Текст книги "Паладин (СИ)"

Автор книги: Анна Раф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Когда подъехала повозка, и Крэйвела уложили в нее, Джессвел направился к ней же, намереваясь запрыгнуть следом, но на полпути он заметил, что его подруга, как была в домашнем, так и осталась.

– Хьола? – обратился он к ней с удивлением.

– Я остаюсь здесь, – сказала она, мотнув головой.

Джессвел замер, как вкопанный, и какое-то время вертел головой, поворачиваясь, то к повозке, то к Хьоле. Его замешательство заставило Лирэя негромко засмеяться.

– Почему ты останешься? Нам тут нечего делать! – сказал подруге Джессвел.

– Ну, это на твой взгляд, – возразила паладинша. – Я вот вижу, что здесь куча проблем, требующих разрешения.

– Ты лезешь не в свое дело! – заявил Джессвел, понимая, что девушка имеет в виду вовсе не боевые задания, а аристократическую грызню.

– Я сама решу, что здесь мое дело, а что – нет. Я знаю свои полномочия, Джесси.

Парень разочаровано всплеснул руками. Он не ожидал такого подвоха от верной подруги. Он злился на нее за то, что она вынуждала его выбирать. Он даже не потрудился спросить ее о предполагаемых планах, ведь был предельно уверен, что они будут неразлучны. Он еще раз взглянул на Хьолу с мольбой и укором одновременно, но та упорно мотала головой, продолжая стоять на своем.

– Джесси, – окликнул его Лирэй, – тебе нет смысла ехать с нами, мы будем тухнуть в подземелье как минимум всю зиму. Думаю, настало время найти свою судьбу.

Разбитый образ Крэйвела на лавке у монастыря сменился не менее разбитым Джессвелом. Тот осел, раскидав пожитки, всем своим видом выражая разочарование. Лирэй попытался приободрить его улыбкой, но это не помогло. Джессвел тоскливо смотрел вслед уезжающей телеге. Он хотел плюнуть Хьоле под ноги и запрыгнуть в повозку к своим новым друзьям, но понимал, что Лирэй прав, настало время прощаться и каждому искать свою дорогу.

Хьола присела с Джессвелом рядом и по-дружески ударила кулаком в плечо.

– Я польщена, – шуточно сказала она, хотя понимала, что Джессвел остался не ради нее, он просто пытался поступать правильно, как его и учили. – Сходи к капеллану, даст тебе задание, займет тебя чем-нибудь полезным, – посоветовала паладинша.

– Ты поедешь со мной?

– Неа.

– Хьола! – гневно вскричал Джессвел. – Что за предательство?!

– Ой, не драматизируй! Мы будем с тобой регулярно видеться, если ты не помрешь, конечно. Соберешь новую компанию, найдешь новых друзей и верных соратников, все будет хорошо!

Джессвел вздохнул. Их предупреждали в монастыре, что так вот и будет. Паладины не были некой регулярной армией, разбитой на военные части, привязанной к какому-то конкретному месту. В большинстве своем паладины были странниками, за редким исключением. Если паладину удавалось дожить до старости, то тогда он мог себе позволить где-то осесть, занимаясь в основном наставничеством. Но гораздо чаще судьба паладина заключалась в бесконечных мытарствах по Селиресту, редких стычках, одна из которых рано или поздно приводила к смерти. При лучшем раскладе паладины находили себе постоянную компанию, вместе с которой странствовали по королевству, если же судьба складывалась менее удачно, то этот путь был полон одиночества.

Джессвел почувствовал себя брошенным в тот момент, когда компания, к которой он уже привык и привязался, оставила его позади, а верная подруга, в которой он видел своего основного компаньона, вдруг решила засесть в ненавистном ему городе. Ему трудно было понять, чем руководствовалась девушка, влезая в местные светские разборки, но он был уверен, что она вовсе не спасовала перед судьбой, которую сама же выбрала, променяв бесконечные дороги и сражения на столичные интриги. Просто по какой-то причине она решила, что ее вмешательство требуется здесь и сейчас.

Джессвел бросил на Хьолу последний тоскливый и обиженный взгляд, а потом пошел в Храм Справедливости. Он еще не решил, что конкретно он собрался делать. У него не было плана. В отличие от Акрефа или Морицора в местном Храме Справедливости Джессвел не нашел открытых заданий на доске объявлений. Широкая, выполненная из мягкого дерева, окаймленная изысканной резьбой, она покрывала целую стену и была полупустой. Здесь болтались приколотыми лишь устаревшие новости о том, что то или иное место было зачищено, тот или иной преступник был убит или пойман, было и упоминание о Солигосте, а также очерки о погибших.

Последних было удивительно много. Джессвел решил присмотреться к ним повнимательнее. Он понял, что все это молодые паладины, его сверстники. Было много знакомых имен из Зильвериса, от чего сердце Джессвела сжалось, многих из этих ребят он знал лично. Не мало было и имен из Тассвана, и заметив это, Джессвел даже порадовался, что подруга решила остаться в безопасности Сели-Ашта. Им обоим следовало бы гордиться, что они все еще живы. Большая часть молодняка, взращиваемого орденом, умирала в первый год или два после выпуска.

Поняв, что это не то место, где он найдет свою новую цель, Джессвел последовал совету подруги и пошел напрямик к капеллану. Местный капеллан был крайне занятым человеком. Когда к нему в кабинет с вежливым стуком, но все же без приглашения, протиснулся какой-то молодой паладин сомнительного происхождения, капеллан нахмурился и без лишних формальностей произнес:

– Что надо?

– Не знаю, чем себя занять, – честно ответил Джессвел. – Может быть, у вас будет какое-то персональное поручение?

Капеллан закатил глаза и что-то гневно проворчал себе под нос. Но все же Джессвел застал его в достаточно хорошем настроении, чтобы его не вышвырнули прочь взашей.

– Прокатись по юго-западному тракту, прошел слушок, что у афелешцев какая-то проблема с ренегатом, проверь все ли в порядке.

Джессвел рассыпался в благодарностях и выскочил из кабинета, чтобы не донимать раздраженного капеллана еще больше.

Информации было мало. Но это даже не формальное задание, а просто слух, который его попросили проверить, так что ничего удивительного. Вполне возможно, Джессвел ничего не найдет. Парень даже допускал мысль, что капеллан наврал ему, лишь бы отделаться.

Так или иначе, он пребывал в полной растерянности, ему требовалась хотя бы иллюзия цели, чтобы просто получить небольшую отсрочку перед открытым столкновением с экзистенциальным кризисом, который уже дышал парню в спину. Он пока не знал, как ему с этим быть, он надеялся, что в поездке найдет какую-нибудь зацепку к решению своей проблемы.

Его задача заключалась лишь в том, чтобы ехать по указанному тракту и присматриваться ко всему, что могло бы показаться подозрительным. И это убийственно скучное занятие. Не прошло и часа, как он перестал обращать внимание на окружающие его пейзажи и полностью погрузился в свои мысли.

Здесь было не на что смотреть. Обычный городской пригород. Обширные поля, на которых уже все убрали, ипподромы, конюшни, иногда попадались просторные фермы, где разводили несушек. Осень окрасила все в депрессивные тона, по крайней мере, Джессвелу в его подавленном настроении так казалось, прежде он ничего против осени не имел. Окончательно ему испортил настроение грянувший дождь. Паладин переждал его, остановившись в придорожном трактире, коих на крупном тракте было в избытке. Погода улучшилась лишь к середине следующего дня, тогда-то Джессвел и продолжил дорогу.

Он подумывал, что такими темпами он дотащится до океана. Может быть, в одном из прибрежных городов он окажется полезнее, чем в столице? Он все еще не мог поверить в то, что они с Хьолой разминулись. Преодолеть такой путь в одиночку казалось невозможным. Присматриваясь к проезжающим по дороге людям, он надеялся найти нового попутчика. Но все, кого он видел были либо ростовщиками, либо фермерами, либо курьерами, ничего интересного.

Что-то примечательное Джессвелу повстречалось только поздно вечером. Он думал доплестись до следующего кабака и лечь спать, но вечерние сумерки разбавило теплое свечение, исходящее откуда-то из зарослей поодаль от дороги. Свернув с мощеного тракта на проселочную дорогу, Джессвел подобрался к маленькому дорожному святилищу.

Здесь было целое столпотворение паладинов. И все это были паладины Афелеша. Джессвел скривился от злости и презрения. Все же переборов свою неприязнь, он подъехал ближе. У святилища толпились верхом на волшебных грифонах более дюжины паладинов. При этом их грифоны широко расправили крылья, препятствуя обзору, именно от волшебных зверей исходил свет, что привлек внимание Джессвела. Попытавшись подобраться ближе, парень столкнулся с тремя афелешцами, которые преградили ему путь. Он направлял скакуна направо, они верхом на грифонах тоже шли направо, он – налево, и они – налево, при этом не уступая ни пяди земли.

– Что вы делаете?! – возмутился Джессвел. – Меня сюда направил капеллан по заданию!

Его тон демонстрировал гнев, афелешцы же остались абсолютно бесстрастным. Их маскообразные выражения лиц были настолько одинаковыми, что казалось, будто это единый рой, управляемый общим разумом, на те же мысли наталкивала и синхронность их движений.

Разозлившись, Джессвел выхватил меч из ножен. Паладины могли себе позволить сражаться друг с другом, лишь бы обошлось без убийств, иначе проклятье. Но все же Джессвел блефовал, он не рискнул бы сражаться с тремя паладинами, у которых неизвестно что было на уме, к тому же за их спинами был целый отряд соратников. Джессвел рассчитывал, что холеные столичные щеголи не рискнут ввязываться в драку с кем-то злым и дерзким вроде него. Но он ошибся. Трое афелешцев абсолютно синхронно достали из ножен свои мечи, полностью отзеркаливая движения Джессвела. Вкупе с их каменными лицами это выглядело предельно жутко. Джессвел невольно отступил, обводя этих безумцев взглядом полным отвращения и ужаса.

– Вы сумасшедшие, вы знаете об этом?! – крикнул он им.

Никаких эмоций в ответ. Полное молчание. Джессвел крикнул им еще пару ругательств и отошел на почтительное расстояние. Он провел остаток вечера, наблюдая за ситуацией.

Это было крайне унылое занятие. Паладины, очевидно, что-то прятали за крыльями своих грифонов, но что у святилища происходило – было неясно, Джессвел мог различить лишь непонятную возню. В середине ночи афелешцы пересели с грифонов на коней и ровным грациозным строем двинулись в столицу. Эта процессия могла бы вызвать благоговение у кого угодно, но только не у Джессвела, он испытывал лишь гнев и отвращение. Здесь было что-то сильно не так на очень глубоком уровне, и он не знал, что именно и что с этим делать.

Если подозрения о нарушении клятвы кем-то из паладинов верны, то один из этих афелешцев им и являлся. Если, конечно, сослуживцы не испепелили его без суда и следствия ради сохранения репутации. Или они наоборот дали ему возможность сбежать без лишних свидетелей? Ничего не было понятно.

Афелешцы не прервали своего шествия на сон. Джессвел доплелся до столицы, следуя за ними и порядком вымотался. К его удивлению, отряд афелешцев у ворот разделился, и каждый паладин отправился своей дорогой, но ни один из них не поехал в храм, как ожидал Джессвел. Он потерял их из виду и рассердился еще сильнее.

Явившись с докладом к капеллану, Джессвел, уставший, голодный и злой, устроил скандал, выговаривая все, что думает о столичных паладинах. Он злился, что его направили на такое бессмысленное задание, а вместе с ним еще и свору других паладинов. Старый капеллан, замученный за день бумажной волокитой, послушал его пять минут, а потом выгнал прочь, в напутствие сказав емучтобы тот катился к чертовой матери из столицы, раз не умеет себя вести, а еще, что в орден стали набирать всякое отребье.

Недовольный итогами задания, уязвленный превосходством афелешцев и больно задетый словами капеллана, Джессвел пошел жаловаться Хьоле. Подруга не редко видела его в гневе, но в этот раз даже она была удивлена. Настолько взбешенным она не видела его уже очень давно, возможно, никогда.

Он долго изливал ей душу, привлекая к себе внимание посторонних своими громкими возмущениями.

– Ты вообще видела этих чокнутых?! Да у них с головой не в порядке! Они живые вообще?! Мне кажется, это какая-то нежить, а не живые люди! – так Джессвел описывал ненавистных ему афелешцев.

Слишком громко, чтобы оставаться в рамках вежливости. Они были в Храме Справедливости, и здесь, к слову, были, в том числе, и выходцы их Афелеша. Сами они игнорировали вопли невоспитанного коллеги, но Хьола сочла необходимым осадить друга, чтобы он себя не позорил.

Джессвел выдохнул и устало потер глаза. Он сутки не спал и не ел, пытаясь не отставать от тех паладинов, за которыми наблюдал в дороге.

– А у тебя как дела? Что делаешь? – спросил он вымученно, пытаясь сделать вид, что скучные дела подруги интересуют его.

Хьола засмеялась от такой резкой перемены. Но потом ее смех резко прекратился и сменился печалью. Она посмотрела на огромную книгу, которая лежала на постаменте в одном из альковов храма в его парадном помещении. Это был некролог. Любой желающий мог в любой момент прийти и справиться о погибших. Так люди могли своевременно узнать о гибели друзей и родственников.

Джессвел заглянул в книгу и пролистнул пару страниц назад. Знакомые имена и фамилии, все повторяющиеся названия монастырей, схожие возраста погибших. Хьола открыла ту же трагедию, которую недавно заприметил Джессвел. Молодняк ордена обладал катастрофически низким уровнем выживаемости.

Джессвела заинтересовала и еще одна особенность. В упоминаниях места смерти то и дело мелькали одни и те же названия. Это все были приграничные городки и форты, соседствующие с Тундрой. Именно в этой области в большинстве своем и находили смерть молодые паладины. Этот регион был самым проблемным, что ожидаемо. Джессвел понял, что здесь он занимается совсем не тем, чем должен. Вот куда ему нужно отправляться!

Увидев огонек решимости в глазах друга, Хьола заулыбалась.

– Ты поедешь к границе? – спросила она с ноткой грусти в голосе.

– Да, – твердо ответил Джессвел.

Хьола понимающе покивала головой. Где-то в глубине души она надеялась, что он останется. Пусть проблемы и не минуют их стороной, учитывая его вздорных нрав, но все же в Сели-Аште у них был шанс дожить до преклонных лет, и ей не пришлось бы однажды увидеть строчку в некрологе с его именем. Но разумом она понимала, что для Джессвела столица – это персональный ад.

Хьола позвала его на прощальные посиделки в кабаке. Джессвел наконец-то поел, они вместе с подругой выпили и обменялись всем, что хотели друг другу сказать, но еще не успели. Они прощались и не знали, встретятся ли вновь. Когда они прощались в прошлый раз, прежде чем разбежаться по разным монастырям, сердце так не сводило от чувства безысходности. Они были уверены, что это не последняя их встреча. А вот сейчас они прощались, возможно, навсегда.

Отоспавшись перед долгой дорогой, на утро Джессвел никак не мог решиться сесть наконец-то на своего скакуна и отправиться на север. Он слонялся по Храму Справедливости и надеялся, что к нему снизойдет какой-нибудь знак, что поставит точку в принятии решения уезжать или остаться. И того и другого он желал с одинаковой силой, поэтому никак не мог сделать первый шаг.

Джессвел припомнил, что Крэйвел часто молился, хоть это и не оказывало никакого особого эффекта. Парень подошел к стеллажу, где хранились увесистые книги с молитвами. Вообще-то Джессвел должен был знать их наизусть, хотя бы большую часть, но он никогда не выделялся интересом к старым пыльным книжкам.

Молитвы о храбрости, смирении, напутствия в последний бой, утешительные молитвы – здесь было все на все случаи жизни. Паладины могли зачитывать их для себя или для людей, которые нуждались в их поддержке. Эти тексты были очень красиво и вдохновенно написаны, над ними работали не жрецы и не паладины, а лучшие менестрели прошлого. Джессвел выбрал молитву с просьбой указать его заблудшей душе путь, взял книгу и уединился в келье, там он встал на колени лицом на восход и принялся читать длинную вереницу красивых слов страницу за страницей. Он старался подражать Крэйвелу и думал именно о нем, пытаясь понять, что такого особенного древний паладин находил в молитве.

Ничего примечательного не произошло пока Джессвел читал молитву, только разноцветные отблески витража, поменяли свое расположение вслед за солнцем, намекая паладину, что тот впустую потратил время. Он вышел из кельи с молитвенником и встретился нос к носу с капелланом. Это была неловкая встреча, учитывая то, как они распрощались в прошлый раз. Джессвел стыдливо потупил взгляд.

– Извините за вчерашнее, – сказал он.

Капеллан кивнул в ответ, выражая уважение. На его памяти таких истеричек, как Джессвел, было не счесть, а вот тех из них, кто соизволил извиниться за неподобающее поведение можно было пересчитать по пальцам. Обратив внимание на то, что за книгу Джессвел держал в руках, капеллан сказал:

– Езжай в Парахраст, парень, там нужны такие, как ты.

Джессвел тут же оживился и вскинул на капеллана взгляд полный благодарности. Казалось, будто молитва, каким-то причудливым образом все-таки сработала. То, как моментально просиял молодой паладин, заставило капеллана улыбнуться. Он по-отечески потрепал Джессвела по голове и пошел по своим делам.

Джессвел знал, о каком месте идет речь. Парахраст – северный форт на реке Морце, где бдили за неприкосновенностью границы Седиреста. Бедовое место, которое не редко мелькало в некрологе. Добираться туда было довольно долго. Не меньше месяца, если лететь на грифоне, и при этом погода будет милостива. Но на носу была зима, и двигаясь на север, путник шел ей прямо навстречу. Джессвелу требовалась кое-какая дополнительная подготовка перед поездкой.

Последние приготовления Джессвел делал в компании Хьолы. Она была не в восторге от избранного пункта назначения и мысленно похоронила друга, но вслух она высказывала только слова поддержки, заявляя, что верит в его силы. Джессвел же пообещал, что будет осторожен и не будет лезть на рожон.

Приобретя некоторое количество походной снеди, кое-каких лекарств, теплой одежды, согревающий талисман и посредственную карту, Джессвел выдвинулся в путь на следующее утро. Хьола даже всплакнула, обняв друга в последний раз, она провожала его взглядом, стоя у ворот Сели-Ашта до тех пор, пока он не скрылся из виду.

Это был долгий, холодный, одинокий путь. Зимой мало кто совершал путешествия, так что тракт пустовал, Джессвел изредка встречал курьеров и гонцов на своем пути, но они были не заинтересованы в попутчиках. Разок ему пришлось застрять на постоялом дворе, пережидая простуду, еще раз – снежную бурю. Чем ближе он подбирался к северной границе, тем сильнее зверствовала погода.

Очередная буря застала его уже на подступах к городу, но он даже не понял этого из-за нулевой видимости. Когда пограничный патруль остановил его и сказал, что он отклонился от курса и промахнулся мимо города, Джессвел с трудом в это поверил. Как можно промахнуться мимо целого города? Но долетев, наконец, до Парахраста, он все понял. Назвать это городом язык не поворачивался. Просто большой укрепленный форт, окруженный кое-какими пристройками предприимчивых дельцов. Джессвел, конечно, знал, что столичного размаха здесь ждать не стоит, но он все же ожидал увидеть нечто похожее хотя бы на Акреф, однако даже его родной город казался пиком цивилизации по сравнению с этим убожеством.

Сам форт представлял собой две невысокие, но очень широкие башни на противоположных берегах Морцы, они соединялись пряслом, под ним располагалась массивная металлическая решетка, сквозь которую текла река. От башен так же расходились высокие каменные стены, обхватывающие город в своих оберегающих объятьях и смыкающиеся на противоположной от форта стороне, образуя массивные укрепленные ворота с такой же решеткой для пропуска воды.

Все остальное Джессвел смог разглядеть лишь, когда буря успокоилась. Паладин навернул несколько кругов верхом на грифоне, чтобы осмотреться. Со стороны Селиреста, в тени башен, как бы срастаясь с одной из них находился объединенный храм, не разбитый на Храм Справделивости, Храм Милосердия и Храм Изобилия. А уже далее под стенами и у берегов Морцы, ютились магазинчики, гостиницы, трактиры, конюшни, кузницы. Здесь не было частных домов, только общаги. Никто не хотел вить гнездо по соседству с опасным врагом, люди, которых так или иначе судьба забрасывала в Парахраст, снимали жилье в общагах, они приходили и уходили, не задерживаясь в городе-форте надолго. К западу и к востоку от Парахраста расходилась россыпь фортов, башен и дозорных пунктов, их вереница становилась все более редкой по мере удаления от Парахраста, но на ближайших территориях оборонительные пункты встречались с достаточной частотой, чтобы хотя бы один из них всегда был в поле зрения.

Углубленное изучение самого городка демонстрировало, что наиболие многочисленной категорией населения здесь были солдаты. Почти все в городе вертелось вокруг обеспечения пограничной стражи всем необходимым. Солдаты, решившиеся нести свою службу в Парахрасте, получали впечатляющее жалование и пользовались рядом существенных льгот и привилегий, так как занимались действительно опасным делом.

Открытой войны между Селирестом и Тундрой не было, но темные маги периодически устраивали налеты на населенные пункты, до которых могли дотянуться, в основном с целью грабежа и угона рабов. Добыча с территории Селиреста очень ценилась в Тундре, так как сама Тундра была крайне скупа не ресурсы. Примечательным было то, что в Парахрасте, в отличие от фортов на северо-восточной и северо-западной границах Селиреста, вовсе не было контрабанды. Так сложилось, что темные маги в этом регионе были совершенно несговорчивыми и предпочитали брать все, что им может потребоваться, силой.

Казармы для солдат располагались в подземной части форта, там же располагались обширные запасы на случай осады и подземные пути для отступления. Город был почти целиком каменным, так как леса поблизости не было, зато хорошего камня было в избытке. Да и огнеупорность для города была важна, ведь стычки с агрессивными магами редко обходилась без огня.

Дружественных магов в Парахрасте было так же много, как боевых магов, проходивших обучение в соответствующей академии. Но это по меркам столь маленького города их количество казалось впечатляющим, а фактически их было человек пятнадцать. Смешная цифра, учитывая, что вражеские рейды порой объединяли в себе до пятидесяти магов. К счастью, кроме магов, здесь имелся целый батальон солдат, а также паладины и жрецы.

В настоящее время Парахраст был еще и наводнен инквизицией. Она следила за магами, доводя тех почти до паранойи. Многие, не вынеся бесконечных подозрений в измене, покинули форт. В лучшем случае маги отправлялись в другие части Селиреста. В худшем – становили магами-ренегатами и отправлялись в Тундру.

Джессвела расквартировали в храме, и он был рад, что ему нашлось место в его стенах, потому что местные общаги являли собой ужасное зрелище, Джессвел предпочел бы ночевать под открытым небом, даже несмотря на зиму, чем жить в конуре. Ему приходилось соседствовать с инквизицией, представителей которой поселили здесь же.

По приезду ему устроили настоящий допрос. Цели прибытия, предполагаемая длительность пребывания в Парахрасте, информация о родителях, личная репутация, связи, детали биографии. У Джессвела досконально выспросили все, что только он мог рассказать. Но будучи человеком искренним и ничего не таящим, он без проблем еответил на все вопросы.

Первое впечатление о Парахрасте у Джессвела сложилось несколько разочаровывающим. И с каждым днем, все больше углубляясь в особенности этого места, Джессвел разочаровывался все сильнее. При поверхностном рассмотрении Парахраст вызывал впечатление отлично организованной оборонительной точки, но копнув чуть глубже, выяснялось, что царил полный бардак. Только специфика людей, осмелившихся остаться здесь, позволяла форту держаться, несмотря ни на что.

В форте присутствовало несколько паладинов разных возрастов и полов, все они были несколько старше Джессвела, но не на много, по крайней мере, по сравнению с его предыдущими спутниками. И все они были максимально далеки от представлений Джессвела о паладинах. Они сидели в форте, целые дни убивая на пустые разговоры, пили, шатались по местным кабакам и борделям. Их тут уже все знали и с безразличием относились к их времяпровождению. Это были даже не воины, а обычные пропойцы, которые требовали к себе особого уважения, хотя все, что они делали – это тянули пятилетнюю лямку в монастыре.

Джессвел поражался тому, какие вольности позволяли себе эти паладины. Крэйвел порой не мог удержаться от колкости в его адрес, даже если он по привычке вытирался рукавом. А тут сквернословие мешалось с пьяным бредом и нижайшим флиртом, а по ночам все это запросто могло перерасти в оргию или пьяную потасовку, а то и все сразу.

Джессвел неоднократно ловил себя на мысли, что этому месту очень не хватает кого-то вроде Хьолы, она взялась бы за наведение порядка, возможно даже успешно, но Хьола с ним не поехала. И Джессвелу пришлось адаптироваться к той среде, в которой он оказался. Хоть он и осуждал местных за многое, он был достаточно приземленным и коммуникабельным, чтобы с ними ладить.

Джессвел был свежей кровью, так что к нему проявляли живой интерес, выспрашивали новости из столицы, интересовались подробностями его сотрудничества с Крэйвелом и заварушкой с братьями-ренегатами.

Джессвел рассказывал эту историю всем желающим целую зиму. Он пока ни во что не лез, просто знакомился с людьми и осматривался на местности. Работы для паладина тут пока тоже не было. Темные маги не горели желанием выбираться зимой из своих берлог.

Кроме прочего, от паладинского долга Джессвела отвлекла женщина. Странная лавочница, для которой паладины были фетишем. Джессвел пришелся ей по вкусу. Открытый, негордый, не зашоренный манерами, такой же скучающий, как и она. Она была старше на несколько лет и лишенной романтических иллюзий, так что они просто хорошо проводили вместе время, не углубляясь в чувства.

Местные сильно отличались от людей, которых Джессвел знал прежде. Ленивые, циничные, живущие сегодняшним днем. Это касалось и солдат, и торгашей, и магов, и даже жрецов. Не обошло это растление и паладинов. Джессвел невольно обратил внимание на то, что все паладины являлись безродными добровольцами. Они были в каком-то смысле такими же, как он. Но видя в них себя, Джессвел содрогался от отвращения. Неужели в глазах высокородных паладинов он выглядел вот так?

Выходцы из благородных семей не позволяли себе тунеядства просто из гордости и чувства собственного достоинства, эти ценности воспитывались в их семьях из поколения в поколение, в то время как у добровольцев простолюдинов устроиться так, чтобы получать доход и ничего при этом не делать считалось хитростью и находчивостью достойной подражания. Они не считали, что позорятся, они считали себя вполне успешными, перехитрившими систему, удальцами. Они видели некое достижение в том, что получали пожизненное жалование и просиживали штаны в кабаках. Их приоритеты кардинально отличались от аристократических, а классовое сознание отсутствовало напрочь.

Джессвел поддерживал приятельские отношения с местными коллегами лишь из вежливости, но старался не сближаться с ними. Ему такие нравы были чужды. Ему всегда казалось, что люди везде одинаковые. Но теперь он сомневался в этом. Родной Акреф был полон трудолюбивыми, креативными и деятельными людьми, которые хотели создавать. Это был город ремесленников и людей искусства, что накладывало определенный отпечаток на каждого, кто родился и вырос там. В Сели-Аште люди показались Джессвелу испорченными своим тщеславием и высокомерием. Здесь же, в Парахрасте, в жителях смешивались воедино безрассудность и безответственность. Ему было решительно непонятно, как город еще не развалился. В монастыре всегда учили, что для успешного противостояния врагу необходима дисциплина и сплоченность, но в Парахресте ими и не пахло.

Через пару месяцев интерес к Джессвелу поутих, и он вздохнул с облегчением, его это порядком утомило. А еще через месяц начало теплеть. Джессвел только задумался о том, что ему не мешало бы уже взяться за дело, как работа сама напомнила о себе. В один из дней Джессвел стал свидетелем того, как люди, завидев что-то в небе бросились по домам. Они искали любого укрытия, стремясь спрятаться от кислотных потоков, неравномерным дождем обрушившихся с неба. Джессвел ужаснулся, увидев знакомую зеленую жижу, чуть вязкую и чадящую. Первой его мыслью было, что Фринрост каким-то образом выжил. Джессвел присматривался к небу, в которое указывали пальцами горожане, они не выглядели напуганными, скорее раздраженными.

– Вон он, вон он, стреляй по нему, ребята!

Это ввело Джессвела в замешательство. Из своего укрытия он не видел на кого показывали люди. К счастью, Джессвел был в полной амуниции. Он снял шлем с пояса, надел и вышел под дождь. Было неприятно и больновато, но он активно чередовал очистку с лечением, так что не особо страдал. Теперь он увидел, как над городом летает верхом на костяном змее какой-то колдун и, веселясь и хохоча, поливает заклинанием окрестности. По взмаху его руки на город проливался кислотный ливень, и это веселило мага. Казалось, будто это был его извращенный способ отпраздновать весну. Пережить зиму в Тундре было тяжело, так что его эйфорию можно было понять.

С такого расстояния плохо видно, но можно было заключить, что это совсем молодой парень, судя по обноскам, в которые он одет, не шибко процветающий. Он ловко маневрировал верхом на змее, уворачиваясь от стрел и заклинаний. Порой попадало по своим же, но всем было все равно. Все были так увлечены, пытаясь подстрелить колдуна, будто это какая-то азартная игра.

Джессвел ни разу не видел Фринроста в человеческом облике, как тот выглядит, он знал только по картинкам столетней давности, представленным в списке ренегатов, что можно было найти в любом Храме Справедливости. Но присмотревшись к магу, паладин все же убедился, что никакой это не Фринрост. Слишком молодой, слишком тощий, слишком... тупой. Да, темный маг не вызывал впечатление умника. Скорее безалаберного придурка, который выучил одно хорошее заклинание и использовал его, чтобы покошмарить соседей.

Джессвел вызвал грифона и попытался сблизиться с темным магом. Тот увидел погоню и ускорился. Его ездовое животное было небольшим, чрезвычайно быстрым и подвижным. И даже если от какого-то снаряда он не успевал увернуться, то отбивал его, подставив собственную же костяную змею, ей были ни по чем и стрелы, и копья, и некоторые заклинания.