Текст книги "Лес потерянных"

Автор книги: Анн Плишота

Соавторы: Сандрин Вольф
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

59. Угроза Сердцу Мира

Окса, стоя неподвижно на площадке первого этажа, прислушивалась к доносившимся из гостиной голосам. Голос только одного человека мог помешать ей спуститься: Гюса. Окса закусила губу, огорченная своей давешней грубостью. Но ей так хотелось побыть наедине с Тугдуалом…

Ладно, это не причина, чтобы подобным образом обходиться с Гюсом. Она извинится. И Гюс все поймет. Только сначала ей нужно перестать так стыдиться. Она ничего плохого не сделала.

Собравшись с духом, девочка спустилась по лестнице и вошла в гостиную, где никто не заметил ее появления – все уставились в телевизор, по которому показывали совершенно апокалипсические картинки.

Комментатор глухо пояснял, что на юге Франции разразилась чудовищная гроза. Удары грома были такой силы, что полетело измерительное оборудование. Лазурный Берег было не узнать, настолько сильно он пострадал, и человеческие жертвы исчислялись сотнями. На устранение ущерба потребуются годы.

Окса бесшумно подошла, ошарашенно глядя на экран. Павел тут же повернул голову и посмотрел на нее, остальные тоже. Драгомира, Абакум, Реминисанс, Зоэ, Кнуды и Белланже… Все, кроме Гюса, уставившегося в телевизор.

Взгляд Оксы метался с экрана телевизора на Беглецов, но по их лицам она ничего не смогла прочесть. Почему они все так на нее смотрят?

– Эй! – всплеснула она руками. – Я тут ни при чем!

– Хорошо еще… – буркнул Гюс.

– Что случилось? – нерешительно спросила девочка.

Абакум встал и выключил телевизор. В комнате повисла мертвая тишина.

– Все ускоряется… – мрачно заметил чародей.

– Ты о чем? – поинтересовалась Окса.

Абакум плюхнулся в кресло и озабочено потеребил бородку.

– Много десятилетий Внешники не заботятся о своей Земле, а ведь она – самое дорогое, что у них есть. Повреждения серьезные, но не непоправимые. Однако разгул стихий в последние месяцы имеет более глубокие причины, чем безответственность людей. Все эти извержения вулканов, ураганы, землетрясения…

Старик встревоженно нахмурился.

– Абакум? – поторопила его Окса.

– Беспорядок идет изнутри, детка.

– Ничего не понимаю… – призналась Окса после некоторого размышления.

– Беспорядок идет из Сердца Мира, – уныло проронил Абакум.

– Сердца Мира?

– Сердца Мира. Нашего Мира, Окса. Эдефии.

Беглецы опустили глаза, а Оксу будто ледяной водой окатили. Несколько слов, произнесенных Абакумом, расставили все точки над «и». Эдефия. Сердце Мира. Прямая зависимость.

– Все происходящее означает, что в Эдефии дело дрянь, – бесцветным голосом пояснил Абакум. – Кто знает, может быть, она умирает… А все эти катаклизмы – последствия агонии нашей Потерянной Земли. Фолдингот, у тебя есть, что сказать?

Фолдингот, пребывавший в глубочайшем унынии, приблизился. Встав перед Оксой, он поднял на нее круглые встревоженные глаза.

– Лишь двое обладают способностью прервать процесс.

– Двое?

– Должны Старая и Юная Лучезарные силы свои смешать. Беспорядок прекратится, если обе они согласны правила блюсти.

– Правила? Какие правила? – Окса не скрывала волнения.

Фолдингот посмотрел на нее.

– Должно быть полным послушание.

– Какое еще послушание?

– Даруют Без-Возраста-Феи указания, и никто не сможет от выполнения их уклониться. Настал конец всем ожиданиям Эдефии и Беглецов: уж близок Возвращения час.

– Возвращение…

– Возвращение, да, Юная Лучезарная.

У Оксы перехватило дыхание. А Фолдингот развернулся и медленно и печально побрел на кухню.

Взрослые тут же удалились в лично-персональную мастерскую Драгомиры на совещание в верхах, оставив четверых подростков переваривать сообщение Фолдингота.

Гюс ни разу даже не пошевелился с момента появления Оксы в гостиной, и это лишь усилило смущение девочки.

В гостиной воцарилась полная тишина, тяжелая и гнетущая. Первым ее нарушил Тугдуал, заставив остальных вздрогнуть.

– Придется паковать чемоданы, – с холодной иронией бросил он.

– Обхохочешься… – буркнул Гюс, поднимаясь, чтобы уйти из гостиной.

– А почему нет? – Улыбка Тугдуала контрастировала с его стальным взглядом. – Можно ведь и так на это посмотреть. И вообще, для тебя расклад может оказаться другим.

Гюс резко остановился. Лицо его выражало отвращение. Но прежде, чем он успел раскрыть рот, вмешалась Окса.

– Ты слишком далеко зашел… – с негодованием бросила она Тугдуалу.

– Почему? – с вызовом возразил парень. – Я ничего такого не сказал: наш друг Гюс не понимает размаха того, что готовится.

– Прекрати… – умоляюще попросила Окса со слезами на глазах.

– Я не нуждаюсь в твоей защите! – грубо осадил ее Гюс. – Иди, спасай мир, висящий на твоей шее, супергероиня, а обо мне будь любезна забыть!

Окса хотела его остановить, но не посмела, когда столкнулась с его взглядом.

В глазах Гюса не было ни злости, ни обиды. Ничего подобного. Окса увидела в них лишь глубокую печаль.

Гюс на секунду остановился, но взгляд Оксы лишь еще больше его раздосадовал. Вот что он у нее вызывает: тошнотворную жалость!

Мальчик вышел в коридор и пнул стену, взбешенный тем, что не может выйти на улицу, как любой нормальный четырнадцатилетний парень.

Беглецы категорически запретили подросткам бродить по улицам Лондона в одиночку. Запрет раздражающий, но оправданный, Гюс это понимал. Но все равно он больше не мог все это выносить, ему нужно было уйти из этого дома. Он распахнул входную дверь и, в сердцах хлопнув ею, исчез на Бигтоу-сквер.

60. Правда, которую трудно слышать

– У этого парня и впрямь свинский характер… – вздохнул Тугдуал, плюхнувшись в кресло и закинув ногу на подлокотник.

– Ну, что, доволен? – Окса сжала кулаки. У нее было тяжело на душе.

Тугдуал хохотнул. Окса избегала смотреть на него, неуверенная в себе самой: Тугдуал ее раздражал не меньше, чем нравился.

Что же ей делать? Отвесить ему вполне заслуженную оплеуху? Когда еще не остыли воспоминания об их поцелуе? Как же все сложно… Он просто невозможен, одновременно чуткий и жестокий, надежный и опасный. Но, что хуже всего, Окса чувствовала себя прикованной к нему, привязанной каким-то очень сильным чувством. Куда более глубоким, чем дружба с Гюсом – она получила тому доказательство буквально несколько минут назад.

– Знаешь, как говорят… – протянул Тугдуал. – Ранить может только правда.

– Легко… – только и смогла пробормотать Окса, пожимая плечами.

– Сердишься, Маленькая Лучезарная?

– Есть на что, тебе не кажется?

Тугдуал с быстротой змеи схватил ее за руку как раз в тот момент, когда она разворачивалась, чтобы уйти из комнаты. Вскочив, он оказался перед ней и, не выпуская, наклонился ближе.

– Нет, не кажется… – выдохнул он, легонько коснувшись ее губ.

Окса чисто рефлекторно попыталась высвободиться, но Тугдуал держал ее крепко. И тут на смену растерянности пришла чистая, незамутненная ярость: исходящий откуда-то из самой глубины души Оксы могучий Нок-бам отшвырнул Тугдуала в другой конец комнаты, снеся по пути вазу и лампу.

Присутствующая при этой сцене Зоэ, затаившаяся, как мышка, у камина, удивленно вскрикнула. И очень пристально поглядела на Оксу.

Для Юной Лучезарной это оказалось уже слишком. Круто развернувшись, она метнулась к себе в комнату и заперлась там. В душе Оксы царила полная неразбериха.

Минут через десять в комнату постучали. Три едва слышных раза.

– Отвянь от меня! – рявкнула Окса, уверенная, что это Тугдуал.

– Окса, это я, – раздался голос Зоэ.

Дверная ручка повернулась, и дверь открылась.

Зоэ вошла бесшумно, как кошка. С собранными на затылке волосами цвета мёда она казалась такой хрупкой… Девочка неуверенно приблизилась.

– Я в полном ауте, Зоэ… – пожаловалась Окса, плюхнувшись на пол у кровати и обхватив голову руками.

– Знаю… Мы все немного растеряны. Сейчас трудный период, – тихо произнесла Зоэ дрожащим печальным голосом.

– Это ужасно… – продолжила Окса. – Все перемешалось, и мне кажется, я черт-те что творю! Мы только что узнали очень важные вещи об Эдефии, мир рушится, мама в руках Изменников, а я только все усложняю! Я недостойна…

Оксу била нервная дрожь.

– Недостойна Гюса? – забила последний гвоздь Зоэ.

– Думаешь, я его потеряла?

– Нет. Ты не можешь его потерять. Он тебя любит.

Окса подняла голову и в ужасе вытаращилась на Зоэ.

– Ну почему все это происходит именно сейчас? Мне очень жаль, Зоэ… – добавила она, заметив расстроенное выражение лица подруги.

Окса всегда подозревала, что Зоэ влюблена в Гюса. И если это так, то ситуация для нее еще более невыносима, а откровенность болезненна. Окса восхитилась храбростью и самообладанием подруги.

– Ну, а ты? Ты сама-то… как? – смущенно спросила она.

– Не очень… – сдержанно ответила Зоэ, опустив голову.

Это признание лишь усугубило чувство вины Оксы.

– Если я имею право дать тебе совет, я бы порекомендовала тебе быть очень осторожной с Тугдуалом, – продолжила Зоэ, вновь переводя тему на Оксу.

– Он не такой, каким кажется! – смутившись буркнула Окса.

– А если он не такой, как ты думаешь?

– Он не Изменник…

– А никто этого и не говорит. Но он старше тебя… Он развлекается! Смотри, что он с тобой сделал. Просто посмотри, как ты себя ведешь с тех пор, как вы… сблизились.

– Но я не изменилась! Я все та же! Ты это говоришь, потому что я кажусь менее внимательной? Мне бы очень хотелось тебе помочь, но я не знаю как.

Оксу все это стало раздражать.

– Проблема не в этом, Окса, не делай вид, что ничего не понимаешь, – ответила Зоэ, опустив огромные карие глаза.

– Оставьте все меня в покое, это единственное, о чем я прошу.

Зоэ подняла голову. Лицо ее снова стало непроницаемым.

– А ты хоть отдаешь себе отчет, что Гюс ушел из дома один, вопреки всем запретам, а ты даже не попыталась его остановить? Ты никогда бы такого не допустила… прежде…

Окса побелела. Зоэ была совершенно права.

– Не позволяй задурить себе голову, – тихо сказала Зоэ.

А затем ушла, беззвучно прикрыв за собой дверь, оставив Юную Лучезарную в полном смятении.

61. Выбор крови или выбор сердца?

Эти пресловутые запреты Зоэ были известны наизусть. Ее бабушка, Реминисанс, повторяла их ей семь раз на дню… И уже не впервые девочка их игнорировала. Она удирала дважды – а в ее случае это означало пройти сквозь стену. Буквально…

После тяжелого разговора с Оксой Зоэ прямым ходом направилась в чуланчик рядом с кухней, граничивший с маленьким задним двориком, и без всяких усилий прошла сквозь красную кирпичную стену.

На улице уже почти стемнело, и небо из серовато-синего превращалось в черно-пепельное.

Зоэ глубоко вздохнула, чтобы успокоить отчаянно бьющееся сердце. Она подумала о Гюсе, и на душе у нее вместо спокойствия воцарилась тяжесть. Чего уж теперь стараться… Гюс не для нее и никогда ей не предназначался, она это знала. В лучшем случае Зоэ останется его доверенным лицом, как в последнее время.

Сперва Гюс был сдержан, лишь изредка неловко делясь обрывками своих переживаний. А потом все стало проще и естественней. Из обычной подружки она превратилась для него в избранную соучастницу.

Именно с этого момента все и изменилось: чем ближе они узнавали друг друга, тем больше развеивались надежды. А потом разочарование сменилось страданием. Очередным.

Зоэ посмотрела в небо, и пред ней предстало лицо Гюса. Она представила его дома, в комнате, мрачного и грустного. Но двинулась она все же в противоположном направлении. К Гайд-парку, где ее поджидал тот, от кого теперь зависела ее дальнейшая судьба.

Парк освещался не очень хорошо, а густые деревья лишь добавляли темноты. Но Зоэ вовсе не было страшно. Вот уже много месяцев ее ничто не могло напугать, потому что все, чего она могла бояться в этой жизни, уже произошло: ведь больше всего на свете девочка боялась потерять тех, кто был ей дорог.

Шагая в темноте, она тихонько застонала, вспомнив родителей. У нее сердце будто разлетелось на мелкие осколки, когда она поняла, что больше никогда их не увидит. В день похорон она двигалась как кукла, стояла прямая как палка в церкви, боль словно лишила ее способности что-то чувствовать, и все происходящее словно ее вовсе не касалось. Вот сейчас она проснется, откроет глаза и услышит, как мама комментирует новости, которые передают по радио, а папа тщетно пытается заставить ее замолчать. А когда придет на кухню, то увидит их улыбку. Она проснется, и все будет так, как было. Зоэ так сильно в это верила…

Но ничего не было как прежде. А потом исчезла и Реминисанс, и в душе Зоэ поселилась неизбывная грызущая боль, погрузив ее в состояние постоянной муки. И только знакомство с Гюсом и Оксой пробило брешь в ее броне. Она их так любила… Обоих. По-своему, а главное, вопреки семейству МакГроу и их безудержной ненависти. А потом Поллоки и Беглецы приняли ее без всяких условий. И Зоэ обнаружила, что счастье возможно.

Иногда ей удавалось коснуться его, и приоткрывались крошечные островки нежности, даря ей благотворную передышку, позволяющую попросту жить дальше. Беглецы… Благодаря Беглецам она снова с бабушкой, которую они вырвали из когтей Вредоносок. Возможность видеть ее снова стала для Зоэ самым странным событием в жизни. И самым значимым и поучительным: конечно, зов крови очень важен, но, в конечном итоге, это сердце решает, в какую сторону повернуть и кому отдать свою верность.

Реминисанс, несмотря на свое происхождение, питала абсолютную верность тем, кто ее спас, и не только из-за вызволения из картины. Эта глубокая привязанность шла из ее души: Реминисанс была с Беглецами по собственному убеждению, и ничто не могло заставить ее переметнуться к Изменникам, туда, где властвовал ее брат, так на нее похожий и такой от нее отличный. Зоэ это поняла сразу после жутких откровений Фей-Без-Возраста.

Зоэ думала, что бабушка последует зову крови, но Реминисанс без малейших колебаний последовала зову сердца, что никого не удивило. Она ни секунды не раздумывала.

Однако сомнения по поводу себя самой у Зоэ отнюдь не развеялись. В глубине души она ощущала двойственность, чувствуя себя разделенной, а если быть точной, раздираемой на части. И раскрытие ее происхождения отнюдь не облегчило ситуацию, скорее наоборот. Оно оказалось удивительным и чудовищным одновременно. Абакум и Реминисанс как могли пытались внушить ей, что ей нечего стыдиться того, в чем нет абсолютно никакой ее вины, но Зоэ ничего не могла с собой поделать: она четко понимала, что ее появление на свет – следствие союза Реминисанс и Леомидо.

В их жилах текла одна кровь, и то, что они оба тогда об этом даже не подозревали, ничуть не умаляло позора в глазах Зоэ. Кстати, Леомидо тоже так считал… Хотя при этом Зоэ знала, насколько сильно он ошибался: для Беглецов это не имело ровным счетом никакого значения. И эти откровения лишь усилили их желание противостоять Изменникам и Осию. И их уважение к Леомидо не пошатнулось ни на йоту. Может, это ему не хватало уверенности в них? Именно так и думала Зоэ. Но сейчас, когда она сама познала муки любви, девочка его понимала. Чувство стыда, бессилие, сама мысль о том, что ты был пешкой в руках Изменников…

Некоторые люди недостаточно сильны, чтобы встретиться с правдой лицом к лицу. Именно таким и был Леомидо. Несмотря на прошедшие годы, несмотря на свою силу, он предпочел умереть, чем увидеть глаза той, которую он всю жизнь любил, когда она узнает правду…

Он держался до самого конца, пользуясь эйфорией встречи. Леомидо и Реминисанс оказались невольными актерами в собственной трагедии, но то, что сейчас испытывала Зоэ, было иным: она думала о себе как о едва созревшем плоде, уже оказавшемся насквозь гнилым.

Для Твердорука-Застеня-Лучезарной нет своего лагеря. Точнее, их два.

Девочка направилась к темной рощице, где колыхались высокие травы. Это было самое странное и наименее ухоженное место парка, здесь природа казалась более естественной, чем в других местах.

Задул сильный ветер, словно надвигалась гроза. Зоэ на миг подумала о сотрясающих мир катаклизмах. Над ее головой нависало черное свинцовое небо.

Девочка вздрогнула, а потом направилась дальше между колышущимися ветвями деревьев. Преобразовав зрение, она прищурилась, оглядывая подлесок. И, наконец, увидела его, стоявшего прислонившись спиной к дереву.

Они пошли навстречу друг другу и горячо обнялись.

– Я боялся, ты не придешь… – прошептал парень.

– Меня ничто бы не остановило, – ответила Зоэ. – Как ты изменился…

Отодвинувшись на шаг, она оглядела кузена.

Мортимер МакГроу и впрямь теперь имел мало общего с тем парнем, которого Окса прозвала Варваром. Упитанный юноша с круглым лицом исчез, его фигура стала спортивной и подтянутой, и теперь он куда больше напоминал ягуара, чем носорога.

За истекшие семь месяцев Мортимер вытянулся сантиметров на десять, его тело утратило пухлость и стало мускулистым, а лицо – худощавым и жестким. Сходство с отцом теперь сразу бросалось в глаза.

Эти перемены буквально поразили Зоэ, когда она увидела Мортимера четыре дня назад. В тот день ему наглости было не занимать…

Зоэ с одноклассниками посещали Британский музей. Девочка застряла возле фигурки Клеопатры, и тут к ней подошел Мортимер. Она дышать перестала, увидев того, кто всегда относился к ней, как любящий старший брат. Пока не решил ее бросить…

Обида, вынашиваемая последние семь месяцев, мигом смела всякое изумление.

«Приходи во вторник вечером в Гайд-парк, в рощу к западу от Альберт-Холла», – шепнул он и растворился в коридорах музея.

Четыре дня ожидания казались бесконечными и были полны сомнений.

Почему Мортимер вернулся? Он хочет забрать ее к Изменникам? В конце концов, Зоэ представляет немалую силу… Или рассчитывает сделать из нее шпионку взамен Мерседики? И еще: Мортимер вернулся из меркантильного интереса, или из личной привязанности?

Все эти долгие месяцы она не получала от него никаких известий. Вообще. Так почему он объявился сейчас?

Несмотря на все эти вопросы, несмотря на неясность данного момента, когда Мортимер смотрел на нее в холодном свете Луны, в душе Зоэ бурлила смесь безумной надежды и бесконечной печали.

– У тебя все хорошо? – спросил парень, провожая ее под огромный дуб.

– А у тебя? – уклонилась она от ответа.

– Отлично! Мой отец… он ведь не умер, знаешь…

– Да, знаю. А я снова с бабушкой.

Мортимер кончиками пальцев провел по ее щеке.

– Они хорошо к тебе относятся?

– Поллоки? Да, они очень добрые. Я теперь член семьи.

– С Оксой хорошо ладишь?

– Она моя лучшая подруга.

Зоэ опустила взгляд, удивленная собственной искренностью. Она отвечала не раздумывая, говоря истинную правду. Да, Поллоки хорошо к ней относятся. Да, Окса ее лучшая подруга. Несмотря ни на что…

– А как там, на острове? – задала в свой черед вопрос Зоэ.

В глазах Мортимера промелькнула тень.

– Ты в курсе?

– По-моему, мы знаем ровно столько, сколько и вы.

– Похоже на то…

Воцарилось молчание. Обдуваемые сильным ветром, кузены с некоторым вызовом мерили друг друга взглядами.

– Зачем ты пришел? – бросила вдруг Зоэ. – Тебя отец послал?

– Может, ты этого и не знаешь, но мой отец любит тебя как собственную дочь.

Зоэ передернуло.

– Твой отец никогоне любит, Мортимер, – дрожа, отрезала она. – Он использовал меня, как использует всех, вот и все.

– А ты думаешь, твои друзья Поллоки тебя не используют?

– Во всяком случае, они никогда не вынуждали меня травить невинного человека…

Мысли об отравленном мыле, из-за которого заболела Мари, не покидали Зоэ. Чувство вины никак не проходило и вряд ли когда-либо пройдет.

– Пошли со мной, Зоэ.

Глаза девочки наполнились слезами.

– Я тебя прошу. Пожалуйста.

Зоэ не могла вымолвить ни слова. Мортимер серьезно смотрел на нее и вроде бы был искренен…

– Ты ведь не такая, как они, и отлично это знаешь, – продолжил он. – Ты такая же, как я, Твердорук и Застень. В нас течет кровь Осия…

– И Малораны, – перебила Зоэ.

– Малорана была слабой женщиной и выбрала не ту сторону. Если бы не давление с ее стороны и со стороны Помпиньяка, нас бы тут сейчас не было. Это ее глупое упрямое противоборство нашему клану спровоцировало Хаос.

Зоэ замерла.

– Ты… ты не можешь верить в то, что говоришь! – пробормотала она. – Все вы это спровоцировали, Изменники, со своей жаждой власти и манией величия, и никто другой!

– Зоэ, да погляди ты на вещи прямо! Зачем противиться очевидному? Испокон веков правят те, кто сильней.

Зоэ уныло сгорбилась.

– Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, а с нами ты ничем не рискуешь.

– Слишком поздно, Мортимер… – едва слышно выдохнула девочка.

– Почему? – нахмурился парень.

– Не надо было меня бросать. Мне было страшно, я ничего не понимала, а ты меня бросил одну в холодном доме. Ты ведь обещал, что придешь! И я тебя ждала… Много дней ждала! Но ты так и не пришел. Ты меня обманул! И тебе было глубоко наплевать, рискую я или нет, я вообще тебя не интересовала! Я едва не умерла от горя и голода в том доме, совсем одна, но тебе было плевать!

Последние слова Зоэ уже прокричала. Злость и горечь, скопившиеся в ее душе за все обрушившиеся в ее жизни несчастья, теперь выплеснулись на оторопевшего Мортимера.

– Твой отец отнял у меня родителей, Мортимер, – яростно продолжила девочка. – А потом без малейших колебаний отнял и бабушку, его собственную родную сестру! Это он мне ее вернул? Или ты? Или кто-то из твоих могущественных друзей? Нет! Это сделали те, кто принял меня в семью, те, кто относятся ко мне как к родной, без всяких различий! Но ты прав, я не такая, как они, во мне есть темная сторона. Я не обладаю чистотой Беглецов, мое сердце такое же, как моя кровь: черное! Я это знаю, я чувствую, и оно пожирает меня, как кислота. Но я не пойду с тобой. Семь месяцев назад я бы последовала за тобой куда угодно, даже в ад, если бы ты попросил. Я любила тебя как брата, Мортимер. Но теперь слишком поздно.

Мортимер смотрел на нее со злым удовлетворением.

– Ты такая же, как мы, Зоэ… Твое место рядом с нами.

Несмотря на всю жесткость своего высказывания, Зоэ чувствовала себя канатоходцем на проволоке между двумя мирами, а главное, бездной под ногами.

Но оставался еще один вопрос, от ответа на который зависело все.

– Почему ты не взял меня с собой тогда?

Тон ее был ледяным, хотя сама она горела.

Мортимер внимательно посмотрел Зоэ прямо в глаза, положив руки ей на плечи. Она твердо выдержала его взгляд. Сейчас прозвучит приговор.

Девочка понимала, что разочарование будет таким же огромным, какой была надежда, которую она питала, отправляясь на это свидание. И подготовилась к этому, осознавая, что удар будет очень силен.

– У нас не было выбора… – ответил Мортимер.

Зоэ чуть помолчала, а потом бросила:

– Если, как ты утверждаешь, ты хоть чуточку меня любишь, то прошу тебя, не лги мне. Только не сегодня… Спрашиваю еще раз: почему ты не взял меня с собой?

Тут сильнейший порыв ветра всколыхнул деревья, и на кузенов посыпались ветки.

– Почему?

Мортимер заколебался, а потом все же сказал то, что так опасалась услышать Зоэ.

– Нам было нужно, чтобы ты осталась! Чтобы ты находилась рядом с Поллоками!

Зоэ высвободилась из его рук и попятилась назад, сраженная этими словами. Пошатываясь, она добрела до ближайшего дерева и прислонилась к стволу, приходя в себя.

Не сдвинувшийся с места Мортимер виновато смотрел на нее. И печаль в его глазах не дала Зоэ взорваться и обрушить на него весь свой гнев.

– Убирайся! – воскликнула она. – И помни: твой отец никогоне любит! Никого!

Развернувшись, она положила руку на ствол и испустила дикий крик. Дерево дрогнуло и со зловещим треском упало на землю, вырванное с корнем болью девочки.