Текст книги "Английский сад. 4. Кружева"
Автор книги: Анна Савански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)
Бетти.
P. S. Я буду вспоминать о нас с теплотой. Тогда я была наивной девочкой, до безумия влюбленная во взрослого мужчину. Но Девочка выросла, а наши чувства нет.
Всего хорошего. До скорых встреч.
Он перечитывал это письмо сотни раз, видя в этих строчках: боль, разочарование в себе и в них самих, одиночество и потерю чего-то самого главного в жизни. Да, девочка выросла и превратилась в шикарную женщину, которая смогла завоевать его сердце. Она так сильно завладела его душой, что даже сейчас не отпускала его, даже находясь на расстояние от него. Беатрис потянулась, он так и не смог заснуть. Эти строчки из ее письма просто не выходили из головы. Что же это происходит с ним? Он так легко был готов отказаться от нее, а сейчас в его душе были одни сомнения. Фредди растянулся на постели с блаженной улыбкой, вспоминая милое личико Бетти, ее шаловливые глазки, ее нежные руки, ее бархатные поцелуи, ее ласки. В памяти появился ее образ, их занятия любовью, их вечера наполненные страстью и негой. Все-таки сомнения брали вверх над ним. И чем больше думал о Бетти, тем больше он понимал, что Беатрис почти ничего не значит для него. Беатрис чувствовала, что теряет свои позиции, Мэри, искала поддержки у Бетти, чтобы выжить Беатрис из жизни Фредди. Теперь ей придется на него давить: жестоко и безжалостно…
₪
Элен весело сбежала по лестнице. В свои пять она считала себя важной птицей. Ради нее все это празднество, ради нее мама устроила эту вечеринку. Приходили гости один за другим, отдавая ей подарки в пестрых коробках и обертках. Она разворачивала все подарки, смотря, как мать встречает гостей. Вот пришел отец, родители обменялись ничего незначащими взглядами. Фредди охватила ревность, когда Бетти встречала Брайана. Он обнял ее, его ладони скользили по ее стану, мягко он поцеловал ее в щеку, что-то шепча ей на ухо. Их явно что-то связывало, что-то общие, что-то тайное. Это было в их взглядах, в их жестах и словах. У них был какой-то секретный язык жестов. Да, нет, наверное, ему это показалось, просто показалось. Теперь он понял, что происходит с ним, он любит ее еще. Да, он любит ее еще, черт возьми. «Мы связаны, я чувствую это». Фредди так и не смог забыть ее. Может Беатрис была послана для того, чтобы он понял, кто Бетти для него.
Следующий день был днем подписание бумаг. Фредди прислал Алику разорванные документы, которые он получил от Бетти, с запиской, что никого развода не будет. Осталось разорвать все отношения с Беатрис. Фредди отправил все подарки, которые вернула ему Бетти, в Гарден-Флауверс. Он положил в карман отремонтированную цепочку Бетти с подвеской. Он знал, что Беатрис мечтает ее заполучить. Как-то раз видел, как она примеряла разорванную цепочку, но она так и оставалась лежать в одной из шкатулок, и он даже не собирался ее надевать на свою подругу. Фредди сел в кресло перед Беатрис, та пила кофе, и читала газету. Он пару ночей не спал с ней, и она наказывала его своим молчанием, но Фредди было уже все равно, так как он решил, что будет вымаливать прощение у Бетти. Хотя это будет сложно, последние пару месяцев она потерялась из виду, раньше папарацци постоянно ее видели с их друзьями, но сейчас она стала отшельницей, закрываясь от всех. Он приложит все усилия, чтобы ее вернуть обратно, она нужна ему, он не сможет жить без нее, без ее глаз, улыбок.
– Нам надо поговорить, – начал он, сохраняя спокойствие.
– То, что ты соблазнил меня и собираешься бросить? – она бросила газету. Беатрис начала оборону, наверное, она видела, как он отправлял вещи в Гарден-Флауверс.
– Да, это так, только меня соблазнили, меня ты соблазнила, причем расчетливо, – он сложил руки на груди, ожидая ее реакции.
– Менори, ты настоящий подонок! – крикнула она.
– Ты же знала, что я женат, что я люблю свою жену, что я ревную ее! – Он встал, нервно ходя по комнате, – Ты умело играла на моей ревности, на ее прошлом, но, все мы не без греха, и она в том числе. Ты постоянно вводила меня в сомнения.
– Да, знала! Она не стоит тебя! – Она запахнула халат, – потому что, шлюха! Боже, думаешь я не знаю, как обмануть мужчину.
– Да, тебе всего ничего! – так оно в чем дело. Она обманула его, как Ева обманула Адама.
– Она первоклассная шлюха! И проведя ночь со мной, ты все равно трахал ее. А знаешь почему? Потому что она может ублажить любого, но это могу сделать и я, как делала всегда, – она зажала рот ладонью, с ужасом смотря на него.
– Значит, я оказался в дураках! Ты меня обманула, ты та еще шлюха! – неужели все было ложью от измены Бетти до невинности его любовницы, – Ты ничего не знаешь о ней.
– Твоя Бетти, тоже не ангел! МакОлла всегда был прав на счет ее. Она же переспала с половиной Лондона, а ее подруга со второй, они это и не отрицают! – он схватил ее больно за плечи, тряся, так что ее светлые волосы упали на плечи.
– Ты ничего не знаешь о ней. Не знаешь, что в отличие от тебя она до меня была девочкой, и кроме Грэга и Тэдди Эмберга у нее никого не было, и в двадцать лет она была не была испорченной в сексе, как ты. Ты думаешь, сейчас я не могу отличить опытную натуру, от невинной? Со своим-то опытом я вижу это!
– Как же ты жалок сейчас. Мой отец мог дать тебе власть, а с ней ты так и будешь ничтожен, – он резко оттолкнул ее от себя, Беатрис чуть не упала на ковер.
– Я люблю ее, слышишь! Ты довела меня до такой ревности, что я изнасиловал собственную жену, женщину, которую я всегда любил! – вопил он.
– Я люблю тебя!
– Я не верю, Беатрис!
– Верь мне!
– Ты хотела замужество, хотела богатства. Анна была права, что ты та еще штучка! Беатрис, ты решила, что можешь получить, что хочешь, воспользовавшись моей ревностью, моей слабостью к Бетти. Убирайся из моей жизни, как можно скорее, – она подошла к нему, яростно смотря в его глаза.
– Ты думаешь, она простит тебя, после того, что ты натворил?
– Это уже не твое дело! – Фредди отпрыгнул от Беатрис.
– Я хотела счастья, а твоя Бетти не была этого достойна! Она всегда могла получить, то, что хотела. Все мужчины у ее ног, все деньги ее. Только она не стоит этого, жалкая дешевка, которая отдается мужчинам способным ее содержать!
– Ни тебе решать, чего кто достоин. Ты не Господь Бог, – Фредди устало опустился на диван.
– Я уйду. Только ты еще пожалеешь об этом! – она схватила дорогую вазу, разбивая о пол.
– Никогда! – Фредди грубо взял ее запястье, – Слышишь, никогда! Я жалею только, что связался с тобой, что бросил все ради такой мрази, как ты.
– Ты еще будешь моим! – она выбежала из чайной комнаты.
– Никогда, – за окном лил дождь, – Простишь ли ты меня, любовь моя? О, небеса дайте силы нам двоим! – он поднял глаза к небу, призывая все небесные силы на помощь.
₪
Тяжело вздохнув, он снова отошел от окна, складывая в чемодан последние вещи. Тяжелые свинцовые брюссельские тучи давили на город, дождь шел не прекращающимся потоком, барабаня в стекла. Джозеф отпил воды, захлопывая чемодан. Гнев клокотал в нем, Брюссель не дала ему того, что он хотел. Он так надеялся на эти переговоры, Виктор уже не управлял компанией, он ушел в тень, и власть Роберта стала очевидной для всех. Джозеф стремился доказать всем, что традиции хороши, но они должны идти в ногу со временем, именно это всегда твердил Виктор, именно из-за отсутствия ясного понятия о меняющимся времени разорились их ирландские родственники. Роберт, как всегда добился своего, получил желаемое таким дешевым способом. Он ведь знал, что всегда все нужно держать под контролем, особенно свою похоть, она-то его и подвела. Раньше он никогда не позволял женщине так близко подбираться к нему.
Прилетев в Лондон, Джозефа ждала служебная машина, он не хотел ехать домой, глушить вином там свою неудачу. В Аллен-Холл он приехал совсем в мрачном настроение, он давил в себе чувство ненависти, он так хотел прейти к Саманте Синклер и свернуть ее тоненькую шейку. Вот, дрянь! Полгода она строила ему глазки, делала вид, что за него, спала с ним, а вместо этого получала тайные указания от его отца. Сэм была дочерью члена совета директоров, и как казалось Джозефу, она сможет перетянуть на его сторону своего отца. Но вместо этого втершись в его доверие, она предала его, фактически провалив переговоры. Он догадывался, что она пела партнером, то, что она сказала убедило Брюссель отказаться от сделки. Он провалился.
Он прошел в дом, прислуга как всегда услужливо ему улыбнулась, Джозеф понимал всех, ведь они все гадают кому из них перейдет это владение. Джозеф поздоровался с Дианой, возившейся в Зимнем саду, Виктора он нашел в библиотеке, дед увлечено смотрел какие-то книги. Джозеф кашлянул, Виктор поднял не него глаза, он встал из кресла, видя замешательство внука. Виктор распахнул для него свои объятья, железный контроль Джозефа рухнул. Виктор всегда был ему больше, чем дед, он стал для него, он подарил ему надежду. Виктор обнял его.
– Что с тобой? – прошептал он.
– Я провалил дело, – ответил Джозеф, разнимая объятья деда, – все пошло прахом. Неужели, он не понимает, как это важно для нас, – Джозеф ударил кулаком об стол, – он же Хомс, он же не должен все долбить…
– Джозеф, успокойся, – Виктор положил ладонь на его плечо, – когда, меня не станет, то все почти перейдет в твои руки.
– Ты же знаешь у него уже сорок процентов акций, как и у тебя, остальное у этого чертова совета, – Джозеф сжал кулак, прижимая его к губам, – он ловко все провел.
– Сорок будет у тебя, – произнес спокойно Виктор, – остальное все в твоих руках, ты должен вернуть былую славу «Хомс и Ко», какая у нас была в двадцатые – тридцатые, и после войны.
– Да, я должен, но что я могу? – Джозеф пожал плечами, – во мне видят юнца, не понимающего равным счетом ничего. Если бы я перетянул на свою сторону Гарри, то мне было бы легче, ведь ему уже тридцать пять, возраст играет в его пользу, – Джозеф кинул взгляд на графин с водой.
– Джозеф, мы оба знаем, что мой век подходит к концу, я отдам тебе все акции, Бетти замок, все остальное относительно поровну, – Джозеф сжал морщинистую руку Виктора.
– Ты слишком сильно веришь в нас, – ответил он, – посмотри, мы тонем…
– Я и вы не должны дать возможность моей матери радоваться там в той жизни, – Джозеф улыбнулся, для Виктора это всегда было делом принципа, и по сути сейчас он возлагал на него ответственность за их семью, – Джордж станет главой семьи, но ты должен ему помочь, вызвать в нем зверя, ибо его либерализм усугубит все.
– Почему я? Почему не Гарри? – Джозеф отвернулся от деда.
– И ты, и он, вы шестерка, должны помочь нашей семье, потому что только в вашу силу я верую.
₪
Пахло яблоками и осенней свежестью. На бледно-зеленой траве лежали опавшие после вчерашнего дождя и ветра алые яблоки. Птахи и лесные зверки прибегали ими полакомиться, и насладится их невероятным благоуханием. Небо с утра прояснилось, оно было такое чистое, такое голубое, а солнце слегка припекало, как летом. Сады Аллен-Холла были переполнены ароматами, таким разными, с такими непохожими оттенками, которые вкупе создавали что-то неповторимое, и что-то невероятно приятное. Легкий дурман наводил на различные воспоминания. Легкая радость ощущалась во всем – в дуновение ветра, в колыхание вызревших трав, пение птиц и сияние октябрьского солнца. Бетти вышла в сад, купаясь в солнечных потоках, она села под сенью яблонь, думая о своем.
Как только Алик сказал, что Фредди не собирается подписывать бумаги, в ее сердце загорелся светлячок надежды, сердце как-то радостно затрепетало, стало так сладко, так хорошо. Но совсем скоро она очнулась от этого сна. Что-то за этим всем кроется, только что? Она так и не смогла после разрыва с Брайаном прийти в себя, все-таки что-то она к нему испытывала. Она стала собирать яблоки, чтобы хоть немножко оторваться от своих грустных мыслей. Все эти месяцы она боролась с собой, чтобы забыть все свое прошлое, даже приезд в Аллен-Холл ее не исцелил, эти мысли гнались за ней, были постоянно с ней. Сердце вновь затрепетало, как у ребенка от предвкушения чуда, она обернулось, и сердце замерло… Она обернулась, перед ней стоял Фредди. Бетти смотрела на него, объятая от одного его взгляда огнем. Ее сердце, ее душа, ее тело горели, горели в пламени страсти, любви, нежности. Сердце готово было крикнуть: «Я прощаю тебя. Все в прошлом». А гордость шипела и угрожала: «Не унижай себя, он обманет тебя опять, как и всегда». Его взгляд пробежался по ней. Она была похожа на ту девочку, которую он когда-то встретил: в небесно-голубом одеянии, полная загадки и тайн. Ему снова показалось, что перед ним была та самая четырнадцатилетняя девчонка, такая же свежая, как роза, такая же юная как утренняя заря. Они стояли на большом расстоянии, смотря друг на друга, пристально изучая друг друга. Какая-то неведомая магия влекла их друг к другу, что-то тянуло их, и они делали маленькие шашки на встречу друг другу. В Бетти боролось два начала: любовь и боль.
– Нам надо поговорить, – начал он, ее сердце, просило броситься в его объятья.
– Нам не о чем с тобой говорить, – отрезала ее гордость.
– Бетти, это важно…
– Хватит ломать передо мной комедию! – кричала гордость, хватит причинять себе боль отказом, требовало сердце.
– Я не ломаю!
– Уходи, – велела гордость ему. Беги – приказали страх и боль, беги пока можешь, спрячься, пока он не причинил тебе еще большой боли. Она бросилась в сторону полей, он за ней. Она бежала от него, от своей любви. «Н-е-е-е-т!!!» – негодовало сердце, что же ты делаешь, зачем же ты всех их слушаешь? Слушай меня!
– Бетти, стой, прошу тебя! – кричал ей Фредди, а она убыстряла бег. Бетти перемахнула через старое полуразрушенное хаха, теряя при этом балетки. Перед ней предстало поле, трава еще не успела обсохнуть от дождя. Влажные травы, и сырая земля заморозили ей ноги. Надо добежать до реки, но не давний выкидыш не могли ей позволить сохранять прежний темп. Бетти спотыкнулась об какую-то корягу и растянулась на земле, чувствуя что, потянула лодыжку, – Бетти, девочка моя.
Он уже прижимал ее к себе, с ней творилось нечто невообразимое, по щекам бежали жгучие слезы то ли от обиды, то ли от боли… Он уже прижимал ее к себе, шепча, что-то ей. Пальцами Фредди осушал ее слезы, все сильнее прижимая к себе, и убаюкивая ее, как ребенка. Понемногу Бетти стала сдаваться, но что-то внутри нее продолжало сопротивляться ему. Какая-то часть ее души была против его объятий, против этого жаркого возбуждающего шепота. Он умело играл на струнах души, так как раньше, будя в ней все чувства, все прежние положительные эмоции, пробуждая ее чувствительность.
– Девочка моя, – шептал он, и эти слова обжигали ее как опасное пламя, – Боже, зачем ты так со мной? Я люблю тебя, – как же она хотела опять услышать эти слова. Снова почувствовать себя любимой, что-то ее останавливало, сказать ему ответные слова.
– Пусти меня… нет, нет. Ты опять меня обманешь, ты, ты… Отпусти меня, – она стала вырываться из его объятий, толкать его кулаками в грудь. Она хотела убежать, но боль в ноге не отпускала ее. Крепкие руки Фредди прижали ее к себе. Он слизывал ее слезы с лица, его шелковистые усы приятно покалывали кожу, – Нет, нет, нет, нет…
Она билась как рыба, и медленно сдавала ему свою крепость. Он приник к ее губам в нежном, трепетном, бережном поцелуе, показывая ей свои чувства. Бетти сама не заметила, как ее руки обвили его шею. Этот поцелуй длился бесконечно долго. Она дрожала от его прикосновений, от холодной земли. Фредди оторвался от ее губ, отстраняясь от нее. Она сидела на траве, наблюдая за ним из-под опущенных ресниц. Фредди привстал, Бетти резко схватила его руку. Ее взгляд говорил о большем, она не хотела, чтобы он уходил, так сильно ее захлестнули чувства, так сильно, что она потеряла свою гордость. Потеряла голову, она любила его, она не могла его ненавидеть. Он снял с себя плащ, кидая его на землю, усаживая ее на него. Она стала расстегивать пуговку за пуговкой белой в полоску рубашки, он отстранил ее руки. Она торопилась, слишком спешила, но Фредди этого не хотел, он не хотел поспешных действий, он хотел довести ее до полного безумия, чтобы у нее не было слов, заглушить остатки ее разума.
– Тихо, тихо. Не спеши, – его гортанный смех распалял ее, так сильно, что ей показалось, что она сгорит от возбуждения. Его ладони заскользили по ее телу. Тихо шурша, платье легло на землю. Он стал медленно раздеваться, чтобы она могла наблюдать за ним. Ветер обдувал ее голое тело, внутри нее пульсировало желание. Фредди опустился рядом с ней, впиваясь в ее губы. Он распустил ее косу. Бетти отрастила волосы, они стали еще длиннее, еще более манящи. Фредди намотал на руку ее волосы, пытаясь в них. Губы, руки, пальцы – все было, как волшебство, как не разгаданная загадка. По ее телу прошла волна тока, на коже после его поцелуев пылал огонь. Она хотела его, боже, как она хотела, из ее груди вырвался легкий стон. Он видел, как дрожали ее веки, как она таяла.
– Открой глаза, малышка, я хочу, чтобы ты видела, как я буду любить тебя, – он тряхнул ее, веки Бетти приоткрылись. Она видела, как он целовал ее, видела, как доводил ее до полного безумия.
– Боже, я так не могу, – просила она его.
– Подожди еще, – он снова приникал к ней, снова и снова доводил ее до безрассудства. Она испытала легкую боль, при этом соитии, но Бетти не могла выдать себя, не могла сказать ему, сколько раз она ему изменяла, что ждала ребенка от его лучшего друга. Нет, это останется ее страшной тайной, которую она не откроет ему никогда. Фредди хотел, чтобы после этого дня у них появился ребенок, который свяжет их еще сильнее. Это никогда не произойдет, и это она никогда ему не скажет. Бетти не хотела отнимать у него надежду, веру в счастье, их будущее. Будь, что будет. Она лежала прижатая тяжелым телом Фредди, ощущая дыхание Фредди у себя на щеке. Все было, как в самых смелых ее фантазиях, все было, похоже на сон. Ей не верилось, что это произошло. Бетти гладила его голову, слушая биение сердца. Ее пальцы интимно скользили по его телу, и все снова повторилось. Бетти тихо вскрикнула, когда он оказался в ней, ничего скоро это пройдет, подумала она, наслаждаясь тем, что именно он обладает ей, именно он и никто другой. Фредди лег рядом с ней, прекращая ласки. Над головой было чистое бездонное голубое небо, пролетали косяки птиц. Бетти смотрела на небо, прося у Бога помощи. Теперь ей казалось, что он получил от нее все что хотел, получил ее тело и теперь уйдет, по щекам снова побежали опять слезы, стекая по вискам, они падали в ее каштановые волосы. Ну, почему она опять поддалась зову плоти, опять, как всегда отдала все мужчине, которому не нужно ее хрупкое сердце, которому нужна просто оболочка, просто постель. А где любовь? Неужели его слова «я люблю тебя» ничего не значат, неужели это просто пустой звук для него? Почему она снова оказалась в этой сети, умело расставленной им?
– Эй, малышка, не плачь, – Фредди склонился над ней, заглядывая в эти глаза цвета тайны, – я с тобой, я рядом. Я знаю, что я не заслуживаю твоего прощения. Я вообще тебя не заслуживаю, я не стою тебя. Но все же я люблю тебя, дорогая. Я понял, это, когда она попыталась лишить меня самого себя. Ты это ты, ты никогда не была ни на кого не похожа. Я люблю тебя. Ты простишь меня?
– Да, видит Бог, я не хотела этого. Если ты еще раз поступишь так со мной, то я покончу с собой. Я клянусь, что сделаю это. Но для начала я убью тебя, или вся твоя жизнь превратится в ад, – Бетти приникла к нему. – А как же Беатрис? – ей необходимо было понять, почему он здесь? Может, она его бросила, а ему просто некуда идти, и лучше она, Бетти, чем быть одному?
– Я бросил ее, я не могу быть с маленькой шлюшкой, которая с пятнадцати лет успела переспать с половиной Мюнхена, но ты не такая, – он прильнул к ее губам, – Я люблю тебя, малышка. А ты, ты любишь меня? – вопрос повис в воздухе.
– Пока все сложно, мне надо время, – ответила она, – Прости меня…
– Значит я просто любовник? – в его голосе была горечь.
– Ты мой муж. Пока я отдала тебе свое тело.
₪
Бетти давно вышла из больницы, он обещал прийти домой в тот же день, когда ее привез Джордж, но он не пришел. Холли уже отчаялась, думая что он никогда не вернется. Она пыталась с ним поговорить в клинике, но он вечно находил отговорки, и она расценила это просто, как нежелание с ней общаться. Она тосковала без него, каждую ночь мечтала о его ласках, с улыбкой вспоминая их завтраки. Он общался с мальчиками, но по-прежнему словно не замечал их с Кэрри, так он их наказывал. Холли слонялась вечерами в их огромной квартире, думая, что выходные поедет в Аллен-Холл, но каждый раз, подбирая слова для него, передумывала, откладывая поездку до следующих выходных. Его родители старались не вмешиваться в их отношения, вообще никто не вмешивался, у всех и так было много проблем, чтобы решать чужие. Когда он хлопнул дверью, они с Кэрри смотрели на друг друга испепеляющим взглядом. Она убежала, и заперлась у себя, а Холли потрясенная его поступком, как мешок села на пол, и долго сидела тупо смотря в одну точку. Через два дня Кэрри нашла ее рыдающей в кабинете, девочка села рядом с ней, обнимая за плечи. Холли вздрогнула, ожидая очередной пакости от нее.
– Мам, не плачь, он вернется, – она впервые назвала ее мамой. Холли подняла голову, делая вид, что не заметила этого, – прости меня за все годы унижения. Я должна вести себя, как взрослеющий человек, а не трехлетний ребенок, – Холли улыбнулась.
– Это Флора тебя этому научила, или Бетти?
– Я сама это поняла, – Холли стерла слезы.
– Я горжусь тобой, надеюсь, это мир, – она протянула ей руку, та ее пожала. С того дня в их доме был действительно настоящий мир, не рисованный, только в этой картине не хватало Гарри, но они верили, что он вернется когда-нибудь.
Холли писала в кабинете отчеты, Кэрри готовила ужин, мальчики помогали ей, когда позвонили в дверь. Кэрри, зная, что Холли занята, побежала открывать дверь. Она открыла дверь и увидела кого-то с прикрытым лицом корзинкой с цветами и яблоками. Гарри поставил ее на порог, Кэрри быстро обтерла руки об фартук.
– Кэрри, кто пришел? – услышал он голос Холли.
– Мам, это папа приехал, – он вошел в дом, увидев Холли.
– Гарри Хомс, я убью тебя! – смеясь, сказала она, – Я так ждала тебя, – он раскрыл для нее свои объятья и она устроилась в них.
– Прости меня, идиота. Я не понимал, как тебе тяжело, – он поцеловал ее.
– У нас здесь все хорошо. Только тебя не хватало, – он тихо смеялся.
После ужина они оказались в объятьях друг друга. Именно тот факт, что Бетти и Фредди померились, заставили его посмотреть на все другими глазами, и поэтому он вернулся домой. Холли плакала от счастья, когда он обнимал ее. Его пальцы не терпеливо скользили на ее коже, и она впадала в агонию. Холли лихорадочно шептала все нескромные слова, что ей приходили в голову, и еще больше возбуждала его. Только слившись с ней душой и телом, он окончательно признал свою не правоту, выбрасывая белый флаг. Гарри проглотил ее стон, чтобы никто не мог слышать их, ее ногти впились ему в плечи до боли, но это привело его в неописуемый восторг. Всю ночь напролет они занимались любовью, даря друг другу страсть, нежность, любовь, тая друг в друге. Они были свободны от пороков, что зажглись в их душах, они были другими. Свобода текла по жилам в их крови, разжигая все их стремления, давая новые силы для новых свершений. Все возвращалось на свои места.
В комнате пахло яблоками и розами, любовью и желанием. Гарри гладил спину Холли, его больше не преследовал кошмар той ночи, что он провел с Бетти, он не думал об этом. Холодный воздух хлынул в комнату. Звезды мерцали, как драгоценные камни на кубовом гладком покрове. Они были, как будто дети, играющие сами с собой в свои игры, то падая, то скрываясь за дымчатыми полупрозрачными облаками. Полная луна освещала улицу, ярче, чем ночные фонари. Она притягивала к себе и манила, каким-то своим неповторимым волшебством. Падали листья, тихо шелестя, и опускаясь на землю. У них было все, и звезды были благосклонны к ним сегодня…
₪
В тот день, когда он должен был венчаться с этой дрянью, она не хотела думать об этом, она так пыталась не думать об этом, что собрала вещи и уехала на три дня в Брайтон, отвлечься от дурных мыслей. Все газеты пестрели фотографиями и репортажами со свадьбы ее бывшего мужа. Как же она ненавидела его в эти минуты. Сияющие лицо Ребекки напоминало ей о том, что ее свадьба одиннадцать лет тому назад была всего лишь скромным мероприятием, где она облаченная нежно-лиловое узкое платье с длинным шлейфом, счастливая шла к алтарю. Теперь Антонио навсегда потерян для нее, она сама своими же руками отдала его этой нью-йоркской штучке. Что она наделала? Мери-Джейн старалась жить без него, она дописала вторую книгу, неделю назад они пышно отмечали ее издание, она отдала себя галереи, детям, но чувство собственного бездействия не уходило. Жизнь без него была невыносимой, но и жизнь с ним стала бы невозможной. Одни сожаления, ни одного решения, одна боль, ни одного нового чувства. Все слишком запутано, слишком сложно. Конечно, хорошо что он перестал претендовать на Фабрицио, но его фамилию ей пришлось дать. Чувства поглотили ее, поэтому она глушила их в работе. Назад пути не было, ее гордость не позволяла ей простить его, она не могла, как Бетти все простить Фредди, хотя это далось ей слишком тяжело. Нет, овца согрешившая один раз, согрешит еще.
В Нью-Йорке Антонио ощущал полноценным человеком, после свадьбы в его жизни мало изменилось. Он все также занимался своей живописью, изучая полюбившийся ему город. Казалось, он забыл о Лондоне, его людных улицах, о том неповторимом чувстве радости летавшем в воздухе. Его давно не волновала судьба М-Джейн, даже новость о примирение Фредди с Бетти не вызвала в нем ничего. Безусловно, его Беатрис была эгоистичной дурочкой, но она больше подходила Фредди, любившему контроль, чем его стервозная жена, которая не слушала его. Но неожиданно его вера в его чувства к Ребекки чуть не пошатнулись, когда на книжной полке магазина, он нашел новую книгу М-Джейн. «Влюбленный город» произвел на него впечатление, увидев фотография Каталины Фокс, сделанную до ее отъезда в Мадрид, он думал, что Мери-Джейн просто не понимает, что творит, но прочитав ее посвящение Диане и Виктору, Джейсону и Каталине, Джорджу и Джулии, он понял, как важно это для самой М-Джейн. Книга захватила его, нет, его привлекли не простые описания ресторанов, кафе, музеев и прочих особенностей Лондона, автор с точностью выводил закон любви. Антонио купил книгу, дома он не смог оторваться от нее. «Я не видела, как он наблюдает за мной, не понимала, что сидя у Нельсона на Трафальгарской площади, он смотрит на меня. Когда он заговорил со мной впервые, то мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Я поняла, что пропала, я забыла все острые словечки, с ним я робела». «В воздухе Лондона есть такая особенность, как флюиды любви, они витают везде, и никогда не знаешь, когда они настигнут тебя». «Он стал моей путеводной звездой…».
– Антонио, – цокая каблучками, Ребекка прошла в спальню, она скинула свои туфли, потом элегантный жакет цвета нефрита. Он отложил книгу, – что это?
– Роман Мери-Джейн, – он не хотел лгать, чтобы потом не оправдываться.
– Ясно, – спокойно ответила она, – ну, и как? – стараясь придать своему голосу веселости, поинтересовалась она.
– Честно, местами слишком слезливая, не верю, что в Англии это читают, – он обнял ее.
– Я люблю тебя, – прошептала она, словно стирая у него из головы всю ту любовную белиберду, что понаписала его бывшая жена.
– Я тебя тоже, – ответил, целуя ее в губы, таща в постель, – черт с ней с этой писаниной, я хочу свою жену, – Бекка завизжала от восторга, ощущая его желание.
₪
Ноябрь 1985.
В доме Беккитов было шумно, много гостей, пышное торжество, только Флора ощущала себя здесь лишней. Она стояла перед огромным зеркалом, смотря на себя. Дебора кружила вокруг нее, а ей ужасно хотелось остаться одной, так хотелось забиться в темный угол, и сидеть там. Флора приняла горячую ванну, и горничные принялись ей помогать надевать платье. Потом пришел парикмахер и стал причесывать ее. Какая она была красивая, и как жаль, что она достанется этому Хьюго. Платье с корсетом и пышной легкой юбкой, белая фата, спадавшая на плечи, бриллианты в волосах, ушах, колье с крупными камнями, браслет и кольца. Она как всегда была в туфлях на высоких каблуках. Хьюго решил обвешать ее фамильными драгоценностями, чтобы его положение, его богатство бросалось бы в глаза, чтобы эта молодая красивая женщина, была показателем его достатка. Но она была несчастна и вряд ли, это все бы сделало ее довольной, и на ее лице заиграла бы улыбка. Марк вошел к ним, чтобы вместе с ней прийти к алтарю, но она тихо попросила всех выйти. Появился Джозеф, он обнял ее, понимая ее, как никогда.
– Если ты этого не хочешь, то мы вызовем такси и уедем отсюда, – произнес он, она лишь утерла легкие слезы.
– Нет, нет, так надо. Я не могу больше любить, – прошептала она, он вышел из комнаты. Флора была несчастна и вряд ли, это все бы сделало ее довольной, и на ее лице заиграла бы улыбка.
За ней пришел Марк, и они все поехали в церковь. Она заходила в церковь, и Дженни видела грусть в ее глазах, а на лице Хьюго сияла улыбка. Флора стояла перед алтарем, и все было как в ужасном сне, ей все время казалось если, она сейчас очнется, то этот сон закончиться, и она будет рядом с ним. Ждала его каждую минуту, каждую секунду, ей казалось вот именно сейчас распахнуться двери и вбежит Ричард и заберет ее с собой, и увезет далеко-далеко. От каждого скрипа и шороха она вздрагивала и открывала глаза, каждая клеточка ее тела хотела вновь ощутить его губы на своих. Флора не слышала, как священник спросил ее, она была слишком глубоко в своих мыслях. Она даже не слышала вопроса, есть ли причина, мешающая браку. Оказалась в реальности лишь тогда, когда ее спросили во второй раз, и она ответила:
– Согласна, – и на ее лице блеснули слезы, когда Хьюго приблизился ее поцеловать. Она не могла дать другой ответ, и был ли у нее выбор. Они выходили из церкви, и Флора посмотрела на солнечное небо, словно моля у Бога чего-то. Молодожены сели в машину, и поехали в особняк Беккитов. Он думал ее слезы это радости, но в глубине души она была все также несчастна, как и всегда, думала, что все забудет, но его образ слегка стертый из ее памяти, появлялся, каждый раз как она закрывала глаза.
