Текст книги "Расколотое сердце кондитера (СИ)"

Автор книги: Анна Муссен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Глава 36

Лида не догадывалась о том, что должно было произойти в скором времени и какую роль в этом она должна будет сыграть. Сейчас она вместе с остальными направлялась в сторону станции «Клафути» и наслаждалась видом иргийского леса. Листва на деревьях была преимущественно красных оттенков от яркого алого до темно-бордового. Иногда встречались желтые кустарники, других цветов в лесу не было. Несколько раз они с Маней замечали быстро удирающих с дороги зайцев, откуда-то со стороны доносилось птичье пение, но самих птиц на ветках деревьев Лида заметить так и не смогла.

Агрус, на которого Ожина возложила обязанность доставить их к станции, молча управлял своей телегой, периодически громко зевая. Мужчину буквально вытащили из постели минут за тридцать до того, как они попрощались с жителями Тисс и отправились в путь. Лида была благодарна иргийцам за помощь, но она чувствовала себя виноватой перед мужчиной и все никак не могла подобрать слов извинений.

Хотя вряд ли они были ему нужны. Все же иргийцы были народом простодушным и несколько по-детски наивным, и то, о чем переживала Лида, не занимало и десятой доли мыслей Агруса.

– Спасибо, что согласились отвезти нас, – сказала она, посмотрев на ссутулившуюся спину их провожатого. – Вы столько сделали для нас. И сейчас, и тогда в Кинкане…

– Да бросьте, барышня. – Агрус махнул рукой и обратился к ней со странной учтивостью, какую ранее Лида не замечала. Возможно, дело было в том, что теперь она была одета в женскую одежду, и старый иргиец чувствовал себя неловко из-за того, что ранее приял ее и Марину за мужчин. – Глава сказала отвезти вас, значит так надо. Я ж не за благодарность энто делаю, а от сердца.

И он снова зевнул.

Лида улыбнулась лишь уголками губ и перевела взгляд на остальных.

Максим клевал носом, скрестив на груди руки. Стоило только его глазам на секунду закрыться, как голова летела вниз, и он тут же просыпался, стараясь отогнать от себя дремоту. Но вскоре все повторялось вновь. Лида поймала себя на мысли о том, что наблюдать за ним было сущим удовольствием, и тут же покраснела, резко отведя глаза в сторону. Маня беззаботно рассматривала окружавший их пейзаж, благодаря травам Ожины она на некоторое время распрощалась с кашлем. Трюфель задумчиво смотрел на путь, который остался позади них, размышляя о чем-то своем, а Барбарис заметно нервничая, постукивал мыском своего сапога по деревянному полу телеги.

– Тебя что-то беспокоит? – шепотом спросила у него Лида, пересев к нему на скамью. – Все же вроде неплохо складывается. Я бы даже сказала, что почти удачно.

– Удача здесь не причем, – не согласился с ней Барбарис и тут же пояснил причину своей нервозности: – Нехорошее у меня предчувствие.

Ох уж эти нехорошие предчувствия!

– С чего вдруг? Клафути – территория Марципана, там нам уже ничего не будет угрожать. – Лида была в этом абсолютно уверена. – Да и в принципе в землях Великой Ирги нам ничего не угрожает. Это же не Цитрон.

– Так то оно так, но… – Барбарис потер шею. – Неспокойно мне как-то, понимаешь? А я привык прислушиваться к внутреннему голосу. Может, все же откажешься от идеи встретиться с царем Кизилом и из Клафути направишься прямиков в Баттенберг? А заручиться поддержкой царя можно будет и через письмо.

Лида покачала головой.

Такие дела письмами не решались.

Она мало что понимала во всех этих царственных хитросплетениях, но доверить бумаге столь важное дело попросту не могла. Ей нужно было поговорить с Кизилом с глазу на глаз, ей казалось, что только так они смогут понять друг друга и стать союзниками против общих обидчиков.

– Тогда давай, я кое-что тебе объясню. – Барбарис сдался, уже в который раз у него не получилось убедить Лиду повернуть назад. – Я, конечно, мало что знаю о делах, которые творятся во дворце, но кое какие слухи и до простого народа доходят.

– Слухи?.. Но в прошлый раз ты сказал… – начала было Лида, припомнив их диалог на выезде из Кинкана, но Барбарис уверенно прервал ее зарождающееся негодование.

– В прошлый раз я еще надеялся отговорить тебя от этого безумства.

– Безумства? – в разговор вмешался Трюфель. – Какого безумства? Лидия…

– Никакого безумства!.. – попыталась уверить его девушка. Ее взгляд против воли метнулся в сторону Максима, тот смотрел на нее исподлобья, словно собираясь затеять драку. – Честно, никакого!.. Барбарис!..

– Ладно, может и не безумство, но твой план и планом то назвать нельзя!.. – сказал иргиец. – Как ты вообще намеревалась попасть во дворец? Зайти через парадные ворота и сказать: «Здрасте, я пришла!»?

– Конечно нет. Все по протоколу.

– Это как?

– Ну… Здравствуйте, я хочу видеть царя?..

Барбарис спрятал лицо в ладонях и что-то глухо промычал. Хотя со стороны больше походило на стон отчаяния.

– Я бы попросила об аудиенции! – проговорила Лида, радуясь тому, что смогла произнести слово «аудиенция» не по слогам и правильно. – Так ведь это делается, да?

Ее полный мольбы взгляд теперь был направлен на Трюфеля – единственного аристократа в их компании.

– Ага, конечно так, – скорчив недовольное лицо, сказал Максим. – И в тот же самый момент стража отрубила бы тебе голову.

Лида почувствовала на шее неприятный холодок. Однако Барбарис поспешил успокоить ее.

– Это ты преувеличиваешь, – сказал он Максиму. – Иргийская дворцовая стража не столь сурова, но к царю тебя и близко не подпустит. Более того, о том, что ты требуешь аудиенции, царь Кизил даже не узнает, ему просто никто не донесет твоей просьбы.

– Из-за старейшин? – Лида догадалась, что дело было именно в этих консервативных старикашках, жаждавших власти. – Неужели они все против Кизила?

– Может и не все, – сказал Трюфель, подключившись к обсуждению, – но большинство точно настроены против него.

– Почему? Он же царь по крови.

– Авторитет правящей семьи был подорван. Я ведь правильно понимаю?

Барбарис на заданный ему Трюфелем вопрос кивнул.

– Да. Царица Бузина была хорошим правителем, но очень болезненной женщиной. Во время ее правления почти все важные вопросы решали старейшины. И это ни для кого из нас не секрет.

– Они почувствовали власть? – уловив суть разговора, спросила Маня.

– Да.

– И видимо решили, что и сами могут прекрасно править, – сказал Максим. – А вот Кизил их мнения не разделят.

– И подрывает их собственный авторитет, – подтвердил его слова Барбарис. – Иргийцы в целом поддерживают существующий режим, члены царской семьи не делают ничего, что могло бы настроить против них народ. Но вместе с тем старейшины и их семьи – выходцы из народа. Другими словами они такие же, как и мы все.

– Только богаче.

– Богаче, это да. Но иргийцы не столь зависимы от материальных благ, как другие народы.

Трюфель согласно кивнул.

Кому, как не ему было знать, сколько средств богатые марципанцы тратили на приемы, одежду и развлечения, лишь бы в глазах таких же, как и они богачей выглядеть еще успешнее.

– И что мне тогда делать? – спросила Лида.

– Попробовать проникнуть во дворец инкогнито? – предложила Маринка.

И кроме Лиды никто больше не оценил такого способа проникновения в чужой дворец.

– Собственно, а почему бы нет? – Лида не видела в этом никакой проблемы. Она и во дворец Марципана пробиралась тайком. – Наверняка есть какие-то лазейки.

– Кто ж тебе о них расскажет? – усмехнулся Максим. – Или будешь круги вокруг забора наворачивать, чтобы подкоп сделать?

Лида натянуто улыбнулась, всем видом показывая, что шутка не удалась.

Но как тогда попасть во дворец, если через главные ворота не пустят, а где делать подкоп не знаешь? Лиде нехотя пришлось признать, что в ее плане и в самом деле было множество дыр, заполнить которые ей вряд ли удастся. Но только она собралась придумать что-нибудь еще, как запряженная в телегу лошадь резко затормозила и попыталась попятиться назад.

Телегу закачало из стороны в сторону.

– Ну! Ну! – закричал Агрус, пытаясь успокоить животное. – Чего энто ты удумала? Ну! Ну, хватит! Успокойся!

Но лошадь и не думала успокаиваться. Что-то впереди пугало ее настолько сильно, что команды хозяина пролетали мимо ее ушей.

Барбарис спрыгнул на землю, настороженно оглядываясь по сторонам. Его примеру последовал и Максим, готовый в любой момент кинуться в атаку на невидимых врагов. Лида хотела присоединиться к ним, но предвидевший такой поворот событий Трюфель предусмотрительно схватил ее за запястье, удерживая на месте. Лишь Маринка не сбиралась никуда прыгать, боясь при приземлении переломать себе ноги.

– Видите что-нибудь? – спросила Лида у Барбариса и Максима, но те лишь покачали головами.

С виду все казалось безопасным.

Лес как лес. Вот только тихо.

Вот оно что!

Барбарис и Максим одновременно повернулись друг к другу, поняв, что же было не так. В лесу было слишком тихо, пропало все зверье, которое нет-нет, да попадалось им на глаза. И даже птицы замолкли.

– Не пойму, чего энто она так взбаламутилась, – виновато произнес Агрус, похлопывая лошадь по массивной шее, когда она стала вести себя спокойнее. – Никогда такой не была… Ни в молодости, ни уж сейчас на старости лет.

– Ее что-то напугало, – со знанием дела произнесла Маня. – В моей деревне у соседа несколько лошадей есть, я знаю, как они себя ведут, когда напуганы.

– И что же ее напугало?

Маринка пожала плечами.

– Давайте поторопимся, – предложил Барбарис, забираясь обратно в телегу. – Говорил же, что нехорошее у меня предчувствие. Вот и животина теперь ведет себя странно.

Максим забрался следом за ним и Агрус, упрашивая лошадь больше не капризничать и не волноваться, щелкнул поводьями. Но не проехали они и нескольких десятков метров, как иргиец приказал своей любимице остановиться. Привстав со своей скамьи, он удивленно почесал затылок и обернулся к своим пассажирам.

– Во дела, ребятушки. Это ж што за диво-то такое?

От чего-то у Лиды похолодело в груди, стоило ей только увидеть предмет, который так сильно удивил Агруса. И вроде бы страшного в нем ничего не было, вполне обыденная вещь, которая встречалась Лиде каждый день, но осознание того, что в иргийском лесу ее быть не должно, заставило Лиду, впрочем как и Максима с Маней, переглянуться. Словно каждый спрашивал у двух других: «Вы видите то же самое, что и я?»

– Это еще что такое? – ничего не понимая спросил Барбарис, уставившись на преградивший им дорогу столб. – Никогда такого не видел.

– Это дорожный знак, – ответил ему Максим, чувствуя проявившуюся во рту горечь.

– Дорожный знак?.. Зачем он нужен?

– Чтобы ты уступил дорогу.

Барбарис в конец запутался.

– Кому?

– Тому, кто едет по главной дороге, – сказала Лида, кое-что в дорожных знаках тоже понимая.

Потому что знакомую ей с детства металлическую трубу с таким же металлическим треугольником красно-белого цвета она бы ни с чем другим никогда не спутала. Уж слишком часто на дорогах в ее мире попадались такие вот знаки. Да еще и приклеенные к самому столбу объявления о съеме квартиры, вызове такси и телефонные номера мастеров на все руки не оставили никаких сомнений в том, что валявшийся на земле дорожный знак был из человеческого мира.

Вопрос был в другом: что он делал в иргийском лесу?

Глава 37

Клафути, королевство Марципан

Максим помог Лиде сойти на землю, а после протянул руку и Марине, заметно клевавшей носом, помогая и ей выбраться из телеги Агруса. Главные ворота Клафути они пересекли уже ближе к ночи, и остановились неподалеку от вокзального дворца.

На черном небе давно сияли белые точки, воздух, нагретый персиковым солнышком, остыл, и прохладный ветерок приятно обдувал не скрытые под одеждой участки кожи. Лида вздохнула полной грудью и с удовольствием отметила, что земли Марципана пахли как-то по-особенному. Даже немного по родному.

«Словно домой вернулась», – подумалось ей.

И эта мысль согрела ее изнутри.

Оглядевшись по сторонам, Лида про себя подметила, что город давно спал. По улочкам Клафути никто не бродил, было довольно тихо. А в фонарях горели оранжевым светом пылавшие на фетильках огоньки.

Клафути разительно отличался от Цедры, улицы которой даже ночью были ярко освещены электрическими фонарями.

«Почему в Марципане нет этой технологии?» – задумалась Лида, намереваясь спросить об этом у Трюфеля.

Но тот о чем-то переговаривался с Барбарисом, и не мог заметить обращенного на него взгляда.

Когда Марина благополучно оказалась на земле, суть их разговора узнали и остальные. Трюфель предлагал разделиться и разведать обстановку на вокзале. Себе в помощники он попроси присоединиться Барбариса. И тот не был против.

– Раз нам нужны билеты в Аронию, то мне о них и спрашивать в кассе.

Никто не стал с этим спорить. Иргиец возвращается в Иргу, никто ничего не заподозрит.

– Максим, пригляди за госпожой Лидией и госпожой Мариной, мы скоро вернемся.

Максим недовольно закатил глаза, ему можно было и не говорить об этом.

– Не маленький, сам знаю, что делать.

На этом они и разошлись.

Агрус прокряхтел что-то нечленораздельное, слезая с насиженного места. Разгибая старческое тело, он то и дело кряхтел вместе с похрустывающими суставами, приговаривая, что уже давно не молод и между длительными поездками ему следовало отдыхать подольше.

– Простите. – Лида действительно чувствовала перед старым иргийцем вину. – Если бы только госпожа Ожина не попросила Вас сопроводить нас… Вы бы как следует отдохнули.

Агрус на ее извинения лишь отмахнулся и громко зевнул, широко раскрыв рот.

– Да все… а-ах… в порядке. Я только рад прокатиться, да мою девочку прохулять, – сказал он и легонько похлопал по шее черномастную кобылу. – Во только тело уж дряхлое и здоровья нет, шоб из одной поездки в друхую лишь с перерывом на одну ночь. А раньше!.. Во раньше оно да, было дело…

И Лида улыбнулась придавшемуся воспоминаниям иргийцу.

Она взглянула на Маню. Та, прислонившись спиной к телеге, зевала и желала лишь одного – лечь спать. Отвар госпожи Ожины действовал не хуже аптечных лекарств, а может даже и лучше. Во всяком случае, вреда от трав было явно меньше, чем от фармацевтической химии. И все же нет-нет, да кашель к Марине возвращался короткими вспышками неконтролируемых хрипов.

– Еще не поздно передумать, – сказал Максим, заметив, куда был направлен взгляд Лиды. – Если она заболела, то от нее в дороге будут одни лишь проблемы. Нужно вернуться в Баттенберг. Или… или я попрошу Трюфеля открыть для Марины дверь, и мы сейчас же все вместе вернемся на нашу сторону.

Максим и сам не мог поверить в то, что эта мысль пришла в его голову только сейчас! Как это раньше он не сообразил, что вернуться в мир людей с помощью Трюфеля и его ключа можно из любой точки Птифура? Это у других покровителей не было такой возможности, ведь они никогда не зарывают свои двери. Но Трюфель-то совсем другое дело.

– Сама подумай, – продолжил Максим, заметив, что Лида над его идеей задумалась, – Марину опасно брать с собой. Что будешь делать, если она еще сильнее разболеется? А если… если нас схватят? Ее могут посадить в какую-нибудь темницу и никогда оттуда не выпустить. Что случится с ее родными, когда она… стой. А как она вообще объяснила родным свое отсутствие?

У Лиды екнуло сердце. Она посмотрела на подругу, уже откровенно дремавшую в стоячем положении.

– Оставила им записку, что с самого утра будет помогать мне в кофейне, так как у нас рабочих рук не хватает…

Максим неодобрительно покачал головой, и если бы это было в его характере, хлопнул бы себя по лбу!

– А ничего умнее она придумать не могла? – спросил он, кривя рот. – Сколько уже дней она помогает тебе в кофейне?

Лида стиснула губы, что-то холодное разлилось в ее груди, затушив тот теплый огонек, согревший ее мыслями о возвращении в земли Марципана.

– Они уже наверняка заявление в полицию о пропаже написали, когда пришли к тебе и не нашли ее. Еще и твои родители… они ведь даже не знают, что ты ее с собой в Птифур потащила, чтобы хоть как-то помочь выкрутиться из этой ситуации!

– Да знаю я, что оплошала! – Лида начинала злиться. На себя, на Маню и даже на Максима, зато, что вновь оказывался прав. – Знаю, что глупо все вышло.

Лида так желала попасть в Цедру и жаждала увидеться с Зефиром, что и не подумала о последствиях своего поступка. Да она вообще не планировала долго задерживаться в Птифуре! Туда и обратно, не дольше одного дня. Но все так закрутилось и завертелось, что она потеряла счет времени.

– Знаю, – проговорила Лида, – знаю, что только проблем всем доставляю. И… я согласна. Марину нужно вернуть обратно. Но я… Я ни в Баттенберг, ни домой не вернусь, даже не пытайся меня отговорить от поездки в Аронию.

Максим тяжело вздохнул, скрестив на груди руки. Говорить им было больше не о чем, каждый оставался при своем собственном мнении, шедшем в разрез с мнением другого.

– Лида, прости меня, – послышался голос Мани, тихий и немного сонливый. – Это я источник всех проблем, не ссорьтесь из-за меня.

Лида и Максим повернули к девушке головы.

Выглядела Маня плачевно. Заспанная и уставшая. Она понурила плечи и терла пальцами глаза не то пытаясь окончательно проснуться и прогнать дремоту, не то смахивая с глаз слезы.

– Ты ни в чем не виновата… кхе… Это ведь я навязалась пойти с тобой, ты меня с собой не звала.

– Я могла отказаться, – сказала Лида, искоса поглядев в сторону.

За этими разговорами она и забыла, что в их компании есть тот, кто считал их марципанцами, а не людьми. Но Агрус куда-то запропастился. Возможно, пошел искать себе ночлег или воды для своей лошади.

– Маня, это я втянула тебя в это… приключение. И мне пора сказать, что тебе нужно вернуться обратно.

Марина понимающе кивнула. Она слышала весь их разговор, и ее сердце ныло от тоски по дому и родителям. Как же они должно быть о ней волновались все эти дни.

А как она будет объяснять им свою ложь?

– Я согласна вернуться, – сказала Марина. – Прямо сейчас, если это возможно.

Лида посмотрела на Максима, в немом вопросе спрашивая: «Возможно ли это?».

– Трюфель откроет ей дверь, но… нужно будет пойти с ним. В своей маленькой форме от него на той стороне толка будет не много.

Марина запротестовала.

– Я и сама справлюсь, сама смогу найти дорогу. Вам нельзя отвлекаться и тратить из-за меня время.

– Нет, я тебя без сопровождения не отпущу.

Хоть Лида и сказала так, но она прекрасно понимала, что сопровождать Марину было некому. Сама она на ту сторону не вернется, велика вероятность, что Трюфель захлопнет перед ее носом дверь и оставит в мире людей. Пойти на такой риск она не могла.

А что насчет Максима? Он точно не согласится оставить ее, Лиду, одну в Клафути. Пусть от силы и на один час.

Максим это тоже прекрасно понимал. Но он не успел выразить своего мнения на этот счет, его внимание привлек шум, донесшийся со стороны вокзала.

– Что там происходит? – спросил он.

Из здания вокзала выбежали двое птифурцев, а за ними, спустя пару секунд, выбежало еще столько же. По улочке разнесся пронзительный свист.

– Воришки, – констатировал появившийся позади ребят Агрус.

Как Лида и предположила, он ходил за водой для своей лошади. Животное, наклонившись, пило из высокого ведра.

– Вот поймают их, да уши как надерут, шоб неповадно было по чужим карманам лазать.

«Воришки, значит», – подумала Лида.

Все же люди и птифурцы по своей натуре были похожи куда больше, чем думали последние.

Минут через десять обратно вернулись Трюфель и Барбарис. Настроение у обоих было подавленным.

– Плохие новости, – сказал Трюфель и объяснился.

Купить билеты в Аронию у них с Барбарисом не получилось. Железнодорожное сообщение с Иргой было прекращено уже как два дня.

– Но ведь границы открыты, – сказала Лида, ничего не понимая.

Они ведь только что были в Ирге, свободно пересекли невидимую глазам границу между царством и княжеством Цитрон и даже вернулись к границе Марципана.

– Дело не в границах, – произнес Барбарис, хмуря красные брови. – А в цитронийцах.

– В цитронийцах? – Лида переглянулась с Мариной и Максимом. – При чем здесь цитронийцы? Мы ведь находимся в землях Марципана, у них здесь нет власти.

– Ты права. Но по этим землям протянуты железные дороги, которые построили цитронийцы. И по ним должны ездить поезда, которые принадлежат цитронийцам.

– Что это значит?

Лида запуталась еще сильнее.

Но после объяснений Трюфеля все встало на свои места.

Оказалось, что цитронийцы – гении всего Птифура, не только ответственны за прогресс этого мира, но и на правах создателей этого прогресса, имеют в собственности и железную дорогу, протянувшуюся по всему континенту, и все поезда, отстроенные на их цитронийских заводах.

– Это какая-то неправильная монополия, – заявил Максим. – Какая разница, что и где создано, если и дорога и поезда находятся в чужих землях? У цитронийцев в этом вопросе не должно здесь быть никаких прав.

Трюфель не согласился с этим, но развивать дальше тему и спорить не стал.

– В любом случае, – произнес он, – нам по железной дороге в Аронию не попасть.

Это была сухая констатация факта. Спорь не спорь, возмущайся не возмущайся, а билеты им было не купить ни за какие деньги.

– А если… если я прикажу? – шепотом заговорила Лида.

Но Агрус, единственный, кто не знал, что уже как два дня был знаком с новой королевой Марципана, опять куда-то делся.

– Разве я не могу этого сделать?

От ее вопроса веяло наивностью, святой простотой, и это разозлило Максима.

– Ага. Давай, иди, расскажи всем, кто ты и чего хочешь, – пробубнил он. – И тогда к утру весь мир будет знать, где ты находишься.

– Но ведь я сейчас на территории Марципана, – не согласилась с его предостережением девушка. – Кто посмеет?..

Лида хотела сказать «Кто посмеет причинить мне здесь вред?», но нечаянно прикусила язык.

«Определенно это знак, – подумала она. – Язык мой – враг мой».

Максима это позабавило.

– Вот лучше молчи.

– Не буду я молчать.

– А следовало бы.

– Я хоть что-то предлагаю. И вообще…

Вспомнив, о чем они с Максимом и Мариной говорили до возвращения Трюфеля и Барбариса, Лида сообщила покровителю Горького о намерении вернуть Маню в мир людей.

– Да, мы решили, что так будет лучше, – подхватила Марина слова подруги. – Вы сможете вернуть меня обратно?

Трюфель взглянул на Максима, будто спрашивая его разрешения. Или же ожидая его одобрения или несогласия с этой идеей.

– Создай дверь. Я вместе с тобой перейду на ту сторону… и сразу же вернусь обратно.

Последнее Максим сказал, глядя на Лиду, словно говорил ей: «И не вздумай куда-то за это время деться».

Лида подавила в себе желание по-детски показать ему язык. Но неожиданно Барбарис уверенно произнес:

– Не волнуйся, я пригляжу за ней.

Чем вызвал у Лиды короткий вздох возмущения и прилив легкого смущения.

– Не обижайся, Лидия, – проговорил иргиец. – Но нехорошее предчувствие все еще меня не покидает. Никак не могу понять, почему же…

– Потому что тебя втянули в передрягу, из которой ты никак не можешь выбраться, – сказал Максим. И заметил, что Трюфель как-то странно себя похлопывает. – В чем дело?

Покровитель выглядел непривычно растерянным.

– Нет… пропал…

– Кто пропал?..

Трюфель вывернул все карманы, осмотрелся вокруг себя и обернулся к вокзальному дворцу, чувствуя, как начинает поддаваться панике.

– Трюфель?..

– Ключа нет, – сказал марципанец, нервно затоптав ногой. – Он пропал.