Текст книги "Паладин (СИ)"

Автор книги: Анна Раф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Даже ночью Лирэй не дал себе передышки, продолжая блуждать по Морицору, он не мог насытится жизнью – старой, но одновременно новой. На следующий день они на пару с Крэйвелом целый день сидели на лавке на площади перед Ронхелем и смотрели, как его разбирают по кирпичикам. Местные не хотели больше видеть эту ветхую постройку. Она всем уже опостылела своим проклятьем, да и места занимала огромное количество. Дельцы и чиновники уже делили землю и раздумывали, чем они будут заполнять эту пустоту.

Паладинам было все равно, что будет вместо Ронхеля, пусть даже останется пустырь, для них разрушение монастыря было праздником само по себе.

– Я и сам не ожидал облегчения, которое мне это принесло, – сказал Крэйвел.

– Я бы сделал это гораздо раньше, если бы удосужился подумать не только о себе, – с легкой досадой сказал Лирэй, он горевал по целой сотне лет, потраченной почти в пустую.

Он сам себя отрезал от возможности сидеть посреди оживленного города со старым приятелем и безмятежно болтать, никуда не спеша, не переживая о том, что он будет есть и где он будет спать. Это было очень глупо. Лирэй корил себя за это, но принял решение просто извлечь урок и не зацикливаться. У него впереди была целая жизнь, избавленная от старости и, в отличие от Крэйвела, ему она было в радость.

Джессвел не находил себе места. Увидев столь благополучный исход затеи с покаянием, ему не терпелось притащить на покаяние и Солигоста. «Вот, видишь, иди сюда, ничего страшного, давай, у тебя получится, ты станешь одним из нас, мы сможем сражаться бок о бок по одну сторону баррикад!» – мысленно обращался он к ренегату. Но он не торопил события. Он понимал, что его древним товарищам нужно время, чтобы все эмоции улеглись и в душе наступил порядок, понимал, насколько важное событие они сейчас переживают.

Джессвел обсуждал свои мысли о братьях-ренегатах с подругой. Он переживал, что те покинули Башню Вторника, и теперь их днем с огнем не сыщешь. Крэйвел выслеживал их годами, а Джессвел не располагал теми запасами времени, которые мог себе позволить древний паладин. И даже когда клятвопреступников удастся разыскать, им предстоял крайне нелегкий бой, победа в котором не сводилась к убийству двух преступников.

– Их надо разлучить, – предложила Хьола. – Солигост гораздо сильнее и опаснее брата. Но у нас есть возможность вывести его из боя. Но тогда надо, чтобы он не видел, как мы убиваем Фринроста, иначе он не сможет оставаться спокойным.

«Амбициозная девочка, ничего не скажешь», – подумал Крэйвел, наблюдая за рассуждениями этих двоих. Они провели в Морицоре уже несколько дней и готовились к отъезду. Пока Лирэй гулял по городу, упиваясь этой возможностью, Крэйвел уже отвел душу и большую часть времени проводил в храме. Каким образом реализовать на практике предложение Хьолы он представлял себе с трудом. Солигост никогда не давал брата в обиду, представить себе, что тот будет терпеливо дожидаться его смерти, Крэйвел не мог.

– Надо хотя бы по очереди их убивать. Только кого первым? – выдал он свою идею. – Думаю, лучше Солигоста. Хьола права, он опаснее, на него надо идти со свежими силами.

Крэйвел с интересом взглянул на Джессвела после того, как произнес это. Парень выглядел встревоженным, он явно был категорически не согласен с такими кровожадными планами. Крэйвел вообще пришел к выводу, что молодой паладин подошел к той черте, за которую достаточно было сделать лишь шаг, чтобы пополнить список клятвопреступников. Крэйвел переживал в первую очередь за Лирэя, поэтому отправил Джессвела вправлять ему мозги. Древний ренегат был проблемой, даже такой безобидный, как Лирэй, теперь этот ренегат вновь был частью ордена. Если бы нужно было ради такого результата пожертвовать молодым паладином, Крэйвела такой расклад вполне устроил бы.

Хьола уловила недоверчивый взгляд Крэйвела, обращенный к ее другу. Паладиншу это насторожило. В разговор вмешалась Фелисия, сопровождавшая Крэйвела.

– Что бы мы тут ни планировали, уверена, все эти планы разобьются об обстоятельства, – сказала она. – Вспомни, Крэй, хоть раз у нас что-то шло по плану?

Крэйвел лишь тяжело вздохнул в ответ.

– Нам нужно хотя бы определиться с приоритетами, – ответил он и снова испытующе взглянул на Джессвела.

Тот поежился.

– Дайте мне еще один шанс, – попросил он. – Пожалуйста.

Крэйвел несколько удивился, что Джессвел просит этот шанс для себя. Не для Солигоста. Парень понимал, что это нужно в первую очередь ему самому. Зачем, Крэйвел не понимал. Но он понимал, что Джессвел метался в сумерках и вот-вот был готов сорваться во тьму на ровном месте по нелепым причинам. Был ли Крэйвел готов проиграть еще одну битву братьям, чтобы вправить мозги очередному балбесу?

Крэйвел невольно вспоминал их поход в Ифельцио по заданию Вингриса, целью которого была выгулка Лирэя и демонстрация ему возможного будущего. Пусть и не с первого раза, но с Лирэем справились. Но следующим на очереди оказался Джессвел. Крэйвел чувствовал себя нянькой, а не паладином. Это начало его порядком раздражать. Наставничество вообще никогда не было его хобби.

– У тебя есть план? – спросил он Джессвела. – Что ты собрался делать? Сломать себе ноги еще раз?

– Я попробую поговорить с ним. Прямо во время боя, если нужно. Раз уж по-хорошему он не хочет…

– И что ты ему скажешь? Он уже сто раз слышал все, что ты хочешь ему сказать.

– Ну, если он не захочет ко мне прислушаться, то будь, что будет. Но я не смогу жить спокойно, если хотя бы не попытаюсь.

«Для успокоения собственной совести», – понял его Крэйвел. Он вдруг поймал себя на мысли, что ему хочется убить Джессвела прямо сейчас. Можно просто никуда не ходить и ни с кем не драться, а неспокойного молодого паладина сразу же пришибить пока не поздно, чтобы избежать рисков. «Насколько же сильно я устал, – подумал Крэйвел, оценивая эту крамольную мысль. – Интересно, наставник Орних думал так же о ком-то из нас, Ронхельцах, о Фринросте, например?»

Хьола взглянула на Крэйвела с сочувствием, тот выглядел вымученным, словно гувернер, который уже двадцатый раз объяснял ученику очевидную вещь. Как ни странно, девушка понимала его раздражение. Но она так же понимала, что нельзя запретить Джессвелу идти с ними и делать свои глупости.

– Знаешь, тебе не обязательно идти с нами, – сказала Хьола Крэйвелу.

Фелисия не удержалась от смеха, увидев возмущение на лице паладина. Вот уж чего он ожидал меньше всего, так это того, что из отряда вычеркнут его самого.

Он покачал головой вместо ответа, а затем сказал:

– Мне нужно поспать.

Фелисияее улыбаясь сопроводила его до его комнаты, а Джессвел и Хьола остались вдвоем обсуждать грандиозные планы.

Глава 8

Глава 8

К тому времени, как отряду удалось вновь добраться до Башни Вторника, уже наступила осень. Братьев в ней уже не было. Башня пустовала, нового храма ренегаты не отстроили, очевидно, они не планировали возвращаться. Это было ожидаемое развитие событий, так что, не теряя времени, паладины приступили к обширной разведке, пытаясь обнаружить ренегатов или следы их присутствия. Разведкой занимались в основном Лирэй, Хьола и Фелисия. Они летали на грифонах по округе. Хьола после углубленного изучения карт местности сделала заметки, куда могли отправиться братья, так что россыпь местных руин, подземелий и крепостей стала отправными точками их поисков.

Крэйвел и Миноста разведкой заниматься не хотели, это было очень нудное, долгое и изматывающее занятие, а у них и так не было сил. У Крэйвела, однако, все еще находились силы тренировать Джессвела. Молодого паладина он на разведку не пустил, прямо заявив ему, что сомневается в нем. Джессвел не стал спорить, он и сам прекрасно понимал, что, если в ходе своих поисков ему посчастливится найти Солигоста, у ренегата будут все шансы завербовать его, и добром это не кончится.

Запасы еды были рассчитаны на то, что они застрянут в Тундре надолго, потому что осень в здешних местах зачастую преподносила неприятные сюрпризы, которые могли значительно замедлить продвижение отряда или вообще вынудить осесть на несколько дней. Благо Лирэй наконец-то согласился оставить своего ненаглядного скакуна в Акрефе, ведь теперь его пускали в город, и конюшня всегда была к его услугам. За время поисков паладины успели заглянуть и в жилище темных магов, которые выручили их в прошлый раз, но там было пусто, похоже те решили съехать из своей ямы. Это значило, что пополнить запасы будет негде. Походные мешки хоть и были непривычно большими, набитые припасами, все уменьшались и уменьшались в размерах.

Прошло не меньше недели, прежде чем их поиск увенчался успехом. Фелисия вернулась с разведки взволнованной. Она спешно подгоняла своих спутников выдвигаться.

– Они в Крепости Мучеников. Фрин внутри, а Сол на обрыве поодаль. Если успеем, то получится реализовать план Хьолы, – пояснила она.

Благо Лирэй и Хьола сейчас были на месте, отдыхали после очередной безуспешной вылазки, и их не пришлось дожидаться.

Крепость Мучеников представляла собой некогда огромный укрепленный комплекс к северо-западу от Башни Вторника, построенный местными работорговцами и предназначенный для содержания и охраны большого количества рабов. Но в ходе одной из битв крепость буквально разорвало пополам огромным каньоном, образовавшимся под ней. От крепости остались лишь побитые временем развалины на неровных краях этой глубокой раны в поверхности земли. Разлом уходил на сотни метров вниз, на дне виднелся лишь слой снега, но рассчитывать на то, что он спасет в случае падения не стоило, под ним, вероятно, скопилась талая вода, которая в осенние морозы обратилась в твердый лед.

Они успели. Фелисия указала спутникам на неплохо сохранившийся высокий зал, который некогда был призван встречать гостей и впечатлять своей роскошью и величием. Сейчас от постройки остался лишь растрескавшийся каменный остов. Окон не было, в Тундре окна редко где строили, да и то стремились сделать их маленькими, больше похожими на бойницы. Но паладины и волшебница отчетливо ощущали исходящий из здания ореол демона, он точно был внутри. И его аура была менее внушительной, чем в их прошлую встречу, Фринрост значительно ослабел.

Развалины высокого зала ютились в тени большого обрыва, который некогда вырос над ним и значительно повредил одну из стен. На вершине этого обрыва стоял Солигост, по своему обыкновению лениво опершись на фламберг, похоже, он просто любовался пейзажами.

– Ну что, Джесси, хватит смелости пофехтовать с ним снова? – серьезно спросил Крэйвел.

– Да, – решительно ответил тот.

– Береги себя. Помни, твоя задача заключается не в победе, тебе необходимо не дать ему воссоединиться с братом, – напомнил он, давая и остальным соратникам понять, что он согласен с избранной ими тактикой и намерен ей следовать, хотя изначально относился к плану скептически.

Джессвел кивнул и направил грифона напрямик к Солигосту. Ренегат неторопливо развернулся и взглянул на приближающегося вторженца. Ему потребовалось время, чтобы разглядеть, кто это к нему прилетел. По его невозмутимому лицу, выражавшему только усталость, невозможно было понять, рад он видеть Джессвела или наоборот.

Молодой паладин спешился и приказал грифону стоять в стороне и не вмешиваться в бой. Он подошел к Солигосту поближе и заметил, как ренегат переключил внимание на его соратников, которые свернули в сторону крепости. Солигост сделал несколько шагов в сторону руин, игнорируя Джессвела, но парень окликнул его.

– Стой! Ты будешь сражаться со мной! – крикнул он – погода была ветренная, так что приходилось прилагать усилие, чтобы быть услышанным.

В этот раз Солигост расщедрился на толику эмоций, выражая Джессвелу свой скепсис.

– Что тебе сломать в этот раз? – спросил он.

Джессвел в ответ лишь широко улыбнулся. Эта провокация моментально настроила его на драку и заставила сердце биться чаще, наполняя задором и азартом.

Солигост не стал протестовать, он рассчитывал быстро уложить Джессвела на лопатки и пойти помогать брату... или наоборот мешать? Солигост еще и сам не решил. Постоянные стычки с Крэйвелом и его компанией порядком надоели, возможно, следовало уже наконец покончить с этим? Кроме того, Фринрост был очень голоден. Солигост старался держаться от него подальше, чтобы не превратиться ненароком из прислужника в закуску.

В отличие от прошлого поединка, в этот раз Джессвел действовал более осмысленно и прилагал все усилия, чтобы не попасть под удар, он был осторожен и изворотлив, и не стремился атаковать ренегата. Солигост двигался лениво и постоянно отвлекался. Он начал догадываться, что что-то не так. Джессвел увидел, как Солигост озадаченно повернулся в сторону крепости. Ренегат был удивлен молчанием брата. Тот не бахвалялся своей мощью, не рассказывал брату, как и с кем разделался, но и не просил помощи. Просто тишина. Солигост не подозревал, что Фелисия заблокировала их возможность общения, создав иллюзорный маяк для братьев, каждый из них поддерживал телепатический контакт с ложным адресатом.

Солигост занервничал и попытался заново связаться с братом, но безуспешно. Джессвел привлекал к себе внимание, но Солигост отмахивался от него, как от ребенка.

– Бейся со мной! Твой противник я! – требовательно возопил парень.

Солигост окончательно понял, что здесь происходит...

Фринрост впал в ярость, как только понял, кто к нему наведался. Он почувствовал приближение незваных гостей задолго до того, как они спустились на землю, но даже отвратительный дух Сельи, исходящий от грифонов, не развеял его надежду на то, что это просто какие-то незадачливые путешественники, ищущие приют в руинах. Увидев своих старых врагов, он похоронил эти надежды. «Сол, не смей вмешиваться!» – проревел демон, не подозревая, что брат не слышит его.

Едва переступив порог, отряд сразу же вступил в битву. Грифоны, ринувшиеся к врагу, слегка затормозили его стремительное приближение. Огромная туша заполняла собой половину зала. И все же он был меньше, чем в их прошлую встречу. И в этот раз все уже прекрасно понимали, с чем им придется иметь дело, подготовились и вооружились соответствующе, Фринросту больше нечем было их удивить.

Крэйвел и Миноста действовали все так же, полагаясь на терпение и выносливость. Эта битва будет долгой. Хьола сменила копье на такую же булаву, как и у Миносты. Фелисия старалась экономить силы и больше внимания уделяла поддержанию блокады телепатического канала ренегатов. Паладины справятся и без ее огненных шаров, а вот если она позволит Фринросту докричаться до брата, бой будет проигран. Лирэй теперь мог себе позволить лечение и починку, а еще обзавелся новым комплектом доспехов, включая шлем. Он действовал увереннее и меньше беспокоился о своей безопасности. Фринрост не мог не обратить внимание на то, что Лирэй вновь обратился во служение Селье, это привело демона в бешенство и он сделал Лирэя своей основной целью, направляя на него свои самые жестокие атаки. Но паладин не давался, кроме того, его активно прикрывали соратники, и Фелисия, поняв настрой демона, внимательно присматривала за Лирэем.

Солигост принял правила игры, которую с ним затеяли. Но решил больше не спасать навязчивых преследователей от Фринроста. Если демон победит, то так тому и быть. Он не видел причин сомневаться в победе брата.

А вот Джессвел, похоже, нисколько не сомневался в победе над Фринростом. Хотя скорее он вообще об этом не думал. Все его внимание было приковано к Солигосту. Парень понимал, что у него нет права на ошибку.

Солигост неторопливо гонял парня по обрыву, полностью контролируя сражение. Ренегат прекратил попытки уйти от противника. И это быстро вымотало Джессвела. Просто бороться за то, чтобы сохранить на месте все свои конечности оказалось очень сложно. Парень уже не мог дождаться подмоги, он понимал, что силы его иссякают, а Солигост еще даже не размялся. Как долго еще предстояло держаться, не знал никто. А тем временем уже наступили сумерки, ветер усилился, пошел снег.

В какой-то момент Джессвелу все-таки пришлось обратиться за помощью к грифону, когда Солигост столкнул его с обрыва. В момент падения парню показалось, что его сердце вот-вот остановится. Ему теперь было страшно подходить к краю пропасти, а Солигост постоянно пытался загнать его туда. Грифон все время караулил внизу, готовый схватить хозяина, но Джессвел понимал, что грифон может не справиться с этой задачей. Можно было бы призвать ската, но несмотря на то, что это существо было волшебным, Джессвел все равно мог что-нибудь сломать от приземления на него. А этого нельзя было допустить.

Когда совсем стемнело, Джессвел зажег светлячка, так как света луны и звезд было недостаточно, чтобы внимательно следить за действиями Солигоста. Но ренегат потребовал, чтобы Джессвел погасил его.

– Убери, – услышал он.

Спокойный холодный тон полный угрозы, ясно давал понять, что Солигост не потерпит возражений. Джессвелу пришлось продолжать поединок почти в полной темноте.

Эта ночь стала испытанием для каждого в Крепости Мучеников. Затянувшееся сражение выжало из паладинов все силы. Им пришлось сменять друг друга, чтобы давать членам отряда по очереди немного отдохнуть. Фринрост все вокруг залил кислотой, местами в полу образовались дыры, воздух был пронизан едкими испарениями. Вероятно, сражаться с ним в замкнутом пространстве оказалось не лучшей идеей. Немного спасал усиливающийся ветер, в стенах было достаточно брешей, можно было подойти к одной из них, чтобы отдышаться.

К рассвету Фринрост заметно поубавился в размерах, а некоторые его раны перестали затягиваться. Битва приобрела очень вялый темп, даже демон устал, но он все еще был полон ненависти, которая заставляла его снова и снова бросаться на врага. А еще он сообразил, что их связь с Солигостом каким-то образом была нарушена. Осознав свою уязвимость, демон стал предпринимать попытки выбраться из зала, он нуждался в боевой поддержке брата. Но паладины не позволяли ему подойти к выходу. Фринрост бесился и хаотично кидался на всех подряд, но вновь и вновь сталкивался с организованным отпором.

Все были вымотаны и с трудом держали в руках оружие, Хьола больше не могла колдовать, ее грифон испарился, а сама паладинша при любом удобном случае приваливалась к стене и отдыхала. Сесть или лечь здесь было невозможно, слишком много было кислоты. Периодически приходилось выходить и наружу, чтобы подышать свежим воздухом. Фелисия в секунды передышки справлялась о состоянии Джессвела. Парень держался.

Солигост знал, что где-то там неподалеку его брата убивают. По крайней мере то, что он привык считать своим братом... Солигост уже ни в чем не был уверен. Судя по всему, Фринрост проигрывал, иначе паладины Сельи уже давно бы пали. Солигост знал, что Фринрост рвет и мечет, зовет его на помощь и осыпает то проклятиями, то мольбами. Но он предпочел сделать вид, что Джессвел достаточно серьезный противник, чтобы в одиночку удерживать его здесь. От этого было больно. Фринрост виделся ему последним отголоском той более-менее счастливой жизни, которая у Солигоста когда-то была.

Иногда, борясь с этой болью, ренегат прикрывал глаза и на несколько мгновений выпадал из боя, это давало Джессвелу шанс, чтобы выбить преимущество. Иногда Солигост поворачивался в ту сторону, где, он знал, за стеной в отчаянии боролся за свое существование Фринрост и то, что поселилось в нем. Солигост мог бы пробиться туда, у него были для этого силы и возможности. Но он вновь и вновь поворачивался обратно к Джессвелу.

Молодой и полный воли к жизни Джессвел был противоположностью Солигоста, вымотанного до изнеможения и совершенно разбитого. Несмотря на усталость, Джессвел бился с азартом, в его глазах сиял интерес, он находился в смертельной опасности, сражаясь с древним ренегатом один на один, но это лишь вдохновляло его еще сильнее. Джессвел был на своем месте. Солигост смотрел на юношу и понимал, что ему предстоит выбор между прошлым и будущим. Ренегат мог бы продолжить нянчится с Фринростом, который стал воплощением его отчаянного желания все вернуть: дом, родню и целую жизнь впереди. А мог бы уступить Джессвелу. Несмотря на значительное превосходство в опыте и мастерстве, всякий раз, когда Солигост пытался одолеть Джессвела, его обезоруживала неукротимая жизнеутверждающая сила юности. Она выбивала Солигоста из колеи, словно молодая кровь бурным потоком смывала с пути замшелые кости.

Ренегат сжалился, когда Джессвел выдохшись упал на четвереньки. От парня шел густой пар, несмотря на ветер и снег, ему было жарко. Он еще никогда так долго не сражался. Солигост вновь принял свою привычную позу, вонзив фламберг в стылую землю и используя вместо опоры. «Знал бы ты, как устал я», – мысленно сказал он Джессвелу, глядя, как молодой паладин жадно хватает ртом воздух.

Бой остановился, а волшебные предрассветные часы сделали Солигоста разговорчивым.

– Ну что, как тебе, нравится быть паладином? – спросил он Джессвела.

Джессвел все еще не мог отдышаться и лишь жестом продемонстрировал Солигосту, что все отлично, он всем доволен. Это заставило Солигоста искренне улыбнуться.

– Вижу твои наставники хорошо выполнили свою работу, – сказал он.

– Сол… – вслух, пусть и запыхавшись, заговорил Джессвел, – ты был моим первым наставником.

– Как трогательно, – саркастично ответил Солигост, но Джессвел видел, что в этих словах гораздо больше искренности, чем ренегату хотелось бы.

– Зачем вообще все это? Ты тратишь свою жизнь в пустую здесь, – заговорил Джессвел о более насущных вещах.

– Жизнь, которой вообще не должно было быть. Я должен был умереть еще лет сто назад, а то и раньше.

– Никто не запрещает тебе умирать. Но какой бы длинной или короткой твоя жизнь ни была, ты заслуживаешь большего, чем прозябать в этой глуши!

– А какие альтернативы? Служить Селье? Какой широкий ассортимент возможностей – смерть или рабство! Быть паладином никогда не было моим выбором. Даже если Селья решит простить меня за все, что я натворил, я не хочу ей служить. Она не заслуживает ни меня, ни каждого из вас.

– Почему бы вам не обсудить это с ней? Тебе ведь не обязательно ей служить, я лишь предлагаю помириться. Чтобы ты мог просто… вернуться.

– Вернуться куда? В Селиресте у меня ничего не осталось, кроме ненависти и позора.

Джессвел не нашел, что ответить. Он поджал губы от досады. Сейчас был самый подходящий момент, чтобы метким словом сразить ренегата в самую душу. Но Джессвел никогда не был мастером слова, и он лишь покосился в сторону крепости, сетуя на медлительных соратников.

Рассвет придал паладинам сил. В то время, как у них открылось второе дыхание, Фринрост уже беспорядочно метался, в попытках спасти свою шкуру. Лишь один из его противников был так же уязвим, как и он. Миноста билась до последнего, но в конце концов сдала позиции, оказавшись в полном окружении все нарастающих зубов. Может быть, Крэйвел и мог бы ее спасти. Но он видел, как каждый замах булавой давался ей все тяжелее, как гаснет свет в ее глазах и как слаба ее магия. Крэйвел не стал отнимать у нее долгожданную смерть. Это был хороший конец. Славная победа. Лучше, чем спиться в кабаке.

Дотянуть осталось совсем немного. Фринрост корчился и бился в отчаянии. Направив все свои силы против одного врага, он оголил себя в других местах, отряд паладинов резво добивал его. Лирэй и Хьола не сразу заметили, что их стало меньше, Миноста встретила свою смерть без единого вскрика.

Крэйвел и сам был бы рад умереть в этом бою, но очень уж хотел знать, что там с Солигостом, так что несмотря на отчаянные попытки Фринроста сожрать Крэйвела следующим, паладин с удивительным для него рвением боролся за жизнь.

В последней попытке спастись демон метнулся обратно в человеческое обличие. Фринрост предстал перед противниками нагим и дрожащим, он хватался за голову и, казалось, не понимал, что происходит.

Хьолу эта метаморфоза смутила, она отступила и устало припала к стене, наблюдая за безумным человеком перед ней, рука ее не поднималась и из жалости, и от усталости. А вот Лирэй с Крэйвелом, не стали давать Фринросту шанс на спасение, победа, за которой они так долго гнались, наконец-то на расстоянии вытянутой руки! Крэйвел позволил себе лишь поднять забрало шлема прежде, чем они с Лирэем одновременно вонзили свои мечи в его тщедушное тело, ренегат успел только вскинуть свой последний взгляд на Крэйвела. Рыцарь рока, преследовавший его целый век, все-таки настиг его. Крэйвел не мог припомнить ни одной победы, которая принесла бы ему такое же удовлетворение.

Лирэй, задыхающийся от кислотных паров сразу же поспешил на улицу. А Крэйвел глянул на Фелисию, без слов вопрошая ее о состоянии Джессвела. Она дала паладину знак, что все в порядке. Тогда Крэйвел позволил себе насладиться моментом. Наконец-то все жизни, что Фринрост погубил и судьбы, что он сломал, были отомщены. Орних, Тарих, Солигост и весь род Фрайхрайтов, множество прочих, чьих имен Крэйвел никогда не знал.

Хьола была слишком вымотана, чтобы радоваться, кроме того, к ней пришло осознание, что Миноста мертва. Девушка взглянула на Крэйвела, ища поддержки, она не представляла, что им следует с этим делать. Но Крэйвел не собирался ничего предпринимать. Хьола была не так близка с Крэйвелом, чтобы понять, что он вовсе не скорбит и не расстраивается из-за гибели сверстницы, он радовался за нее. Миноста нашла достойную смерть. Для Хьолы Миноста была гораздо более близким человеком, она довольно много времени провела с ней в дороге и за кружкой спиртного. От могучей женщины, которая казалась Хьоле непобедимой, пусть и уставшей, остались только ошметки лат и булава. Крэйвел молча указал Хьоле на эмблему Миносты, завалявшуюся среди прочего хлама, сожранного, но не переваренного демоном. Хьола подняла значок и забрала себе. Крэйвел пошел на выход, не выражая больше никакого интереса к останкам.

Паладин сделал глубокий вдох, наслаждаясь чистым морозным воздухом. Фелисия любовалась им все это время, редко Крэйвела можно было увидеть таким живым. Он окинул взглядом обрыв, на котором виднелись два маленьких силуэта на фоне рассвета. Судя по всему, Солигост и Джессвел просто разговаривали, беспокоиться было не о чем. Группа позволила себе передышку. Крэйвел припал на колено в молитве, спеша поделиться с богиней радостью от столь долгожданной победы. Фелисия была увлечена созерцанием. Лирэй же счел нужным уделить немного внимания скорби их младшей подруги. Хьола понимала, что рано или поздно столкнется с потерей друзей, но эта готовность едва ли приуменьшала горечь и боль. Лирэй похлопал девушку по плечу. Уставшая, она чуть не повалилась на землю от этого жеста, но Лирэй придержал ее.

– Отнесешь это в храм, – сказал он Хьоле, указав на эмблему Миносты. – Проститесь с ней, как полагается, и тебе станет легче.

Хьола грустно кивнула.

Когда соратники Джессвела пришли, чтобы помочь ему совладать с Солигостом, у последнего в глазах потемнело, от окончательного осознания того, что Фринрост повержен. На протяжении всего поединка надежда на то, что Фринрост одержит верх или хотя бы сбежит, не покидала его. Но сейчас ренегат отчетливо видел, что его брат мертв. Он видел это в тех мелких травмах, на которые его противники не стали растрачивать магические силы, по тому, как они были измотаны, в сколь скверном состоянии было их обмундирование. Он отчетливо читал по этим следам, как протекала битва. Как самоуверенно Фринрост вел себя в начале, и в какое безумство впал в конце, когда осознал, что последний родной человек в конечном счете предал его, оставив умирать.

Никакой из ударов, которые Солигосту приходилось встречать за свою жизнь, не был настолько тяжел, как чувство вины, которое навалилось на него невыносимым грузом, ни одна из болей не была настолько мучительной, как скорбь, пронзившая сердце и сковавшая дыхание. Мертв. Безвозвратно мертв. Как раньше уже никогда не будет. Рода Фрайхрайт больше не существует. Его гнездо разрушено, его идеалы попраны, память о нем сокрыта саваном позора, все носители этой фамилии погибли. Солигост тоже не чувствовал себя живым, хотя сердце его упрямо билось, повинуясь инстинктам.

Не в силах больше стоять на ногах, Солигост упал на колени, в согбенной позе продолжая цепляться за меч, который был для него последней и единственной опорой. Он чувствовал, как холодеет тело, как немеют мышцы, он больше не мог шевелиться, парализованный собственным горем. Абсолютно неподвижный, он напоминал о том, что все еще жив, лишь испуская едва заметные всполохи пара при дыхании.

Вымотанные и побитые соратники наслаждались полученной передышкой. Но время шло, а Солигост все не поднимался. Джессвел, забеспокоившись подошел к ренегату вплотную и попытался потрепать за плечо, после чего доложил, что тот словно камень, его не сдвинуть с места. Это вызвало некоторую растерянность. Затишье перед последней битвой? Солигост не выглядел так, будто был способен продолжать бой.

Следующим справиться о состоянии Солигоста подошел Крэйвел. Внимательно осмотрев страдальца, и припомнив их последние встречи и схватки, а также личный опыт, он заключил, что Солигост в данный момент пребывает в тяжелом противостоянии с собственным демоном. И если он проиграет, то им придется ввязаться в еще одну не менее сложную битву. Они кое-как справились с Фринростом, и у Крэйвела не было никакой уверенности, что справятся с демоном Солигоста.

– Необходимо привести его в чувство, – сказал Крэйвел.

Нервозный тон дал понять, насколько это важно.

– Может быть, все-таки убить его уже наконец? – предложил Лирэй.

– Не знаю, как он отреагирует на агрессию в свою сторону, – ответил Крэйвел. – Кроме того, это будет очень досадная потеря.

Он мог по достоинству оценить ценность Солигоста непосредственно, как бойца, как человека, а также мощь его души, которая могла бы стать настоящим бриллиантом в божественном венце Сельи. В лучшем случае, они смогут получить крайне ценного соратника, в случае похуже – просто потеряют его навсегда, при наихудшем раскладе, им придется сражаться с могущественным демоном прямо сейчас.

– Только через мой труп, – добавил Джессвел от себя.

Он так долго бился за Солигоста не для того, чтобы тому снесли голову, подло воспользовавшись мгновением слабости.

Фелисия предложила дать ренегату чая. Джессвел послушно отнес к окаменевшему Солигосту наколдованную чашку и поднес к его лицу. Не получив моментального результата, он запричитал:

– Ну давай, приходи в себя! Что с тобой такое?! Очнись!