Текст книги "Ангел из пробирки (СИ)"

Автор книги: Анна Стриковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

– В том-то и дело. Мой муж пошёл на страшное: он создал людей, которых не должно было быть. Если о вас станет известно официальным органам… Пойми, моя сестра не зря вручила тебе бумаги, подтверждающие, что ты не человек, а робот-андроид. Роботы разрешены, хоть и с ограничениями. А такие, как ты не имеют официального статуса и должны быть уничтожены.

Ариэль явно такого не ожидал. Он побледнел и переспросил:

– Уничтожены?!

– Вот именно, – подтвердила Гели и тут же со страстью, обычно ей не свойственной, добавила, – Но как я это могу допустить? Ты взрослый человек, более чем разумный, совершенно не агрессивный, красивый, талантливый…

Слова Ариэля прозвучали в её ушах как пощёчина:

– Я не человек…

Тут Гелена сорвалась. Заорала как бешеная:

– Это в каком же месте ты не человек? У тебя что, есть какие-то принципиальные отличия от всех? Не так, как все, ешь, срёшь и писаешь? Или я чего-то не знаю?

Ариэль испугался её воплей, даже вскочил и сделал шаг назад. Но потом остановился и, потупив глаза в пол, пробормотал:

– Я не рождён от мужчины и женщины. Я создан искусственно.

– Ерунда, – отмела его аргумент Гелена, – ты получился в результате слияния яйцеклетки человека с человеческим же сперматозоидом. Этого достаточно. “Искусственные матки” до недавних пор использовались теми женщинами, которые не могут выносить ребенка сами. Эти дети считаются людьми.

Ариэль выдвинул следующий аргумент, который слышал от сотрудников базы, но не успел его произнести, как сам понял, сморозил глупость.

– Я стерилен.

Гелена подтвердила:

– Ну, это и вовсе смешно. Мало ли таких среди добропорядочных граждан Содружества? Некоторые специально идут на стерилизацию, чтобы не плодить себе подобных.

Ариэль глубоко вздохнул и даже глаза прикрыл, как будто собирался нырнуть:

– Ваш муж и его команда поработали над нашими геномами. Теперь у нас есть качества, изначально не присущие человеку.

– Это уже серьёзнее, – приняла довод Гелена, – но… Хочу спросить: основные локусы, те, по которым идёт опознание, на месте? Раз ты работал в лаборатории, пусть даже как вспомогательный персонал, должен понимать, о чём идёт речь.

Ариэль кивнул.

– Да, это же основа, она изменениям не подвергалась.

Палец Гелены упёрся ему в грудь.

– Значит, ты человек. А всё остальное можно списать на мутации. Мало ли какие они могут быть?

Кажется, у парня переклинило мозги. Он заговорил чуть не плача:

– И что всё это для меня значит? Сначала вы сказали, что я не человек, а плод незаконной деятельности вашего мужа. Теперь утверждаете, что я человек и даже доводы приводите вполне убедительные. Я уже ничего не понимаю!

Гелена поняла, что где-то переборщила. Её обычно очень логичная речь вышла сбивчивой, сумбурной и набитой противоречиями. А всё потому, что она сама сейчас неспокойна. Надо начать ещё раз и изложить всё толком.

Она тронула Ариэля за руку:

– Давай с тобой успокоимся и попробуем понять друг друга ещё раз. Может, воды надо выпить?

Юноша ухватился за идею питья воды как утопающий за соломинку. Казалось, упоминание этого простого действия помогло ему нащупать опору и зацепиться за реальность.

– Я сбегаю? Вам со льдом, с лимонным соком или с тем и с другим?

– И с тем, и с другим, – обречённо прошептала Гелена.

Ариэля не было значительно дольше, чем нужно для того, чтобы достать стаканы, налить воду, насыпать лёд и выжать лимон. В какой-то момент Гелене стало казаться, что всё это сон. Не было никакого подарка, сюда никто не приезжал и весь ужас, который она узнала про Калле, ей примерещился. Но это было бы слишком хорошо. Стоило ей принять для себя эту гипотезу, как Ариэль появился. Всё как полагается: с подносом, кувшином и стаканами. Даже трубочки принёс.

Судя по всему пребывание в одиночестве на кухне пошло ему на пользу. Его лицо снова было спокойным, хоть и невесёлым. Гели хотела что-то сказать, но он заговорил первым:

– Гелена, можно, я изложу проблему так, как я её понял? Вы меня поправите, если я ошибаюсь.

Он держал себя в руках значительно лучше неё. То ли оттого, что был так воспитан, то ли потому, что был, как ни крути, мужчиной, но её до сих пор трясло, а речь Ариэля звучала разумно и твёрдо. Его предложение показалось Гелене лучшим из всего возможного. Пусть он скажет, а она вставит в нужном месте нужные слова.

Гели постаралась, чтобы её голос, хоть и хрипел, но не срывался.

– Хорошо, Ариэль, излагай. Я тебя внимательно слушаю

– Вы начали с того, что я и мои товарищи были созданы в результате эксперимента вашего мужа и почему-то просили за это прощения. Вы ни в чём не виноваты, Гелена, и я не знаю, за что вас прощать. Лично вы были ко мне настолько добры, насколько по моим представлениям это вообще возможно. Приняли меня в своём доме, кормили, поили, дали возможность учиться тому, чему я хочу.

Она хотела что-то сказать, но он умоляющим взглядом просил её не прерывать, чтобы не сбить с мысли. Гели выдохнула и стала слушать дальше.

– Но дело не в том, как вы ко мне отнеслись. Вы хотели получить прощение за вашего мужа, которого уже нет. Мне не за что его прощать. Наоборот, я должен его благодарить! Он дал мне жизнь! Пусть незаконную, но дал, а не отнял. Поверьте, Гелена, если есть выбор, лучше жить. Пусть плохо, пусть так, как мы жили на нашей базе, но существовать как личность, а не булькать в пробирке генетическим материалом. Мне, в сущности, не на что жаловаться. Разве что поначалу нас старались не считать за людей, но я этого почти не помню. Зато потом… Учили, кормили, лечили, приставили к работе. Не били, не обижали зазря. Наказывали, не без этого, но по справедливости. Как я сейчас понимаю, на базе работали в общем-то хорошие люди. А ваш муж… Если он меня придумал, то, выходит, он мой отец? Мой и всех остальных. А на отца обижаться… Неправильно как-то.

Гелена не могла оторвать взгляда от одухотворённого лица юноши. Видно было, что всё продумал и прочувствовал, слова идут прямо от сердца. Одно только слегка кольнуло: слова об отце. если Калле ему отец, то она, выходит, мать? Но Гели отмахнулась от этой глупой мысли.

Она слушала его речь, спокойную взвешенную, разумную, даже мудрую, а по её щекам неудержимо текли слёзы. Она и забыла, когда плакала в последний раз. Вообще не любила это дело и считала недостойной слабостью. После смерти Калле она смогла зарыдать только на четвёртый день, да и то с трудом. Просто заставила себя плакать, когда поняла, что сходит с ума, и правильно сделала: это принесло хоть какое-то облегчение. Тогда, отревевшись, она смогла жить дальше.

Сейчас же слёзы лились сами собой, чистые, светлые, очищающие душу. Такие же чистые и светлые, как Ариэль.

Он замолчал и вдруг заметил, что она плачет. В первый момент на его лице отразилась растерянность, а затем он сделал два шага вперед, молча обнял Гели за плечи и привлёк к себе. Она тут же инстинктивно вцепилась в него, как моллюск вцепляется в скалу: намертво. Слёзы моментально намочили тонкую футболку, но никто не обратил на это внимание. Это было утешение в чистом, незамутнённом виде.

Наконец Гелена почувствовала, что слёзы иссякли, отцепилась от футболки Ариэля и отстранилась. Она и мечтать не могла, что он окажется таким мудрым, гораздо мудрее неё, и всё так примет. Наверное, пережитые испытания и жизнь в изоляции сделали его взрослым, при том что во многом он остался наивным, неиспорченным ребёнком.

Он сказал, что ему не за что её прощать. Ей было бы легче, если бы он сказал, что прощает, потому что сама она простить себя была не в состоянии. С другой стороны теперь это её личное дело: совершить нечто, чтобы простить саму себя.

Главным для Гели стало понимание: никуда он от неё не денется. Преступлением Калле они теперь связаны крепче, чем канатами. Но если бы она всё же его спросила, не хочет ли он уйти, что бы он ответил?

И она решительно задала вопрос:

– Ариэль, а ты не хочешь начать самостоятельную жизнь? Я могу дать тебе достаточно денег, чтобы ты смог устроиться где-нибудь, где нет обязательного сканирования ДНК. И не думай, что ты будешь мне что-то должен. Если Калле – твой отец, то считай, что ты получил от него наследство. Он ведь оставил мне кучу денег, я даже не знаю, что с ней делать. А тут они пойдут на благую цель. Купим тебе документы, запишем в галактический инженерный образовательный центр… Через пять лет или даже раньше получишь диплом и сможешь работать. На центральных планетах нет, там правила жёсткие, а на периферии – пожалуйста. Есть отличные планеты, высокоразвитые, где ты мог бы устроиться.

Гелена щебетала, расписывая преимущества самостоятельной жизни, а сердце её сжималось. Сейчас он обрадуется и спросит, как скоро можно будет это осуществить. Вот сейчас…

– Гелена, зачем вы мне это расписываете? – услышала она голос Ариэля, – Если я вам мешаю, то, конечно, я уеду куда вы скажете. Но если можно, я бы хотел остаться с вами.

* * *

Ариэль не думал, что сможет говорить так гладко. Хотя та речь, которую он заготовил, пока крутился на кухне, наливая воду и разыскивая лимон, благополучно ускользнула из его памяти, стоило ему ступить в кабинет Гелены, но то, что само слетало с его губ, оказалось даже лучше. Убедительнее.

Он понял это, когда на мгновение прервался, чтобы перевести дух, и вдруг увидел, как по щекам его хозяйки бегут слёзы. Он видел, как плачут люди, но такого никогда. Глаза Гелены были широко раскрыты и устремлены на него, а слёзы текли сами по себе. Казалось, она их не ощущает и не отдаёт себе отчёта, что плачет.

Как же ей должно быть больно!

Он не знал, что сказать, все слова вылетели из головы, стоило ему увидеть плачущую женщину, но нужные действия совершил не задумываясь. Может об об этом читал, а может это сказалась память тех, из чьих клеток было выращено его тело, только Ариэль подошел к Гелене, обнял её за плечи и прижал к себе.

Её тонкие, сильные пальцы с силой ухватили его за футболку, мокрая щека прижалась к его груди. Он чувствовал тепло её тела. Мысли из головы сразу как-то все вылетели, зато стало хорошо и спокойно. Ариэль чувствовал, что мог бы простоять так целую вечность. Гелена тихонько всхлипывала, освобождаясь от груза вины.

Скоро она успокоилась и высвободилась из его объятий. Это вызвало в душе чувство утраты, подобное тому, которое он испытал, когда госпожа Ариана выставила его из поместья даже не дав как следует попрощаться с Дамианом. Ариэль тогда постарался не подать виду, то же он сделал и сейчас.

А потом вдруг Гелена заговорила. Спросила, не хочет ли он уехать с острова. Сулила всякие блага, строила за него планы, предлагала деньги обещала помочь устроиться на той планете, которую он выберет.

В первую минуту Ариэль испугался. Подумал, что она больше не хочет его тут держать. Всё сходилось один к одному: она привыкла жить одна, он ей надоел, его вид будет ей вечно напоминать об умершем муже и его преступлении или о том, что он её обманывал, а она верила. Но она чувствует себя виноватой за него, поэтому готова откупиться по самому высшему разряду.

Если бы она закончила говорить после первой фразы, он не стал бы спорить, а пошёл собирать вещи. В то, что его хозяйка сумеет справиться даже с законом, он не сомневался

Но чем дольше говорила Гелена, тем яснее слышалось в её речи: ”Не уходи!”. Она не говорила таких слов, но они ощущались в звуке голоса, в повороте головы, во взгляде. Линия Ариэля не обладала сильной эмпатией, ею славились ребята линии AL, но сейчас чувства Гелены накрыли его с головой. Она больше всего на свете хотела, чтобы он остался, безумно боялась его потерять!

Это было счастье. Никому не нужный изгой, искусственный человек без прав, осужденный обществом на уничтожение оказался необходим самой лучшей, самой доброй и благородной женщине во вселенной. Этим можно было гордиться.

Ариэль расправил плечи и сказал то, что хотел сказать и то, что хотела услышать Гелена.

– Гелена, зачем вы мне это расписываете? Если я вам мешаю, то, конечно, я уеду куда вы скажете. Но если можно, я бы хотел остаться с вами.

Он не представлял себе, какой будет её реакция. Если судить по романам, она должна была броситься ему на шею, но Ариэль знал, что на самом деле может произойти всё, что угодно.

Гелена мгновенно успокоилась и радостным, хоть и слегка дрожащим голосом заявила:

– Ты не хочешь никуда ехать? Отлично! Но я обязана была тебя спросить. Да, мне очень понравились твои рисунки. Может, покажешь мне остальные?

Он кивнул и стал раскладывать на журнальном столике листы, которых Гелена ещё не видела. А она помолчала, подумала, и кокетливым тоном, который скорее можно было ожидать от Арианы, заметила:

– Раз мы теперь с тобой почти что родственники… Мужа моего покойного ты почитаешь за отца, а я тоже имею к нему какое-то отношение. Так вот, раз мы родня, то зови меня на ты и “Гели”. И не стесняйся: мне будет приятно. Это покажет, что ты действительно не держишь зла.

Не держит зла! О чём она говорит?! Про себя он уже давно так её называл, но получить разрешение было сродни подарку.

– Гели, – ответил почти счастливый Ариэль, – Смотри: в этой стопке рисунки твоего дома, здесь – твои портреты, а в третьей – портреты моих друзей, тех, кого я смог вспомнить и изобразить.

Рисунки дома Гелене понравились, но не произвели глубокого впечатления. Ариэль был с ней согласен: эти первые его работы не дотягивали до нужного уровня, от тогда только набивал руку. Собственные портреты она пролистала и ничего не сказала, но видно было, что польщена, хотя Ариэль рисовал ровно то, что видели его глаза. Но вот когда она стала рассматривать портреты ребят…

– Хорошо, что ты подписал имена, – заметила она, – Это свидетельство не хуже фотографий.

Она просмотрела ещё два листа и вдруг замерла. Бумага выпала из её рук. Ариэль глянул ей через плечо: перед Геленой на столе лежал портрет Дамиана.

Он не понял, что вызывало такую реакцию, но она сама пояснила:

– Ты понял, на кого он похож?

Вытащила другой лист, один из тех, которые изображали сотрудников, затем присовокупила фото в рамке и сунула ему под нос:

– Это же живой портрет Калле, только исправленный, улучшенный и дополненный. Как если бы художник хотел ему польстить. Не находишь? Ну, Ари!

Ариэль ни на мгновение не усомнился, что сейчас речь идёт не о нём.

– Вы говорите…

Несмотря на потрясение, она нашла в себе силы поправить:

– Ты говоришь, Ариэль!

– Ты говоришь о своей сестре, Гели?

Она вроде бы отвечала, но думала явно о своём.

– Именно о ней. Не могу себе представить, что ей нравился мой муж. Такой здоровенный бык. Её Фред был гораздо красивее. Он и сейчас… Но иначе она выбрала бы другого. Другой типаж. Парни-то все как на подбор. Выходит, она мне завидовала? Вот никогда бы не подумала.

Тут Ариэля кольнула ревность. Впервые в жизни он позавидовал Дамиану по-настоящему. Гели любила своего мужа, каким бы гадом он ни был, значит, Дамиан тоже должен ей нравиться гораздо больше чем он, Ариэль. Но это несправедливо! Почему одним всё, а другим ничего?!

Сейчас она будет думать о Дамиане, а должна о нём, Ариэле.

Он, дурак, ещё сказал, что считает её Калле своим отцом. Надо же было ляпнуть! Гели может подумать, что её он видит своей матерью. Нет, только не это! Ему не довелось узнать материнской любви, никакой матери у него не было, да и поздно уже переживать по этому поводу. Не материнской любви он ждал от Гелены, а совсем-совсем другого и было было бы очень обидно, если бы она неправильно его поняла.

Близость Гелены, разрешение называть её на “ты” и то, что она не захотела с ним расстаться, затмили для Ариэля самую важную информацию.

Она пробилась к сознанию и догнала его на пороге ночи, когда он принял душ и совсем было собрался лечь и заснуть.

Он вне закона и подлежит уничтожению! Прямо так, без суда и следствия, вне зависимости от того, сделал он что-либо дурное или нет. Его защищает только то, что госпожа Ариана выправила ему документы робота-андроида, а Гели позволила жить на её острове, куда нет ходу чужим.

Мысли об этом терзали Ариэля до самого утра, поэтому встал он невыспавшийся и несчастный.

* * *

Та же мысль всю ночь терзала Гелену. Но если Ариэль всё же пытался лечь и поспать, то она, зная себя, не стала и стараться. Просто думала, как можно обезопасить себя и Ариэля. Часа в три ночи придумала и принялась за работу. Для начала нашла копии документов, подтверждавших, что финансирование проекта Йенссона шло через Фредерика Марсдона и он прекрасно знал, на что ассигнует огромные суммы. Калле хранил их отдельно от материалов по проекту, но теперь Гели знала, что искать.

К утру перед ней лежали двенадцать одинаковых небольших конвертов и маленькая коробочка. В каждом было письмо, в котором она раскрывала тайну создания генномодифицированных людей и носитель, куда она скопировала все данные с компьютера Калле. Они были всё так же зашифрованы. Ключ в виде носителя с паролями хранился в той самой коробочке. Оставалось разослать всё это на хранение в разные места.

В качестве хранилищ Гелена решила использовать подконтрольные Ригелам банки. Таких насчитывалось более трёх десятков по всей галактике, но Гели выбрала двенадцать таким образом, чтобы они находились на удалённых друг от друга планетах. До них Марсдону было не дотянуться. Даже если он уничтожит один или два конверта, останутся другие. А вот единый ключ она спрячет в сейфе в доме братца Квентина. Зная об их «близких» отношениях с братом, Марсдон ни за что не догадается, а если и сообразит, то в дом Ригелов ему хода нет.

Когда всё будет сделано, она сообщит Марсдону о том, как обезопасила себя, мальчиков и Ариану. Если доказательства против Фреда будут лежать в разных местах по всей Галактике, может, он прекратит наконец пытаться уничтожить парней и начнет уже помогать?

Осталось придумать, как переправить конверты и ключ в выбранные убежища. С мыслью об этом Гели заснула под утро.

Несмотря на то, что прошло не больше трёх часов, дисциплинированный организм разбудил её в обычное время. Она встала и поплелась в ванную, по дороге пытаясь проинспектировать состояние организма. Оно не радовало: спазм в горле не прошёл, а даже усилился, к нему прибавились головокружение, слабость и тошнота. Было трудно дышать. Рожа, которая отражалась в зеркале, мало походила на нормальное лицо: её раздуло так, как будто Гелену искусали осы. Часть сознания шептала, что в этом виде ей лучше не показываться на глаза молодому мужчине, надо запереться и вызвать Рахель. Но другая его часть настоятельно требовала позвать на помощь хоть кого-то живого. Вместо того, чтобы звонить врачу, Гели метнулась на кухню. Там над кастрюлькой колдовал Ариэль.

Увидев распухшую Гелену, он так переволновался, что чуть не обварил себе ноги кипящей кашей, но вовремя спохватился. Отставил кастрюльку и взялся за комм.

Гели даже не пришлось ничего говорить. Юноша связался с Петрой, сообщил, что с хозяйкой плохо и получил заверение: доктор вылетит как только Петра до неё дозвонится. Будет на острове в пределах двух часов, но до этого свяжется с Ариэлем и даст ему срочные указания по спасению Гели.

Пока Ариэль вызывал врача, Гелена сидела на удобной кушетке в углу кухни и радовалась, что она не одна. Кто бы ещё о ней позаботился?

Отёк тем временем нарастал, удушье всё усиливалось. Такого сильного приступа с ней не было очень давно.

Началось всё это с ней после смерти Калле. Сильный стресс вызывал сначала спазм, а потом отёк. Месяц после похорон Рахель у неё дневала и ночевала, тогда же и разработала терапию спасения, элементы которой всегда лежали у Гели в синей аптечке. Эта предосторожность несколько раз спасала ей жизнь. Обычно она успевала вколоть себе нужные препараты, только однажды, когда приступ начался во сне, она чуть не умерла.

Тогда ей повезло: как раз заехали с продуктами Петра с Марко, они вызвали врача и сделали ей нужные инъекции до прибытия Рахели.

Потом такие состояния стали случаться всё реже, пока практически не прекратились. Приступов не было уже три с половиной года и Гелена в глубине души считала, что с ними покончено, поэтому вчера и отмахнулась от предложения Ариэля обратиться к врачу. Тем важнее и дороже была его забота сейчас.

Рахель перезвонила Ариэлю через несколько минут и сразу стала расспрашивать и командовать:

– Как она выглядит? Морда как арбуз? Хорошо. Возьми аптечку, синяя такая, и найди там инъектор с зелёной маркировкой SLC-10. Нашел? Сделай ей укол и пусть не выпендривается.

После этого его отправили заварить Гелене чай, куда надо было добавить содержимое ампулы с красной маркировкой, а когда она выпила полную кружку, с него потребовали уложить её в постель и не выпускать до появления врача. Рахель близко, не пройдет и часа, как она прилетит.

Ариэль в полном шоке кротко выполнял команды, подаваемые непререкаемым тоном. Правда, вместо постели он уложил Гелену на диван в кабинете: тот, в отличие от дивана в гостиной, раскладывался, да и перенести её туда было ближе.

Гелена прекрасно слышала слова Рахель: Ариэль включил громкую связь. Она знала неповторимый стиль своей подруги, так что просто наблюдала за процессом. Всё равно ничего другого она не могла: тело плохо ей повиновалось. Отметила только, что худенький и хрупкий на вид Ариэль тащил её, не надрываясь, так, как будто она была пёрышком, а не примерно равным ему по весу человеком.

Когда он уложил её, укрыл легким пледом и хотел встать, она вцепилась в его руку. Силы в раздувшихся пальцах было немного, но Ариэль не стал вырываться, кротко сел рядом и сидел так молча до появления врача.

Рахель прибыла неожиданно скоро. К этому моменту состояние Гелены стабилизировалось. Отёк не спадал, но и не увеличивался, дышать стало легче. Она живенько удалила Ариэля, услав его за совершенно ненужными чемоданами с оборудованием, заперла двери и приступила к выполнению своих обязанностей. Уже через минуту поставила Гелене капельницу, впрыснула два препарата и пристроила небольшой кислородный баллончик, чтобы облегчить ей дыхание.

Затем заговорила:

– Ну что, подруга, допрыгалась? Что тебя так перепугало, что довело до отёка Квинке? Надеюсь, не этот милы мальчик? Ты хоть с ним спишь? Молчи, молчи, вижу уже, что не спишь, ну и дура. Мальчиков надо употреблять по назначению врача, ясно?!

Гелена не сердилась на чрезмерно активную докторшу: та ей добра желала, да и послушать мнение Рахель было полезно, тем более что делать это приходилось не чаще, чем раз в год. Конечно, хотелось ответить, но сейчас это было невозможно: все силы уходили на то, чтобы дышать. Рахель знала. Что возражений не будет, и продолжала говорить. Звук её речи напоминал бурный горный поток.

– Надеюсь, ты убедилась, что никакой болезни у тебя нет, это всё нервы? – Гели еле заметно кивнула, – Я тебе давно говорила: не надо сидеть как устрица в раковине. Тебе нужен мужчина, тогда твои приступы прекратятся сами собой и, надеюсь, навсегда. Конечно, столь юный мальчик… Кстати, кто он? Молчи, я сама догадаюсь. Это тот самый андроид, о котором по побережью столько разговоров? – Рахель ястребом следила за изменениями мимики своей пациентки, – Правильно? Неправильно? Он не андроид? Твоя сестра прислала тебе раба? – у Ракель от изумления глаза поползли на лоб, – Настоящего? Я всегда говорила, что у неё не все дома. Надо же было такое отчудить! Зато теперь мне всё понятно. С рабом ты не можешь, ты же у нас принципиальная противница рабства. И зря, между прочим. Пусть он раб, но ты же не собираешься его принуждать. Он и так смотрит на тебя как малыш на торт. Да-да, даже когда ты такая, как сейчас. По мне так на жабу смотреть приятнее, а он будто бы не видит, как тебя изуродовало. Представляю, как он глядит, когда ты нормальная. Ведь ты очень интересная женщина, Гели, а он всего лишь неопытный мальчишка.

К этому моменту монолога Рахель отёк начал спадать и Гелена сумела-таки прошипеть:

– И что ты предлагаешь? Открытым текстом пригласить его в койку?

– О, этот настрой мне больше нравится, – обрадовалась Рахель, – Ты практически созрела, но не знаешь с чего начать. Ну конечно, у тебя не было опыта кроме как с мужем, а он всегда сам брал быка за рога. Знаешь, я тебе скину один романчик… Там, конечно, бред и выдумки, но кое-что очень хорошо описано. Твоего красавичка надо просто подпустить к себе поближе, дальше он сам справится.

– Не справится, – с трудом выплюнула Гели, – у него вообще нет опыта.

После этих слов Рахель задумалась, затем её тёмные как зёрна кофе глаза засветились пониманием:

– Ты хочешь сказать, что у него никогда не было женщины? Как такое возможно? Ему же не пятнадцать, хоть он и выглядит неправдоподобно юным. Но я всё-таки врач и вижу: ему хорошо за двадцать. Молчи, молчи. Так он всё-таки андроид? А выглядит как хороший еврейский мальчик.

Гелена и сама заметила: Ариэля можно было принять за сына Рахели: такие же кудрявые черные волосы, тот же цвет кожи, такие же глаза цвета горького шоколада. Если бы Ариэль был помоложе или Рахель постарше, то… Нет, выдать его за сына своего лечащего врача не удастся.

Но Рахель может помочь в другом.

Ещё вчера Гели не могла придумать, как переправить конверты по нужным адресам. Проще всего через земной банк, в котором она держит здесь свои деньги. Марсдон его не контролирует, это она знала точно. В своё время выбрала его именно за это, как знала. у банка есть защищённые каналы связи, по которым он переправит конверты на хранение по всей галактике. Сколько он за это возьмёт? Да без разницы, лишь бы сделал.

Но вот как отвезти все в банк, не привлекая внимания?

Рахель тут появилась как по заказу. Но никто не мог предугадать, что у Гели вновь разовьётся этот противный приступ, так что в коварном умысле своего врача подозревать невозможно. К тому же Гели доверяла Рахели настолько, насколько это вообще возможно. По крайней мере больше, чем банку.

Когда отёк и спазм уменьшились настолько, что Гелена могла говорить, и Рахель собралась вколоть ей снотворное, писательница остановила действия своего врача.

– Рахель, прежде чем продолжить, послушай меня внимательно. Ты должна мне помочь.

Та уточнила:

– Это связано с твоим состоянием?

– Ещё как. Я умираю от страха за себя, за Ариэля и за Ариану. От этого и приступ.

Рахель тут же отозвалась:

– Мальчика зовут Ариэль? Красивое имя. Наше, еврейское. Так как я могу тебе помочь против твоего страха?

После того, как был задан этот вопрос, Гелена могла быть уверена: Рахель сделает всё как надо. Ей не безразлично, что будет с её пациенткой дальше, а страх – верная гарантия того, что приступы будут повторяться. Лечить не симптом, а причину – Рахель часто повторяла этот врачебный принцип и верила в него. Поэтому Гелена сказала:

– Я придумала, как себя обезопасить. Мой противник боится огласки, а у меня есть на него материалы. Я подготовила копии и хочу разослать их по разным местам на хранение. Если с мной или с поименованными в инструкции лицами что случится – материалы сразу будут опубликованы.

– О, классика жанра, – прокомментировала доктор, – А что должна сделать я? Разослать? Но меня засекут! И что тогда?

– Пусть засекают, – отвергла её опасения Гелена, – Главное, чтобы к этому времени у тебя на руках ничего не было. Если ты сразу отсюда полетишь не к следующему пациенту, а в отделение Сельскохозяйственного банка Земного Союза и передашь вон тот, – она указала пальцем, – конверт начальнику тамошнего отделения, то твоя миссия будет выполнена, а моя благодарность достигнет неба!

Рахель пропустила высказывание про благодарность мимо ушей, зато на остальное ответила так:

– Это мне вполне по силам. Как раз в этом банке у меня счет, так что никого не удивит, что я туда заскочила по дороге. А тво й банкир сообразит, что дальше делать?

Гелена поспешила её успокоить:

– Сообразит. В конверте подробнейшая инструкция, я её полночи сочиняла. Понимаешь, банк лучше защищён, чем человек, и возможностей у него больше.

Рахель махнула на неё рукой:

– Ты мне это будешь рассказывать! Знаю. Лучше скажи: твои сегодняшние неприятности… У них ноги растут из прошлого, я правильно поняла?

– Правильно. А как?…

– Вот так. По клинической картине. Всё было точно как тогда, когда ты овдовела. Была бы другая тема – реакция тоже была бы другая.

Поспорить с Рахелью было трудно: тема действительно была та же самая. Калле. Но насколько всё отличалось! Похоже было, что в уравнении все знаки поменяли на противоположные. Докторша между тем продолжала вправлять Гелене мозги:

– Ох уж эти интраверты! Это только со стороны кажется, что у вас нет эмоций. Держите всё в себе, а потом бац! и какая-нибудь гадость. И это хорошо, если отёк Квинке, а бывает инфаркт или инсульт. Вот поэтому я и говорю: нужен нормальный клапан, чтобы спускать пар. Мужики предпочитают алкоголь, и дураки. Лучший способ – нормальный секс. Поняла?

Гелена отлично понимала подругу, но сделала вид, что отмахнулась:

– Ты это мне сто лет твердишь!

Рахель не унималась:

– А ты не слушаешь! Но сейчас другое дело, у тебя появилась реальная возможность исправить ситуацию. Я про Ариэля. Очень подходящий вариант, тем более что вы вместе живёте. На сколько лет ты его старше? На десять?

Гели нехотя пробормотала:

– На тринадцать.

Разель от этой цифры прямо расцвела.

– Вот видишь! Ничего криминального! Не надо выдумывать, что ты ему в матери годишься. Не годишься, это я как врач говорю.

Гели решилась привести последний довод, хотя, наверное. стоило промолчать:

– Рахель, послушай: он – результат экспериментов Калле.

Казалось, Рахель её даже не услышала, вернее, не обратила внимание, сочтя информацию несущественной:

– Ну и что? Всё равно славный мальчик и тебя обожает. В общем так: я сейчас заберу твой конверт, оставлю твоему Ариэлю инструкции и поеду прямиком в банк. А ты спи, набирайся сил, лечись и подумай над тем, что я тебе сказала.

На глаза у Гелены она засунула конверт в свою сумку, после чего сделала подруге инъекцию, чтобы та спала и со сне выздоравливала. Последнее, что услышала Гели, было:

– Спи и не беспокойся: всё сделаю как ты сказала. В лучшем виде. Так что расслабься и отдыхай. Как конверт будет в банке, позвоню твоему Ариэлю и велю передать, что задание выполнено.

Задание выполнено! Последние два слова оказались ключевыми. Стоило Гелене их услышать, как она действительно расслабилась и провалилась в сон.

* * *

Увидев Гелену, вползающую на кухню в совершенно непотребном виде, Ариэль перепугался не на шутку. Он сразу понял, что зря вчера расслабился и позволил ей уговорить себя не звать доктора. Что с её лицом? Оно как минимум в два раза увеличилось и сильно деформировалось. А руки? Пальцы? Это же сардельки какие-то! Шея с трудом проходит в ворот, а ведь в этой тунике чуть ли не декольте! А как она дышит? Такое чувство, что сейчас задохнётся!