Текст книги "Паладин (СИ)"

Автор книги: Анна Раф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Джессвел пронаблюдал за тем, как армия нечисти прошла под их парящим строем по направлению к двум параллельным шеренгам солдат. Те встретили бой и даже неплохо держались несмотря на обуявший их ужас и отчаянье. Затем послышался телепатический свисток, который давал паладинам команду спускаться. Грифоны пикировали на землю, и шеренга паладинов отсекла кусок вражеской армии от ее основной части.

Джессвел моментально захлебнулся в агрессивных атаках многочисленных противников. Он спрятался за своего грифона, чтобы не умереть на месте, будучи пронзенным дюжиной мечей и копий. Кое-как подгадав момент, чтобы удачно вступить в бой он успел неловко поколотить несколько скелетов, прежде чем свисток вновь заставил его подняться в воздух.

С нежитью было трудно сражаться из-за того, что у нее не было каких-то конкретных слабых точек, в которые можно разок ударить и убить. Приходилось каждого скелета и каждого зомби доводить до состояния, когда он физически неспособен сражаться. Отрубать все конечности, забивать до состояния фарша, рубить на части. Но перед паладинами и не стояло задачи уничтожать каждого отдельного мертвеца, они должны были задерживать бесконечный поток врагов, чтобы воины позади имели хоть какие-то пробелы в бесконечной мясорубке.

Очередной свисток оповестил о том, что пора спускаться. В этот раз Джессвел действовал чуть осмысленнее, тщательнее выбирая место приземления и заранее планируя свои следующие действия. Кого ударить, от кого увернуться, на кого натравить грифона.

Свисток – воздух! Свисток – земля! По началу было трудновато влиться в этот ритм, но спустя три-четыре таких маневра паладины добились нужной синхронности и отсекали от армии слой за слоем, подобно ножу. Апатичное воинство из нежити, химер, демонов и рабов было податливо, как пудинг.

Темные маги не предпринимали попыток сломать этот ритм, казалось, им совершенно все равно, что происходит там внизу. Их главные битвы происходили в воздухе, где им противостояли маги и жрецы, наземная армия оттягивала на себя воинов и паладинов, о ее сохранности никто не думал.

В ходе сражения Джессвелу приходилось бороться с желанием вмешаться в дела соратников. Он неоднократно видел, как его коллега из Тассвана едва удерживалась на ногах под натиском врага. Но, к счастью, она раз за разом возвращала себе превосходство в этом противостоянии, позволяя Джессвелу сосредоточиться на его проблемах. А их было не мало. Его часто ранили, иногда очень больно. Порой ему приходилось подолгу прятаться за грифоном, справляясь с болью и залечивая раны. Впрочем, можно ли было сказать, что несколько секунд – это долго? В аду каждая секунда казалось вечностью.

Во время очередного взлета Джессвел заметил внушительные проплешины в бескрайних нестройных рядах армии Тундры. Кто-то из темных магов был убит и унес с собой часть армии. Это чуть приободрило паладина. Жаль, что солдатам внизу было не видно. Выкроив момент, чтобы обернуться назад, Дежссвел заметил, что построение защитников уже давно сломано, все сражались как могли, даже не пытаясь вернуться к изначально задуманному плану. Паладин так же заметил несколько убегающих солдат, которых благополучно подстрелили инквизиторы, используя свои магические свитки.

Еще один маг Тундры был повержен, и в этот раз это стало большой радостью для солдат, потому что колдун руководил значительным куском армии, которая прямо сейчас стояла у стен Парахраста, воины получили короткую передышку. А вот Джессвела чуть не зашибло трупом этого мага, который свалился буквально в метре от него, а еще подальше упал его ездовой зверь. Паладин просто порадовался, что это вражеский маг и еще мысленно наказал себе внимательнее следить за тем, что творится над головой.

Джессвел сбился со счета, сколько раз уже взлетал и спускался, голова кружилась от этого вальса, выносливости едва хватало, чтобы продолжать держать оборону, атаковать он даже не пытался, это было бессмысленно, да и задача его заключалась не в том, чтобы одолеть противника. Он выступал лишь в роли заслона. Когда наступил закат, Джессвел поразился тому, что еще способен стоять на ногах – невероятно, какие нагрузки человек способен вынести, когда у него нет выбора!

Армия нечисти все не иссякала, из-за спины продолжали вспыхивать разноцветные всполохи, создаваемые магами. Этих всполохов было какое-то время достаточно, чтобы освещать наступившие сумерки. Но когда ночь вступила в свои права, воинство Селиреста с ужасом обнаружило, что врага это совсем не остановило. Нежить не нуждалась в свете. Все рабы уже были перебиты, демоны тоже попадались все реже, зато огромной волной повалили восставшие мертвецы. Скелеты, зомби, химеры, они все слепы, от их ударов было не трудно увернуться, но их было слишком много. Стоять на поле боя стало трудно, оно было завалено костями и трупами, было сложно балансировать и не спотыкаться.

Небольшие пробелы в бескрайнем потоке нежити давали воинам позади короткую передышку. Свисток – воздух! Сияющее лезвие из грифонов и их ездоков взмывало вверх, давая передышку паладинам. Каждой такой передышки Джессвел дожидался со все большим отчаяньем. Уставшие бойцы все чаще вязли в бесчисленных костях и горах потрохов. Линия паладинов растянулась и поредела. Это было еще и потому, что армия нежити постепенно окружала город, вынуждая растягивать фронт. Нежити не нужны были ворота, они могли вскарабкаться прямо на стену друг по другу, численность им это позволяла. Пока маги не разберутся с некромантами, этот бой придется продолжать.

Свисток – земля! Джессвел снова окунулся в круговорот костей и лезвий, в котором у него остался только один союзник – его грифон, до паладинов по левую и правую сторону от него расстояние уже было несколько метров. Сквозь бреши в заслоне нежить просачивалась за спину. Свисток – воздух! Джессвел молился Селье о стойкости и выносливости, он был поражен, что вспомнил слова этой молитвы, хотя повторял ее в последний раз в монастыре. Свисток – земля! По крайней мере все еще было кому подавать сигналы. Еще одна ожесточенная схватка. Удар в голову. Забрало вогнулось вовнутрь. Больно. Свисток – воздух! Починка, лечение. Джессвел жадно припал к фляге с водой. Голова закружилась от притока свежей воды, паладин со стоном повалился на грифона. Отдышался. Свисток – земля! Джессвел заподозрил, что ритм ускорился, или ему так казалось из-за усталости?

Грифоны паладинов излучали свет, по его интенсивности можно было определить, кто еще держался бодро, а кто был на последнем издыхании. Грифон Джессвела едва светился и мерцал, парень бился почти вслепую, засветить светлячок у него уже не было сил. Очередной взлет, паладин по правую руку от Джессвела уже не воспарил вместе с ним. И Джессвел ничем не мог ему помочь, он и сам нуждался в помощи и гадал, не станет ли следующий спуск последним и для него.

Павшие соратники словно манили своей безучастностью, хотелось так же лечь и не шевелиться. В голову закралась предательская мысль притвориться мертвым. Но Джессвел отбросил ее прочь, это бы все равно не сработало, когда твой враг нежить, они безошибочно определяли живых. Кроме того, за его спиной стоят солдаты, которым гораздо тяжелее, чем ему. В отличие от него, их не готовили к битвам с ордами нежити в ночной темноте без возможности сделать передышку, перевязать раны, хлебнуть воды, они стоят там у стен города и никакой волшебный грифон не вытащит их из этого кошмара хотя бы на секунду. Джессвел должен стоять на своей позиции, чтобы хоть немного облегчить участь тем, кто позади.

В какой-то момент Джессвел заметил, что шеренга паладинов взлетела в воздух без сигнала, он поспешил следом. Похоже тех, кто управлял телепатическими свистками убили. А это были лидеры ордена. Какая потеря!

В дальнейшем паладинам пришлось ориентироваться исключительно на собственные ощущения и интуитивно кооперироваться друг с другом. Но спустя несколько взлетов и последующих спусков все поняли, что это уже стало бессмысленно. Все окрестности были наводнены нежитью. Шеренга паладинов была слишком малочисленной, чтобы удерживать натиск врага. Теперь каждый был сам за себя.

Взлетев, чтобы осмотреться, Джессвел глянул в сторону паладинши из Тассвана, но не обнаружил ее на прежнем месте. Он был слишком вымотанным, чтобы испытывать какие-либо эмоции по этому поводу. Последние боевые маги Парахраста сражались ожесточенно и с остервенением, пытаясь прикончить ведущих некромантов воинства Тундры. В свете их заклинаний Джессвел, с ужасом наблюдал инфернальный театр теней – по пологой горке из трупов в город валились скелеты и зомби. Джессвел понял, что сейчас необходимо прикрывать именно магов, потому что, если падут они, всему конец.

Но попытавшись заставить своего грифона подлететь к стене Парахраста, Джессвел понял, что у него просто нет на это сил. Необходимость заставила его в срочном порядке спуститься на землю, иначе грифон просто исчезнет, и Джессвел упадет и разобьется. Благо он был не единственным, кому пришла в голову эта светлая мысль о защите магов. Спускаясь, краем глаза он заметил, как его более стойкие коллеги направились на подмогу волшебникам.

Джессвел не представлял себе, как будет вести бой без света, без грифона и без возможности вылечиться. Спустившись на землю, он истратил остатки сил на то, чтобы грифон прикрыл его, пока он в отчаянной попытке спастись закапывался в трупы. Он понятия не имел, каков будет итог битвы, но повлиять на него он больше не мог, израсходовав личные ресурсы до предела.

Даже лежать под толстым щитом из покойников оказалось небезопасно. В его укрытии то и дело попадались остатки нежити, неспособной к самостоятельному передвижению, но все еще агрессивные. Дышать было почти нечем и приходилось периодически отодвигать некоторые туши, чтобы сделать глоток воздуха. Но в такие моменты на него реагировали вражеские скелеты и пытались убить. Джессвел был скован в движениях и отбивался из последних сил, барахтаясь в окровавленной свалке из туш. Он получил несколько ран, благо, несмертельных, но все же кровотечение медленно убивало его, и не было никаких сомнений, что даже если он выживет, заражение крови станет для него неизбежной проблемой и не факт, что в разгромленном форте он сможет получить надлежащее лечение.

Этот ад закончился только с первыми лучами солнца. Нежить резко повалилась на землю. Некромант, которому она подчинялась, либо погиб, либо истощил свои силы. Смертельная усталость утягивала Джессвела в дрему, мысль о бесконечном забвении сейчас казалась такой соблазнительной, но он зачем-то продолжал бороться. Он понял, что нежить пала, потому что по нему перестали топтаться скелеты и зомби. Но он не спешил выбираться из своего отвратительного кокона, вдруг все эти павшие сейчас снова поднимутся?

Опасения Джессвела развеялись, когда трубный глас разнесся по всей округе с башен города – победа! Темные маги отступали. Джессвел поборол очередной приступ сонливости. Сама смерть шептала ему, что сейчас подходящий момент, чтобы отойти в мир иной. Парахраст выстоял, дело сделано, он может позволить себе заслуженный отдых.

Паладина вытянули их этих самоубийственных мыслей воспоминания о друзьях и семье. Он все еще не знал, что с ними и где они. Отлежавшись чуть-чуть, Джессвел восстановил немного сил и на дрожащих конечностях выполз из свалки трупов. Он был истощен и изранен, подняться на ноги не было никаких сил, так что он просто полз пока в неизвестном направлении.

На контрасте между относительно свежим воздухом и затхлым смрадом его укрытия Джессвел зашелся в приступе рвоты. Пришлось снимать заблеванный шлем, забрало он поднять не успел. Подступила невыносимая слабость, он был на грани того, чтобы упасть в обморок, но держался до последнего, понимая, что если позволит себе это, то уже не проснется. Неуклюже ползая по полю битвы, Джессвел пытался понять, что ему делать дальше. До Парахраста было меньше километра, но это расстояние казалось Джессвелу непреодолимым.

Завидев, как жрецы, не менее замученные, чем он сам, выискивают в свалках мертвецов выживших, Джессвел захотел позвать их, но голос сел от жажды и слабости. Этот жалкий зов едва ли мог долететь до целителей, окруженных сотнями воплей о помощи и лязгом разгребаемых завалов.

На миг потеряв надежду, Джессвел повалился на спину и решил просто полюбоваться своим последним рассветом. В этот момент он придумал использовать свою паладинскую эмблему в качестве зеркала и пустил назойливый солнечный зайчик в лицо ближайшего жреца. Этот солнечный зайчик судорожно метался, пускаемый дрожащей рукой паладина. К счастью, жрец заметил, что преследующий его лучик не случайный, он обратил внимание на Джессвела и поспешил к нему.

Первым делом жрец подлечил его, но ровно настолько, чтобы паладин не умер. Раненых было бесчисленное множество, жрецы расходовали свои силы максимально экономно. Закончив с лечением, жрец дал Джессвелу воды, тот жадно припал к фляге и на миг потерял связь с реальностью, но целитель привел его в чувство и похлопал по чумазым щекам.

– Послушай меня! – сказал он требовательно, пытаясь заставить паладина побыть внимательным хотя бы пару секунд. – Я вылечил тебя, ты не умрешь. Оставайся здесь и отдыхай. За тобой вернутся позже.

Джессвел сделал неловкий кивок и снова провалился во тьму.

Пробуждение было мучительным. Он лежал на том же месте, был все тот же день, похоже Джессвел спал всего несколько часов. Все вокруг было завалено трупами, воняло так, что слезились глаза, несмотря на невыносимый голод, отвращение не давало ни единого шанса аппетиту. Тело ужасно болело, шевелиться не хотелось, даже самое незначительное движение было болезненным. Страшно хотелось пить. А еще отлить, и желательно не под себя, потому что на заклинание очистки сил не было. А она бы не помешала, Джессвел был с ног до головы покрыт кровью и ошметками потрохов. Решив, что стесняться в таком бедственном положении ему нечего, Джессвел не стал утруждать себя приличиями. Учитывая безумную грязищу вокруг, моча может сделать это место только чище.

Джессвел попытался сесть, плавно, не торопясь. Но даже несмотря на его осторожность, голову тут же пронзила боль. Тело ныло без остановки, но боль, которая запульсировала у него в голове была явно не из-за травмы и не из-за усталости. Джессвел понял, что уже умирает от заражения. Прошло совсем немного времени, но истощенное тело, множество раз проткнутое грязными лезвиями, стало очень легкой добычей для инфекции.

Немного отдохнув во время сна, Джессвел набрался достаточно сил, чтобы добраться до Парахраста хотя бы ползком. На полпути его подхватили жрецы, уложили на носилки и потащили в город. Они быстро поняли, что у паладина сепсис, он был такой не единственный. Антисанитария на поле боя царила чудовищная.

Пока его проносили за спасительные стены города, Джессвели взглянул, что там творится в рядах солдат. Даже дилетанту в вопросах военного ремесла с первого взгляда стало бы ясно, что план кронпринца ничего не принес. Под стенами города была настоящая свалка. Мешанина из костей, трупов, потрохов и тухлятины с редкими вкраплениями погребенных живых и полуживых людей. Они стенали и кричали, молили о глотке воды или о смерти. Завал разгребали почти вручную, до предела вымотанные маги не могли помочь. Эта ужасная картина навсегда запечатлелась в памяти Джессвела, от увиденного у него кровь застыла в жилах, а волосы на голове зашевелились. В этот момент ему показалось, что вклад ордена паладинов, и его в частности, был катастрофически мал. Но размышлять об этом у него не было сил.

А в городе картина была не менее бедственной, хоть враг не смог его захватить. Опаленные дома стояли затопленные водой. Морца вышла из берегов из-за того, что свалка из трупов забила решетку, сквозь которую протекала река. В воде плавали покойники и испускали невыносимый смрад. Живые же были вынуждены ходить по пояс в воде, а местами и вовсе плавать на плотах.

Подземной части форта удалось избежать затопления, потому что она была выстроена таким образом, что сначала нужно было подняться на башню и только потом спускаться в подземелье. А на пути воды вставала внушительная каменная кладка, надежно зацементированная ответственными строителями.

Джессвел наблюдал все эти ужасы до тех пор, пока его не пронесли в форт. За неимением места его уложили на собственный изодранный и грязный плащ прямо в туннеле, который вообще-то предназначался для тайного отступления, а не для больничных целей. Лазарета как такового в Парахрасте не было. Этот город если и вступал в войну, то никакие лазареты не смогли бы принять то количество раненых, которое оказывались в его стенах. Всех страждущих раскладывали, где придется.

Целители были перегружены. Они были нервными и жесткими. Приоритет отдавали только тем, кого было реально спасти, многих раненых попросту бросили на поле боя. Кажется, Джессвела тоже хотели оставить умирать, сочтя что его заражение уже слишком тяжелым, чтобы с ним бороться. С тех пор, как его уложили в туннеле, к нему больше никто из целителей не подошел, ни чтобы накормить, ни чтобы принести воды, ни чтобы справиться о его состоянии. А поблизости один за другим умирали другие раненые, позабытые жрецами.

К счастью, за жизнь Джессвела был готов бороться его орден. Те из паладинов, кто не слег на больничную койку от ран, болезней и истощения, тратили последние силы, чтобы помочь менее удачливым коллегам. За Джессвелом взялся присматривать лично Орних. Старик лечил его какими-то травами, отпаивал бульонами и потихоньку очищал кровь от заразы. Заклинание очистки плохо работало на кровь живых людей, приходилось преодолевать естественное магическое сопротивление, так что процесс шел медленно.

Джессвел провел в полутемном туннеле так много времени, что уже и забыл, что за его пределами есть целый большой мир. Его вытащили из этой дыры лишь через несколько дней, когда форт привели хоть в сколько-то приемлемое состояние. Его уложили на кровать в комнате Орниха на ряду с несколькими другими паладинами, старик же спал на полу, как и все, кто не нуждался сейчас в особом уходе. Джессвел видел, как древний наставник вымотан, как осунулось его лицо, какие глубокие тени залегли под его глазами от недосыпа. Но все же Орних выглядел очень решительно и совершенно отчетливо понимал, что делать. Джессвел в очередной раз задумался, чем он заслужил такую удачу. Всякий раз, когда он оказывался в беде, рядом был кто-то достаточно мудрый и стойкий, чтобы позаботиться о нем.

Лечение шло с переменным успехом. В форте закончились лекарства. Помощь от других городов должна была добраться в Парахраст со дня на день, но в случае с Джессвелом счет шел не на дни, а на часы. В какой-то момент Орниху пришлось дежурить у его постели, почти не отходя. Все остальные паладины под его надзором встали на ноги, и только Джессвел оставался на грани смерти.

Переломным моментом в его неравной схватке с заражением стало столь долгожданное письмо из дома. Джессвел не поверил своим глазам, когда Орних принес его ему. Родные объяснили свое молчание тем, что были в отъезде, а случайно узнав о войне, не стали торопиться с возвращением в родной город. Только когда поступили достоверные сведения о том, что западному фронту ничего не угрожает, они решились вернуться домой. Конечно, они сразу же направились в храм и обнаружили целую стопку писем от Джессвела, который просил, умолял и требовал выйти с ним на связь.

Акреф оказался нетронут войной. Хотя слухи о том, что на западной границе Селиреста все-таки происходили какие-то военные действия гуляли по городу. Инквизиция и церковь пытались эти слухи искоренить, так что с полной уверенностью сказать, что же там все-таки произошло никто не мог.

К сожалению, родня ничего не могла сообщить Джессвелу о судьбе его друзей. Хьола в Акреф не приезжала, Фелисия, Крэйвел и Лирэй тоже не появлялись с тех пор, как они все вместе отправились на их последнюю вылазку по душу Фринроста.

Джессвелу было достаточно знать, что его родители и сестра в порядке и не бедствуют. Он плакал и смеялся, прижимая письмо к груди, проявляя поразительную живость. Орних был крайне рад это видеть. А дальнейшее лечение пошло бодрее.

Хоть спустя несколько дней Джессвел и встал на ноги, он все еще был очень слаб и выглядел, как покойник. Исхудавший, бледный и куцый. Он блуждал по форту и делал все то же, что и остальные паладины, помогал справиться с последствиями вторжения.

Форт был в столь бедственном состоянии, что даже по прошествии пары недель, проще было построить новый, чем убираться в разгромленном. Под стенами все еще валялось несметное количество трупов, расчистили только затор у решетки, чтобы хотя бы устранить затопление. Вся вода ниже Парахраста по течению была отравлена трупным ядом. У выживших то и дело заболевали легкие из-за гнилого воздуха.

Остальные части Селиреста не пострадали, кажется, всю мощь армады чернокнижников впитал в себя Парахраст. Все вздохнули с облегчением, удостоверившись, что на этом все закончилось. Полномасштабная война не удалась, темные маги Тундры спешно свернули наступление. Предыдущая война не прошла для королевства так же легко и продлилась гораздо дольше, а часть территорий пришлось отвоевывать обратно в том числе и тот же Парахраст.

Капеллан сказал Джессвелу, что их с Рафелем вылазка и уничтожение кислотного резервуара сыграли решающую роль в их победе. Если бы темные маги использовали еще и кислоту, то не осталось бы шансов выстоять. Джессвел взгрустнул при упоминании трусливого напарника. Тот не пережил эту битву.

Отпевали усопших всех разом, не церемонясь с каждым отдельным покойником. Джессвел тоже явился на отпевание, чтобы проститься с Рафелем, а также настоятелем Зильвериса, который тоже пал в бою. Снова плакал. Корил себя за то, что в последнее время слишком часто это делает. Но учитывая обстоятельства, он еще неплохо держался. Многие солдаты и даже некоторые паладины получили неизгладимые душевные травмы от пережитого, были и те, кто вовсе выжил из ума.

Из боевых магов, что обороняли Парахраст, выжило только двое. Превосходные мастера, которые бились до последнего, несмотря на небольшие шансы выиграть. Они были из тех волшебников, что всей душой ненавидели темных магов. Вероятно, у них были с ними какие-то личные счеты, Джессвел ничего толком о них не знал. Хоть эти герои и заслуживали всех тех похвал, которыми их осыпали с утра до ночи, высокомерие, которым они страдали, было крайне отталкивающим, и общение с ними виделось Джессвелу изощренной пыткой.

Город наконец-то открыли. Убедившись в благополучии своей семьи, Джессвел притормозил свои планы по немедленному выдвижению в Акреф. Теперь он мог со спокойной душой восстанавливать силы и помогал в этом остальным. Его реабилитация порядком затянулась. Если верить лекарям, то он вообще не должен был выжить. Чтобы не рисковать и без того подкошенным здоровьем Джессвел решил отложить свой отъезд до самой весны.

Капеллан был весьма благодарен ему за это, так как остро нуждался в ком-то вроде Джессвела. В Парахрасте царил хаос. Наводить порядок было очень трудно. В первую очередь из-за большого количества обезумевших и озлобившихся вояк, многие из которых считали, что их предали, бросили, использовали, погнали на убой.

Джессвел предпринимал попытки объяснить им важность тех жертв, которые Селирест понес в Парахрасте, но все было без толку. Морально покалеченные солдаты не внимали его вдохновенным речам о подвигах. В чем-то они были правы, их отправили сюда в качестве живого щита, даже не рассчитывая, что кто-то выживет. Можно было бы сказать, что они знали на что шли, но это было лукавством. После двухсот лет мира, никто из солдат даже и не задумывался о том, что лично ему доведется схлестнутся с некромантами в битве, ужасающее безумие которой превзойдет самые страшные кошмары.

Даже Джессвел, несмотря на неугасаемый энтузиазм, регулярно просыпался в холодном поту. Иногда ему снилось, что он снова погребен под кучей вонючих окровавленных трупов, а победа ему лишь приснилась, пока он пребывал в беспамятстве от кровопотери. Бывало снилось, что к Парахрасту внезапно подошла армия еще пострашнее той, с которой они бились в прошлый раз. Иногда ему снилось, что в ходе недавней баталии среди прочих зомби, он встречает своих друзей и родных. Не перестал ему сниться и Кислотник, воспоминания о котором заставляли его просыпаться посреди ночи с мыслью о том, что ему следовало пощадить этого мага.

Большинство бойцов, переживших вторжение темных магов, поспешили покинуть Парахраст. Но были и те, кто остались. Большинству из них было просто некуда пойти. Джессвел часто проводил с ними время, их объединяли общие переживания, которые они активно заливали алкоголем. Те паладины, которых Джессвел в свое время корил за распутство в большинстве своем погибли, за исключением единичных счастливчиков, которые покинули форт в числе первых, как только ворота открыли. А паладины, прибывшие в город вместе с подкреплением и оставшиеся в Парахрасте, были порядочными пуританами, которым пьянки с солдатней казались неприемлемыми. Они относились к Джессвелу со сдержанным уважением, но выпить с ним отказывались, так что парень нашел себе компанию попроще.

Проснувшись в очередной раз незнамо где после попойки, Джессвел обратил внимание на зеленые травинки, пробивающиеся сквозь бреши в каменной кладке. «Уже весна?» – удивился Джессвел. Эта зима пролетела для него в мгновение ока.

Ревизия имущества выявила, что ничего из личных вещей потеряно не было, но Джессвел просадил все свои деньги. А до следующего жалования было далековато. Орден, конечно, не даст ему умереть с голоду, но никаких покупок Джессвел позволить себе теперь не мог. В том числе и припасы.

Было раннее утро и город еще спал. Доковыляв до храма, Джессвел выпил воды прямо из священной купели. Он думал, что в столь ранний час его никто не увидит, но ошибся. Один из паладинов посмотрел на него с укором и презрением. Джессвел непроизвольно заострил внимание на том, что этот паладин был из клятвенного рода. Тогда он умыл свою опухшую рожу в этой купели, назло чувствительному нобелю.

– Сэр Джессвел! – строго одернул его паладин.

– Это просто вода, успокойся, – фыркнул ему Джессвел и толкнул плечом, проходя мимо.

У более воспитанных коллег заканчивалось терпение, его выходки возмущали и оскорбляли их. Джессвел даже поймал себя на мысли, что трусливые бездельники, которых он застал в Парахрасте изначально, нравились ему больше. И вовсе не потому, что на их фоне он чувствовал себя настоящим героем, просто он не любил напыщенность и лицемерие.

«Ничего, скоро я избавлю вас от своего присутствия», – мысленно пообещал Джессвел своим коллегам. Приведя себя в презентабельный вид, он направился к капеллану, чтобы оповестить о планируемом отбытии в ближайшие дни. Тот отнесся с пониманием. Джессвела теперь было кем заменить, так что капеллан мог отпустить его со спокойной душой. Он поблагодарил Джессвела за все, что тот сделал для Парахраста и распорядился, чтобы его без вопросов снарядили в дорогу.

Путь от Парахраста до Акрефа был примерно вдвое короче, чем до Сели-Ашта. Но Джессвелу одинокое путешествие все равно было в тягость. Чтобы не заскучать, он распевал песни, выученные им у пьяных солдат. Большинство из них были нецензурными, но кто мог упрекнуть его на высоте грифоньего полета? Временами приходилось делать стоянки, чтобы отдохнуть и поесть, сухпайков ему дали столько, чтобы дотянуть до ближайшего леса, более щедрого на дичь.

Джессвел чуть не расплакался, когда на горизонте замаячили знакомые колонны из скал, возвышающиеся над густыми хвойными лесами, и постепенно объединяющиеся в слоистые западные горы. К ночи Джессвел подлетел на достаточное расстояние, чтобы увидеть Акреф. Россыпь высоких домиков с внушительным каменным фундаментом и резным деревянным верхом расположилась на большой высокой горе, к которой, петляя между скал тянулась узкая дорога. У Джессвела защемило в груди от мысли, что с его малой родиной могло случиться что-то ужасное. Он никогда прежде не осознавал, насколько сильно дорожит этим местом.

Решив не тревожить близких ночным визитом, Джессвел устроил себе ночлег прямо на пике скалы, с которой обозревал местность. Довольно рискованно, но он чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы позволить себе это. Казалось, что в родном краю сами горы будут оберегать его.

В Акреф он прибыл утром. Первым делом, минуя храм, он направился домой. Семья была в сборе. Седой косматый отец семейства, тревожная мать, прятавшая худобу под множеством тканей, крошка-сестра, не понимающая происходящего.

– Джесси! – взвизгнула мать, увидев своего ненаглядного первенца, шагающего к отчему дому.

Она поспешила к сыну, вслед за ней направился и отец, семья крепко обнялась. И вот уже сейчас Джессвел не смог удержаться от слез. Увидев, что сестренка опасается приближаться к этому непонятному действу, он попытался подманить ее жестом, но девочка испугалась и спряталась за дверным косяком. Она подросла и уже резво бегала на своих ножках. Хоть Джессвел и видел ее всего несколько раз в жизни, он был преисполнен безграничной любви к этой крохе.

Здесь же был и подмастерье его отца со своей дочерью, они тоже были рады видеть паладина, как-то раз присутствовавшего на застолье вместе с ними и еще одним своим товарищем. Эта семья была более сдержана в эмоциях, но, когда Джессвела отпустили из семейных объятий, тоже тепло поздоровались с ним.

В Акрефе Джессвела уже все знали, как героя Парахраста. В документации ордена это было прямо так и написано. Его чествовали пару дней, устроив целый праздник, посвященный его возвращению в город. Акреф едва ли мог похвастаться знаменитыми героями, так что для города это было довольно значимое событие.

Семейство Иссвениш не разделяло всеобщего восторга. Их можно было понять, они беспокоились за дочь. Джессвел и Хьола были известны в Акрефе, как неразлучные друзья, но вот Джессвел вернулся домой один. Паладин довольно быстро получил письмо из родного поместья Хьолы с приглашением на беседу.

Хьоле никогда не разрешали приводить Джессвела в гости, так что он никогда не был внутри. Впервые оказаться в доме своей лучшей подруги при таких обстоятельствах было довольно болезненно. Он надеялся, что у ее родни есть какая-то информация по поводу того, куда подевалась паладинша, но, увы, они позвали его, чтобы задать все те же вопросы, что и он хотел задать им.