Текст книги "Вопреки. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Анна Бэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

  Да, я всё ещё буду уязвима, но уже не на столько, ведь отслеживать меня будет невозможно. Осталось лишь найти этот странный источник питания и всё будет проще.

  А теперь, Алиса, подумай, как найти то, чего не знаешь, сохранив человечность и ребёнка. Выйди я за порог, буду как лань в чистом поле под дулом дробовика. Эван – единственный, кто может мне помочь в этой ситуации.

  Мысли выстроились в очень слаженную цепь действий, которая соответствовала логике, но не соответствовала моим возможностям. Я – прирождённый хищник. Обычно я сама садилась на хвост своей цели, но теперь всё изменилось. Мне сложно сдерживать магию, сложно делать следующий шаг, а паладины имеют преимущество, обладая оружием против меня.

  Я загнана в угол.

  Пальцы зависли над клавишами, которые незаметно стали горячими. Я вздохнула и обернулась вокруг, ощущая себя несколько иначе, чем всё время после смерти: сильнее, увереннее, но тому была причина.

  Зал отдыха для больных больше не был таким шумным, больше не было улыбок на лицах больных, которых перекачали лекарствами, не было даже санитаров, кружащих вокруг особо буйными. Были люди, лежащие на полу, мучащиеся от слёз и мук, они хватались за головы и утыкались в подушки лицами.

  Их мучил страх и отчаяние.

  Причина была во мне, ведь я чувствовала себя сильнее от их мук, мне было до крайности комфортно и даже дышать было легче, будто грудь перестали сковывать путы.

  А ведь я знаю, что это такое. Помимо того, что вокруг меня только что была огромная вспышка магии, та магия была... грязной. И она придала мне сил.

  Это не было глотком свежести, как бывает от Квинтэссенции, да и зачем разоряться на предисловия и оправдания, когда я прекрасно понимаю, что только что использовала Некромантию.

  Как это и положено демону.

  Винсенту бы это не понравилось.

  Я не знаю, что будет завтра, не знаю вообще будет ли это "завтра" и будет ли оно именно завтра, честно, вряд ли я действительно понимаю где я в данный момент, но одно мне не забыть:

  Меня зовут Алиса, и ничто меня не сломает.

  С этой фразы начиналась моя история в Сакрале, но то было интуитивно, неосознанно. Отныне я уже никогда не повторю прежних ошибок, и могу объяснить почему: какой бы неизвестной ни была неизвестность, с какой бы высоты я не рухнула на землю, у меня всегда хватит сил поднять глаза и посмотреть в лицо страху.

  Меня ничто не сломает, потому что это значило бы впасть в кромешную тьму. Потушить свет Квинтэссенции? Я открою самый большой секрет Вселенной: Путеводную Звезду тоже что-то ведёт. У неё есть цель – маленькое витиеватое крылышко света на сердце, которое, казалось бы, пульсирует словно огонёк, и кто-то, может, свяжет это с биением сердца, с чакрами и магическим притоком, а я скажу иначе: сердце – механизм, запускающий функцию маяка от моего Крылышка, которое тянется к другому такому.

  Чтобы взлететь.

  Глава 16

  Daniel Licht – Blood Theme For Strings

  Алиса была очень напряжена весь следующий день. Дёргаясь от каждого шороха, она молчала и совсем не спала. Аппетит был обычный, но каждую секунду она оглядывалась.

  – Что-то случилось? – спрашивал Эван уже не в первый раз, но ответа так и не получал.

  Странно было, как девушка собрала со столов пациентов все недоеденные фрукты и выпечку (а такого добра всегда было много, просто обычно это Алису так не волновало), сложила в рюкзак Эвана, кладя туда ещё и пару бутылок с чистой водой.

  Эван напрягся такой собранности и тоже начал невольно обращать внимание на шорохи и лишние звуки, только Алиса всё равно была внимательней. Он никогда не видел, как маг превращается в сгусток нервных окончаний, становясь очень чувствительным ко всем колебаниям воздуха и энергии, и сделал вывод, что лучше Алису не раздражать.

  – Собирайся. – наконец сказала она, появившись слишком внезапно за его спиной.

  Милки уже довольный сидел в тряпичном мешке и лупал глазами в жажде приключений.

  – Куда?

  – Куда угодно, – ответила она и снова обернулась, – Главное, подальше отсюда.

  – Как поедем?

  – Я покажу мастер-класс по запутыванию следов.

   – Подожди, мне надо собрать вещи...

  – Эван! – рыкнула Алиса, – Забудь про вещи, сейчас же спускайся по пожарной лестнице!

  А потом кот в мешке, который держала Алиса, повёл себя странно: он начал издавать возмущённое мяуканье, а от взгляда сквозило агрессией. В это время Эван быстро побежал в свою палату за вещами, а Алиса, чертыхаясь, пошла за ним, осторожно заглядывая за угол.

  Проходя мимо тележки уборщицы, она осторожно вытянула бумажный пакет, в котором пожилая женщина припасла пару круасанов, но выпечка интересовала Алису меньше, чем сам пакет. Она прислонила его ко рту и начала в него дышать, как делают люди больные астмой или испытывающие приступы паники.

  Милки шипел и пытался выбраться из мешка, а Алиса затянула верх верёвкой и выругалась:

  – Заткнись, Милкис! Ещё звук и я окуну тебя в ледяную воду!

  Она говорила со злостью и её же источала, но животное всё равно вело себя неадекватно. Крадучись, девушка прошла к палате Эвана, как вдруг её глаза заслезились о боли, будто прямо в её лицо прыснули слезоточивым газом. Будь она впервые в такой ситуации, то наверняка растерялась бы, но Алиса была собрана и знала, чего ждать. Не теряя магию понапрасну, она лишь двигалась на ощупь вдоль стены и по-прежнему дышала в пакет.

  "Господи-как-же-больно! Молчи, не говори им ничего!" – услышала она мысли Эвана, который был совсем недалеко, где-то за стеной.

  Открыв дверцу ниши, где хранился пожарный шланг, Алиса осторожно достала содержимое и как можно тише прокралась за дверной проём комнаты, где слышалась знакомая речь на сакрите:

  – Сделайте всё быстро и чисто. Никто не должен заподозрить здесь магию, иначе мы рискуем обнаружить себя! – давал команды предводитель паладинов.

  – Вуарно подозревает?

  – Возможно, но не уверен. Его секретарь говорит, что да.

  Алиса нахмурилась и телекинетическим воздействием открыла воду, медленно проходящую по шлангу. Ей не нужно было лишнее внимание, поэтому всё было тихо и довольно медленно, но вода всё же текла по полу, распространяясь по коридору к палатам.

  Эван был жив, она это знала, ведь слышала его мысли:

  "Алиса, прости... ты говорила мне, а я не послушал! Ну почему же я такой неудачник?"

  Кот заёрзал в сумке, выдавая шорохи по ту сторону стены, на что командир паладинов среагировал моментально:

  – Проверь. – тихо приказал он, а Алиса в сердцах выругалась на кота, который не мог спокойно усидеть на месте.

  Едкий запах тех трав, что были для неё опасны, усиливался с каждым шагом паладина, но она лишь задержала дыхание и зажмурилась, навострив уши. Поверяя лишь слуху, она ловким движением приблизилась сзади к бывшему островитянину, которого выдавал средний рост и особенный разрез глаз, закрыла ему рот ладонью и немедля свернула ему шею.

  Неприятный характерный хруст шейных позвонков уже нельзя было ни с чем перепутать, поэтому у Алисы оставались считанные секунды до облавы. Она села на корточки, затаившись, и пустила сильный разряд тока по воде одним лишь указательным пальцем.

  Не имея прежних запасов сил, она почувствовала головокружение и слабость, но это были мелочи по сравнению с тем, что в это время происходило с паладинами, до которых добралась вода, проводящая ток. Их бил разряд, испепеляя словно на электрическом стуле, запахло палёной плотью и послышался звук падающих на пол тел, но не все из островитян пали жертвой Квинтэссенции.

  Алиса уверенно вступила в палату, как только справилась с головокружением, и дёрнула Эвана за руку. Он сидел на кровати и держался за живот, в котором торчал складной нож. Кровь капала на пол, но Алиса без слов тащила за собой молодого мужчину, а он хватал воздух в шоке от происходящего, ведь никогда не видел ничего подобного.

  – Алиса... – позвал он судорожно, – Они мертвы... да?

  – Да, – сурово ответила она, – Но это лишь часть тех, кто в этом здании. Наберись сил, всё ещё не закончилось.

  – Откуда ты знаешь?

  – Я чувствую запах. Они вытравливают меня.

  Эван принюхался и тоже почувствовал какой-то не очень приятный аромат, напоминающий церковные или экзотические благовония. Он не любил такие запахи, но максимум, к чему эта неприязнь могла привести, так это к лёгкому головокружению или тошноте, но Алиса вела себя так, будто это действительно представляло опасность.

  В подтверждение мыслям Эвана, она остановилась, облокотившись на стену, и начала дышать в бумажный пакет, будто воздуха ей не хватало. Её глаза слезились, а кожа выглядела ещё более нездорово, чем обычно.

  – Скажи, чем я могу помочь? – спросил он, прижимая руку к животу.

  – Держись, – сказала она, не глядя на него, – И слушай меня. Это всё, что ты можешь сделать. У тебя серьёзное ранение, но я тебя вылечу, если ты продержишься хотя бы час.

  Он почему-то улыбнулся и сжал её ладонь, услышав в её интонации дрожь.

  – Я тебе нужен, – сказал он тихо, – Это не совсем то, чего бы я хотел, но и этого достаточно. Спасибо тебе...

  И она посмотрела на него:

  – Эван, будь я нормальной, мы бы могли действительно подружиться. Извини, что я не могу проявить к тебе больше теплоты. Я стараюсь, но я – эмоциональный ноль, я даже к ребёнку своему ничего почти не чувствую.

  – Вот почему ты так себя ведёшь... чувство вины?

  – Я очень хочу чувствовать, – объяснила она, – Но единственное, что я могу сказать в твою пользу, это что я волнуюсь за тебя, что ты мне дорог. Только моя душа больше никак не реагирует на все эти сантименты.

  – Не правда, – он отвёл взгляд и серьёзно посмотрел в окно, – Ты реагируешь, когда речь заходит о твоём муже. Признай это.

  – Это очень больная тема, – честно сказала она, – Всё, что с ним связанно, заставляет меня чувствовать, но это чувство – боль.

  – Почему?

  – Я не знаю жив ли он.

  – Но ты чувствуешь боль, потому что он тебе не безразличен?

  Она хмыкнула и закрыла глаза, будто погружаясь в воспоминания, а когда открыла их, оттуда текли самые настоящие слёзы, но на лице была улыбка. Грустная.

  – Не безразличен, – прошептала она, – Так не безразличен, что я рушу грани жизни и смерти только для того, чтобы убедиться, что он жив, и чтобы родить ему ребёнка, о котором он так мечтал. В нашем малыше будет и он и я. Вместе.

  Эван смотрел в лицо Алисы, затаив дыхание. Он не ожидал от неё слёз, не знал, что в её словах может быть столько нежности и тоски, ведь она никогда так не говорила. Алиса улыбалась в пустоту так, как никогда он не видел, ведь в эти секунды не было никого более любящего и живого, нежели эта странная девушка.

  – Теперь ты чувствуешь? – спросил он, – Как человек?

  – Чувствую, – хмыкнула она, – Только вряд ли в душе обычного человека может уместиться то, что у меня внутри. Это целая Вселенная. Дай Бог тебе, Эван, хоть частичку.

  Она повернулась к окну и, удостоверившись, что опасности нет, очень осторожно повела за собой мужчину.

  – Лезь на пожарную лестницу, – велела она, но Эван открыл окно и подал ей руку.

  – Давай сначала ты, а я тебя подстрахую. В магии ты сильна, Алиса, но ты беременна и тебе нужна помощь.

  – Не до джентльменства, Эван!

  – Слушай, я ведь не идиот. Нельзя обижать или пренебрегать беременной женщиной, пожалуйста, Алиса, лезь сначала ты!

  Он говорил очень эмоционально и искренне пытался позаботиться об Алисе, на что она послушалась. Преодолев подоконник и выйдя наружу, она спустилась на одну ступень и обернулась, чтобы сказать Эвану как ему благодарна и уже улыбалась ему, но вдруг увидела в его взгляде замешательство. Его лицо вытянулось в удивлении, а между бровей залегла складка, губы немного приоткрылись, но с них сорвалось лишь дыхание.

  Алиса знала такое выражение глаз, она много раз видела зрачки человека, который живёт последние секунды:

  – Нет-нет-нет... – молила она, хватая его за плечи, – Так нельзя, это не честно!

  А он посмотрел на неё как-то хмуро и вроде даже искал ответы на внезапные вопросы, но не мог спросить вслух, говоря лишь:

  – Ты будешь по мне скучать?

  – О, Эван! – хныкнула Алиса, держа его обмякающее тело, – Не оставляй меня, пожалуйста! Ты такой замечательный, ты не должен умирать!

  – Будешь? – повторил он.

  – Буду! Конечно буду... – шептала она, гладя трясущейся рукой его лицо, – Я отомщу за тебя, мой друг, отомщу и никогда тебя не забуду!

  Он улыбнулся ей слабой улыбкой и закрыл глаза, обмякая на её руках. В его теле было несколько метательных ножей, которые прилетели откуда-то с коридора, но убийца не спешил показаться на глаза.

  Алиса поцеловала в лоб мёртвого друга, погладила его волосы, смотря в последний раз на лицо того, кто был с ней всё это время, помогая безвозмездно и с абсолютной самоотдачей, а потом поправила рюкзак, перекинула через плечо сумку с рвущимся наружу котом и вытащила ножи из спины друга. Всего несколько точных движений и окровавленные ножи уже летели в сторону редких звуков из коридора, и полёт стали завершался сдавленными стонами, знаменовавшими попадание в цель.

  Больше не было эмоций, не было всхлипов или слёз. Алиса действовала бесшумно и слажено, разя врага, но при этом осторожничая. Спустившись по лестнице с четвёртого этажа до второго, она вдруг почувствовала воздействие магии: лестница буквально стряхивала её прочь, и девушка схватилась за перила, стараясь удержаться, но это уменьшало её боевую мощь в разы.

  – Чёрт... – выругалась она, когда почувствовала запах зловоний Убуда, целью которых в очередной раз было нейтрализовать её.

  И тогда рука сорвалась, но вторая успела ухватиться за поручень, но в полёте девушка ударилась спиной о железную лестницу. Хруст костей и сдавленный стон был плохим предвестником, но она не желала сдаваться. Мягко приземлившись на ноги, Алиса схватилась за живот, а потом щёлкнула пальцами, высекая молнии, которые тут же били в цели. Тела паладинов падали с грохотом, разбиваясь об асфальт, но запах зловоний всё же подавлял силы девушки.

  – Окружить, но не приближаться! – поступил приказ откуда-то сзади, но Алиса плохо понимала источники звуков, ведь сильно ослабла из-за использования магии, а зловония дурманили её и путали мысли.

  Глаза начали слезиться очень сильно, и девушка понимала, что секунды промедления могут стоить ей той капли жизни, что и так меркла в её теле. Эта была одна из тех ситуаций, когда выбор был между чем-то ужасным и очень ужасным, но выбирать было нужно незамедлительно.

  И тогда Алиса затаила дыхание и потупила взгляд в асфальт под своими ногами. Сил у неё не было, но они были у людей вокруг, а отнять без разрешения можно было только тот вид магии, который не сулил ничего хорошего, но он давал могущество.

  И она им воспользовалась.

  Вокруг стало тише, а краски, казалось, померкли. Это не было игрой света, просто магия реагировала на призыв Алисы необычно, а она стояла, потупив взгляд, поглощая краски, становясь при этом сильнее. Зловония не потеряли своего воздействия на неё, но паладины стали слабеть, тем самым давая Алисе шанс.

  Её руки дрожали от напряжения, а вены пульсировали, хотя с виду не казалось, что магическая нагрузка хоть как-то заботит девушку с чёрными глазами. Воспользовавшись моментом, она снова заискрила, подчиняя действие рождённой ею Некромантии, что была рассеяна в серости. Мелкие капли чёрной жидкости конденсировались на её коже, но Алиса не оставляла всё в таком виде, а собрала ладонью чёрную испарину и брызнула ею на лица паладинов, которые прибывали в замешательстве. Некромантия действовала быстро, проедая кожу врагов с жуткой болью, напоминая кислоту.

  Враг не был повержен, но был отвлечён, поэтому Алиса кинулась наутёк, прижимая к себе сумку с котом руками, испачканными в крови друга.

  Глава 17

  Rudimental – Not Giving In (Ft. John Newman & Alex Clare)

  Из дневника Винсента Блэквелла, 2011 год:

  "Их называют демонами, но на деле это лишь маг, которого отвергает собственная природа. Кто-то будет спорить, утверждая, что бессмертие демонов – признак иной природы, но, если взглянуть незатуманенным взглядом на это существо, можно понять одно: то, что осталось от былого мага, ставшего демоном, движимо трусостью, и именно это качество заставляет бежать от смерти даже тогда, когда гниющее тело начинается пожираться опарышами.

  Демоны трусливы: при жизни они чаще всего недопоняты, склонны к самой изощрённой мести всем и вся за какие-то детские обиды. Им не хватает жизни, чтобы доказать всем, что они достойны занимать вершину пирамиды, но и боль существования принять не способны".

  Ноябрь 2013 года:

  ...А ведь жить – это больно!

  Помню, как был оголённым нервом, как был движим магией, тот первый раз: когда ускользнул от смерти – так мне казалось. Сейчас я понимаю, что Магия всего на всего дала мне возможность проверить себя: смогу ли я смириться со всем миром, принять магию и самое главное – принять себя, а затем сделать шаг к свету. У каждого свой свет: врата рая, дочка, спящая на руках, счастье в глазах любимых людей или любимое дело, достойное того, чтобы терпеть боль.

  У меня свой Рай. Возможно я гиперболизирую, но он самый сложный, самый магический и самый первозданный из всех, что может существовать. Такой Рай не описан в библии, потому что лишь я познал ту стихию в её Истинной сущности.

  Осознавая смерть, люди сталкиваются с разными чувствами, которые разрывают изнутри, иногда даже кажется, что ты потерял часть души вместе с человеком, который ушёл из жизни, это ужасно больно: когда его нет рядом. Ты вновь и вновь представляешь, как он зайдёт в твою комнату и сделает что-то привычное: будь это какое-то исконно ваше общее прикосновение или жест, улыбка, взгляд, фраза... ты готов отдать полмира за то, чтобы ещё хоть однажды ощутить это, успеть сказать что-то важное, но этого уже не вернуть.

  Снова и снова это отравляет душу, горе не угасает и кажется, что так будет всегда, а потом внезапно осознаешь: ты не потерял этого человека, ведь он жив в тебе, он...

  «Всегда с тобой»

  ...И это ведь правда! Не будет больше прикосновений или его запаха, но будет то, что он оставил в тебе: то трепетное чувство, что всегда будет жить, даже когда память отказывает.

  Забывать – вот это действительно леденяще-жутко. Запахи, лица... перестаёшь их помнить и винишь себя за то, что забыл, будто утрачивая истинность чувства, но на деле ты остаёшься верен, и до тех пор, пока сердце реагирует на воспоминание – чувство истинно.

  Папа. Прошло десять лет, а я помню каждую морщинку на его лице, каждую ужимку и улыбку, помню его родимые пятна на висках под волосами, ведь много раз стриг его, помню его тонкие пальцы, шрамы, даже форму ушей, но... я не помню его лица. Смотря на фото или портрет – вспоминаю, но не могу вспомнить лицо моментально, хотя знаю его досконально.

  Забывать страшно, но и вспоминать больно.

  Помню, как держал его на руках, смотря сквозь уходящий туман в тот момент, когда был прилив. Элайджа стал тогда Архимагом, воспользовавшись силой Герцога Мордвин, а папа держал уже недвижной рукой тот самый идиотский кусок прошлого, который чуть ли не единственный напоминал о былой человечности моего брата. Эти лопасти крутились и крутились, мелькая в тумане своими блёстками, я сидел и слушал этот гнетущий звук, который до сих пор вспоминаю с ненавистью, ведь чёртова ветряная вертушка бешено крутилась и воспроизводила звуки и энергию, пока я держал на руках папу.

  Папа всегда говорил, что Элайдже не совладать с Высшей магией, но, как оказалось, это было и не нужно, ведь целью был демон, а не живой Архимаг, и для этого мой брат убил то, что могло быть его силой и слабостью: единственного человека, которого действительно любил.

  Изучая десятки книг и сотни записей о демонах, я никогда не придавал значение Искуплению, ведь о нём всегда говорилось как-то абстрактно, но после того, как такое Искупление досталось мне, я стал одержим поиском информации о том: что же такое Искупление демона?

  Я задавал этом вопрос множество раз и столько же получал в ответ молчание, которое связано с запретом разглашения информации Уолтера, ведь он – Лимбо.

  – У тебя дома самая богатая на свете библиотека, неужели ты не найдёшь там ответ на свой вопрос?

  Разумный совет от моего мудрого друга.

  Искал, но не нашёл ничего внятного.

  Снова записи о демонах (которые без того в истории редкость), что жили очень давно, никаких реально значимых фактов о их существовании, кроме мест, где они обитали. У меня даже камень с души упал, когда я заметил, что ни одна демоническая тварь в Мордвине не обитала. То ли потому что здесь 8 месяцев в году снег, то ли потому что в столице всегда были Герцоги, не впускающие всякую падаль на порог. В любом случае демоны держались как можно дальше от Мордвина, и говоря "дальше", я имею ввиду довольно небольшой участок Сакраля, в котором, на удивление, активность этих тварей особо часто замечалась: вулкан Моро, тот самый, рядом с которым я встретил Алису, тот самый, севернее которого расположился город-на-воде Облион – убежище брата.

  И я понял, что мне вдруг стало очень интересно побывать в тех местах, ведь я их за всю жизнь посещал едва ли много, максимум посещений удостаивался рынок Халифы, но я и на минуту лишнюю в тех местах не задерживался, потому что....

  ... Потому что в подножье потухшего вулкана Моро, что само по себе вызывает у меня грусть, расположился целый ряд разных по быту посёлков и городков. Разных по привычкам, полных совершенно разными воюющими между собой людьми, но одинаковыми в одном: жители подножья Моро никогда не чествовали традиций магии, множество раз нарушая сделки с магией, что уже заслуживает кары от Хранителя, но хуже того то, что большинство мародёров и наёмников Ксенопореи (имея ввиду низших уровней мастерства) были выходцами именно с тех неприятных мест.

  И я побываю там.

  Глава 18

  Выдержка из дневника В.А. Блэквелла от 17.10.2012:

  "Сегодня необычный день. Купил своего первого и, надеюсь, последнего раба Лимбо.

  Ощущения смешанные.

  В темницах меня буквально ударило током, не знал куда идти, но чувствовал что-то необычное. Чутьё привело меня к камере смертников, а там... там было чудное создание, от взгляда на которое я врос в землю.

  ... Там была девушка, которая меня сильно удивила. Такое редко бывает, женщины чаще для меня более или менее понятны.

  Слукавил. У меня две категории женщин: которых я хочу и не хочу. Эту я очень хочу, но что-то останавливает.

  Наконец-то заснула и расслабилась. Не будь здесь Франческо, я бы умыл её, подлечил... нет, наверное, не трахнул бы, хотя искушение велико – она очень сексуальна. Я бы многое отдал, чтобы заслужить расположение такой красивой женщины. Хочется положить её в тёплую ванну и водить вихоткой по её бедной истерзанной коже, а потом взять на руки, обернуть в халат и кормить из ложечки куриным бульоном. Прижать к себе, как котёнка.

  Надеюсь Халифа ошибся, и говорить она умеет. Что-то мне подсказывает, что она меня не разочарует. Пока единственное разочарование – это я, ведь пялюсь на неё как идиот, да и впервые с пятнадцати лет мараю страницы душеизлияниями. Я – кретин, не хватало ещё снова начать писать стихи... или – БОЖЕ УПАСИ! – влюбиться.

  Нет...! Я – кретин, но не настолько".

  Быстро двигаясь по подземным тоннелям за проводником, Блэквелл убирал на своём пути паутину и корни растений, свисающие с отсыревших стен. Всё это было похоже на погоню, ведь каждый следующий шаг был быстрее и шире предыдущего, а у Герцога и без того походка отличалась быстротой:

  – Скорее! – властно подгонял он проводника.

  – Почти на месте, Лорд Блэквелл, – сипел пожилой мужчина со сгорбленной спиной и мутными глазами.

  То был работник рудников южных владений бывшей Ксенопореи по имени Диэр Виджой, который проявил к Герцогу должное уважение, вопреки остальным жителям этого странного городка Дагор у вулкана Моро. Сам город был перспективным для развития промышленности, но люди в нём вызывали у Винсента приступ ненависти, потому как были противоположны представлению о том, какими должны быть будущие жители Сакраля.

  Фыркнув от неприязни к месту, в которое ему придётся возвращаться, он снова вспоминал неприятные картины занятий жителей Дагора, и даже жаждал поскорей принять меры по очищению города, но вдруг его мысли уступили место безмолвному благоговению перед местом, куда привёл его Диэр.

  Это был вход в кратер вулкана в свете отражающихся друг от друга драгоценных камней, находящихся прямо в породе кратера. Каким-то образом на глубине пары сотен метров было светло, и Винсент увидел маленькое ответвление пещеры, куда устремлялся весь свет. Там, внутри, среди тысячи кристаллов, выросших из одной друзы, располагалась статуя, целиком сделанная из горного хрусталя небывалой чистоты. Камень изображал двух людей: мужчину и женщину, и, приблизившись на несколько шагов, Винсент не выдержал:

  – Святые угодники...

  Мужчина и женщина стояли друг к другу лицом, соприкасаясь телами. Мужчина был значительно выше и замер над своей возлюбленной, прикасаясь к её лбу губами.

  – Это шутка!? – рыкнул Блэквелл и начал метаться из стороны в сторону, – Что за идиот решил посмеяться надо мной таким мерзким образом?

  Диэр согнул спину в поклоне:

  – Но мой Герцог, это статуя не плод недавней магии, уж я хорошо разбираюсь в кристаллах, поверьте! Я бы сказал, что ей больше тысячи лет, но боюсь даже предположить...

  – Но... – сдавленно откликнулся Блэквелл и скорбно посмотрел на изваяние, – Но это ведь я. Я и моя жен!

  Хрустальные мужчина и женщина были словно вылиты из огромного цельного куска горной прозрачной породы, это были подробные образы по пояс, но ниже всё было словно в тумане. На их соприкасающихся грудных клетках были начертаны крылья, и Винсент подошёл ближе, всматриваясь в сигил на груди хрустального мужчины, который был точной копией того знака, что был на самом Герцоге. Его рука коснулась женской статуи, скользя тёплой рукой по лицу девушки с нежностью:

  – Такая же, как и в жизни, – улыбнулся Винсент, – Точь-в-точь.

  – Что прикажите делать с пещерой? – поинтересовался Диэр, – Жители моего города уже разведали тропу к спуску, боюсь, нельзя искушать судьбу.

  – Нельзя, разумеется. Я хочу увезти домой эту статую.

  – Понадобится много людей и не один день, чтобы выдолбить скопище кристаллов из породы. Статуя отдельно перевезена быть не может, нужно доставать всю друзу, иначе хрусталь треснет.

  Винсент задумался. Он сел на корточки и положил руки на землю, шепча призыв энергии земли, глубоко в которой бушевала лава. Почувствовав отклик, он мягко улыбнулся:

  – С этих проблем не будет, но надо торопиться. Диэр, мои люди помогут тебе, но руководить должен ты.

  – К чему спешка? Земля спешки не любит.

  – Зато огонь любит. – уклончиво ответил он и пошёл на выход.

  Герцог так решил, и уже к утру статую загрузили на телегу, которая от веса поклажи трещала и скрипела. Тянуть такую ношу пришлось не обычной парой лошадей, а впрячь во главе мощного Ксефорнийца Люцифера, который тянул повозку усердно и с надрывом, но за похвалу Хозяина готов был на всё:

  – Люц, вези домой, мальчик, – ласково прошептал на ухо вороному гоню с медной гривой Винсент, – Я могу доверить тебе это?

  Конь заржал, отвечая на вопрос любимого всадника с энтузиазмом, и дёрнул головой, давая толчок для движения. Конвой из личной охраны Блэквелла был отправлен сопровождать ценный груз через всю страну в столицу.

  – Лорд Блэквелл, – обратился Дэн Рид, – Может всё-таки кто-то из нас останется с вами?

  – Не сахарный, – неэмоционально бросил Герцог и закурил, – Мне не нужна охрана, а вот тому, что вы везёте просто необходима. Советую довезти в целости и сохранности. Дэн, до Окса езжайте без остановок, но и не слишком гоните лошадей, чтобы они не выдохлись быстро. В Оксе можете заночевать, но к рассвету двинетесь в Мордвин и снова никаких остановок.

  – Понял! – кивнул Рид, – Отпишусь по прибытии.

  И они уехали, оставляя Блэквелла в городе, который ждал зачистки долгие годы.

  Глава 19

  Вдохновило:

  Kevin Rudolf – Every day im a star in the city

  Диэр был одним из очень немногих, кто Блэквелла в этом городе не раздражал, поэтому он остановился именно у него. При всём гостеприимстве хозяина и его семьи, аппетита у Герцога не было, и связывал он это с увиденным ужасом, что царил в городе. В надежде развеяться, Блэквелл даже проехал до соседнего посёлка, но и там, и даже через два посёлка была одна и та же картина: люди разлагались, и речь шла не о гниении тел, а о растлении душ.

  Дети играли с избитой собакой совершенно бесчеловечно тыкая уже и без того страдающее животное палкой. Никто даже не думал вылечить животное или хотя бы добить, наоборот: псу продлевали муки. Бедное животное подползло попятилось от детей, но упёрлось спиной в Лорда Блэквелла и тут же отпрыгнуло с визгом, боясь пинка, но тот лишь сел на корточки и погладил пса:

  – Бежал бы ты отсюда, бедолага! – тихо сказал он псу и сурово посмотрел на детей, которые, оценив масштабы помехи, недобро взглянули и лишь отступили на шаг назад, даже и не подумав согнуть спину в поклоне.

  Блэквелл не поворачивался к этим детям спиной, прекрасно понимая, что от таких можно ожидать всего, чего угодно, а потом они сами ушли, не дождавшись воли снова издеваться над бедным животным.

  Дальше всё было ещё более омерзительно, ведь Лорд Блэквелл всегда презирал всё, что связанно с публичными пытками и демонстративным сексом. Для жителей этих земель извращения во всех смыслах – были нормой, а детей с пеленок принуждали к непотребным вещам, о которых и думать-то было неприемлемо! Винсент знал, что Сакраль в этом плане зашёл слишком далеко, но в его присутствии обычно люди прятали свои пагубные привычки, однако местные жители, в отличие от остального Сакраля, не боялись гнева Суверена.

  Винсент шёл вдоль подножия вулкана от посёлка к посёлку и анализировал увиденное, даже и не заметив хромающего пса, который увязался следом. Это было единственно животное, которое он встретил за несколько часов, поражаясь даже отсутствию птиц и насекомых, которые ещё несколько дней назад были изредка заметны в не очень богатой природе здешних мест.

  – Эй... нам не по пути! – сказал Винсент тихо.

  Но в ответ послышалось жалобное поскуливание и очень обречённые глаза животного, которое, по всей видимости, было ещё совсем щенком, но повидавшим многие беды. Винсент сжалился и взял на руки собаку, ощупывая многочисленные сломанные кости, но собака теперь уже сидела на руках спокойно, будто принимая тепло человека несмотря ни на какую боль.