Текст книги "Забытыми тропами (СИ)"

Автор книги: Анна Дил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

Дарилен окинул лихую компанию оценивающим взглядом. Вряд ли они могли представлять особую угрозу для мага и рыцаря, но на их стороне был явный численный перевес – их было слишком много. Дарилен поморщился: он не любил ввязываться в драку, неся за кого-то ответственность. А сейчас он был ответственен за безопасность Маржаны и Вотия.

– Мы мирные путники, – ответил маг, поигрывая мечом, – уйдите с нашей дороги – и мы сохраним вам жизнь.

Это и послужило сигналом к атаке.

Лесные братья знали, куда бить: первые удары – камнями из пращи – пришлись по ногам лошадей. Всадники в одно мгновение превратились в пешеходов.

Маг, не долго думая, чтобы не отвлекаться во время боя на защиту спутников, накинул на ученика и Маржану магический защитный купол – так быстро, что Вотий даже пискнуть не успел, что он вообще-то будущий маг и тоже хочет сражаться.

И началось сражение! Маг порхал по поляне легко, словно в танце. Его меч искрил на солнце, будто светился изнутри. Неповоротливые разбойники за ним не успевали. Но разбойников было много. Они окружили Дарилена со всех сторон, постепенно сжимая кольцо.

– Почему же он не сделает что-нибудь магическое? – Маржана только что не приплясывала на месте от нетерпения. – Р-р-раз! – и засветил молнией в глаз разбойнику!

– Нельзя поддерживать одновременно заклятия защиты и нападения, – хмуро просветил сестру юный маг. Этот урок он успел усвоить. Маржана, уловив в голосе брата несвойственные ему раньше нотки, невольно усмехнулась – Вотий старался во всем подражать учителю, и сейчас неосознанно воспроизвел его интонации.

– Да, кстати, – вспомнила вдруг девушка, – а где Светомир? Где эта рыцарская зараза?! Неужто сбежал?!

Куда и когда ретировался рыцарь, никто не заметил. Вот только что был тут – и нет его. Маржана задохнулась от негодования:

– Нет, ну надо же! Все уши прожужжал своими рассуждениями о рыцарской чести и благородстве, а как опасность почуял – так сразу в кусты! Ну попадись он мне только!

Вотий поцокал языком, выражая свою солидарность с сестрой, но ничего не сказал. Он весь был там, за границами купола – сражался плечом к плечу с наставником, рубил врагов и сыпал лихими ударами направо и налево.

– Дар! – взвизгнула вдруг Маржана. – Сзади!

К магу, увлеченному схваткой, с тыла подбирались два разбойника с мечами наготове. Маг только начал поворачиваться, но Маржана уже поняла с отчаянием: он не успеет. Лесные братья уже занесли мечи для последнего, решающего удара.

И тут случилась еще одна неожиданность – богат был на них этот день! С высоты, с безоблачного, пронзительно-голубого неба камнем вниз, прямо в гущу сражения, упала огромных размеров птица: "Сокол", – машинально отметила Маржана. Птичка повела себя на редкость воинственно – рвала острыми загнутыми когтями лица людей, клевала, норовя попасть в глаз. Разбойники совсем не по-мужски верещали от боли и размахивали руками, роняя оружие. Дарилена сокол, что удивительно, не трогал. Колдун получил наконец секундную передышку и, сориентировавшись, выпустил спрятанного глубоко внутри вампира. Это окончательно деморализовало заметно поредевшие ряды врага. Маржана не видела лица Дарилена, он стоял к ней спиной, но по вытаращенным глазам неприятелей можно было догадаться: обаяние колдуна было прямо-таки убийственно.

– Во… Вомпэ-э-э-эр!!! – заорал один лесной брат, его крик подхватил не вовремя оглянувшийся другой, третий… Через пару минут на поляне никого не осталось. Лесные братья уволокли с собой даже тяжело раненых, что, впрочем, никак не сказалось на скорости их перемещения – улепетывали они так, что за ними и конница не угналась бы.

Наконец маг обернулся, и Маржана невольно вздрогнула. Клыки, когти, красноватые отблески невидимого пламени в глазах – если у девушки или ее брата и были сомнения в правдивости исповеди колдуна, то в эту минуту они рассеялись, как рассветный туман под солнечными лучами. Впрочем, чудовищем маг не выглядел даже с такими "украшениями". Опасным – да, но не безобразным, как изображали вампиров на картинах долинские живописцы, в жизни их не видавшие.

– Что, нравлюсь? – подмигнул Дарилен растерявшейся Маржане. – А где это наш славный рыцарь? Я обещал ему показаться во всей своей вампирьей красе…

Задумчивость с Маржаны как рукой сняло:

– Убег наш рыцарь! Трус несчастный! Как только началось сражение – удрал! Даже чужая птица нам на помощь пришла, а свой в доску рыцарь струсил!

Внимание присутствующих переключилось на птицу. Она сидела рядом, на стволе поваленного дерева, и горделиво посматривала на окруживших ее людей. "Ну, каков я – правда хорош?" – казалось, говорил сокол всем своим видом.

– Красавец! – восхищенно выдохнула Маржана, ласково, но с опаской проводя рукой по темно-коричневым с золотистым отливом перьям.

Сокол покосился блестящим хитрым глазом-бусинкой на Маржану и еще более гордо приосанился.

– Птичка, значит… – нехорошо прищурившись, задумчиво проговорил маг, вновь выпуская спрятавшиеся было когти. – Соколик… Что ж ты раньше молчал, сокол ясный?..

Сокол настороженно покосился на мага. Тот нарочито медленно, вразвалочку, приближался к облюбованному птицей стволу. Вотий и Маржана с изумлением наблюдали за этими двумя, которые явно понимали друг друга без слов.

Когда расстояние между магом и деревом сократилось до нескольких шагов, сокольи нервы не выдержали. Птица закрыла голову крыльями, будто прячась от невесть чем разъяренного мага, и… Через долю секунды на ее месте сидел никто иной как Светомир, собственной персоной!

– Ну сокол, – недовольно пробурчал он, отряхиваясь. К рукаву рыцаря прилипли несколько мелких перышек оттенка червонного золота. Маржана почувствовала, как земля мягко уходит у нее из-под ног.

– Мамочки… – еле выговорила она враз побелевшими губами, невольно отступая. – Оборотень… – даже узнав о вампирьих корнях Дарилена, она была куда меньше напугана.

– А мне показалось, я тебе понравился, – ехидно протянул Светомир. – Ты так нежно гладила меня по спине… Обольстительница!

Зря он это сказал. Едва Маржана уловила в словах гнусного развратника грязный намек, ее испуг как рукой сняло.

– Ты опять за старое?! – возмутилась она. – В твоих жалких куриных мозгах есть хоть одна пристойная мысль?!

– Сокольих, – хихикнул развеселившийся вдруг Дарилен. – У него не куриные мозги, а сокольи! Тоже, знаешь ли, размерами не блещут!

Рыцарь сердито засопел.

– Не благородно это – насмешничать над доблестным воином, – выдал он с пафосом. – И над его физиологическими особенностями – тоже!

– Благородный ты наш! – всплеснула руками Маржана. – А к беззащитной девушке под покровом ночи приставать – благородно?! А грязные намеки делать?! Ну нет, теперь-то я на тебе отыграюсь!

– А где наши лошади?! – спохватился вдруг Вотий. – Неужели эти лихие люди их с собой увели? Вот беда-то!

Но маг даже не выглядел встревоженным:

– Никуда они не денутся. Мой Смерч еще и не из таких переделок выпутывался!

И словно в ответ на его слова из зарослей на краю поляны с шумом выломился магов жеребец – а за ним и остальные три лошади. В стремени Смерча запутался не принадлежащий магу сапог, благоухающий на всю поляну. Из торбы у седла выглядывала недовольная морда Кисса – шумные людишки разбудили его, бедного благородного кота, всю ночь не спавшего, сторожившего хозяйский сон!

– Стойте, стойте! – рыцарь нахмурился. – Они же по ногам лошадей били! И как они теперь идут, скажите на милость?! Даже не прихрамывают!

В ответ на это Дарилен только хитро улыбнулся, запрыгивая в седло (чужой сапог он брезгливо, взяв его двумя пальцами, зашвырнул подальше в кусты), но ничего не сказал.

– Пора ехать, – проронил он. – Мы и так потеряли уйму времени на этих ёгриных бандитов.

Но не успели путники, вновь обретшие лошадей, сделать и десятка шагов, как Дар остановился, настороженно прислушиваясь.

– Слышите?

Спутники отрицательно замотали головами.

– Вотий, заклинание обострения слуха, ты вчера всеми богами клялся, что запомнил, – недовольно бросил маг. Вотий, красный как рак от смущения, спешно забубнил под нос слова заклинания.

Дарилен меж тем спешился и, бесшумно ступая, углубился в лес. Остальные не решились последовать за ним, дабы не нарушить неосторожным движением воцарившуюся тишину. И в этой тишине вдруг стали отчетливо слышны странные звуки: то ли вздохи, то ли всхлипы. Казалось, кто-то подвывал – тоненько-тоненько.

"Будто зверь какой плачет", – подумалось Маржане.

Тем временем Дар подкрался к зарослям дикого шиповника, постоял немного, прислушиваясь, и, удовлетворенно кивнув собственным мыслям… нырнул прямо в переплетение колючих ветвей. Сразу вслед за тем раздались визг, писк и звонкий, хлесткий звук пощечины. Он будто послужил сигналом к действию. Застывшая мраморными изваяниями троица сорвалась с мест как единое целое и, не сговариваясь, окружила кусты – с тем расчетом, чтобы у незримого дариленового противника не было шанса ускользнуть.

Они слабо представляли себе, с чем столкнулся колдун на этот раз. Вотию рисовалось чудовище, похожее ни картинки из книги "Нечисть природная и магически созданная" – причем на все картинки разом. Маржана с содроганием думала о лесном духе. Рыцарь прикидывал, мог ли какой-нибудь разбойник спрятаться в кустах вместо того, чтобы спасаться бегством.

Но представший пред их ясные очи противник, посмевший поднять руку на мага, выглядел немного иначе. Перед ними стояла, худая, исцарапанная, шипящая, словно насмерть перепуганная кошка, сплошь покрытая, как панцирем, грязью и местами – кровью, девушка. Ее босые ноги были сбиты в кровь, нечесаные волосы свалялись в один огромный колтун, а платье, очевидно, знававшее лучшие времена, было изорвано в клочья и скорее обнажало ее тело, чем скрывало – непонятно было, как оно вообще держалось на своей обладательнице. На перепачканном грязью, травяным соком и боги знают чем еще лице настороженно посверкивали глаза. Стоящий напротив странной замарашки Дарилен потирал щеку, с недоумением разглядывая свою "находку".

– Это еще кто? – озвучил общие мысли Вотий.

Незнакомка гневно сверкнула глазами в его сторону, гордо выпрямилась и произнесла хрипловатым, сорванным голосом:

– Я – Роми айна де ла Набир эй, дочь графа Иджи де ла Набирэй!

– Ну да, – скептически хмыкнул Светомир. – А я тогда – принц Мали орский!

– Молчи, смерд, – надменно бросило ему странное создание – под грязью невозможно было определить даже ее принадлежность к какой-либо расе. – Я не давала тебе разрешения обратиться ко мне.

– Че-е-его?! – возопил оскорбленный рыцарь. – Это я-то – смерд?! А ты в таком случае кто?!

Девушка раздраженно передернула плечами:

– Я уже сказала тебе, недостойный, я…

– Ну хватит, это мы уже слышали, – оборвал ее Дар. – Как ты здесь оказалась, графская дочь?

– Разве так подобает встречать высокопоставленную особу? – сердито сверкнула глазами назвавшаяся Ромиайной. – Прежде чем приступать к расспросам, вам следует позаботиться о моем отдыхе и трапезе!

Дар хмыкнул: вот оно что! Девушка была голодна, как тысяча орков!

– Что ж, если ее сиятельству нужен отдых, – произнес он, внимательно наблюдая за реакцией замарашки, – мы можем предложить лишь свою компанию, дабы препроводить вас в Предгорье, милла де ла Набирэй. Мы держим путь туда, и если вы не откажетесь ехать с нами…

– Не откажусь, – несколько поспешно кивнула графиня, не теряя, впрочем, своего царственного вида.

Так Смерч Дара в придачу ко всем сегодняшним впечатлениям получил еще одного седока – все остальные, включая охочего до женского общества Светомира, кто прямо, кто обиняками отказались ехать в одном седле с чумазой зазнайкой.

На подъезде к Предгорью, последнему человеческому поселению перед Гномьими горами, Дар вынул из сумки плащ и протянул назад, графине:

– Пожалуй, вам будет лучше прикрыться. Нам ни к чему проблемы со стражей.

И – странное дело – Ромиайна покорно взяла плащ, не выказывая свой норов. Светомир втайне даже позавидовал способности колдуна располагать к себе существ женского пола – даже эту "лесную нимфу"!

Проблем со стражей, вопреки опасениям колдуна (или, вернее, благодаря его предусмотрительности), не возникло.

– Кто это у вас под плащом? – вяло поинтересовался один из стражей.

– Сестра моя хворая, к лекарю везу, – с самым невинным видом ответствовал Дарилен. В подтверждение его слов из-под плаща раздался натужный кашель.

–Чума, что ли? – подозрительно осведомился второй стражник.

– Язва. Да вы не бойтесь, не заразная она. Колдун ее сельский проклял.

– А-а-а, – глубокомысленно протянул страж, не давая себе труда подумать, с чего бы это страдающей язвами кашлять. Получив плату за проезд, он потерял всякий интерес ко въезжающим – мало ли проклятых по свету скитается?

Примерно тот же разговор произошел и с владельцем постоялого двора, где путники решили заночевать и заодно – решить, что делать с неожиданной спутницей.

В стенах корчмы Маржана взяла на себя заботу о графине – природная сострадательность одержала верх над прочими чувствами. Не слушая ничьих возражений, Маржана первый делом загнала "высокопоставленную особу" в ванную, строго-настрого запретив туда входить всем, а особенно – Светомиру, и принялась отскабливать грязь с новой знакомой.

Ждать девушек парням пришлось довольно долго. Из-за дверей ванной то и дело доносились сдавленные причитания и гневные вскрики – те и другие принадлежали графине-замарашке. Сердобольная Маржана пыталась успокаивать своенравную "нимфу", но, увидев бесплодность своих попыток, плюнула на милосердие и взялась за дело молча.

И вот, наконец, свершилось – двери ванной распахнулись, явив миру результат Маржаниных усилий и графининых страданий.

Отмытая от грязи и засохшей крови и приодетая (Маржана пожертвовала девушке свой любимый сарафан с васильками – благо размер одежды у девушек был примерно одинаков) гордячка оказалась привлекательной девушкой лет двадцати. Правда ее несколько портили многочисленные ссадины, синяки и царапины, пестревшие на ее лице и теле всеми цветами спектра. Некоторые внушающие опасение ссадины Маржана смазала настойкой "от всяческой заразы", как значилось на обрывке примотанной к пузырьку тряпицы. Настойка была хороша, но на коже оставляла изумительной насыщенности зеленые пятна, отчего сходство Ромиайны с палитрой живописца лишь усилилось.

Пожалуй, самым примечательным во внешности Ромиайны были глаза: зеленые, почти изумрудные, они горели на ее смуглом лице, словно два драгоценных камня. В остальном же внешность ее была самой обыкновенной: русые волосы, достающие до лопаток, рост чуть выше среднего, обычная фигура – правда порядком исхудавшая от долгого недоедания. То, что девушка долго не ела, было видно и по ее поведению за столом – манеры манерами, но хватать куски обеими руками и усиленно жевать набитым ртом странная графиня нимало не стеснялась. Светомир осуждающе качал головой, но не вмешивался. "Смерд" произвел на него слишком сильное впечатление, чтобы он рискнул повторить опыт общения с сей высокородной дамой.

Когда Айна, как сократил ее неудобопроизносимое имя Светомир, наконец утолила голод и откинулась на спинку стула, Дарилен решился повторить свой вопрос:

– Может быть, теперь ваше сиятельство ответит, как вы оказались одна в лесу, да еще в таком неподобающем знатной особе виде?

–Ты же колдун. Догадайся! – невежливо фыркнула графская дочь. – Или твоя стекляшка может видеть только настоящее?

На столе перед ними лежала большая хрустальная сфера – Око богов, как называли ее маги. Перед трапезой Дарилен объявил, что если ее сиятельство графиня де ла Набирэй желает увидеть своих родных, то Око богов им в этом поможет. Увидеть родню графиня желала, но не раньше, чем она, Ромиайна, отобедает. На самом деле Дар немного лукавил: он хотел выяснить, та ли их нежданная спутница, за кого себя выдает. С помощью Ока сделать это было проще простого: для того, чтобы оно показало чью-либо семью, по крайней мере одному из участников процедуры надобно в этой семье вырасти и получить воспитание. Если Айна самозванка, хрустальный шар покажет ее истинную семью и обман раскроется.

– Ладно, – Дар на мгновение нахмурился чему-то, но его лицо тут же прояснилось. – Мы можем увидеть и то, что с тобой случилось. Но для этого нужно твое согласие.

– Считай, что оно у тебя уже есть, – пожала плечами Айна. Она не очень-то верила в россказни о хрустальных шарах, поэтому согласилась даже с некоторым злорадством – ей хотелось посмотреть, как колдун будет оправдываться перед своими спутниками, когда у него ничего не получится.

– Дай мне руку, – голос колдуна звучал мягко и завораживающе. Он сжал ладонь Айны в своих руках. – Закрой глаза, – девушка подчинилась, будто находясь под гипнозом. – А теперь вспомни, что с тобой произошло в тот день. Сосредоточься на причине произошедшего. Ты видишь эти события?

– Да, – изменившимся голосом отвечала девушка.

И в тот же миг Око богов будто подернулось дымкой, которая рассеялась через несколько секунд, оставив внутри хрустальной сферы картинку – маленькую, но неожиданно четкую. На ней можно было без труда разглядеть лица людей, а при желании, если как следует вглядеться, – даже стежки нитей на их одежде.

Светомир, Маржана и Вотий прильнули к шару. Лишь Дару не было нужды вглядываться в него – он видел то же, что и Айна, внутренним взором, более того – чувствовал то же, что и она в тот день, испытывал те же эмоции. На какой-то миг он стал ею, полностью растворившись в ее воспоминаниях.

Айна

…Экипаж, в котором дочь графа Иджи де ла Набирэй совершала поездку по Лазоревой Долине, застрял на узкой горной дороге. Я была в ярости – теперь придется просидеть в этой всеми богами забытой дыре еще демоны знают сколько времени! Зачем я вообще согласилась на эту поездку?! Посмотреть на любимую тетушку можно было и в столице, эта карга все равно ни одного мало-мальски значимого светского мероприятия не пропускает, даром что живет у черта на куличках…

– Госпожа желает прогуляться? – раздался вкрадчивый голос у самого уха, едва я вышла из экипажа. – Здесь может быть опасно. Вам не следует уходить далеко…

Да как он смеет, этот низкородный выскочка, приказывать Ромиайне де ла Набирэй?! Он всего лишь начальник моей охраны!

Вспышку почти детской обиды удалось спрятать за холодной фразой, на уровне рефлексов сорвавшейся с губ:

– Мне это известно, ш аммир [14]14
  Шаммир – обращение знатных господ Сиднара к низшим по происхождению.


[Закрыть]Иол арий.

– Я не сомневаюсь в вашем благоразумии, госпожа, – согнулся в подобострастном поклоне охранник, отступая назад.

Жалкий трус! Только и делает, что пресмыкается передо мною и моим отцом! Разве это – занятие, достойное настоящего воина? Разве его место не в сражениях?

Впрочем, эти мысли привычно пронеслись в сознании и сгинули без следа. Я была занята другим. Я отчаянно рвалась домой, в стены родной Джайл ирии – милой сердцу столицы… А вынуждена была торчать на заваленной камнями горной дороге, ждать, пока охранники разберут завалы! Да еще в довершение ко всему это чувство смутной тревоги, неотступное ощущение чужого пристального взгляда, сверлящего спину… Есть от чего выйти из себя!

Ожидание продлилось весь день. Ночью охрана, верно, решившая, что госпожа изволит почивать, надралась до поросячьего визга – и эти люди говорили мне о возможной опасности?! – и захрапела вповалку. Лежать в карете и слушать храп неотесанных мужланов было особенно невыносимо. Я и не собиралась этим заниматься. Когда раздражение достигло своего пика, я встала, потихоньку выскользнула из экипажа и бесшумно (туфли остались в карете), стараясь ни на кого не наступить, пошла по дороге – назад, в сторону оставленной мною Долины.

Я вовсе не собиралась спускаться с гор. И уж тем более у меня и в мыслях не было убегать и доказывать всем, какая я взрослая и самостоятельная. Я хотела просто прогуляться перед сном и полюбоваться на звезды – дома, в Джайлирии, когда мне не спалось, я любила выйти на балкон и могла сидеть там часами, разглядывая бархатное ночное небо, испещренное звездами, словно свиток – рунами. Но, на беду, не одна я предпочитала ночные прогулки. Не пренебрегала ими и местная живность. Когда на пыльной горной дороге я заметила гибкое изящное тело, с тихим шелестом приближающееся к моим босым ногам, было уже поздно кричать и звать на помощь. Пока проснется охрана, пока эти олухи прибегут… Да они увидят только мой хладный труп! "И будут весьма рады", – мелькнула где-то на задворках сознания непрошеная мысль.

Можно ли убегать от змей, я не знала. Как не знала, ядовита ли та, что ползла ко мне, с завораживающей грацией обходя острые камни. Я запаниковала, чувствуя, как ноги становятся ватными от страха, и совершила самую непростительную глупость, на какую только была способна – прыгнула вниз.

Однажды, двадцать лет назад, когда на новорожденную графиню Ромиайну пришли посмотреть многочисленные гости, самой популярной фразой вечера было пожелание: "Да хранят ее боги!" – в далеком детстве мама часто рассказывала мне об этом. Видимо, боги прислушались к словам людей и не оставили свою подопечную даже двадцать лет спустя – иначе как еще объяснить невероятное везение и тот факт, что я, хотя и могла с легкостью расшибиться насмерть при падении с пусть невысокой, но все-таки горы, осталась не только жива, но и относительно невредима – руки и ноги, во всяком случае, по первым ощущениям, были всё еще при мне. Отсутствующие конечности ТАК болеть не могут. Переломов, на первый взгляд, тоже не наблюдалось. Это меня немного успокоило.

После такого нервного потрясения мне полагалось бы втихомолку пробраться в лагерь, залезть в карету и не высовывать оттуда носа до самой столицы. Но я не была бы самой собой, если бы, выпутавшись из одной неприятности, не влезла тотчас в другую.

Я заблудилась. Нет-нет, я совершенно искренне собиралась претворить в жизнь намерение вернуться в лагерь – но ведь туда нужно было еще добраться. Мне смутно припоминалось, что въезд на горную дорогу находился где-то в стороне – лазать по горам я никогда не умела, следовательно, нужно было забраться по проторенной тропе. Но разве графских дочерей учат ориентироваться в пространстве, да еще в незнакомой местности? Увы – умения танцевать и приседать в реверансе ничем мне не помогли. Я заблудилась буквально в трех соснах, а когда попыталась вернуться обратно и выйти к тому месту, с которого начались мои блуждания, запуталась окончательно и потеряла направление.

Я не теряла надежды весь следующий день, зная, что охрана в трезвом состоянии готова спасти меня даже ценой собственной жизни. Я то ждала людей, сидя по нескольку часов на одном месте, то бродила вокруг горы (точнее – наверное, вокруг горы. Гномьи горы окружает лес, и, углубившись в него на десяток-другой шагов, я уже не была уверена, что нахожусь по-прежнему недалеко от злосчастной возвышенности). Но все было тщетно. На следующий день я попыталась выйти к человеческому поселению – не удалось и это. Боги окончательно отвернулись от своей любимицы, решив: хватит с нее и того, что осталась жива.

В долинском лесу я бродила почти неделю, не встретив за это время ни одного разумного существа (что странно, учитывая малые размеры Долины, ее густую населенность и высокую активность криминальных элементов).

На восьмой день скитаний я потеряла всякую надежду. Опустившись на землю у первого попавшегося куста, я разревелась, как девчонка. Слезы сами брызнули из глаз, а остановить их сил уже не хватило… И тут – о чудо! – из этого самого куста прямо на меня вывалился человек! От облегчения и радости я готова была броситься ему на шею – от этого меня удержали только но воспитание и с детства вдалбливаемые в голову рамки приличия. Злосчастные рефлексы сработали быстрее…

Продолжение истории было известно присутствующим.

Но изображение в хрустальном Оке богов померкло лишь на секунду. Лесная опушка внутри сферы сменилась роскошным замком – и зрители поняли, что настал черед увидеть безутешную в своем горе семью скиталицы.

– Ничтожества! Тряпки! Жалкие отродья! – немолодой, но по-прежнему высокий и статный мужчина с красивым аристократичным лицом раздраженно мерил шагами комнату, похожую на рабочий кабинет, но обставленную столь роскошно, что она могла соперничать по меньшей мере с парадной залой для приемов особо важных гостей.

– Что с вами, милорд? – невозмутимо осведомился человек, сидящий у огромного окна, задернутого тяжелой шторой с золотым шитьем. – Разве ваш план не удался?

–Ты издеваешься, Дж арриш?! – взревел мужчина раненым зверем. – Какой план?! Я планировал, что мои люди тихо-мирно столкнут эту девчонку в ее карете вниз с горной дороги – а что сделали они?! Они ее упустили! Не смогли найти одну ненормальную девку в жалком лесу!

– Но ведь королеве уже доложили о постигшем вас несчастии? Разве нет?

– Разумеется, я не мог рисковать. Но для этого моим подданным пришлось ловить какую-то местную жительницу, похожую на Ромиайну комплекцией и цветом волос… им еще повезло, что о полном сходстве заботиться не пришлось – сам понимаешь, камни у подножия редко оставляют лица своих жертв узнаваемыми… – мужчина неприятно хохотнул и продолжил: – одевать ее в богатое платье, сажать в карету, сбрасывать вниз… Да еще и добивать – живучей оказалась, зараза!.. Я не мог поступить иначе – что ожидало бы мой род? Я принял незаконнорожденную дочь моей жены из милости, я даровал ей свою фамилию! Откуда мне было знать, что дуре-королеве взбредет в голову издать указ о равном праве на наследование сыновей и дочерей?! Я всегда говорил, что баба на троне – беда для королевства…

– Тебе повезло, что твоя супруга не дожила до этого дня, – задумчиво заметил собеседник графа, внезапно переходя на "ты". – Она могла передать дочери свое наследство – и тогда не помогли бы никакие ухищрения…

– Мне не повезло только со слугами, – скривился граф. – Что будет, если эта сумасшедшая сумеет вернуться? Мои сыновья младше этой мерзавки! Мое положение, фамильный замок, земли – всё перейдет ей по праву старшинства! Моим кровным детям достанутся жалкие крохи!

– Сумеет вернуться – из леса, кишащего волками? Графская дочь, которая до этого деревья видела только в собственном саду и городском парке? Брось, Иджи! Не будь идиотом! Наверняка ее уже нет в живых! На крайний случай есть лесные братья! Думаешь, она сумеет от них отбиться? – усмехнулся человек, которого граф назвал Джарришем. – Впрочем, даже если случится чудо… Кто поверит грязной оборванке (а какой еще она будет после нескольких дней блужданий по лесу?), будь она даже в богатом платье? Тем более если объявить о несчастье, постигшем семью графа де ла Набирэй, по всему королевству… Самозванцев в Сиднаре не жалуют и наказывают строго.

– А что если она обратится к Халиссе? – сварливо поинтересовался граф. – При дворе королевы сильные маги, они быстро разберутся, что к чему…

– О нет, эта девчонка не настолько умна, – усмехнулся собеседник графа. – Она не доберется до столицы. Не забывай, она сейчас (если, конечно, допустить совершенно фантастическую мысль, что Ромиайна еще жива) в Долине. А если и доберется каким-то невероятным образом – кто пустит ее во дворец? У нее не хватит мозгов заявить о своей принадлежности к нашей семье по установленному ритуалу, братец. А мы тем временем будем усердно оплакивать свое горе…

Губы графа искривила неприятная усмешка.

– Что ж, ты прав. Пожалуй, нам придется поторопиться. Не меньше чем через три дня все королевство должно знать о трагической гибели дочери графа де ла Набирэй! Придется моим глашатаям попотеть. Я не хочу новых неприятных неожиданностей.

Едва граф закончил говорить, как изображение в глубине хрустальной сферы замигало, порылось рябью и померкло. На деревянном столе в скромно обставленной комнате вновь лежал обычный кусок горного хрусталя правильной округлой формы.

* * *

В одной из комнат предгорского постоялого двора «Уютный угол», снятой несколько часов назад пятью путниками в запыленной дорожной одежде, царило смятение. Внебрачная дочь графини Ф елии де ла Набирэй Ромиайна вот уже час билась в истерике, и никто не мог подобрать слов утешения. Четверо ее невольных спутников столпились вокруг, наперебой пытаясь успокоить девушку и чувствуя себя на редкость неловко: будто они подглядели чужую семейную тайну. Да так оно, в сущности, и было.

Быть незаконнорожденным ребенком в обычной сиднарской семье нелегко. Но родиться вне брака у влиятельных родителей – позор, который надлежит всячески скрывать. Что многие богатые, но легкомысленные матери и делают, выходя замуж за мужчин менее состоятельных – редкий дворянин, будь он хоть трижды голубых кровей, откажется в придачу к жене и ребенку (пусть даже чужому) получить состояние и положение в обществе. Айна, прежде гордившаяся своей родословной, была опозорена в собственных глазах. Но во стократ страшнее позора было осознание того, что человек, которого она всю свою недолгую жизнь считала отцом, желал ей смерти – и из-за чего! Из-за ее старшинства! Весь маленький уютный мир Айны перевернулся в одночасье, и невозможно было поверить, что это происходит с ней на самом деле. В довершение ко всему где-то на границе ее сознания пойманной птицей билась мысль о том, что ради ее смерти в глазах общества была убита другая, незнакомая, ни в чем не повинная девушка – и это она, Ромиайна, виновна в ее гибели!

На хрупкие плечи Айны свалилось столько несчастий сразу. И она рыдала в исступлении, выплескивая боль, обиду и отчаяние в крике. Дарилен зачаровал стены комнаты, снаружи не было слышно ни звука. Но сидеть рядом, слышать плач и не иметь возможности помочь…

В эту минуту Айна не была ни графской дочерью, ни той высокомерной несносной особой, которую они встретили на опушке леса. Она была просто зареванной несчастной девчонкой, которой нужны были утешение и чье-нибудь доброе слово.

– Дар, – Маржана жалобно взглянула на мага, – сделай хоть что-нибудь…

– Нет, – покачал головой колдун. – Сейчас это будет лишь ей во вред. Она должна выплакаться. Невыплаканное горе съест ее изнутри. Пусть лучше она выплеснет его со слезами сейчас, чем высохнет под его грузом потом.

Маржана замолчала было, но не вытерпела и десяти минут.

– Дар, мы ведь возьмем ее с собой, в Загорье? Как мы можем бросить ее одну? Что с ней будет?

– Мара, ты в своем уме? – раздраженно поинтересовался колдун. Маржана была так подавлена, что пропустила столь нелюбимое ею сокращение мимо ушей. – Я не могу таскать за собой всех, кто попадает в беду! Знаешь, сколько их вокруг?! Мы едем к Заринне на выручку, мы не знаем, куда нас приведет этот путь и во что мы, собственно, ввязались. Ты хочешь, чтобы я взвалил на плечи еще и ответственность за жизнь этой девчонки? Нет. Этого не будет. Мы оставим ее в Предгорье. Дадим денег на первое время – пусть снимет себе жилье и начнет наконец самостоятельную жизнь, как ей того хотелось.