Текст книги "Паладин (СИ)"

Автор книги: Анна Раф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Глава 2

Глава 2

Вингрис выпустил Крэйвела на то же место, где их разлучили. Выход из катакомб закрывался массивной базальтовой плитой. Рядом с ней стояла Фелисия и пыталась пройти. Заклинания, увы, желаемого результата не приносили. Но волшебница только начала попытки и была уверена, что рано или поздно придет к успеху.

Крэйвел подошел и помахал Фелисии рукой. Она обрадовано улыбнулась ему и помахал в ответ. Паладин постучал кулаком по плите, намекая, что пора их выпускать. Фелисия с удивлением наблюдала, как по первому требованию паладина проход открылся.

– Все, мы летим домой, я договорился, – уверено заявил Крэйвел.

– С кем, прости? – удивленно спросила волшебница.

– С Вингрисом.

Фелисия потрясенно посмотрела паладину вслед, тот начал медленно подниматься наверх. Припомнив, какой долгий их ожидал подъем, Крэйвел решил вызвать волшебного ската. Они уселись на него. По пути он посвятил спутницу в детали своей беседы с личем.

– Так ты отправишься в погоню за своими падшими сослуживцем, – подытожила она задумчиво. – А я могу пойти с тобой?

– Зачем тебе? Это чертовски опасно. Я не могу гарантировать, что ты выживешь, – ответил Крэйвел.

Действительно, зачем ей все эти риски? Фелисия затруднялась дать точный ответ. Оказавшись втянутой в ренегатскую историю, она испытывала неугомонное любопытство, хотелось встретиться с этими сказочными врагами Селиреста, сразиться с ними, попробовать на зуб, оценить свои силы. Хоть Лирэй и достал ее своим нытьем, оказаться в его плену было довольно волнительным опытом. Девушка не считала, что потеряла время впустую, сидя взаперти.

Кроме прочего, ей был очень интересен ее новый знакомый. Сумасшедший вековой паладин, выслеживающий своих бывших коллег, когда еще такое встретишь! Если предположения Фелисии были верны, то ее спасителем стал один из легендарных героев Селиреста, о котором было написано не мало сказок и баллад. Хоть Фелисия никогда не интересовалось этой темой, догадаться оказалось не сложно. Древних паладинов не так много, ронхельцев и того меньше, лояльных ронхельцев – всего двое. Волшебница раньше слышала имя Крэйвела лишь изредка, оно вскользь упоминалась в чужих разговорах. А сейчас Фелисия имела честь встретиться с ним лично.

Вспоминая момент, на котором ее тихая и беззаботная жизнь прервалась, Фелисия впадала в уныние. Лазить по лесам да болотам и собирать корешки для магических снадобий – вот это азарт, вот это драйв! Попробовав на вкус настоящие приключения, волшебница уже не желала возвращаться к серым будням прошлого. Но она осознавала степень угрозы.

– Мне нужно подумать, – сказала она. – Прежде чем отправиться, пожалуйста, навести меня, и я скажу тебе, присоединюсь я или нет.

В ходе их монотонного подъема Крэйвел так же поведал волшебнице, что в Акрефе проблемы с едой. Даже будь у аристократки все семейное состояние при себе, она не сможет купить ничего съестного, так как паек на каждого жителя уже расписан и утвержден. Ни ей, ни Крэйвелу места в списке не нашлось.

Крэйвел в последний раз ел в храме, перед отправлением в Катакомбы Вингриса. В дорогу ему дали только несколько полосок солонины. Паладин не стал настаивать на большем, не планировал он объедать жителей Акрефа и по возвращении в город. А это значило, что придется заняться очень непривычным для граждан Селиреста занятием – охотой.

Крэйвел знал, что для волшебницы-аристократки есть дикое животное казалось варварством, не только жестоким, но и отвратительным. Сам он на своей памяти питался всяческой дрянью, его аппетит было трудно испортить, так что он не испытывал каких-то особенных переживаний по этому поводу.

– Неужели других вариантов совсем нет? – поразилась волшебница.

– Есть, но охота – самый оптимальный из доступных, – ответил Крэйвел.

Фелисия нахмурились в задумчивости. Это было ее первым столкновением с такого рода проблемами, она чувствовала растерянность и беспомощность. Она не была специалистом по выращиванию пищи, и не могла исправить ситуацию. Те навыки, которыми обладала она, не оставляли ей никакого другого выбора, кроме охоты.

– Итак... это дело рук Солигоста, – протянула она, явно обозленная на ренегата, лишившего ее завтрака. – Я отправлюсь по его душу вместе с тобой.

Крэйвел засмеялся, паладин понимал, что девушка шутит, но, даже будь иначе, он был бы рад компании.

– Если ты отправишься со мной, то нам придется охотится довольно часто, – предупредил он. – Невозможно таскать с собой бесконечные запасы еды.

Конечно, он был не совсем прав. Технически это было осуществимо, но слишком накладно. Остаток пути до выхода из катакомб Фелисия рассказывала паладину, как можно организовать постоянную подачу продовольствия при помощи телепортации. Но все упиралось в запреты церкви либо в потребность в источнике колоссального запаса магической силы. Для этого понадобился бы артефакт, подобный священным кристаллам.

– Может быть, для этого они и нужны ренегатам? – предположил Крэйвел.

Выбравшись на солнце, паладин присел на одном из камней, желудок недовольно заворчал, намекая, что для текущего уровня нагрузок слишком мало еды.

День близился к вечеру. Еще было светло, но солнце уже отдалялось от точки зенита. Крэйвел призвал волшебного грифона, чтобы они могли отлететь подальше от катакомб во избежание случайной встречи с Лирэем. Фелисия немного посокрушалась над тем, что грифона не получится съесть, но зато оценила возможность летной прогулки.

Она не боялась летать, так как сама умела левитировать, поэтому для Крэйвела она оказалась вполне комфортным попутчиком. Это было редкостью, куда чаще приходилось иметь дело с людьми, которые никогда в жизни не летали, и оказавшись на грифоне, пугались, кричали, впадали в панику, а то и падали в обморок.

Выбрав безопасное место для лагеря, Крэйвел отправил грифона на охоту. Светящийся зверь, конечно, сразу бросался в глаза, местные животные, не привыкшие к таким хищникам, стали для него несложной добычей. Он с легкостью поймал парочку упитанных птичек. У Фелисии глаза округлились уже тогда, когда она увидела ужас на мордашках бедных пташек, он запечатлелся в их глазах в момент, когда грифон оборвал их жизнь.

Пока Крэйвел ощипывал и свежевал дичь, Фелисия осматривалась, прикидывая, сможет ли она раздобыть каких-нибудь плодов или яиц. Мысль о поедании яиц девушку тоже не радовала. Ведь она знала, что, в отличие от яиц фермерских птиц, эти яйца должны были стать птенчиками, она сожрет чьих-то детенышей. Изучать законы леса по книжкам оказалось проще, чем участвовать в круговороте природы.

К сожалению, ничего съестного в округе не наблюдалось. Все было неспелым. Альтернативой поеданию животного было разве что поедание травы, и Фелисия всерьез подумывала над этим, но все же манеры не позволили ей пасть настолько низко. Она была очень голодна, но все еще недостаточно.

– А есть что-то попить? – спросила она.

Крэйвел протянул ей флягу с водой, предусмотрительно запасенной в ливневке подземелья. Фелисия предложила сварить из дичи похлебку, чтобы еда хотя бы очертаниями не напоминала животное, но Крэйвел настоял на том, что воду надо экономить. До Акрефа оставались еще сутки полета, тратить ресурсы попусту не следовало.

Фелисия осмотрела долгожданный завтрак. Он выглядел ужасно. Истекающий жиром, в черном налете от огня, повторяющий формы убитого животного кусок плоти. Инстинкты жадно принюхивались, и они подсказывали, что это съедобно. Но Фелисия так привыкла к ровным, румяным кубикам или пластикам нежного мяса, а это было совсем не похоже на домашнюю еду! Рискнув отведать, она кое-как оторвала кусок мяса от... кости? Испытав приступ отвращения от осознания того, что она поедает труп, Фелисия отложила еду и выплюнула оторванный кусок. Судя по ощущениям, прожевать жилистое резиновое мясо она все равно не смогла бы. Крэйвел не стал принуждать ее есть. Он знал, что голод все равно возьмет свое рано или поздно. Он с аппетитом завтракал, и его ни что не беспокоило.

Так и не найдя в себе сил употребить в пищу труп, Фелисия прибыла в Акреф голодной. На этом их с Крэйвелом дорожки разошлись. Паладин отправился в Храм Справедливости, чтобы предоставить местному капеллану подробный отчет, а также отдохнуть по-человечески и запастись припасами в дорогу. Паладины почти никогда не сидели на одном месте, а городские храмы обеспечивали их всем необходимым для путешествий, по мере возможностей, конечно.

Фелисия же направилась в Храм Изобилия, чтобы выведать подробности плачевной ситуации в городе. Местные маги уже работали над формированием нового священного кристалла, он крошечной блестяшкой парил над постаментом и очень медленно рос. С такой крохой еще не было смысла работать над восстановлением утраченного хозяйства. Фелисия даже не заикнулась о том, чтобы ее накормили. Закрытые таверны, рюмочные и рестораны, оскудевшие рыночные развалы описывали ситуацию красноречиво.

Пока не придет помощь из соседних городов, Акрефу придется жить на строгом пайке. Какие-то умники расплодили столько нелепых домыслов и прогнозов, что это посеяло панику. У людей было довольно поверхностное представление о запасах провизии в соседних городах, да и факт того, что другие Храмы Изобилия тоже были ограблены, добавил масла в огонь.

Люди подумали, что через месяц-другой им станет совсем нечего есть и начали метаться. Кое-кто даже уходил из города. Фелисия видела у ворот паникеров, запрягающих телеги. Они пытались и других убедить, что ситуация хуже, чем кажется. Кто-то прислушивался, кто-то крутил пальцем у виска.

Фелисия провела в городе одну единственную ночь. За эту ночь, она чуть с ума не сошла от голода. Она уже жалела, что не поела тогда вместе с Крэйвелом. На следующий же день мозг рисовал ей красочные картины смерти от истощения, и она невольно вспоминала кошмар, подсмотренный у паладина. «Голод может быть таким?» – с ужасом думала она. Ее тоже ждут вот эти незабываемые ощущения, если она не раздобудет себе поесть? Эта мысль пугала ее.

Волшебница провела эту ночь на постоялом дворе. Обычно за скромную плату там кормили, но не в этот раз. Фелисия получила комнату в обмен на бесплатный ремонт кое-какой утвари, но ни за какие чудеса она не могла купить себе еды.

Поднявшись с кровати, Фелисия ощутила сильное головокружение и едва не упала. Пришлось потратить некоторое время, чтобы заставить свое тело работать, оно решило устроить забастовку, и планировало оставаться в лежачем положении до тех пор, пока его не покормят. Будь Фелисия дома, может быть, это бы и сработало, но не здесь.

Девушка отправилась в Храм Справедливости, оттуда она могла отправить весть родным, о том, что жива здорова, а также она планировала встретиться там с Крэйвелом. Она переживала, что тот мог уйти без нее. Ради ее же блага, так сказать. Это был единственный человек в Акрефе, которого она знала, и была уверена, что на него можно положиться. Ей было, откровенно говоря, страшно оказаться в столь скверной ситуации в одиночестве.

В храме сказали, что паладин на рынке, закупается. На самом деле Крэйвелу было особо нечего запасать. У него уже было почти все необходимое. Он искал ремесленника, способного сделать шарнир для браслета, который спасал его от безумия. Сто лет он мучился от этой проблемы, и какая-то случайная пленница решила ее в кратчайшие сроки столь простым способом, Крэйвел испытывал легкую досаду оттого, что сам не придумал что-то подобное.

Паладин сидел около ремесленной лавки под навесом и наблюдал за тем, как мастер работает над браслетом. Из дома ремесленника выбежал мальчик, он узнал Крэйвела.

– О, я вас помню, сэр! – восторженно воскликнул он.

Ребенок нахмурился в мучительной попытке вспомнить его имя. Паладин улыбнулся.

– Крэйвел, – представился он. – Можно просто Крэй. Я тебя тоже помню, Джесси.

Мальчик просиял от счастья. Крэйвелу было немного грустно видеть впалые от худобы щечки мальчишки, которые паладин помнил круглыми и румяными. Однако энергии у Джесси, похоже, нисколько не убавилось. Он прыгал и носился вокруг паладина, размахивал новеньким деревянным мечом.

– А ренегата так и не поймали? – спросил мальчик, когда радость поутихла.

Крэйвел с досадой помотал головой. «Как же так?» – нарисовалось на лице мальчика, который все еще был убежден в том, что добро всегда побеждает зло.

– Не переживай. Будет трудно, но вы справитесь, – приободрил его Крэйвел и похлопал по плечу, словно сослуживца.

Тот пошатнулся, но зато снова засветился от восторга и гордости. Мастер, он же отец Джессвела, закончил работу над браслетом и передал его паладину. Крэйвел застегнул его прямо поверх латной перчатки, убедился, что все отлично держится и расплатился с ремесленником. Когда-то такой щедрой оплате за столь простую работу семья очень обрадовалась, особенно ребенок, ведь можно было купить вкусного сверх того, что распределял храм. Но в этот раз деньги уйдут на всякие скучные вещи вроде ремонта или обновления ремесленных инструментов.

Когда Крэйвел направился обратно в Храм Справедливости, он увидел Фелисию. Волшебница наблюдала всю сцену с Джессвелом, стоя чуть поодаль и не решаясь прервать идиллию. Она почувствовала, как затрепетало сердце, и это заставило ее зардеться. Отголоски трепета блестели в ее глазах, когда их взгляды встретились. Крэйвел ответил лишь чуть грустной улыбкой.

– Как дела? – буднично спросил он, Фелисия демонстративно приложила руку к желудку. – Ты определилась? – спросил паладин.

– Да, я с тобой, – ответила волшебница.

– Я уже готов к отправлению, так что…

– Я тоже, – Фелисия растерянно развела руками, демонстрируя, что ей нечего собирать.

Крэйвела это вполне устраивало. Магия Фелисии и была ее припасами.

Сначала они еще разок завернули в храм, чтобы отметиться о своем уходе. Вписав их имена в храмовый журнал, Крэйвел обрисовал волшебнице приблизительный план действий. Сейчас им предстояло снова вернуться к Лирэю и притвориться, что и Крэйвел, и Фелисия все-таки приняли решение поразмыслить над перспективой отказаться от света Сельи.

Вингрис пожелал избавиться от Фринроста – опасного ренегата, который может доставить личу массу проблем в будущем. Крэйвел хотел бы отправиться в этот рисковый поход вместе с Лирэем, так как он лучше знает братьев-ренегатов, а также Крэйвел хотел бы обсудить возможность преступления клятвы более подробно. Такой была легенда.

Чтобы разорвать клятву, связывающую паладина с богиней, требовалась некая манифестация. В случае с Лирэем это было наложение проклятья на один из монастырей Сельи. А в случае с Фринростом и Солигостом – убийство кого-то из прислужников богини, к числу таковых относились паладины и жрецы, а также представители клятвенных родов и выходцы из магических академий. Крэйвел не планировал нарушать клятву, но он по крайней мере мог сделать вид, обсуждая этот вопрос с Лирэем. Крэйвел догадывался, что Лирэй рано или поздно поймет, что его обманули, но на полпути к цели он уже не отступится, так что долго изображать маскарад не придется. Главными задачми Крэйвел определил следующие действия: ему нужно было вытащить Лирэя из-за пазухи лича, затем рассмотреть ренегата под лупой на предмет его пользы для Селиреста и сопутствующих рисков, по возможности привести к покаянию.е Если они, конечно, переживут стычку с братьями-ренегатами.

Все эти планы обсуждались в процессе очередной попытки поесть. В этот раз волшебница настояла на том, чтобы это был суп, так что они потратили время на поиски источника воды. Им оказался родник у подножия скал. До Катакомб Вингриса оставалось полдня пути, они бы даже успели долететь до темноты. Но Крэйвел решил пощадить Фелисию, ее уже трясло от голода.

В этот раз волшебница не демонстрировала никаких переживаний по поводу убийства бедных зверушек. Она выхлебала свою порцию супа едва дождавшись, когда тот чуть остынет. Крэйвел периодически улыбался, наблюдая за столь бестактным поведением со стороны девушки, с детства воспитанной в рамках строгого этикета. Фелисия и сама не подозревала, что может быть такой. Удивление, часто появляющееся на ее лице, веселило Крэйвела. Но он ни в коем случае не пытался пристыдить ее, ему просто было интересно наблюдать за тем, как она открывает для себя новое.

Решив продолжить путь уже утром, они проболтали до самой ночи, а потом уснули. В ходе разговора Фелисия призналась Крэйвелу, что подсмотрела его кошмар в катакомбах. Крэйвел не пожелал вдаваться в подробности увиденного ею. Тогда волшебница сменила курс разговора на свое прошлое. Она рассказала, что, обучаясь в академии магии, мечтала создать заклинание, которое позволит рисовать картины из снов. Поэтому она и научилась смотреть чужие сны. Она пыталась воссоздавать картины по образам, которые люди видели во снах, однако, это оказалось гораздо труднее, чем она думала. Но что куда более важно, довольно бесполезно. Мечты ее юности разбились о суровый быт, в котором картинки из снов были никому не нужны, и ей пришлось податься в куда более востребованные области магии. После академии она некоторое время работала помощницей алхимика, ну а потом ее похитил Лирэй.

Лирэй встретил их у входа в катакомбы на следующий день. еПриветствие оказалось довольн о напряженным.

– Похоже Вингрис тебе уже обо всем рассказал, – заметил Крэйвел.

– Здравствуй, – с легким укором ответил Лирэй, напоминая паладину о манерах.

Крэйвел отвесил шутливый поклон. Фелисии показалось, что эти двое сейчас снова сцепятся. Но обошлось.

– Капризный дед отказался телепортировать нас, так что придется идти своим ходом, – сказал Лирэй.

Крэйвел поразился тому, как ренегат обозвал лича, его брови приподнялись вверх. Лирэй не стал объясняться и достал из-за пояса сверток. Это заставило Крэйвела насторожиться, но свертком оказался не магический свиток, а карта. Хорошая карта, четкая и точная, но устаревшая, похоже, это была карта Вингриса, начерченная много-много лет назад. Но главное, что на ней было отмечено место, куда им предстояло отправиться.

Это были руины очень древней крепости, построенной еще до воцарения Сельи. Когда-то грандиозный комплекс, служивший домом для какого-то темного мага. Но время оставило от развалин разве что несколько стен да парапетов на поверхности и обширное подземелье. Руины находились не на территории Селиреста, а в местности, именуемой Тундрой.

Холодное, неприветливое, почти безжизненное место, куда некогда бежали почти все темные маги и просто недовольные приходом Сельи. Богиня выгнала их туда. Большинство темных магов погибли не от руки Сельи лично, а от мертвенных объятий Тундры, они умирали от голода, от холода или в усобицах друг с другом за скудные ресурсы. За это многие из них и возненавидели Селью.

Кое-кто из темных магов смог совладать с суровой местностью нового дома. Там цвели причудливые города некромантов, чернокнижников и прочих волшебников, чьи искусства в Селиресте не допускались. Вот только паладинам новой богини в Тундре никто руку не пожмет и ночлег не предложит. Для Крэйвела Тундра была очень опасным местом. Если Фелисию и Лирэя там ждет лишь бескрайняя пустошь и риск попасть в рабство к какому-нибудь темному магу, то Крэйвела там ждет чистая ненависть.

Благо сами руины, до которых им предстояло добраться, были не слишком глубоко в Тундре, а относительно близко к границе Селиреста. Они подписаны на карте, как Ифельцио. Скорее всего это имя мага, который жил там когда-то. Или жил до сих пор?

Все трое таращились в карту несколько минут. Крэйвел хмурился, продумывая, как им пробраться туда с минимальными рисками. Запреты запретами, конечно, но вот телепорт им сейчас не помешал бы. Паладин понимал, почему Вингрис отказался, он хотел, чтобы Лирэй прогулялся. Вот только это накладывало определенного рода неудобства для их компании. Лирэй был ренегатом. Следовательно, заходить в города им никак нельзя и попадаться коллегам-паладинам– тоже. Лирэя немедленно попытаются убить или сдать в ближайший храм, и там его тоже убьют, потому что покаяться Лирэя сейчас было невозможно заставить.

Больше всего восторга карта вызвала у Фелисии. Она осознавала, какое сокровище попало ей в руки. Сама по себе карта стоила целое состояние. Будто карта сокровищ, на которой отмечены все клады, которые закапывали в течении тысячи лет на территории Селиреста и Тундры! Любой волшебник продал бы душу демону за возможность обладать ей. Каждое брошенное жилище чернокнижника было настоящим кладезем знаний для мага и целым складом артефактов, а их на этой карте отмечено множество. Да, некоторые из них уже разграблены, но явно не все.

Увидев почти безумное выражение лица Фелисии, Лирей скривил высокомерную гримасу и выдернул карту у нее из рук.

– А тебе это нельзя, тебя инквизиция сожжет, – сказал он волшебнице.

И он был прав. Любой, у кого будет найдена такая карта, окажется немедленно схвачен инквизицией, допрошен и скорее всего казнен, как настоящий еретик – на костре. Такая жестокость была продиктована рьяной неприязнью к темным магам, которые до прихода Сельи держали в рабстве практически весь мир. Даже могущества богини не хватило, чтобы уничтожить их всех, она лишь значительно ослабила их объединенные силы и изгнала в Тундру, где их ряды так же поредели. Но жители Селиреста так сильно боялись возвращения к ужасному прошлому под гнетом темных магов, что были готовы растерзать на кусочки любого, кто был уличен в запрещенных искусствах, даже без вмешательства инквизиции.

Лирэй демонстративно спрятал карту обратно за пояс – ему было можно. Он издевательски смотрел на волшебницу. Он знал, что Фелисия с Крэйвелом еще не приняли окончательного решения по поводу того, будут они отрекаться от своей богини или нет. И ему было приятно продемонстрировать неудобства, которые накладывала на них верность богине, и преимущества, которые давало отречение. Никаких табу, никаких запретов, лич в числе друзей и древние карты в распоряжении. Казалось Лирэй вот-вот высунет язык и начнет дразнить волшебницу. Та снова презрительно скривилась, глядя на него.

– Фринрост, товарищи, нам нужно найти и убить Фринроста, – напомнил Крэйвел, утомившись от наблюдения за их распрями.

В Ифельцио Вингрис их направил потому, что именно туда Солигост попросил его телепортировать. Никто не мог гарантировать, что это именно то место, где следовало искать братьев, но как минимум это было отправной точкой. По приблизительным расчетам и с учетом возможности призывать летающее ездовое животное, но за вычетом невозможности посещать города, в пути им предстояло провести месяца полтора и только при условии, что все пройдет гладко. Как выяснилось, ездового зверя мог призывать только Крэйвел, так что им придется делать привалы в те моменты, когда он будет спать. Несмотря на риск впасть в безумие, Крэйвел планировал спать редко.

Выбор снова пал на парящего ската. Его широкая спина вполне могла уместить на себе троих ездоков. Они придерживались дикой местности и избегали дорог и крупных рек, чтобы не попасться какому-нибудь патрулю, экспедиции или просто лишним свидетелям. Фелисия и Лирэй часто препирались, и это порядком надоедало Крэйвелу. Но он не вмешивался в их распри, надеясь, что проявленное снисхождение поможет ему вразумить Лирэя в будущем. Фелисия была менее сдержана, она уже настрадалась от этого нытика. Скат летел быстро, ветер развевал волосы, но даже при таком темпе путь был неблизкий. Фелисия ужасалась мысли, что ей придется терпеть этого зануду так долго.

Лирэй от скуки постоянно донимал то волшебницу, то Крэйвела. Фелисии он рассказывал, какая она глупая и наивная, раз верит в сказки, которые рассказывала церковь Сельи, называл богиню паразиткой, а Фелисию ее цепной псиной. А Крэйвела пытался вывести в состояние бреда, напоминая про Ронхель и вопрошая, как же он мог простить Селье такое?

Фелисия и Крэйвел пробовали обсуждать другие вещи, тактично уходить от неудобных тем, но нет – Лирэю нужно было поговорить именно об этом, он постоянно переводил разговор обратно в это нездоровое русло. На первом же привале Фелисия плакалась Крэйвелу, что не вынесет больше, и зарежет Лирэя во сне.

Но Лирэй не доверял своим спутникам, так что воздержался от сна по ночам. Он подремал прямо на скате накануне привала, так что чувствовал себя относительно бодро. Крэйвел же валился с ног. Он не спал три дня и у него уже начинались галлюцинации, они были еще легкими и ненавязчивыми, но это уже был сигнал к тому, чтобы прервать свой пост бдения.

Оставив Лирэя дежурить, Крэйвел и Фелисия стали укладываться спать. Фелисии было очень неуютно оттого, что их сон будет стеречь ренегат, у которого зуб на нее. Крэйвелу же, кажется, было все равно. Если он умрет во сне, его это вполне устроит, за Фелисию будет обидно, конечно. Но сейчас паладин мог думать только о сне. Дорога, да еще и в такой компании, выматывала его сильнее любых битв.

На следующий день мучение продолжилось. Крэйвел понимал, что Лирэю просто скучно, да и накопившийся за сотню лет яд нужно куда-то девать. У Фелисии была кое-какая отдушина, она периодически занималась своими магическими изысканиями. А вот Крэйвел изнывал от безделья всю дорогу.

Крэйвел несколько раз предлагал Лирэю тренировочный спарринг, прямо на спине волшебного ската, но тот отказывался, явно не доверяя Крэйвелу. Ему казалось, что тот хочет намерено причинить ему боль или унизить, он ожидал этого от всех, кто его окружал. Особенно от Фелисии, от ее вечно презрительного взгляда его тошнило. Он видел в ней избалованную жизнью снобку, для которой и он, и Крэйвел – букашки, выполняющие грязную работу.

Лирэй был уверен, что если они с Крэйвелом затеют тренировочный поединок, то его смоет волной презрения, исходящей от Фелисии. По его мнению, ей бы доставляло удовольствие наблюдать, превосходство своего ненаглядного спасителя над ним. Несмотря на то, что Фелисия куда чаще обращала внимание на Крэйвела, Лирэй никак не мог отделаться от ощущения ее презрительного взгляда, он словно прилип к нему.

Следующие три дня полета дались Крэйвелу тяжелее. Само присутствие Лирэя давило на него, а его издевки делали еще хуже, накопилась усталость и скука. Последний день перед привалом он провел, уткнувшись носом в браслет. Лирэя это удивляло.

– Крэй, что ты делаешь? – спросил он, наконец-то ему выпала возможность удовлетворить свое любопытство.

– Пытаюсь не свихнуться тут с вами, – прорычал паладин в ответ.

– Я зачаровала этот браслет, теперь он приятно пахнет, это помогает Крэю удержать связь с реальностью, – пояснила Фелисия.

– Я не тебя спрашивал, – грубо ответил Лирэй.

Они снова сцепились в словесной перепалке. Крэйвел поднял голову, собираясь рявкнуть на них, но в очередной раз уткнулся носом в лицо преследовавшего его висельника. Грязно выругавшись, он отпрянул назад и чуть не слетел со ската. Фелисия и Лирэй прервали свою ругань, чтобы удержать его. Крэйвела не особенно беспокоило то, насколько близко он только что был к смерти, его взгляд приковало видение.

– Да оставь ты меня уже в покое! – вскричал он, обозленный на призрака, который за сто лет уже опостылел ему.

Его спутники переглянулись и хорошенько встряхнули паладина, после чего потребовали сделать остановку. До наступления темноты оставалось еще много времени, но продолжать полет было опасно. Крэйвел мучился от галлюцинаций. Фелисия пыталась помочь ему, создавая приятные иллюзии вокруг, а Лирэй кашеварил.

К употреблению в пищу диких животных Фелисия уже привыкла, так что совершенно спокойно воспринимала охоту и мясо дичи. Если удавалось раздобыть чего-то еще, что могло разнообразить их рацион, они этим с радостью пользовались. Сейчас им хватало еды, но оба паладина предупреждали волшебницу о том, что ситуация в корне изменится, когда они пересекут границу Тундры. С их слов, там не было вообще ничего, кроме льда и камней. Фелисия и так отощала, как хворостина, ей было страшно себе представить, куда ж еще хуже!

Фелисия и Лирэй ужинали, наблюдая за тем, как Крэйвел мечется по лагерю, пытаясь найти местечко поспокойнее. У него не было аппетита, несмотря на то что они очень мало ели в пути. Немного мясных заготовок в дорогу и все, следующий паек только через три дня.

– Может быть, нам следует сбавить темп? Куда мы так торопимся? – предложила Фелисия.

Лирэй пожал плечами. Он понятия не имел. Спешка была идеей самого Крэйвела. Тот никогда себя не щадил, не сделал исключения и в этот раз. Лирэй не видел смысла в такой самоотверженности.

– А что ему мерещится? – спросил он у волшебницы. – От кого он бегает?

– Ему мерещится висельник, который болтался с ним по соседству в темнице Ронхеля, – ответила та.

Лирэй потрясенно вскинул брови, кажется, он понял что-то. Это осознание заставило его устыдиться. Волшебница не могла поверить своим глазам. Может быть, Лирэй даже извинился бы перед Крэйвелом за свое поведение, но только не в присутствии Фелисии. Впрочем, это была лишь минутная слабость, когда Фелисия попросила Лирэя рассказать, что он об этом знает, тот снова превратился в язву.

Только утром Крэйвел смог поесть нормально. Он выглядел истощенным и разбитым. Он не понимал почему, но ему становилось хуже. Может быть, цель их путешествия так давила на него. Станет ли ему легче, когда они разберутся с братьями-ренегатами? Кто знает? Утром он потратил немного времени на молитву и просил Селью, чтобы предстоящий бой стал для него последним. Хотя он и знал, что это зависит вовсе не от ее милости.

Фелисия наблюдала за тем, как паладин стоит на коленях, поодаль от лагеря, сложив руки на мече перед собой, в рассветных лучах Крэйвел показался ей особенно красивым. Залюбовавшись, она забыла, что где-то поблизости шастает Лирэй, всегда готовый испортить момент. От его цепкого взгляда не ускользнуло то, как сияют глаза волшебницы.

– Напрасно слюни пускаешь, – фыркнул он, – у тебя ни шанса.

Фелисия перевела недовольный взгляд на Лирэя.

– Это почему же? – несколько возмущенно спросила она.

Девушкой она была красивой, благородной, талантливой, она точно знала, что могла рассчитывать на внимание хоть самого принца Селиреста. Паладинам вовсе не было запрещено заключать браки и плодить детей, просто это редко осуществлялось из-за специфики их профессии. Если и была у паладина жена, то жила она, почти как вдова. Гораздо чаще паладины позволяли себе непринужденные романы, которые не приводили ни к чему серьезному, это так же не было запрещено. При желании тайком можно было даже заглянуть в бордель. Но это хоть и не было табу, в обществе остро осуждалось. Деньги на походные нужды выдавались паладинам церковью и растраты на такие непотребства считались неприемлемыми.