Текст книги "Английский сад. 4. Кружева"
Автор книги: Анна Савански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)
Гости уже двинулись к замку. Роджер и Дженни задержались у входа в церковь, а Мери-Джейн и Антонио сели на скамью, оставаясь наедине с друг другом. Скромный ужин быстро закончился, Диана сожалела, ее Виктора сейчас не было рядом с ней, он так гордился своими девочками. Два года она жила без него, конечно, Бетти и Фредди нисколько не стесняли ее, она могла делать все, что ей было угодно. Они чаще бывали в городе, а правнуки в Аллен-Холле. Диана всегда думала, ее мир это Виктор, и когда его не станет, то и ее существование будет бессмысленным. Но это чувство отпустило ее, не давно она справила свое очередное день рождение, ей было восемьдесят три. Она желала своим детям и внукам счастье, но невольно стала свидетельницей краха их семьи. Все чего так хотела Каролина, все так чего страшился Виктор – случилось с ними.
₪
Весна 1988.
Наступила весна. Эта весна цвела, как молодая девушка буйными красками. Город в это время года всегда необыкновенный. Запахи столь разнообразны, что порой кружит голову от их непостоянства. Но все же это весна, первая весна, которая мало приносила радостей, не смотря на то, что две группы записывались, дети росли, и мир менялся вместе с ними. Жизнь стала другой, они это понимали, они стали другими, но видели это другие? Все по-своему были счастливы, кроме Бетти и Фредди. С того дня полного любви и страсти между ними снова установился нейтралитет. Он не переступал грань, а она не склоняла его к чему-либо. Пресса молчала, хотя Фредди внешне изменился, он немного похудел, и взгляд стал полон тревоги и грусти. Но все в один голос кричали, что он здоров. Конечно, они все знали. Дэвид все умело обставил. Фредди устраивал для Бетти пышное торжество в честь ее тридцати трехлетия. Бетти долго сопротивлялась, он не хотела много гостей, много пустых неискренних слов, но все же она согласилась. Ей нужно было показаться свету, потому что уже полтора года ходили слухи, что группа распалась, и Бетти больше не поет. Аллен-Холл погрузился в торжественную атмосферу. Бетти и Фредди не виделись весь вечер. Бетти, как хозяйка принимала гостей и подарки, ей приходилось источать радость, но на душе было скверно.
Так хотелось уйти куда-нибудь и остаться одной со своими мыслями. Она натянуто улыбалась, потому что многих приглашенных Бетти давно не видела, и ей было некомфортно от всех этих лестных слов и улыбок. Она с радостью ушла, когда появилась возможность. Бетти стояла на балконе, потягивая шампанское. Фредди оглядел ее нетерпеливым взглядом, и сел в кресло, похоже, она не слышала его шагов. Она была сегодня великолепна. Бетти снова стала той Бетти, которой она была всегда. Персиковая тонкая полупрозрачная ткань платья мягко облегала ее пленительные формы. Декольте у платья было очень глубоким, почти обнажая грудь, но Бетти стала полнее, и поэтому грудь выглядела так соблазнительно, что все внутри него мучительно сжалось. Когда-то на торжествах он любил весь вечер наблюдать за ней, и мечтать, что ночью он снимет ее платье и будет ласкать ее до потери пульса. Или уведет ее куда-нибудь, покажет всем этим похотливым вьющимся мужикам вокруг нее, что она принадлежит только ему, что он хозяин ее сердца и ее тела. Бетти, как будто почувствовала его мысли, она медленно обернулась. Она решила уйти, зная, как опасна такая близость и уединение для них. Бетти торопливо направилась к выходу, Фредди схватил ее за руку, тяня к себе. Она села к нему на колени, его руки обвили ее талию, не позволяя ей уйти. Бетти еле дышала от его решительности. Она закрыла глаза, затаив дыхание. Фредди нежно провел рукой по ее щеке и шее. Его пальцы скользили по округлостям ее грудей. Бетти прерывисто задышала, словно школьница, сердце бешено забилось, как у загнанного кролика. Он оторвался от нее, все было похоже на двух школьников на заднем дворе. Бетти подняла веки, смотря на него затуманенными глазами.
– Я сейчас, милая, – хрипло прошептал он, поднимая ее юбки. Фредди удобно посадил ее у себя на коленях. Она приникла к нему, пока он сам возился со своими брюками, ее юбками, нижним бельем. Бетти вскрикнула от удовольствия, она выгибалась, как кошка, наслаждаясь каждым мигом этой случайной близости. Он обнял ее за бедра, прижимая к себе еще ближе, и целуя в губы, – малышка… – Ресницы Бетти взметнулись вверх, она посмотрела на него, – Я не буду сожалеть, – прошептал он, – с тобой будет все в порядке.
– Будь, что будет, – ответила Бетти. Она встала, приводя себя в порядок, и ушла. Он знал, что так не должно было быть, но он не смог сдержать себя, а Бетти не противилась ему. Наверное, ее в правду Бог бережет. Но ее холодность после этого быстро его отрезвила, все же Бетти поняла наконец-то, что уже не будет ничего по-прежнему. Хотя какая-то часть его души сожалела, что она так себя повела после их близости. Может она разлюбила его? Но тогда бы она не вела бы себя так, или вела бы? Ах, женская душа, непроходимое болото, особенно у женщины с глазами цвета тайны…
К Бетти подошел Пол, неся какую-то папку, она все еще не могла отдышаться от произошедшего. Пол весело посмотрел на нее, и она решила, что у него есть что-то для нее.
– Знаешь меня просто достал Захарий Бенинксон, – это был модный голливудский режиссер, в последние время он снимал в Европе, снимая независимое кино, он был плейбоем, и женщины вешались на него постоянно. Когда-то он был женат, но его жена покончила с собой, и полиция решила, что это он ее довел, правда все обвинения с него сняли потом, когда он отсидел в тюрьма два года, – Он хочет снять тебя в своем кино.
– Пол, я не актриса, – возразила она.
– Я ему сказал то же самое. Почитай сценарий, послезавтра встреча с ним, потом решишь, съемки четыре месяца, – он отдал ей кипу бумаг и ушел. Бетти осталась, не понимая, что он нашел в ней. Неужели нет других?
₪
Март для великолепной шестерки выдался непростым. Холли родила мальчика, которого назвали Кристофером Бренданом. Гарри был счастлив, особенно после того, как они с Джозефом одержали победу. Все шло неплохо, они постепенно изживали неугодных им акционеров, привлекая новых партнеров и спонсоров. Холли быстро поправлялась, их семья стала больше, Кэрри в ту пору было уже четырнадцать, а мальчикам по десять лет. Полли переехала к Айку Руммерсу, с которым они почти год встречались, и когда он предложил ей жить вместе, в его квартире над лавкой, она согласилась. Она просто парила. В их квартире царил обычный бардак, по утрам лежа вместе в постели, они курили, а потом она готовила ему завтрак, после они шли работать в лавку, а вечером им принадлежали все пабы и рестораны. Такой богемный образ жизни, не казался Полли аморальным, последний год она вообще дела то, что хотела. Она училась и работала, и самое главное присущие ее возрасту, чувство вечного кайфа от жизни ее не покидало никогда. Молодость время ошибок, и она, не задумываясь, их делала, она не сожалела, что закурила, не думала, что все это приведет ее к бездне, ее мало это беспокоило. Главное, что они наслаждались друг другом, и вечером гуляя по пабам, слушая музыку, и выпивая, они чувствовали настоящими людьми своего времени.
Флора поняла, что снова опять беременна. Это было как раз не вовремя, потому что скоро ей надо было сдавать книгу в редакцию, но Ричард уверил ее, что они справиться. У него было качество, которое она больше любила, это умение ее убеждать, и при этом особо не настаивать. Он купил им домик, куда они ездили на выходные, Ричард разводил там цветы, она, выходя на веранду, садилась, писала свою книгу дальше. Воздух в сельской Англии всегда был чист и свеж, а ароматы цветов Ричарда, которые они привозили в Лондон наполняли ароматами их квартиру все неделю. Дженни и М-Джейн наслаждались новой жизнью, откинув в стороны все чувства сомненья и свои страхи.
Все больше и больше впадал в апатию Джозеф, секс больше не радовал, как прежде, с отцом постоянно ругались. Хорошо было в одном было кому его поддерживать. Только у Бетти было все хуже чем у остальных. Время казалось, шло медленно, с того дня, как их жизнь круто повернулась, будто бы прошла целая вечность. Эти два года мало что принесли им, словно судьба над ними надсмехалась. Вверх, вниз, темная полоса, светлая полоса. Время полного триумфа прошло, настало время трагедий, которые поджидали их везде. На фоне спокойствия, как скрытая болезнь, происходила настоящая человеческая драма. Уже ничто не могло их вернуть в то беззаботное время, когда все было по-иному. Они взрослели, и переступали порог, той жизни когда бывает страшно от того что не знаешь, что будет завтра. Как у старого поколение Хомсов у них грубела душа, она вся была покрыта шрамами.
₪
Бетти была в смятении в последние время. Она согласилась сниматься в фильме Захария Бенинксона «Ночные птицы», он был в этой картине режиссером и исполнителем главной роли. Ее героина была милая девушка, Кесси Скипер, которая вышла замуж за безупречного мерзавца, как его назвала Бетти. Он, Арон, был нежен и идеален, и он ревновал ее, и эта ревность привела их к трагедии, он ее убил, а потом бежал. Им было легко вместе работать, хотя она себя не считала актрисой. По будням они снимали, по выходным она ездила домой. Между ними сразу возникло притяжение. Он умен, красив и самое главное Бетти истосковалась по любви. Зак, как он просил назвать себя, нравился ей, особенно его темные локоны, и пронзительные серые глаза.
Пока они снимали невинные сцены, то Бетти держала его на расстояние, но в тот день, когда они снимали сцену насилия. Бетти вспомнила все то, что было в ее жизни и под действием эмоций, не дожидаясь команды «стоп», разрыдалась. Зак взял ее на руки, неся в гримерную, он выгнал от туда всех, и долго-долго утешал ее, а потом, набравшись смелости, она сказала ему все о себе, и он слушал ее. Она играла саму себя, ту часть своей жизни, когда ей казалось, что все рухнет в один миг, как карточный дом, она играла, нет она жила этим прошлым, но боялась, что слишком сильно разворошит его, и тогда все будет поздно менять, потому что ее нервы в этот раз могут не выдержать.
– О боже… ты первый чужой мне человек узнал об этом, – произнесла она, все ее тело сотрясали волны рыданий, – я порядочная дрянь…
Через день ее номер залило, и он забрал ее к себе. В ту ночь, лежа в одной постели, она посмотрела на него, внутри нее что-то перевернулось. Она сама прильнула к его губам, сама скинула сорочку. Впервые после Фредди и Брайана Бетти испытала сильные эмоции. Она ощущала, что хотят ее, а не образ, что ему нужна она сама. Он наслаждался ее прикосновениями, говорил ей самые нежные слова, и делал ее на мгновение самой счастливой. Он опытно доводил ее до безумства, она таяла, просто лишь потому что ей было хорошо. Не важно, что он ее режиссер, она не продается, она отдается просто так сама.
– Я хотел тебя, – прошептал он.
– Не меня, а Бетти Хомс, – ответила она, – я просто женщина, то, что видишь не всегда во мне искренне.
– Ты настоящая во всем, даже в этом фильме, – он гладил ее шею.
– Я люблю его, но все так стало сложно. Боже, я ненавижу себя, – она хлопнула ладонью по подушке.
– Почему? – спросил он.
– Я делала столько ошибок, глупых ошибок, он ведь умирает, а я, как последняя тварь веду себя, – она отвернулась от него, – Я знаю он умрет, я знаю, он умрет, а все скажут, что эта дрянь осталась жить вопреки всему, что она очень живучая оказалась.
– Не говори так, – он прижал ее к себе.
– Но это так, – и она замолчала до утра.
Пока доснимали фильм, Бетти и Зак были любовниками. Она знала, что когда закончиться лето, то и закончиться их отношения, это все было не надолго и не навечно. Конечно, Фредди не знал об ее романе, как и другие тоже, но это было временное увлечение, как когда-то Джейк. Просто секс, утоление жажды плоти, без слов я люблю тебя, без эмоций. Он хороший любовник, она опытная любовница, и у них нет никого «мы». Лето закончилось быстро и Бетти с легкостью выбросила этот кусок своей жизни из памяти, хотя фильм получился хорошим, но ездить по презентациям она не могла и больше не хотела, ее снова увлек мир музыки, именно в это время она написала свои самые лучшие песни. Зак еще пытался ей звонить, умолял вернуться, но она не хотела этого, потому что лучше быть одинокой птицей, нежели ночной бабочкой. Это была та истина, которую она знала давно.
₪
Она заливисто засмеялась, он поставил ее на пол. Каблуки застучали по дорогому паркету. Наконец-то ему удалось уговорить ее продать свой холодный дом и купить нечто более подходящие для них троих. Полли уже, как год не жила с ними, по уши влюбленная в своего начальника. Роджер снова подхватил Дженни на руки, неся в спальню. Дженнифер завизжала, дверь их маленькой спальни захлопнулась, он прижал ее к стенке, находя ее полураскрытые алые губы. Роджер шарил руками по ее ногам, бедрам, целуя ее шею.
– Как тебе дом? – тяжело дыша спросил он, – мы же купим его?
– Ты сумасшедший, – ответила она, – только ты способен на такие безрассудства.
– Ну так как? – она не могла думать об этом, только об движущийся в ней плоти.
– Да, – выдохнула она.
Через неделю они уже въехали в новый дом. Дженни принялась обустраивать его по своему усмотрению, конечно, у старых хозяев был свой вкус, который восхищал ее, но она давно хотела нечто романтическое в своем доме. С тех пор, как Роджер вошел в ее жизнь, ее покинуло горестное ощущение своего ничтожного существования. Он любил ее, он обожал ее, он восхищался ею, нисколько не стесняясь ее положения в обществе. Иногда она ощущала, что его знакомым она чужая, они думали в ней нет той бесшабашности, присущий им рокерам. Но узнав ее поближе, они понимали насколько они заблуждаются. Скромную Дженни Морган ставшую Дженнифер Томпсон не обделяла вниманием пресса, она просто преследовала ее, не считаясь с ее желанием закрыть от всех двери. Но все эти мелочи меркли, когда он держал ее в своих надежных объятьях. Но в один день она страшно испугалась, она не хотела это все терять из-за собственной глупости.
– Что случилось? – Роджер приехал поздно после очередной долгой записи, устав от привычных споров в группе, которые рождали шедевры, и которые по-настоящему выматывали нервы. – Дженни?
– Я жду ребенка, – упавшем голосом сказала она, стараясь не смотреть на него.
– Почему, так не радостно? – он налил себе бренди, – Дженни, в чем дело?
– Мне сорок один, я слишком стара для этого! – выпалила она, – последняя авантюра Бетти закончилась к счастью хорошо.
– Бетти, здесь ни при чем, дорогая, – он даже не притронулся к бокалу с янтарной жидкостью, – мы говорим о нас прежде всего. Ребенок же наш.
– Неужели, ты ничего не понимаешь! – вспылила она, – я не девочка.
– Послушай, моя хорошая, – от его угрожающего тона она вздрогнула, – я хочу этого ребенка.
– У тебя итак двое детей, не считая Лили Роуз и Полли, которая бегает за тобой, как собачонка. Дети не вписываются в твою жизнь, я это знаю, – упавшем голосом сказала Дженни.
– С чего ты это взяла?! – он с трудом сдерживал в себе гнев, рвавшийся наружу.
– Не сходи с ума, – она надула губы, не позволяя ему подойти к ней.
– Я тебя не понимаю, дорогая, – Роджер все же выпил залпом бренди, – если, ты хочешь я уйду. Если ты сделаешь аборт, я уйду…
– Это шантаж, – прошептала она.
– Да, дорогая, шантаж. Я слишком долго ждал тебя, и теперь судьба дает возможность все исправить, – он сделал шаг к ней, чувствуя, как она борется сама с собой.
– Я боюсь…
– Я буду рядом, – Роджер обнял ее, – не отталкивай меня, иначе мы оба все потеряем.
– Что нам делать? – она подняла на него свои темные глаза.
– Просто жить, – Роджер поцеловал ее в макушку, – я всегда с тобой.
₪
Осень 1988 – весна 1989.
Фредди искал Бетти. Сегодня они отмечали его день рожденье, гостей был полон дом. Ему очень хотелось найти Бетти, и поговорить с ней. Они обменивались какими-то пустыми словами, пустыми фразами. Она отдалялась от него, похоже, буквально восприняв его слова. Хотя ему нравился Джозеф, и то, что ее семья стала такой сплоченной, но ему не нравилась ее жизнь без него. Он прошелся по саду, спрашивая всех, не видели ли они Бетти. Но никто не знал, где она. Фредди дошел до самой удаленной беседке, увидев там кого-то. Мелькнуло платье цвета фуксии, это была она с кем-то. И это кто-то был Арон Дейзи, друг Джозефа, с которым у нее сложились не плохие отношения. Он был умным, начитанным молодым человеком. Ей было с ним весело, и легко было с ним общаться. Как-то Джозеф, сказал, что его друг влюблен в нее, Бетти привыкла к этому, что постоянно в нее влюблены мужчины. У него была женственная красота: красивые голубые глаза, мягкие плавные черты лица, пухлые губы. Фредди пригляделся к ним. Они целовались. Ее обнимал этот юнец, который наверняка не знает даже, как удовлетворить такую женщину как Бетти. Она должна принадлежать только ему, но он тут же осекся. Он увидел, как Арон оторвался от ее губ, и она сама приникла к его губам. Его руки заскользили по ее телу, проползая под юбку. Бетти тихо застонала, приникая к нему.
– Да, – прошептала она, давая зеленый свет, и тем самым давая ему делать с ней все, что он захочет. Как мог, так упустить ее из виду, он хотел когда-то, чтоб она встречалась с кем-то, но увидев с другим, это стало таким же кошмаром, как увидеть ее с лучшим другом.
– Вот, как ты меня любишь! – они отскочили друг от друга. Фредди резко развернулся и направился вглубь сада. Он даже не будет марать об него руки, не будет ругаться с ним, и тем самым ронять свое достоинство. Бетти бросив Арона, направилась за Фредди, придерживая в кулачке лиф спадающего платья, который успел спустить ее случайный любовник. Она застала его у озера, он стоял тяжело дышал, услышав ее шаги, обернулся к ней, – Я думал, ты меня любишь!
– Я люблю тебя, – без обиняков сказала она.
– Да?! А что ж ты пыталась трахнуться с этим зеленым юнцом!? – Бетти вскипела от гнева от его слов. Да, что он понимает, откуда он знает, что с ней твориться. Она специально отдалялась от него, чтобы приближаясь не делать себе больно, когда она будет получать отказ.
– А не ты ли мне говорил встречаться, спать с другими? Дай мне жить спокойно. Мне надоело, что ты распоряжаешься мной, как тебе хочется, я не твоя вещь! Я устала от этого всего! Так что дай мне жить той жизнью, которая мне уготована!
– Дрянь, – он подошел к ней, больно хватая за запястье, – Я не хочу видеть шлюху рядом с собой! – Бетти дала ему увесистую пощечину. Он резко прижал ее к дереву.
– Мне больно, – твердо сказала она, – Пусти меня!
Он не слышал ее, Фредди припал к ее губам, заворачивая край платья вверх, расстегивая свои брюки. Он приподнял ее, как пушинку. Бетти блаженно закрыла глаза, обвив ногами его талию. Она любила, так заниматься любовью с ним. Она запрокинула голову, жадно ловя его поцелуи. Раньше они всегда после ссоры, занимались этим. Это было волшебство, намного лучше прикосновений Арона. Потом магия прекратилась, и Фредди ушел, оставив ее одну в ночи. Он опять корил себя за то, что только, что произошло между ними.
Уже ночью Бетти, лежа в постели, стала думать о них. Ей казалось странным, что он болен где-то два года, где первый год его болезни они совокуплялись, как кролики, и ничего с ней не произошло, да еще смогла забеременеть и опять не заболеть. И с тех пор как он сказал ей о своей болезни, они спали несколько раз, и опять она здорова. Тем что ее бережет Бог, это нельзя объяснить. Нельзя постоянно ссылаться и уповать на Бога. А может… нет, это не возможно… А может, возможно… И его диагноз, неверен, и это часть злобного плана Дэвида? Она накинула халат на плечи, и осторожно прошла в их общую гостиную между спальнями, открыла легко дверь спальни Фредди. Он никогда не запирал дверь, зная, что она не придет к нему.
– Фредди, – он не спал, она стояла на пороге спальни, смотря на него.
– Что-то случилось? – прошептал он.
– Я хочу, чтобы ты обследовался у Гарри, – она присела на его постель.
– Зачем? – он был удивлен, неужели совесть замучила ее.
– Потому что, я почти уверена, что у тебя не СПИД, и я прямое доказательство этого, – молчание повисло в воздухе. Он думал над ее словами, потом притянул к себе, она посмотрела в его глаза. Он просто лег с ней в постель.
– Останься со мной, – попросил он, – я выполню твою просьбу, если это так, то я буду жить.
– А я буду бороться за тебя, – Бетти с благодарностью прижалась к его груди, – Я всегда с тобой.
Они вместе уснули, чтобы встретить новое утро вместе, утро может быть их новой жизни, где есть, возможно, место их будущему.
Через три недели они седели в кабинете Гарри. Бетти нервничала, Фредди сжал ее руку. В кабинет влетел Гарри, опустился в свое кресло, и стал перелистывать анализы и результаты обследования Фредди. Гарри посмотрел на них, и слегка улыбнулся.
– Бетти была права, – начал Гарри, он откинулся на спинку кресла.
– И что? – Фредди заметил, как у Бетти загорелся огонек надежды.
– Это рак поджелудочной железы первой стадии, – продолжил Гарри, – это лечиться, потому что опухоль еще не дала метастазы, и можно оперировать, а потом через некоторое время химия-терапия.
– Но… – пробормотала Бетти.
– Прошлое лечение Фредди усилило рост раковых клеток, возможно доброкачественная опухоль, перешла в злокачественную, – Гарри вздохнул, – нельзя терять время. Сегодня Фредди остается у нас, через пару дней операция. Я буду оперировать сам. Не даю сто процентов, что все будет хорошо, не хочу вас обнадеживать.
₪
У Флоры в октябре родилась еще одна дочь, которую назвали Даниэла, Дженни радовалась за сестру, сама мечтая сделать счастливым Роджера. Позже перед самым Рождеством Дженнифер родила недоношенную девочку. Роджер не мог скрывать своего беспокойства, на три недели он забросил все делала в студии, позабыв о предстоящей презентации. Он винил себя в произошедшем, ведь именно он настоял на этом, именно он запретил ей сделать аборт, сейчас он считал себя виноватым. Дженни оправилась быстро, но девочка, которую она нарекла Патрицией Кэтрин, лежала за стеклом. Она была такой крошечной, от чего сердце Дженни сжималось до грецкого ореха. Но прошло время и она смогла брать на руки девочку, радуясь каждому новому мгновению. Ее опасения растворились во времени, перестали ее терзать, и тогда она смогла обрести покой.
Когда-то развод в их семье был трагедией, но сейчас он стал благом для них, освобождением от прошлых оков ханжества и невежества. Восьмидесятые шли к своему логическому завершению, и наши герои уже теплотой вспоминали хаотичные семидесятые, теперь же настали совсем другие времена. Под натиском времени изменилось все.
Разводы стали нечто обыденным, институт брака давно превратился в некое чудовище, где была не одна голова, как раньше, а уже две. Жена равнялась правами с мужем, муж бывал уже на вторых ролях, а самое главное любовь стала своего рода наркотиком, любовь, которая превращается в зависимость. Это уже не чувство, а необходимость, любовь это просто постель, простой половой акт, и больше ничего. Они могут тут же быть со своей девушкой и переспать с уличной шлюхой, но иногда он находит в себе силы уйти. Перестает относиться к чувству чисто потребительски, но тут же попадают по другую зависимость, начинают пить. Они попадают на другой круг подчиненности, а потом они идут дальше, как герой Данте из «Божественной комедии». Они зависимы от наркотика, алкоголя, от наркоторговцев, которым должен баснословные цены. Да, такое положение бунтарских восьмидесятых, но все же молодое поколение Хомсов было не таким, в отличие от их поколения, они были более счастливые и довольные жизнью, просто иногда они падали вниз со своего пьедестала, а потом, вновь расправляя крылья, пытались воспарить вновь.
₪
Весна необычайно теплая, и легкая. Лондон, как всегда цвел пышным цветом, легкая дымка цветом окутала город, как в мохеровое покрывало. Это была весна перемен, по всему миру задули уже другие ветра, перемены ощущались везде. Засыпая ночью с одними государствами на карте, а просыпались, видели мир уже со всем другим. Свобода витала везде, свобода кричала во весь голос, другие времена стучались в дверь. Дела начали у всех выправляться, но еще много было не улаженных проблем, они как у не настроенной гитары струны, мешали им играть. В ту весну Полли впервые испытала ревность. Ей постоянно казалось, что Айк ей изменяет. Она боялась отпускать его одного с его друзьями, боялась, что там они компанией раздевают глазами доступных девиц в пабах, а потом легко можно изменить где-нибудь в уголке. Как говорила, ее бабушка все мужчины не без греха, и поэтому им нельзя совсем верить. Она изводила себя ревностью, учитывая то, что Айк был человеком абсолютно свободных взглядов, и не верил в верность и настоящую любовь, он конечно, твердил ей о своих чувствах, но говорил, так словно, это было мифом. Ревность отравляла ей жизнь, она злилась, что ей исполнилось двадцать и может быть он будет искать себе кого-то помоложе. Это все усложняло их жизнь. Они стали реже заниматься любовью и это приводило ее к мысли, что у Айка кто-то есть. Полли часто искала оправданья, объясняя усталостью или занятостью, так больше не могло продолжаться и она стала искать пути выхода.
Серыми весенними утрами она коротала свое время перед окном, пока он спал в их теплой постели. Любовники, думала она, но не близкие люди, как же все было абсурдно, и в одно из таких утр, она решилась с ним поговорить. Айк открыл глаза, смотря на нее, она спрыгнула с окна, как кошка, подходя к нему. Полли села на край постели, он потянул за край простыни, обернутой вокруг нее.
– Доброе утро, дорогая, – прохрипел он.
– Знаешь, оно не доброе, – парировала она, – этой ночью между нами опять ничего не было.
– Малыш, не заводись, – он приподнялся на локте, – Давай не будем ругаться.
– Знаешь, что я съеду от тебя, – она встала с постели.
– Никуда ты не поедешь, – Полли скинула простыню, быстро одеваясь.
– Еще, как поеду и ты мне не указ! – она снова посмотрела на него.
– Ты можешь мне сказать в чем дело? – Полли впервые увидела в его глазах гнев и в тоже время возмущение.
– Задолбал! – выпалила она, – Все надоел! Можно, сказать я тебя бросаю, мне надоело, что ты вечно шляешься по бабам!
– Ах, вот оно в чем дело!? – он гортанно засмеялся, – у меня есть друзья, но нет других. Я люблю тебя, но чего тебе еще нужно? – спросил он, – Если я не женюсь на тебе, это не означает, что я не люблю тебя.
– Черт, Айк, я устала от тебя и от этой жизни, – слабо возразила она. Он подошел к ней, мягко беря ее руки, сжимая их в ладонях.
– Тогда, займемся любовью, – его пальцы как обычно скользнули по ее шее, и она легко уступила ему. Он скинул с нее всю одежду, и опустив ее на постель, постарался рассеять все ее сомнения, но они забрались в глубину ее души. Они осиянные солнцем, благословленные луной безгранично владели друг другом. Полли прижала его руку к своему сердцу, Айк долго слушал его, наблюдая как дрожь удовольствия проходит по ее лицу, ожидая, что они будут вместе близки к концу, и когда наступил финал, он прислушался к ее сердцу, понимая, что если бы он и дальше вел себя так, то потерял бы ее. Он бежал от ее чувств, бежал от себя, но не смог. – Давай тихо распишемся, – предложил он, когда они курили в постели.
– Это предложение!? – насмешливо произнесла она, не зная то ли это утверждение, то ли вопрос.
– Мы давно вместе, а потом, ты не хочешь пышности же.
– Мама будет за, насчет других просто не уверена, – она затянулась.
– Да, боже мой, я давно в доску свой в твоей семье! – возразил он, – Ты просто держишь меня на поводке, а сама не хочешь сделать шаг ко мне.
– Айк, ты просто негодяй! – Полли засмеялась, – давай сделаем это тихо, где-нибудь в церквушке.
– Это было бы не плохо! – Айк крепко сжал ее в своих объятьях, – Роджер будет рад.
₪
Голова шла кругом просто от бесконечных совещаний, они с Гарри правду выжимали все из своих партнеров, и им было уже трудно устоять перед молодой тройкой Хомсов. Эта троица быстро навела порядок, правда из-за этого они нажили себе много врагов. Гарри с Холли разрывались между компанией и клиникой, а Джозеф постепенно забирал у пьющего отца власть. Усталость копилась долго в нем и поэтому он собрал вещи и решил съездить на Ибицу. Для его сестры это было волшебное место, и он хотел это проверить на себе. В свои двадцать шесть он оставался тем же плейбоем, что и был вначале. Он все также соблазнял девушек, ведя список побед, он мог жениться на любой из них, но что-то не екало их видя. Джозеф уже начинал сомневаться может ли он вообще любить. В его семье быть с черствым сердцем норма. Его прадед никогда не знал слово «любовь», его родители – словосочетание «супружеское счастье». Хотя он знал, что они ирландцы были с горячим сердцем и пламенной душой, но уже много лет они живут здесь в Англии и их сердце загрубело.
Ибица и вправду была волшебной. Насыщенный воздух, море, пляж делали свое дело, и он ощущал себя счастливым. Хозяйка его гостиницы Анабель Фюок добродушная женщина, на несколько лет старше Дженни, она сразу ему понравилась. Для него выбирала лучшее меню, советовала чем заняться вечерами, и познакомила со своей дочерью – Бланкой. Бланка совсем отличалась от тех городских сексуально озабоченных дамочек, что вились вокруг него постоянно. Она казалась ему чистой и наивной, ей всего на всего было девятнадцать, училась она в Барселоне на микробиолога. В это лето она решила бросить учебу и друзей и уехала к матери, помогать. Анабель посчитала, что им бы не плохо было бы сдружиться. Джозеф же видел первое время в ней друга, он не хотел курортного романа, сейчас ему был необходим душевный покой. Бланка нравилась ему, как человек. Она была юна, красива, настоящая испанская сеньорита. Только он ощущал, как по-особенному она смотрела него. По утрам они вместе шли на пляж, а потом обедать, а после нырять с аквалангом или кататься на катере, вечерами проводя на танцах, вдыхая ароматы цветов, чувствуя кожей жар друг друга.
Месяц на Ибице прошел для него без потрясений. Рядом была Бланка, как любящий друг, оберегающий его от всего. Хотя он уже начинал скучать по шуму Лондона, и по своей работе, по семье и всей этой разгульной жизнью. Ночами он гулял по пляжу, как в один из таких вечеров он увидел Бланку сидящую у кромки моря. Она смотрела вдаль, кидая камешки в воду, Джозеф беззвучно подошел к ней, садясь рядом с ней. Она обернулась, смотря на него совсем по-другому. Его словно обдало горячей волной. Сам того не ведая, он потянулся к ней, целуя в губы. Джозеф знал, как сделать эту ситуацию волнующей и возбуждающей. Песок был влажный и прохладный, но они оба пылали, желание стучало в висках, тело просило удовлетворения.
