Текст книги "Паладин (СИ)"

Автор книги: Анна Раф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Ничего не понимаю. Я никогда не поверю в то, что она пополнила список дезертиров. Это совершенно не в ее природе, – говорил Джессвел. – Неужели столичные снобы все-таки сожрали ее? Я разберусь с этим. Закончу кое-какие дела в окрестностях и отправлюсь в Сели-Ашт. Как только что-то прояснится я обязательно дам вам знать.

На этом он и оставил поместье Иссвениш. Сойдя с крутой лестницы, ведущей к парадному входу в поместье, Джессвел обернулся и на прощание кивнул патриарху и матриарху дома, что с печалью провожали паладина взглядами. Они одиноко стояли в темном дверном проеме, на фоне черно-золотистых панелей и гобеленов, которые должны были подчеркивать гордость и превосходство их семейства, но вся эта мишура совершенно не отражала реальность, семья Хьолы пребывала в упадке. Все их дети разбежались кто куда и, кажется, не планировали возвращаться в родную гавань. Вряд ли Иссвенишам когда-либо доведется обрести опыт такого же радостного семейного воссоединения, как семье Джессвела. В погоне за престижем аристократы совсем забыли о любви к отпрыскам, Джессвелу оставалось только пожалеть их.

Расположиться Джессвел предпочел в родном доме, а не в храме, уж очень он соскучился по своему гнезду. Он много времени уделял сестре, находя ее милой и забавной. А также много общался с дочкой подмастерья. Девушка была очарована настоящим героем, но она была неглупой и понимала, что связь с паладином едва ли может быть серьезной. Вечно в дороге, в постоянном риске для жизни, паладины были не самыми желанными мужьями. Хотя бывали исключения. Джессвелу то и дело приходилось отбиваться от упреков и даже угроз ее отца, а девушке извиняться за ревностного родителя.

Джессвел не претендовал на ее непорочность, понимая, что сплетники Акрефа сотрут ее репутацию в порошок, если выяснится, что она все-таки отдалась ему. Он никогда не понимал этого маниакального рвения заполучить в жены девственницу, которое было, можно сказать, традиционным для Акрефа. Эти странные манеры спускались из кругов местной аристократии и дотягивались до простых трудяг, стремившихся подражать им.

Близкая дружба со свободолюбивой Хьолой не дала и шанса подобным взглядам прорасти в душе Джессвела. Но он был бессилен изменить устои целого города, будь он хоть сто раз герой. Джессвел со своей новой приятельницей позволяли себе лишь поупражняться во флирте и поперемывать косточки ее потенциальным женихам.

В храме Джессвел практически не появлялся. Он лишь отметился о прибытии и просмотрел записи посещений за прошлую осень. Никто из его друзей, покинувших Сели-Ашт в прошлом году, так и не появился в Акрефе. Ни разу.

Поняв, что пора навестить старого лича в его берлоге, Джессвел собрался отправляться в Катакомбы Вингриса. Насколько он помнил, именно туда планировала отправиться Фелисия вместе с обезумевшим Крэйвелом. Джессвел пообещал семье, что еще не прощается. Хотя, если его друзей не окажется в подземелье, то следующим местом, где их придется искать была Башня Вторника, а это уже было довольно далеко.

За сутки добравшись до катакомб, Джессвел обнаружил вход в древнее подземелье заросшим многочисленными красными цветами. Крупные, пышные цветки качались на ветру, они выглядели одновременно красиво и зловеще. В прошлый раз Джессвел ничего подобного не видел, хотя был здесь так же весной. Подобных цветов в окрестностях Акрефа не водилось, паладин знал местную флору, как свои пять пальцев.

Незнакомые цветы насторожили Джессвела. Он даже проверил местность на наличие чар и проклятий, но обнаружил только антимагический щит, скрывающий от посторонних глаз многочисленные чары, таящиеся в катакомбах. Осторожно спешившись, Джессвел повнимательнее осмотрел цветы и убедился, что это обычные растения, на них без страха садились пчелы и бабочки и пили нектар. Вся поляна благоухала благодаря этим цветам, это был приятный благородный аромат, который мог бы представлять интерес для парфюмеров.

Убедившись, что здесь безопасно, Джессвел еначал спускаться, он помнил, сколь долог этот спуск, так что преодолевал его верхом на скате. Он был не так быстр, как грифон, но зато очень легко и аккуратно преодолевал крутые повороты, позволяя не тормозить между пролетами и не терять скорость.

Войдя в знакомое фойе и подсветив себе огоньком, Джессвел обнаружил, пыль и запустение. Одно можно было сказать наверняка: Вторник где угодно, только не здесь. Джессвел плохо помнил планировку катакомб, и его никто не встречал на входе, так что пришлось поблуждать. Он уже начал опасаться, что никого нет, даже самого Вингриса, но все же древний некромант вышел на связь.

Один из барельефов дал Джессвелу знать, что за ним наблюдают, когда глаза каменной гримассы засветились красным светом.

– Здравствуй, – поздоровался Джессвел. – Я заблудился, – тут же признался он.

Никакого ответа не последовало, каменное изваяние не умело издавать звуки. Но вскоре к Джессвелу вышла Фелисия. И паладин едва узнал ее. Она была молода. Моложе Джессвела!

– Фелисия… – насторожено обратился он к ней, опасаясь того, что обознался.

Волшебница подошла поближе и мило улыбнулась ему. По лицу Джессвела она прочитала все, что тот хотел сказать. И ей было интересно, ведь когда-нибудь ей предстоит явиться в таком же виде и перед Крэйвелом.

Теперь Джессвел понял, почему Фелисия не посещала храм. Ее бы моментально скрутила инквизиция. Нарушение, которое позволила себе волшебница было непростительным. Теперь ее со всей ответственностью можно было считать магом-ренегатом, и кодекс паладина велел Джессвелу если не убить ее на месте, то как минимум донести на нее. Он, конечно, не стал бы этого делать. Но все же ему было тяжело принять такое положение вещей. Сказывалась и недавно пережитая бойня, учиненная темными магами, некоторые из которых не были рождены в Тундре, а предали Селирест.

– Ты ищешь Крэйвела? – спросила Фелисия.

– Я всех ищу, – ответил Джессвел. – Где вас черти носили?! Мы ждали вас в Парахрасте!

Он непроизвольно сорвался на крик, злясь на друзей, бросивших его в том аду. Но Фелисия отнеслась к его гневу с пониманием. Волшебница повела его вглубь подземелья, а по дороге приоткрыла завесу тайны их исчезновения.

Крэйвел и сопровождающие его друзья отправились сначала в Катакомбы Вингриса. Здесь они переждали зиму, а весной Вторник отправился в свою башню. Некромантам удалось наладить между катакомбами и башней связь, так что довольно скоро Фелисия и Лирэй получили из Тундры известия о надвигающейся войне.

Они не могли игнорировать такую угрозу, но понимали, что если данные разведки верны, то армада темных магов, которая на западном фронте была не менее внушительной, чем на центральном, сотрет Акреф и все близлежащие поселения в порошок. Поломав голову над тем, как справиться с этим вызовом, было решено не запрашивать подкрепления у центрального и восточного фронта. А вместо этого Лирэй распинал Вигриса, призывая апатичного лича отдать долг их дружбе.

И Вингрис согласился.

– О, если бы ты это видел! – с неприкрытым восхищением отзывалась Фелисия о могуществе некроманта. – Невероятное зрелище! С таким союзником Акреф под надежной защитой!

– Благодарю, Фелисия, – послышалось откуда-то из темноты коридоров.

Волшебница усмехнулась в ответ. Конечно, Вингрис слушал их разговор, она и не сомневалась в этом.

– А что я разглагольствую? Я же могу показать тебе! – сказала волшебница и остановилась, поворачиваясь к Джессвелу.

Она протянула руку к его голове, намереваясь показать видение. Джессвел нерешительно потоптался на месте, но все же сделал шаг вперед, утыкаясь лбом в ее ладонь. Хоть Фелисия и нарушила один из самых строгих запретов церкви, она оставласьее другом, и бояться было нечего.

Джессвел увидел бесконечное полотно вражеской армии и ему поплохело уже от собственных воспоминаний. Но он сумел удержать подступившую панику под контролем, хотя руки ощутимо затряслись. События в этом видении происходили в окрестностях Башни Вторника, и Джессвел был несказанно рад, что там, а не здесь, рядом с Акрефом. Увидеть, как темные маги вторгаются в родные земли, пусть даже в чужом воспоминании, было бы очень болезненно для него.

Паладин видел происходящее глазами Фелисии. Она вместе с Вторником и Лирэем стояли на вершине башни и готовились охотится на вражеских магов. Они перебрасывались какими-то тактическими деталями по телепатическим каналам. Лирэй и Вторник действовали весьма уверено, как настоящие боевые братья, давали Фелисии советы и объясняли некоторые нюансы их парных приемов, чтобы она ненароком не поломала им планы.

Когда враг приблизился, чернокнижники вступили в бой первыми, но троица защитников успешно оборонялась и пыталась выявить, кто из их противников контролирует наземную армию. А когда эта самая армия подошла опасно близко к башне, на поле боя показался Вингрис. Это был не тот его аватар, который скромно болтался в одном из залов подземелья, являвший собой череп в окружении рук. Это была целая огромная река из позолоченных скелетных рук, которая не уступала по размерам Морце. Она вырвалась из-под земли, чудовищным фонтаном и принялась крушить армию противника. Это нечто являлось гигантской химерой, которую Вингрис составлял, наверное, всю свою продолжительную жизнь! При этом сам некромант не подставлялся под удар, маги Тундры даже не могли понять, чья это химера, и они думали, что ее контролирует либо Вторник, либо Фелисия. Вингрис был хорош в том, чтобы скрываться от непрошенных наблюдателей, несмотря на свою обескураживающую мощь.

Не став перегружать и без того нервозного Джессвела, Фелисия перенесла его сразу к тому воспоминанию, где они уже смотрели вслед удирающим вторженцам. Вторник откачивал Лирэя, особенно пострадавшего в битве, Фелисия едва дышала от бессилия, пострадав лишь чуточку меньше. А химера Вингриса только уменьшилась в размерах, но быстро возвращала себе утерянное, пожирая поверженную нечисть.

Джессвел вырвался из иллюзии, не в силах выносить знакомого зрелища. Горы трупов везде, вонища, стенающие соратники, смертельная усталость и боль по всему телу. Фелисия наблюдала, как Джессвел упал на колени, его вырвало, он весь дрожал.

– Ох, прости, пожалуйста, – сказала волшебница, решив, что совершила ошибку, и лучше было просто рассказать Джессвелу обо всем в двух словах.

Она присела рядом и попыталась успокоить паладина. По привычке используя иллюзию для успокоения, волшебница внушила Джессвелу аромат тех самых цветов, что росли на входе в катакомбы. Он узнал его и повернулся к Фелисии с немым вопросом. Но, прежде чем произнести что-то вслух, решил прополоскать рот.

– Извини за это, – сказал Джессвел, указывая на учиненный им беспорядок.

Волшебница махнула рукой. Такие мелочи было не трудно убрать.

Цветочный вопрос, конечно, интересовал Джессвела, но поразмыслив, он предпочел поинтересоваться более существенной деталью.

– А где Крэйвел? – спросил он.

На лице Фелисии показалась чуть грустная улыбка, и Джессвел уже испугался, что древний паладин все-таки встретил долгожданную смерть.

– Пойдем покажу кое-что, – загадочно произнесла волшебница и повела Джессвела дальше по подземелью.

Фелисия отвела Джессвела очень глубоко под землю. В небольшом укрепленном зале, звенящем от множества чар, находилась усыпальница. Посреди него в свете магического огонька располагался огромный хрустальный саркофаг, испещренный мерцающими магическими рунами. Этот саркофаг был полон знакомых красных цветов, а на перине из них покоился Крэйвел. Он спал. Спал беспробудно. Можно было подумать, что он мертв, но его тело нисколько не изменилось за время погребения. Все такой же молодой и красивый, как оживший церковный витраж, безмятежное лицо паладина не было тронуто ни печалью, ни радостью, на светлых ресницах осели невесомые крупинки багровой пыльцы. Он был одет в новенький комплект паладинских доспехов, в руках, сложенных на груди он сжимал такой же новенький полуторный меч, Джессвел узнал на его запястье отцовский браслет с опалами.

Джессвел разглядывал это зрелище около минуты, а затем посмотрел на Фелисию. Ее полюбовный взгляд сразу же подвел Джессвела к мысли, которая раньше как-то не приходила ему в голову. «Да она же любит его!» – осознал вдруг он. Волшебница поймала потрясенный взгляд Джессвела и грустно улыбнулась в ответ, подтверждая его догадку.

Глава 13

Глава 13

Джессвел провел в Катакомбах Вингриса два дня. Все это время он беседовал с Фелисией и Вингрисом. В честь их воссоединения было решено устроить чаепитие. Это была идея Вингриса. Лич скучал по своему другу, Лирэю, и поскольку тот не особо любил спиртное, они на пару с Вингрисом выпивали вместе чай, а не алкоголь.

Это было очень странное застолье. В довольно мрачном подземелье на грубом каменном столе, покрытом праздничной кружевной скатертью, были расставлены фарфоровые чайные пары и разложены в декоративных вазочках какие-то сладкие угощения. С одной стороны стола сидела Фелисия, с противоположной – Джессвел, а сбоку между ними парил древний лич и вроде бы даже действительно пил чай. Хотя каким образом мертвый череп это делал – оставалось загадкой, но складывалось впечатление, что Вингрис наслаждался процессом и даже мог оценить вкус и аромат чая и угощений, которые периодически брал со стола.

Ситуация выглядела настолько сюрреалистичной, что Джессвелу поплохело, он подумал, что сошел с ума. У него снова начались флэшбеки, и в какой-то момент ему показалось, что он вот-вот снова очнется в горе трупов с осознанием того, что все, что он пережил после войны было лишь сном.

Фелисии быстро удалось его успокоить. Ее опыт в вопросах нездоровой психики был довольно обширным, так что Джессвел был в надежных руках. Фелисию заинтересовало, отчего это паладина так клинит. И он рассказал ей, что вообще-то он не так давно участвовал в ужасной битве, которая оставила неизгладимый след в его душе. Потому он и был рассержен на покинувших его соратников, он нуждался в их помощи и поддержке в Парахрасте, а они куда-то все испарились!

Фелисия знала, что Парахраст был атакован темными магами, и эта атака тяжело далась городу-форту, но она не знала, что Джессвел был там. Хотя можно было и догадаться. Ведь где еон мог находиться в этот момент?

– А где Хьола? – поинтересовалась волшебница, задумавшись о судьбе двух молодых паладинов, с которыми ее путь разминулся.

Джессвел рассказал, что потерял подругу. Ее ищет и семья, и орден, на призыв к оружию она не явилась, нигде ее не было видно с тех самых пор, как они распрощались у ворот Сели-Ашта.

– Похоже на работу инквизиции… – задумчиво протянула волшебница, однако не стала спешить с выводами, дабы не пугать Джессвела.

– Я надеюсь на лучшее, – сокрушенно отозвался Джессвел. – Она не единственная, кто потерялся во время этой войны. Орден умудрился прозевать сотню афелешцев! Они вам не попадались?

Ни Фелиссия, ни кто-либо из ее соратников ничего не знали об этой ситуации. Паладинов Афелеша отправили на западный фронт на помощь Акрефу, но в городе Джессвелу сказали, что даже не подозревали об этом и не готовились размещать у себя целую сотню паладинов. В итоге исчезновение афелешцев так и осталось тайной, покрытой мраком. Они пропали полным составом вместе с настоятелем своего монастыря. Их дезертирство было под вопросом до выяснения обстоятельств.

В перерывах между обсуждением насущных вопросов Джессвел нахваливал печенье и конфеты, которыми его угощали. Конфеты были роскошью, которую мало кто мог себе позволить. Мед и сахар были очень дорогими. Вторник позаботился о том, чтобы этих запасов было в катакомбах в достатке. Они долго хранились, и он счел их идеальными пищевыми ресурсами. Некромант выторговал у контрабандистов целый склад в обмен на раритетную выпивку, хранившуюся в подземелье лича с незапамятных времен.

Когда речь зашла о Вторнике, Фелисия рассказала Джессвелу, что тот увлекся ботаникой и кулинарией, что немало позабавило паладина. Вся эта стряпня была делом рук Вторника, красные цветы так же были выведены им. Друзья так и называли их – красные вторники.

Именно Вторник был главным помощником Фелисии в ее изысканиях, когда она пыталась уложить Крэйвела в лечебный сон. Он же помог ей добиться омоложения. От Вингриса, склонного к капризам, помощи было не дождаться, а вот Вторник всегда был на подхвате. Они использовали для омоложения Фелисии запрещенную в Селиресте магию времени. Это была довольно тяжкая процедура, которую невозможно было провести самостоятельно. Суть заключалась в том, чтобы буквально отмотать время назад для выбранного объекта, в данном случае – человека. При этом объект заклинания претерпевал в ходе процесса все те изменения, которым подвергался за отмотанный срок. Маги Тундры обычно не пользовались этим методом, так как им было трудно найти достаточно доверенного человека, который мог бы провести над ними этот ритуал и помочь оклематься после него. Фелисия приходила в себя несколько дней и чуть не сошла с ума, но она была довольна результатом.

– Как думаешь, как он отреагирует? – спросила она Джессвела, говоря о Крэйвеле.

– Поворчит и угомонится. Дружба с личами и ренегатами его не беспокоит, как я вижу, – ответил Джессвел. – Если мне не изменяет память, вы вместе более десяти лет. Не представляю, каково это безответно любить целых десять лет! – поразился он.

– Да, это нелегко, – признала волшебница. – Не ожидала, что нечто подобное может случиться со мной. В молодости я считала себя хозяйкой своего сердца. Когда я потеряла надежду добиться от Крэя взаимности, я подумала, что это чувство просто пройдет. Но оно все не проходило и не проходило... и вот я здесь. Готова ждать сколько потребуется, пока он выспится...

– А как ты поймешь, что он выспался?

– Я могу просматривать и корректировать его сны. Стараюсь, чтобы он видел что-нибудь приятное. Безмятежные сады, прекрасные парки, умиротворенные пейзажи. Когда он наберется сил, чтобы жить дальше, я пойму. Но пока он спит даже во сне.

– Ого! Вот это я понимаю усталость!

Вингрис в дискуссии практически не участвовал, подавая голос лишь тогда, когда речь заходила о чае, печенье или убранстве. Он, подобно Вторнику, был поглощен бытовыми хлопотами, и они казались ему крайне приятными. Он объяснял это тем, что столь могущественным магам нужно было как-то развеиваться после длительных и кропотливых исследований, которым они уделяли годы, а порой целые десятилетия.

Древний лич был убежден в том, что Крэйвела сгубили не пережитые трагедии, и не долголетие, к которому тот был не готов, а трудоголизм. Крэйвел не умел отдыхать и расслабляться, всегда был занят исполнением своего паладинского долга. Конечно, тут впору было свихнуться. Древние маги находили время и делу, и потехе, в этом и заключался секрет их устойчивости к разрушительному воздействию времени.

Вингрис так же посвятил Джессвела в дальнейшие планы своего друга-паладина. Лирэй отправился в Тундру, чтобы лучше изучить то, что там вообще творится. Эту попытку отвоевать себе немного хорошей земли темные маги с треском провалили. Но следующая может оказаться более успешной. Лирэй счел, что Селирест больше не может себе позволить игнорировать проблемы своих соседей.

Лирэй и его друзья смогли выйти из бойни без потерь, но в следующий раз им может повезти меньше. Желанной славы и почестей, правда, Лирэй не получил. Никто бы не поверил, что он удержал фронт в одиночку, а его сотрудничество с некромантом, древним личем и волшебницей сомнительной репутации было информацией не для широкой огласки.

Множество других тем было так же поднято за этим чайным столом. Столь же много вещей они так и не успели обсудить. Но Джессвел обещал, что еще вернется в Акреф, так что решил, что пора прощаться, пока его не потеряли близкие. В Катакомбах Вингриса он узнал все, что хотел. Оставалось только разобраться с пропажей Хьолы.

В Акрефе он провел еще один день, после чего, попрощавшись с домочадцами, отправился в Сели-Ашт. Еще один долгий одинокий полет. Джессвел понял, что ему совсем не нравится странствовать без компании. Он с тоской вспоминал те времена, когда их отряд насчитывал пятерых человек и коня, хотелось вновь обрести интересных спутников. Но пока никто не подворачивался. Месяц дороги Джессвел развлекал себя похабными песенками, а по ночам страдал от дурных снов и панических атак, с которыми некому было помочь справиться.

В Храме Справедливости Сели-Ашта Джессвел сразу же спросил про Хьолу. Квартирмейстер сказал, что освободил ее комнату еще в середине зимы, в связи с тем, что паладинша перестала приходить. Ее латы и походное снаряжение так и осталось храниться в оружейной. Джессвел пришел в ужас. Никто во всем храме не знал, куда подевалась его подруга. Многие ассоциировали ее исчезновение с вмешательством инквизиции или заказным убийством, так как девушка многим в столице встала поперек горла. Вот так вот, Джессвел уехал в Парахраст на верную смерть и выжил, а Хьола сгинула в этом с виду комфортабельном серпентарии.

Эти новости подкосили и без того тревожного паладина. Он устал после длительного пренеприятнейшего перелета, скорбь по погибшим все еще душила его, а тут еще и исчезновение лучшей подруги. Завидев паладина в столь подавленном состоянии, жрецы поспешили напоить его успокоительным и уложить спать. На утро ему стало лишь чуточку лучше.

Пока Джессвел болтался по храму и предавался печали, пытаясь придумать, что ему делать дальше, его заприметил паладин, который явно большую часть жизни проводил по уши в административной работе, а не в боях. Он подошел к Джессвелу и поздоровался. Тот сморщился при виде пижона. Он был одет не в латы, а в светский наряд, по мнению Джессвела, чрезмерно вычурный для паладина, кроме того, от него пахло дорогими духами.

Узнать в приставале представителя ордена можно было только по эмблеме, которую мужчина гордо носил на груди, на ней была выгравирована фамилия одной из аристократических семей Селиреста. Кажется, он пытался подражать афелешцам, но ему это едва ли удавалось. Он выглядел оборванцем, дорвавшимся до денег, на фоне сдержанных, строгих и элегантных кумиров. Джессвел не хотел с ним говорить.

Этот щеголь вызывал впечатление ушлого типа, и Джессвел даже подумал, что это притворщик. Он уделил ему немного больше внимания, пытаясь понять, мошенник перед ним или нет.

– Ты ведь тот самый герой Парахраста, верно? Наслышан, наслышан...

Джессвел закатил глаза, недолго он гордился своим новым прозвищем, и года не прошло, а оно ему уже опостылело.

– Твое-то какое дело? – буркнул он, понимая, что его собеседнику нет дела до регалий какого-то простолюдина, который возомнил себя героем.

– Рад, что ты наконец-то спросил! – воодушевившись отозвался паладин. – Видишь ли, Его Величеству заблагорассудилось объявить паладинский турнир! Я один из его организаторов. И у нас катастрофически не хватает участников. Понимаешь, афелешцы куда-то пропали, а главными звездами турниров обычно были они, и что теперь…

Он не договорил. Стоило ему сказать последнее, как Джессвел немедленно согласился. Он даже не мог понять, что именно так его зацепило. Он хотел воспользоваться шансом и поучаствовать в турнире, пока там не было отвратительных ему афелешцев? Или он хотел стать новой звездой в глазах зрителей? Или он хотел показать всем, что его безродное происхождение не делает его хуже тех же афелешцев?

Так или иначе он клюнул на эту наживку и был готов сворачивать горы ради победы в турнире.

– Что мне нужно знать? – прямо спросил Джессвел.

– Сразу к делу, мне нравится! Ты когда-нибудь раньше принимал участие в турнирах?

– Нет. Даже не посещал, – признался Джессвел.

В гористой местности близ Акрефа было не разгуляться, так что турниры там никогда не проводились. А вот неподалеку от Сели-Ашта красовалось роскошное турнирное ристалище, где проводились и паладинский турниры, и рыцарские, и магические.

– Ох, тогда нам с тобой предстоит много работы! – вздохнул организатор.

Обучить участников элементарным вещам и базовому этикету входило в перечень его задач. Обычно с этим не было проблем, ведь в турнирах принимали участие только высокородные паладины. Но сейчас их было трудно заставить участвовать. Ряды ордена значительно поредели, а пережившие войну паладины были либо заняты выслеживанием и истреблением нечисти, которая все-таки просочилась в Селирест, минуя Парахраст, либо были слишком подавлены, чтобы даже думать о турнире.

Организатор был уверен, что паладинский турнир сейчас – это хорошая идея. Людям нужно было развлечься, а ордену напомнить о своем величии. Джессвел не преминул спросить, где во время войны был сам организатор, на что тот ответил, что на востоке. Джессвел заинтересовался.

– А как восточному Селиресту удалось избежать вторжения? – с живым интересом спросил Джессвел.

Собеседник отошел вместе с Джессвелом в уголок потише и шепотом сказал:

– Откупились.

Джессвел какое-то время оценивал полученную информацию. Торговать с Тундрой было запрещено, но контрабанда не дремлет. Он понимающе покивал. По его виду организатор турнира понял, что Джессвел скорее одобряет принятое востоком решение, а не осуждает.

– Сработаемся, парень! – деловито заявил организатор и повел паладина готовиться к турниру.

Турнир планировался в начале лета. На подготовку было предостаточно времени. Участники тренировались, изучали турнирный протокол, этикет, последовательность испытаний и спаррингов, правила учета побед и поражений. С Джессвелом было тяжело. Если раньше он пренебрегал некоторыми нормами этикета и безразлично относился к формальностям просто из личных привычек, то теперь он игнорировал их целенаправленно.

Его глубоко оскорбляло предвзятое отношение к нему связанное с происхождением. И напряжение между безродными и высокородными паладинами все нарастало. Джессвел проходил свою подготовку в Храме Справедливости, а затем репетировал на ристалище вместе с остальными участниками, и отношения с ними у него складывались не особо дружеские. Кроме него из пятидесяти паладинов безродными были лишь двое. Даже они считали, что Джессвел перегибает, и дискриминация по происхождению вовсе не такая страшная, какой он ее видел.

Джессвел был нацелен на победу. Пока остальные участники изучали, как им себя вести в тех или иных ситуациях, включая разного рода форс-мажоры, Джессвел присматривался к будущим оппонентам и уже на этапе подготовки задумывался о том, как с ними расправляться. Он не рассчитывал на награду, деньги были ему безразличны. Он жаждал этой победы исключительно из личных амбиций. Ему даже не нужно было чужое признание, он просто хотел доказать сам себе, что достоин носить свой титул героя.

Приз за победу в турнире и не должен был достаться победителю. Он уходил его монастырю. Это создавало соревновательный эффект между монастырями. Хоть те и не бедствовали, но все же навести марафет в месте, которое многие считали вторым домом было приятно, не говоря уже о той гордости, которую настоятели испытывали за учеников-чемпионов. Долгое время первенство удерживал Ронхель, после его падения этой чести удостоился Афелеш, и он долго не сдавал свои позиции, в этом году и другие монастыри получат свой шанс.

В этот раз орден нервничал. Сейчас он как никогда нуждался в поддержании своей репутации, а претенденты на победу являли собой довольно посредственное зрелище. Лучшие из лучших, выжившие после войны с Тундрой, считали турнир неуместным и предпочитали тратить свое время на нечто более полезное. Донести до них важность мероприятия оказалось непростой задачей.

Турнир организовывал не орден, и не церковь, а знать, все было на их деньги и призовой фонд был из их кармана. Это было не только зрелищем, но и демонстрацией того, что церковь не зря собирает десятину с дворян, а монастыри не просто так занимают землю. Аристократы таким образом могли воочию видеть героев, взращенных на их деньги.

Турнир проводился со всей помпезностью, свойственной столице. В роскошных ложах вольготно расселись сливки общества и наблюдали за происходящим на ристалище в маленькие бинокли. Трибуны же были заняты менее состоятельными гражданами Селиреста.

Ристалище при Сели-Аште было огромным. Оно вмещало в себе несметное количество людей. Джессвел вертел головой, разглядывая это столпотворение, ему было интересно и весело присутствовать здесь в роли участника. Кое-кто из претендентов плохо переносил повышенное внимание к своей персоне, но Джессвел не относился к их числу.

Он присматривался к зрителям, ища знакомые лица. Но не увидел никого, кого хотел бы здесь встретить. Не было здесь настоятеля, у которого он учился, по понятным причинам. Вместо него был незнакомый Джессвелу мужчина. Орних был в числе тех, кто считал этот турнир неприемлемым в данное время, так что тоже не явился. Столичный капеллан также не стал тратить время на посещения этого мероприятия. Хьола, понятное дело, внезапно не нашлась.

Слегка разочаровавшись оттого, что здесь не было людей, перед которыми Джессвелу особенно хотелось покрасоваться, он устремил свой взор на ложи, занятые светскими дамами. Он шептались и присматривались к паладинам, выбирали любимчиков, делали ставки, сплетничали. Джессвел позволил себе пофантазировать о любви одной из этих красавиц, но недолго. Как только объявили начало турнира, все его внимание переключилось на поставленную задачу.

Перед антрактом прошел ряд боев, целью которых было отсеять наиболее слабых претендентов, чтобы они не тратили зрительское время в дальнейшем. К большому сожалению и гневу Джессвела, уже на этом этапе его безродные коллеги были бесславно вычеркнуты. Это еще сильнее подстегнуло его бороться за победу.

Следующими были групповые испытания, в которых паладинов разбили на отряды по пять человек. После первого отсева таких групп набралось всего шесть. Этим группам предстояло продержаться три раунда. Проигравшие группы отсеивались целиком.

Джессвелу тяжело дались эти испытания, но желание добраться до финальных боев вынудило его заткнуть обиженного ребенка внутри себя и работать в команде, полагаясь на лидерские и тактические способности своих соратников. Ему повезло в этом вопросе и несмотря на напряжение между ним и остальными участниками, группе удалось выстоять. Джессвела, правда, при этом пустили в расход, жертвуя им ради победы группы, но он был согласен на эту жертву. Несколько травм, которые, согласно правилам турнира, вывели его из боя, он счел незначительной ценой за победу.