Текст книги "Расколотое сердце кондитера (СИ)"

Автор книги: Анна Муссен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

– Вы, безусловно, правы, моя королева. Но сейчас слуги – наемные рабочие, которым платят жалования за проделанную работу. Никто не принуждает их заниматься тем, что им не по сердцу.

– А как же Пломбир? – задала Лида еще один вопрос и, подумав о том, что господин Эклер мог не знать, о ком она спрашивала, пояснила: – Я говорю о слуге Сорбе. Он ведь совершил ужасные поступки, исполняя его приказы.

– Боюсь, что на территории герцогства Парфе со времен правления Великого Парфе мало что изменилось, – явно подбирая слова, произнес господин Эклер.

– И все с этим просто так мирятся? – разозлилась Лида. – А как же парфийцы? Вам все равно, что их угнетают и использую, как вещи?

Лида заметила, как господин Эклер и Ириска переглянулись между собой.

– Разве я сказала что-то неправильное? Почему Великие правители, ваши, так сказать, революционеры, оставили парфийцев? Если раньше все были одним народом, разве это правильно?

– Боюсь, моя королева, что Вы еще слишком молоды и неопытны, чтобы понять суть своего вопроса, – с какой-то не то досадой, не то разочарованием, произнес господин Эклер. – Я сейчас даже не стану объяснять Вам этого, ведь Вы еще так мало знаете о нашем мире. Но, и я готов ручаться за это своим сердцем, когда придет время, Вы сами найдет ответ на свой вопрос.

За оставшееся время до конца урока, господин Эклер не успел рассказать Лиде о том, что ему хотелось бы донести до молодой королевы. О Великих правителях он мог говорить сутками напролет, ни разу не повторившись, и Лида с удовольствием послушала бы его истории, но, к сожалению, появившаяся на пороге учебной комнаты госпожа Мята была несколько иного мнения, касательно несоблюдения королевского расписания.

Глава 6

День праздника настал.

С самого раннего утра слуги во дворце Марципана драили полы, перевешивали тяжелые шторы, сдували пыль с сахарных ваз и бегали туда-сюда, каждый занятый каким-то важным делом. Коридоры дворца были наполнены легким ароматом цветов, и когда персиковое солнце стало заглядывать в высокие окна, Лиду разбудили.

Сегодня Лида без лишних слов позволила служанкам умыть себя и расчесать волосы, не стала она придирчиво оглядывать подобранное кем-то другим платье. Ложась вечером спать, Лида твердо решила вести себя так, как и полагалось новоиспеченной королеве, а именно всех слушаться.

Отведенное для уроков время в этот день было сокращено до минимума, несмотря на протесты госпожи Мяты, уверенной в том, что дополнительные два-три часа для изучения танцев и правил этикета, а также повторение истории Птифура не станут для Лиды лишними. Одна только Пастила смогла убедить госпожу Мяту в том, что в уроках в этот день не было необходимости, ведь бал-маскарад не включал в себя никакого приема пищи, историю Птифура у Лиды никто на нем спрашивать не станет, а танцы… В танцах Лида делала настоящие успехи и на балу не должна была, как говорят люди, «упасть лицом в грязь».

И так в суете прошло утро.

К полудню Лида сидела у окна в своей спальне, подперев рукой щеку, и с видом самой несчастной королевы из всех королев человеческого мира и Птифура следила за тем, как на дворцовой площади танцевали марципанцы и марципанки. В этот день весь Баттенберг пел и плясал, а она – самая важная персона всего королевства была вынуждена сидеть в комнате и подбирать наряд для макадамийского бала!

Постукивая в такт музыке мысками лакированных туфель, Лида сетовала на несправедливость этого мира и, периодически оборачиваясь к Пастиле, предлагавшей ей то одно платье, то другое, устало качала головой, не давая зеленый свет уже десятому или двадцатому платью.

– Лида, а как тебе это? – настойчиво спрашивала Пастила, показывая Лиде очередной наряд. – Или лучше все-таки это? А может, вернемся к первому варианту?

Лиде, сказать по правде, было все равно. Потому что и первое платье, и пятое, и даже двадцать пятое были настоящими произведениями искусства. Во всяком случае, для нее, обывателя, все так и было. В каждое из предложенных вариантов платья были вшиты драгоценные камни, немыслимое количество рюшечек и ленточек, каких-то шнурочков, назначение которым Лида так и не смогла придумать. Все платья, бесспорно, были красивы. Очень красивы. Настолько красивы, что в человеческом мире на них бы висели ценники в несколько сотен тысяч во всевозможных мировых валютах. А в каких-то странах, возможно, цены бы доходили и до миллионов, но…

– А какое из них менее тяжелое?

Лида решила подойти к выбору платья с обывательской точки зрения. В конце концов, это ей его носить на протяжении всего вечера, а не тем, кто будет на нее смотреть. Лиду бросало в холодный пот, стоило ей только подумать о том, каково это будет танцевать в платье, вес которого превышал десять килограммов? А в каких условиях этот бал будет проходить? Никаких тебе кондиционеров, одни только веера! И если повезет, то открытые окна.

– Лида, как можно оценивать красоту платья его тяжестью?

Пастила мило нахмурила брови, одарив Лиду обиженным взглядом, который подопечная ее брата благополучно проигнорировала, вновь оборачиваясь к окну.

В конечном итоге полагаясь на свой изысканный и утонченный вкус, Пастила выбрала для Лиды лазурного цвета платье с красивым корсетом, украшенным белыми лентами, и с не очень пышной юбкой.

– Вот это, моя капризная королева, должно прийтись Вам по сердцу, – нарочито вежливо сказала Пастила, подходя к Лиде. – Ткань легкая, украшений немного, но молодые девушки и не должны привлекать к себе внимание блестками и сверканиями камней.

– Чего ж тогда ты мне вон те предлагала? – язвительно спросила Лида, кивнув в сторону ломившейся от тяжести платьев гардеробной вешалки.

– А того, – в той же манере ответила ей Пастила, – что все те платья были сшиты специально для тебя и этого дня. Я не могла их не показать.

От услышанного Лида поперхнулась и закашляла.

– Хочешь сказать, что все эти платья, – Лида театрально вскинула руки, показывая масштаб ее мыслей, – были сшиты только для того, чтобы я их надела и пошла в них на бал?

– Да.

«Какое расточительство», – подумала Лида, дотрагиваясь до выбранного для нее платья.

– Да, это мне нравится.

– Ну и отлично!

Пастила несколько раз хлопнула в ладоши, двери в королевские покои отворились, и в спальню Лиды вбежало несколько служанок.

– Королева сделала свой выбор, – величественно доложила Пастила. – Заберите то, что пришлось королеве не по сердцу и поблагодарите придворных портных за их труд.

Служанки присели в реверансе, забрали платья и скрылись за дверью в дворцовом коридоре.

– Теперь нужно придумать прическу, – с еще большим энтузиазмом, чем прежде, произнесла Пастила.

Лида подумала о том, что Пастиле явно нравилась вся эта модная кутерьма с переодеваниями и подготовкой к балу, поэтому она не собиралась мешать ей создавать образ королевы Лидии для вечернего торжества.

«Наверное, – решила Лида, замечая в глазах Пастилы блеск азарта, – наши аристократки такие же были».

В итоге, целый день Лида провела сидя на мягком пуфе, пока вокруг нее колдовали лучшие руки королевства Марципан. Макияж, прическа, платье, драгоценности и даже духи – все было подобрано со вкусом. С каким-то лоском и шиком, но при этом без ненужной вычурности.

Когда с ее преображением было покончено, Лиде разрешили взглянуть на себя.

Она стояла напротив зеркала и с восхищением рассматривала собственное отражение. С корсетом ее талия казалась тоньше, а бедра из-за юбки шире. Глубокое декольте, которым грешили все птифурские барышни, подчеркивало выпирающие ключицы и покатые плечи. Пастила собрала ее волосы в подобие высокой гульки, благодаря чему шея Лиды зрительно казалась длинней. Из украшений на ней была лишь корона, да колье, усыпанное бесцветными камушками.

«А ведь когда-то они говорили, что чем больше на тебе цацок, тем выше твой статус в чужих глазах».

– Какая же ты красавица!

Трудно было с этим не согласиться, поэтому Лида удовлетворенно хмыкнула и поблагодарила всех, кто помог ей преобразиться. Когда слуги ушли, и они с Пастилой остались наедине, Пастила не упустила возможности еще раз рассказать Лиде о том, как ей следовало вести себя за пределами дворца.

– Ты думаешь, я не запомнила?.. – возмутилась Лида.

В этот момент Пастила так сильно напомнила ей Зефира, что от нахлынувшей тоски по покровителю у Лиды закололо в сердце. Но Пастила предпочла еще раз повторить с ней сценарий грядущего вечера, и Лиде ничего не оставалось, кроме как покорно отвечать на вопросы ее обворожительной фрейлины.

Когда сумерки начали сгущаться над Баттенбергом, Лида во главе своей свиты покинула дворец и через дворцовую площадь направилась в город. Она величественно вышагивала по сладкой плитке, смотря только вперед, пока толпившийся по обе стороны от нее народ ликовал и приветствовал новую королеву Марципана.

«Не так уж и враждебно они по отношению ко мне настроены», – подумала Лида, взглядом осматривая то одну группу марципанцев, то другую.

Весь город был украшен разноцветными леденцами, игравшими в Птифуре роль гирлянд. Цветы из мастики были посажены в каждой вафельной клумбе, в каждом кашпо из жженого сахара. Еще ни разу с того момента, как она впервые оказалась в Баттенберге, Лида не имела возможности почувствовать себя настолько свободной.

– Прекрати пялиться по сторонам, – вдруг произнес шедший позади нее Зефир.

Он с Пастилой, маркизой де Тарт и маркизом де Тарт, господином Бисквитом – ее отцом, множеством фрейлин и придворных учителей, в числе которых были и госпожа Мята с господином Эклером, сопровождал Лиду до врат Маршмэллоу – места, через которое она и все жители и гости Баттенберга имели возможность попасть в столицу королевства Макадамия – Козинак.

– Для королевы у тебя невероятно глупый вид, – продолжал шептать Зефир. – Ты будто в цирке!..

Учитывая тот факт, что все были одеты в броскую одежду, волосы птифурцев традиционно оставались цветными, а лица большинства марципанцев уже скрывали маскарадные маски, то Лида без какого-либо смущения, смело заявила Зефиру – шепотом, разумеется – что в принципе, Баттенберг сейчас ничем не отличался от цирка с его клоунами и воздушными гимнастами. Зверей, разве что, не хватало, но живности в Птифуре и так мало водилось, так что этот цирковой критерий Лида в расчет не брала.

– Вот так вот, – произнесла Лида, такими вот словами свершив свою маленькую победу над покровителем.

Зефир не стал возмущаться, решив, что своими нравоучениями только привлечет к Лиде ненужного внимания. Он молча продолжил следовать за своей подопечной, не отвлекаясь на городское празднество и всеобщее разгильдяйство.

Зефир не мог позволить себе расслабиться, ведь в городе Лиду на каждом шагу могла подстерегать опасность.

Стоило им только приблизиться к вратам Маршмэллоу, как он заметил стоявших рядом с ними макадамийцев. Трое стражников и один, как думал Зефир, советник королевства, встречали Лиду и ее свиту, намереваясь провести их в Макадамию.

– Ваше Величество, королева Лидия! – начал тот, кого Зефир окрестил советником. – От лица правящей семьи королевства Макадамия, я имею честь пригласить Вас и всех Ваших подданных в Козинак – столицу нашего королевства, на празднование дня объединения земель Конфитюра под правлением Великих правителей!

«Какое длинное название у праздника», – подумала Лида.

Но оставив мысли об этом только в своей голове, она величественно кивнула, принимая приглашение короля и королевы дружественного королевства.

– Тогда, – воскликнул макадамиец, – прошу, следуйте за мной, Ваше Величество! Друзья мои, я рад пригласить всех вас в Козина!

Толпа заликовала.

Кто-то привел в движение механизм открытия врат. Скрипнув, они стали отворяться вовнутрь, и Лида от неожиданности отшагнула назад, испугавшись. Но почувствовав на своей спине руку Зефира, облегченно выдохнула и поборола в себе желание обернуться назад. Тепла, исходившего от ладони покровителя, было достаточно для того, чтобы она вновь нашла в своем сердце храбрость.

Лида знала, что Зефир и Пастила будут рядом с ней на протяжении всего вечера, будут присматривать за ней и помогут, если случится что-то непредвиденное, хотя Лида никак не могла понять: как что-то «непредвиденное» могло случиться на глазах у сотен птифурцев?

Но мелькнувшая в голове мысль заставила сердце трусливо сжаться.

«Принц Безе тоже так думал».

Толпа вокруг Лиды продолжала кричать и радоваться, хлопать в ладоши и даже свистеть. Свет внутри врат Маршмэллоу имел приятный салатовый оттенок, легкий запах сладостей кружил голову, отчего перед глазами у Лиды на миг все поплыло. Или дело было не в запахе, а в духоте? Вокруг Лиды было столько народа и ей казалось, что столь необходимого для жизни кислорода ей просто не достанется.

– Давай, иди, все ждут, – услышала она. – Я пойду прямо за тобой.

Толпа вокруг начинала уплотняться и, зная, что никто не заметит, Зефир позволил себе вплотную подойти к Лиде и сжать пальцами ее вспотевшую от волнения ладонь.

– Не бойся, я с тобой.

Вздернув подбородок, Лида расправила плечи, выпятив вперед грудь и, шагнув вперед, прошла следом за макадамийцем.

Проходя через яркий свет, Лида попала в прохладные летние сумерки вечернего Козинака.

И тут же Лиду оглушила волна новых ликований.

Музыка буквально плыла по улицам столицы Макадамии, и вместе с ней в танцах плыли и те, кто во всю уже праздновал один из главных праздников Птифура. Лида не смогла сдержать стона восхищения. Козинак пылал в красных флагах и лентах, в оранжевом свете бумажных фонарей.

Лида оглядывалась по сторонам, словно ребенок, задыхаясь от восторга. Ей нравилось, как украсили к празднику Баттенберг, но Козинак был на совершенно другом уровне, в нем царила другая атмосфера, заставляющая Лиду пылать от желания присоединиться к всеобщему веселью.

Лишь Зефир, продолжавший крепко сжимать ее руку, не давал Лиде пуститься в пляс, поддавшись всеобщему ажиотажу.

– Здесь так красиво, – взглянув на него, выкрикнула Лида, стараясь перекричать толпу.

Видя блеск в ее глазах и улыбку, которая давно не появлялась на лице подопечной, румянец на ее щеках, ощущая сбившееся от счастье дыхание Лиды, Зефир отчего-то почувствовал укол совести, вмиг разлившийся по всему его телу. Если бы он только настоял на том, чтобы она не участвовала в турнире…

– Зефир!

Лида дернула его за руку и свободной рукой указала на возвышавшийся над городом дворец Макадамии.

– Он больше нашего! Да он же просто огромный!..

Зефир усмехнулся. Что-то столь незначимое еще могло удивлять Лиду? Восхищать ее? Зефир вдруг понял, что слишком многое возложил на ее хрупкие плечи, оставив в Баттенберге одну. И на сегодняшнем балу ей объявят новость, которая повергнет в смятение не только ее, но и весь Птифур.

Если бы он только нашел в себе силы ослушаться приказа королевы Ваниль и все ей рассказать до того, как эта новость заставит ее сердце вспыхнуть от ненависти к нему. И ко всем.

– Зефир?..

Лида видела, что что-то тревожило ее покровителя. Его оттенка спелой сливы брови сошлись на переносице, губы были сжаты в тонкую полоску, плечи напряжены настолько, что руки Зефира пробивала мелкая дрожь.

– Зефир?..

«Не отвлекайся», – смогла прочитать Лида по губам Зефира, не услышав его голоса.

Он отпустил ее руку и, подтолкнув вперед, призвал королеву Марципана начать ход к дворцу королевства Макадамия.

Глава 7

Да, не так Лида представляла себе этот бал.

Совсем не так.

Сидя на большом троне с широкой сидушкой, на которой уместилась бы еще одна такая же Лида, Лида со скучающим видом возвышалась над бальным залом, в разы превосходящим такое же помещение в марципанцком дворце. Рядом с ней, на таких же тронах, отличавшихся друг от друга разве что цветовой гаммой, сидели король и королева Макадамии: Пекан и Киндаль.

«Так вот как выглядит тот, кому удалось обворожить неприступную принцессу-королеву Киндаль», – вспомнив о последнем уроке господина Эклера, подумала Лида.

Король Пекан разительно отличался от короля Миндаля и больше был похож на задумчивого философа, чем на монарха. Его темно-каштановые волосы были коротко подстрижены, но раздвоенная челка свисала по бокам лба, смягчая черты лица короля. На его остром с горбинкой носу покоились небольшие очки в золотистой оправе, уголки тонких губ были опущены вниз. От пристального, цепкого взгляда зеленых глаз не ускользнул ни один гость этого празднества, и Лида часто замечала его взгляд на себе.

Она бы не сказала, что король смотрел на нее как-то холодно или враждебно. Нет, все было совсем не так. Скорее всего, предполагала Лида, король был обеспокоен тем, что на балу находились парфийцы и при каждом удобном случае проверял, все ли было в порядке с юной королевой.

Королева Киндаль, несмотря на худобу, внешне была точной копией короля Миндаля. Длинные волосы оттенка молочного шоколада с прямым пробором были аккуратно сплетены и закручены на затылке в невысокую пирамидку. Взгляд ее был суров, и даже золотистые крапинки в глазах цвета грецкого ореха не могли смягчить его. Из-за высоких скул и длинной шеи казалось, что королева Киндаль смотрела на своих гостей свысока и с неким презрением, хотя Лида и понимала, что ничего подобного в мыслях королевы не было.

Позади каждого трона стояли стражники, а Фундук занимал почетное место между троном Лиды и троном короля Пекана. По правую руку от Лиды стоял трон представителя Ирги. Вот уж кто и в самом деле наслаждался яркими красками бала, так это царь Кизил.

Своими красными, собранными в высокий хвост длинными волосами он напоминал Лиде Барбариса. И, пожалуй, из всех собравшихся здесь правителей Птифура Кизил был самым молодым, на вид лет двадцати пяти. Насколько Лида помнила, Кизил был племянником бывшей царицы, так и не вышедшей замуж и скончавшейся от болезни некоторое время назад.

«Какая-то наследственная болезнь», – вспомнила Лида, искоса поглядывая на царя.

Кизил оказался последним представителем не только мужской ветви монаршеской семьи, но и самым старшим из пятерых детей своей матери – младшей сестры королевы.

«Вот так живешь себе, наслаждаясь жизнью, а потом бац и все, ты царь».

– Эй, смотри вперед, а не по сторонам, – услышала Лида тихий шепот позади себя.

Это была Фисташка, стоявшая между ее троном и троном царя Кизила.

Лида послушно повернула голову, поерзав на троне.

«Ну что за зануда?»

Лида надеялась, что на этом балу она встретит кого-нибудь из участников турнира. Малину с Барбарисом или Бергамота с Клементином, но никого из них она либо не заметила, либо не признала, не узнав их под карнавальными масками.

«Интересно, как дела у Малины? Вот бы с ней встретиться», – подумала Лида.

Не сумев долго наблюдать за танцующими и разговаривающими друг с другом птифурцами, она чуть наклонилась вперед, чтобы посмотреть на сидевшего рядом с королевой Киндаль Джелато.

Герцог Парфе был точно таким же, каким она запомнила его при их последней встрече. Неестественно яркий даже для этого мира, он восседал на своем троне, положив ногу на ногу и откинувшись на спинку трона. О чем он думал, Лида не знала. Но взгляд его хитрых глаз и расслабленная улыбка вызывали в ее сердце неприятную дрожь.

«Нужно держаться от него подальше», – подумала она, когда их взгляды встретились.

Последними представителями правящих семей Птифура были князь Каламондин и княгиня Юдзу. Вот уж кому сидеть здесь было так же скучно, как и Лиде, так это им.

Князь Каламондин, да и княгиня Юдзу, внешне напоминали каких-нибудь важных ученых. Хотя, подумала Лида, цитронийцы и были своего рода учеными Птифура. У обоих во внешности преобладали желтые и оранжевые оттенки. Волосы княгини, цвета апельсиновых леденцов, из сотен тонких косичек были сплетены в одну толстую косу, украшенную сверкающими камнями зеленого отлива. Волосы князя были такого же оттенка, что и у его жены, и аккуратно зализаны на правую сторону. У обоих были зеленые глаза.

– Да прекрати же ты пялиться на других!.. – прошипела Фисташка, незаметно для остальных щипнув Лиду за плечо. – Сиди спокойно!..

– Но мне скучно, – таким же шипением ответила ей Лида. – Когда я уже смогу потанцевать?.. Не могу больше сидеть, у меня там все онемело.

Забыв о том, что рядом с ней сидел царь Кизил, Лида зарделась, поймав на себе его насмешливый взгляд.

– Королева Лидия, Вы такая, какой мне Вас описывали Барбарис и Малина, – произнес он, начав разговор.

Фисташке пришлось отступить. У нее не было права вмешиваться в беседы правителей.

– Я так рад наконец-то увидеть Вас.

Улыбка Кизила была ослепительной. В зеленых глазах молодого царя играли и плясали смешинки, настраивающие их разговор на дружеский лад.

Услышав о Малине, Лида ощутила прилив радости.

– Как они? Барбарис оправился после того, что случилось в Желатиновом лесу?

Кизил кивнул, бросив взгляд на сидевшего неподалеку Джелато.

– Да, Ваше Величество. Благодаря Вам у Барбариса и Малины остались сладкие воспоминания о турнире. И я, как их правитель, благодарю Вас за то, что все еще беспокоитесь о них.

– А как же иначе? Мы друзья, и этого уже ничто не изменит.

На секунду Кизил удивился, а после его улыбка стала еще шире, чем прежде.

– Королева Лидия, – сказал он, – не откажите мне в наглости пригласить Вас в Иргу. Уверяю, наше царство придется Вам по сердцу.

Лида неосознанно обернулась назад. Фисташка молча смотрела на бальный зал, не встречаясь с ней взглядом.

– Прошу прощения, я ни на чем не настаиваю, – поспешил извиниться и оправдаться Кизил. – Но если у Вас будет такая возможность, то обязательно посетите мои земли.

– Как только появится такая возможность, – повторила за ним Лида, краем глаза замечая какое-то движение к тронному месту. – Что происходит?

Птифурцы стали по одному выходить из своих окружений к правителям, останавливаясь напротив них. Юноши галантно кланялись представительницам монаршеских семей, протягивая им руки в приглашающем потанцевать жесте. Девушки же, встав напротив мужской половины и отвесив им реверансы, выжидающе молились о том, чтобы именно с ними король или князь, а может герцог или царь, потанцевали этим вечером.

– Самая интересная часть этого бала, – пояснил Лиде Кизил, вставая с трона. – Выбирайте партнера, королева Лидия и подарите ему свой танец. Так грань между нами и ими этим вечером будет стерта.

«А-а, так вот что происходит, – поняв причину, по которой несколько парней встали перед ней, подумала Лида. – Зефир говорил об этом».

Взглядом отыскав среди потенциальных партнеров того, чьи черничного оттенка волосы заставляли сердце юной королевы разливаться теплом, Лида привстала с трона, намереваясь последовать примеру Кизила, уже выбравшего милую девушку в спутницы на несколько минут, и отправиться вглубь бального зала танцевать.

Но стоило только Лиде сделать несколько шагов, как рядом с Зефиром появился тот, из-за кого сердце Лиды пустилось в пляс раньше, чем она сама.

Лида почувствовала, как ее ноги затряслись, а грудь опалило жаром.

«Так, спокойнее, дыши ровнее», – проговаривала она про себя, взглядом мечась между Зефиром и Максимом.

Кого ей выбрать?

Зефир искоса посмотрел на вставшего рядом с ним юношу и что-то недовольно пробубнил себе под нос, но вытянутую вперед руку сжал в кулак.

Лида расцвела в улыбке и уверенной походкой подошла к Максиму, вложив свою ладонь в его. Максим сжал ее пальцы своими и повел Лиду к остальным монархам.

– Надеюсь, ты не отдавишь мне ноги, – прошептал он на ухо Лиде, и от его горячего дыхания по ее спине прошла приятная дрожь.

Если бы не маска на ее лице, Лида бы провалилась сквозь мраморную плитку зала, лишь бы никто не увидел, как запылали ее щеки.

– У меня были хорошие учителя, – сказала она Максиму, встав напротив него. – Так что не волнуйтесь, мистер лакированные туфли, я вам носки не отдавлю.

Максим усмехнулся, опуская руку на талию Лиды, и в этот момент по залу разнеслись первые аккорды музыки.

Все пары закружились в танце.

С каждым поворотом, с каждым невольным прикосновением друг к другу, Лида чувствовала, как сердце в ее груди рвалось на части от переизбытка чувств. Они столько не виделись, и Лиде казалось, что она танцевала с совершенно незнакомым ей человеком. Максим уверенно вел ее в этом танце, не позволяя ни на миллиметр отодвинуться от себя и крепко сжимая ее руку в своей.

«Повезло, – думала Лида, – что на наших лицах маски».

Лида нервно сглотнула, завороженно смотря на черную маску ворона, скрывавшую от нее верхнюю часть лица Максима. Она чувствовала, что и он так же смотрел на нее, отчего волнение в ее сердце становилось сильнее.

– Мы должны поговорить, – сказал он в полный голос, не боясь быть услышанным кем-то, кроме Лиды.

Музыка звучала громко.

– Только ты должна пообещать, что сдержишься и не наделаешь глупостей.

Лида удивленно вздернула брови, но из-за маски на ее лице Максим этого не увидел и, приняв молчание Лиды за согласие, он продолжил, долго подбирая нужные слова.

– Это касается Безе. И тебя.

Услышав имя принца все волнение Лиды моментально испарилось.

– Говори, – требовательно произнесла она. – С ним что-то произошло?

Максим покачал головой.

Лида ощутила, как напряглись его плечи под ее рукой.

– Максим, не молчи. Что случилось?

Она вдруг вспомнила, что Зефир вел себя как-то странно. Страх за принца и за его родителей начал остужать ее разгоряченное сердце.

– Максим, – сжав его плечо, произнесла Лида. – От твоего молчания мне не легче. Просто скажи, что произошло. Обещаю, я не стану делать глупостей.

Максим ей вряд ли поверил, представляя себе бурную реакцию Лиды на его последующие слова, но оттягивать разговор уже не было смысла. Мелодия в скором времени смолкнет и Лида узнает, что ее ждет.

– Они хотят поженить вас.

Уголки Лидиных губ нервно дернулись вверх.

– Кто это «они»? – спросила она, впиваясь пальцами в плечо Максима.

– Король и королева, – ответил Максим, крепче прижимая к себе девушку, чтоб не дай Бог не вырвалась из его объятий раньше времени. – Твои дали добро.

– Ч-что?..

На миг Лида задохнулась от возмущения.

– Это все будет фиктивно, – сказал Максим, думая, что этим сможет успокоить Лиду. – Фикция, фальшивый брак. Лишь для того, чтобы Безе смог вернуться и рассказать, что с ним произошло.

– Но он не знает, что с ним произошло, – сквозь зубы процедила Лида, взглядом стараясь отыскать в толпе птифурцев Зефира.

«Как он мог это допустить!»

– Лида, успокойся и подумай здраво над тем, что я тебе сказал, – нарочито спокойным тоном произнес Максим. – Это ради королевства Марципан. Разве не для этого ты участвовала в турнире?

– Я участвовала в турнире, чтобы корона не досталась парфийцам, а не для того, чтобы в пятнадцать лет выйти замуж за инопланетянина!..

Где-то сбоку вскрикнула барышня. Затем заохали господа на другом конце зала. Музыка прервалась, и танцующие пары замерли в объятиях друг друга, в непонимании крутя головами.

– Моя королева! – обращалась в слезах к Киндаль макадамийка. – Мой супруг! Мой муж!

– Герцог, Ваш советник! – воскликнул кто-то из парфийцев.

– Князь! Княжна!

Бальный зал утопал в сотнях отчаянных голосов.

Максим отпустил Лиду, но не выпустил ее пальцы из своей ладони.

Вмиг оказавшиеся рядом с ними Зефир и Фисташка, озираясь по сторонам, пытались понять, что происходит.

– Пацан, Фисташка, живо отведите Лиду в безопасное место.

– Зефир, что происходит?

Ответа на свой вопрос Лида так и не услышала. Она заметила, что всех монархов в срочном порядке выводили из зала дворцовые стражники.

– Лида, не стой столбом, – отбросив ее статус, сказала Фисташка, дернув Лиду за собой. – Ты тоже, Максим, шевели ногами.

Зефир пообещал скоро присоединиться к ним, как только отыщет в этой неразберихе Пастилу и Шарлотку с ее отцом.

Выходя из бального зала, Лида с Максимом заметили лежавших на полу птифурцев. Все они находились без сознания, а на открытых участках их кожи багровели, словно кровоподтеки, непонятные им двоим пятна.