Текст книги "Английский сад. 4. Кружева"

Автор книги: Анна Савански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 32 страниц)

– Не надо, они там целуются, – Аллегра вытянулась, смотря на родителей. Зеркало унесли в мастерскую, которую Бетти и Фредди сделали для детей, переделав одну из гостиных, все равно ей не пользовались.

– Эй, Хомс Бульдасара, все готово, – крикнул Рэй.

Девочки спрыгнули с лестницы, Грей запер дверь мастерской. Только сейчас они заметили гостей, смотрящих на всю их возню.

– О, ба, де, – крикнула Элен, – привет, – Нитта сморщилась, ей не нравилась это не которая фамильярность, и не почтительность. Может, ее семье такое нравиться, но им нет. Это крайне не уважительно по отношению к взрослым.

– Рэй, что вы делаете? – грозно спросил Боми.

– Готовимся к Рождеству, – просто сказал он.

– Ты же еще ребенок, чтобы таскать такие тяжести, – Нитта сделала шаг, снимая шубку.

– Нет, мне уже тринадцать, – пока их гости раздевались, разговор этой пятерки приобрел другую форму.

– Тогда вы принесете мне свои картины? – Грей делал багеты для картин, что вышивала Бетти или девочки. Ей это очень нравилось, сын обладал чувством прекрасного.

– Сегодня вечером, когда все будут спать, – Бэсс весело улыбнулась. Нитта огляделась через минуту, в холле был только Рэй. Он провел их в гостиную, и сам ушел. Боми услышал, как спустились вниз его сын и невестка. Бетти смеялась:

– Эй, вы куда?

– На улицу, – весело ответили дети, послышалось, как они весело стали натягивать на себя одежду, дурачась.

– Только ненадолго, скоро обед, – Бетти снова звонко засмеялась.

– Да, кстати у нас гости, они в Мраморной гостиной, – и они пятеро ринулись на улицу.

Фредди и Бетти, обнявшись, прошли к гостям. Когда они увидели, кто к ним пожаловал, то улыбка сползла с их лиц, они вежливо поздоровались, и присели на диван. Фредди сжал руку Бетти, так что пальцы хрустнули.

– Нам надо поговорить, Фредди, хватит откладывать, – Боми встал, вставая в солнечный столб, – мне не нравиться, то, как вы живете.

– А, это уже наше дело, как нам жить, – отрезал Фредди, на улице был слышен детский смех.

– Я хочу, чтобы одумались, а дети?

– А, что дети? Мы и так с Бетти три года никуда не ездили, как я выздоровею полностью, то мы вернемся к прежней жизни.

– Я не о том, почему бы вам не завести своего ребенка, а Грея отдать обратно, – Боми смотрел на зимний сад.

– Пап, ты с ума сошел!? Мы не отдадим Грейхема, дети его любят, мы тоже, наша родня, и у нас больше не будет своих детей, – Фредди резко отбросил руку Бетти.

– Наша родня?! – вставила Нитта, – с каких пор, ее семья твоя родня?

– С таких, она по крайне мере нам палки в колеса не вставляет, – Фредди уже был на грани.

– Родите своего ребенка!

– Нет, мама…

– Я бесплодна, – перебила его Бетти, они посмотрели на нее, как на прокаженную. Бетти сжалась под этим взглядом, – да это так, – она встала и ушла, она больше не могла выносить эту пытку.

Фредди еще долго потом ругался, а она сидела в кабинете, некогда Виктора. Фредди пришел к ней, его злость сразу улетучилась в ее объятьях. Она плакала у него на плече, и шепотом задавала вопрос, почему к их счастью стали, так относиться, как к чему-то ужасному. Он утешал ее, зная, он подарит ей радость, потому что он ощущал, что жить ему осталось недолго. В этот раз болезнь победит его, или по крайне мере произойдет что-то ужасное.

₪

Они были счастливы, наконец-то наступил покой. Фредди впервые за тринадцать лет, испытывал те же чувства, что и тогда впервые месяцы их брака. Из жизнь поднималась, словно из пепла, как феникс. Анна, Джим и Джош мечтали, чтобы ребята начали запись, и устроили гастрольный тур, долгожданные гастроли. Они возвращались к прежней жизни, но уже совсем другими. И это вовсе не возраст изменил их, за эти четыре года много, что с ними произошло. Кто-то развелся, кто-то обрел себя и свою любовь, все же эти десять лет были очень разнообразными для них. Бланке, не нравилась Бетти, она ощущала что именно она находиться в неком замкнутом круге, между ней и Гарри явно что-то стояло, что они оба бережно скрывали.

Джозеф и Бланка поженились, не смотря на протесты ее матери, и ее нежный возраст. Учебу ей не позволил бросить Джозеф, и поэтому ей пришлось перевестись в Лондон. Она удивлялась ему, и его работоспособности, он много работал, и весь его день проходил на нервах, но по ночам он был нежен как никогда. В силу своего возраста она не мечтала о детях, хотя у всех его кузенов были уже дети. Даже его племянница вышла замуж за своего антикварщика Айка Руммерса. Для начала надо просто жить, твердила она себе всегда.

Полли же и Айк жили, как настоящая богема, даже Бетти на ее фоне, казалась приземленной. Вся творческая среда Лондона знала их, приходя к ним ощущался аромат табака и спиртного, у них постоянно были гости, где они попивали вино и беседовали обо всем, где творческие люди находили общие темы. Никто не вмешивался в их отношения, и это казалось неправильным, но Дилан почти не общался с бывшей женой, а Роджер сам был таким, немного демоном. Бланке это не нравилось, не нравился Роджер и Дженни, она видела, что это он превратил ее в такую женщину, какой она была сейчас. Публичность нисколько ей не мешала жить, и Бланка замечала в ней такую же ведьмовскую силу, что была присуща всем женщинам этой семьи. Только Бланке не нравилось, то что эта великолепная шестерка, как звали их, слишком много времени проводили вместе, но потом она начала привыкать к тому, что они все неразрывно связаны.

₪

Март – ноябрь 1990.

Гарри вошел в кабинет, его ждали сестра и зять. Бетти нервно теребила кисти на шале, Фредди улыбался. Вчера они поссорились, когда он высказал ей мысль, что возможно он все равно умрет, она долго на него кричала, а потом взяла его лицо в руки, и прошептала, что он будет жить, даже если ей придется самой отдать свою жизнь. Они в ту ночь тихи не спеша наслаждались друг другом, и, похоже, все разногласия ушли. У самого Гарри была тоже улыбка во все лицо, он сел в кресло, еще по дороге он изучал анализы Фредди, и был крайне доволен.

– Что, там? – вытянувшись спросила Бетти, – ну, давай не томи!

– И как ты ее терпишь? – смеясь Гарри, обратился к Фредди, – просто поражаюсь тебе. Ну, да, ладно, – он отложил бумаги в сторону, отпивая чаю, – Могу вас поздравить. Новых образований нет, все чисто.

– Это означает, что… – Фредди подбирал слова, – ты была права, Бетти. Я здоров.

– Но, это не означает все, – перебил его Гарри, – я хочу, чтобы осенью ты прошел обследование, и потом весной.

– Зачем? – испугано задала вопрос Бетти.

– Мне надо знать не будет ли возвращения болезни, – ответил Гарри.

– А мы хотели в сентябре ехать на гастроли, это вопрос нерешенный, но все же, завтра решиться. Графики готовы, и если, что билеты пустим в продажу…

– Давайте так, – перебил Бетти Гарри, – в июне придете, если будет что-то плохо, все равно поедете, но только легкий график. Насколько уезжаете?

– Три месяца, – Фредди посмотрел на Бетти, – и график легкий, только большие города мира.

– Что ж это хорошо, тогда жду вас, – он задумался, – в декабре. Так будет лучше.

– Что ж, тогда до скорых встреч, – они счастливые ушли. Пара спускалась с лестницы, выходя на улицу.

Светило уже слегка пригревающее солнце, и воздух был прозрачным и чистым. Над ними было голубое небо, где не было ни одного облачка, словно сама природа с легким сердцем приняла это событие. Таял тонкий снег, на асфальте стояли лужицы. В детстве Бетти любила запускать кораблики, и смотреть, как бумага намокает, и кораблики складывали свои паруса. Витало счастье, весна уже рвалась, она летела, сметая все на своем пути. Это весна, как многие принесет много света и радости нам, мы это точно знали. И весь этот год, уходящего десятилетия станет одним из запоминающихся.

– Мы возвращаемся, – прошептал Фредди, прижимая к себе жену, – Боже, мы снова будем жить также. Ты скучала по той жизни?

– Да, дорогой, очень сильно. Ты поедешь в студию? – Бетти села в машину вместе с Фредди.

– Да, поеду, а ты? – с годами они перестали нуждаться в лишних словах. Бетти кивнула, – тогда на Эбби-роуд.

Через три дня мир шоу-бизнеса, этот порочный мир, сотрясла новость. Дэвид МакОлла покончил с собой. Никто не знал, как это произошло, просто его нашли в его особняке, в ванне с порезанными венами. Почему он это сделал? Дэвид, который был способен на все, оказался слабаком. Или его жизнь в пороке не оставила ему ничего, как уйти с этой земли. Говорят, он умер с именем Бетти на губах, успев написать кровью на стене: «Я любил ее». Может это слухи может, нет, но он мертв. Бетти так отчаянно мечтала о его поражение и получила. Но остался Майкл, который не хочет ее успеха.  Что же ждать от него? Молчание или ту же борьбу?

Через неделю она поняла, что он готовит борьбу. Смерть Дэвида не спасла их, она не стала их спасением. Его окровавленные руки тянулись к ним из холодной могилы, дыша на них смертью. Ибо месть сильное чувство, но Бетти считала его мелочным и ничтожным. Оно превращает человека в раба, оно уничтожает его, как человека. Но Майкл решил сделать их пеплом.

   Это было сложное время. Время радостей и побед, время борьбы и проигрыша. Но время мчалось, и с каждым годом казалось все быстрее, его бег уже нельзя было замедлить. Когда пришла апрельская жара, пришла пора новых открытий. Ненависть не утихла, и пресса, хотя это уж было не актуально,  мыла им кости, как могла. Но они уже привыкли к этому, за столько должны были. Порой Анна ненавидела то время, что они прожили. Но не сейчас, она вспомнит об этом через два года, когда вся их налаженная жизнь рухнет, как сгнившее дерево. Они взрослели, а поступали иногда, как дети.

₪

Утро выдалось на редкость холодным. В октябре резко задули холодные ветра, и постоянно шли дожди, Лондон не радовал своих жителей хорошей погодой, но многие были уже привычны к этому, и все равно продолжали его любить. Восьмидесятые подходили к логическому концу, и похоже наступали спокойные, но авангардные девяностые, уже многие ощущали, как менялось у молодежи отношение к жизни. Стадионный рок медленно отмирал и, теперь в моду входил грандж – депрессивный и тяжелый. В фильмах стало больше насилия и эротики, и искренность появлялась лишь иногда, радуя тем, что она еще осталась в циничном мире. Времена менялись, нравы тоже, и мы живем чтобы умирать, чтобы отдать свое место другим, и вместе с этим они творцы нового счастья.

Полли проснулась от резкой боли в животе, Айк сопел рядом, повсюду лежали бутылки, а пепельница была полна окурков. Вчера они, как всегда приглашали гостей, вместе пили и курили, обсуждали все что могли, только она не стала пить, утром ей надо было нести работы в университет. Даже теплое одеяло ее не спасло от холода и боли. Она завертелась в кровати, а потом быстро соскочила, побежав в ванную комнату. Ее стошнило, вроде бы она не пила вчера, хотя может быть это реакция на моллюски. Она тихо собралась, оставляя Айку краткую записку. День прошел весь на нервах, а к вечеру она почувствовала настоящую усталость. Айк закрыл лавку поздно, и ночью у нее уже не было сил на любовь.

Проснулась она опять с той же болезненностью, это повторялось почти каждое утро всю неделю. Потом она поняла, что скорее всего беременна. Айк хоть и старался сдерживать себя, но иногда в пылу страсти все происходило по-другому. Как же ей сказать все ему. Как быть? Ночи пришла неожиданно, в октябре было уже холодно спать по одиночке и поэтому они всегда засыпали в объятьях друг друга. Сегодня он ощутил ее отстраненность и тревожность, как обычно она не отдавалась ему вся и без остатка. Он посмотрел в ее глаза, и ей захотелось провалиться сквозь землю. Полли знала, что он не хотел пока заводить детей.

– Милая, в чем дело? – спросил он потом.

– Не в чем, – проронила она.

– Я же вижу, что что-то случилось, – она поднялась на локте, смотря в его глаза.

– Я думаю, что беременна, – он изменился в лице, – Черт я так и думала, ты просто боишься что-то менять.

– Полли, не заводись, если это так, то мы просто напросто перестанем так жить, и коль это случилось, да будет так, – ей все равно хотелось расцарапать ему лицо, но вместо этого она прильнула к нему, – и потом нам давно пора менять все.

– И когда же ты пришел к этому? – ее ладонь мягко скользнула по его груди.

– Совсем не давно. Роджер сказал, чтобы мы прекращали все это, – Полли засмеялась. Ее отец не имел такое влияние на нее и сестру, сколько имел Роджер, хоть и многие считали его чужим, он стал частью их семьей.

Полли была самой взрослой из них всех, Флора, которая не много была ее старше или Джозеф все равно казались ей взрослее. Правда Полли привыкла, что они с Айком так жили, что абсолютно не мешало их браку, но ребенок должен был все кардинально изменить. Она будет первой из правнуков Виктора, кто заведет ребенка.

Это всех порадовало, тем более в их семье все налаживалось и это было хорошим знаком, все становилось на прежние места. Роберт мало по малу словно просыпаясь после долго сна, перестал пить и спать с дешевками. Джордж и Джулия в свои шестьдесят пять оставались все теми же пылкими романтиками, только с  годами чувства слегка померкли. Элеонора и Марк опять сблизились, он болел и Нэлл поняла, что он останется один, с дочерью были натянутые отношения, да им с Ричардом было хорошо вдвоем и воспитывали детей, и Элеонора не беспокоилась о них совсем.

Год прошел без волнений и потрясений, и это был первый тихий год, за последние годы это был первый тихий год. Что будет потом время покажет…

₪

Смотря через призму лет на жизнь своей семьи Роберт стал понимать, сколько ошибок он сделал в своей жизни, и сколько ошибок сделали остальные. Он когда-то осуждал своих ирландских родственников, и сам не заметил, как они превратились в таких же, насквозь лживых и циничных. Они, дети Виктора, стали жалкими, не смогли сохранить мир в своей семье, не сдержали обещание данное Виктору на смертном одре.

Флер давно не жила с ним, и что творилось с его женой он тоже не знал, она время от времени слала им краткие письма, сообщая, что все с ней хорошо и денег на жизнь ей не надо, но в последние время Роберт ощущал себя виноватым перед ней. Это ведь он довел ее до такой жизни, это он не увидел во время закравшуюся в ее сердце болезнь недоверия, и это он позволил Арману сломать их брак. Все могло бы сложиться по-другому, но он не смог все удержать в руках, все рассыпалось. Теперь смотря на ее записи, оставленные в спешке, и которые он нашел вчера, он все понял. Если бы он только знал, знал до чего ее довел Арман, знал, что он сделал с ней. Ну, почему, почему он этого не увидел, не увидел то, что с ней твориться на самом деле. Все эти годы он предпочитал считать, что в их семье все хорошо, но лишь иногда он понимал, что все плохо. С Флер ничего не сложилось. Дочери совсем далеки от него. Бетти даже здороваться не хочет, не то чтобы общаться. Зря тогда нажал на нее, и зря он пытался ее заставить сделать, то что не хотела.

Его надеждой могла бы стать Алиса, но Алиса оказалась порядочной дрянью, она хотела очень многого, но как оказалось не все она могла получить. Джозеф, его единственный сын, тоже прохладно к нему относился, и это понятно в то время как он должен был поощрять сына он загонял его в рамки, не позволяя ему делать многое. И не только отношения не стали складываться с детьми и женой и остальными членами семьи: братом, сестрой, племянниками. С Джорджем они давно не ладили, они были далеки друг от друга. Иногда Роберту приходилось бывать в Дж-Хаусе, но там Джулия смотрела на него косо. Элеонора из-за болезни Марка вернулась в их большой дом, но даже это не смогло примерить враждующие стороны. Вся жизнь стала  сплошными сожалениями, она прошла мимо него, он всегда выбирал не те дороги, не те пути, ведь можно было все сделать по-другому, но в жизни нет сожалений, и  не может быть сомнений, остаются только несбыточные мечты, наши воздушные замки, которые никогда не станут настоящими. Все в наших руках…

₪

Весна 1991.

В утренние часы М-Джейн любила просто лежать в объятьях Антонио. Но сегодня она, открыв глаза, поняла что одна. По всей видимости, он уехал в галерею. Хотя в такой день мог и поваляться с ней в постели подольше. Мери-Джейн с сожалением вытянулась на постели, неужели забыл? Она вскочила с постели, подбегая к зеркалу. Она заглянула в него, быстро начиная, приводит себя в порядок после страстной ночи. Волосы были спутанные, и на коже остались следы их утех. Она мысленно прокляла Антонио за то, что он сегодня был чересчур навязчивым. Через полчаса она стояла перед шкафом, доставая с потайной полки новое платье. Она крутилась перед зеркалом, рассматривая себя. Для своих тридцати шести, она выглядела неплохо. Все такая же фигурка, с круглыми бедрами, тонкой талией и пышным бюстом. Ни жиринки, ни складочки на теле, хотя у глаз уже были мелкие морщинки, и в волосах еще не было седины. В остальном она осталась той же Мери-Джейн. Она надела сапфировое платье с завышенной талией. За эти последние годы она стала одеваться как монашка: очень скромно, очень просто, абсолютно не соответствуя своей натуре искусительницы.

Как приятно было смотреть на ножки, которые короткое платье делало очень сексуальными. Она скинула с плечиков все те вещи, что превращали ее в домохозяйку. М-Джейн широко улыбнулась, когда увидела, как Антонио обнимает ее за талию.

– Без него ты лучше, – его хриплый шепот обжег ее. Он нежно погладил  полуобнаженную спину, покрывая ее поцелуями.

– Антонио, отстань, – она оттолкнула его, – Я приводила себя в порядок не для тебя.

– А для кого же? – весело возмутился он.

– Ты забыл, что сегодня за день? – она поправила платье.

– Нет. Сегодня мы двадцать лет тому назад с тобой познакомились, – он достал из кармана брюк меленький футляр, – думаю, на твоей дивной ручке это будет выглядеть потрясающее, – он надел на нее золотой браслет с бриллиантами, – Так и есть. А что у тебя для меня?

– Какой ж ты наглец, Серж! Ты и так получил вперед ночью. Но все же ладно, мы уезжаем в Монтре.

– Ты шутишь! – он растянулся на постели.

– Нет, мы все едем туда. Помнишь, как-то ты просил меня сменить декорации? – она лукаво улыбнулась.

– Помню. Ты хочешь, чтобы я любил тебя на фоне этих голубых гор, – она, как кошка подошла к нему, – ну, что ж я согласен. Нам давно пора что-то менять, дорогая.

– Да, Антонио нам пора, что-то менять, – выдохнула она, ее губы оказались под его губами, – Надо собирать вещи. Там я стала счастливой.

– Магия, или там кто-то у тебя есть, – он не хотел ее обижать.

– Ты опять за старое, – Мери-Джейн надула губы. Она не хотела, чтобы он напоминал ей о прошлом.

– Ну, прости, я не всегда могу справиться с собой. Я вспоминаю тот яд Ребекки…

– Мы пережили слишком много, чтобы вспоминать такие пустяки, – М-Джейн устроилась в его объятьях. Да и они так много пережили вместе и крах их брака, и взаимные обиды и разлуки, но на фоне последних событий, это все меркло, и тем более все, что было до этого. У Мери-Джейн загорелась кожа, когда она вспомнила его брак с Ребеккой Хаммонд. Она отряхнула рыжей копной, чтобы отогнать все мысли. Он мертв, его больше нет, и уже никто не напомнит ей об этом. Кроме ее самой. Она уткнулась носом в шею Антонио, – не вороши прошлое, оно теперь ничего не значит для меня и для нас.

Как же она ошиблась. Если она не хотела шевелить, то его хотели трясти вместо нее. И потревожив его один раз, разожгут бурю не на один год. А что останется после бури? Как мы убеждались на прежнем опыте, это всего лишь легкий шторм, после которого все остается прежним. Но так ли это бывает всегда? И постоянны ли законы жизни для нас?

₪

Оглянувшись по сторонам на шумной выставке новомодного художника Поля Фалле, Флора вздрогнула, все было как в тумане. Она испугалась, когда ее окликнул Хьюго. Прошло уже пять лет с тех пор, как они с ним развелись. Все что произошло тогда, казалось ей страшным сном, она не хотела больше вспоминать то время, сейчас она была жизнью с Ричардом. Хьюго прошел мимо нее, и в его взгляде скользила неприкрытая ненависть. Когда она осталась одна в маленьком холле, он подошел к ней сзади. На Флору накатила волна страха, внутри нее все просто дрожало. Хьюго притянул ее к себе, целуя локоны рыжих волос. Ей стало как-то все безразлично, его руки беспорядочно прошлись по ее талии.

– Ты многое потеряла без меня, – прошептал он ей на ухо.

– Пошел к черту! – она развернулась к нему, готовая выцарапать ему глаза.

– О, да ты не изменилась, только ты забыла, что с ним тебя мало, что ждет, – прошипел он.

– Убирайся к дьяволу, – она вышла из комнаты, не зная как унять ей дрожь.

Именно Марк сделал ее такой, она всегда могла быть другой, но ничего не получалось. В детстве она могла бы быть дерзкой, и сорванцом, она никогда не хотела плясать под чью-то дудочку. Марк в плане воспитания был деспотом, а Флора личность независимая, но все же отходчивая. Она убегала из дому, проводя целый день на природе. Она ненавидела, когда ее покупали подарками взрослые, это просто бесило ее. Поэтому она с девочками из пансиона не очень дружила, слишком у них были разные взгляды. Но за то оказанное на нее сильное давление, она по-своему мстила, и начала с того, что перестала соблюдать многие семейные традиции. Именно с раннего детства она начала стараться понять, что не хочет стать такой, как отец, на одной из вечеринок устраиваемой Марком ее заметил один из его друзей и сказал, что когда-нибудь на ней жениться, ей было тогда всего пятнадцать. Позже когда ей исполнилось семнадцать, он позвонил ей и предложил помолвку, но Флора ответила:

– Я не собираюсь быть вашей женой! – и сама мечтала о Ричарде.

Здесь ей удалось настоять на своем, но только в этом, в остальном она проявляла всегда слабость, и Хьюго знал об этой черте ее характера. Позднее она стала говорить, что если женщина унижается перед мужчинами, переступая через гордость, то она его любит по-настоящему. Ее начитанность и высокое духовное образование проявлялось во всем в ее книгах, речах. Она знала итальянский и обожала читать стихи и книги в оригинале, а французский был только для любви, говорила не плохо по-немецки и по-испански. Но ее первый муж видел в ней кусок мяса, но никак не женщину, и только Ричард знал ее настоящую, и любил ее настоящую.

Флора снова прошла в тесный холл, припудрить лицо, как в отражение увидела его. Он весь вечер следил за ней, весь вечер не спускал с нее глаз. Мысленно она уже пожалела, что не взяла с собой Ричарда, если бы он был рядом с ней, то Хьюго никогда бы не подошел бы к ней. Хьюго посмотрел на нее, и когда они снова оказались вдвоем, то ей опять стало не по себе. В его взгляде она прочитала притаившуюся злобу и гнев. Он прижал ее к стене, легко завладел ее губами, а потом спустил с плеч рукава. Приподняв ее над полом, все произошло, как в страшном сне, он овладевал ею с таким остервенением, что ей показалось, что она не выдержит. Неужели ненависть с годами не пропала, неужели Хьюго продолжает ее ненавидеть, ведь он никогда ее не любил, и не хотел ее любить, ему нравилось, что она состоятельна и уступчива, и что ей можно управлять. Только он не ожидал, однажды она могла выйти из-под его контроля. Он ушел, а она прейдя домой, была готова покончить с собой.

Ричард заметил ее состояние, и обняв ее, и начав успокаивать, под нажимом эмоций она рассказала ему все. Она думала, что не сможет, больше Флора ничего не помнила, как Ричард поздно ночью ушел из дому, что было дальше стало похоже на происки судьбы. Позже смотря на картину Поля, она видела на ней глаза демона, словно смотрел на нее Он. Флора порезала ее на кусочки в ту ночь, когда стражи забрали ее свет. Хьюго Беккета нашли мертвым в своем доме, и в его убийстве обвинили Ричарда Бленда.

Все оборвалось в ней, когда его уводили полицейские. Они пришли поздно ночью, в тот день, когда газеты пестрели сообщением о смерти Хьюго Беккета. Флора не жалела, что его убили, в глубине души она давно желала его смерти. Она была зла на себя, если бы не она, то Ричард был бы на свободе. Судорожно вздохнув она набрала номер Алика.

– Алик, Ричарда арестовали, – тихо начала она.

– Я так и знал, – ответил он, – ты же знаешь, что я занимаюсь только разводами. Я найду тебе по старой дружбе адвоката, причем хорошего. Все еще утрясется, – он еще старался ее утешать. Положив трубку, она совсем растерялась.

Теперь сидя в полицейском участке и дожидаясь свидания с мужем ее пронимало, так что иногда казалось, что она потеряет сознание. Его вывели к ней, и слезы стали наворачиваться на глазах. Флора не видела его уже пять дней, она сжала его, стараясь показать, что все хорошо, а сама еле сдерживала слезы.

– Я не убивал его, дорогая. Мы только поругались, и я вмазал ему за тебя. Я должен был это сделать, но не убивал, – она стерла слезы, заглядывая ему в глаза.

– Я верю тебе, – прошептала она, – верю. Я уплачу залог и тебя выпустят.

– У нас не так много лишних денег, – Ричард вздохнул, – не стоит их тратит на такое. Послушай, меня я выйду отсюда.

– Когда через десять лет?! – съязвила она, – мои братья и сестры мне помогут. Бетти даст, Гарри даст, Дженни, М-Джейн, Джозеф, они моя семья и они помогут.

– Я не думаю, что я им особо нравлюсь, – проговорил он.

– Им нет никого дела до симпатий. Дело касается меня! – выпалила она.

– Время свиданий окончено, – это прозвучало так неожиданно. Флора сделала вид, что ищет пудреницу, чтобы не видеть, как его уводят в камеру.

Через неделю его отпустили, их адвокат Крис Норберт из кожи вон лез, чтобы доказать невиновность Ричарда. Как оказалось у Хьюго было много врагов, после смерти отца он вел не последовательно дела и нажил много врагов. Как оказалось после Ричарда к нему пришел один из его партнеров, и тот и убил Хьюго. С Ричарда сняли все подозрения. У них все наладилось, и Флора знала, что ее темные демон ушел навсегда, теперь их дни с Ричардом будут наполнены счастьем и любовью, только бы им самим не разрушить бы это все. Флора думала, что сможет забыть то насилие, но каждую ночь оказываясь в объятьях Ричарда, она вспоминала глаза Хьюго. Ричарду понадобилось время, чтобы стереть из ее памяти этот весь ужас, и тогда они обрели себя, тогда они нашли друг друга, как два странника в огромном мире, и тогда словно небо благословило их на любовь и счастье, мир и покой.

₪

Ноябрь 1991.

Со смерти Виктора прошло пять лет, но мира в их семье так и не было. Джордж пытался, померит брата и племянницу, хотел померить Джулию и Флер, хотел чтобы у брата все было хорошо, но ничего не вышло. Все так запуталось, стало еще сложнее чем было, и что делать он не знал. Он все также собирал всех в Дж-Хаусе, где Джулия добродушно всех встречала, он по-прежнему любил ездить в Аллен-Холл, и он ощущал, что они все превращаются в таких же как их дальние родственники – циничные и алчные. Он, как глава семьи хотел их единства, больше всего на свете, Джордж не хотел видеть такую семью. Он знал, что Диана разочарована, но не показывает этого.

После того, как появился в их семье Джозеф, все изменилось. Хотя он любил племянника, и только из-за любви к брату, он уговорил отдать часть акций сыну. Роберт спивался, медленно убивал себя, и он ничего не мог поделать. Его можно было понять неудачный брак, обман жены, друга, все сложилось против этой семьи. Флер не жила с ним в Кленовой Рощи, она не работала больше в галереи, ее видели на разных концах света с новым любовником, она терялась в бесконечных связях, как и ее муж, они катились по лестнице вниз, только с разных лестниц и высот.

Алиса развелась с бароном, когда раскрылся ее обман, и он лишив ее всего выгнал из своей жизни. Где она никто не знал, говорили, что чья-то содержанка, говорили, что девушка по вызову в Нью-Йорке. Эдит давно умерла, а ее внучка все продала с молотка, а потом ее нашли задушенной в одном парижском отеле. Элеонора пришла в смятение, но она не могла долго горевать, потому что с Викторией они давно были чужими друг другу, Флора осталась ее надеждой, центром ее вселенной.

Сама Флора после ареста и освобождения Ричарда долго не могла прийти в себя, ей было плохо и морально очень тяжело. Каждый раз смотря на нее люди, ощущала их осуждение, и каждый раз сердце сжималось до размера грецкого ореха, но прошлое уже не вернуть и просто надо было научиться жить, как-то дальше. Марк последние года болел, ему уже было шестьдесят пять, годы брали свое, но Элеонора не отчаивалась, продолжая упорно, как в свое время Бетти бороться за мужа. Она просто была благодарна ему за те первые счастливее годы, считая, что обязана отплатить ему за все хотя бы заботой, они и так не нашли общее счастье, это были всего лишь порывы молодости то, что связывало их когда-то, стремление к прекрасному и нереальному.

Гарри радовал Джорджа больше всех, они с Холли работали, растили трех сыновей: Энтони, Луиса и Кристофера, вот они и стали новой надеждой, четвертым поколением  лордов Хомсов. Кэрри его единственная любимая дочка в ту пору была уже семнадцатилетней девушкой, эта милое создание с русалочьими волосами, и водянистыми глазами уже никого не оставляли равнодушными, и она знала уже тогда себе цену и занимающаяся все эти годы танцами, решила избрать судьбу балерины. Полли родила сына Стивена, они с Айк тоже были счастливы. Ее сестра Лили Роуз превратилась в милую девушку, ей уже было, как и Рэю пятнадцать, и они были большими друзьями. Дженни, его дочка, и Роджер жили счастливо, теперь ее часто стало не бывать в Лондоне, с ним она действительно летала. Джорджу не нравился поначалу их брак, но потом ему пришлось с этим смириться, как с данностью, все же этот ловелас-музыкант подходил ей больше. Мери-Джейн окончательно выздоровела, ее личико светилось здоровьем, Джулия и Джордж наконец смогли простить Антонио. Но самая большая гордость Джорджа была Бетти, потому что она показала всем каким надо быть. Не это ли самой главное?

Как плохо бы не было, но им удалось пережить еще одну бурю в своей семье. Пускай это был маленький шторм, но они вышли из него целыми. Такая уж жизнь, то черная, то белая, то быстрая, то спокойная, то радостная, то печальная. И это лондонская семья давно знала, много лет тому назад эти холодные ирландцы могли превратиться в чопорных англичан, но их сердце билось, и чем сильнее тем сложнее была их жизнь, и кто знает, что их ждет дальше. А сегодня небо к ним благосклонно, сейчас небо дарит им свободу, потому что они почти ветер, который нельзя поймать…

Люблю и ненавижу. Быть может, почему, ты спросишь,