Текст книги "Паладин (СИ)"

Автор книги: Анна Раф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

После этого объявили антракт, чтобы подлечить паладинов, а зрителям дать возможность отдохнуть, перекусить и посудачить. За время перерыва к Джессвелу подошли его соратники и выразили ему свою благодарность за проявленную сдержанность и самоотверженность, они ожидали, что с ним будет куда больше проблем и даже не надеялись на победу в групповом испытании. Как только Джессвела определили в их группу, им показалось, что они обречены на проигрыш. Джессвел честно заявил им, что обижен их отношением, но вдаваться в разборки не имел никакого желания.

Первым состязанием после антракта стали воздушные поединки. Паладины бились друг с другом верхом на грифонах. Маги ограждали область спарринга, чтобы зрителям ненароком не досталось, а снизу устанавливали барьер, который играл роль мягкой подушки для тех, кто свалится, прикосновение к этой подушке считалось поражением.

Противником Джессвела в этом поединке был сверстник из Нершера, вооруженный копьем. Копье было традиционным оружием в этом виде состязаний, оно считалось наиболее эффективным. Но Джессвел плохо сражался копьем, как и любым двуручным оружием. Беря в руки древко, будучи амбидекстером, он чувствовал, будто его руки борются друг с другом за ведущую роль. Поэтому он проигнорировал рекомендации и вооружился привычным коротким мечом.

Противник был удивлен, он ожидал, что ему предстоит сражаться против копейщика и выстраивал свою тактику вокруг этого предположения. Джессвел разрушил все его планы, внеся в поединок элемент непредсказуемости. Паладины несколько минут просто гонялись друг за другом, пытаясь приноровиться к разнице в вооружении. Джессвел, несмотря на то что плохо сражался копьем, отлично сражался против него, так как имел весьма обширный опыт противостояния Хьоле, превосходной копейщице.

Оппонент Джессвела пытался воспользоваться преимуществом дистанции, которую ему обеспечивало копье, но ему не доставало мастерства. Каждое действие Джессвела было для него новым шоком. Незадачливый паладин растерялся и не смог придумать, как ему выиграть этот бой. Джессвел же уже давно все решил. Он все время пытался подобраться к противнику как можно ближе, чтобы провернуть один ловкий маневр. Когда Джессвел подлетел на подходящую дистанцию, он перепрыгнул со своего грифона на чужого, чем окончательно выбил из колеи своего противника.

– А это разрешено? – удивленно пролепетал он, оказавшись лицом к лицу с Джессвелом.

– Не запрещено! – с задором ответил тот, прежде чем вырубить своего оппонента несколькими грубыми ударами по голове.

Грифон под паладинами испарился, но Джессвела подхватил его собственный, а вот противник полетел вниз в объятия предохранительного барьера.

Это было довольно изобретательно и зрелищно, публика веселилась и ревела от восторга. Поддавшись общему настроению, Джессвел пролетел вдоль магической стены, отделяющей зрителей от участников турнира, и раздал всем воздушные поцелуи. Он уделил особое внимание дамам, рассевшимся в роскошных ложах, но те ответили ему убийственным холодом.

Дальнейшие бои проходили исключительно парно. Претендентов на победу осталось всего восемь и с каждым раундом уменьшалось вдвое.

Джессвел уверенно шел к победе, находя к каждому оппоненту индивидуальный подход. Он отличался находчивостью и считал это заслугой своего происхождения. Высокородные паладины были слишком скованы рамками привычного, слишком зашорены правилами. Дело было не в том, что они находили какие-то вещи неприемлемыми, просто их никто не учил мыслить нестандартно. Никому из них не пришло бы в голову спрятаться в горе трупов во имя выживания, притвориться мертвым ради сближения с врагом, воспользоваться неоднозначностью или брешью в правилах. Джессвел придерживался здорового оппортунизма в бою, не гнушался уловками и блефом. А его оппоненты пытались соблюдать турнирный протокол. Они были здесь ради публики, Джессвел – ради победы.

Разгоряченный духом соперничества и воодушевленный успехами, Джессвел пришел к финальному поединку полным сил и азарта, несмотря на то что турнир продолжался весь день и уже был вечер. Его глаза горели, он вызывал впечатление удалого и неутомимого бойца. В это же врем его противник был вымотан и пессимистичен. Да, он был одним из лучших на этом турнире, но это никак не помогало ему в противостоянии кому-то вроде Джессвела, сообразительного и целеустремленного.

Хоть это и был непростой бой для Джессвела, он нисколько не сомневался в своей победе. Он уже знал, с кем имеет дело, противник был для него совершенно понятен. Кроме того, за все время подготовки к турниру и самого турнира Джессвел так и не раскрыл свой маленький козырь, который припрятал специально для финалиста.

Поиграв с оппонентом несколько минут в поддавки, Джессвел сменил руку. Противник переменился в лице и раздосадовано вздохнул, он не умел сражаться с левшами, не довелось научиться. Будь на его месте афелешец, копейщица из Тассвана или кто-то с выучкой подобной ронхельской, такой трюк не прошел бы, ведь эти паладины были натасканы на поединки именно с людьми. Впрочем, Джессвел и не стал бы рассчитывать на смену руки, будь так. Но он знал своего противника и без стыда использовал свои преимущества против его слабостей. Ему, конечно, попытались оказать сопротивление, но это было безнадежно, Джессвел закончил сражение тремя ударами меча, которые его противник не сумел отразить и моментально потерял все очки, отчитывающие его приближение к поражению.

Джессвела торжественно объявили победителем турнира. Это вскружило ему голову. Кто бы мог подумать, что впервые на турнире ему доведется побывать, не зрителем, а участником, да еще и выйти победителем! Он с удовольствием купался в овациях и принимал поздравления. Он не стал прибедняться, из вежливости заявляя, что его оппоненты, несмотря ни на что, были впечатляющими противниками и достойно сражались, он признавал свое превосходство и не собирался подвергать этот факт сомнению.

Когда закончили с церемониями и люди стали разбредаться и кучковаться, чтобы обсудить турнир, Джессвел увидел, что заприметившаяся ему красавица, как и прочие знатные снобки, занята утешением его проигравшего оппонента. Дамы поглядывали на Джессвела с укором, осуждая за эту непрошенную победу, словно он нарушил какой-то негласный этикет, в соответствии с которым благородный рыцарь не мог проиграть простолюдину. Джессвел должен был уступить, но не понял этого, будучи несведущим в порядках местной знати. Он был пришлым чудаком по их представлениям и ненароком поломал им правила игры.

Поняв, что ему стало неприятно здесь находиться, Джессвел решил не портить себе настроение и отправился в Сели-Ашт. Там он отпраздновал свою победу в трактире с обычными выпивохами, гвардейцами и парочкой тех безродных паладинов, которые не прошли даже в полуфинал. А ночью он нашел свой дамский приз с девушкой попроще.

Обычно победителей после турнира чествовали еще довольно долго, и те, кто был близок к победе, но не дотянул лишь чуть-чуть были лишь на малую толику обделены вниманием. Клятвенные роды́ с гордостью вносили эти славные достижения в семейную летопись. Но не было такой летописи, в которую можно было бы занести победу Джессвела. Об этом турнире все поспешили забыть, словно это было какое-то недоразумение.

Первое время после турнира Джессвел пребывал в некоторой эйфории, но затем приподнятое настроение пошло на спад, и он в полной мере смог оценить то, насколько оскорбительным было поведение окружающих. Он сталкивался с предвзятым отношением к себе и раньше, но с каждым новым столкновением становилось все больнее и больнее. Ему становилось трудно игнорировать пренебрежение, с которым к нему относились из-за неблагородного происхождения.

Немало поспособствовало усугублению дискриминации и скотское поведение паладинов-добровольцев, которыми орден захлебывался последние годы. Никто не собирался разбираться в том искренне ли Джессвел желал стать паладином или его мотивы вступления в орден были иными. Челядь была для дворян на одно лицо. С каждым годом разрыв между знатью и простолюдинами все нарастал, и Джессвел ощущал этот процесс особенно остро. Но совершенно не представлял, что с этим делать, так что оставалось только терпеть. Он решил сосредоточиться на более насущных вещах и занялся тем, ради чего изначально прибыл в столицу – принялся искать Хьолу.

Помощь в этом вопросе пришла откуда он не ждал. После очередной бурной ночи Джессвела разыскал в съемной комнате трактира организатор турнира, который и втянул его в это мероприятие. Он уже знал достаточно о привычках молодого паладина и не удивился, обнаружив его в питейном заведении в обнимку со сладострастной простушкой.

– Чего тебе? – недовольно проворчал Джессвел, не желая покидать уютную кровать.

Девушка встревожилась, когда в комнату зашел незнакомец, но Джессвел поспешил успокоить ее и не выпустил из своих объятий, намекая, что этот незваный гость вовсе не повод прерывать их нежности.

– Это был... интересный турнир, – сказал организатор.

Под этим вежливым термином он скрывал иное слово – провальный. Джессвелу было невдомек, что цели турнира несколько отличались от тех, которые он себе представлял. Покрасоваться, развлечь толпу, напомнить, что орден все еще жив и кое-что может. В действительности же дворянство узрело тот факт, что какой-то проходимец из семьи ремесленников может задать трепку клятвенным детям, которых готовили с рождения. И чем только в монастырях занимаются? На что идут баснословные суммы, которые знать вливает в поддержание ордена? Стоит ли его восстанавливать, если можно просто набрать мальчишек с улицы и отправить бороться со злом?

– У меня не так много свободного времени, дружище, уделишь минутку? – попросил организатор, мотнув головой в сторону двери.

– Все, что ты хочешь мне сказать, ты можешь сказать в ее присутствии, – вполне уверено заявил Джессвел, на что девушка польщенно хихикнула.

– Ты искал кое-кого с фамилией Иссвениш, верно? – аккуратно сказал организатор, дабы не испортить Джессвелу малину упоминанием женского имени.

Вся дерзость тут же облезла с Джессвела, а глаза засияли надеждой. Но собеседник поспешил поубавить этот оптимизм.

– Не спеши радоваться, – сказал он. – У меня кое-какие тревожные новости. Так что… давай не будем портить настроение даме.

Организатор отвесил девушке учтивый кивок и вышел из комнаты.

Джессвел был вынужден спешно одеться, попутно заверяя фаворитку, что все в порядке и это просто обычные рабочие вопросы. Девушка лишь проводила героя влюбленным взглядом. Это была славная ночь, но она понимала, что Джессвела больше не увидит. Паладины!

– Она в инквизиторской тюрьме, – без лишних проволочек сообщил организатор Джессвелу, когда они встретились в трапезной.

Ожидаемо. Джессвел даже не был шокирован.

– Почему орден молчит? – спросил он.

– Это неофициальное заточение, – пояснил организатор. – Кто-то ушлый воспользовался связями в инквизиции, чтобы убрать Хьолу с пути. Я выторговал эти сведения у контрабандистов. Надеюсь, ты все правильно понимаешь? – спросил он и демонстративно приложил палец ко рту, призывая к тишине.

Джессвел понимающе покивал, давая понять, что несмотря на некоторые личные особенности, он все еще оставался вполне вменяемым и приземленным реалистом, с которым можно было без опаски обсуждать такие вещи.

– Что же делать? Надо вытаскивать ее как-то, – напряженно произнес Джессвел.

– Боюсь я помог тебе всем, чем мог, – с печалью ответил организатор. – Дальнейшее мне не по плечу. Могу только вывести тебя на своих осведомителей. Но они не полезут в сердце инквизиторской вотчины, чтобы вытащить твою подругу, это я тебе точно могу сказать.

Джессвелу снова оставалось только кивать. Он записал себе, где искать дружественных контрабандистов и распрощался с организатором турнира, от всего сердца поблагодарив его за все, что тот сделал для него. Джессвел поймал себя на том, что грешит тем же, за что упрекает ненавистных ему аристократов – предвзятостью. Может его неожиданный благодетель и не укладывался в его привычные представления о паладинах, но он оставался благородным человеком, на которого можно было положиться.

Медлить паладин не стал. Позавтракав в этом же трактире и тепло распрощавшись со своей ночной гостьей, он поспешил на поиски информаторов, с которыми мог обсудить детали.

Разыскать их оказалось сложнее, чем Джессвел ожидал. На словах все было предельно просто. Спуститься в подземную часть города, по вполне конкретным указаниям прийти к месту, где должен был быть тайник, там оставить записку. В этой записке Джессвел объяснил кто он, кого ищет, и кто его направил. Но куда ее положить, он так и не нашел.

Подземелье Сели-Ашта было довольно просторным. Сюда не редко спускались ремонтники, чтобы починить вышедшие из строя элементы инфраструктуры города. Чаще всего здесь встречались молодые маги, которые набивали руку на простых задачах по починке или расчистке заторов да завалов. Но Джессвел не рисковал спрашивать у них дорогу, он уже понял, что в столице царила очень нездоровая атмосфера взаимного недоверия и доносительства. Не хватало еще самому присоседиться к плененной подруге!

Придя к нужному месту, Джессвел долго блуждал кругами и рассматривал стены, не понимая, что ему делать дальше. То, что он здесь видел, не совпадало с описанием организатора.

– Что ты тут шаришься и шаришься? Ты по первому заданию или что? – услышал Джессвел недовольный женский голос откуда-то сверху.

Паладин задрал голову. Он долго всматривался и, наконец, увидел в потемках выглядывающего из вентиляции человека. Было видно только лицо, частично скрытое решеткой. Говорившая приняла Джессвела за паладина, только покинувшего монастырь. Такие порой посещали подземелья Сели-Ашта, чтобы выполнить свое первое задание, выданное им настоятелем.

– Нет, я ищу кое-что… кое-кого… – Джессвел замялся, он не был уверен, можно ли доверять этой особе.

Заботливая тетенька какими-то окольными путями спустилась к нему и натыкала носом, где тайник, о котором говорил Джессвелу организатор. Тот немного смутился, но принял помощь с благодарностью и положил записку, куда было нужно. Женщина сразу же взяла записку и развернула. Видимо, она и была тем человеком, которому Джессвел должен был написать. Конспирация нарушилась из-за его невнимательности, но к счастью, никто от этого не пострадал.

Внезапная благодетельница провела паладина по тайным туннелям к какому-то убежищу, где им повстречалось несколько людей, буднично что-то обсуждавших. Она усадила гостя в каком-то закутке за столом и налила выпивки, правда Джессвел не рискнул к ней прикоснуться.

– Я поняла, кто ты. Хьола рассказывала о тебе, – с этих слов женщина начала разговор, и Джессвел сразу проникся доверием. – Она ждала твоего возвращения и надеялась на помощь. Но не дождалась…

Джессвел почувствовал болезненный укол совести. Ему следовало остаться здесь, каким бы ненавистным ни было для него это место. Парахраст справился бы и без него… наверное.

Дальнейший рассказ пролил не очень много света на интересовавшие Джессвела события. Хьола докопалась до такого клубка заговоров, что волосы встали дыбом абсолютно у всех, с кем паладинша поделилась добытой информацией. Единственные, кого она предусмотрительно оставила в неведении, был орден инквизиции. Видимо, это и стало причиной ее заточения.

Но ситуация вовсе не была безнадежной. Хьола нажила себе не только опасных врагов, но и могущественных союзников. Те, за чью жизнь и благополучие паладинша долгое время боролась изо всех сил, сейчас пытались найти способы вызволить ее.

К сожалению, Джессвел не мог присоединиться к спасательной операции, так как был паладином. А участия ордена паладинов в этом процессе нельзя было допустить. И паладины, и инквизиторы тщательно скрывали, что вступили в подпольную конфронтацию. Все все понимали, но делали вид, что все по-прежнему хорошо, чтобы от потрясений Селирест на развалился на куски за пару-тройку дней. Хоть все фракции королевства и пересобачились между собой, никто из них не желал краха Селиресту, и как могли отстаивали свои интересы в рамках цивильности.

– Но кто же тогда, если не орден? Разве это не наша работа, как паладинов? – вопрошал Джессвел.

– Я уже объяснила. Ваша или не ваша, нельзя допустить открытого противостояния, иначе другие враждующие классы сочтут это разрешением для открытой войны друг с другом, – ответила собеседница. – Что до спасения. Мы обратились за этим к культистам Ондру. Они искусные алхимики и сказали, что смогут провести эту диверсию.

– Культисты?! – возмутился Джессвел.

Женщина шикнула на него.

– Повежливее, молодой человек, ты сейчас находишься в их доме! – прошипела она.

Джессвел в ужасе осмотрелся. Заподозрить этот тихий закуток в том, что это логово культистов, было совершенно невозможно. Ухоженное подземелье, обставленное неплохой мебелью и даже украшенное растениями. Люди, которые были здесь помимо Джессвела с его осведомительницей, вызывали впечатление обычных горожан, решающих свои бытовые и рабочие вопросы. Джессвел ожидал от логова культистов чего-то более похожего на Башню Вторника, до того, как оттуда изгнали Фринроста.

– Я думал, вы контрабандисты, – проворчал Джессвел, он был недоволен тем, что организатор даже не намекнул ему про культ.

– Мы и то, и другое, – пояснила женщина. – Мы ведем торговые отношения с сепаратистами.

– С кем, прости?

– С сепаратистами. Знаешь… Селирест на грани гражданской войны.

Джессвел выставил вперед ладони, словно пытаясь защититься от наплыва информации, к которой был совершенно не готов. Его собеседница отреагировала на это с пониманием и притормозила разговор. Джессвел залпом выпил содержимое предложенной чашки, и ему тут же налили еще.

Селирест претерпевал гражданские войны лишь на заре своего становления, когда все делили между собой с боем добытую свободу. Этот кошмар казался чем-то настолько далеким, присущим темной эпохе королевства, совершенно нереальным в нынешние дни. Джессвел был уверен, что единственной угрозой для Селиреста были маги Тундры, демоны и внешние захватчики из эфира. Он никогда даже не задумывался о том, что одни жители королевства могли вдруг ополчиться на других. Он не понимал, зачем это кому-то делать.

– Подожди… вы помогаете тем, кто пытается расколоть Селирест, – хоть и с задержкой, но все-таки понял Джессвел. – Почему вы помогаете Хьоле, разве она с вами заодно?

– Она порядком разочаровалась в богине и недовольна ее бездействием. Как и многие, кто разделяет взгляды сепаратистов. Мы убеждены, что если Селья не намерена помогать нам в решении наших проблем, то зачем она нам вообще нужна? Пусть катится в куда-нибудь в эфир и там себе дальше властвует чем хочет. Ее культ когда-то спас нас от власти темных магов, но теперь он причиняет людям вред. От него пора избавиться.

– И что, Хьола ударилась в эту ересь? – все еще не веря в выбор подруги, спросил Джессвел, он вполне однозначно демонстрировал свое несогласие с этой точкой зрения.

– Много кто ударился. И для этого есть множество причин. Это долгий разговор, и я думаю, что тебе лучше поговорить об этом с Хьолой. У нее язык подвешен лучше, чем у меня…

– Даже не надейся меня завербовать! – возмущенно заявил Джессвел, почувствовав ее гадкие поползновения. – Я приложу все усилия, чтобы вернуть Хьолу на путь истинный! То, что тут творится, это просто безумие! Мне следовало бы немедленно донести на вас!

Джессвел заговорил значительно громче, и на него стали обращать внимание. Собеседница же осталась спокойной.

– Тогда ты больше никогда не увидишь свою подругу живой, – напомнила она.

– А с чего вы вообще взяли, что у вас получится? Может быть, мне стоит поискать другой способ вытащить ее? – парировал Джессвел.

– Ты можешь рискнуть. Надеюсь, ты понимаешь, что стоит на кону? Твоя принципиальность стоит ее жизни, как ты считаешь?

Джессвел стушевался. Он был совершенно сбит с толку всем услышанным. Ему было необходимо пообщаться с Хьолой лично. И он действительно не был готов рисковать ее жизнью ради соблюдения паладинского долга. Культисты и культисты, пусть живут. Пока.

На том и порешили. Джессвел регулярно наведывался в это тайное местечко, чтобы справиться о новостях. Его встречала не только эта женщина, но и другие члены культа. Джессвел неоднократно пытался узнать, что это за Ондру такой, но его в подробности никто посвящать не спешил. Он зарекомендовал себя, как ненадежный человек. Иногда, когда Джессвел был на поверхности, он замечал в толпе наблюдателей. За ним следили.

Культисты не особо-то и прятались. Только сейчас в томительном ожидании спасения подруги, Джессвел стал подмечать детали, которые невольно игнорировал раньше. Столица полнилась тайными сообществами, культами и заговорщиками. Все они порядком обнаглели, и инквизиция, словно разгневанный бык неуклюже носилась, сбивая всех подряд, и виновных, и невиновных. Законы все ужесточались, но это не приносило пользы, только еще сильнее злило людей.

Проявив больше интереса к общению с людьми на тему культов, Джессвел стал замечать, что чуть ли не каждый третий его собеседник был частью какого-нибудь еретического сообщества. Не все из них были так радикально настроены, как секта Ондру, не все из них в целом были заняты какой-то деятельностью, существовали и такие, которые имели лишь одну цель – дать людям ощущение опасного приключения и какого-то невероятного таинства, которым можно щеголять перед друзьями, удовольствие, конечно, было не бесплатное. Так даже среди культистов произошел раскол. Культисты реально существующих богов или идей клеймили сектантов мошенниками и вредителями, что забирали себе людей, которые могли бы стать частью более ценных и деятельных культов. В глазах же Джессвела это выглядело, как возня паразитов.

Но паладин не предпринимал попыток пресечь все это мракобесие. Его сковывал страх за Хьолу. Он даже начал подозревать, что его подруга, могла быть уже мертвой, а его просто дурят, чтобы он не делал глупостей, и пока он регулярно посещает логово культистов, его будут медленно, но верно склонять на их сторону. Проверить свою гипотезу он никак не мог, так что продолжал терпеть это безобразие.

Терпел он около месяца. За это время он весь изнервничался и за Селирест, и за орден, и за Хьолу. Когда же к нему наконец-то пришло известие, что его подругу вытащили из плена, он просиял и помчался к ней. Но эта встреча была далеко на такой радостной, как Джессвел себе представлял.

Он ожидал, что Хьолу держали в плену порядочные люди, которым она просто мешалась, и они заперли ее в комнате, словно провинившегося ребенка. Но явившись в логово культистов, куда доставили паладиншу, он увидел в постели замученную и истощенную девушку, которую нельзя было оставить без надзора целителя.

Джессвел упал на колени у ее кровати, сокрушенный сожалением о ее участи. Хьола была рада видеть его, но смогла выразить это лишь взглядом. Джессвел же заплакал, склонившись над ее постелью.

Ему не верилось, что люди, которых он считал союзниками, сделали подобное с близким для него человеком. Не суд, не официальное тюремное заключение, ее просто похитили и пытали где-то в застенках инквизиторской резиденции. Зачем, почему?! Все эти вопросы Джессвел начал задавать лишь после того, как Хьола начала поправляться.

Целители и алхимики из секты Ондру были выдающимися мастерами, хоть порой и преступали законы церкви в своих методах, за пару недель они вернули Хьолу к прежнему виду, какой и запомнился Джессвелу в день их последней встречи. Но шрамы, оставшиеся на ее душе, лечению, увы, не подлежали, и Джессвел, как лучший друг, знавший Хьолу с детства, видел их, и от них было никак не отвернуться.

Поправившись, Хьола поведала другу, насколько на самом деле в Селиресте все плохо. Она начала с того, что пыталась понять, почему орден паладинов вымирает, и никто, казалось, не собирался его спасать, даже Селья. Она выяснила, что вымирание ордена паладинов, это сущая мелочь и лишь следствие всеобщего гниения, которое, как это водится, началось с головы.

Главой ордена паладинов внезапно стал древний маразматик, который грезил о временах былого величия. Это произошло буквально сразу после отъезда Джессвела из Сели-Ашта. Джессвел даже не был в курсе, потому что никогда не интересовалсяделами высших чинов. А полубезумный старик пришел к главенствующему месту в ордене, грубо сместив с этой должности предыдущего человека, который был, по сути, ставленником инквизиции.

Хьола узнала, что ей вовсе не померещилось, будто инквизиция постепенно расшатывает орден. Они действительно делали это целенаправленно на протяжении уже многих лет. Хьола была не первой и не единственной, кто доставлял инквизиции проблемы. Паладины стали одной из самых неприятных заноз, которая мешала инквизиции в их восхождении к тотальной власти в Селиресте.

Что самое страшное, инквизиция делала это не из каких-то приземленных шкурных интересов. Эти фанатики были абсолютно искренними в своих стремлениях. Они были глубоко убеждены в том, что Селирест наводнен культистами, ренегатами и диверсантами, и только жесточайшая диктатура церкви спасет королевство от неминуемой гибели. Все, кто придерживался более умеренных взглядов и предпринимал попытки обуздать разбушевавшуюся инквизицию, подозрительно часто исчезали, оказывались предателями родины или страшными коррупционерами. Даже в самой инквизиции были те, кто осознавал, что их организация свернула куда-то не туда, но просто не могли ничего поделать. Любое отклонение от избранного курса грозило смертью им и зачастую их родным и близким.

Жрецы и паладины неоднократно пытались воззвать к самой Селье, чтобы она вмешалась. Но епископ заявил, что богиня собственнолично считает, что каждому следует действовать в рамках своих возможностей, для этого власть в королевстве и была изначально разбита на несколько институтов. Согласно убеждениям самой богини, у нее не было полномочий, чтобы повлиять на ситуацию. В конце концов, какое ей дело до того, будет ли Селирест жить в условиях диктатуры или нет, для нее, как для божества-покровителя главным было, чтобы души поклонников продолжали питать ее силы. А уж если эти самые поклонники решили, что хотят жить при диктатуре инквизиции, это сугубо их личное дело.

Многие сочли это предательством и в Селиресте начался разброд и шатание. Люди в тихом ужасе перед тревожным будущим искали способы избежать его. И как это ни было иронично, именно это и поспособствовало расцвету множества культов и сект, за которыми так рьяно гонялась инквизиция. Получился замкнутый круг. Инквизиция гонялась за несогласными, люди роптали и присоединялись к несогласным, подкрепляя аргументы инквизиции о том, что враги повсюду.

Хьола, казалось, знала, что делать, но у нее было недостаточно могущества, чтобы реализовать свои планы. А планы были сверхамбициозными. Паладинша была уверена в том, что реорганизовать орден инквизиции или даже упразднить его полностью было недостаточно, недостаточно было и перемен во власти, включая королевскую семью. Она целилась еще выше, строя планы по свержению самой Сельи.

Джессвел продолжал сомневаться. Он не был уверен в том, все ли хорошо у Хьолы с головой, все-таки она долгое время пребывала в плену у инквизиции, Свержение Сельи звучало для него как полное безумие.

Хьола не относила себя к культистам Ондру, но была в довольно дружеских отношениях с ними, она относила себя к сепаратистам. Она хотела если не изгнать Селью совсем, то хотя бы загнать ее и самых фанатичных ее прислужников куда-нибудь, где они не будут мешать всем остальным жить их размеренной жизнью. При этом в культе находилось немало тех, кто разделял ее взгляды, а вместе с ними и тех, кто напротив считал, что это не Селью надо изгнать, а сектантам Ондру, как и прочим культистам отправиться куда-нибудь на поиски лучшей доли.

В отличие от поклонников Сельи, культисты Ондру не казнили на площадях всех тех, кто был с ними несогласен. Хьола часто приводила это в качестве аргумента своей лояльности культистам и неприязни к Селье. При этом Джессвел не мог перестать удивляться тому, что паладинша все еще была благословлена богиней, она не сделала ничего, что могло бы спровоцировать проклятье. Хьола считала, что это является одним из наиболее наглядных подтверждений преступного безразличия богини к своим поклонникам.

Хьола уговаривала Джессвела помочь ей, обращаясь к нему и как к верному защитнику королевства, и как к другу. Но паладин отказывался. Он продолжал поддерживать с ней контакт, опасаясь, что если отвернется от нее, то сделает хуже всем. В разговорах он пытался убедить ее отказаться от радикальных намерений и просто затаиться где-нибудь да жить себе спокойно.

Но все же медленно-медленно, день за днем подруга подтачивала Джессвела и убеждала в своей правоте. Вмешаться в происходящее, несомненно, надо было. Просто Джессвел был не силен в интригах и расследованиях, он боялся, что его могут просто обвести вокруг пальца, как дурачка, а потом он окажется во всем виноват.

Джессвел не планировал задерживаться в Сели-Аште надолго, он думал, что быстренько слетает в столицу, разберется с пропажей подруги, а потом они вместе отправятся куда-нибудь, где нужен разящий меч паладина. Парень никак не ожидал столкнуться с такими сложностями. Их с Хьолой борьба друг за друга продлилась целый год.

За этот год грызня в королевстве достигла своего апогея. Церковные законы все ужесточались. Под запрет попадало все больше магических инструментов. Рассматривалась даже возможность запрета таких элементарных вещей, как обезболивание при помощи магии, а кое-кто из радикальных инквизиторов призывал запретить магическое целительство совсем. Маги массово бежали из Селиреста, кто-то в Тундру, кто-то на восток, надеясь, что рассказы о создании фронта сопротивления там – не просто сказки.

Джессвел знал, что это не сказки. Хьола и ее подельники активно в этом участвовали. Они многое недоговаривали их сомнительному союзнику, так что детали были ему неведомы. Но он отчетливо видел, что восточный Селирест готовится отколоться. Паладин считал это катастрофой, ему хотелось выть от бессилия, он не знал, что с этим делать. Он даже не мог никому рассказать об этом. Джессвел не донес о ячейке культистов сразу, а значит, его приговорят к казни вместе с остальными, если раскроют. Он уже был готов встать с Хьолой на одну сторону, но вовсе не потому, что считал ее правой, это было просто вопросом выживания. Умирать ему как-то совсем не хотелось, на чьей бы стороне он ни был.