Текст книги "Вопреки. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Анна Бэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

  С этими словами он просто встал и без объяснений покинул зал переговоров, но Корф кинулся за ним, требуя реванша:

  – Винсент! – окликнул он и нагнал, – Винсент, объясни мне: что ты делаешь?

  – Просчитать не выходит, да? Наверное, это тебе покоя не даёт, – зло улыбнулся Блэквелл, продолжая свой путь, не сбавляя хода.

  – Ты же прекрасно знаешь, что, ставя меня, Риордана и Финиса в один Турнир, ты отбиваешь у других шанс на победу? Кого бы не выдвинули домены, магов выше третьего уровня нам не ждать, поэтому исход уже без труда просчитывается, и ты об этом прекрасно знаешь! Хочешь женить меня на своей любовнице!?

  Винсент остановился и холодно посмотрел на Марка:

  – Давай проясним, Корф, – начал он и потёр подбородок задумчиво, а потом выставил указательный палец прямо перед носом Марка, – Ты хуеву тучу лет жил лишь мыслью о том, чтобы вернуть величие рода и очистить своё имя от грязи. Мы встречались с тобой каждый месяц и каждую встречу я слышал лишь одно: мне нужен Кэмптон. Я уберёг тебя от тех "тяжких", в которые ты хотел пуститься, хотя речь шла даже о сговоре с Некромантом, я каждый раз отводил от тебя наёмников, хотя кроме заботы о твоей неблагодарной персоне мне есть чем заняться. Я дал тебе ряд шансов, которыми ты отлично воспользовался, и даже вернул тебе Кэмптон, как и обещал. Дядю твоего не уберёг – об этом очень жалею, ведь возможно тебе рановато впрягаться в дело вашей семьи, судя по истерикам. Бальтазар, в отличие от тебя, всегда знал где ему место, довольствовался любой мелочи, что мне удавалось ему подкинуть, он и смерти подобной был рад – в этом нет повода усомниться, как и в том, что он за дело боролся до последнего вздоха. Но посмотри! – он сделал паузу, – Ты теперь Барон Кэмптон, твой замок пострадал в войне меньше многих, я даже дал тебе здоровых от зомбирования Ксенопореи людей, чтобы они населили твои земли, но ты снова недоволен.

  Корф стоял и внимательно слушал, сложив руки на груди. Он не осмеливался перебивать, но и вину не выражал:

  – И я благодарен тебе. Ты сдержал все обещания, но ведь и я сдержал свои. Я служил тебе...

  – Ой не надо! – фыркнул Винсент, – Марк, я знаю, как ты пытался сбежать с Алисой, отказываясь от службы мне и от всех обещаний. Я бы нашёл этому оправдание, если бы это было ради чего-то светлого и чистого, но этого не было.

  – Она сказала тебе!?

  – Она ничего мне не говорила, лишь каждый раз защищала тебя, когда я хотел оторвать твою башку к чертям собачьим. Она настояла, чтобы я не убивал Саммерса, хотя он её почти изнасиловал, и знаешь? Всё лишь для того, чтобы процесс возвращения Кэмптона законному наследнику был неоспоримым и прошёл гладко.

  Глядя на мимику и жесты Блэквелла, Марк анализировал некоторые тонкости поведения собеседника, которых раньше никогда не замечал:

  – Есть что-то ещё, – утвердительно заявил он, – Это бы никак тебя не зацепило, не будь у тебя какого-то зуба на меня, ведь Риордана ты почему-то за ушком чешешь, а ведь у него тоже рыльце в пушку. Вообще-то, говоря совсем уж откровенно, всего два человека на земле верили в тебя от начала и до конца без сомнений: твой отец и Алиса.

  – Четыре, – поправил Блэквелл, – Ещё мама и Уолтер.

  – Уолтер... – с сомнением повторил Марк, – Что-то слабо вериться, но, допустим, этих людей было четверо. И всё же: что ты на меня внезапно взъелся? Я на твою собственность не покушался! – в этот миг Винсент недобро прищурился, выдавая своё несогласие на этот счёт, – Оу! – Марк немного отстранился и развёл удивлённо руки, – Винсент, нет...

  – Да, Марк. – властно перебил Винсент, выдавая крайнюю степень напряжения, – И всего один раз в жизни я полюбил женщину по-настоящему, но ты вился вокруг неё, как павлин. Из всех женщин мира, ты покусился именно на неё. У меня нет привычки смешивать личное и работу, но тут уж я согрешу и со всем злорадством посмотрю на тебя, когда ты будешь скакать как шут гороховый за честь Анны Гринден, которую ты на дух не переносишь. И всё лишь за твой неуёмный тестостерон.

  – Но... ты зря заморачиваешься: у меня с твоей женой ничего не было.

  Только Лорд Блэквелл не контролировал свою ревность, хотя пытался охладить пыл разумными доводами, однако то будущее, которое не могло уже случиться, не давало ему покоя, а ведь там его жена и Марк были любовниками.

  – За твоё "ничего" я бы уже тебя четвертовал, но хуже того то, что могло бы случиться!

  – Мы с ней просто поцеловались разок.

  – Два раза! – перебил Блэквелл и пихнул Марка в грудь.

  – Ну и что? Я просто пытался её немного выбить из колеи, когда она пришла за мной, и вышло шикарно! В баре я труханул, когда понял, что передо мной агент особой службы, засланный от Совета, в коем были предатели, а я в тот момент был как назло пьян. Я применил все обычные техники, чтобы вытравить из неё цель визита, но она вела себя идеально собрано, а потом внезапно выдала себя деталью, за которую я и зацепился. Она резко напряглась, а я прочитал её желания: она жутко хотела близости, – он немного сбавил обороты рассказа и осторожно посмотрел в глаза Блэквелла, но тот был холоден и спокоен, – Сначала она не собиралась отвечать, но я сыграл на её слабости: она была влюблена и её губы выдали все верёвочки, за которые нужно дёргать.

  – Я не хочу этого слышать... – перебил Винсент и потёр пальцами виски, – Я прекрасно знаю твои методы воздействия на женщин, знаю и то, чем закончилось: сработал её медальон.

  – Я тогда и не понял, что играл тебя, – тем не менее продолжал Марк, – Понял позже, когда пришёл к ней в палату. По твоему приказу её избили, но она была непреклонна, когда я склонял её к побегу. Тогда я сказал ей прямо, что мог бы быть для неё кем угодно, но тобой я быть не хочу, а она сказала, что никто другой ей не нужен.

  Марк старательно пытался поймать взгляд Блэквелла, пока говорил об Алисе, но тот отводил глаза, до последней фразы. Глаза Винсента были такими наивными и блестящими, какие бывают у ребёнка, ведь в эти секунды Блэквелл не прятался за маской невозмутимости, показывая то, что происходило на самом деле: ему было очень больно.

  – Она так сказала? – шёпотом спросил Блэквелл, и Марк кивнул в ответ:

  – Не знаю с кем и что у неё могло бы быть, но этого никогда бы не случилось, если есть ты. Не потому что ты всегда побеждаешь, не потому что ты Суверен, Архимаг и так далее, её ведь и деньги не интересовали. Она просто любила тебя – это, по-моему, все знают. – он наконец поймал взгляд Герцога, который отражал лишь жажду верить в сказанное, – Винсент, ты что? Ты ведь знал это... неужели забыл?

  – Не забыл...

  – Верить перестал?

  – Разве, если б любила, бросила? – спросил он вполне серьёзно.

  – Так ведь она и не бросила. Её у тебя забрали. – говорил Марк очень медленно, боясь сказать что-то не то, ведь видел такую картину впервые: Лорд Блэквелл полностью убрал всю оборону и впитывал каждую установку Корфа с готовностью и абсолютно беззащитно. В мыслях созрела авантюра немедля воспользоваться ситуацией, заставляя Герцога сделать то, что было выгодно Марку, но что-то мешало воспользоваться ситуацией, – Винсент, мне очень жаль, что всё так вышло, действительно жаль. Я никогда не встречал таких людей, как твоя Алиса, – подчеркнул он слово "твоя" намеренно, – У неё был стальной характер и воля... ещё она конечно сдвинутая немного, но этим вы друг другу просто сверхъестественно подходите.

  Блэквелл нервно хихикнул и вышел из ступора, хлопая глазами уже вполне осознанно, хоть и немного заторможено:

  – Не плохо, Корф. Я оценил твоё воздействие, оценил и то, что ты моей слабостью не воспользовался. Думаю, самое время тебе сказать: что ты хочешь? Конкретику, будь добр.

  Марк вдруг потупил глаза в пол, как будто вспоминая какое-то обстоятельство, которое было ему неприятно.

  – Что? – спросил Блэквелл, – Что не так?

  – Позволь мне не участвовать. Я выделю лучших людей, буду сам развешивать флажки на трибунах и агитировать каждого жителя Сакраля следить за Турниром, но сам участвовать я не могу.

  – С чего вдруг?

  – Потому что у меня есть любимая женщина, и я не могу бороться за руку другой.

  – Нет у тебя постоянной женщины, не обманывай.

  – Следишь за мной?

  – Ясен пень! – фыркнул Блэквелл, – И точно знаю, что ты живёшь один. У тебя и любовницы-то постоянной нет.

  – Но любимая женщина есть.

  – Ну и кто?

  – Я не могу сказать...

  И вдруг Блэквелл сладко улыбнулся:

  – Николь Кларк? – он не сдержал смешок, – Серьёзно?

  – Откуда ты знаешь!? – Марк заговорил шёпотом и начал оглядываться, – Я себя не мог выдать!

  – Не волнуйся, не ты себя выдал, мне говорила о твоей симпатии Алиса.

  – В любом случае...

  – ... В любом случае, Николь крепко прижали Вон Райны, тебе не под силам с этим разобраться.

  – Блэквелл, не надо играть со мной, скажи мне всё, что знаешь! Я брошу все силы, чтобы...

  – ...Ещё раз повторяю: это не в твоих силах, но я обещаю помочь, если ты добровольно примешь самое активное участие в Турнире, – он протянул руку для скрепления сделки, – До конца Турнира Николь Кларк будет свободна от шантажа Вон Райнов.

  Марк смотрел со скепсисом то на протянутую правую ладонь, то в лицо Герцога, который не давал обещаний попусту, и тогда они пожали руки:

  – Я дойду до финала и поддамся сопернику, ты это понимаешь? До конца я бороться не буду, – уточнил Марк, на что Блэквелл с улыбкой кивнул, – Бедный Риордан! Интересно, он уже догадался, что ты собираешься сделать его Графом?

  – Гринден для меня очень важен, – вместо этого сказал Винсент, – Графом этого замка будет достойный человек, это я обещаю. Я не позволю наследию моего друга пропасть, Грэг бы этого не пережил.

  – Это очень пространный ответ, не находишь?

  – Это как посмотреть! – снова улыбнулся Блэквелл, – Главное помни, Марк, что мы договорились. Ты не устроишь мне больше истерику на эту тему, и – да – ты обещал агитировать людей на это мероприятие, ведь оно действительно важно для Сакраля именно в этот момент.

  – Почему именно сейчас?

  – Потому что людям нужна вера.

  Глава 28

  Jetta – I'd Love to Change the World (Matstubs Remix)

  Гермес, 17 ноября:

  "Указом от 15 ноября Суверен поднял из могилы традицию турнира Белой Розы, назначив начало игр на зимний праздник короткого солнца, который подражатели Ординариса называют Рождеством.

  Надо ли напоминать, что этот древний турнир был самым масштабным и самым значимым для мужчин Сакраля, которые могли показать себя с разных сторон, заявить о себе миру, и вместе с тем обзавестись завидной женой с хорошим наследством. Белая Роза – символ возрождения, за неё может сражаться любой мужчина, независимо от возраста и материального положения, имея любой магический уровень и статус. Испокон веков до турнира допускали даже заключённых, которые на время соревнований получали временное освобождение.

  Кто же она? Суверен не раскрывает тайны, умалчивая всё, что касается личности Розы".

  Подготовка шла полным ходом, Сакраль был охвачен воодушевлением от предстоящих событий, мужчины разных возрастов выстраивались в очередь, чтобы пройти отбор в участники Турнира.

  Артемис обедал вместе с остальными военными, еле волоча ложкой по тарелке с супом.

  – Что, аппетита нет? – спросил Дрейк, который на время вернулся в Мордвин помогать с Турниром.

  – Угу... – промычал в ответ Артемис и мельком взглянул туда, где собирали посуду слуги, среди которых была Катрина Фабиан.

  Они не разговаривали и очень сухо здоровались с их свидания в покоях Блэквелла, которое прошло на весёлой ноте, но они лишь разговаривали пили вино, так и не перейдя на что-то большее.

  – Этот Турнир вообще не вовремя! – буркнул Риордан, – Пару месяцев назад ещё ладно, но сейчас... – он недовольно бросил ложку в тарелку, но было так шумно из-за разговоров мужчин, что на это никто, кроме Дрейка, не обратил внимание.

  – Ты, я смотрю, запал, да? – улыбнулся Дрейк и подавил хихиканье.

  – Придержи при себе свои шуточки!

  – А что, прости за прямоту, эта девчонка делает на кухне? Её купили для гарема, если я достаточно понимаю логику Блэквелла на этот счёт, то она предназначалась для каких-то высоких целей!

  – Он купил её себе. Мы же оба тогда были в Кэмптоне, неужели ты пропустил эту сцену?

  – Не помню такого.

  – Саммерс хвастался своими игрушками и вывел рабов, чтобы продемонстрировать Винсенту какой он ценитель женской красоты, его жена при этом тёрлась задницей о Блэквелла совсем не стесняясь мужа...

  – Да, жена у Саммерса противная. Марк выделяет ей деньги на ежемесячное содержание, но она требует всё больше.

  – И?

  – Он послал её искать работу, – довольно ответил Дрейк, – А потом сократил её содержание втрое.

  – Правильно... В любом случае, тогда Блэквелл пялился лишь на Кэт, игнорируя всех остальных, и не даром – она действительно была самой ценной, хотя одели её специально невзрачно, чтобы он её... ну Саммерс же предлагал гарем на ночь, а Катрина...

  – ...Девственница, это я знаю. Точнее была ей наверно.

  – В общем Саммерс предложил её за деньги, но Блэквелл настаивал на том, чтобы её выкупить. Саммерс задрал цену, но Винсент дал в три раза больше.

  – Выкупил её, так сказать, вместе с её достоинством, молодец!

  – Вроде того... – тяжело вздохнул Риордан, – Он даже не трогал её, хотя имел полное право.

  – У него была Алиса, на кой чёрт ему Катрина?

  Судя по здоровому глазу Риордана, как бы он не обожал Алису, на Катрину он смотрел с тоской, давая понять Дрейку, что выбор не так уж очевиден:

  – Я только сейчас начинаю понимать Винсента, – говорил он с грустью, – Ему так хотелось быть рядом с Алисой, но обстоятельства...

  – Ты идиот, – перебил Дрейк, – Как раз пример Алисы и Винсента говорит о том, что нужно идти наперекор судьбе, пусть даже это неприемлемо. Да что я говорю? Если ты на самом деле так тянешься к своей Кэт, то не понимаю, что тебя держит! Попроси у Герцога её, уверен, что он не будет против.

  После обеда Риордан пошёл в кухню, чтобы поговорить с Кэт, и застал её в небольшой коморке, где хранили крупы, совсем одну.

  Он подошёл сзади совсем близко, а она дёрнулась от испуга, поворачивая голову в пол-оборота:

  – Привет... – прошептал он ей над ухом, еле прикасаясь к талии рукой, но она чувствовала его тепло у себя на коже.

  – Сир! – сухо ответила она и даже быстро присела в реверансе, не поворачиваясь, – Если я вам нужна, то я скоро закончу и выйду.

  – Нужна. – кивнул Артемис и теперь уже положил руку на её талию очень осторожно. Катрина замерла и перестала дышать, а когда ладонь мужчины чуть двинулась в сторону, по её голому плечу побежали мурашки, – Кэт... я постоянно думаю о тебе.

  Он не видел, как Кэт прикрыла глаза от его слов и тяжело втянула воздух ртом, но видел колебание груди, и это было для него знаком. Он сделал шаг ближе и теперь уже обнимал её полноправно и с большим напором, отчего она качнулась и упёрлась рукой в стеллаж, у которого стояла.

  – Перестань! – попросила она, но это звучало не слишком уверено, хоть и с толикой злости, – Не трогай меня.

  Но Артемис уже касался губами её уха:

  – Ты правда мне нужна... – его рука скользнула от талии к груди совершенно бесцеремонно и коснулась нежной плоти, затянутой в платье, – Мне просто крышу сносит, я не могу этого не делать!

  Она повернула голову к нему и посмотрела на его губы, Артемис ждал от Катрины запрета, ждал сопротивления, что привело бы его в себя, но она не сопротивлялась, а лишь потянулась к его губам неуверенно.

  – Зачем ты снова забиваешь мне голову? – спросила она томно, глядя лишь на его губы, – Я ведь знаю, что ты участвуешь в Турнире, что ты победишь и женишься на какой-то высокородной твари. А у меня всё ещё может быть хорошо, если ты не будешь вмешиваться.

  Эти слова охладили пыл Артемиса и он понял, что Катрина права. Она говорила искренне и с грустью, желая лишь близости и понимания, а он поддавался зову плоти, что было безответственно и малодушно по отношению в Кэт. И тогда он убрал руку с её груди и резко сделал шаг назад, смотря прямо перед собой в одну точку.

  – Ты права. – просто сказал он очень тихо, убирая руки за спину, – Прости, это было эгоистично. Я просто поддался слабости.

  И она повернулась к нему лицом, обхватила себя руками и облокотилась на стеллаж обречённо:

  – Так я была права? – она задала простой риторический вопрос, заглядывая в его здоровый глаз влажным от слёз глазами, – Это тебя и ждёт?

  – Кажется да, – честно ответил он, кивнув, – Прости, я не хочу врать или делать тебе больно.

  – А что тогда будет со мной? – она отвернула к стене и украдкой утёрла слезу рукой, – Ну у вас же всё распланировано, каждая живая душа, каждый ломоть хлеба. Что со мной будет? Меня отдадут в те деревни в Центральную Фисарию?

  Артемис поджал губы и сделал маленький шажок к девушке, беря её ладонь в свою с трепетом, а потом поцеловал её сжатый кулачок с нежностью:

  – Посмотри на меня, Кэтти, – позвал он и с её разрешения разжал её ладонь, кладя на своё сердце, – Я не дам тебя в обиду никогда, не позволю отдать тебя против твоей воли куда-то, не дам никому тобой воспользоваться без твоего согласия. Веришь мне?

  Она скуксилась и закивала, отводя от него слезящиеся глаза. Артемис провёл рукой по её волосам и притянул её голову к себе на грудь, успокаивая:

  – Ну же, не плачь. У тебя и так глаза большие, а когда ты их пучишь, у меня просто ужас вселенский!

  Катрина резко отстранилась и ударила Артемиса по плечу со всей силы, гневно выкрикивая:

  – Дурак! Уходи отсюда!

  – Ну вот, уже лучше! Лучше злись, а не плачь!

  – Уходи!

  – Кэтти, – усмехнулся он, – Да пошутил я про твои глаза, мне они очень нравятся.

  Она надула губы от негодования и часто задышала, выражая недовольство размахиванием рук:

  – Ну зачем я вообще тебя встретила!?

  – Тот же вопрос, – он облокотился на стену и сложил руки на груди, – Было спокойней без тебя. Как идиот считаю дни, когда тебя не вижу, в Мордвин возвращаюсь, загоняя лошадей, чтобы узнать где ты.

  Катрина отвернулась и упёрлась головой в стеллаж, слушая его слова с замиранием сердца:

  – От того, что ты говоришь, ничего не изменится. Раз и так всё ясно, то я просто хочу спокойно дождаться, когда Герцог меня куда-нибудь распределит.

  И Артемис смиренно двинулся к выходу, но Катрина вдруг окликнула его:

  – Стой, – она стояла всё также: лицом к стене, и говорила тихо, – Ты можешь кое-что сделать для меня?

  – Конечно. Всё, что угодно.

  – Раз уж всё так, как есть... – ей было тяжело говорить, поэтому она периодически замолкала, – Мне придётся подчиниться воли Герцога в любом случае, он сделает выбор за меня...

  – Он не будет ломать тебя, и поверь, поступит с тобой хорошо.

  – Я не сомневаюсь в его мудрости и величии, но хочу сама решить с кем... – снова замолчала, – С кем провести свою первую ночь. Я хочу сделать это с тобой.

  Не веря своим ушам, Артемис замер на месте. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вернуть самообладание, и тогда он повернулся к Катрине, подошёл к ней и взял за плечи покровительственно:

  – Кэтти, я... – слова застряли у него в горле, – Я даже не знаю, что сказать! – он нервно усмехнулся, – Будь я джентльменом, я бы, наверное, как-то деликатно отказался, но я не могу... ты уверена? – спросил он и властно взяв её за подбородок, повернул к себе, – Я жутко хочу тебя, но ты доверяешь меня свою девственность... подумай хорошенько: тот ли я человек?

  А она смотрела на него и молчала, и он подался вперёд, осторожно целуя её губы, которые открылись ему навстречу. Он прижал девушку к себе крепко и властно, проникая языком в её рот, напористо двигая руками. Дыхание Катрины сбилось, ей не хватало воздуха и стало жарко, она обвила своими тонкими ручками шею Артемиса, жаждя его прикосновений, но он прекратил поцелуй и отстранился, оглядывая помещение с тревогой:

  – Нет, твоя девственность заслуживает более торжественной обстановки, – он коротко поцеловал её губы со стоном, ведь отстраниться вновь было невероятно сложно, а девушка тянулась к нему снова, – Кэтти, стой... не заигрывайся, я не смогу остановиться!

  – Я не хочу останавливаться... – хныкнула она, спускаясь руками по его торсу вниз, – Пожалуйста, давай сейчас!

  – О Боги! – взмолился Артемис, борясь с искушением и прижал Кэт к стене с силой. Он сделал к ней движение бёдрами, и она встретила это с интересом и энтузиазмом, – Что ты со мной делаешь!? – он начал расстёгивать её платье и целовать её кожу, оставляя влажные следы, но наклоняться было неудобно, поэтому он с лёгкостью подсадил девушку, давая обвить его талию ногами.

  Она лишь громко дышала и постанывала, ничего не отвечая. Её пальцы тянули Артемиса за волосы, а он качал бёдрами ей навстречу, пока внезапно не открылась дверь, проливая слишком яркий свет на не вполне целомудренную картину:

  – Ну ёб вашу мать! – хмуро заметил Блэквелл, – Самое место! Я бы устыдился того, что вам помешал, но... – он повысил голос и возмущённо заговорил, – Якорь тебе в задницу, Риордан! Ну она же девственница, о чём ты думаешь!? В подсобке среди мышей и крупы!? Идиот! А ну приведите в себя в порядок и брысь отсюда в разные стороны! – он даже и не думал закрывать дверь, – Катрина... – обратился он к девушке, – Мозгов бы тебе и терпения... что за блядство?

  – Я... – она залилась краской и поправила платье, которое уже успел немного расстегнуть Артемис, – Я...

  – Не оправдывайся, – перебил её Артемис и заслонил спиной, – Винсент, мы сейчас выйдем, не смущай её, пожалуйста.

  – Пиздец тебе, если через минуту тебя не будет в конюшне.

  – В конюшне? – спросила из-за спины Артемиса Катрина, – Артемис, ты уезжаешь?

  – Чёрт... – молодой человек хлопнул себя ладонью по лбу, – Я же должен ехать в южные провинции.

  – Двадцать минут назад, если быть точным, – поправил Блэквелл, – Так что придержите свои гормоны! А ты... – он выставил указательный палец на Катрину с хмурым видом, – Собирай манатки, поедешь сопровождать Николь Кларк в Форт Риндоу-Дэр. Поживёшь в Крепости пару дней.

  – Но там сейчас ведь жуткая вьюга! – возмутился Артемис, – Морозы невероятные!

  – Вот и замечательно: охладит голову и кровь. Замёрзнет так, что ни о каком сексе думать не захочет! – рявкнул Блэквелл и захлопнул дверь с шумным ругательством, и уже позже себе под нос прошипел, – Ох и дерьмовое у меня предчувствие!

  Глава 29

  The xx – Together

  Артемис с Омегой занимался подготовкой к Турниру, который в кратчайшие сроки организовал Блэквелл. Удивительно было то, с какой чёткостью и сноровкой Герцог дёргал за тысячи ниточек, что способствовало быстрой подготовке. Оставалось только проконтролировать конвои, что было довольно неинтеллектуальной работой, от которой Артемис то и дело зевал:

  – Он видимо счёл меня совсем идиотом, раз я этим занимаюсь.

  – Не ной. Это удел мира: нудная и бескровная работа. Это раньше у нас что ни день, то заварушка.

  – Ну да, сейчас этого говна меньше. Но как-то скучно.

  – Кто бы жаловался на скуку! Тебе Блэквелл самое интересное поручает! Те недели, когда я в Омеге, для меня праздник, а вот Марк меня по всякой ерунде гоняет. Еду на лошади с мыслью "сейчас засну и шлёпнуть на камни. Бравая смерть воина, блядь". Поэтому поверь мне: то, что происходит сейчас – истинно круто.

  Артемис не слушал, а смотрел на виток дороги, который приближался к ним с каждым метром всё ближе. Указатель со стрелками гласил, что по этой дороге можно добраться напрямик до замка Дум и Форта Риндоу-Дэр.

  – Сколько часов до Форта? – тихо спросил Артемис, не отводя взгляда от дороги.

  – Часа четыре галопом. Хотя на Креме, наверное, раза в полтора-два быстрее. Брось, зачем тебе Форт?

  – Прикроешь?

  – Артемис, уже почти ночь...

  – Вот именно! Дела сделаны, надобности до утра в моём присутствии точно нет!

  – И что ты будешь делать в Риндоу? Алкоголя и женщин везде много...

  Только Риордан явно закончил разговор и со словами "Прикроешь меня!" сорвался с места, пулей уносясь по дороге в Форт.

  Дрейк уже не узнал, как Ксефорниец изабелловой масти встал на дыбы уже в свете месяца, скинул Артемиса и пронзительно заржал от испуга, а пугались лошади этой породы редко. Кремиан не стал бы убегать и бросать наездника, но был серьёзно напуган и начал метаться, топча мощными копытами сугробы, на которых лежал Артемис.

  – Шшш! – успокаивал мужчина животное, но было тщетно, – Крем, спокойно!

  И внезапно конь попятился уже тихо, опустив голову почти к самой земле, будто стараясь слиться с темнотой, только в свете ночи его редкая по цвету шерсть отливала луной и выдавала коня.

  Артемис посмотрел в ту сторону, где конь почуял неладное и удивился: в десяти метрах от них, за заснеженными кустами и деревьями послышались очень тихие шаги по хрустящему снегу. У воинов не было стальных кольчуг или тяжёлой амуниции, кроме оружия, но и то было лёгким и не звенело в тишине, что значило отличную подготовку наёмников, которые к тому моменту услышали присутствие постороннего всадника и двигались на Артемиса.

  Мужчина приготовился к атаке, зная лишь, что находится на границе территорий Форта Риндоу-Дэр и графства Дум:

  – Меня зовут Артемис Риордан, и я пришёл с миром! – но ответа не прозвучало, чего и ожидал мужчина, отдавший дань не людям, а магии.

  Люди в серой форме бросились на Артемиса тихо и слаженно, но его было не так легко взять живым, как, возможно, показалось им на первый взгляд. Крутясь, как волчок, Риордан не давал пробить свою оборону ни с одной из сторон, а снег, к которому он привык на севере, и который был на юге совершенно аномальным явлением, оказался явным преимуществом в борьбе, ведь было скользко. Крем, трусливо пятившийся до этого, приученный к боям и выдрессированный Алисой так, что способен был постоять не только за себя, но и за своего всадника, поэтому выбежал из-за кустов и мощной шеей и копытами стал сбивать наёмников с ходу, втаптывая их в снег убийственно и беспощадно.

  У Артемиса был всего один зрячий глаз, которому в этот момент он не поверил, ведь перед глазами стало темнеть, а точнее мир стал будто блёклым, бесцветным, отчего мужчина тряхнул головой, прогоняя иллюзию, только это не помогло. Крем снова встал на дыбы и заржал уже не так громко, но испуганно. Последние два наёмника, которые уже едва держались на ногах, упали от внезапного ранения дротиками в шею, но источник угрозы Артемис уже не увидел, потому что его горло обвила худая рука, которая держала очень острый клинок:

  – Глупо убивать людей в сером, – прошептал женский голос, – Вон Райны никогда ничего не прощают и со счетов не списывают.

  – Это нападение. Я объявил себя как путник и гость, они не имели права нападать.

  – Мне не объявил.

  – Ты тоже не сказала кто и откуда.

  – Не дождёшься.

  – Тогда соси раскалённый член в аду! – огрызнулся Артемис и почувствовал большее давление стали на своё горло. Струйка крови побежала по шее, и он резко рванул незнакомку на себя, но она отскочила куда-то в темноту совершенно незаметно и будто пропала.

  Сражаться с Артемисом было практически бесполезно, поэтому незнакомка предусмотрительно отступила в темноту и затаилась, ведь во мраке она ориентировалась в отличие от своего соперника.

  – Ксефорнийцы... – надменно прозвучал женский голос из неоткуда, – Чуткие к магии лошадки. И редкие... должно быть ты знатный кровей, но каких?

  Артемис злобно улыбнулся и навострил уши, ожидая нового нападения:

  – А вдруг я лошадь своровал?

  – Глупо. Такую не своруешь, ведь они не признают чужих. Ты для этого коня явно свой.

  – И что?

  – Мне почему-то кажется, что ты с севера, – уже мягче заговорила девушка с приятным голосом, – В Сакрале всего два человека, которые бредят редкими лошадями, так что этот конь либо Роланда Вон Райна, либо Блэквелла, но ты не местный, значит с Мордвина. У Блэквелла родственников нет. Так кто ты такой?

  – Я его друг.

  – "Друг"? У Герцога друзья долго не живут, если они не из Вон Райнов.

  – Значит я подохну, но не здесь и не сейчас. Что тебе нужно? Ты тоже не местная, раз задаёшься такими вопросами.

  – Насколько ты близок к Алисе и Винсенту Блэквеллам?

  Артемис замер и даже немного тряхнул головой, от странного ощущения:

  – Знала Али? – спросил он сипло, будто упоминание подруги давалось очень больно.

  – Знаю... – странно ответила девушка в ночи и повторила, – Знаю. Где она?

  – Умерла. Ты не знала?

  Но она проигнорировала вопрос и задала встречный:

  – Ты уверен, что она мертва? – и это была та интонация, свидетельствующая о том, что незнакомку новость явно расстроила.

  И тогда мужчина бросил оружие перед собой и без вопросов задрал рукав до локтя, хоть это давалось с трудом из-за толстой зимней одежды:

  – Я её друг. – спокойно ответил он и выставил знак на локте вперёд, – Был, есть и буду.

  Несколько долгих секунд молчания были нарушены фырканием Крема, который изнывал от нетерпения. Из громадных ноздрей животного шёл пар, а копыто рыло снег с остервенением, только девушка в ночи всё ещё молчала:

  – Значит, Алиса тебе доверяла... – прошептала девушка, выдавая своё местонахождения, Артемис уже было дёрнулся в её сторону, но она лишь вежливо попросила, – Не поворачивайся, ты не должен меня видеть.

  – Хорошо, – с готовностью сказал Артемис и замер на месте, – Я всё понял. Ты... откуда её знала?

  – Долгая история, не время для этого, – суетливо оборвала она, – Мне нужно, чтобы ты передал кое-что Герцогу. Это важно настолько, что сложно объяснить, и ты должен сделать это лично. Никому не отдавай то, что я тебе вручу... заведи руку назад.

  Артемис не колебался и не медлил, выполняя всё то, что с тревогой голосе велела ему незнакомка в ночи. Послышался шорок лёгкой одежды, что само по себе было для здешних морозов как минимум странно, и вдруг зрение вдруг вернулось к Артемису с былыми красками мира, которые будто иссякли за несколько минут до этого. Он вздохнул полной грудью, как только бархатный мешочек коснулся его ладони, и захотелось улыбаться, радоваться, его переполняла энергия, которой он давно не ощущал.

  – Это... – хрипло заговорил он, часто моргая, – Я знаю это ощущение. Это... она, это моя Али, клянусь жизнью!

  – Чуть-чуть не угадал, – хмыкнула незнакомка, – Это то, что ей когда-то принадлежало, а теперь по праву должно быть у её мужа. Теперь понимаешь насколько это важно?

  – Почему на земле Вон Райнов? Как это оказалось здесь?

  – Так уж я устроена. Я всегда буду появляться тут. – она вздохнула и сделала шаг в хрустящем снегу, – Сейчас я приложу руку к этому мешочку и уйду туда, откуда пришла. Ты должен мне позволить.