Текст книги "Вопреки. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Анна Бэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

  – Алиса, – снова заговорил он, возвращаясь к теме, – Ты хоть понимаешь, что не можешь взять у кого-то деньги и что-то на них купить?

  – Я без денег обойдусь.

  – Как? – но она пожала плечами, – Есть ещё много чего: мне кажется, что тебе будет лучше в людных местах.

  – Почему?

  – Чем больше вокруг тебя магии...

  – ...Тем больше резервы организма, – закончила она и задумалась, – Я была.... В Мадриде на стадионе, – начала она рассказ прерывисто, – Так было иначе. Лучше. Легче.

  – Видимо это как-то влияет на тебя... может тебе будет проще говорить?

  Они не успели закончить мысль, потому что Алиса напряглась и выпрямилась в струну, услышав что-то снаружи.

  – Что случилось? – поинтересовался Эван, а ноздри девушки начали раздуваться, улавливая запахи.

  – Не понимаю... – медленно произнесла она, пытаясь сообразить, – Этого не может быть!

  – Чего?

  – Тут... сюда движется кое-что, чего в этом мире быть не может, – она потупила взгляд в пол, выражая высшую мозговую деятельность, – И ещё кажется хозяин дома вызвал для тебя психушку, которая будет здесь через пару минут.

  – Что!?

  – На вопросы нет времени, – рассуждала Алиса, повязывая обрезанные волосы в хвостик, – Эван, мне нужно бежать... а так как я даже ходить не могу, то мне нужна помощь.

  – И как я могу тебе помочь?

  – Я для тебя видима и осязаема. Забери меня отсюда.

  – Куда? Как? За мной едет психушка!

  – На ней и поедем, ведь она прибудет сюда раньше. Те, от кого я хочу скрыться, смогут меня увидеть, и они заберут меня, чтобы убить.

  – Может они просто хотят выкуп... или чтобы твой муж пришёл?

  – Он не придёт, – осторожно сказала она, – Ты очень много говоришь и мало делаешь, – она задумчиво посмотрела в окно, а потом постучала пальцем по дереву и позвала, – Милки? Кс-кс, малыш, мы едем жить в лечебницу для душевнобольных!

  Глава 14

  Звук:

  T.T.L. – Deep Shadow (Vocal Version)

  Wynter Gordon – Stimela

  Эвана пугало новое место жительства. Среди сумасшедших людей не находилось собеседника, а с Алисой разговаривать было практически невозможно из-за того, что его бы точно упекли в этом место надолго, ведь выглядело это как разговор со стеной. Он нашёл способ выглядеть чуть менее сумасшедшим и давал Алисе в руке кота, ведь разговор с котом был более адекватной картиной, хотя вряд ли слово «адекватный» так подходило этому заведению.

  Вообще-то Алиса была молчалива и редко поддерживала беседу, чаще всего сидела и смотрела в окно. Бывало, когда она думала, что Эван за ней не следит, то напевала своим уже окрепшим голосом незнакомую мелодию, от которой в душе щемило. Эван никогда не слышал такой магической мелодии, в ней не было слов, но был почти осязаемый смысл. Это само по себе плохо укладывалось в голове, но мужчина заслушивался и будто погружался в совсем другую атмосферу мира Алисы, где дышать было намного легче, где горы и старый лес прикасались к морю, рождая что-то очень величественное, но вместе с тем ласковое и уютное.

  Голос Алисы был очень приятным и хорошо ложился на слух, только звучал зловеще и потусторонне. Было бы страшно слушать черноглазую дьяволицу, пение которой будто отражал воздух, разнося по помещениям, но Эван поддавался не страху, а магии, исходящей от неё. В такие моменты хотелось лишь остановить мир на секунду и попросить Вселенную, чтобы мелодия не прерывалась, но всему был конец.

  Алиса замолкала и долго смотрела в точку, а потом говорила что-то на другом языке.

  – Что? Это твой родной язык? Язык магии?

  – Очевидно, что так.

  В очередной раз Эван завёл какой-то разговор, на что получал лишь односложные ответы, ничего конкретного не говорящие.

  – Так те, от кого ты прячешься, они так опасны, что могут справиться с таким редким магом как ты?

  – Скорее всего...

  – То есть ты не знаешь наверняка?

  – Нет.

  – А ты вообще уверенна, что они для тебя опасны?

  Она обернулась на Эвана до этого увлечённо смотря в окно, и обратила очень тяжёлый взгляд:

  – Проверять я не хочу, это необдуманный риск.

  Она говорила уже намного уверенней и делала паузы реже. Слова складывались в большие предложения, но говорила она крайне редко. Вообще была хмурая и никогда не улыбалась, единственное, что её радовало – это кот, и ещё одна маленькая деталь...

  ... Эван вёз её и кота на инвалидном кресле по коридору, тем самым доказывая врачам и санитарам, что он не в себе (для них в кресле катался лишь кот), но зато большинство душевнобольных оглядывались на кресло и приветствовали девушку:

  – Здравствуйте, дитя! – улыбались ей сумасшедшие, играя в домино, – Прекрасный день!

  – Они видят тебя, – шептал Эван креслу, в котором на самом деле сидела сосредоточенная задумчивая Алиса, – Разве ты не рада?

  – Эван, меня видят психи и псевдо-экзорцисты. Чему радоваться?

  – Всегда есть чему радоваться...

  – Тогда я рада тому, что тебе разрешили оставить Милки, – она положила руку на спину кота.

  Эван нахмурился и прибавил ходу, разгоняя кресло по коридору в сторону, но Алиса была невозмутима, как всегда. Остановившись в самом укромном уголке, куда никто обычно не заходил, мужчина подошёл к Алисе и без вопросов взял её за подмышки, ставя на ноги.

  – Ну и что ты делаешь? – поинтересовалась она раздражённо.

  – Борюсь...

  – "Борешься"? – повторила Алиса, глядя в его глаза пытливо, – Эван Ричард Фэстер, родился 10 декабря 1984 года. В 4 года отдан в детскую хоккейную команду, подавая большие надежды, ведь виртуозно справлялся с шайбой, хотя к командным играм склонен не был. Почему? Боялся жёсткой игры, поэтому в 12 лет бросил спорт, уйдя с головой в учёбу, где проявлял себя в точных науках и ораторском искусстве. Да-да, в 14 ты играл в покер как бог, пользуясь тонким расчётом и наблюдательностью, что выглядело как дар свыше. К 17тилетию увлёкся психологией, даже поступил в колледж на одноимённый факультет, где тоже блистал. Влюбился, начал встречаться, но не боролся за свою девушку, которая, к слову, наверняка тебя любила, учитывая, что терпела твои заморочки 4 года. Все думали, что ты будешь светилом кафедры психологии, но и это занятие ты бросил, вернувшись в большой покер, где проиграл всё, что имел, а имел, к слову, не мало. Примечательно, что за всю жизнь не брал на себя ответственности, инициативы. У тебя было миллион возможностей, ты мог стать великим, а выбрал... мошенничество. Обманываешь глупых, доверчивых и часто бедных людей, которые ведутся на твои цирковые представления. Знаешь, Эван, – она положила руки на плечи мужчины, который отводил глаза во время её рассказа, – Слово "бороться" для тебя явно новое. Ты уверен, что хочешь ввязываться в такие сложные для тебя функции?

  – Я попробую.

  – Ты изменился.

  – Я... – он замялся, – С твоим появлением, я вижу всё совсем иначе.

  Это было для Эвана важным признанием, не романтическим, но сокровенным, однако Алиса фыркнула и посмотрела в сторону, будто её это раздражало.

  – Опять двадцать пять! У тебя, дорогой мой, передозировка Квинтэссенцией. Скоро ты и правда можешь сойти с ума, и не думай, что я шучу. Так действует моя магия. – она повернулась к нему снова, – В чём твой план? Просто поставить меня на ноги? Воспроизвести развитие младенца? Ползать и переворачиваться я уже умею – надо бы хоть тортик по такому поводу слопать.

  – Нет, никаких стандартных схем! – улыбнулся он радостно, – Я видел тебя в деле: тебе чужды размеренные потуги, да?

  – Да. – впервые за всё пребывание в лечебнице, Алиса улыбнулась, и Эван стал вдруг увереннее.

  – Ну раз ты не можешь ходить, давай танцевать? – он спокойно взял её чуть выше талии, держа небольшую дистанцию, и смотрел лишь на её безжизненные ноги, а она на него.

  Музыка была классическая и не быстрая, что способствовало спокойному течению их странного занятия, которое ещё более странно смотрелось со стороны. Через несколько минут у Эвана устали руки, и он хотел было посадить девушку в кресло, но она остановила его:

  – Нет, продолжаем.

  – Сил нет...

  – У меня есть, – она положила ладони на его трясущиеся от напряжения руки и пропустила лёгкий ток, который помог держать её, – Лучше?

  – Чувствую себя марионеткой.

  – Так и есть, – снова хитрая улыбка, – Эван, ты покраснел.

  А он и вправду налился румянцем от близости и воздействия обаяния Алисы. Она всегда смотрела на него странно: будто зная его очень хорошо, видя насквозь, но всё же надеясь на что-то для себя неожиданное. Это не было высокомерием, в том взгляде была усталость и некая обречённость, но всё же всегда присутствовала какая-то очень призрачная, еле заметная, но искорка.

  – Ты говорила, что родилась здесь и раньше тебя видели люди.

  – Да, так и было. Я вполне обычно жила в этом мире.

  – Как? Ты ведь жутко необычная.

  – Ты про глаза? – она хитро посмотрела, – Они не всегда были такими.

  – Да? А раньше какими были?

  Она не спешила отвечать и лишь опустив взгляд на свои бездвижные ноги, смущённо ответила:

  – Серыми.

  – О! – улыбнулся её собеседник, обладая тоже серым цветом глаз, – Здорово! Тебе бы пошёл серый... а когда они стали чёрными?

  – В июне, – спокойно сказала Алиса, – Временно. Навсегда лишь в сентябре.

  – То есть почти год уже...

  – Нет, – поправила она и очень серьёзно посмотрела она прямо ему в глаза тем самым способом, от которого по спине Эвана пробегал мороз, они станут такими только через 2 месяца.

  – То есть... – Эван остановил кружение вокруг своей оси под музыку и непонимающе спросил, – Ты из будущего?

  А она очень медленно кивнула, снова отводя взгляд. Эван прекрасно знал, что на эту тему она говорить сейчас не будет, поэтому заговорил о другом:

  – Тебя надо постричь... – сказал он, – У тебя волосы неровно как-то отрезаны. Плохой парикмахер!

  Алиса почему-то рассмеялась очень громко и запрокинула голову, но в смехе было больше грусти и накопленного напряжения, чем радости и веселья:

  – Из Элайджи отвратительный парикмахер, ты прав!

  – Это твой муж?

  – Это мой деверь.

  – Не ладите?

  – Не ладим.

  Она снова отвечала сжато, умалчивая саму суть, но было понятно, что за её словами лежит большая невесёлая история.

  – Может и хорошо, что я не знаю, – кивнул Эван, – Мне кажется, что ты из тех людей, у кого семейные проблемы доходят до вселенской катастрофы. И не из-за таланта делать из мухи слона, а буквально: ядерные взрывы и все дела...

  Алиса снова хитро улыбнулась и кивнула, подтверждая мысли своего странного знакомого.

  – На сегодня хватит, – сказала она и перестала подавать ток в его руки, отчего она тут же упала бы на кресло, но...

  – Вот это прогресс! – восхищённо воскликнул Эван, глядя как Алиса не очень уверенно, но всё же стоит на ногах.

  Не смотря на очевидный успех, Алиса просто села на своё кресло и снова безучастно засмотрелась в окно под звуки музыки. Это было знакомо: она хочет побыть одна, а точнее не совсем одна, а в компании мурлыкающего Милки, который всё время ждал свою очередь на общение с любимой компаньонкой.

  Эван удалился и вернулся через час, принося чай, но увидел лишь, как Алиса переползла на диванчик, стоящий за креслом и уснула в обнимку с Милки, свернувшись в клубок. Он накрыл её пледом, и сел смотреть телевизор, звук которого никак не влиял на сон девушки.

  Следующие дни прошли почти в полном молчании, но танцы были неотъемлемой частью программы. Алиса была крайне сосредоточенной и смотрела лишь на свои ноги, которые всё ещё не двигались, но уже её держали.

  – Это не я! – рыкнула она на третий день, – Я всегда нахожу способ, почему в этот раз так всё сложно!?

  – Терпение, дорогая, – шаркал к ним навстречу улыбчивый старичок, держа в руках коробки с настольными играми, – Извольте партию?

  – Во что? – скучающе спросила Алиса, но кивнула старику в знак приветствия.

  – Может сегодня в шахматы?

  – Не советую, – криво улыбнулась она, – Может лучше скрабл?

  – Леди, – хихикнул мистер Джим (так называли любителя игр), – Не думайте, что я в этом дилетант.

  – Одну партию, – согласилась Алиса и ловко переползла в кресло у миниатюрного столика, на котором расположил шахматную доску мистер Джим.

  Эван плохо играл в шахматы, но понимал правила и помнил, как ходят фигуры. Он видел в игре Алисы и мистера Джима лишь мастерство обоих, но Алиса делала всё с толикой терпения и уважения к возрасту улыбчивого старичка, который скрашивал им времяпровождения своими забавными историями. Мистер Джим вообще пользовался популярностью в больнице, как среди пациентов, так и среди персонала. Наверное, поэтому Алиса тянула партию, хотя было очевидно, что она сразу могла бы ещё закончить выигрышно для себя, но она наблюдала за Джимом и изредка криво улыбалась. Когда она в очередной раз поставила мат, Джим сложил пальцы между собой и с хитрецой улыбнулся своими редкими вставными зубами:

  – Где вы учились играть? – спросил он с интересом, – Я много лет не проигрывал.

  – Я училась у лучших, – уклончиво ответила она, но все к этому уже привыкли, – Может дело в лекарствах, которые вам здесь дают?

  С этими словами Джим перестал улыбаться почему-то и лишь собрал шахматы в коробку, но Алиса не расстраивалась, а лишь внимательно наблюдала за его действиями с невероятной уверенностью в себе, которая сквозила от неё почти что порывистым ветром. Когда Джим ушёл, поблагодарив за игру (как всегда делал), Эван сел напротив и хотел было перехватить взгляд девушки, но она смотрела сквозь него хищно, по-прежнему наблюдая за стариком, который давно уже свернул за угол.

   – Алло! – Эван помахал рукой перед лицом Алисы совершенно бестактно и не ожидал, что она очень резко перехватит его руку и выкрутит до боли, – Ай! Отпусти!

  И она отпустила, отстраняясь так далеко, как только могла:

  – Извини. Инстинкты.

  – Буду иметь ввиду... – буркнул он и потёр руку, разгоняя кровь и понимая, что будет очень даже мощный синяк, – Что тебе это Джим такого сделал?

  – Он не принимает таблетки, – просто сказала она.

  – С чего ты взяла?

  – Нельзя так играть в шахматы под таблетками. Но вопрос не в этом...

  – А в чём?

  – Почему он не принимает таблетки?

  – Я тоже не принимаю.

  – Ты не принимаешь, потому что их забираю я. Для персонала это выглядит так, будто принимаешь, а с этим здесь строго.

  – Ну да вообще-то, – он потёр голову и посмотрел туда, куда ушёл Джим, – Но что тогда? Джим – местный любимец, он не буйный и умный дед, я вообще не понимаю, что он здесь делает.

  – И ты пропустил главное: он меня видит, – криво улыбнулась Алиса, подаваясь вперёд, – Осторожней с ним надо быть, Эван.

  Эван и так был немного озадачен, но выпал в осадок ещё больше, лишаясь дара речь, когда Алиса спокойно встала из-за стола и...

  ... И пошла.

  Глава 15

  Звук:

  BANKS – Waiting Game

  Rihanna feat. Jay-Z & E.S. Posthumus – Run This Town

  Rob Dougan – Born Yesterday [instrumental]

  О природе страха так много было сотрясений воздуха и марания бумаги, что даже лень вспоминать. Всегда я относилась к этому чувству несколько иначе, чем многие, но теперь и вовсе всё изменилось.

  Да. Я боролась со своими страхами. Каждый Божий день. Уделяла этому больше времени, чем люди за всю жизнь: во время еды, во время тренировок, в бою и даже во сне, но я мыслила... примитивно.

  Страх. Это не твёрдая субстанция. Нельзя его убить, но можно изменить объект страха, только само это чувство будет перетекать, просачиваясь в потайные уголки сознания, видоизменяясь и увеличиваясь в размерах. Привыкнув ежедневно побеждать страхи, вырабатывается иммунитет к внешним раздражителям, но по сути все мы всё равно беззащитны, ведь самые жуткие вещи и процессы происходят внутри, в самых закромах души.

  Чего боится человек, наделённый властью? Потерять эту власть.

  Я была Лимбо, потом стала женой Герцога, но всегда я была Квинтэссенцией, которая имела власть над процессами, которая сопротивлялась вопреки всему. Эту власть я потеряла: я не могу даже спросить человека разрешения воздействовать на его волю, ведь почти никто меня не видит.

  Я шла за своей целью, вопреки встречному ветру и прочим преградам. А потом разучилась ходить.

  Сгибала спины людей одним лишь своим видом. Теперь они меня не видят.

  Всё вышеперечисленное вызывает у меня отчаяние, но в действительности пугает одно – неизвестность.

  Зависнув между жизнью и смертью, между магией и человеческим существованием, я стала призраком, которому нужно питаться магией, чтобы остаться в живых, а люди нужны, чтобы не забывать, как это: быть человеком.

  "Господи, снова она в прострации" – подумал Эван, вытаскивая меня из пучины моих мыслей, – "Глаз не оторвать, какая красивая..."

  Он ни разу не сказал вслух ничего подобного, но думает об этом часто. Часто наблюдает за мной, задаёт сам себе миллиарды вопросов... он хороший парень, но вся эта романтика меня лишь печалит, ведь мне она не нужна.

  ...Нужна, но не с ним.

  "Не могу понять, она потолстела чтоли?" – я резко посмотрела на него и, кажется, не рассчитала свою энергию, ведь он поежился и вжался в кресло, – "И что я сделал? Хоть раз бы улыбнулась. Не по злому, ни чему-то пространному, не Милки, а мне. Посмотрела бы на меня и улыбнулась, потому что рада мне..."

  Я ему рада. Честно.

  Относительно всего, что со мной происходит, он – дар Божий. Он и Милки никого мне не заменили, ведь те, кого любят, незаменимы. Эван и Милки нашли в моей жизни после смерти своё место: один мурча на моих коленях, второй где-то рядом, просто смотря на меня.

  "Толстушка, ну улыбнись мне, пожалуйста".

  – "Толстушка"!? – рыкнула я грозно.

  Всё-таки жизнь и смерть под властью самолюбия. В данном случае моего: женского.

  "Как она узнала!?"

  – Идиот! – снова рявкнула я, – Подумай ещё, но ради Бога по тише, пока я тебе шею не свернула!

  "Вот блядь. Я попал".

  – Я не толстая, Эван, а беременная!

  – Вот блядь. Я попал.

  – Ты повторяешься!

  – Но ведь я и вправду попал! – хлопает глазами и смотрит на мой живот, – От... меня?

  Он точно доиграется...

  – Господи, да я даже объяснять тебе не хочу, как делаются дети! Одно тебе проясню: у нас ничего не было и быть не может, поэтому я беременна не от тебя.

  – От мужа?

  – И это первая твоя верная догадка за сегодняшний вечер, бинго, мой бесценный друг!

  "Друг!" – подумал он и нелепо улыбнулся, – "Меня со школы так никто не называл".

  И тут я просто замолчала и выдохнула.

  Мне всегда попадаются именно такие люди: заблудшие, потерянные, неприкаянные. Я и сама вечно хожу по дебрям, а по пути нахожу их, чтобы, наверно, взять за руку и вывести из чащи, где они потерялись в своих страхах.

  Так было с Арти.

  С Бальтазаром, Дрейком, Марком, Алексом, Кронком, Лесли и Алакеном.

  Так было с Винсентом.

  Господи, я не могу думать о последнем. Момент, когда я допущу мысль, что он не выжил после Арчера – будет катастрофой, поэтому нужно гнать эти навязчивые идеи поганой метлой. На свою беду я помню мир без Винсента Блэквелла, и не готова прожить в таком аду хотя бы день, но это уже другая тема и нужно скорее бежать от неё, чтобы не сойти с ума.

  Заблудшие души – тема более безобидная, хотя...?

  Куда я завела их всех?

  – Милки... – на автомате шепчу я, но мой мягкий комок урчащей шерсти уже греет мне колени.

  Эван тоже садится рядом и очень осторожно накрывает мои плечи пледом.

  – Эван, – зову тихо, – Почему в твоих мыслях такой пессимизм?

  – Не знаю... – улыбнулся он, – Не верю я в себя. Ну, хоть убей, нет у меня ощущения, что мне уготовано что-то великое.

  – Главное ведь стремиться. Бороться.

  – Я борюсь.

  Борется. За меня, но не за себя. Смотрю на него, пока он читает мне свою подборку, а потом он забавно хмурится и сбивается:

  – Алиса, а что за "чёрная смерть"? Чума что ли?

  – Ну... близко. Скорее магическая чума.

  – И как она с тобой связанна?

  – Мм... – вздыхаю я, не зная с чего начать, – Вообрази, что ты наливаешь грязную воду в стакан и пьёшь. Ощущения?

  – Гадость...

  – А если долгое время пить?

  – Так и заболеть можно!

  – И умереть можно, и вряд ли это будет быстро и безболезненно. Так вот... если воду прогнать через фильтры, но на выходе будет очень чистая, но тем не менее живая вода. Такую хочется пить много, от таких сил больше, мысли чище.

  – А куда девается осадок?

  Умница.

  – Вот именно, – киваю я ему, – Грязь где-то копится, и суть в том, что её очень сложно уничтожать.

  – Но есть ведь способ? У природы всё в балансе.

  – Конечно. Для этого у фильтра есть функция нейтрализации грязи. Но перегружать этот механизм нельзя, иначе он выйдет из строя как вся техника. Бывает такое, что возникает очень большая угроза чистоте, переводя в область магии, это называется демоном. Такие существа генерируют "грязь", питаются, живут ею.

  – Тут говорится, что для того, чтобы стать демоном, нужно умереть.

  – Так и есть.

  – И что... ты? – он замялся и заглянул мне в глаза, кладя руку на моё плечо очень осторожно.

  – Не знаю, наверно, – ответила честно, – Скорее всего я мертва.

  – Как это? Ты же живая.

   – Я не знаю, Эван.

  – Но почему ты всё ещё как живая?

  – Я борюсь...

  – За ребёнка?

  – И за него тоже.

  Задумался. Я тоже замолчала и положила руку на живот, который ещё никак не выпирает. Сложно сказать есть ли внутри жизнь, но я очень надеюсь, что малыш унаследовал упорство отца, который никогда не сдавался: ни на секунду, даже когда казалось, что всё потеряно.

  – Та и как всё же это всё связанно с тобой?

  Эван отвлёк меня от мыслей, и я серьёзно посмотрела на него:

  – Эван, я и есть фильтр.

  Сильно выпучил глаза и убрал руку с моего плеча:

  – Так вот что значит "механизм выйдет из строя"? То есть из существа, которое чистит магию, ты можешь превратиться в того, кто магию загрязняет?

  Не думала об этом. Думала о том, как выжила, как оказалась в прошлом, но не о том, что будет первично.

  – Могу.

  – А это можно предотвратить?

  – Сложный вопрос, – вздыхаю очень тяжело, – Жизнь демона – это выбор.

  – Ты ведь умная, ты ведь не сделаешь такой глупый выбор?

  – Ты плохо понимаешь мою природу. Я и раньше сталкивалась с перегрузкой от магии, но сейчас всё куда хуже. По сути я ведь без тебя лишь приведение, слышу мысли десятков людей, пылю из-за любой мелочи, а магия лишает рассудка. Будь вокруг безопасно, я бы продержалась дольше, но на меня охотятся, и поверь, те, кто приходили за мной в тот посёлок – вернуться.

  – Ты мне расскажешь кто это?

  Какой же он любопытный!

  – Это... я не знаю.

  Соврала. Я всё прекрасно знаю, потому что думала об этом очень долго.

  Вот как это было:

  В том посёлке на меня свалилось навязчивое дежавю, но дело было не в картинке, не в звуках, а в... запахах. Я слабо соображала, но прекрасно знала, что так или иначе мой организм сталкивался с подобной угрозой, возможно даже не раз.

  Попав в клинику, я каждую свободную минуту посвящала воспоминаниям и, по глупости, – пыталась рыться в тех призрачных закоулках памяти предыдущих жизней, но всё было словно в тумане. Я чувствовала: я близко, но времени становилось всё меньше. Я и мой малыш могли в любую секунду подвергнуться нападению, а незнание врага в лицо делало меня слабой, поэтому я фильтровала всё, что переживала через призму жизни в Ординарисе, ведь именно здесь меня посетило дежавю. Избирательно проживала каждую секунду именно в этом мире, и, может это было не самым верным решением, но одно воспоминание меня смутило...

  Это было в Малайзии, точнее... случилось это совсем недавно. Сейчас конец апреля и именно в это время я переместилась из Форта Браска к Винсенту, чтобы попросить помощи, но он был немного занят. Сцена на бензоколонке, гонка на мотоцикле, потом офис высотки, где какой-то Ли Ви Хун был помехой для...

  Боже... Винсент тогда так страстно, но тем не менее сдержанно, меня целовал, гладил с чувством моё тело, шептал еле слышно какие-то вещи, настраивая меня на взлом компьютера, в котором я в итоге нашла список поставок ингредиентов для лекарств.

  Только ведь это было то, что я искала, но нашла я куда больше. Тогда я даже не задавалась вопросами, что это за информация, а зря. Помимо поставок зелий, был ещё очень немаленький список имён. Будь на моём месте человек, который не имел в жизни одного важного опыта (об этом позже), то имена в списке Ли Ви Хуна показались бы немного странными, но ничего не говорящими, однако теперь я вижу в них куда больше нитей, ведущих в Сакраль.

  Дело в том, что имена всех людей, которые показал мне тогда компьютер, были связаны одной приставкой в конце "Кир", а, насколько я помню слова моего почившего друга Бальтазара, такой приставкой обладали все жители острова Убуд.

  Эмигранты. Это был список эмигрантов за многие годы, и суть была в том, что этот, как я надеялась, погибший народ, укоренялся в немагическом мире долгие-долгие годы.

  Меня будто пробил ток от одной мысли, что "мудрость" Убуда не погрузилась на дно океана, когда Винсент Блэквелл осуществлял свою кару. Охота на Квинтэссенцию, кристаллы, питающие целые посёлки и острова – всё это выжило вместе с эмигрантами. Я красочно вспомнила свои "островные каникулы", вспомнила тот ужас, что испытала от воздействия зловоний, парализующих меня, те обряды островитян и их сахарные улыбки с маниакальным взглядом.

  Мне стало дурно.

  – Ты дрожишь. – тихо прошептал Эван, – Холодно?

  Нет. Страшно.

  Страшно, что раньше мне было нечего терять, я не боялась умереть. Теперь боюсь... боюсь потерять ребёнка Винсента, и это сквозит каким-то неприятным чувством, будто я не выполню задание Хозяина, а ведь внутри меня человек. Человек из моей плоти и крови, ребёнок мужчины, дороже которого для меня нет и не было на свете.

  Ударяю со всей силы по клавишам рояля, пальцы бегают как остервенелые. Это недобрая, беспокойная и очень зловещая мелодия выскакивает из-под пальцев, открывая меня с новой стороны.

  За мной придут жители Убуда. Они ищут меня, а хуже того, что я поняла систему, по которой они обжились в Ординарисе.

  Паладины Алекса Вуарно – это они. Всё стало очевидно до боли, ведь система питания острова как две капли воды схожа с системой обнаружения магии, которой пользуется Алекс. Раньше я думала, что принцип тот же, что и в Сакрале: есть Мордвин, питающий систему, есть Хранитель, которой этой системой управляет, но в Ординарисе нет Мордвина – в этом суть.

  Есть другой, альтернативный, источник питания, но это более совершенная система, которая обнаруживает магию с точностью. Вспоминаю лимиты магии, которые выдаются эмигрантам, они контролируются кристаллом Силы. Соответственно есть определённый механизм, который всё это блюдёт, а нарушения предсказывает с точностью до километра, ведь Алекс Вуарно когда-то появился в офисе Ли Ви Хуна, нарушая наши интимные игры с Винсентом.

  Ещё воспоминание: Алистер Вон Райн, который устроил Алекса Хранителем Ординариса. Вот, кто играет в этом деле ключевую роль, но, к сожалению, я ничего не знаю о том, какая эта роль.

  В миг я понимаю, что Ординарис для меня ещё опасней, нежели Сакраль. С трудом нахожу в памяти текст потерянного куска предсказания Эдамана Вон Райна, из-за которого заварилась вся каша. В нём ключ, в нём суть. Если бы я помнила его хоть немного, то могла бы предсказать комбинации врага, но никак не могу воспроизвести текст хотя бы на десятую часть. В любом случае, есть один постулат в политике: о чём бы ни шла речь, речь всегда идёт о деньгах. Переводим на язык Сакраля и получаем: суть всегда в ресурсах, а их не так много: человеческие и энергетические. Алистеру, как и всем Вон Райнам, всегда было нужно лишь обладание энергией, безоговорочное и безграничное. Я отчётливо помню свою реакцию на этот кусок предсказания: меня колотило от гнева и обиды. Именно я нужна была этой идиотской семейке с самого начала.

  Зачем?

  – Боже, ну как же всё просто... – зачем-то сказала я вслух, а Эван посмотрел на меня вопрошающе. Пришлось договаривать вслух, – Как я и сказала: я – фильтр. Благодаря мне, магия становится чистой. Всё, что необходимо, это спровоцировать энергетический кризис, а для этого нужно просто хорошенько загрязнить всё Некромантией, подвергнув мир панике. Что дальше? Немного развязать руки бушующей толпе, которая низвергнет Суверена, который наверняка запретит использование испорченной энергией, что сразу подорвёт его авторитет. Когда Суверена свергнут, из-за кулис появятся те, у кого будет способ выйти из этого кризиса, а для этого всего-то и надо, что починить и подчинить себе испорченный фильтр.

  – Мало, что понял, но...

  – Схема-то элементарная.

  – Только ведь для этого нужно как-то тебя найти...

  – Вряд ли это проблема, учитывая, что мир априори заполнен теми, кто знает мои слабые места. Меня не так-то сложно выследить, учитывая, что сил у меня мало, а контроль уже сложно достижим.

  – И всё равно я не понимаю, как тебя можно подчинить!

  Для этого была придумана схема, где моим Хозяином становится Некромант. Только план сорвался, когда Артемис исправил контракт при помощи смеси крови Винсента и Эндрю (ведь Энди кровный сын Элайджи) – это обмануло магию, но лишь отодвинуло план, ведь кто-кто, а вот Эндрю Блэквелл всегда входил во все планы Вон Райнов, об этом я помню из будущего, которого не будет. Тогда Алистер манипулировал мной как раз этим маленьким неожиданным для меня человеком, к которому я привязалась как к родному сыну.

  Следующим звеном цепи является моё воспоминание о Сьюзен, которая курировала мою беременность. Ведь не зря всё так совпало, внутри меня не простой ребенок и не зря Вон Райны поставили надо мной Повивального Жреца, ведь это не просто ребенок, а прямой наследник Винсента Блэквелла. Что это значит? То, что после смерти отца, мой ребёнок станет моим новым Хозяином.

  Власть Лимбо.

  Как же всё, чёрт подери просто!

  У меня стойкое ощущение, что я попала в какую-то компьютерную игру с охотой на ведьм, а одна единственная ведьма – я. Да что за идиотизм?

  Осталось только меня найти, выбить из колеи, добиться от меня потери контроля, а я всегда должна быть на чеку. Всегда. Разве это возможно?

  Алиса, не будь дурой! Нет такой опасности, которую бы нельзя было уничтожить. Есть слабость, тупость и лень, остальное – решаемо. Всё проще, чем кажется, по крайней мере сам алгоритм элементарен: есть очень продуманная и сложная система с очевидно существующим центром питания. Я уязвима перед этой системой, как никто другой, ведь знания Убуда отталкиваются от порабощения Квинтэссенции, поэтому нужно всего на всего устранить их источник питания.