Текст книги "Расколотое сердце кондитера (СИ)"

Автор книги: Анна Муссен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

– Сутки уже начались, Вы не успеете… – хотел было возразить Зефир, но заметив блеск в глазах женщины понял, что ошибся в своих предположениях.

Юдзу тут де подтвердила его догадку.

– Как только я узнала, что делегация из Макадамии прибудет в Цедру вместе с Вами, тут же направила гонцов во все земли, чтобы уведомить правителей о грядущем суде над королевой Лидией и ее верном покровителе. Так что время на моей стороне.

Зефир выдохнул, облизнув пересохшие губы.

Неужели это и вправду происходило?

– Вы знаете, что мы не причастны к отравлению на балу, – сказал Зефир и по взгляду Юдзу понял, что в этом она не обвиняла ни его, ни Лиду. – И я хочу знать, не причастны ли к этому Вы?

– Как смеешь ты, – указав на его положение, произнесла княгиня, – обвинять меня в подобном малодушии? Я ученая и создавать отравы – не моя стезя. Разумеется мои подозрения в первую очередь ложатся на иргийцев. Но я не отрицаю возможного участия в этом инциденте и парфийцев.

– Хотите стоять плечом к плечу с врагами? Вы поможете герцогу избавиться от Лиды, и он тут же захочет занять трон Марципана.

– И будет он сидеть в Баттенберге, оставив холодное и чуждое всем нам герцогство без присмотра. Джелато истинный парфиец – никому не доверяет. Впрочем, лишена подобного качества и я. Но что будет после того, как он займет новый трон?

Княгиня чуть наклонилась и зашептала, словно боясь, что ее услышит кто-то кроме Зефира.

– Недовольства. Вот что вспыхнет в землях Птифура. Макадамия не примет такого исхода, но что королева Киндаль сможет сделать? Где ее брат? Где королева Ваниль? Они оставили своих подданных. А что насчет принца Безе? Похищенный наследник трона или же сбежавший от своих обязанностей трус? Любую историю по ходу развития событий можно будет переписать под новые обстоятельства. Каков исход у царя Кизила в данной ситуации? Его лишат трона, ведь он опозорил честь царской семьи. И вот незадача, других наследников у Ирги нет. Придется менять династию, и не одну, а несколько и вот оно – развитие. Перемены, которых нам так не хватает для прогресса. Новые правители, новые лица, новые идеи. Ничто не создается из ничего, всегда должна быть основа. И основой для будущего Птифура станет отречение от старых правил. Все со временем забудется, а без тянущего назад прошлого нам останется двигаться лишь вперед.

Юдзу вновь расправила плечи и откинулась на спинку кресла, переводя дух.

– Вы со мной не согласны, господин покровитель?

Зефир молчал. Эта женщина в его глазах теперь выглядела настоящим чудовищем, искренне верившим в то, что разрушая старые устои, ей удастся создать что-то новое. Но Зефир прожил среди людей много десятилетий, он видел мировые войны и знал, что на обломках в конечном итоге ничего нельзя отстроить. Во всяком случае, не так быстро, как на то надеялась княгиня.

Зефиру оставалось лишь успокаивать себя мыслями о том, что Лида была далеко. И ничто не угрожало ее безопасности.

Глава 18

«Тебя предали».

Когда эта мысль окончательно засела у Лиды в голове, столицу Цитрона украсили сумерки. Небо понемногу затягивалось грозовыми тучами, и на улицах города воцарилась напряжённая тишина.

Лида сидела у окна и вглядывалась в зажигавшиеся друг за дружкой уличные фонари. В Баттенберге этим занимались специально обученные марципанцы – фонарщики. Они бегали по улицам с деревянными лестницами, поднимались с их помощью на высоту фонаря, открывали стеклянную дверцу красивого короба и зажигали внутри фитилёк. Если было нужно, в какое-то специальное место подливали масло. Лиде нравилось наблюдать за фонарщиками, следившими за фонарями внутри дворцового сада. Она подолгу могла сидеть у окна в своей спальне и вглядываться в тёмный сад, испытывая при этом странное чувство обеспокоенности, невесть откуда берущееся в её груди поздней ночью.

Наверное, она опасалась того, что в этой темноте скрывались парфийцы. Возможно, сам Джелато следил за ней и ждал… Ждал момента, когда удача будет на его стороне и он вновь попытается прибрать к рукам корону Марципана.

С такими мыслями Лида дождалась того момента, когда все фонари снаружи вспыхнули желтоватым светом и Цедра утонула в искусственном освещении. В столице Цитрона всё работало от электричества – блага, не доступного никому на континенте. И из-за этого у Лиды складывалось впечатление, что она была не в Птифуре, а дома. Просто заехала в тематический парк, где её нарядили и выпустили в старинный город погулять. Здесь не было той атмосферы, присущей Марципану и Макадамии, город казался искусственным и ненастоящим.

Лида почувствовала тяжесть в груди и, сделав несколько глубоких вдохов, попыталась избавиться от неприятного ощущения. Но мысли о предательстве продолжали ютиться в её голове и колющий холодок то и дело вспыхивал где-то под сердцем.

Благодаря Бергамоту ей удалось сбежать. Он спрятал её и Марину в своей квартире в нескольких кварталах от библиотеки и попросил не задавать вопросов. Бергамот и сам ничего не понимал. Меж тем у Лиды зародилось чувство вины перед Зефиром.

Где он сейчас находился? В какой темнице его могли держать? Допрашивали ли? Или просто бросили в сырой подвал и оставили совершенно одного? И Зефир сидит там, в кромешной темноте, ничего не понимая, не зная, за что с ним так поступили.

Лида нервно сжала губы.

А если она его больше никогда не увидит? Кто знал, на что были способны цитронийцы? Вдруг, она стала свидетелем похищения, о котором нигде и никогда не будет упомянуто?

Лида встряхнула головой, отгоняя от себя подобные предположения. Всё с Зефиром было в порядке, он мог о себе позаботиться, ведь, в конце концов, это был его мир. И он знал, как себя в нём вести.

– Лида, Бергамот нам чай заварил, – входя в комнату, произнесла Марина, держа в руках две пузатые чашки. – И знаешь с чем? С бергамотом!

Губы Мани дрогнули в уголках и растянулись в широкой улыбке. Если бы Лида не была сейчас в столь подавленном настроении, то обязательно бы оценила шутку. Но беспокойство за Зефира не позволяло ей и секундной радости.

– Слушай, всё ведь не может быть настолько плохо? – спросила Марина, ставя чашки на невысокий столик и садясь в кресло напротив Лиды. – То есть настолько плохо, что ты ничего не сможешь с этим сделать?

– Я? – моргнув и окончательно вырываясь из мыслей, переспросила Лида. – А что я? Что мне делать?

– Заявить, что Зефира похитили. И что тебя пытались похитить, но благодаря Бергамоту у твоих врагов ничего не получилось.

Лида взяла в руки чашку, покрутила её, вглядываясь в своё отражение на поверхности чая.

– А мои враги – стражники князя и княгини? – взглянув на подругу, проговорила Лида.

Покачав головой, она вновь опустила взгляд на чашку.

– И что, что стражники? На них что же пожаловаться нельзя?

– Пожаловаться?.. – протянула Лида.

И кому же ей было на них жаловаться? Лида не знала, кто мог защитить её в сложившейся ситуации. К кому ей было податься? К госпоже Арахис она не вернётся – велик шанс попасть в ловушку. И способа вернуться в Марципан, Макадамию или, если бы это было возможно, домой, она тоже не знала.

Лида бессильно опустила голову.

В этот момент в комнату вошёл Бергамот. Он обвёл помещение взглядом и подметил про себя, что с двумя гостьями оно стало ещё меньше. Но не испытывая от этого дискомфорта, он подпёр спиной стену и обратился к Лиде, немного подслушав их разговор:

– Тебя обвинили в измене, Лидия, и ты не просто подданная какого-то правителя, ты – правитель. Жалобы тут не помогут.

– Тогда тем более!.. – возмущённо воскликнула Маня. – Разве можно обвинять в измене королеву? Или кто-то думает, что раз Лида – человек, то о ней можно говорить что вздумается?

– Боюсь, что именно так многие и думают, – не задумываясь, произнёс Бергамот. – В Птифуре происхождение имеет первостепенную ценность, и люди в нашем мире не занимают таких постов. Даже приближёнными становятся немногие, чего уж говорить о титуле королевы.

– Тогда не нужно было допускать меня до турнира, – пробормотала Лида, отставляя чашку в сторону.

Пить душистый чай ей совершенно не хотелось.

«Нужно было отказаться ещё тогда», – подумала Лида, вспоминая, как Максим пытался отговорить её от участия в последнем этапе турнира.

Сколько бы проблем ей удалось избежать, найдись в Марципане с десяток-другой храбрецов. Никто не хотел участвовать в турнире Великих правителей и подвергать свои жизни опасности. Все хотели, чтобы кто-то за них отстоял честь королевской семьи перед Джелато, никто не осмелился выступить против герцога. Корме неё и Зефира.

Вот теперь они пожинали плоды своей храбрости. Или же героизма, о котором, как теперь становится понятно, никто их не просил.

– Прошлого не изменить, ты – королева, – сказал Бергамот, подходя к окну.

Он выглянул наружу, вздохнул и, передёрнув плечами от внезапно разразившегося где-то грома, захлопнул створки. Буквально через секунду по наружным карнизам забарабанил дождь.

– Скорее всего, будет созван суд аристократов, – сказал Бергамот и, заметив на себе недоумевающие взгляды, вспомнил, что Лида, возможно, и не знала, что это такое. – Это слушанья, во время которых судят…

– Аристократов, – перебила его Лида, это ей было понятно и из названия.

«Суд… Меня будут судить?..»

– И что на нём происходит? – спросила она, и в самом деле ничего не зная об этом суде. Она даже ни разу о нём не слышала. – Кто обвинитель? А кто защитник? Если этот суд созовут, должен же меня кто-нибудь защищать?

«И почему тогда, раз уж на то пошло, – подумалось Лиде, – этот суд не созвали из-за пропажи принца Безе?»

– Видишь ли в чём дело, – старательно исследуя взглядом потолок, протянул Бергамот, – суд аристократов созывают для того, чтобы судить аристократов. И судьями на этих слушаньях выступают правители, ведь судят их подданных. В твоём же случае всё несколько сложнее. Ведь насколько я понял из услышанного…

Бергамот замолк, перебирая в голове обрывки чужого разговора, подслушанного им в библиотеке. Как это всё было сложно.

Узнав о том, что Лида в Цедре и её вот-вот арестуют, Бергамот ни секунды не сомневался в правильности своего решения – бывшей сопернице по турниру Великих правителей следовало помочь. Разумеется Бергамот слышал о том, что произошло в Макадамии, но ему с трудом верилось в то, что Лида могла быть к этому причастна. За всю свою жизнь он не встречал более храброго и честного человека. И по этой простой причине его уверенность в её невиновности была непоколебима.

Тот, кто так отчаянно пытался не дать несправедливости свершиться никак не мог быть преступником.

– В общем, – продолжил Бергамот, – дела обстоят следующим образом: ты, Лидия, и царь Кизил обвиняетесь в измене всех народов Птифура. И за подобное вам обоим, безусловно, грозит смертная казнь.

Марина негромко ахнула, прикрыв ладонями рот.

– Лида, – взмолилась она, схватив подругу за руку, – давай вернёмся домой. Ты Зефиру сейчас ничем не поможешь, и кто знает что с тобой случится, если тебя схватят? Вдруг и суда-то никакого не будет? Тебя просто казнят, а всем вокруг расскажут, что ты сбежала.

– Не могу утверждать, что подобного не случится, – кивнув, поддакнул ей Бергамот. – И всё же вряд ли тебя или царя Кизила захотят судить без должной процедуры. Тот, кто решил обвинить вас в измене, преследует какую-то цель…

Лида кивнула, догадываясь об этой цели. Но заговорить о ней вслух, при Бергамоте, она так и не решилась.

– Лучшим для тебя вариантом, – продолжил Бергамот, – будет возвращение в твой мир. Знаешь, как попасть обратно?

На этот раз Лида покачала головой.

В Цитрон она попала благодаря Лайм, но дверь покровителя Кислых теперь была для неё и Марины закрыта. Возвращаться в ателье госпожи Арахис Лида не хотела. Боялась и за себя, и за макадамийку. В её преданности ей не хотелось сомневаться. Танжело был другом Лайм, но… Угли с Мандарином тоже были её друзьями.

Лида исподлобья взглянула на Бергамота и тут же стала корить себя за недоверчивость.

«Если буду во всех сомневаться, то никому не смогу доверять».

– К сожалению, я тоже ничем не смогу тебе помочь.

Бергамот выглядел напряжённым, Лида видела, как его взгляд в задумчивости потух.

– Значит, – зашептала Маня, – нам никак не вернуться домой?

Лиде пришлось утвердительно кивнуть.

– А как попасть в твоё королевство? Можно же как-то покинуть территорию Цитрона и отправиться в твой дворец? Уж там-то тебя точно защитят.

– Это было бы идеальным решением, – согласился с Мариной Бергамот. – Но на то, чтобы попасть из Цедры в Баттенберг уйдёт несколько дней. В дороге может произойти что угодно, да и в самом Баттенберге есть те, кто не желает твоего царствования. Ты же это понимаешь?

– Очень хорошо понимаю, – выдохнула Лида, нисколько не привирая.

О том, что не все марципанцы обрадовались её восхождению на трон, она прекрасно знала. Каждый день нет-нет, да кто-нибудь упоминал об этом. То Пастила, то Ириска. Даже придворные учителя просили её быть осторожнее.

– Помощи мне ждать неоткуда, – понурив плечи, произнесла Лида.

И ненадолго в комнате повисла неловкость.

– Слушай, – вдруг прошептала Маня, неуверенно переводя взгляд с Лиды на Бергамота и обратно на подругу, – на самом деле ведь есть кое-кто, кто сейчас в такой же, как и ты, ситуации, разве нет?

– Кое-кто?.. – повторила Лида и с радостью осознала, что и в самом деле есть в Птифуре один иргиец, которому сейчас должно быть так же несладко, как и ей. – Царь Кизил!

– Царь Кизил?.. – переспросил Бергамот, словно секундой ранее ослышался. – Нет, Лидия, это плохая идея.

– Почему? По-моему это замечательная идея – просить помощи у того, у кого такие же проблемы, как и у меня.

– «Такие же», вот именно, Лидия. Он в том же положении, что и ты. И если ты сейчас помчишься в Иргу просить помощи у царя Кизила то подозрения, касающиеся вашего некого содружества, только укрепятся. Тебе нужно держаться подальше и от царя Кизила и от любого другого иргийца.

– Но иргийцы чуть ли не единственные, кто поверит в нашу с ним невиновность, – настаивала на своём Лида. – И мне всё равно некуда больше податься. Бергамот, спасибо тебе за твоё гостеприимство, но долго укрываться в твоём доме мы с Мариной не сможем. Вдруг кто-то видел, как мы убегали вместе с тобой? Стражники могут ворваться сюда в любой момент, и тогда ты станешь таким же, как и я, изменником.

От её слов Бергамот повёл плечами.

– Я не хочу втягивать тебя в неприятности. Ты и так достаточно для меня сделал.

Не успела Лида воспрянуть духом и набросать в голове план своих будущих действий, как перед её глазами всплыла карта Птифура, которую иногда на уроках разворачивал господин Эклер, чтобы рассказать ей о тех или иных соседях королевства. Прикрыв глаза, Лида одними лишь губами чертыхнулась, надеясь отыскать в памяти подтверждение тому, что эта самая память её подводила, и у неё ещё был шанс на побег из Цитрона.

Перемену в её настроении заметила Марина и поспешила поинтересоваться у подруги, о чём таком она вдруг подумала, что весь её боевой настрой лопнул как мыльный пузырь.

– Бергамот, я ведь правильно помню карту? Путь в Иргу из Цитрона лежит через весь Марципан, так?

Цитрониец задумался. Видимо вспоминал карту. Пройдя к шкафу, он прошёлся взглядом по корешкам стоявших на полке книг. Найдя ту, которую, по-видимому, искал, он вытащил её из стопки и, возвращаясь к девушкам, стал пролистывать страницу за страницей, внимательно вглядываясь в шуршавшие страницы.

– На самом деле сможешь, – опуская на стол раскрытую книгу, сказал Бергамот. – Цитрон и Ирга граничат друг с другом вот здесь.

Он ткнул пальцем на короткую линию, разделявшую зарисовку тёмно-зелёной земли от тускло-красной.

– Тебе не придётся пересекать границу Марципана, но… Я всё равно против твоей затеи. Суд аристократов…это серьёзное мероприятие, Лидия. Любое слово, сказанное тобой, любой жест…даже чих смогут использовать против тебя. Против вас обоих. Поэтому тебе нельзя встречаться с царём Кизилом.

– Встречусь я с ним или нет, – пробормотала Лида, разглядывая нарисованную на двух книжных страницах карту, – суд аристократов состоится. Ведь только на нём можно осудить правителя, так?

Бергамот кивнул, соглашаясь.

– Ты так и не сказал, кто будет нас защищать? Должны же быть адвокаты? Те, кто будет доказывать мою невиновность вместо меня.

– Обычно на суде аристократов помимо правителей участвуют две семьи. Одна обвиняет другую в чём-то, другая защищается. Возможно, вашими с царём Кизилом защитниками будут ваши же придворные, но… Может и не будут. Ведь всегда можно будет сказать, что они защищают вас по вашему же приказу.

– Верно, – согласилась с ним Лида.

– Тогда нужно найти того, кто устроил этот беспорядок на балу, – сказала Марина. – Разве не так ты поступила на турнире с этим… Как его там?..

– Сорбе, – за Лиду ответил Бергамот. – Но разница в том, что тогда я помог доказать правоту Лидии, никто её не слушал.

– Мне повезло. Ты вовремя очнулся.

Лида вспомнила ночь завершения турнира. То, что Бергамот пришёл в себя, было настоящим чудом.

«Что же тогда делать? – задумалась она, нервно сжав в кулаке ткань подола. – Бергамот прав, на этот раз найти свидетеля невозможно. Или практически невозможно?..»

– И всё же я считаю, что мне нужно встретиться с царём Кизилом, – в итоге произнесла Лида. – У нас говорят: один в поле не воин. Лучше нам обороняться вместе, чем по-отдельности.

Бергамоту оставалось лишь покачать головой, настоять на том, чтобы гостьи остались у него и надеяться, что утром Лида передумает и откажется от своей затеи направиться в Иргу.

Глава 19

Вставив ключ в замочную скважину, Максим невольно передёрнул плечами от внезапно подувшего ветра и воровато огляделся по сторонам, будто воришка, намеревавшийся влезть на чужую собственность. Ранним утром на улицах было безлюдно и тихо. Город озарялся нежным розовым светом, воздух, остывший за ночь, только начинал прогреваться под лучами выглядывающего из-за высоких зданий солнца. Поняв, что непонятный страх, зародившийся в груди, не имел под собой никакой почвы, Максим провернул ключ по часовой стрелке два раза и, толкнув от себя стеклянную дверь, вчитался в приклеенное с обратной стороны объявление.

«Приносим свои извинения, кофейня начнёт работать с 12:00», – гласило оно, и эта информация не стала для Максима неожиданностью.

В конце концов, Лида вернулась домой, и не было ничего удивительного в том, что её родители хотели провести с дочерью как можно больше времени. Да и людей в городе стало меньше – о себе давали знать отпуска и летние каникулы, начавшиеся как в школах, так и в высших учебных заведениях. Горожане спешно покидали город. Кто-то стоял в пробках, уезжая за город на дачи, кто-то улетал к берегам тёплых морей, а те несчастные, кому не повезло покинуть город, стягивались к кофейням и торговым центрам часам к десяти, не раньше.

Так что до наплыва посетителей оставалось минимум три часа, и открывать кофейню раньше этого времени не было никакого смысла.

Переступив через порог, Максим прикрыл за собой дверь и не глядя щёлкнул замком. Вход в кофейню вновь был закрыт.

– Тишина и спокойствие, – блаженно протянул Трюфель, выбираясь из набедренной сумки Максима, которую тот по обыкновению вешал на ремень. – Как думаешь, они ещё спят?

– Возможно, – ответил Горький на вопрос, шагнув по направлению к кухне.

Но там никого не было.

На столешницах, протянутых вдоль стен, никакой оставшейся с вечера посуды, лишь кофеварка, микроволновка и электрический чайник. В раковине ни тарелки, ни чашки. Даже ложки не завалялось. Вафельные полотенца висели на прикрученной к стенке у раковины специальной палке цвета металлики. Через приоткрытую форточку на кухню проникал прохладный воздух, этакая утренняя свежесть, ощутить которую можно было разве что летом, проснувшись в пятом часу утра. В такой умиротворённой обстановке мирно посапывал на стуле Беляш. Когда Максим зашёл на кухню, кот навострил уши и приоткрыл один глаз. Завидев гостя, он приветственно мявкнул – или же зевнул, издав странный звук – и, потянувшись, спрыгнул со стула на пол. Грациозной походкой, которой, как продолжал считать Максим, наделены только кошки, но никак не коты, Беляш дошёл до Горького, обтёрся об его ноги, словно делая ему одолжение и, мяукнув ещё раз, засеменил к своей плошке. Та была пуста.

– Я тебя кормить не собираюсь, – сказал коту Максим, намереваясь вернуться в зал кофейни и подняться на второй этаж, в жилую часть дома.

Возможно, семейство Воздушных бодрствовало наверху.

– Да-да, мы тебя кормить не собираемся, – прячась обратно в сумку, пролепетал Трюфель.

Его нелюбовь к кошачьим никуда не делась, и Беляш, словно чувствуя исходящие от Максима волны страха, последовал за юношей, успев выскочить за кухонную дверь за секунду до того, как та закрылась.

– Кыш, кыш, мохнатое чудище! – пытался отогнать Беляша Трюфель, периодически выглядывая из своего укрытия. – Максим, ну отгони ты его от себя!..

Максим лишь покачал головой.

– Мне за тебя стыдно, Трюфель. Это всего лишь кошак.

– Это ужасное чудовище!.. Ты только посмотри, как он на меня смотрит, явно хочет съесть!..

Максим опустил взгляд на преследовавшего его кота. Беляш отставал от него на одну ступеньку, его усы смешно подрагивали, а сам Беляш то и дело облизывался. На мгновение Максиму показалось, что кот и в самом деле считает Трюфеля едой.

– Не выдумывай, у него на кухне целый ящик со всевозможными кормами, он если на тебя и позарился, то только как на игрушку.

– Мне от этого не легче, – буркнул Трюфель, окончательно скрываясь в недрах сумки.

Поднявшись на второй этаж, Максим, затаив дыхание, прислушался. Во всех комнатах было тихо, ни звука.

«Наверное, нужно было предупредить их о моём возращении».

Постояв в тишине ещё с минуту, Максим решил спуститься вниз и подождать пробуждения семейства Воздушных на кухне. Да и Беляш, продолжавший облизываться, всё-таки странно поглядывал на его сумку. Кота было решено покормить. Но стоило Максиму спуститься на несколько ступенек вниз, как позади него скрипнула дверь и он тут же испуганно обернулся.

– Доброе утро?.. – поздоровалась с ним Татьяна.

Мама Лиды сонно потирала удивлённые глаза. Увидеть в столь ранний час гостя она точно не планировала. Поверх ночнушки – длинного, до щиколоток платья – был накинут махровый, выцветший от многочисленных стирок халат цвета блёклой морковки. На ногах ни тапок, ни носков – скорее всего она услышала, а может почувствовала, что по её дому бродят посторонние и, соскочив с кровати, без страха отправилась выяснять причину скрипящих на лестнице ступенек. Этой вспыльчивостью Лида явно пошла в мать.

– Таня, в чём дело? Кто там?..

За спиной женщины послышались шаркающие шаги, и вскоре из-за плеча жены выглянул такой же заспанный, как и Татьяна, Василий. Его волосы смешно топорщились в разные стороны, а на щеке отпечатался неровный след от подушки, которую он, по всей видимости, прижимал во сне к своему лицу. На растянутой футболке была пропечатана фраза «Лучший папа на свете», которую ему наверняка подарила Лида либо на День рождения, либо на Новый год.

– Максим?..

– Доброе утро, – отозвался Горький, возвращаясь обратно на этаж. – Простите, что так рано. Нужно было заранее предупредить, но…

Максим оборвал свою мысль на полуслове. Что-то в лицах родителей Лиды изменилось. Сонливость прошла, взгляды стали приобретать осознанный и при этом испуганный блеск. На сердце у Максима тяжестью повисло недоброе предчувствие.

– Что-то случилось с Лидой? – спросила у него Татьяна, прижимаяк груди руки и тем самым подтверждая догадку Горького.

Лиды дома не было.

Последующий разговор проходил на кухне.

Беляш получил законный пакетик с кормом, а Трюфель, выбравшись из сумки, с опаской поглядывал на кота и пытался сосредоточиться на беседе Максима и родителей Лиды.

– Она ушла вчера утром, – выдохнула Татьяна, слыша, как позади неё шумела кофеварка. – Мы знали об этом, так что ты не подумай, она не сбежала.

«Не сбежала», – повторил про себя Горький.

Максим, сказать по правде, удивился тому, что Лида поставила родителей в известность о своих планах. Уж кто-кто, а Лида никогда не обременяла себя лишними объяснениями – просто действовала на своё усмотрение, и всем остальным приходилось с этим мириться. Так что тот факт, что Лида поделилась с родителями своими мыслями и получила их одобрение, приятно удивил Горького, но при этом он чувствовал нарастающее в груди раздражение. Ей ведь понятным языком было сказано сидеть дома. Что в этом такого сложного? Просто сидеть дома и никуда не выходить? Даже не так. Выходить – можно, гулять по городу – можно, сходить с подругой в торговый центр, прогуляться по шмоточным рядам, засесть в кинотеатре на слезливую мелодраму, а после выпить кофе в ближайшей кофейне и закусить этот кофе сладкими булками. Ну разве это так сложно? Разве так многое от неё требовалось? Просто быть обычной, ничем не отличающейся от других, девушкой.

Максим запустил пальцы в волосы. Лида еле-еле высидела без дела сутки. А он-то, отчего-то, давал ей целую неделю до того, как она начнёт ныть и требовать возвращения в Птифур.

– И как вы только её отпустили? – стараясь унять дрожь в голосе, произнёс Максим.

На его вопрос прямого ответа не нашлось. Василий лишь сказал, что правильнее было отпустить её, а не держать взаперти. Но Максим с этим не согласился и про себя добавил, что Зефир был бы только рад запереть подопечную в каком-нибудь чулане без окон и дверей. Возможно, об его мыслях родители Лиды догадались, но не подали вида. В это время Трюфель, свыкшийся с тем, что на ближайшие минут десять он потерял для Беляша всякий интерес, решил высказаться по поводу безрассудства Лиды и задал самый важный, как он считал, вопрос:

– А как Лида попала в Птифур?

Татьяна рассказала о помощи, которую в этом её дочери оказали знакомые им близнецы.

– С чего вдруг Кислым помогать Лиде? – спросил Максим, не скрыв удивления.

Уж кто, как не он знал, что от Фёклы помощи было не дождаться, а Федя… Для Феди Птифур был таким же далёким местом, как центр Земли. И то, последнее было ближе.

– Лида попросила их покровителя – Лайм, о помощи, и она согласилась.

– И именно Лайм рассказала Лиде о том, что Зефир сейчас в Цедре, – вторил за женой Василий. – Мы как-то раз или два бывали в столице Цитрона – удивительное место. Спокойное и безопасное. И такое современное по меркам остального Птифура.

– Лиде там ничего не угрожает, – согласилась с мужем Татьяна. – Да и ребята с Лайм вчера приходили, Лида благополучно добралась до библиотеки Великого Цитрона и встретилась с Зефиром. Поэтому волноваться не о чем.

Возможно, так оно и было, вот только отчего-то и у Трюфеля и у Максима в сердцах зародилось сомнение.

Максим побарабанил пальцами по краю столешницы. В последний раз он видел Зефира несколько дней назад, во дворце Макадамии. Зефир вместе с макадамийцами отправлялся в Цедру, где была воздвижена небезызвестная на всём Конфитюре библиотека Великого Цитрона. Кое-как цитронийцам удалось воссоздать противоядие от яда волчьей ягоды, его ввели всем, кто стал жертвой отравления на балу во дворце Макадамии, вот только… До сих пор так никто и не очнулся.

– Как нам попасть в Цедру? – спросил Максим у Трюфеля.

Он не собирался оставлять всё так, как есть, и возвращаться к Безе и его семье в Макадамию, где бывшая королевская чета Марципана всё ещё находилась.

– К сожалению, я никогда не был в Цедре, – с горечью произнёс Трюфель. – И по этой причине я не смогу открыть там дверь. Для перехода нам нужен кто-то, кто там бывал и уже открывал двери в Цедру. А лучше, имеет там дверь.

Максим знал лишь одну цитронийку и то, как бы сказать, заочно. С Лайм он никогда не встречался, если память ему не изменяла. Хотя нет, всё-таки один раз он её видел, но мельком. В тот самый вечер, когда столкнулся с Лидой и Кислым на лестнице в доме девушки.

– Покровитель Кислых помогла Лиде, значит и нам поможет. Но я не знаю, где они живут, – добавил Максим, с некой надеждой взглянув на Василия и Татьяну. – А вы?

Родители Лиды покачали головами.

– Может, господин Сахарный знает? – предположил Трюфель, вспомнив об Евгении. – Когда ты заполнял анкету участника, то писал место своего проживания. Они тоже должны были это сделать.

– Да, он должен знать, – согласился Василий, доставая из кармана телефон. – У меня был его номер. Он заходил к нам после того, как Лида отправилась в Птифур, чтобы стать королевой. Мы многое тогда обсудили.

– Он был одним из тех, кто возглавил поиски принца Безе, – сказала Татьяна, пока её муж пролистывал записную книгу телефона. – И когда Лида одержала победу на турнире, Евгений попросил нас поддерживать с ним связь. На всякий случай.

– На всякий случай? – переспросил Максим.

Но в этот момент Василий нашёл нужную строчку среди бесчисленных имён в памяти смартфона и, дотронувшись до экрана, стал дожидаться ответа и Максим потерял нить своего вопроса.

Евгений прислал нужную информацию минут через двадцать. И меньше чем через час Максим с Трюфелем стояли у одного из самых дорогих жилищных комплексов города.