Текст книги "Вопреки. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Анна Бэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

  Подойдя к довольно внушительному для здешних сооружений зданию, Винсент услышал голоса множества мужчин, которые громко смеялись, но в разговоре понижали голос, что привлекло его внимание.

  – Тссс... – прошептал он псу и встал у не плотно закрытого окна в тени, чтобы подслушать разговор мужчин.

  – Да всего-то и надо: ночью окружить городок!

  – У нас людей мало! – протестовал кто-то.

  – Так ведь этот кретин отослал всю охрану прочь, и они уже наверняка на полпути к столице. Ему некого звать, никто не успеет на помощь.

  – Только ведь он и сам может за себя постоять!

  – Как бы и нет! Может раньше, но не сейчас. Я видел его вживую, вот как тебя сейчас вижу, Клапс! Он явно не в форме: взгляд туманный, на лбу пот, волосы посидели и исхудал! Помимо проблем с магией, Блэквелл истощён проблемами, и поэтому не надо ждать от него реального сопротивления, тем более, что мы нагрянем внезапно ночью после того, как напоим его.

  – Это огромный риск! Мы потеряем всех людей в стычке с ним.

  – Нас будет больше, чем ты думаешь... – хитро заговорил организатор, который убеждал всех напасть на Блэквелла, – Мне Омар Халифа обещал людей, если мы вдруг решимся на эту операцию.

  – Вот оно что... другое дело! У Халифы наёмники обучены не вровень нам.

  Дальше были споры о времени операции, о чём-то ещё, но вновь привлекла внимание Винсента лишь смена курса темы:

  – Мордвин больше не может принадлежать Блэквеллам! Эту историю нужно обрезать, есть сын Герцога, который, как говорят каким-то образом наследует дело Графов Дум. На мальчишку ставят все, кто хочет свергнуть нынешнего Герцога, и знаете, что я скажу? Я с ними согласен.

  – Надо ускорить процесс, и мы войдём в историю как те, кто это сделал!

  Этого было достаточно для того, чтобы повернуть к дому Диэра и спокойно преодолеть длинный путь, погрузившись в мысли.

  Не было ни нервных всплесков, ни истерик или смирений с судьбой. Блэквелл лишь снова воротил нос от гнуса, который попадался на пути, поражаясь тому, как низко могут пасть люди.

  – Я не могу это вот так оставить... – шептал он себе и отрицательно махал головой.

   Звать на помощь не было смысла, ведь для этого нужно было телепортироваться, а это было до необыкновения болезненно, с другой стороны это могло быть бескровным завершением конфликта, но предательство нельзя было прощать или спускать с рук, да в этот миг прозвучало гавканье щенка, который по приближению к деревне, где его истязали, вжался в объятия Блэквелла с небывалой истерикой.

  – Понимаю. От этих мест смердит гнильцой... – ответил собаке он и задумчиво посмотрел на вулкан, – Потерпи! – снова нарушил тишину Блэквелл, но это едва ли относилось к животному.

  Всё шло своим чередом, Блэквелл спокойно поужинал в комнате, которую для него выделил Диэр, а потом лёг спать, но уснуть так и не смог, потому что ожидал нападения. Всё произошло довольно быстро: дом Диэра снаружи начали вскрывать отмычкой с завидной ловкостью, но Герцог не спал и прекрасно слышал каждый шорох. Ещё поздно вечером Диэр увёл семью в те самые катакомбы у самого жерла вулкана, как и велел Блэквелл, туда же ушли немногочисленные жители Дагора, Мокпорка и Анта-Соры, дома которых Герцог помечал углём во время своей долгой прогулки. С рынка Омара Халифы в ночь вывели рабов прямо через темницы, которые соединялись с катакомбами пещерой, о коей догадывался Винсент уже давно. Магией было пользоваться неприятно и даже больно, но Земля подсказывала пути, нашёптывая еле слышно Блэквеллу на ухо, и это очень помогло сделать всё быстро и незаметно.

  Поэтому Блэквелл ждал один, лишь смиренно лёжа на постели, понимая, что сам уже скрыться не может без риска выдать убежище тех жителей городов и селений, что имели шанс на будущее в Объединённом Сакрале Винсента Блэквелла, который презирал саму мысль о бесчестии и неоправданной жестокости. Но те убийцы, что пришли за ним в этот список никак не входили, поэтому Винсент лишь улыбался мысли о чём-то неведомом, нашёптывая:

  – Терпи... потерпи ещё немного.

  И тогда в дом ворвались быстро и организованно. Убийцы и наёмники прокрались большой толпой в его скромные покои и пытались нанести удар заострённой сталью, только Блэквелла уже на месте не было, ведь он вылез в окно и залез на крышу, раскрывая руки к небу и закрывая глаза. Подул ветер, и в момент, когда на крышу начали лезть убийцы, словно пауки, земля сотряслась зловеще, а там, за спиной Блэквелла, где красовался величественный вулкан, вдруг поднялся столп дыма прямо из жерла.

  – Какого хера происходит!? – вопрошали те, кто устоял на ногах и не попадали с крыши (а таких было мало), а Блэквелл лишь наслаждался видом:

  – Это? – ответил он громко, – Это природная система самоочистки. Зачем изобретать колесо, когда всё и так уже придумано?

  Только он это сказал, как новые толчки посыпали один за другим. Вулкан начал плеваться чёрным отравляющим дымом, пеплом и раскалёнными кусками застывшей магмы. Всё происходило быстрее, чем ожидал Винсент, но его это едва ли пугало, скорее наоборот: он наслаждался зрелищем, будучи неуязвимым к огню и отсутствию воздуха. Копоть и дым распространялись очень быстро, как и лава, которая выбрасывалась вязкой жидкостью из жерла. Она текла целенаправленно к подножию вулкана, где по разные стороны располагались посёлки и городки: люди надрывно кричали и бегали вокруг, то прячась в домах, то выбегая наружу, но крупные раскалённые камни, падающие с неба, настигали жителей везде: как в домах, так и на улице – от кары не уходил никто.

  Винсент спрыгнул с крыши уже совсем расслабленно, идя по улицам и даже наслаждаясь хаосом. Его глаза налились чернотой, он недобро улыбался и заглядывал в дома, наблюдая чем занимались эти погрязшие в грехе люди, а на гране каких-либо сильных эмоций у человека есть свойство проявлять себя в истинном свете.

  Таким образом, не было ни сплочённости, ни взаимопомощи. Жители подножья вулкана скидывали друг друга с лошадей, в надежде умчаться подальше от катаклизма, топтались друг по другу и ни в коем случае не пытались опровергнуть стойкую неприязнь Блэквелла, который единственный мог их спасти.

  Они даже его не замечали, хотя ещё пятнадцать минут назад они самонадеянно, сломя голову, хотели его убить.

  Прямо по пятам Блэквелла всё ещё ходил побитый пёс, но в его взгляде больше не читалось страха, он вёл себя уверенно и даже держал голову высоко. Ему ничего не грозило, ведь с Элементалем четырёх стихий было безопасно и даже спокойно, даже в том жутком хаосе.

  – Вот привязался! – буркнул Блэквелл и взял собаку на руки снова, – Глупая псина, ты сваришься заживо!

  Блэквелл шёл по щиколотку в лаве, но это не вызывало у него ровно никаких неприятных ощущений. Ситуация была вполне для него комфортной, несмотря на царившую вокруг разруху.

  К рассвету земля успокоилась, а лава начала застывать, покрывая город толстым слоем пепла и вулканического туфа. Домики бы смотрелись по сказочному-сахарными, не зависни над городом такая зловещая тишина: ни одной живой души, только Блэквелл с псом на руках.

  Глава 20

  Звук:

  Nick Murray – Phenomenon

  Невольничий рынок, Мокпорк, 24 сентября 2012.

  В воздухе было напряжение, но не то чисто гипотетическое, а самое, что ни на есть ощутимое. Ветер резал пространство нещадно, не понимая причин внезапной бури, но на двигалась к спящему вулкану с моря прямо к Мокпорку, принося странную атмосферу чего-то необъяснимого даже по меркам Сакраля.

  А потом пространство сжалось до критической точки, и резко взорвалось с шумом грозы, которая сотрясла и небо и землю своими вспышками и грохотом. Это было то самое перемещение Квинтэссенции на призыв Убуда, но свидетелей тому не было. Никто не видел, как Алиса упала в воду недалеко от берега засушливого Мокпорка, рыбаки которого устраивали набеги на другие посёлки за отсутствием питьевой воды и еды. Этот город на самом деле славился единственным: рынком рабов, который приносил большие деньги в казну Омара Халифы.

  А потом моральные уроды, что искали в сетях рыбу увидели на берегу девушку без сознания и сдали за 10 драхм Халифе, который умел торговаться лучше всех в Сакрале. Алису кинули в гарем, где она и очнулась, но там её ждала потасовка, в которой девушка инстинктивно защищалась. Уже через день она висела на солнцепёке на цепях, избиваемая кнутами за плохое поведение, потом одиночная камера, куда по неосторожности пробрался один из стражей, чтобы воспользоваться хорошеньким ослабшим телом, истекающим кровью.

  А она сидела и тряслась от любого шороха, боясь произнести хоть слово. Задушив цепью своих кандалов пожилого охранника, она не вскрикнула и даже не всхлипнула, хотя зрелище мёртвого человека, десять часов пролежавшего в её темнице и поедаемого крысами, вызывало у неё ужас и тошноту, только обморок она себе позволить не могла.

  А крысы с жадностью объедали толстое сальное тело рыхлого мужчины, вгоняя Алису в тихую истерику. Она сидела, забившись в угол, её трясло от напряжения и страха, а слёзы градом падали на её щёки.

  – Без паники... – очень тихо убеждала она себя, – Рано или поздно, это всё закончится.

  Но это не заканчивалось. С каждым днём становилось всё хуже. За охранником пришла следующая смена, которая одарила Алису ещё порцией плетей на незажившие язвы, а потом снова и снова. Пока она не превратилась зверя, отгораживая от эмоций.

  А потом она перестала чувствовать, перестала помнить, перестала тешить себя ложными надеждами на помощь, но помощь пришла...

  ... Львиной походкой, взирая искрящимися на солнце изумрудами. И с каждой минутой, которую Алиса проводила вблизи своего спасителя, она любила жизнь всё больше лишь за то, что заставляло её сердце разгоняться, а душу трепетать.

  Невольничий рынок, Мокпорк, 2013 год

  Артемис пробирался сквозь горящие обломки по затвердевшей лаве, вдоль рынка Омара Халифы. По пути он видел не самые лицеприятные картины, ведь под лавой был похоронен целый город, торгующий жизнями, и хоть это ремесло было отвратительным, но всё же предсмертные муки были слишком ужасны даже для таких людей.

  – Не жалей их, – спокойно сказал Винсент Артемису, стоя у подземелий для рабов, – Не жалей тех, кто был мёртв при жизни.

  – Вот знаешь, звучит конечно философски, но катастрофа унесла по первичным подсчётам три с половиной тысячи жизней. Не хочу оправдывать деятельность этих убогих людишек, но нам сейчас каждая душа важна.

  – Те, кто был достоин жить дальше – спаслись в пещерах, не ссы, – покрутил пальцем у виска раздражённый Винсент, – Я же не идиот хоронить заживо целую провинцию?

  – Оу... – улыбнулся Риордан глупо, – А я думал, что у тебя крыша поехала.

  Винсент лишь повернулся к решёткам и снова задумался, только Артемис стоял позади, не желая уходить, и то и дело обречённо сопел, хрустел костяшками и громко переступал с ноги на ногу.

  – Ты долго будешь меня нервировать? – не выдержал Блэквелл, – Я очень близок к тому, чтобы тебя побить.

  – А что мы, собственно, тут стоим? Домой надо.

  А Блэквелл лишь открыл решётку и зашёл внутрь, осматривая темницы, погрязшие в пепле и саже. Он задумчиво ходил по длинным коридорам, а Артемис ходил за ним попятам, пока они не остановились у тюрьмы, украшенной рунами. Там было самое скудное освещение, самые зверские условия, но лава не дошла до решётки, оставляя только эту камеру нетронутой.

  – Тут я впервые увидел Алису, – Блэквелл сказал это тихо и немного сгорбился, а руки положил в карманы, – Пришёл сюда ни с чем, а ушёл со всем миром в руках.

  – Снова философия? – пытался пошутить Артемис, но отклика не нашёл, – Жуткая конура. Только ведь не место красит человека, верно?

  Эта реплика вызвала полуулыбку на лице Блэквелла, и он заговорил:

  – Когда я привёз её в Мордвин, то уехал сразу же. Хотел почистить мозги от мыслей о ней, но, как это не было бы глупо, вернулся сюда к Омару Халифа. Сначала инкогнито, потом уже нормально.

  – Зачем? Что ты здесь забыл?

  – Информацию. Я ведь не идиот: сразу понял, что передо мной особенный маг, но хуже было то, что было в её глазах... я не знал тогда насколько сильная она личность, но уже тогда меня удивил её взгляд: она была не просто "не от мира сего", это... вселенская тоска. Да! Тоска такая, как будто её ничего не удивляет, но тем не менее, она была испуганна. Казалась такой отважной, но её изнутри бил страх, хоть она бы никогда в этом не созналась... "Созналась", – хмыкнул он, – Она ведь ни слова от страха не говорила. Её считали немой на рынке. Когда она попала в Сакраль, на неё свалился целый новый мир, говорящий на другом языке, ведущий другой образ жизни и этот мир был напичкан магией, что было Алисе не привычно. Этот мир был к ней агрессивен. Когда я нашёл её, на ней были жуткие шрамы, а сама она была... потерянной. Уже потом я узнал, как ужасно с ней обращались, сколько раз пытались изнасиловать, кормили крысами и объедками, она боялась спать... ведь в её камере были насекомые и мыши, которые ползали по ней, а ведь она так этого боится. Боится прикосновений, боится червей, а всё это было тогда в течении месяца.

  Артемис побледнел во время рассказа и обвёл взглядом камеру уже совсем иначе, останавливаясь на каждой детали, в надежде найти какие-то следы Алисы, но тщетно.

  – Она вскользь говорила, что было жутко, но я и вообразить не мог насколько... – прошептал он.

  – Потому что она не любит выглядеть слабой. В побеге от своих страхов, она развила в себе силу, которая спала глубоким сном, словно потухший вулкан. Алиса не могла справиться со всем, ведь она даже не понимала, что ей говорят... – он тяжело вздохнул и вытащил сигару из кармана, – Помочь было некому, а изнутри её начала раздирать сила, которую было бесполезно контролировать. Тогда и пошли первые симптомы... потеря памяти, подозрительность, жестокость. Она спрятала саму себя в недрах своего мозга, ведь, как ты знаешь, Квин прекрасно помнила жизнь Алисы, но Лис... сама не давала воспоминаниям вылезти наружу. Это защитило её прошлое, но она потеряла себя, забыла кем является. – он замолчал и закрыл глаза, рисуя образ любимой в голове, – Казалась такой невозмутимой, хладнокровной и чуждой к сильному чувству, лишь потому что спрятала свою необъятную человечность и такую ранимую душу подальше от чужих глаз.

  – Винс, – отрицательно покачал головой Артемис, – Алиса, может, и не помнила фактов своей жизни, но она прекрасно понимала кто она. Только вот Квин... помнила такие вещи, которых Алиса знать просто не могла: про Вон Райнов, про то, что было сотни лет назад.

  – И она не врала, всё это действительно было, но... девочка, которая родилась 24 года назад была стихией с самого начала, дремлющей стихий, Артемис, в теле человека. У энергии есть память, Арти, и Алиса всё это почему-то помнила, просто прятала. Тебя не пугали случаи, когда она выдавала информацию, которая была вопиюще-неожиданной и сшибающей с ног? Про кристаллы, к примеру, про... энергетические купол, про дистанционную магию! Она понимала энергию так, как никто, потому что она и была энергией. Она научила меня покорять все стихии, и говорила от лица магии. Это было так просто, но каждое слово было... наполнено смыслом. Никогда не имея дело с сигилами, она рисовала их по памяти, знала каноны заклинаний, изобретая всё новые – всё это могло быть лишь истинным пониманием смысла магии. Алиса вытеснила из своей памяти травмирующие воспоминания, никто ей не помогал, никто не защищал, и тогда появилась Квин, целью которой стало защищать Лис. Вспомни момент, когда Архимагия захватила Алису! Квин ела по часам, обрабатывала царапины, надевала обувь, когда шла по камням. Она берегла Алису даже от мелочей.

  – Помню...

  – Она начала воспринимать происходящее с ней так, словно это происходит не с ней. Попытки убийства, изнасилования, предательство и прочее – она воспринимала это слишком спокойно, но, когда ей было слишком больно, появлялась Квин, чтобы уберечь мою ранимую девочку.

  – Когда ты всё это понял?

  – Слишком поздно, ведь Квин вылезла в том виде, в котором мы её с тобой знаем, лишь когда Алису уже захлестнула сила. – он замолчал и закрыл глаза, – Она воздвигла зеркало. Это символично, может даже с точки зрения магии, это было каким-то заклинанием или изобретением Квин – теперь уже сложно сказать. Зеркало ограничивало силу, приводило её мысли в порядок. Я был в её сознании, видел ту пустоту, которая окружала Алису, видел и зеркало и Квин... уже было поздно, когда я понял, что пустота вокруг – это то, как ощущает себя Лис. Не было воспоминаний, никого вокруг, ни единой души. Только зеркало... – он перешёл на шёпот и нахмурился, – Такое старое, массивное, но очень изящное, в золочёной резной раме, как будто над каждой деталью рамы работал гений резьбы. Лис стояла перед ним и смотрела на Квин, а та любовно гладила раму.

  – При чём здесь зеркало? – искренне негодовал Арти, – Не пойму.

  – Не знаю... – прозвучало честно, – Но оно очень важно именно для той части Алисы, которое мы называем Квин. Вообрази, Арти, из всего сущего на земле, вместо тебя и меня, вместо её родителей, вместо бесчисленного разнообразия любимых ею предметов и мест, она выбрала именно зеркало. Почему?

  – Может просто так?

  – Может... но Квин в отражении совсем не считала это зеркало спонтанной частью своей маленькой темницы. – он нервно дёрнул головой, – Главной и единственно важной моей задачей было беречь её, а я не сберёг.

  – Я был с ней с момента появления в Сакрале, Винс, – вздохнул Артемис, – Я не видел раздвоения личности или то, что видел ты, ведь вы друг друга чувствовали намного сильнее, но... – он сделал паузу и положил руку на плечо другу, – Она экстерном окончила Варэй, чтобы взять лошадь и в метель примчаться к тебе на собрание. Просто, чтобы тебя увидеть.

  Винсент развернулся мгновенно и посмотрел наивными глазами, полными удивления:

  – Правда?

  – Она делала так множество раз. Когда ей было плохо, она всегда шла к тебе...

  – Только я не помогал.

  – Помогал. С тобой она не сходила с ума, она любила тебя всем сердцем и ради тебя держалась за жизнь, даже когда смерть вырывала её клешнями.

  – Да? И где она сейчас? – помрачнел Блэквелл и отвернулся.

  Они больше не говорили. Артемис повёл Блэквелла в сторону ортоптера, но Герцог шёл медленно, смотря на последствия катастрофы спокойно и со смирением.

  – Земля залечит свои раны... – в тишине сказал он и громко свистнул.

  На свист откуда ни возьмись выбежал тот самый избитый пёс, махая хвостом с задором и даже весело тявкнул, приветствуя мужчин.

  – Выживший житель? – улыбнулся Артемис, – Прикольный.

  – Уолт всегда любил собак, а старый брюзга Граф ему запрещал.

  – Наверное в эти минуты ты даже рад, что ты Герцог Мордвин, ведь от твоих подарков отказаться нельзя!

  – Так и есть, – зловеще улыбнулся Винсент, – У них нет выбора.

  И они сели в ортоптер всё так же медленно, что не ускользнуло от внимания Артемиса. Герцог сел, придерживаясь руками о поручень и тяжело выдохнул.

  – Винс, – осторожно позвал Риордан, – Почему ты не оставил себе охрану?

  – А что бы изменилось? Они были бы мертвы, а я бы выжил.

  – Но это уже не шутки. Седьмое покушение с тех пор, как... с момента трагедии в Арчере. Винс, седьмое! С твоей стороны халатно пренебрегать своей безопасностью...

  – Не будь занудой... у меня были причины.

  – И какие?

  – Нашёл кое-что... – очень осторожно начал он, – Это кое-что я отправил в Мордвин со своей охраной, а сам остался, чтобы искать информацию и закончить зачистку. Я знал, что вулкан взорвётся, мне лишь нужно было кое в чём разобраться.

  – И в чём?

  – Что такое "Искупление".

  – Разобрался?

  – Нет.

  – Заебись съездил! – усмехнулся Артемис, – Только зачем тебе это, Винс? Ничего изменить уже нельзя.

  Но Винсент лишь зло усмехнулся:

  – Можно ведь создать демона.

  Это прозвучало противоестественно, и Артемис повернулся с испуганным видом:

  – Вообще не смешно... ты же не серьёзно?

  – Кто знает... есть призрачная надежда, что Искупление сможет оживить мёртвого также, как это произошло со мной. Проблема лишь в том, что к моменту моего воскрешения я был мёртв часов пять-шесть, а если срок больше... не знаю, чего ждать, – серьёзно рассуждал Винсент, – Ещё проблема: занавес закрыт, и попасть в Ординарис будет настоящим квестом. Нужно столько сил, что мне просто сложно представить!

  – Винс... – позвал Артемис, – Ты хочешь вернуть её к жизни, создав нового демона?

  – Да. – кивнул он, – Если она оживёт, то демон – не проблема. Когда силы вернуться к ней, то мы уничтожим его вместе так же как это было с Элайджей, только он был слишком силён.

  – Это звучит, как будто ты сошёл с ума. Ну допустим, – кивнул Арти, – Почему попасть в Ординарис так сложно? Ты вызвал извержение спящего тысячи лет вулкана, а пробиться свозь завесу не должно быть так проблематично.

  Герцог лишь отрицательно покачал головой и закатал обожженные брюки по колено, оголяя свои ноги сплошь в ожогах:

  – Это очень плохо, – пробурчал он себе под нос.

  – Ну да, мерзко выглядит, но ведь заживёт, ты же – Архимаг.

  – Я ещё и помимо всего Элементаль-Саламандра, поэтому у меня не может быть ожогов. Это в принципе невозможно.

  – Да ладно... ты же ходил по колено в лаве...

  – И поскольку это моя стихия, мне должно было быть комфортно и безболезненно, однако как видишь, всё не так.

  – И что бы это значило?

  – Что магия умирает.

  Глава 21

  Scarlett Johansson – No one knows I'm gone

  Lana Del Rey – Dark Paradise

  Алиса Лисовская, 1996 год.

  Елена Лисовская пришла из магазина с тяжёлым пакетом. Зайдя домой, она лишний раз удивилась тишине, которой окутало тесную квартирку.

  – Лисёнок, ты почему маму не встречаешь? – спокойно позвала молодая женщина, опасаясь, что дочка спит и это может её разбудить.

  Послышался шорох из кухни и Елена пошла осторожно на звук, а потом замерла в проходе от страха: дочь стояла у кухонной плиты, как видимо включенной, но рычаги переключения конфорок были закрыты силуэтом девочки, поэтому точно было сказать сложно. Маленькая Алиса стояла, увлечённо смотря на плиту, и медленно клала, а потом убирала ладони с конфорок.

  – Господи! – не выдержала мать, кинувшись к дочке, хотя уверенности во включённой плите не было, но зрелище всё равно было жутким, – Доча, ну что ж ты так маму пугаешь?

  Елена взяла дочь за кисти и развернула ладони к себе, чтобы убедиться в отсутствии ожога, и его, как она и надеялась, не было. Женщина улыбнулась и выдохнула, с обвинением смотря на дочку, которая была очень сосредоточена и увлечена своими странными экспериментами.

  – Ты испугалась? – спросила Алиса, искренне удивляясь, – Мам, я не хотела тебя пугать, прости, пожалуйста!

  – Ты же знаешь: хочешь поиграть с огнём – играй, но под моим пристальным вниманием. Меня ведь не было дома, а если бы что-то случилось?

  – А что могло случиться? Пожар?

  – Ох, глупенькая моя... – Елена прижала маленькие ладошки дочки к своей щеке и расслабилась, что они естественной температуры (даже немного холодноваты), – А если бы ты обожглась?

  Девочка посмотрела на мать так, как будто та пошутила или сказала глупость, но больше ничего не говорила. Они с мамой накрыли на стол, чтобы выпить чая с пирогами, и Алиса уже села, но Елена вдруг замерла у плитки, понимая, что те конфорки, с которыми играла дочь, всё же включены. Она нахмурилась и коснулась пальцем поверхности, на которую девочка клала руку без страха, и вдруг сильно обожглась:

  – Ай! – одёрнулась руку Елена и в испуге посмотрела на дочь, которая наблюдала за этой картиной очень внимательно, но никто ничего говорить больше не стал, однако этот случай оставил навсегда след в воспоминаниях Елены.

  30 апреля 2013 года, Ординарис.

  Алиса сидела на мусорном мешке за углом двухэтажного домика сторожа и кормила кота из пластиковой тарелки, гладя рукой его шерсть.

  – Пора нам с тобой расставаться, – говорила она ему на сакрите, а он прекрасно её понимал, – Я дам тебе кое-что, малыш, будешь жить у хороших людей и оберегать их, как оберегал меня.

  Кот отвлёкся от еды и посмотрел большими голубыми глазами на Алису с непониманием. Его нижняя челюсть чуть приоткрылась, обнажая родинку на нижней губе, что придавало ему особого очарования. Раздался почти бесшумный вопросительный возглас, сопровождающийся изучающими большими кошачьими глазами, а Алиса продолжала говорить:

  – Нет, тебе со мной нельзя. Я вернусь за Эваном, нельзя его вот так бросать, он же наш друг? У тебя будет другое задание, Милки, – она надела на его шею кожаный ремешок, с маленьким медальончиком и плотно застегнула застёжку, параллельно почёсывая за ухом мурчащего кота, который то и дело с надеждой смотрел в глаза девушки, – Малыш, ты ведь никогда не телепортировался? Вряд ли хоть один кот даже в Сакрале может похвастаться таким опытом, поэтому ты наверняка первый в своём роде, – она разговаривала с котом именно той интонацией, которой обычно убеждала Лорда Блэквелла в том, на что бы он никогда не пошёл, и кот реагировал так же: он горделиво встал, показывая свою мощь, изящество и безупречную кошачью грацию, а морда чёрного кота выражала лишь ответственное отношение и трепет перед грядущим, – Ты будешь моим маленьким хранителем, я вверяю тебе один очень важный кристалл, заряжен он не сильно, но этого хватит, чтобы обезопасить тебя и моих родителей, у которых ты будешь жить.

  Милкис слушал очень внимательно и почти не моргал, лишь периодически тёрся ухом о руку Алисы. Девушка замолчала, долго вглядываясь в своего пушистого компаньона, который когда-то спас её от жажды и холода, и взяла его на руки, прижимаясь к его шерсти лицом:

  – Кристалл защитит тебя от паладинов, а со мной слишком опасно... не хочу, чтобы и ты умер.

  Расставание не было долгим, ведь Алиса обнимала кота, а потом без предупреждения сконцентрировала на нём силу и раздалось лишь прерванное мяуканье, растворяя чёрного кота в воздухе. Осталась лишь Герцогиня и запах озона, но это не продолжалось недолго, потому что она встала и побрела туда, куда планировала попасть до полудня: обратно в психиатрическую лечебницу.

  Попав на место, она осторожно пробиралась вдоль ограждения клиники, прячась в тени – это Алиса могла делать с закрытыми глазами и не боясь быть замеченной, ведь отработала свои навыки ещё на Особой службе при Мордвине и Форте Браска. Крадучись, она прокралась к забитой досками подвальной двери, понимая, что через главный корпус туда попасть будет практически невозможно из-за наверняка дежурившем патруле.

  Как ни в чём ни бывало, Алиса спокойно вытащила ногтями ржавые гвозди из досок, будто это были вишенки на торте, отодвинула доски и открыла скрипучую дверь очень тихо, чтобы не обнаружить себя. Спустившись в тёмное помещение, она так же спокойно прошла по кромешной тьме, не имея при себе ни спичек, ни фонарика, прокралась в завешанный плотной плёнкой проход и оказалась в морге.

  Клиника для душевнобольных не всегда была именно такого специфического назначения, ведь раньше помещение функционировало как местная больница, но её прикрыли за сокращением бюджета. Алиса прекрасно знала, что внизу в подвале есть помещение морга, но не знала, что оно такое обустроенное.

  Эван лежал в одной из камер в таком же виде, как она его и запомнила, только его кожа стала белой, а губы посинели.

  – Привет, экзорцист. – сказала девушка с грустью и положила руку на грудь своего знакомого, – Не дело вот так валяться в холодильнике, да? – спросила она, прекрасно понимая, что ответа не последует, – Ну зачем ты, дурья башка, со мной связался? Жил бы и жил...

  Алиса отвернулась, растерянно ища какой-нибудь предмет, на котором можно было бы зацепиться взглядом, но нашла лишь многочисленные камеры, которые, как ей вдруг стало понятно, были заняты.

  Одну за другой она проверяла их с каменным лицом, понимая, что в клинике не осталось пациентов и персонала: все они были в морге, все были убиты. С ужасом осознав, что она навлекла гибель на невинных людей, Алиса отшатнулась назад и попятилась, спотыкаясь о что-то звенящее и громоздкое.

  Железный баллон не упал, но загрохотал так, что наверху послышались шаги сразу большого количества людей, а Алиса лишь стояла в ожидании и смотрела пустым взглядом на трупы вокруг.

  – Простите меня, – прошептала она очень тихо одними губами, ведь мёртвым всё равно: быть в тишине или лежать, сотрясёнными звуковой волной, – Простите, – повторила она и даже не перевела взгляд на дверь, которая открылась с грохотом, впуская паладинов, держащих наготове свои инструменты порабощения Квинтэссенции.

  – А ведь нас предупреждали, что она вернётся на это место! – довольно тихо сказал один из островитян, но Алиса ухватила его реплику и хищно взглянула на мужчину:

  – Кто предупреждал? – заговорила она громко, рассекая воздух звонким голосом, пробирающим до мурашек.

  – Тот, что ведает тебя даже когда ты спишь! – ухмыльнулся другой паладин, но Алисе нужно было больше информации.

  – Существует слишком мало способов, чтобы предсказать мои телодвижения, кучка вы идиотов, – она невольно тронула свой медальон на шее, – Поэтому, наверное, "мудрость Убуда" довела вас до чего-то оригинального.

  – Тебе не уйти от возмездия, Акаша! – один из паладинов ступил вперёд, и Алиса узнала в нём того, кто командовал предыдущей облавой, – Ты ответишь за то, как ворота Убуда пали, а стихия поглотила наш дом.

  – Если уж этот рай неземной был вашим домом, какого лешего вы с него так дружно слиняли? М?

  – На то были причины: мы нужны здесь.

  – Кому нужны? – хмыкнула она, рассчитывая на ответы, но они были слишком пространными.

  – Тем, кто понимает истинную энергию.

  – А не та ли это энергия, что смердит гнильцой? – они не отвечали, поэтому Алиса продолжала говорить, хотя внимательно следила за каждым движением каждого мужчины, кроме тех, что стояли вне досягаемости, – Если да, то не вижу в вас почёта к чёрной смерти, вижу лишь, что вы ищете меня, бросаетесь презрительным "Акаша", а сами норовите запереть мою силу в горстке блёсточек, чтобы... чтобы что, стесняюсь спросить?

  – Чтобы научить мир жить правильно.

  – Чую, что ваше "правильно" грешит сходством с идеями инквизиции или фашизмом... уж не вдаюсь в подробности, но дурно пахнет ваша идеология, поэтому, увы, я не в деле! – она спокойно обвела взглядом всех присутствующих, уловив в задних рядах паладинов попытки зажечь губительные для неё травы. Паладина подвела зажигалка, которая лишь щёлкала, но никак не давала пламени, – Ребят, вам огоньку? – спросила Алиса с искренним интересом, – Я помогу!