Текст книги "Вопреки. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Анна Бэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

  – В нём ведь кристалл... пока он заряжен, Энди думает, что я рядом, – она вдруг странно щёлкнула пальцами, вкладывая в это движение какой-то неведомый мужу смысл.

  Блэквелл скептически прищурился, переведя глаза на руку Алисы, которая замерла, будто утаивая что-то.

  – Он думает, что ты рядом, или ты действительно рядом? Эти кристаллы... ты вкладываешь в них себя.

  – Может и так... – она явно не хотела обсуждать эту тему, будто это было болезненно, – Ты не обижаешь Артемиса? У него всё хорошо?

  – Он обрёл новый уровень от горя, – констатировал Винсент, – Глаз потерял. Знаешь, он – достойный приемник такой оторвы как ты. С ним проблем ещё больше...

  – Потому что он не думает, когда нужно, – хмыкнула она, а Винсент широко улыбнулся, сдерживая едкий комментарий, – Это не значит, что мозгов у него нет. Ведь в иной ситуации он думает слишком много, хотя в этот момент надо просто действовать.

  – Лис, меня смущает эта история с кристаллами. Он от меня что-то скрывает.

  – Веришь мне – верь ему.

  Он скептически прищурился, смотря на жену и чуть пождал губы:

  – Ты играешь в какую-то свою игру и не пускаешь в неё меня.

  – Чтобы ввести тебя в курс дела, уйдёт уйма времени, а его у нас нет. Мы может потратить то малое, что у нас есть, либо на дела, либо на нас.

  – Лис, но я бы помог тебе, защитил бы тебя... и нашего ребёнка!

  – Не в этот раз, – она подняла на него глаза.

  – Но я хочу помочь...

  Стоя смирно некоторое время, она молчала и задумчиво смотрела на мужа:

  – Ты должен понять: всё, что я когда-либо делала, было только для тебя. И то, что происходит сейчас тоже.

  Шаг в сторону и череда неловких движений. Алиса коснулась своих светло-шоколадных волос, как будто извиняясь за невыгодную причёску, потом потрогала свой животик, посмотрела на свои руки с тоской:

  – Я другая. Некрасивая, – последнее слово было сказано со злостью, и она с гневом посмотрела на окна, из которых через тонкую вуаль штор бил дневной свет, – А тут так светло!

  Винсент смотрел на неё искоса, ведомый лишь желанием и страстью, настигая Алису стремительно и властно. Его подавляющая манера не терпела возражений, он горел от нетерпения и двигался на жену, словно дикий зверь.

  – Иди ко мне, – начал он хрипло, его дыхание сбилось, кровь в жилах закипела, – Ты очень мне нужна, – говорил он медленно и так же медленно шёл к ней, смотря пристально за её реакцией. Она задержала дыхание и чуть дёрнула головой, – Хочу снова почувствовать, как ты извиваешься подо мной от наслаждения, – он настиг её в тот момент, когда её дыхание сбилось, провёл губами по её коже и вдохнул запах, от которого заныло в паху, – Чувствовать твой нежный запах, двигаться в тебе, обладать, смотреть, – обнял сзади за бёдра и сделал движение своими бёдрами, упираясь в её оттопыренный зад, а ладонями чувственно водил по её коже, – В эти моменты ближе нас никого нет: ты принадлежишь мне, а я тебе. – он двигал руками медленно и томительно к её груди, которая сильно набухла из-за беременности, чуть сжал, а Алиса простонала что-то нечленораздельное, – Излечи меня от боли, искорка, спаси, а я спасу тебя. Всё для тебя сделаю, просто будь моей.

  – Я твоя. Ты знаешь.

  – Нет... – он медленно покачал головой из стороны в сторону, – Ты своенравная и дикая, тебя обуздать совершенно невозможно, как бы я этого не желал иногда, но в этом ты вся. Даже моё "обладание" твоей свободой исключительно с твоего разрешения. А вдруг я уйду, и ты уже не хочешь, чтобы я был над тобой властен?

  – Перестань...

  – Ты научилась жить без меня.

  – Ты жизнью это называешь? – улыбнулась она недоброй поистине демонической улыбкой, – Я жива только с тобой, ты – причина по которой я не опускаю руки.

  И он нежно провёл языком по самым в мире любимым им губам, которые открылись ему на встречу. Его руки, держащие её голову, спустились к её шее, плечам и он скинул пальто на пол, раздевая слишком худое, но всё же очень красивое тело. Его не смущало маленькое пузико между ними, которое было плодом их любви, его наоборот это заводило ещё больше.

  Влага её рта пробудила в нём давно забытое ощущение мужественности, и это не было похоже на обычную эрекцию или эйфорию. То была та мужественность, что заставляла перевернуть мир ради Алисы. В этом поцелуе он познаю истинную магию, и истинное желание, истинную любовь.

  А потом он резко ощутил знакомый запах озона из её рук, сложенных за спиной, и резко отскочил так далеко, как только мог.

  – Лис... не надо!

  – Либо так, либо я тебя убью, стоит мне только расслабиться! – отчаянно прошептала она.

  – Ты не можешь! Я не чувствую сопротивления приказу! – он показал на медальон, – Значит, тот приказ не действителен.

  – Просто это не твой приказ. Я сопротивляюсь постоянно, даже во сне! – Алиса схватилась в припадке за голову, и мужчина увидел целый мир непонятных эмоций в её глазах.

  – Дай мне слово Блэквеллов, что не отправишь меня обратно неожиданно. Лис, дай мне это. Дай, я тебя умоляю!

  – Тебе будет больно, когда ты вернёшься, – закрыла глаза и часто дышала, – Ты снова обретёшь, а потом снова потеряешь. Ты уверен, что выдержишь это?

  – Выдержу, – говорил он без осознания, лишь бы что-то сказать. Глаза его были бешенными, а руки немного тряслись, что не ускользнуло от внимания Алисы. Она отступала напряжённо, но Блэквелл не давал дистанции между ними увеличиться, ступая ближе, – Лишь бы снова быть с тобой. Хоть раз.

  – Ты говоришь, как наркоман...

  – ДАЙ МНЕ СЛОВО! – крикнул он агрессивно, а Алиса от неожиданности вздрогнула. Она выглядела беззащитно и хрупко, а на лице отражалась боль, из-за чего Винсент тут же сгладил свой неожиданный приступ гнева, – Мне без разницы как это выглядит и чем закончится! Перестань думать о последствиях! Я хочу тебя, ты нужна мне. Да пусть по прибытии я сдохну от боли, но сейчас нам будет хорошо!

  Алиса сжала кулаки до бела и твёрдо ответила:

  – Нет, – но в глазах её твёрдости не было.

  И тогда он без предупреждений рванул к ней, притесняя к кровати, властно взял за руки, завёл их за её спину и толкнул на матрас:

  – Тогда избавься от меня. Как угодно: убей или отправь домой. Больнее, чем жить без тебя, уже не будет.

  Он с давлением нажал на её плечо, кладя на кровать, потом ногами развёл её ноги и лёг между ними, осторожно опираясь на руку, чтобы не травмировать живот жены. Руки её он завёл ей за голову, блокируя своими ладонями, а его лицо зависло в паре сантиметров от её губ:

  – Ну же, Алиса, – позвал он со скорбью, – Избавься от меня. Добей.

  А Алиса прикрыла глаза и робко сделала движение навстречу его лицу, но не чтобы поцеловать, а чтобы вдохнуть запах. Она водила носом по щеке Винсента, впитывая его запах и тепло. Когда Алиса приоткрыла длинные ресницы, то увидела, как сквозь изумрудные глаза, полные слёз, на неё смотрит беззащитный и совершенно раздавленный горем человек, и он ждёт её решения со смирением. И тогда она больше уже не смогла сдерживать сидящее глубоко внутри чувство, которое вроде и тлело слабым огоньком уходящей человечности, но всё же тлело. Внезапно вся решимость, предусмотрительность и осторожность ушли вместе со страхом, который был её верным и единственным постоянным спутником с того самого момента, когда Алиса покинула Мордвин. Ледяная волна и стальные тиски, сковывающие её всё это время, ушли, она расслабилась впервые за очень долгое время.

  – Я люблю тебя, – одними губами прошептала она, и уже громче,– Я так люблю тебя, Винсент! Даже смерть ничего не изменит. Слышишь?

  В ожидании её реакции Блэквелл замер, но после таких слов потеплел и грусть ушла, сменяясь наивной и очень тёплой улыбкой. В глазах всё ещё стояли слёзы, но это было непостыдной деталью, а чем-то поистине интимным. Очень осторожно сокращая расстояние между их губами, Винсент всё смотрел и смотрел за каждым изменением в лице любимой, это было не так, как обычно, ведь в страсти они ломали мебель и порывисто двигались, овладевая друг другом. В этот раз всё было немного робко и очень осторожно, будто лишь одно резкое движение могло разбить магию их близости вдребезги на мелкие осколки, которые уже не собрать воедино. Она забывала дышать, а он целовал её снова и снова, прикасаясь со всей нежность, шепча лишь:

  – Ты снова со мной, моё видение.

  Он медленно провёл тёплыми руками по прохладной коже жены, а у неё...

  ...У неё пробежала волна мурашек. Алиса дышала уже часто, возбуждённо, поддавалась на ласки мужа самозабвенно, а он лишь наблюдал и продолжал, наслаждаясь каждой секундой близости. Следя за сигналами её тела, он прибывал в эйфории, но не столько от предстоящего секса, который Алиса уже разрешила, а оттого, что любимая была рядом. Это было самое невероятное свидание в мире, сопровождающееся бездной тоски от неизбежной разлуки, но вместе с тем и всей любовью мира, о которую сломались законы вселенной, пространство и время рухнули и даже сама Смерть уступила им встречу под тихое мурлыкание девушки, напевающей мелодию музыкальной шкатулки.

  – Я люблю тебя, – прошептал Винсент и уткнулся в волосы жены, которые выглядели совсем иначе, но пахли по-прежнему, – Люблю, Алиса.

  Всё начиналось медленно, неторопливо и предупредительно, но вмиг Винсент перестал сдерживаться, когда Алиса закинула ноги на него. Её наглый требовательный взгляд прожигал мужа своей похотью, и он коварно улыбнулся на её реплику:

  – Я не антикварная ваза, Винсент. Ты боишься? – спросила она с лёгкой улыбкой, а он робко кивнул, – Почему?

  – Я слишком возбуждён – раз, у меня так давно не было практики, что, кажется, все навыки потерял – два, ты беременна – три, и четыре... – он жалобно посмотрел, – Вдруг это сон? Проснусь – тебя нет... снова простыни менять и латать в душе дыру.

  – Это секс, – спокойно заявила она, – В этом деле ты – гуру. И я никуда не исчезну.

  Он улыбнулся уже уверенней и поддался соблазну, погружаясь в удовольствие с головой. Был немного порывистым, как и положено человеку, целиком сплетённому из противоречий магии, властен и очень горяч, он закрывал жену от всего мира своей широкой спиной.

  Проводка тока не выдержала, и вся техника в квартире заискрила, выходя из строя, но Винсент лишь улыбался, истекая в удовлетворённую жену семенем. Потом он лёг рядом и обнимал её лицо отчаянно с трепетом и болью, шептал ей нежные признания, а она молчала в ответ и приятно массировала его ладони.

  Прошло всего четверть часа за разговорами, а потом он снова брал её с жадностью. Он медленно и глубоко дышал, сдерживая удовольствие, в один момент даже отстранился и вышел из неё, чтобы выдержать дольше, но она искала его с капризным хныканьем:

  – Ещё... хочу ещё.

  И он шёл на поводу её желанию. Он очень старался, но ей было мало, хотя она снова сотряслась от оргазма. Не успевав отойти от волны тока, она, не открывая глаз, прошептала:

  – Ещё.

  Ему было стыдно признаться, что он немного устал, нужна была передышка, поэтому он лишь рассмеялся и начал играть с её клитором, снова заставляя её тело изгибаться. Алиса очень волнительно задышала, будучи на пике удовольствия, но Винсент внезапно убрал руку, лишая оргазма, который возместил минутой позже уже губами. Пока он доставлял ей удовольствие, возбудился сам и, не давая ей отдыха, начал трахать её уже жёстко и быстро. Не ожидая от неё больше никаких поползновений к возобновлению ласк, он был крайне удивлён, увидев, что она снова хочет ещё:

  – Да что с тобой!? – спросил он с искренним удивлением, – Лис, это уже нимфомания.

  – Беременная... – с отдышкой ответила она, – Просто я беременная. И ты – мой единственный источник удовольствия. Заткнись и...

  – Да-да, я понял, – смеялся он, вбиваясь в неё сзади, – "Трахни меня, Винсент", да?

  – Вроде того, – она улыбнулась и сдавленно простонала, – Сейчас будет ток... ой, кажется очень много тока... чёрт!

  Её истошный крик и содрогание мышц всего тела были очень ярким финалом, разя молниями всё вокруг. Пасмурный Лондон сотрясся от внезапных вертикальных вспышек молний и последующих раскатов грома. День был в разгаре, но плотные облака скрывали солнце, создавая ощущение приближения ночи. Винсент стонал, принимая волну электричества на себя, которая заставила его излиться раньше задуманного, и то было ещё ярче обычного.

  Лондон ещё не успел осознать внезапность грозы, как хлынул такой ливень, какого здесь не помнили очень давно. Небо сверкало вспышками, но уже тише, сводя электричество на нет, а Алиса вторила вспышкам сотрясаясь в судороге уходящего удовольствия:

  – С-спасибо... – слетело с её дрожащих опухших губ, – Это было... как-то иначе.

  – Да! – только и смог из себя выдавить немного опешивший Блэквелл, ложась рядом в обнимку, – Ты... если ты хочешь ещё, то давай немного позже? Кажется, ты наконец-то меня умотала, или... – вдруг нахмурился он, – Я слишком стар для тебя. – последнее было сказано уже почти шёпотом и с ужасом в глазах, между которыми залегла глубокая морщинка на переносице.

  Алиса в ответ звонко рассмеялась будто в истерике. Она всё никак не успокаивалась, но и Блэквелл от своего предположения, как было видно по его лицу, отступаться не хотел.

  – Ты из-за висков себя старым возомнил?

  – Из-за них в том числе, но моя неспособность тебя удовлетворить...

  – Чтоб я этого больше не слышала, – сурово сказала она, – Восемьдесят семь минут, – просто сказала она, будто всё было понятно без комментариев.

  – М?

  – Минутная стрелка твоих часов прошла свой путь восемьдесят семь раз, а ты довёл меня до оргазма четыре раза.

  Блэквелл не поверил своим ушам и резко встал, подбираясь к своим брюкам, в которых лежали карманные часы, что Алиса ему подарила. Они справно шли, показывая не совсем достоверное время, но всё же стрелки действительно двигались.

  – Обычно они не идут, – монотонно заметил он и взглянул на жену исподлобья сурово, на что она пожала плечами:

  – Они не могут не идти. Знаешь кто их сделал?

  – Знаю. Но они были сломаны. Мне вручили сломанные часы, Алиса.

  – Но они идут, – заметила она и с этим было сложно поспорить.

  – Ты считала... как я сразу не понял? – возмутился уже на другую тему он, – Пока мы... ты считала! Я видел, что ты щёлкаешь пальцами как-то ритмично, но что это было... – он вдруг замолчал и полностью погрузился в мысли, садясь на край кровати, – Щёлкаешь пальцами. – повторил он задумчиво.

  Алиса наблюдала за его мыслительной деятельностью какое-то время, а потом подползла и положила ему голову на колени, смотря на его лицо с интересом:

  – Ты о чём задумался?

  Он опустил взгляд на жену и начал гладить её голову очень нежно:

  – Я чувствую... – начал он, подбирая слова, – Что вляпался в какую-то игру, но не я игрок. Я – фигура, – он произносил каждое слово довольно медленно и поглядывал на жену, а потом указал на неё пальцем задумчиво, – В этот раз ты играешь, передвигая меня по доске...

  – Это ведь паранойей называется, нет?

  – Нет, – он убрал выставленный указательный пальцев в сторону, и щёлкнул пальцами звучно, – Вот так, по щелчку, ты мной двигаешь. Это твоя игра, а я уверен, что не ошибаюсь. Я уверен, Алиса, не пытайся меня переубедить.

  Она хлопала глазами не столько наивно, сколько задумчиво, едва наклонив голову бок, и чуть щурилась. Он любил эту борьбу интеллектов, что царила между ними в такие моменты, но в этот раз чувствовал себя неуверенно, будучи словно позади Алисы.

  – Ты так думаешь, потому что не обладаешь полной информацией, хотя привык ею обладать. Ещё ты чувствуешь себя старым почему-то. Ты полон сомнений, Винсент, чего обычно с тобой не случается, я тебя не узнаю.

  – Меня кое-что очень сильно подкосило, Алиса, – спокойно ответил он, но был холоден, – И на мои выводы повлияло очень большое количество деталей, в которых замешана ты.

  – Ты ведь не про часы и щёлканье пальцами? Я затерялась во времени и привыкла его отслеживать. Так я выживаю, разве это плохо? Против тебя я всё равно никогда играть не буду, ты – моя слабость.

  Он отвёл взгляд в сторону и просто ещё раз щёлкнул пальцами с задумчивым видом. Сидел так долго и всё думал о чём-то своём неведомом, а потом опустил глаза на Алису, только она уже спала на его коленях. Он улыбнулся и осторожно переложил жену на кровать, боясь разбудить.

  – Я сегодня второй раз в сознании, – сквозь сон прошептала она и уткнулась мужу в ногу, – Второй раз. В первый это было на несколько минут.

  – Что заставило тебя вернуться впервые?

  – Ты, – хрипло ответила и задержала дыхание, – Париж, Собор Парижской Богоматери двенадцатого мая. Ты помнишь?

  – Я думал... это был сон, – сипло прошептал он и отвёл хмурый взгляд в потолок, – Ты была в опасности.

  – Была.

  – Лис... ты отправила меня домой? Почему?

  Она не ответила, лишь зевнув в ответ.

  – А знаешь... – начала она сонно, – В мире столько вопросов, столько загадок и это не даёт мне покоя.

  – Ты о чём?

  – О законе сохранения энергии, например.

  – М?

  – Ну... очень странно, что я просто взяла и пропала. Я ведь носитель, как и Элайджа. Вообрази: если б я просто умерла, то, как в случае смерти твоего брата, Квинтэссенция бы просто растворилась в воздухе. Никакого кризиса магии бы не случилось, и тебе бы не пришлось запрещать магию.

  – Логично...

  – А значит, – снова зевнула, – Что-то держит мою силу. Это конечно лишь теория, но вполне жизнеспособная.

  – Ты хочешь сказать, что энергия в твоём... теле? И это было бы логично, ведь Вон Райны за него готовы были пожертвовать всем...

  – Я говорила тебе: маг – это проводник энергии, как кристалл. Если я заключаю энергию в кристалле, то значит тот же принцип работает и с телом. Моя душа – сила, моё тело – эквивалент кристалла.

  – Погоди, но твоё тело – это ты. Ты попала во временной тоннель и – вуаля!

  Алиса снисходительно улыбнулась и сладко зевнула. Винсент ждал ответа с напряжением, а Алиса лишь погружалась в сон, но мужа это не устраивало, поэтому он слегка потряс её.

  – Милый, но ведь я не стою в одной временной точке, а иду вперёд вместе с каждой временной песчинкой. Кап-кап... – зевнула снова, – Однажды я нагоню события, попаду в точку, где уже умирала, пройду я этот период или нет – не знаю, но раз ты искал меня и не чувствовал, значит со мной что-то случилось. Ты отдал моё тело Алексу, но тела у него нет – мы знаем это, потому что здесь и сейчас лежим вместе. Не знаю что произойдёт, – говорила очень тихо и на секунду замолчала, – Но ведь ты так и не нашёл мой след. И нашего ребёнка тоже... – она замолчала уже очень долго, а Винсент задумался, пытаясь принять её теорию и попытаться найти лазейку. Он думал, что она уже заснула, но послышалось тихое... – Хотя... – и снова замолчала.

  – Что "хотя..."? Продолжи.

  – Ребёнок. – коротко сказала, а муж проскользнул рукой к её пузику, – Ещё есть время. Ещё немного времени, и он сможет быть жизнеспособным без меня, а если так... то, окажись я в опасности, то попыталась бы отправить его во времени, ведь вместе с магией Земли я это сделать могу... смогу отправить к тебе.

  – Лис, послушай пожалуйста. Я жил столько времени без тебя, но не мог принять мысль, что тебя нет, – голос подвёл и Блэквелл замолчал на секунду, а она жалобно подняла на него свои большие понимающие глаза и ласково погладила его подбородок, придавая сил, – Сегодня я снова живу. Я мечтал о ребёнке, так хотел полный дом моих детей... похожих на тебя, но пойми... только пойми правильно – как бы я не хотел этого, важнее всего – ты. Всё это имеет смысл лишь если ты в этом доме, если ты просыпаешься со мной, улыбаешься мне и делишься своими мыслями, мы ведь семья.

  – Ты очень боишься, – шептала она и грустно улыбнулась. Алиса потянулась к мужу и поцеловала его в губы лёгким нежным поцелуем, а потом оторвалась и посмотрела в его глаза, – Чего ты боишься?

  – Больше всего того, что потеряю тебя окончательно. Боюсь, что сейчас ты заснёшь... а проснёшься уже не моей Лис, а демоном. Я ведь понимаю, что происходит, Алиса: ты хватаешься за последний призрачный шанс выжить, и я благодарен тебе за эту борьбу, ведь ты делаешь это ради нас, но... А вдруг это и случится за этот период? Как ты и говорила: ты возвращаешься всего второй раз.

  – Винсент, я тоже этого очень боюсь, правда, но я живу лишь надеждой, что тебя увижу, и этого пока хватает, чтобы вернуться.

  – И ты проснёшься моей Алисой? Не закроешься от меня?

  – Я всегда буду твоей Алисой, – улыбнулась, – Нет такой глубины, с которой бы ты меня не достал.

  В сонных глазах с поволокой он видел своё отражение и улыбался тому, как его беременная жена засыпает в его руках. Он удостоверился, что она тихо размеренно дышит, и сам уснул. Он даже и не предполагал, каким мёртвым был все эти бесконечно долгие месяцы без Алисы.

  Глава 34

  Maria Mena – Habits

  J2 Feat. Cameron The Public – Man In The Mirror (Epic Version)

  Я так спокойно не спал очень давно, и в один момент позволил себе недозволенный манёвр, о котором в прошлый раз сильно жалел: проник в незащищённые мысли моей спящей Квинтэссенции, которая совсем не сопротивлялась, ведь впала в сон так крепко, что будто меня и не замечала.

  Было странно оказаться в этой же комнате, обставленной абсолютно так же, как и жизни, только очень мрачной. Тысячи деталей бросились в глаза, будоража мой мозг: мерцание предметов, которые словно не метались от мысли автора сна, сама Алиса, сидящая на письменном столе, что-то увлечённо делая руками, её волосы – длинные, светлые, чёрный густой дым, клубящийся по полу, глаза моей девочки (совсем чёрные), фигурки на столе и... зеркало, которого быть не должно, ведь в реальности его нет. Напольное зеркало в золочёной раме – то самое, что всегда было неотъемленой частью снов Алисы, но теперь оно стало каким-то мутным, тусклым, рама была жутко пыльной, а сама отражающая поверхность покрыта паутиной.

  Я смотрел несколько минут, пытаясь понять, что делает Алиса, и оказалось, что она строгает фигурки и раскрашивает, которые составляет на стол рядом с собой.

  – Милая... – позвал её, но она меня не слышала.

  С упорством маньяка и даже с каким-то остервенением она пыталась раскрасить деревянную фигурку, но ничего не выходило. Я подошёл ближе и присмотрелся к маленьким человечкам, узнавая в них черты людей, которых знаю: среднего роста крепкий парень с русыми волосами и очень узнаваемой осанкой – это явно Арти, рядом с ним Дрейк, маленькая колыбелька, прикрытая вуалькой – наверняка наш Энди, чёрного кота я не знал, но узнал фигурки родителей Алисы, Бальтазара, ещё одну она держала в руках, но никак не решалась сделать мазок краской. У всех статуэток была одна схожая черта – отсутствие лица. Догадаться о том, кто есть кто, можно было лишь по каким-то чертам, но все они были безликие. Очевидно, именно это и раздражало Лис, которая была взвинчена и крайне расстроена, но психовала тихо и... стихийно.

  Заглянул в её красивое лицо, но там был лишь демон, которого я не боюсь. Квин, Алиса – мне без разницы, всё это – моя искорка, одна и та же сильная личность просто в разное время.

  – Кто это у тебя в руках? – спросил я, привлекая её внимание, и она нервно дёрнула головой.

  – Его зовут Эван.

  – Кто такой Эван?

  – Я лишь знаю, что его зовут Эван, – монотонно и холодно ответила она, – Узнаю кто это, когда доделаю.

  Странно. Среди фигурок я вижу лишь тех, кто ей дорог, только меня нет, зато есть какой-то Эван. Что за поебистика?

  – А вот это кто? – показываю я на Артемиса, пытаясь разговорить её.

  – Это Артемис. Ну ты же знаешь его! – буркнула, не отрывая глаз от фигурки в своих руках, – Ну почему!? Почему не выходит!?

  – Я могу тебе помочь?

  – Не наступай на дым, – её голос всё ещё монотонный и обжигает холодом.

  Опускаю глаза и вижу, что дым уже клубится около моих ног, но изменилось не только это: комната теряет очертания, оставляя лишь то, что ближе к нам. Вокруг меркнет свет очень медленно, и я понимаю, что Алиса забывает место, где мы находимся. Остаются лишь фигурки, стол, дым и зеркало.

  – Лис, почему зеркало такое... мутное?

  Бросает быстрый взгляд на облупленную раму, и фыркает:

  – Я откуда знаю? Ты мне лучше скажи: почему я не могу закончить фигурки?

  Ну это же очевидно...

  – Ты их забыла, – отвечаю я спокойно, – Так бывает. Можешь знать человека досконально, но лицо его не помнишь. От этого тебе страшно, да?

  Наверно я её уязвил, потому что она вскакивает со стола и очень стремительно двигается по темноте, спокойно наступая на дым. Фигурки от её резкости падают в этот дым и плавятся, будто попадаю в кислоту, а Алиса лишь бегает из стороны в сторону. Иду за ней в попытке остановить, чтобы она не уходила далеко от зеркала, но случайно наступаю на дым и меня пронзает дикая боль.

  Ебическая сила, как же это больно... невыносимо, хочется кричать, но я сжимаю зубы, но рык не сдерживаю.

  Я помню такую боль. Помню! Я умирал от отравления, когда Астартийская жрица травила меня Некромантией, было невыносимо больно, прямо как сейчас. От боли у меня в глазах стало темно, я словно упал в бездну мук.

  – Я же сказала, – вытащила меня из этой боли Лис, садя на стол, – Не наступай на дым! – сказа она со злостью.

  – Но ты ходишь.

  В этот момент она закрылась ещё плотнее от меня, а во взгляде сквозил холод. Мне вдруг показалось, что она не решается мне что-то сказать, это как-то связанно с моим тревожным звоночком: Алиса ведёт свою игру. От этой недосказанности мы становимся дальше, пропасть между нами растёт с каждой вот такой паузой.

  – Нельзя тебе... – шепчет она, – Ну что ты наделал? Я не смогу это исправить.

  Что исправить?

  – Это ведь просто сон.

  – Тогда просыпайся. – она отвернулась, смотря на черноту с опаской, а та всё подползала.

  Я попытался, но не смог. Боль мешала мне, сводя с ума.

  Смотрю на зеркало и недоумеваю. Оно так много для Алисы значит, я точно знаю. Теперь оно совсем потускнело, а это плохой знак. Смотря на него очень пристально, Алиса говорит, как будто с болью и недоумением.

  – Оно больше не показывает так достоверно, как раньше.

  Хромая, подхожу ближе. Странно, что сновидения могут причинять такую боль. Разве это возможно?

  Это зеркало единственное, что на самом деле настоящее, оно не может лгать. Может в нём заключается талант Алисы видеть фальшь – это точно узнать невозможно. Она наверняка в нём видит себя такой, как я вижу сейчас – демоном, и ей это не нравится, она это отрицает.

  – Лис, ты должна ему верить. Это единственное, что на самом деле важно, раз ты его каждый раз видишь. Ты понимаешь это? Чтобы ни случилось, оно всегда на этом месте. Я не понимаю этого твоего изобретения, но раз оно здесь, то только оно и важно.

  Она гладит раму рукой и хмурится:

  – Оно показывает плохие вещи.

  – Почему здесь столько черноты, Лис? Что она делает в твоём сне?

  – Окружает. Всегда. Не могу с ней бороться. На это нужно очень много сил, а у меня их очень немного.

  – Раз есть чернота, должен быть и свет, Алиса, – зажигаю огонь в ладони подношу к зеркалу.

  Светлее, значительно. Рассматриваю свою девочки и обнимаю, положив подбородок ей на макушку. Подношу сгусток огня к её левой ключице и чуть оголяю второй рукой.

  – Вот тут... – указываю на мой знак, – Я успел тебе его поставить, помнишь? В наш последний день. Столько времени зря потрачено...

  – Не зря. Ничего не зря. – хищно прищурилась и...

  ... И щёлкнула пальцами. Что это значит? Не может быть это просто новой привычкой. Это движение полно расчёта и повязано на мыслительной деятельности, но о чём она в этот момент думает?

  Чёрные глаза совсем не моей жены смотря на меня так пронизывающе и снова щелчок. Она вытесняет меня из своего сна, и я просыпаюсь.

  Десяток зависших в воздухе ножей, остриё которых грозило мне немедленной атакой – вот первое, что я увидел, открыв глаза. А почувствовал я, что боль действительно была настоящей.

  – Беда... – спокойно прошептал я, но Алиса уже не конечно же не спала, смотря перед собой в одну точку, – Лис, не смеши. Ну что мне набор ножей из немецкой стали, а?

  – А ты не приметил среди них твой вечный клинок? – хрипло спросила она ледяным тоном, – И я не могу их убрать.

  Ну да, я очень невнимателен.

  – Сопротивляйся, Лис, держи их, пока я уберу.

  Пришлось убрать всё самому, пока Алиса усилием мысли держала их подальше от меня.

  – Ну вот, всё обошлось, – легкомысленно сказал я в надежде приободрить Алису, но она уже не была так беспечна.

   Она села и прикрылась одеялом:

  – Уходи, пожалуйста.

  – Почему сейчас?

  – Потому что я больше держаться не могу. Мне больно.

  – Хорошо, – взял брюки и начал одеваться.

  Я не стал привлекать её внимание на свою стремительно синеющую ногу, на которой еле ходил. Не надо... она будет переживать, тратить силы, чтобы это исправить, но они ей и самой нужны.

  Она всё время смотрела на меня и молчала, и мне... было жутко. Это ведь могла быть наша последняя встреча. Обошёл кровать и сел перед ней на колени, убрал застиранную простынь и прижался к пузу:

  – Малыш, пожалуйста, верни мне твою мамочку. Я умру, если она не вернётся, я ведь так её люблю... – мне на ухо капнула слеза и я поднял глаза на Алису.

  Когда она плачет, её глаза бирюзовые. Вот такая удивительная игра цвета...

  – "Обещай разучиться плакать. Верить в чудо, в лучшее надо..." – начал я читать отрывок того стихотворения, которое ей написал.

  – "...Даже если на сердце слякоть. Засыпаю в уютном кресле. Доброй ночи..." – продолжает она.

  – "...Как ты просила".

  Снова её слеза капает и её голос срывается:

  – "...Только жди меня, даже если, не останется больше силы".

  В момент, когда ещё одна слеза капала мне на руку, Квинтэссенция ударила меня под дых, появилось тянущее ощущение в солнечном сплетении, и земля ушла из-под ног.

  Земля. Именно магия, связывающая меня с Землёй, унесла меня по длинному извилистому временному тоннелю, мне казалось, что я, словно песчинка просачиваюсь из прошлого в настоящее через сужение песочных часов.

  И оказываюсь дома.

  Там, где Алисы больше нет.

  Глава 35

  Within Temptation – What Have You Done

  Rob Dougan – Left Me For Dead

  Это было не логично, но Винсент действовал без каких-либо объяснений, бездумно и непроизвольно. Шёл из комнаты в комнату, обыскивая весь замок, каждый закоулок, каждый тайный ход.

  – Лорд Блэквелл? – позвал Дрейк, – Вам помочь?

  – Риордана мне срочно.

  – Что передать?

  – Чтобы нашёл чёртовы инструкции.

  – Инструкции старого Вон Райна? Он ищет их.