Текст книги "Забытыми тропами (СИ)"
Автор книги: Анна Дил
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)
– Мало ли на свете девушек… Не принимай это на свой счет, вот и все. Выбрось эту ерунду из головы.
– Как я могу об этом не думать?! Я убила восьмерых – там, на поляне! Откуда мне знать, может быть, остальные убийства – тоже моих рук дело?!
– Не говори чепухи, – беспечно отмахнулся рыцарь. Но сразу вслед за тем нахмурился, обеспокоенно огляделся и произнес, понизив голос: – И лучше вообще ничего не говори. Здесь столько ушей, не приведи боги, услышат… В случае чего долго разбираться не будут.
Маржана замолчала, но на душе у нее было по-прежнему тяжело. Она очень болезненно переживала случившееся на лесном привале, хоть и не подавала виду.
И все же, несмотря на то, что Маржана была погружена в свои невеселые мысли, угрозу она почувствовала сразу. Девушка остановилась, стиснув ладонь Светомира.
– Здесь кто-то есть. Кто-то… недобрый.
Они стояли посреди тихого переулка – этот путь добросердечный оружейник указал им как ближайший к приличной и недорогой таверне. В переулок не выходили окна домов, проход между глухими каменными стенами был тесен и грязен. Нестерпимо пахло помоями и кошками.
Светомир растерянно покрутил головой.
– Да нет здесь никого, – убежденно заявил он. – Тебе померещилось. Идем.
– Ошибаетесь, милейший.
Человек появился совершенно бесшумно, с ловкостью лесного зверька выскользнув из-за кучи мусора, возвышающейся у стены ближайшего дома.
Маржана от неожиданности взвизгнула, скользнула за спину рыцаря и уже оттуда рассмотрела незнакомца.
Человеку было лет сорок, может, чуть больше – точному определению возраст не поддавался. Невысокий, худой и гибкий, с мелкими острыми чертами лица, он и впрямь напоминал какого-то небольшого хищного зверька – хорька или куницу. Длинная рыжая челка, падающая на глаза, меняла положение при каждом движении незнакомца, не позволяя как следует рассмотреть его лицо. "И как она ему не мешает?" – мелькнуло в голове у хайяри. У нее помимо воли зачесались руки – так хотелось откинуть волосы со лба куницеобразного. Впрочем, тот, по-видимому, не испытывал ни малейшего неудобства. Он оглядел рыцаря, решительно сжавшего рукоять меча, пока еще покоящегося в новехоньких ножнах, и девушку, испуганно спрятавшуюся за спиной воина. Как-то нехорошо оглядел. Нахально. По-хозяйски. Так, словно за поимку этих двоих лично ему пообещали крупную награду, и он уже прикидывал, на что потратит деньги.
"Вот оно что, – догадалась Маржана. – Он тоже слышал проповеди. И каким-то образом догадался, что ищут меня. Наверное, услышал наш разговор. Какая же я дура, не могла промолчать!"
Предчувствие не подвело Маржану. Незнакомец, рассмотрев их, удовлетворенно кивнул и произнес:
– Позвольте представиться – Алгер, старьевщик. Глубоко верящий сторонник Светлой Защитницы, – старьевщик выдержал многозначительную паузу. – Я вам зла не желаю, ни в коей мере. Но, видите ли, мне очень нужны деньги. А за каждую подозрительную девушку, похожую по описанию на демона, полагается хоть небольшая, но награда. А кто может быть подозрительнее приезжих девушки и рыцаря, гуляющих в глухом переулке? Так что – сами понимаете, – Алгер виновато развел руками, словно извиняясь за свой будущий поступок. Рыцарь напряженно следил за его движениями. Куда клонит старьевщик, он понял сразу, и теперь мучительно раздумывал: ударить сразу или еще подождать?
Маржана выбрала третий вариант. Она ждать не хотела. Биться – тоже.
– Пойдем, – потянула она рыцаря за рукав.
– Э, нет, – весело оскалился похожий на хорька человек. – Вы мне слишком дороги, мои золотые, я вас не отпущу так просто!
В этот день рыцарь понял, что гибкость и ловкость с успехом могут заменить силу, высокий рост и крепкие мышцы. Юркий, вертлявый Алгер с удивительной легкостью умудрялся поднырнуть под руку рыцаря в самый неожиданный момент, уйти от удара и мгновенно вынырнуть из-за спины.
В пылу сражения рыцарь почти забыл о Маржане, прижавшейся к холодной каменной кладке. А вот куницеообразный старьевщик о девушке не забывал и, улучив подходящий момент, когда рыцарь, тряся головой, отходил от чувствительного удара под ребра, прыгнул к ней.
Маржанины попытки отогнать от себя назойливую мысль о лежащих в коробке под мышкой "звездах" пропали втуне. Стоило человеку сделать шаг в ее сторону, как руки сами потянулись к свертку. Глаза заволокло знакомым туманом, в ушах зашумело. О боги, да что же это такое?! Опять?!
Додумать Маржана не успела. Когда в ее руках оказалась уже раскрытая коробка, она не поняла. Кэй'ли сама ткнулась в ладонь, просясь в несущий гибель полет. "Звезде" хотелось чужой крови и чужой смерти. Маржане, вернее, существу, завладевшему ее телом, – тоже.
Легкое, неуловимое движение, солнечный блик на отточенной грани. Всхлип крови и хруст дробящейся кости под натиском вгрызающейся в тело "небесной кары". Эти звуки девушке с выбившимися из-под платка светлыми волосами, со странно жесткими глазами на побледневшем лице показались прекраснее сладкозвучной музыки.
Алгер медленно перевел взгляд вниз. Его рука судорожно зажимала глубокую рану. "Звезда" вошла чуть ниже ключицы, одним своим "лучом" задев кость. Сквозь пальцы толчками, пульсируя, текла темная кровь. Вместе с кровью из тела уходила жизнь. Старьевщик рухнул на колени. Покачнулся, будто в нерешительности, и тяжело завалился набок.
Светлокосая склонилась над ним, с интересом разглядывая.
– Передай привет своей Богине, когда встретишь ее, – прошептала она. Алгер вздрогнул: в голосе девушки ему послышалось змеиное шипение. – А теперь скажи: кто ты? Кто послал тебя?
Алгер умирал. Он стоял на грани, готовый отправиться к Престолу Богов. Но что-то не давало ему уйти, что-то цепко держало в этой жизни угасающее сознание и не желало отпускать. Боль становилась нестерпимой, как и желание отрешиться ото всего, уйти, умереть – только бы не чувствовать больше этой боли, не видеть этих колючих злых глаз, вытягивающих душу. И тогда он, не в силах больше терпеть, выдохнул имя. Одно-единственное – вместе с последним вздохом.
Девушка наклонилась над телом еще ниже. Осторожно пошевелила пальцами. Дождалась, когда из раны, повинуясь ее ворожбе, выскользнет окровавленная "звезда", аккуратно вытерла ее об одежду убитого и вернула назад, в коробку.
И только тут душащая, клокочущая ярость схлынула. Хладнокровие ушло вместе с нею. Маржана снова стала сама собой и в тот же миг поняла, что она наделала. Перевела взгляд на скорчившееся на мостовой бездыханное тело. И завизжала так, словно убивали ее саму.
Светомир, до того остолбенело таращившийся на нее, дернулся от крика, одной рукой ловко перехватил обезумевшую от ужаса девушку, другой крепко зажал ей рот. Маржана билась в его руках, как выброшенная на берег рыба, но сила у нее была снова обычная, девичья. Рыцарю без особого труда удалось оттащить хайяри подальше от злосчастного переулка, в другой – столь же безлюдный – и там, встряхнув ее пару раз за плечи, привести в чувство.
– Ты видел это? – захлебываясь слезами, выдавила Маржана, вновь обретя способность говорить. – Видел?! Я снова убила человека, я – убийца! – ее речь стала прерывистой и неразборчивой. Маржана уткнулась лицом в ладони. Ее трясло. У нее начиналась истерика.
В конце переулка показались прохожие – благообразный старец и дородная женщина, ведущая за руку мальчонку лет пяти. Сзади за ними семенил хиленький мужичонка. Светомир торопливо прижал девушку к себе, чтобы люди не заметили ее слез, наклонился к ее лицу. Со стороны казалось, что влюбленная парочка слилась в страстном поцелуе. Почтенное семейство величественно проплыло мимо. Дама возмущенно пропыхтела что-то о распущенности нравов современной молодежи, но Светомиру в эту минуту не было дела до мнения посторонних, а рыдающая Маржана попросту ничего не заметила.
И только когда Маржана немного успокоилась, вдоволь наплакалась и пришла в себя, она увидела темное пятно, расплывающееся на груди Светомира.
* * *
Первыми их увидела Айна. Будь у графини нервы чуть слабее, она непременно хлопнулась бы в обморок, как это любили делать ее знакомые аристократки. С нервами у Ромиайны было все в порядке, но все же струхнула она не на шутку.
Вернувшиеся из Макхида Светомир и Маржана выглядели так, что любой ужаснулся бы.
Хайяри была перепугана чуть не до полусмерти, лицо ее заливала мертвенная бледность, глаза покраснели, на щеках блестели дорожки слез, на васильковом сарафане темнела россыпь кровавых пятен. У графини мелькнула несвоевременная мысль о том, что, если бы не заклинания очищения ткани, у Маржаны не осталось бы одежды без следов крови.
Рыцарь был еще бледнее, он еле держался на ногах, но мужественно шел, вернее, передвигал ноги, поддерживаемый своей спутницей. Рубашка Светомира из белой превратилась в темно-бордовую, почти черную.
– О боги! Что с вами случилось?! – Айна едва успела подбежать, чтобы помочь Маржане поддержать рыцаря – он медленно заваливался на бок.
– На нас напали, – чужим голосом отозвалась Маржана. – И все из-за меня!
– Перестань винить себя. Я же просил… – прохрипел рыцарь, теряя сознание.
К счастью, рана оказалась не роковой, жизненно важные органы не были задеты. И все же Дарилен и Заринна колдовали над ней два часа кряду. Рыцарь потерял много крови, к тому же была опасность заражения крови.
Чародеям прежде не доводилось лечить такие раны. Они давно усвоили, что целительство к области их талантов не относится. Но раньше они могли обратиться к профессиональным лекарям. Сейчас выхода не было – пришлось осваивать новую ворожбу на ходу, вспоминая когда-то слышанные наставления учителей и доверяясь интуиции.
Они здорово рисковали. Оборотничий организм многие зелья и заклинания переносит иначе, нежели человеческий, реакция могла быть непредсказуемой. Но, к счастью, обошлось.
– У нас прямо передвижной лазарет какой-то, – хмыкнула Заринна, когда стало ясно, что их с Даром старания увенчались успехом. Светомир крепко спал, и сон его обещал исцеление.
Спасители выглядели едва ли не хуже раненого. На Маржану вообще было жалко смотреть. Она упорно твердила, что Светомир едва не погиб исключительно по ее вине, и перестала рыдать, только когда Айна насильно напоила ее успокаивающим отваром. Правда, с дозировкой графиня немного перестаралась, и в лагере стало на одного спящего больше – но разве кому-то вредил крепкий здоровый сон?
* * *
Когда вечер раскрасил небо, будто умелый художник провел кистью с акварелью по листу мокрой бумаги, компания собралась у костра. Светомир то и дело с восхищением дотрагивался до перевязанной груди: импровизация чародеев явно была удачной, утром рыцарю можно было трогаться в путь вместе со всеми, правда, соблюдая осторожность.
Вотий с не меньшим восторгом разглядывал подаренный Маржаной кинжал с простой, но со вкусом оформленной рукоятью в форме драконьей головы, с гравировкой на клинке – опять-таки в виде дракона со сложенными на спине крыльями, судя по всему, вошедшего в штопор. Хаяйри сумела-таки угодить брату.
Чуть в отдалении от компании, привалившись спиной к дереву, сидела Айна. Весь ее вид выражал крайнюю степень усталости: глаза прикрыты, руки бессильно брошены на колени, плечи поникли.
– Устала? – участливо спросил Дарилен, присаживаясь рядом. – Тяжелый был день…
Реакция девушки его удивила. Графиня встрепенулась, испуганно взглянула на Дара и торопливо замотала головой.
– Нет-нет, нисколько!
Колдун нахмурился.
– Ты чего-то боишься?
– Боюсь? Ну что ты, вовсе нет…
– Не спорь. Я не слепой. Что случилось? Чего ты испугалась?
Айна низко наклонила голову – так, чтобы не видно было выражения ее лица. Ее волосы пахли ромашкой. Это зариннина настойка для мытья волос, она сама ею пользуется и снабжает всех желающих. Знакомый с детства запах. Почему же раньше он не вызывал в душе колдуна никаких чувств? И почему сейчас он для него дороже самых изысканных ароматов мира?
Ответ Айны прозвучал так тихо, что маг едва различил ее голос в треске костра.
– Не прогоняй меня.
– Что?
Он расслышал. Просто не сразу смог поверить своим ушам.
– Не прогоняй меня.
– О чем ты? Я вовсе не…
Айна его не слушала. Она торопливо заговорила, сбиваясь и глотая слова, словно боясь, что Дар вот-вот перебьет ее и велит замолчать.
– Я… Я знаю, что я – изнеженная графская дочка, которую зачем-то научили махать мечом – должно быть, потехи ради. Я ничего не знаю, ничего не умею и слишком быстро устаю от ходьбы. В походе от меня мало толку, зато неприятностей сверх меры. Я – обуза для вас. Но пока я иду с вами, мне есть для чего жить. Мы куда-то идем, что-то ищем – и все просто и понятно. Есть цель, есть путь к ней. Я не знаю, что будет, когда мы достигнем цели и получим ответы на все вопросы. Но… не прогоняй меня. Хотя бы пока. Пожалуйста…
– Глупенькая… – теплая усмешка. Айна подняла голову. Что это – нежность в его глазах или причудливая игра отблесков костра? – Никто не собирается тебя прогонять. Я благодарен судьбе за то, что она свела нас с тобой. Это лучшее, что она могла для нас сделать. Помни об этом и не верь никому, кто скажет, будто кто-то из нашей компании думает иначе. Этого просто не может быть. И не смей называть себя обузой! Ты – славная девушка, хоть еще и сама этого не понимаешь.
Словно зверь на мягких лапах, готовящийся к решающему прыжку, подкрадывалась ночь. Где-то в лесу тоскливо затянул лунную серенаду волк. Ему вторил другой, в противоположной стороне. Компания у костра поежилась. Маржана зябко передернула плечами.
– Говорят, летом волки не нападают на людей, – изрекла в пространство Заринна.
– Не забудь сообщить об этом самим волкам при встрече, – откликнулся Дарилен.
– Вам что-нибудь говорит имя Ш айнмар? – невпопад спросила Маржана, глядя в огонь.
– Шайнмар… Шайнмар… Что-то знакомое… – маг задумчиво потер подбородок. – Нет, не припоминаю. А где ты его слышала?
– Тот человек, который… ну, которого я… он сказал мне это имя.
– Что, так прямо и сказал? – недоверчиво протянула Заринна. – Сам?
– Нет. Я его… – Маржана запнулась, – попросила. Убедительно.
У костра снова повисло молчание.
Когда сидеть у трепещущего пламени, слушать шум ветра, запутавшегося в кронах могучих деревьев, и волчий вой стало совсем невмоготу, Айна попросила Маржану:
– Спой, пожалуйста. Ты так красиво пела в трактире в Верхних Фумках…
Маржана, вспомнив, что именно она пела в памятную ночь в трактире, зарумянилась, но просьба Айны была и впрямь как нельзя более своевременной. Иногда песня – лучшее лекарство от грусти. Много лучше слов.
Маржана помолчала, прикрыв глаза, вслушиваясь в свое состояние. О чем же спеть? О долге? О грусти? О первой любви?
Слова пришли сами собой. То ли вспомнились, всплыли откуда-то из глубин памяти, то ли сами на ходу сложились в песню. Маржана об этом не задумывалась. Она пела, отдавая песне всю душу, растворяясь в ней и забывая себя.
Голос хайяри то звенел, как первые трели весенних птиц, то затихал, становясь почти не слышным, как шепот легкого ветерка. Были в нем и напевы веселого летнего дождя, льющего сквозь солнечные лучи, и шелест листвы, и неспешный полет тающих под солнцем, словно сахарная вата, облаков. Песня уносила слушателей невообразимо далеко, туда, где нет тревог и проблем, где круглый год светит ласковое солнце и цветут луговые травы, где нет зла, боли и грязи. А еще в этой песне была горечь – от того, что сказочный край навсегда потерян и потомкам его счастливых обитателей суждено вечно скитаться по чужим краям в тщетной надежде вернуть утраченную родину.
Когда песня отзвучала и последние слова растворились во тьме за освещенным костром пространством, притихшие слушатели еще долго сидели молча. После столь проникновенного исполнения продолжение беседы казалось кощунством.
– О чем эта песня? – тихо спросил, обретя наконец способность говорить, Светомир.
Маржана открыла было рот, досадуя на недогадливость рыцаря, но сестру опередил Вотий.
– Она о крае, где рождается радуга, – заявил он.
– И на каком же это языке? – вкрадчиво поинтересовался рыцарь.
Вотий удивленно моргнул. Маржана округлила глаза:
– То есть как – на каком? На сиднари, разумеется! – и осеклась. Песня была не на сиднари, только теперь она это отчетливо поняла. Слова были на другом языке, которого Маржана не знала. Селянские девушки не изучают иностранные языки, они и родным-то в его письменном применении не всегда владеют. Откуда же тогда она знает эту песню? И почему понимает ее слова? И Вотий… Он ведь тоже все понял!
Маржана в замешательстве оглянулась на брата. Тот был озадачен не меньше.
– Мои ученики удивляют меня все больше и больше, – вздохнул Дарилен. – Что ни день, то новые сюрпризы. Я правильно понял, что вы оба этот язык никогда не учили, но понимаете его не хуже родного?
Подопечные мага синхронно кивнули.
– Потрясающе, – сказала Заринна с непонятным выражением: то ли мрачно, то ли просто устало. – Ты прав, Дар, тебе достались не ученики, а коробка с сюрпризами! Ты уверен, что их ищут лишь потому, что они хаяйры? Может быть, кому-то известно о них что-то такое, что пока не известно нам?
Маржана почувствовала укол жгучей обиды. Она шмыгнула носом, изо всех сил стараясь не разреветься
– Я же не специально…
– Ладно-ладно, не огорчайся ты так, – поспешил утешить ученицу колдун. – Никто не хочет обидеть ни тебя, ни Вотия. Вы ни в чем не виноваты. Но вы и впрямь подкидываете нам столько загадок – и ни единой зацепки для разгадки! Вас ищут служители Светлой Защитницы, которые только и думают, как бы вернуть себе прежнюю власть над умами людей. На вас имеют виды какие-то ненормальные маги-сектанты, озабоченные спасением мира. Периодически возникают посыльные некоего "хозяина", требующего отдать ему моего ученика. Кто-то из вышеперечисленных, а может быть, некто неучтенный, время от времени присылает каких-то совсем уж кретинских наемников. При этом я – единственный в мире маг, ставший наставником двух учеников одновременно, моя ученица, – милая скромная девушка, которой снятся странные сны, – если ее хорошенько разозлить, обращается с оружием получше многих профессиональных бойцов, и в довершение ко всему мои ученики распевают песни на незнакомом им языке, – Дарилен помолчал. Его подопечные пригорюнились. И тут маг хитро улыбнулся: – Нет, определенно, день, когда я принял Вотия в ученики, был счастливейшим в моей судьбе! А иначе разве смог бы я жить такой интересной, насыщенной жизнью?
* * *
Ночь вступала в свои права. На бархатное иссиня-черное небо высыпали крупные летние звезды, казавшиеся искрами одинокого догорающего костра, улетевшими слишком высоко. В лунном свете в траве поблескивали крупные тяжелые капли ночной росы.
У костра на окраине березовой рощицы кружком сидели люди, нелюди, белая с рыжими пятнами собака и черный пушистый кот. Сколько таких ночей у костра было в их жизни? Сколько еще будет? Куда приведет их дорога? И что найдут они там, в конце пути? Этой ночью они предпочитали не задумываться.
Над одиноким костром, березовой рощей, Сиднаром, всем миром звенела песня. Песня о потерянной родине на неизвестном певице языке.
Глава 10
На месте очередного привала компании стояла мертвая тишина, лишь изредка нарушаемая звонкими девичьими вскриками. Путники схоронились кто где успел: под прикрытием поваленных деревьев, за подходящими по размеру пнями, под одеялами, не рискуя лишний раз высовывать оттуда нос. У них были на то веские причины. На досуге Маржана решила овладеть нелегким искусством метания кэй'ли.
Напрасно хайяри пыталась припомнить собственные действия в макхидском переулке – память, дразня, подкидывала лишь клочки, обрывки, да и все прочие воспоминания о том дне слились в одну пеструю полосу, из которой ярким пятном выделялась лишь кровь: кровь убитого старьевщика, кровь на руках его невольной убийцы, кровь на рубашке Светомира…
Раз за разом Маржана метала звезды в импровизированную мишень, наскоро нацарапанную на древесном стволе, но упрямые кэй'ли, как заговоренные, летели мимо цели. Если бы Дар загодя не навесил на "волчьи звезды" поисковые заклятия, позволяющие легко их найти, хайяри очень скоро осталась бы без своих новых "игрушек".
Изредка зрители отваживались на комментарии.
– Светомир, дерни ее за косу, что ли, – советовала Заринна, осторожно выглядывая из-за пня и тотчас поспешно прячась обратно: не ровен час, еще прилетит "звездой". – Глядишь, разозлится – снова научится…
– А чего сразу я-то? – возмущался рыцарь. В отличие от магички, он видел и другую Маржану, мастерски управляющуюся с новым оружием, и ему отнюдь не улыбалось быть сраженным "легкокрылой смертью", да еще от руки необученной девчонки, не контролирующей себя в приступах гнева.
– У нее на тебя реакция лучше, – радостно ухмыляясь, поясняла магичка. – Еще немного – и условный рефлекс выработается… – Зари ненадолго замолчала, но через пару минут снова не вытерпела: – Дар, ну сходи ты поучи ее, что ли! Ты же Учитель!
– А при чем тут я? – деланно удивлялся маг. – Если бы речь шла о магии – тогда другое дело! А учить владению оружием я не нанимался! Я, если хочешь знать, отродясь кэй'ли в руках не держал!
Ситуацию спас Вотий. Выручило его боевое прошлое деревенского сорванца: что-что, а метать камни всеми возможными способами он был мастак. Казалось бы: что общего у обычного камня и изящной стальной "звездочки"? А вот поди ж ты, нашлось что-то – во всяком случае, когда он с важным видом начал обучать сестру своим премудростям, дело пошло на лад: теперь из двух десятков пущенных Маржаной в полет кэй'ли в цель попадали две, а то и три "звездочки". Девушка могла гордиться собой и братом, что она и делала. Но все же до настоящего умения ей было еще далеко.
– Как же так? – сокрушалась хайяри. – Я ведь чувствую: могу! Я знаю, как этим пользоваться! Только все время забываю. И ничего не получается…
– Раз знаешь – значит, когда-нибудь вспомнишь, – успокоил ее наставник. – Неужели ты не сможешь договориться с собственной памятью?
– Договориться?..
– …Мама, расскажи мне сказку!
– О чем, котенок?
– О… О волшебнице! Расскажи о волшебнице!
Мама на минутку хмурится, и ее красивый гладкий лоб перерезает полоса. Она совсем еще молодая, ее мама, но в минуты задумчивости откуда-то появляются на ее лице непрошеные морщинки. Но вот родные черты озаряет улыбка:
– Ну, слушай…
Сказка увлекает девочку в дивный мир, где высятся белокаменные замки, скачут на лошадях прекрасные принцы, вызволяющие принцесс из лап злодеев, а в облаках парят огнедышащие драконы. И в центре этого великолепного, завораживающего мира – прекрасная Карун ика, волшебница и воительница. Мама часто рассказывает про нее сказки, а дочка с удовольствием их слушает. На этот раз история была о том, как волшебницу едва не погубила древняя неприкаянная душа – душе хотелось воплотиться в новом облике, и она повадилась без спросу залезать в тело Каруники. Ни к чему хорошему это не привело: дорвавшаяся до жизни душа перебила половину соседей волшебницы, вдрызг разругалась со второй половиной и вдобавок едва не вышла замуж за красивого, но подлого царевича. Естественно, Карунике такое самоуправство незваной души не понравилось, но вместо того, чтобы лить слезы, как поступила бы на ее месте любая благовоспитанная девица, волшебница взяла и вызвала непрошеную гостью на разговор. Разговор был долгим и трудным, в процессе беседы то и дело сыпались со всех сторон ужасающей силы заклинания, сверкали молнии и раздавались раскаты грома небесного, но в конце концов сторонам удалось договориться. Каруника позволила древней душе время от времени смотреть на мир ее глазами, не совершая ничего предосудительного и не подавляя волю обладательницы упомянутых глаз, а взамен душа по мере необходимости делилась с волшебницей своими знаниями. Как и положено сказкам, все закончилось хорошо. Волшебница помирилась с обиженными соседями, воззвала к богам, чтобы те воскресили невинно убиенных, и сбежала из-под венца прямо в день свадьбы.
Засыпая, девочка подумала о том, что она тоже сумеет договориться с древней душой, если той вдруг приглянется ее тело.
– Мама, ты научишь меня разговаривать с душами? Как Каруника?
– Конечно, солнышко! – мама снова ласково улыбается. Какая она красивая, ее мама! И улыбка у нее самая добрая в мире!.. – Вот вырастешь – и я всему-всему тебя научу! Спи, милая…
– …Уснула?
– Да.
– Ты опять рассказывала ей сказки?
– Когда-нибудь они ей помогут. Так ей будет легче понять.
– Когда ты научишь ее – по-настоящему, без выдумок?
– Не сейчас. Она еще совсем кроха, зачем пугать ребенка так рано? У нее должно быть нормальное детство, с играми и сказками. Пусть подрастет немного…
Мама… Отец… Мама каждый день рассказывала ей сказки и придумывала новые увлекательные игры. Отец этого не одобрял, но и не запрещал. Он вообще ничего не запрещал, всегда баловал свою дочурку. Побаловать сына он уже не успел… Воспоминание было столь живым и ярким, что Маржане показалось: детство вернулось. Мама и папа живы и снова рядом. Можно снова обнять их и поцеловать, прижаться щекой к родной руке и больше никогда, никогда не отпускать…
Увы. Реальность напомнила о себе голосами спутников и испытующим взглядом наставника. Но откуда же это воспоминание? Почему раньше она знать не знала об этой сказке, а сейчас давно ушедшее предстало перед глазами так, словно произошло минуту назад? И разговор родителей… Каким чудом она, пятилетняя, запомнила и сейчас непонятные ей слова?
Вопросов было много. Маржана потрясла головой, собирая разбегающиеся мысли.
– В детстве мама рассказывала мне сказки, – задумчиво сообщила она наставнику. – В одной из них у волшебницы по имени Каруника была похожая ситуация. И она как-то смогла договориться с этой… с чужой душой.
– Как именно? Был какой-то обряд? Заклинание? Вызов духа?
– Понятия не имею, – виновато развела руками хайяри. Мама знала, что предстоит пережить ее дочери, но не стала пугать ее подробностями. Она думала, что у них еще будет время… – Мама обещала меня научить… Потом. Когда я вырасту.
– По крайней мере, у нас есть хотя бы слабенькая надежда, – оптимистично заявил колдун. – А способ воплотить ее в жизнь мы как-нибудь отыщем.
На самом деле маг вовсе не считал их перспективы столь радужными. Добыть описание некоего ритуала беседы с дрыц знает откуда взявшимися душами (даже при условии, что этот ритуал существует на самом деле) не легче, чем отыскать монетку на дне океана. Но огорчать ученицу у Дара не повернулся язык. В конце концов, кто знает, какой еще сюрприз им в очередной раз подбросит судьба?..
* * *
К вечеру путники, злые, как тролли с похмелья, продрогшие, до нитки вымокшие под зарядившим с обеда дождем и уставшие настолько, что любое сравнение было бы преуменьшением, набрели на глухую деревеньку из десятка домов, обнесенную хлипеньким частоколом.
– Зайдем? – жалобным голосом даже не спросил, а попросил Вотий, умоляюще глядя на Наставника.
– Зайдем, – решил Наставник. Ему и самому жуть как хотелось выспаться наконец в теплой сухой постели, поесть нормальной еды, сваренной в настоящей печи, а не на походном костре, наспех, из того, что нашлось. Убегать и прятаться, толком не зная, от кого именно, еще куда ни шло теплым летним днем, когда дорога сама ложится под ноги, солнце ласково гладит путников своими лучами, и вообще жить радостно и легко. Но когда вокруг слякоть, холод и грязь, когда дороги раскисли до состояния непроходимых болот, и прежде чем выбрать место для ночевки, приходится долго хлюпать по грязи, выискивая лужи помельче, а потом еще и сушить их заклинаниями… Нет уж, сначала – выспаться, и только потом разбираться со сбрендившими служителями Светлой Защитницы!
Спутники мага рассуждали схожим образом, и даже вечно несогласный с коллективом Светомир на сей раз и не подумал возражать.
Увы, их мечты о горячем ужине и теплых постелях грозили развеяться, как дым от костра. Стоило путникам подойти к частоколу на расстояние десяти шагов, как оттуда, словно фокусник из ларца, выскочило если не все население деревушки, то значительная его часть – человек тридцать крепких мужиков: заросших, в латаной-перелатаной одежде, в лаптях, грозящих развалиться прямо на ходу, зато с начищенными до блеска подручными средствами – лопатами, вилами, а то и просто дубинами, окованными железом.
– Какая прелесть, – восхитилась Заринна, разглядывая нацеленные на них сельскохозяйственные орудия.
По лицам "туземцев" было видно, что они ее восторг не разделяют.
– Нам бы переночевать, люди добрые, – дипломатично кашлянул Светомир.
– Неча вам тута делать, – хмуро отрезал огромный, похожий на медведя мужичище с топором. – Шли бы вы лучше, по добру по здорову…
Но рыцарь не был готов так просто расстаться со своей мечтой если не о свежих простынях, то хотя бы о крыше над головой.
– Уважаемые, вы не подумайте о нас дурного, – торопливо проговорил он, стараясь, чтобы в голосе проскальзывало как можно меньше заискивающих ноток. – Мы не разбойники какие, мы честные путешественники и готовы заплатить за гостеприимство звонкой монетой…
Это был его последний козырь. Где он раздобудет деньги, рыцарь понятия не имел, но житейский опыт его говорил: нет такого крестьянина, который откажется заработать монету-другую, да еще прилагая к тому минимум усилий.
– Деньги нам ваши без надобности, – огорошил вояку обладатель топора. – И без них перезимуем.
Рыцарь смешался. Столь непрактичные селяне попадались ему впервые.
– Братцы! То ж колдуны!!! – радостно возопил вдруг один из деревенских – достаточно глазастый, чтобы разглядеть на шее Дара гроздь амулетов.
Мужички с недоверием вперили взоры в пришлых. Колдуны торопливо закивали – перед их внутренними взорами вновь навязчиво замаячили сухие тюфяки и миски с горячими щами. Лица местного населения посветлели.
– Дык что ж вы раньше-то молчали, гости дорогие?! – медовым голоском пропел топоровладелец.
Перемена в его поведении и облике была прямо-таки разительной. Глаза заблестели, обветренные губы растянулись в улыбке (на заросшем по брови лице похожая на оскал улыбка выглядела несколько жутковато), топор был торопливо заткнут за пояс. Рыцарь испугался было, что враз ставший на удивление гостеприимным мужик кинется обниматься с дражайшими гостями, но Тарн был милосерден – обошлось.
– Проходите, проходите, милости просим!
Ворота натужно заскрипели, гостеприимно распахиваясь, делегация принимающей стороны торопливо расступилась, на единственную улицу деревеньки высыпали любопытные женщины с ребятишками.
Путники с некоторой опаской ступили на землю села под названием Козье копытце.
