Текст книги "Английский сад. 4. Кружева"

Автор книги: Анна Савански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

– Но пресса стала писать об этом позже! – возразила Анна.

– Так и есть, но кто-то видел Флер с другим, и знали что до брака она жила с кем-то. Слухи есть слухи. Я сказал, что судьба Бетти уже решена, и она выходит в мае замуж.

– И вы сказали, что за меня?

– Нет. Патрик сказал, что получит то, что хочет любыми путями. Я уехал, и тут узнал о планах моего сына. Я уже грешным делом подумал, что мой брат сказал моему сыну все, что он думает о ней. Мы там не гордость, хоть и отец простил меня, пока он не умер, все было спокойно, и мир сохранялся пару лет после его смерти. Там нас ненавидят, мы Хомсы Английские более удачливые, более богатые. Они сами виноваты, что дела плохо идут, но всегда буду виноват я в их глазах, что уехал и начал свое дело здесь.

– Но, зачем ей тогда там находиться? – Фредди коснулся под столом ее колена, Анна затрепетала, от его случайного прикосновения. Или специального?

– Ответ понятен. Всегда сложно найти, то, что лежит рядом, у тебя под носом, – философски заметил старый лорд, – я позвоню Руфусу и спрошу у него.

₪

Бетти распрягла лошадь, похлопав кобылку на крупу. Она дала ей сахара, потом услышала, как захлопнулась дверь конюшни. К ней кто-то приближался, но скорее всего это был конюх, мистер Хром.

– Мистер Хром, это вы? – спросила она, свет упал на гостя. Бетти подавилась слюной, как будто проглотила кусок льда. Ей стало дурно, от мысли, что она оказалась одна здесь с ним. Она схватилась за дверку в стойле, и вышла оттуда на свет, – Ты?

– Да, я, или ты думала, что это Джейк, – злорадно произнес Патрик. Бетти ринулась вперед, пытаясь проскользнуть мимо Патрика, но он ловко перехватил ее, – Шлюха! – прошипел он.

– Пусти мне больно, – Бетти ударила его по груди.

– А думаешь, твоему мужу не будет больно, когда он узнает, что ты, как дворовая девка развлекалась с Джейком. Я видел, как он тебя имел. Хотя твой Фредди из того же теста, что и ты! Знаешь, сегодня я получу, то, что не получил тогда.

– Ты не посмеешь! – она дернулась в сторону. Патрик снял шейный платок и, заломив ей руки, связал их. Он толкнул ее на свежее сено. Бетти попыталась его пнуть, но со ступней упали балетки. Она пожалела, что одела, это белое платье, купленное Фредди несколько месяц тому назад. Кружевные юбки поползли вверх по ее ногам, атласный пояс на тонкой талии ослаб, море кружев на плечах и лифе оказались у талии, обнажив грудь. Она не могла рыдать, как и тогда, много лет тому назад. Чем больше она сопротивлялась, тем больше она его распаляла, тем больше он с жадностью целовал ее. Он ворвался в нее, она видела его каменное лицо, с налитыми кровью глазами, как у убийцы. Тогда она не видела лицо Майкла, только ощущала его мерзкие руки, его дыханье над ухом, резкие толчки внутри себе, и то, как он изливает в нее свою похоть. Все внутри нее сжалось, она ждала конца, но Патрик с остервенением брал ею снова и снова. Он сел рядом с ней, развязывая ей руки. Патрик был в трансе. Бетти быстро привела себя в более или менее пристойный вид. Она выскользнула из конюшни.

Она приняла ванну, смывая с себя весь этот позор, потом выпила свой чай, и осталась грустить у окна. Ей было больно, жутко, ужасно. Она свершила глупость что приехала сюда, она столько совершила глупостей за этот месяц. Она изменила Фредди, ее изнасиловал Патрик, ей нет прощения.  Нужно что-то делать? Но что? На рассвете она покинула Антрим, приняв приглашение Анны, поехать в Лос-Анджелес. Теперь она поняла, все, что пытался сохранить Виктор, не существовало больше. Теперь ее действительно ничего не держало здесь. Корни много чего значили, и их нельзя забывать, но теперь они существуют сами по себе, две ветки, что были когда-то вместе.

Она улетала, она покидала навсегда, еще не зная, что через шесть лет она вернется сюда. Бетти знала, что в конце лета ей придется встретиться с Фредди. Может она остынет к тому времени и помериться с ним, а может быть, они расстанутся раз и навсегда.

₪

Июль – август 1983.

Ночью Анна проснулась от чувства вины, много недель она уже его не испытывала. Что же это теперь? Неужели, совесть у нее проснулась? За три недели, что она жила в США, ее душу ничего не беспокоило. Не смотря на то, что Бетти жила неподалеку, и Джеймс мог бы все узнать, но каждый вечер ноги сами вели в постель к Фредди. Они оба знали, что так больше не должно продолжаться. Но все же… Все же… Он обнял ее за талию, притянув к себе, она дрожала в его сильных объятьях. Иногда ей казалось, что глаза выдают ее, говорят за нее, говорят то, что не может сказать она.

– Что с тобой? – спросил он ее.

– Пора все прекратить, – ответила Анна.

– А ты никогда не думала, что нам суждено быть вместе? – это вопрос ее мучил постоянно.

– Нет, – солгала Анна.

– Анна, я люблю тебя, – прошептал он ей в изгиб шеи.

– Это нелюбовь, это просто влечение, которое нам обоим хорошо знакомо, – возразила она.

– А что Джеймс? А Бетти?

– Ты знаешь ответы на свои вопросы не хуже меня, – отстранившись от него, подошла к окну, – все должно встать на круги своя. У тебя есть жена, есть дети, у меня муж и дети.

– Она видеть меня не хочет, – воскликнул горячо он.

– Это не вечно, я знаю ее, – за окном уже посветлело, нужно было идти к себе домой.

– Не уходи, мне так одиноко без тебя, – сказал он, словно прочитав ее мысли.

– Нет, – настояла на своем, – нет. Сегодня у ребят запись, а у меня много дел. Прости.

– Три недели она держит меня как собачку на поводке, – Фредди закурил, – все перегорело у нас.

– А ты добейся ее, пусть она уступит тебе, вспомни молодость, – она стояла уже одетая, – Мне пора. У Контрастов сегодня концерт.

Он пылко прижал ее к себе, целуя в губы. Анна сдалась, уступила ему, как и сотни, других раз. Боже, что она делает. Впервые за полтора года Контрасты давали бесплатный концерт. Они соскучились по этой публике, ликующей от их появления, по энергетике, по прокуренному клубу, где в конце концерта разливали шампанское, и где в этой интимной обстановке были слышны перешептывания.

Бетти увидела Фредди, она против своей воли улыбнулась. Как же слова точно соответствовали действительности! Он сам пришел сюда, хотя Анна всю ночь умоляла его не приходить, и не портить все. Но он ее не послушался. Выпив шампанское с публикой Бетти пошла в гримерную. Он был здесь! Ее просто всю колотило, за неделю, что она провела в США, она не слышала, чтобы он был здесь. Неужели ее обманули? Если бы она знала, то никогда бы сюда не приехала. Но все же почему-то она испытала радость. «Да, нет же, я обрадовалась, что исполняю новую песню, а не от того, что увидела его здесь. Бред какой-то!» –  она одернула себя на мысли, что хватит скрываться, пора встретится с ним и поговорить.

– Оставьте нас, – пробасил Фредди, от его голоса режущего, как нож по живому, Бетти стало не по себе. Ей безумно захотелось уйти, но он пригородил собой ей путь. Он пригладил свои черные как смоль усы, с гневом смотря на нее, как на своего врага. У нее задрожали руки, а ноги стали подгибаться, – Ну, здравствуй Бетти, сейчас ты многое мне объяснишь.

– Ничего я не хочу тебе объяснять! – дух соперничества в один миг вспыхнул у нее в крови.

– Нет, ты объяснишь. Как ты могла уехать, забрать наших детей, повергнуть всю твою семью в страх?

–  В страх, о чем ты? – она засмеялась, – Я думаю, тебя спросили, почему я так сделала?

– Я сам задаю себе этот вопрос, постоянно.

– Будто ты не знаешь ответ, – пропела она, как яростную песню.

– Нет, не знаю, я жду, когда ты мне сама все объяснишь, – он подошел к ней, встряхивая за плечи, – давай отвечай, давай! Ну же, я жду!

– Мне больно! – в ее глазах были огоньки страха. «Не показывай свою слабость! – приказала она себе, – ты не хочешь доказать ему что ты слабее? Конечно я сильнее!».

Он отпустил ее, так что она пошатнулась и чуть не упала. Бетти удержав равновесие, обошла стол, делая его препятствием между ними. Она впервые видела его в таком гневе, на мгновение ей показалось, что он ударит ее. Злость в выражение его лица, жестокое, непроницаемое напомнило ей лицо Патрика, когда он совершал насилие над ней. Бетти вжалась в стенку, страх управлял ею.

– Я, жду Бетти, ответа!

– Как будто ты не знаешь! Ты постоянно мне изменяешь, я не могу быть рядом с человеком, у которого встает на каждую шлюху!

– Замолчи, – прошипел он, – я не позволю тебе оскорблять меня, тебе – женщине!

– А разве ты не оскорбил меня, храня эту дрянь в моем кабинете! Я, что слепая, по-твоему, ты писал этой дряни, которая вешалась тебе на шею!

– У нас с Кэти ничего нет! Она моя сумасшедшая поклонница, – проревел Фредди.

– Ты посмотри, как заговорил! Ты мне все время лжешь! Ты встречался со мной, а ночью ублажал всех кого угодно, и ты мне говоришь о своей любви!

– Ты испорчена в своих представлениях обо мне, и ты говоришь мне это после семи лет брака!

– Испорченную!? Да я уже с двенадцати лет испорченная, когда мои губы коснулись Патрика, а потом спустя год и Дэвида!

– Я знаю, – просто ответил он, – я читал твои дневники.

– Как ты мог! Ты с ума сошел, что ли?

– Успокойся!

– А я не хочу успокаиваться! Уходи, я больше не хочу тебя видеть! – он метнулся к ней, отбрасывая в сторону стол. Бетти стало страшно. Фредди заключил ее в объятья, припадая к ее губам. От знакомого прикосновения, от знакомого его мужского запаха поначалу у нее закружилась голова. Но вспомнив о своей измене, после которой она стала сама не своя, Бетти оттолкнула его, дав ему пощечину, – Нет!

Она выбежала из комнаты, падая в объятья Джеймса.

– Отвезите меня домой! – плакала она.

₪

Через два дня они все собрались у Роджера, у него было день рожденье. Ему исполнялось тридцать пять лет. Брайану 19 июня исполнилось тридцать шесть, а Джо в августе будет тридцать три, возраст Иисуса. Роджер с присущей ему живостью и резкостью устраивал вечеринку у бассейна. Мы все были в купальниках, и это еще больше располагало к открытости. Конечно, праздник был в духе их нового окружения и в духе Лос-Анджелеса. Их встречал Роджер с Николь. Он просто душка, блондин, высокий, а голубые глаза чего стоят. Николь эффектная брюнетка, похожая на фарфоровую статуэтку. В тот вечер они пили, и плавали в бассейне, потом снова пили и ходили в дом за очередной порцией спиртного.

Наступил момент, когда все оказались в доме. Анна стояла и беседовала с Николь. Анна смотрела на нее, смотрела ей прямо в ее зеленоватые глаза, и вспомнила, что уже давно не видела Бетти.

– Ты не видела ее?

– Мне, кажется, она осталась на улице, – прошептала Анна, она оставила ее, а сама отправилась искать Бетти. Николь не пошла за ней, потому что к ней подошла Вероника. Она вышла на улицу, услышав смех: ее и еще чей-то, плеск воды и снова смех. В бассейне была Бетти с Брайаном, они вдвоем дурачились. Она приблизилась к ним, наверное, упустила момент, от простой игры и… поцелуя.

Они целовались… Он целовал ее, а она? А она отвечала. Он сжимал ее в своих объятьях, Анна видела, как его язык скользит по ее губам, как она блажено тает и смеется. Она остолбенела, то, что видела, никак не укладывалось в ее голове. Он схватил ее, сажая на лестницу, они продолжали целоваться, они продолжали это делать. Его руки скользили по мокрой коже, ее пальцы терялись в его кудрявых длинных темных волосах. На мгновение он оторвался от нее, и мне показалось, я знаю этот взгляд. Эти темные глаза Брайана! точно также смотрели на нее глаза Фредди. Они остановились, когда он потянулся к ее груди, тогда может Бетти, услышала постукивание каблучков, и отстранилась от него, в миг как будто протрезвев.

– Нет, – сказала она, – я все еще его жена, а ты муж Кристи!

– Бетти, я… – он потянулся к ней, но Бетти оказавшись на суше, стала вытирать насухо тело.

– Я ничего не хочу слушать, – она надела прозрачную тунику.

Анна поняла, что ей нужно, что-то делать, чтобы им не показалось, что она все видела, и все слышала. Она сделала вид, что просто выходит на улицу, и сделала удивленное выражение лица.

– О, вот ты где! – воскликнула она, сделав вид, будто не заметила здесь Брайана.

– Пойдем, я хочу выпить водки!

– Ты же не пьешь водку! – Джо подал ей мартини, присоединяясь к ним.

– А сегодня я хочу водку!

– Ладно, не буду с тобой спорить, Брайан ты с нами? – спросил Роджер, появившись вместе с Джо.

– Да, – сказал он как в трансе.

Ночью после пьяного угара, Анна оказалась в постели с Фредди. Он заметил ее скованность. Она злилась на себя, на нее. Она ненавидела себя, за то, что она тоже причастна к тому, что толкала ее объятья других мужчин. Корила себя, но не могла с этим поделать, ей не хватало сил разрубить эти узлы. Боже, как же она не любила себя, за то, что была счастлива в его объятьях, она чувствовала себя грешницей, распутной женщиной.

В этой спальне было темно и тепло. Они лежали в объятьях друг друга, со сплетенными руками и ногами, смотря друг другу в глаза. Анна снова пришла к нему, она снова была с ним. Он стал ее наркотиком, ее наслаждением, ее болью. Анна поцеловала Фредди в губы, сладко вздыхая, томно опуская ресницы. Он гладил изгибы ее бедер, ласкал губы своими, и она тихо сходила с ума. Она медленно теряла от него голову.

– Анна, – прошептал он.

– Фредди, – ответила она с жаром.

– Я влюблен в тебя…

– Нет, в мое тело…

– В тебя…

– В секс…

– Я не могу без тебя…

– Мы не должны…

– Но мы делаем это…

Их шепот наполнял комнату жаром, их мысли сегодня не были о совести… В первые, она не думала, что делает больно другим, она пила его страсть, она хмелела от нее, словно зеленая девочка, не знающая, что такое любовь. Анна проснулась рано утром, поняв, что проспала. Хотя кто увидит, что она была не у себя. Она потянулась, Фредди пошевелился рядом с ней, беря в пригоршню ее светлые волосы. От его мужественного аромата тела она была без ума. Он обхватил ее за талию, сонно целуя ее в губы. Прижавшись к нему целиком, отдалась на волю страсти, не смотря на то, что день вступил в свои права уже давно. Они были в облаке страсти, и оба не слышали шаги. Кто-то вошел. Он продолжал ее целовать, она продолжала бормотать, что кто-то вошел.

– Фредди, я… – на пороге спальни стоял шокированный Роджер. Фредди сел, а Анна поспешно стала прикрываться простыней. Дура, трижды дура! Ну, почему не ушла раньше?! А должна была.

– Роджер, я все объясню!

– Слушай, чего ты мне объясняешь, нет, я понимаю, теперь почему Бетти держит тебя на расстояние. Я считал тебя правильным, а ты спишь с ее лучшей подругой. И давно вы тут хороводы водите?

– Да, – ответила она, терять было уже нечего.

– Она твоя подруга, как, это все низко. Я буду в студии, ноты я забрал для себя. Не хочу ничего больше о вас слышать. Я ничего не скажу ей.

Через два дня после дня рождение Джо, Анна вечером, как всегда собиралась к Фредди. В комнате царил полумрак, горел только бра на стене над туалетным столиком. Она оправила сливочное креповое платье с атласными черными лентами. Надевала сережки, когда ее охватило ощущение, что в комнате кто-то есть помимо нее. Ее взгляд упал на зеркало, в его отражение она увидела злую улыбку Джеймса. Резко обернувшись, и облокотившись о столешницу, она попыталась придать своему лицу жесткое выражение.

 – Что не ждала? – в его голосе скользила ирония, злость.

– Нет, – ровно ответила Анна.

– А, ты куда-то отправилась!

– Тебе-то, что за дело! – выпалила она.

– Самое прямое, ты моя жена, уже все поговаривают, что ты шляешься по ночам бог знает с кем.

– Не твое дело, – прошипела она.

– Не мое, а то, что ты моя жена, это тоже не мое дело!

– Неужели вспомнил кто я! Не ты ли назвал меня мелочной тварью? Не ты ли кричал, что я шлюха, переспала с половиной Лондона, а Бетти со второй? Не ты ли меня упрекнул в нежелании тебя понимать, что я циничная и эгоистичная? Ну что ты молчишь? – Анна была на грани взрыва, хотела подойти к нему и расцарапать все ему лицо, стереть с его лице эту самодовольную улыбку.

– Я люблю тебя, неужели ты это не видишь? – теперь в его голосе зазвучала горечь, – Черт, значит, ты и вправду мне изменяешь, – на секунду она задрожала, что ему известно об этом?

– Ты сам был нечистым!

– Значит, это так, тогда я сверну тебе шею за это!

Ей стало не по себе, когда он ринулся на нее, она судорожно стала, искать хоть что-то чем бы смогла его оглушить, но его еловые глаза ее гипнотизировали. Смотрел на нее, как удав на кролика, она должна была бежать, но вместо этого стояла неподвижно. Он подошел к ней, больно хватая за плечо. Джеймс впился ей в губы, это был даже не поцелуй. Он схватил ее за руку, таща в постель, кинул на кровать, отчего она стукнулась головой о спинку кровати.  Его руки варварски шарили по ногам. Анна почти не сопротивлялась ему, а то, что она пыталась делать была слабой попыткой. И вдруг, поняла, сейчас он сделает, то, что она не хочет.

– Нет, нет, я так не хочу, если ты это сделаешь, я буду тебя ненавидеть, – кричала она, стуча по его груди. Произошло какое-то волшебство, его губы мягко заскользили по  щеке, она потянулась к нему, не замечая, как одежда отлетела в  сторону.

– А так, ты хочешь? – хрипло прошептал он.

– Да, – ответила она, лишь шевеля одними губами. Да, она хотела его, видит Бог, она, согрешив, вернулась к тому, кто был всегда с ней.

– Мы помирились? – спросил он.

– Нет, – ответила она.

Так она порвала эти узлы. Так порвала с этой преступной связью. Померившись с Джемсом, она обрела душевный покой. Склеился еще один кусочек разбитой жизни. В тот день, как будто в нее вдохнули новую жизнь. После того,  что произошло с ней, она стала смотреть на все по-другому, она стала другой, стала свободной от той, кем она была и кем стала.

₪

Осень 1983.

4 сентября они отмечали день рожденье Грэга и группы. Грэгу исполнилось двадцать девять, а группе – четырнадцать лет. В тот вечер Бетти и Фредди уже общались без ругани, но они ни разу не были наедине, только в присутствие друзей. 5 сентября Фредди праздновал свое тридцать семилетие. Бетти для этого торжества купила серебристый расшитыми волнистыми голубыми линиями комбинезон, с открытой спиной, боками, и глубоким декольте. Она, как всегда была ослепительна, ловила на себе взгляды мужчин. Фредди весь вечер искал к ней пути. Он давно хотел помириться. И тут он вспомнил о том дне, когда у них все началось, как они гуляли тогда по ночному Лондону, и как он потом признавался ей в любви.

Под утро гости разошлись, и поэтому Фредди решился подойти к жене. Она стояла одна, потягивая мартини. Он ощутил знакомый аромат ее тела: запах имбиря и ванили, который его будоражил, поднимая в душе целую бурю. Ему так захотелось подойти к ней, как раньше и прошептать ей на ухо: «Я хочу снять с тебя это дурацкое платье», а она обернется и невинно спросит у него: «Неужели все так плохо?», и он потащит ее куда-нибудь, чтобы раствориться в ней как в бокале вина.  Ее роскошные каштановые волосы волнами лежали на спине, она престала их стричь. Он залюбовался ей, неужели, она кожей не чувствует его ищущие выхода желание, его тягу к ней.

– Бетти, – произнес он, откашлявшись.

– Да, – она обернулась, ее глаза засияли.

– Может, прогуляемся? – предложил он.

– Хорошо, но только прогуляемся, – ответила она. Он накинул ей на плечи плащ, – Ну, что пойдем?

– Вы с ума сошли? – Брайан преградил им путь.

– Нет.

– Вы оба пьяны, – он пытался их отговорить от этой идеи.

– Не слушай его, пойдем! – Фредди потянул ее на себя, и Бетти, смотря на друга, последовала за мужем.

Они бродили по улицам Лос-Анджелеса. Они ничего друг другу не говорили, просто молча, шли рядом. Бетти думала о своем, она, как и он, думала, что сказать, но не решалась. Ночной воздух холодил кожу, ветер бегал по лицу, нежно его лаская. Фредди ближе к ее дому взял ее руку, тесно сплетя их пальцы.

Они остановились в ее саду, где цвели розы.

– Бетти, – в ее глазах отражались звезды.

– Да, – он приблизился к ней в плотную, беря в руки, словно чашу ее лицо.

– Я должен тебе, сказать что-то важное. Не вижу смысла это держать в себе. Ты для меня многое значишь, и я не хочу тебя отпускать. Потому что, я люблю тебя, Бетти, и всегда любил, – он приник к ее губам, – Скажи, что тоже меня любишь?

– Я люблю тебя, и ты это знаешь…

Время, словно перестало существовать. Он подавил в себе порыв, растерзать ее своим натиском, она заслуживала нежности. Где-то далеко бесконечно крутили одну и ту же песню, это была знаменитая песня Джона Леннона. Фредди кинул на траву плащ с ее плеч, опуская Бетти на него. Он долго смотрел в ее глаза, ожидая ее ответной реакции. Она дрожала, словно зеленая девочка. Бетти жутко боялась, что он заподозрит ее в измене, что ее тело выдаст ее, выдаст, что к ней, как он, прикасался, другой мужчина. Она не знала, что делать, и тоже смотрела  ему в глаза, моля Бога, чтобы все было так, как она мечтала, чтобы все было, так как в ту ночь в Лондоне. Она закрыла глаза, поддавшись влиянию мужчины всей ее жизни. Для него другие женщины не значили ничего. Он был прав тогда, говоря, что они связаны. Даже изменяя ей, он всегда возвращался к ней, и всегда разбивая ей в очередной раз сердце, будет возвращаться к ней. Звезды мерцали на бездонном небе, они дышали в унисон, просто смотря друг другу в глаза.

– Скажи, что любишь меня, – прошептала она.

– Я люблю тебя моя несносная девчонка, – засмеялся он.

– Скажи, что другие для тебя ничего не значат.

– У меня есть только ты, и моя жизнь вся в тебе, если ты умрешь, то умру и я, – она прильнула к его губам, скользя пальцами по вороту рубашки, – я хочу тебя… отдайся мне, все будет хорошо, просто …

– Будь со мной, – закончила она за него, – я с тобой.

Горечь, боль, ревность – теперь это не имело значение, это растворилось в ауре их любви, в облаке их любви. Его горячие ладони казалось, были везде. Она не заметила, как он расстегнул застежку на шее, развязал тонкий узелок на спине, и две плоски шелковой ткани, обнажили грудь. В глубине души она знала, что когда-нибудь правда появится на свет, но сейчас… Сейчас, есть они, есть этот сладкий миг, а завтра… А завтра, может все будет еще хуже…

Его ищущий, жадный язык скользил по ее телу. Бетти со вздохом разочарования, потянулась к пуговкам его рубашки, расстегивая их одна за другой. Почти год не существовали они – любовники, они –        страстные противники, они – пламенные мечтатели. Последняя одежда слетела с нее, и она, безумно захотела ощутить его всей кожей. Он быстро понял ее внезапный порыв, и стал скидывать с себя одежду. Страх ушел, она поняла, что это нужно оставить в прошлом, это было, это не значит для нее равным счетом ничего. В ее глазах мерцал огонь любви, постепенно дымка страсти стала их затягивать. Он обнял ее, и Бетти вздрогнула, она давно не ощущала его мужское превосходство, его силу, его, как единое целое…

Фредди усадил ее на себя. Ее волосы как шелковая стена окружала их лица, встретившиеся в жадном трепещущем поцелуе. Он хватал ее руки, притягивая ее к себе, чтобы чувствовать ее губы на своих. С той самой ночи перед камином в ее кабинете, она так остро не нуждалась в ощущение его рядом с собой, но сейчас… Радость и тепло переполняли ее, он наполнил ее до конца жизнью, он подарил ей это ощущение, эту радость. Она лежала на нем, Фредди гладил пальцами ее спину:

– Больше не убегай от меня, – прошептал он.

– Не делай мне больно…

– Никогда…

– Я тебе верю…

Как же жестоко они ошибались, и как жизнь их потом за это накажет.

Это было утро, которое они встречали вместе. Фредди накрыл ее своей рубашкой. Они хорошо были  скрыты от посторенних глаз. Вечером он должен был лететь в Мюнхен, Америка их не приняла. Как бы они не старались, но они были здесь чужие. Больше он сюда никогда не вернется, так он решил. Рядом спала Бетти, он еще не верил в эту волшебную ночь, но он боялся, что проснувшись, и протрезвев, откажется от него. Бетти могла просто поддаться тому, что он умел будить в ней чувственность. Нет, она не такая, она его жена, его муза, его жизнь. Она открыла глаза.

– Я улетаю в Мюнхен, ты со мной?

– Да, но я не хочу жить в своей квартире.

– У меня есть своя, и там закончили ремонт, – он замолчал, а потом добавил, – а  в Европе уже осень.

– Да, осень, – она приподнялась на локте.

Так закончилось лето сомнений, и началась долгая осень…

₪

В Лондоне ощущалось дыхание осени, в воздухе было что-то странное, и если одни были счастливы, то другие были подавлены и удручены. Одни жили тихо, предпочитая милую жизнь, другие же страдали от сильных страстей охватывавших их. Старые Хомсы коротали свои деньки, молодые Хомсы строили свою жизнь, борясь за свое существование в этом мире. Они давно жили, как волки одиночки, и только великолепная четверка понимала, как они нуждались друг в друге. Они понимали друг друга с полслова, поддерживали, когда все были против, и знали, что только вместе они смогут все преодолеть.

Холли давно перестала чувствовать к Гарри те особые эмоции, что когда он умел в ней будить. Гарри же напротив делал вид, что ничего страшного не происходит, они были вместе уже девять лет, и конечно, за это время чувства немного износились и поистерлись, хотя новизны мешали добавить работа, заботы. Дженни же была на седьмом небе от счастья. За столько лет, что они прожили с Диланом, она научилась быть для него загадкой, непостижимой тайной, что ему еще предстоит разгадать. Ей безумно хотелось помочь Холли, понять что в семье все зависит от женщины, этому она научилась у Бетти. Многие гадали, как эта кудесница может так легко разбивать сердца, в чем заключается ее секрет. Но секрет Бетти просто, всегда быть восхитительной, всегда быть страстной, возбуждающей и ускользающей, чтобы он постоянно доказывал всем, что она его и больше ничья.

Поэтому Дженни решила пойти с Холли по магазинам.  Она завела ее в один магазинчик с шикарным дорогим нижнем бельем:

– Что мы здесь делаем? – недоумевая спросила Холли.

– Решаем ваши проблемы, – ответила Дженни, – много лет тому назад Бетти научила меня быть загадкой для мужчины.

– Какая загадка, мы столько лет прожили вместе, – возразила Холли, но все же послушалась ее.

Она ждала его дома, дом который наполнился ароматами роз и воска. Гарри вошел в спальню, где они всегда были счастливы, но не сейчас. Гарри замер, когда с ее плеч соскользнул шелковый халат, она подошла к нему, жадно целуя его в губы. Он вздрогнул, когда ее губы скользнули ниже, когда она стало интимно целовать ее. Он смутно вспоминал другие объятья и ту ужасную пьяную ночь. И теперь впервые за столько лет его сомненья развеялись, он обнял Холли, притягивая к себе. Он не хотел испепеляющей страсти, сегодня пусть это будет нежность. В эту ночь все было другим, они были уже другими. Он не сомневался в том, что все у них и дальше будет хорошо, а Холли в глубине души смеялась над своими глупыми мыслями. Они многое пережили и их жизнь была сплошным ураганом страстей и неожиданностей. Они оба поднимались по карьерной лестнице, оба переживали свои неудачи вместе, и сейчас Гарри ощущал себя таким же юнцом, как когда-то.

Позже, когда Гарри уснул, Холли позвонила Дженни, рассказав обо всем. Сама же Дженни ждала возвращение Дилана, он уже задерживался и она начала бояться, что он не смог удержать крепость и сдался этой богатенькой избалованной девчонке, что решила поиграть в великого ученого. Еще два месяца назад, когда они с Диланом были на одном из приемом, эта нахальная девица пыталась у нему поступиться. Дженни все это выводило из себя, Дилан делился с ней всем, и даже рассказал про эту девицу. Она была дочерью профессора, начальника Дилана, и свою единственную дочку он решил доверить именно ему. Поэтому Дженни восприняла это, как слабые попытки завоевания ее мужа. Она не боялась ее, но в последние время она усилила свои попытки, и Дженни насторожилась. Больше всего она боялась, что он соблазниться ею, и вынудит уйти его от нее, она боялась одиночества, боялась, что все рухнет. Она даже позвонила этой девице и высказала все что она о ней думает. Та только смеялась: «Это все ваши страхи, стареющей тетки, а я молода и красива, а мужчины в его возрасте ищут молодых». Дженнифер повесила трубку, так хотелось поехать к ней и отхлестать ее по щекам.

Кто-то хлопнул дверью, Дженни подпрыгнула, это был Дилан. Она сбежала по лестнице к нему:

– Чертова стерва, – выругался он.

– Что случилось? – спросила она, обнимая его.

– Я отказал ей, и самое главное плакала моя работа, – он скинул пальто, – чертова стерва!

– Но, а что нет других университетов? – с некой тенью сомненья сказала она.

– Есть, только наука одна, а ее папаша профессор. Черт, меня дернул ехать в Дрезден, – она мягко сжала его ладонь, – моя жена настоявшая леди, я не могу не работать.

– Дилан, успокойся, ты ученый, а потом есть много способов уйти в бизнес, – он заглянул в ее темные глаза.

– Может ты и права. Как ты тут? – Дилан заметил на ее лице шаловливую улыбку.

– Я скучала без тебя, – Дженни потянулась к нему, – девочки еще спят, поэтому пойдем в спальню тихо.

– Мне надо чаще уезжать, – прошептал он, подхватывая ее на руки.

– Я тебя люблю, – но как-то тяжело ей дались эти слова, конечно она боялась, что ее мужа уведут из семьи, но скорее всего она была с ним лишь из чувства долга, нежели из-за любви. Ее гордость тревожило, что он может ей изменять, ее сердце уже давно принадлежало другому, и быть с ним она боялась больше, чем уход мужа из дома.

– Я тоже люблю тебя, я не променяю тебя ни на кого, – но почему она не верит его словам?

₪

Так началась жизнь в Мюнхене. Осень была необыкновенно теплая, тихая и яркая. Это напоминало покой перед трудной зимой. Осень всегда в них жизни не отличалась большими переменами, чего не скажешь о весне. Город, который Бетти ненавидела, стал для нее чем-то другим. Там, где был Фредди, там и был ее дом. Но тогда она не знала, как и все, что этот город Бетти возненавидит навсегда за то, что отнял у нее, то, что по праву принадлежало ей всегда.

Фредди любил приводить с собой Элизабет и Аллегру на записи. Они все смеялись, подтрунивали над отцом и девятимесячными дочками. Фредди говорил, что растит музыкантов. У него всегда было к ним особое отношение, Бэсс смогла взять все самое лучшее от обоих родителей: глаза-хамелеоны, которые на свету играли, и все гадали, то матери, то отца, смуглую кожу Фредди,  которая, как кофе, в которое влили молоко, темные черные волосы, с янтарными отливами и обворожительную улыбку, похожая то на одного, то на другого. Аллегра же была полной копией матери, а Бетти в свое время была похожа на Диану. Бетти дулась на него, конечно, она не хотела, чтобы ее дети решили встать на тот же путь, что и она сама. Позже она окажется права, ни Рэй, ни Элен, ни Элизабет, ни Аллегра не захотят оказаться на сцене.