Текст книги "Английский сад. 4. Кружева"
Автор книги: Анна Савански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)
₪
Оглядывая окончательный результат на Бромптон-роуд, Элен почувствовала внутренне облегчение, Грей посмотрел на нее, радуясь, что часть их планов удалась. В конце лета она сняла большое помещение на Бромптон-роуд, где затеяла капитальный ремонт, правда ее денег ей мало на что хватало, и тогда она решила попросить Грея и Луиса стать ее совладельцами. Все стены они обили деревом и вишневым бархатом, стеклянные потолки с витражными вставками, и темные мраморные полы от прежних хозяев. Грей делал сам всю мебель: круглые столы с красивой ажурной резьбой по краем в стили ассизе, широкие кресла в стиле шестидесятых подбитые кожей. Тяжелые стеллажи и витрины, что предстояло заполнить кондитерскими изделиями. Мамины подруги: Катрин Мурен и Юля Махер сшили для всех красивую униформу. Она даже смогла переманить одного из лучших кондитеров, только боялась – открытие «Ванильных облаков» могло провалиться.
– Что молчишь? – спросила Элен, – Плохо?
– Нет, все хорошо, не забудь списки на открытие, – бросил Грей.
– Луис, – она обняла брата, – как тебе все это?
– Думаю, все получиться, – сказал он.
Открытие состоялось со всей пышностью и размахом. Гости были в восторге от тройки Хомсов, и как оказалось вскоре «Ванильные облака» стали Меккой всех сладкоежек Лондона. Элен в свои восемнадцать лет смогла осуществить все свои планы и задумки. Джонатан, как и родители гордились ей. Фредди изначально не препятствовал их отношениям, ему нравился Джонатан, нравилось в нем его честолюбие, и то что он пытался осуществить и поддержать все тщеславные планы его дочери.
– Знаешь, как я горжусь тобой? – спросил как-то Фредди.
– Знаю, но у вас есть еще Бэсс и Селеста, – напомнила Элен.
– Когда ж вы поженитесь? – Фредди горько засмеялся.
– Когда-нибудь, Джонатан очень занят, как и Рэй, – она улыбнулась.
– Ну, этот не скоро жениться, Рэй будет ждать большего и чистого чувства, – Элен поправила шаль, смотря на часы, – тебе пора?
– Да.
– Тогда до скорого, – Фредди обнял ее.
Дома ее ждал Джонатан, он как всегда приготовил для них ужин, она села в кресло перед камином, думая о чем-то своем. У них с Джонатаном был штиль в отношениях, она качалась на мягких волнах жизни, предполагая, что так будет всегда. Он будет ее любить, он будет дарить ей незабываемые минуты страсти и любви. Только одно ее беспокоило слишком легко все это им досталось. Легкая победа обесценивает любовь, слишком трудная заставляет сильно страдать, лишь в моменты боли и сожаления рождаемся мы.
Элен в объятьях Джонатана расслабилась, она не была обычной девчонкой, но все же простая. Она не захотела учиться, считая, что ее образование ей это позволяет, меж тем она направила свою неуемную энергию в дело. Элен рискнула, и победила.
– О чем ты думаешь? – спросила она, выводя колечки на его груди.
– Так о многом, – он потянулся к сигарете, как и ее отец он много курил, – моя мама хочет познакомиться с тобой.
– Мы поедем, когда у тебя будет время…
Позже приподнявшись на локте, она смотрела в его безмятежное лицо, думая, что она-то точно нашла свое место под солнцем, самое главное, что у нее была любовь.
Слушая наставления Лили Роуз и Полли, как вести себя с матерью своего избранника. У Лили Роуз был не удачный опыт общения со свекровью, она так и не нашла общий язык с Эллис, но смогла однажды ее поставить. Эллис в одно морозное утро, когда Мартин уехал рано в ресторан, а у Лили Роуз в тот день была ответственная конференция, Эллис забрала Марию себе, всполошив весь дом. Лили Роуз впервые, как и Мартин, повысила на нее голос, она указала свекрови на ее место, дав понять что не позволит лезть в свою жизнь. У Полли же был противоположный опыт, Айк мало общался со своими родителями, и разница между супругами тоже была большая – пятнадцать лет, но все же его родители приняли тепло Полли, она подарила им двух внуков. Элен же боялась варианта Лили Роуз, все ведь могло пойти не так не смотря на многолетнюю дружбу Рэя и Джонатана.
В доме у Харрисов она ощутила себя не уютно, хоть она и знала весь светский этикет, но дома и с Джонатаном она всегда была простой девчонкой, избегая все возможные условности. Но Сиси и Тревор Харрис смотрели на нее как-то свысока. Сиси постоянно задавала ей вопросы, и ей явно не нравилось, что она нигде не учиться и владеет кафе, как какая-нибудь торговка, но Элен гордо вздергивала подбородок. Джонатан только после ужина высказал свое предположение, что она не понравилась, и тут же прибавил:
– Мне все равно, что они думают, потому что я люблю тебя.
₪
Весна – лето 1999.
Его не было в Лондоне уже два месяца, сразу же после Рождества он куда-то уехал. Шеридан пришла на работу, и только через три дня поняла, что ее начальника нет на месте. Она беспокоилась, может слишком ярко прошли праздники, хотя он такой серьезный, что не мог так увлечься соблазнами. Рут долго наблюдала за ней, только потом Кесси зло бросила ей фразу:
– Господи, а ты, что не знала, он уехал на два месяца в Буэнос-Айрес у него там проект. Ты же спишь с ним могла бы и поинтересоваться.
– Я не сплю с ним! – возразила Шерри, – мы просто общаемся.
– Знаем мы, – хмыкнула Рут, они ополчились против нее, потому что он больше всех проводил с ней время. Они просто завидовали ей, и это чувство чужого неудовлетворения давало ей силы любить его еще сильней.
Рэй вернулся, когда весна уже начала свое шествие по земле, в начале марта все еще дули холодные ветра, но дыхание весны ощущалось везде. Он приехал в Лондон совсем с другими чувствами в душе, за два месяца он понял только одно, похоже, он влюбился в свою секретаршу. У него было достаточно времени, чтобы все обдумать и многое осознать. Она была умная девочка, с добрым сердцем, абсолютно не знающая, что такое предательство, и что такое боль, эта невинность в ней привлекала его. Нравилась ее улыбка, золотистые волосы и серебристые глаза, ее смех. Все эти дни в Аргентине он вспоминал о ней, и в одну из ночей понял, что не забыл ее, и еще больше увлекся ее красотой. Сколько раз он говорил себе, зарекался, не любить, но в этот раз все оказалось по-другому.
В Лондоне была уже весна, весна, которая всегда меняла все в их жизни, в эту весну спустя тридцать лет Рэй решил повторить путь его родителей. Если уж любить, то на просторных улицах Лондона, если уж радоваться жизни, то вместе с его Лондоном. Он вырос в этом городе, он жил в этом городе почти всю свою жизнь, и этот город отвечал ему взаимностью, делая постоянно новые подарки судьбы, как в этот раз. В эту весну его Лондон вернул ему веру в то, что у него в сердце есть любовь.
Он пришел в офис, как всегда смотря на всех, и показывая всем сияющую улыбку. Шерри широко раскрыв глаза глядела на него, а он делал вид, что не видит чужих взглядов:
– Зайди ко мне, – попросил он, она резко поднялась, проходя в его кабинет. Он стоял в лучах утреннего солнца и казался ей еще более мужественным и решительным.
– У вас какие-то поручения? – не смело спросила она, она скрестив пальцы.
– Оставь работу, я хочу пригласить тебя на свидание, – он не смотрел на нее, но она читала его мысли и желания, он мечтал о свидание с ней. Что же случилось с ним в Буэнос-Айресе?
– Куда? – нетерпеливо спросила Шерри.
– В одно новое место Лондона, а потом Гайд-парк, мои родители там часто встречались в молодости, – он развернулся к ней, – Ты не представляешь, что ты творишь со мной…
– Мистер… – он прервал ее жестом, подходя к ней, он готов был ее поцеловать, но не стал этого делать.
– В выходные встретимся у входа в Гайд-парк, – полушепотом сказал он, – в полдень, а еще, когда мы одни зови меня Рэй.
– Ваше полное имя Раймонд? – его сердце упало, вспоминая такой же вопрос Тэсс, но та была испорченной девчонкой, а Шерри абсолютно другая.
– Нет, мое полное имя Рэй Бредбори Бульдасар, – он умышлено опустил свою вторую фамилию, опустил свой титул. Он хотел, чтобы эта девочка любила его самого, а не все, что стоит за его именем, – иди, а то подумают, что мы здесь занимаемся плохими вещами, – она раскраснелась, и медленно вышла из его кабинета, уже мысленно считая дни до субботы.
Шерри собиралась долго, она все думала, что бы ей надеть, чтобы не выглядеть простушкой, и в тоже время слишком вычурной. Поэтому она решила надеть простое вельветовое ежевичное платье, к нему она подобрала ботильоны на высоком каблуке, Рэй был высоким, а она рядом с ним казалась мышкой. Повязала красный платок, и накинула на плечи шерстяное коричневое пальто. Шеридан немного подкрасилась, оставила матери короткую записку, радуясь, что сегодня она на дежурстве, и не видит ее. Рэй ждал ее у входа, он как всегда был великолепен: в темных джинсах, в свитере с оленем на груди из-под которого выглядывала белая рубашка, замшевая куртка распахнута.
– Привет, – робко начала она.
– Хорошо выглядишь, – ответил Рэй, небрежно целуя ее в щеку. От нее пахло имбирем и ванилью и еще апельсинами, такой аромат вдыхал только у Бетти, только апельсиновым маслом она не пользовалась, – пахнешь, как моя мама.
– Это плохо? – она зарделась, вот еще он ее упрекает, что она старушка.
– Нет, почему плохо? Моего отца это сводит с ума до сих пор, а они в этом мае будут знакомы тридцать лет, – они уже зашли в парк.
– Наверное, она уже старая, – Рэй засмеялся.
– Кто? Моя мать? Ей всего лишь сорок четыре будет в апреле, а отцу в сентябре пятьдесят три, – она посмотрела на него.
– У тебя есть братья или сестры? – сама она одна была у ее матери, ее отец бросил их, когда ей было всего три, и мать больше не вышла замуж, считая всех мужчин одинаковыми.
– У моих родителей нас пятеро, было бы шестеро, если бы моя сестра не умерла шесть лет тому назад, – она в уме прикинула сколько ему было тогда лет. Всего лишь семнадцать, а может и шестнадцать, его день рожденье же в конце года, совсем молодой, – но недавно у меня появилась снова сестра, я очень их всех люблю.
– У тебя одни сестры? – Шерри стиснула его руку.
– Нет, есть один брат, он младше меня на два года, одной сестре осенью будет девятнадцать, второй было шестнадцать, а самой младшей – четыре года, – она снова ему улыбнулась она.
– А я в семье одна, – протянула Шеридан, – только я и мама. Я и работать пошла, потому что ей сложно одной. Не веселое у меня было детство, постоянно приходилось на всем экономить. Отец бросил нас с мамой, а она теперь не верит мужчинам.
– А моя верит, хотя он уходил из семьи дважды к одной и той же дряни. Первый раз, когда мне было восемь, он бросил ее, а она взяла и изменила ему, чуть не вышла замуж за другого, но потом вернулся, – Рэй прервался, – второй раз, когда мне было пятнадцать. Странно все было тогда, отец жил со своей Беатрис, мама с Брайаном встречалась, правда потом они расстались, а отец после смерти Аллегры вернулся домой, и они даже умудрились сделать ребенка, – он замолчал, Шерри заглянула в его глаза, увидев в них боль.
– Твоя мать добрая женщина, – на его лице промелькнула какая-то частичка злобы.
– Она не обыкновенная, и потом она очень красивая, – больше они не говорили о семьях в тот день.
Три месяца они просто узнавали друг о друге, и только тогда Рэй смог открыть ей свое сердце, и она ответила ему взаимностью. Он ощущал, как крылья выросли у него за спиной, он теперь понимал, что испытывал его отец, когда он смотрел на Бетти. Родители, да и его окружение предпочитали не видеть такую метаморфозу в нем. В конце июня он повел ее на выставку Антонио Сержа. Шерри вошла в галерею, не понимая, что здесь делает. Все выглядели презентабельно, это был высший свет, у нее не было сомнений, дамы в красивых платьях, мужчины в смокингах, на фоне них и Рэя она выглядела, как крестьянка. Она стояла в стороне, когда увидела, как Рэй по-приятельски обнимает самого маэстро, они бросили друг другу пару фраз, рассмеявшись. Потом рыжеволосая дама обняла его, и ее охватила ревность.
– Я ухожу! – он удивлено смотрел на нее.
– Что случилось? – спросил он.
– Ты еще спрашиваешь!? – Рэй протянул к ней руку, – ты привел меня сюда посмеяться надо мной, кто эти люди и почему они тебя знают?
– Я знаю их с самого рождения, – он обнял ее, – я же говорил тебе, я непростой мальчик, с непростой судьбой.
– Эти тайны сводят меня с ума, – прошептала она уткнувшись в его плечо.
– Мышка, успокойся, – она уже привыкла к этому обращению к ней, он поцеловал ее, как это делал всегда, и Шерри успокоилась, – я люблю тебя, ты же это знаешь.
– Знаю, – прошептала она.
– Давай проведем неделю спокойно, мне же скоро уезжать, – Шеридан оторвала голову, он заметил ее замешательство, – так и знал, что все так и будет.
– Почему ты мне не сказал раньше?
– Чтобы ты меня не отговаривала, я все равно поеду на три месяца в Рио-де-Жанейро, у меня там проект, – она снова уткнулась в его грудь, – ну, что ты молчишь?
– Тебя охмурит какая-нибудь бразильянка и ты бросишь меня, – он засмеялся.
– Мышка, я не брошу тебя, ты не представляешь, как крепко мы связаны, – его пальцы гладили ее полуобнаженную спину: возбуждая и успокаивая одновременно, – следующие выходные последние, пойдем в оперу?
– Хорошо, – отозвалась она.
В последние выходные перед его отъездом она решила впитать в себя всю его любовь и нежность, и наконец-то подтолкнуть его к самому решительному шагу в своей жизни. После оперы, она предложила ему пройтись до его дома, они шли долго, вокруг них кипела жизнь, Лондон в ту ночь не спал, как и они. Чудесная летняя ночь, она готовая вверить себя ему, и три месяца ожидания впереди, и чувство радости бьющиеся внутри нее. Шеридан и не заметила, как они оказались в Кенсингтоне, она увидела красивые дома, неужели Рэй живет в одном из них? Они подошли к ограде увитой зеленым плюющем, он достал ключ открывая калитку, перед ней предстал дом в викторианском стиле, из оранжевого кирпича, с ухоженным садом. Он провел ее в дом, и она не смогла скрыть свое удивление:
– Неужели ты его заработал? – спросила она, подходя к длинному дубовому столу.
– Нет, это фамильный дом. Когда-то мой прадед построил его, а потом отдал моему деду, младшему сыну. Маме он достался, когда ей исполнилось восемнадцать, но она выйдя замуж, ушла из него, и мы много лет жили в квартире или заграницей, а потом приобрели маленький дом. Несколько лет назад мой дядя отдал его маме, а она его мне, – она затаив дыхание слушала его, он снимал ей еще одну завесу со своей жизни, – Давай больше не будем говорить обо мне. Выпьем? – он налил ей розового вина, – это старинный рецепт, вино из роз.
– Рэй, давай проведем эту ночь вместе, – Шеридан подошла к нему, кладя голову к нему на спину.
– Черт, – он резко поставил бокал на стол, – я знал, что ты мне предложишь это. Я не ангел, и до тебя у меня было много женщин и два романа, серьезных романа. Я почти женился…
– Мне все равно, – Рэй повернулся к ней, он взял ее лицо в ладони, пальцами мягко проводя по ее губам, – поцелуй меня…
– Пойдем, – он подхватил ее на руки, неся в спальню.
Рэй зажег свет, она робко села на огромную кровать, он ничего не делал, словно лев готовится к прыжку. Шеридан спустила платье вниз, оно упало на пол розовым озерцом, Рэй вожделенно смотрел на нее. Она кинулась в его объятья, пальцами изучая его мускулы под тонкой сорочкой. Они молчали, только смотря в глаза друг друга. Его глаза, цвета весенней травы после дождя, загадочно сияли и манили ее, она приникла к его губам, под тонкой тканью пылала его кожа. Рэй слегка оттолкнул ее, кидая на кровать, он быстро раздевался, кидая одежду в разные места.
– Рэй, – прошептала она, – иди сюда…
За окнами сияла луна, они околдованные ею, любили друг друга в эту минуту. Они находились на одной волне, сердца бились в бешеном ритме, дыхание слилось в одно, словно они стали одним целым. Она бесстыдно отдавала ему всю себя, не боясь показаться распущенной девушкой. Ласки становились все еще более изощренными, доводя ее до потери пульса, она потеряла самообладание, и словно в лихорадке шептала его имя. Он был удивлен ее чистотой и смелостью, мягко обнимая в момент наивысшего счастья. Все слилось в одном миге, в ее сверкающих глазах он заметил слезы и принялся осушать их поцелуями.
Ее чувств было слишком много и они выплеснулись наружу, он прошептал ей самые нежные слова, и все затихло. Он не стал спрашивать о ее прошлом любовнике, он лишь решил для себя, что тот был не способен ни на что, а она решала молчать, о том, что это было любопытство, но не любовь.
Когда забрезжил ранний золотистый рассвет, Шерри проснулась не веря своему счастью. Лучи солнца пробежалось по спине Рэя, прикоснулись к его мужественному лицу, мягко озаряя его темные волосы. Утро окончательно сняло все покровы праздной ночи, и утром все могло предстать в совершено в другом свете. Прошлая страсть могла превратиться в навязчивое чувство вины. Она улыбнулась и надев на себя одну из его футболок пошла путешествовать по комнате.
Над изголовьем висела картина Антонио Сержа. Она нашла столик с фотографиями, и у нее упало сердце. Его мать Бетти Хомс, его отец Фредди Менори, как же она не заметила этого? Вся его внешность говорила именно об этом. Его мать… Он так ее любил, она не могла ее любить, что только не говорили о ней, а ее мама, разве она согласиться на нечто большее между ними, да никогда. И она сама, как он ее обманул, теперь понятно откуда в его-то возрасте столько достижений, наверняка, его богатая семейка помогла, или его мамочка переспала с Вильямом Мелоузом. Как она могла так себя запятнать, а еще ночью она страстно стонала, извивалась под ним, слушала его пошлые комплименты, подарила ему всю себе, не оставив ничего себе, и что получила взамен одну лишь ложь.
– Шерри, – она медленно обернулась, Рэй шел к ней, – значит узнала все. Узнала, что я лордовский сынок, поняла откуда у меня этот дом, и многое другое, но я всего добился сам, как и моя мама я получил все сам.
– Ты не мог сказать мне все это до сегодняшней ночи, – крикнула Шеридан, унимая дрожь в голосе.
– Не мог, я хотел, чтобы ты любила меня самого, а не Рэя Хомса Бульдасару, лорда Хомса, и все, что есть за этим именем, – она отвернулась от него.
– Позабавился? – он завел ее руки к ней за спину, – ты…
– Испортил тебя? Это ты хочешь сказать? – его зеленые глаза зло сияли, но в тоже время в них мерцали искорки страсти, – Мое лордовское происхождение испортило тебя? Или моя семья? Я горжусь ими всеми!
– Кем? Матерью – шлюхой? Или продажными сестрами? – он все больнее сжимал ее руки, – дедом пьяницей, и другими испорченными существами?
– Ты заблуждаешься, милая моя, насчет их всех, – он толкнул ее на пол, все что у него оставалось это доказать свою правоту силой, силой вырвать все эти разлагающие ее мысли. Он грубо ее целовал, жестко прижимал к полу. Неужели только силой он мог заставить ее передумать? Она пару раз пыталась предотвратить его атаку, но желание и чувство взяло над ней вверх. Шеридан крутила головой в разные стороны, под ним она звучала, как гитара, он извлекал из нее все новые и новые звуки. Она сходила с ума, но почему ему понадобился именно такой способ доказать вою правоту?
Рэй поднялся с пола, смотря на часы, выволок свой чемодан, и стал собираться. Она так и лежала на полу, мечтательно закинув руки за голову, она следила за его сборами, потом встала и пошла в ванную. Они ничего друг другу не говорили все это время, но в аэропорту Шеридан не выдержала и прижалась щекой к Рэю:
– Я люблю тебя, – прошептала она, – звони мне.
– Хорошо, – тоже шепотом ответил он, – это время пройдет быстро, – он протянул ей мешочек с травами, – я не хочу, чтобы ты обременяла себя беременностью…
– До скорой встречи, – они поцеловались и он скрылся за стойками регистрации. Расстались они не очень-то хорошо, но все же три месяца пройдут очень быстро для них обоих.
₪
– Ты закончил писать? – спросила Джессика. Она отложила в сторону оставшиеся листы, в задумчивости закрывая глаза. Луис писал сценарий, надеясь, что обязательно по нему снимут фильм. Джессика подшила новые листы в папку, и посмотрела на Луиса.
– Да, финал готов, – он достал из принтера последние листы и протянул их ей. Она быстро стала читать, находя в них что-то талантливое, хотя это могло быть так, потому что она любила его.
По радио звучала песня Джеффа Бакли «Аллилуйя», Луис вытянулся на кресле, смыкая ладони на затылке. Он любил ее, и уже давно. Луис помнил, как одно его невинное объявление о поиске актрисы для его курсовой рекламы стал для него решающим. Год тому назад она просто влетела в их с Энтони квартиру, и первое, что он тогда заметил это улыбку самца у своего брата. Позже ночью он с трудом подавил в себе порыв придушить его за похотливые мыслишки. Луис знал о непостоянстве брата, и том, что женщины для него это очередная победа. Для самого же Луиса Джессика стала сначала просто музой. Еще на съемках рекламы у него возникло странное чувство, между ними пробежала искра, молниеносно, словно в бурю бросая их в объятья друг друга. Знав только имена друг друга, и знав свои роли в этой маленькой сцене, они все равно закружились в бешеном водовороте страстей.
В тот день, он просто смотрел на ее белоснежную кожу, гладил округлость плеча, и не думал, что этот случайный секс спустя полгода станет чем-то большим. Джессика принесла ему удачу, и его рекламу стали показывать по телевизору, но после ошеломляющего успеха пришло внезапное забвенье, он снова стал простым – Луисом Хомсом. Через полгода он снова решил снять ролик и снова дал объявление, и опять появилась она. Вот тогда-то он не захотел ее отпускать, она стала его талисманом и его вдохновеньем. Теперь они свободно любили друг друга, стали жить отдельно от Энтони, а еще у него была доля в «Ванильных облаках», можно сказать он успешен.
– Что будешь делать? – ее мягкий голос вывел его из омута воспоминаний.
– Отправлю Захарию Бенинксону, он снимал Бетти, и может его заинтересует, – она написала на обложке безымянного произведения название «Неукротимое сердце», – Почему так?
– Потому что, твои герои любят друг друга не смотря на все, но в тоже время они не могут быть вместе из-за обстоятельств, у каждого своя жизнь и только письма полные любви друг другу, – он резко притянул ее к себе за руку.
– Вот, что бы я делал без тебя? – со вздохом спросил он.
– Страдал, – прошептала она.
В июле Луису пришел ответ, Зак назначил ему встречу. Джессика настаивала, чтобы он пошел один, но он был не приклонен, без нее эта встреча вообще бы не состоялась. Если бы не она он бы не написал этот сценарий. Зак пригласил их в свой загородный дом, они приехали к обеду, когда солнце стояло в зените, лето выдалось на редкость безоблачным. Они вошли в дом, хозяин их уже встречал:
– Никогда не думал, что передо мной окажется молодой юноша, – воскликнул он, – мистер Кроли?
– Нет, мистер Хомс, просто вы бы увидели эту фамилию и вряд ли бы стали читать, – они с Джессикой сели на кожаные диваны.
– Наверное, не стал бы, хотя из уважения к вашей матери бы стал, она зря перестал сниматься, – Луис улыбнулся.
– Она моя тетя, а я сын Гарри Хомса, а это моя девушка Джессика, – Зак достал сценарий.
– Я бы многое доработал, – у Луиса чуть не упало сердце, – но фильм будет потрясающим, как и возможная книга.
– Но я режиссер! – слабо возразил Луис.
– А кто сказал, что режиссер должен снимать только фильмы, все титаны кино делают несколько вещей сразу, – Джессика стиснула его руку, – предлагаю второе кресло режиссера, участие в кастинге, и многое другое.
Началась совместная работа над фильмом, Зак поражался таланту Луиса, и уже многие поговаривали, что их отношения похожи на отношения учителя и ученика. Зак предложил Джессику в качестве главной героине, именно она, по его мнению должна была сыграть Мэгги, а Луис решил, что главного героя обязан сыграть сам Зак. Он не боялся, что этот вечный соблазнитель женских сердец покорит его Джессику, он верил в нее и верил в ее любовь. Перед ним открылись новые дороги и новые возможности, и он незамедлительно ими воспользовался, не смотря на распространяющийся сплетни. Зависть и успех всегда связаны меж собой.
₪
Откинув с влажного лба пряди рыжих волос, Грей решил выйти на улицу, а лучше сходить в кафе и выпить прохладительного пунша. В последние месяцы он много трудился над серий кресел, это был его первый крупный заказ, с хорошим гонораром. Поэтому последние три месяца мало оставалось времени на всякую чепуху.
В кафе, буквально в трех шагах от его дома, как всегда пахло пряностями. Он сел на свое любимое место, открывая тетрадь с рисунками, рядом с ним появилась официантка, он даже и не заметил этого, насколько были легкими ее шаги. Он поднял глаза, отодвигая в сторону меню, которое знал уже почти наизусть, и замер. В незнакомых чертах он угадывал знакомые и давно любимые. Он думал вместе с отъездом из Ирландии, он похоронил все свое прошлое, постоянно фантазируя, как бы сложилась его судьба здесь, если бы он родился сразу в этой семье, но только одного человека он никак не мог выкинуть из своего сердца и прошлое не отступало назад вместе с ней. Все тоже лицо сердечком, милый курносый носик, морковные буйны кудряшки превратились в темно-каштановые тяжелые локоны, она красиво красила глаза, подчеркивая блеск серо-зеленых зрачков. Итак десятилетняя девочка превратилась в юную двадцатилетнюю девушку.
– Хлоя? Ты меня не узнаешь? – спросил он. Она не сколько минут просто моргала, не понимая кто это, – это я Грейхем Хомс.
– Грейхем? – не веря переспросила Хлоя.
– Грейхем Хомс, – подтверждая сказал он.
– Как ты оказался здесь? Ведь твой дед и твой дядя, сказали что ты умер, – выдавила она из себя.
– Кто я!? Ах, вот оно что! Я десять лет уже живу здесь. Меня усыновили, – она присела напротив него.
– Кто? ты все также Хомс? – он кивнул ей, – но после смерти твоего отца ты…
– Меня забрала Бетти, знаешь Бетти Хомс и Фредди Бульдасара? – она тоже кивнула ему, – вот она-то меня и забрала, и теперь вместо стада ослов у меня нормальная семья. И теперь я Хомс Бульдасар.
– Но…
– Здесь все хорошо, а как ты сама здесь оказалась? Мисс О’Нил или ты вышла замуж? – он смотрел на окружающих.
– Не говори глупостей. Отец хотел выдать меня замуж, но я сбежала. Я все эти годы страдала без тебя, думала, что если умру, то буду счастлива, – она положила пальцы на горло.
– Я живу здесь в нескольких шагах отсюда, – в его голосе было нечто странное.
– Чем ты занимаешься? – неверное, живет на деньги приемной матери: пьет, гуляет, меняет любовниц.
– Много чем, у меня с сестрой и кузеном совместная шоколадная на Бромптон-роуд, а так делаю мебель, багеты и прочую белиберду, – он засмеялся.
– А ты изменился! – она встала.
– В Лондоне дышится по-другому, – он замолчал.
– Что будешь заказывать? – она резко сменила тему.
– Пунш и кусочек вишневого пирога. И приходи ко мне, – он написал ей номер дома и квартиры, – нам есть, что вспомнить.
Неделю он все ждал и ждал, когда же она прейдет к нему. Неужели в нем она увидела богатого хлыща, который пытается затащить ее в постель? Да, у него даже в мыслях того не было. Хлоя – человек, что связывает его с прошлой жизнью. Хлоя – сладкое воспоминание о детстве с ароматом ирландских трав, и тех не забываемых полях засеянных льном, звуком фарфора и сказок об эльфах. Но за эти десять лет в его памяти стерлось многое: и льняные поля, и ветер играющий с травами, и звук фарфора, это и многое другое утратило свое прежние значение для него. Она позвонила в его дверь поздно ночью, когда он спал крепким сном, видя во сне Хомсбери. Грейхем вздрогнув, поднялся с постели, он открыл ей дверь, видя ее заплаканное лицо, и местами порванное платье. Он втянул ее в квартиру, сажая на белоснежный диван, плеснул в бокал виски, подавая ей. Она осушила напиток, не смотря на него, а в одну точку на полу.
– Что стряслось? Кто тебя обидел? – он тряс ее за плечи, а самого трясло от страха.
– Я любила его, а он просто… он… – она оборвалась еще больше зарыдав.
– Успокойся, – прошептал он, сжимая ее в своих объятьях, – он не достоин тебя. Он подлец, вот и все, и ты не должна рыдать из-за его жестокости. Знаешь что сделала моя мать после того, просто вышла на сцену и доказала всем, что ее ничто не сломит.
– Твоя мать давно умерла, а если ты о ней, то у нее нет сердца, – выпалила Хлоя.
– Ты не права, просто она гордая, – он гладил ее волосы. Потом он выпустил ее из объятий и налил ей травяного чаю, – держи, если не хочешь ребенка от подонка.
– Ирландские штучки! Не думала, что они будут здесь, – она подложила ноги под себя.
– Ты еще многого не знаешь о теперешней моей жизни, – в его глазах появилась холодная сдержанность.
– Ты такой же циник, как и все! – крикнула она.
– Нет. Я совсем другой. Я постелю тебе в бывшей детской, а сам буду по соседству.
Ночью Грей не мог долго прийти в себя. Какая же жестокая жизнь, подумал он. Кому-то все, а кому-то ничего. У него было трудное детство. Мать умерла, рожая его, а еще хуже отец женился на ней назло своей кузене из Англии, его нынешней матери. Патрик сходил с ума, пил, курил, приводил женщин в дом, и все смотрели на это, и предпочитали молчать. Он помнил, ему было тогда пять лет, когда на конюшне он увидел Бетти и Патрика, и только став немного взрослее он осмыслил то, что произошло в тот день. Это было чудовищно, не одна женщина не заслуживала таких слов и такого обращения, но его отец сделал это, и поэтому после его самоубийства он не колеблясь выбрал семью Бетти. Они с Фредди привезли его в Лондон, подарили ему настоящую жизнь, и он был безмерно благодарен им за это. Откуда Хлое знать о его жизни здесь, сама-то она сбежала от отца, не смогла поступить в колледж, работала простой официанткой и встречалась с подонком, что решил получить свое силой, а не любовью.
Утром он развивал им кофе, она смотрела на него, думая, почему он не пришел к ней этой ночью, не хотел ее жалеть:
– Жалость низкое чувство, – проговорил он словно угадывая ее мысли, – оно убивает человека.
Она ушла из его жизни на целый месяц, Хлоя появилась снова поздней ночью вся в слезах, и он опять пытался помочь ей. Она в слезах поведала ему о том, что беременна, он лишь резко встал, смотря на ночной город:
– Ты не стала пить тот чай? – резко спросил он.
– Да, я думала, он навредит мне, – он схватил ее за плечи.
– Черт, Хлоя, как ты глупа! В жизни нет альтернативы, жизнь такая, какая она есть. Ты понимаешь меня? – его глаза зло сияли, – я счастлив, что я в этой семье, и если ты не принимаешь свою судьбу я не могу помочь тебе ничем.
