Текст книги "Лес потерянных"

Автор книги: Анн Плишота

Соавторы: Сандрин Вольф
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

29. Сплошные вопросы

Вещунья вынырнула из-за пазухи Абакума и с удовлетворением повела клювиком.

– Ну наконец-то! – воскликнула она. – Вот обстановка, вполне подходящая для моей чувствительной натуры! Счастлива, что хоть кто-то, в конце концов, меня понял. Тридцать один градус тепла, влажность 70 процентов, ветра нет, освещение яркое, но не слепящее. Идеально!

– Где мы? – обратилась Окса к Кульбу-Горлану, восседавшему на скале над лагуной.

Кульбу-Горлан склонил голову на бок и глубокомысленно изрек:

– Что касается положения данной конкретной местности, ничего сказать не могу, все они стерты чарами Сердцеведа, поскольку, как я уже говорил, тут нет точек координат – ни долготы, ни широты. Тут, внутри картины, нет никаких мер – ни расстояния, ни времени. Но наше месторасположение снаружи изменилось, Юная Лучезарная. Ныне мы переместились в южно-центральную часть Лондона. Под нами течет Темза, и мы находимся на высоте 96 метров, у стены из разноцветного стекла, имеющей форму круга диаметром шесть метров, ориентированной на юг.

Абакум и Леомидо моргнули, озадаченные этими сведениями.

– Ты уверен? – уточнил фей, отлично при этом понимая, что вопрос риторический.

– Я уверен, не сомневайтесь в моей точности, – почтительно поклонился Кульбу-Горлан.

– Значит, картина находится на высоте девяносто шесть метров? – озабоченно переспросил Абакум.

– Именно! – подтвердил Кульбу-Горлан.

– Но мы не живем так высоко! – сообщила Окса. – Ну, разве что Лондон расположен на такой высоте… Ты имеешь в виду высоту над уровнем моря, Кульбу?

– Вовсе нет, Юная Лучезарная. Это высота над землей.

– Странно… Даже лично-персональная мастерская бабули не находится на такой высоте. Туда от силы ступенек тридцать с цокольного этажа.

– Мы преодолели точно четыреста тридцать семь ступенек, – уточнил Кульбу-Горлан.

– Должно быть, что-то случилось… – встревоженно заметил Абакум.

Реминисанс вопросительно глянула на него, потом повернулась к Леомидо.

– Наверняка этому есть какое-то объяснение, – спокойно заметил двоюродный дед Оксы. – Думаю, нам следует положиться на Драгомиру и сосредоточиться на своих насущных проблемах.

– Ты прав, – согласился Абакум. – Дозорный, что ты знаешь об этом месте?

Черная бабочка подлетела и зависла в центре круга, образованного Беглецами.

– Мы миновали три пласта: Лес, Движущиеся Холмы и Туннель Сирен, – начал Дозорный. – Сейчас мы в Промежутке, где можем восстановиться, прежде чем двинемся в следующий пласт.

– Прежде чем столкнемся со следующим пластом, ты хочешь сказать, – ядовито прошипела Окса.

– Вы правы, Юная Лучезарная, – кивнул Дозорный. – Каждый пласт – это испытание, с которым сталкиваешься и которое необходимо преодолеть.

– И Сердцевед всякий раз будет забирать жизнь одного из нас? – гневно продолжила Окса.

Бабочка подлетела к ней и зависла в нескольких сантиметрах от ее лица.

– Нет, Юная Лучезарная. Вы не поняли. Сердцевед тут совершенно ни при чем. Он не желает вам зла, хотя бы по той простой причине, что в нынешнем своем состоянии он на это совершенно не способен.

– Ха, вот уж не подумал бы… – Гюса трясло от злости.

– Несчастья, свалившиеся на вас, не вам предназначались, – пояснил Дозорный. – Не вам предназначены были испытания, встречающиеся на вашем пути!

– Но, увы, преодолевать их приходится нам! – отрезала Реминисанс.

Бабочка тихонько вздохнула.

– Летучие Сирены были посланы не для вас и не против вас: они всего лишь проявление Зла, что нынче правит в этой картине. Не забывайте, что вкартинить должны были Ортона МакГроу…

Окса немного поразмыслила, прежде чем продолжить.

– И что они должны были с ним сделать? – с вызовом вопросила она.

– Увлечь его в прошлое, которое он стер и которое сделало его таким, каким он стал. Сирены улавливают то, что скрыто в самых потайных уголках нашей души. И умеют извлекать на поверхность наши самые сокровенные надежды, желания и сожаления, о наличии которых мы и сами порой не подозреваем. Именно так они затягивают нас в свои сети, чтобы захватить.

– Но ты говорил о миражах и иллюзиях! – заметил Гюс. – А это далеко не то же самое!

– Заставить поверить, что наши чаяния и желания – или сожаления – стали реальностью, над которой мы властны – не это ли самый притягательный мираж? – повернулся Дозорный к мальчику.

– Опасная штука… – пробормотала Окса.

Значит, ее самые сокровенные желания – выздоровление мамы, Эдефия… и Гюс. Она покосилась на своего друга и тут же покраснела, испугавшись, что остальные могут заметить чувства, в которых она не хотела признаваться самой себе.

Повернув голову, девочка столкнулась с не менее волнующим взглядом Тугдуала, с любопытством смотревшего на нее. И ей показалось, что она вспыхнула, как Огнёвка, и вот-вот сгорит от стыда под этим проницательным взглядом.

– Гюс, а что ты видел, когда Сирены завладели твоей душой? – спросил Тугдуал, не сводя с Оксы глаз.

Гюс помедлил с ответом. Потом провел рукой по волосам и негромко прерывисто ответил:

– Я видел маму. Маму, которую никогда не знал.

Пьер подскочил, будто его оса укусила, и потрясенно уставился на сына.

– Я тоже, Гюс… – произнес Абакум. – Я видел мать, которую не знаю и не узнаю никогда. Мать и отца… Должен сказать, эти чертовы Сирены свое дело знают отлично – бьют прямо в яблочко!

Пьер сжал кулаки, а Гюс робко на него поглядел.

– Почему? – прошептал Викинг. – Сейчас-то почему?

– Я даже не знал, что это во мне сидит, пап… – смущенно пролепетал мальчик.

– Но ты в этом не виноват, Гюс! – возмутилась Окса. – И не вздумай стыдиться своего желания увидеть ту, что подарила тебе жизнь! Блажь, конечно, но это же не беда… Ну вот, только этого не хватало!

– Прости, пап, – все так же сконфуженно продолжил Гюс. – Я не знал… Не хотел… Я так вас люблю, тебя и маму!

Пьер с повлажневшими глазами прижал сына к груди.

– Знаю, сынок, знаю… – хрипло произнес он.

– Наши корни – это главное, что есть во всех нас, – очень мягко вмешался Абакум. – Без них мы ничто. И неполное знание наших корней лишает нас целостности, превращая в людей, которым всегда будет недоставать чего-то очень важного.

Отец Гюса отвернулся и вытер глаза тыльной стороной ладони.

– Гюса привлекла эта мечта, и это нормально, – продолжил Абакум. – Это то, что будет с ним всю его жизнь, но никогда не помешает ему любить вас, Пьер, тебя и Жанну. Погляди на меня, Пьер! Погляди на меня! Мне больше восьмидесяти лет, меня вырастили замечательные люди, которых я глубоко и безоговорочно любил. И все же, будь у меня возможность осуществить одно желание – одно единственное желание! – я бы пожелал увидеть тех, кто подарил мне жизнь. И никто ничего не может с этим сделать. Это желание вовсе не предательство по отношению к вам, потому что Гюс вас любит, тебя и Жанну. Любит больше всех на свете. И мы все это знаем. Так что не порти то, что существует между вами.

Из груди Пьера вырвалось тяжелое рыдание. Он взревел раненым медведем, а потом еще крепче прижал к себе Гюса, что-то бормоча тому на ухо.

Мальчик поднял на него огромные синие глаза и очень нежно улыбнулся отцу.

30. Маленький Рай

– Ладно! – с присущей ей жизнерадостностью воскликнула Окса. – Может, пойдем, изучим этот Маленький Рай?

Она вскочила и забралась на скалу, где в гордом одиночестве восседал Кульбу-Горлан. Девочка наклонила голову, чтобы скрыть свое смятение. Перед ее мысленным взором стояло круглое личико Фолдинготы, и от этого на глаза наворачивались слезы.

Окса задавалась вопросом, какую же иллюзию видела маленькая домовая, когда Сирены обволокли ее своими чарами? Апартаменты в Хрустальной Колонне, где она жила с Малораной? Фантастические леса Зеленой Мантии? Бедная Фолдингота… Окса проглотила рыдание и вздохнула поглубже, чтобы подавить готовые сорваться слезы. Усилием воли она заставила себя поглядеть по сторонам: нужно было любой ценой отвлечься, чтобы не поддаться черной меланхолии.

А место, где теперь оказались Беглецы после зловещего туннеля, было словно создано для этого. Поражающее чарующей тропической красотой, оно было воплощением сказочной мечты.

– С ума сойти! – воскликнула Окса, надеясь, что ее энтузиазм окажется заразительным. – Видели, какая тут вода? Как она может быть одновременно такой синей и такой прозрачной? Это просто… волшебно! – немножко нервно хихикнула она.

Деревья вокруг лагуны сгибались под тяжестью огромных аппетитных плодов. Словно прочитав ее мысли, одно из деревьев склонилось и самая богатая ветка оказалась на уровне Оксы. И только тут девочка поняла, насколько проголодалась. Протянув руку, она сорвала самый сочный на вид плод, напоминающий гигантский персик, и впилась в него зубами. Вкуснейший нектар тут же привел ее в хорошее расположение духа. Окса жадно проглотила фрукт и снова оглядела пышную растительность.

В листве деревьев щебетали и порхали крошечные золотистые птички, их маленькие крылышки сверкали на странном сиреневом солнце.

– Глазам не верю! – воскликнула Окса. – Бабушкины птицы!

Она протянула руку, и одна из птичек величиной в несколько миллиметров покорно села ей на ладонь.

– Привет! – осторожно погладила ее Окса.

– Да примет Юная Лучезарная мое нижайшее почтение! – ответило удивительное пернатое, склонив крохотную головку.

Окса прыснула, смутившись, как смущалась всякий раз, когда к ней обращались с таким пиететом. Она с широченной улыбкой поглядела на отца, потом на остальных Беглецов, Гюса, Тугдуала…

– Какая же ты милая! – продолжила девочка. – А ты знаешь, что у моей бабушки есть две таких, как ты? Она их носит на насестах своих серег!

– Это большая честь для моих товарищей – украшать уши Старой Лучезарной, какая удача! – тоненьким голоском пропищала птичка. – Достойно ли они несут службу, предоставленную им счастливой судьбой?

– Э-э… не всегда, – рассмеялась Окса. – У них есть небольшие проблемы с дисциплиной, но они такие очаровашки, их всегда прощают!

– Хе, это мне напоминает одну Юную Лучезарную… – многозначительно покосился на нее Гюс.

– Ах, ты!.. – прорычала Окса, отпуская птичку. – Ну, сейчас ты у меня получишь!

Она кинулась на Гюса, и они оба покатились по песку возле Огнёвок, от удивления взметнувших клубы искр. Ребята с хохотом докатились до кромки берега и шлепнулись в прозрачные воды лагуны.

– Идите сюда! – позвала Окса Беглецов, с улыбками наблюдавших за этой сценой. – Тут клёво!

– Почему бы и нет? – хмыкнул Абакум, снимая ботинки и куртку кимоно.

Фей взобрался на скалу, возвышавшуюся метра на три над лагуной, и нырнул в теплую чистую воду. Он в несколько гребков догнал Оксу, которая плескалась вовсю, брызгая в Гюса водой.

– Юная Лучезарная, говоришь? – веселился мальчик, лукаво сияя глазами. – Уж скорее безбашенный щенок!

– Гр-р! – накинулась на него Окса. – Знаешь, что он сейчас с тобой сделает, этот безбашенный щенок?

Хохоча, она попыталась утопить Гюса. Но ничего из этого не вышло, что-то мешало.

– Тонуть, значит, не хочешь? – прорычала Окса. – Не подчиняешься воле Юной Лучезарной, чудовище?

– Да нет же, уверяю тебя, о Юная Лучезарная! – Гюс рыдал от смеха. – Я бы охотно подчинился и камнем пошел ко дну, но смотри! Я остаюсь на поверхности!

– Идите-ка сюда, ребята! – позвал их Абакум.

Фей находился в середине лагуны, на самой большой глубине. Он сгруппировался, чтобы нырнуть, но в результате лишь кувыркнулся на поверхности воды.

– Уйти на глубину невозможно, – сообщил он. – Вода слишком плотная!

– А ты прав, – констатировала Окса, подойдя к нему, стоя по шею в воде. – Тут глубина добрых метров десять, я совершенно не шевелюсь и по идее должна тонуть! Круто!

– Ух ты! – промаршировал к ней в воде Гюс. – Пап, иди к нам!

Пьер поддался уговорам сына и бросился в воду, сперва, правда, осторожно поставив на песчаный берег Простофилю, выбравшего Викинга своим телохранителем.

– Не помню, люблю ли я водные процедуры? – с присущей ему меланхолией заявил Простофиля. – Это мокро?

– Есть такое дело… – ответил ему Тугдуал, стягивая с себя черную футболку.

Очень белый при свете дня торс юноши привлек внимание Оксы. Тугдуал, не замечая этого, тоже нырнул в воду и присоединился к маленькой группе, дрейфующей посреди лагуны.

– Ты как, Маленькая Лучезарная? – с деланной развязностью бросил он.

– Обалденно! Отличное место! – с энтузиазмом ответила девочка.

Желая скрыть смущение, она с бьющимся сердцем легла на воду, а Тугдуал принялся плавать вокруг нее, кружа, как акула.

– Должно быть, ему сильно больно… – заметил он, пристально глядя на Павла.

Окса тут же приняла вертикальное положение и посмотрела на отца, сидевшего на корточках у кромки воды. Он поливал с руки Вещунью, кудахтавшую от удовольствия. Восторг крошечной курочки вызвал у него улыбку, но напряженное лицо выдавало сильную муку.

– Пап! – позвала Окса, которой больно было видеть отца таким. – Иди купаться! Ну иди же!

Павел встал и потянулся, уперев руки в бока.

– Иду! – поморщившись, ответил он.

Чуть поколебавшись, он все же стянул порванную в лоскуты футболку. Спереди никто бы и не догадался о существовании Чернильного Дракона, если бы на плечах отца Оксы не виднелись вытатуированные когти. Павел двигался очень аккуратно, несмотря на теплую воду и мягкий песок на дне лагуны. Он осторожно обрызгал торс, и Окса было подумала, что у нее глюки, когда над спиной отца, там, куда попали капли воды, поднялся белый пар. Павел снова скривился и издал едва слышный стон.

Окса не сводила с него глаз. Державшийся подле нее Тугдуал тоже внимательно следил за Павлом с заинтересованным видом. И тут произошел поразительный феномен, подтвердивший то, что Окса только что видела: когда Павел погрузился в воду, над его горящей спиной поднялось густое облако пара. Павел не смог сдержать крик, глаза его закатились.

– Папа! – крикнула Окса, рванувшись к нему.

На поверхности воды вокруг Павла, казавшегося на грани обморока, лопались пузырьки пара.

– Папа! – повторила Окса. – Обопрись на меня, я помогу тебе выбраться!

– Нет, Окса, все хорошо! – хрипло остановил ее Павел. – Вода меня успокаивает. Гасит пылающий во мне огонь, это такое облегчение… Если бы ты знала…

– Точно? – недоверчиво глянула на него Окса.

– Я думал, спина вспыхнет, – продолжил Павел, с каждой секундой все больше приходя в норму. – Было ощущение, что я варюсь заживо.

– Ужас какой!

– Думаю, мне просто следует научиться управлять моим Чернильным Драконом, если не хочу закончить в виде недожаренного стейка… – хорошо знакомым девочке шутливым тоном продолжил Павел. – Если только, конечно, тебя не прельщает отец под соусом барбекю?

– Папа! – Окса возмущенно стукнула его по руке. – Как ты может над этим шутить?

– Лучше уж смеяться, Окса-сан… – с горечью ответил отец. – Лучше смеяться…

«Смеяться, чтобы не страдать? Смеяться, чтобы не умереть?»

Эти два вопроса кружились у Оксы в голове, пока она пристально вглядывалась в лицо отца. Так они некоторое время и пребывали лицом к лицу в плещущейся вокруг них воде, пока Павел не взял дочь за руку и не увлек под фруктовые деревья.

– Ты недавно вроде тут пировала… – ласково сказал он, показывая таким образом, что столь волнующая Оксу тема закрыта. – Не дашь попробовать один из этих сочных абрикосов? Думаю, нам нужно набраться сил, а?

Оксе даже не пришлось вставать: дерево, под которым они сидели, склонилось к ее руке и позволило сорвать самый красивый плод.

Рассредоточившись вокруг лагуны, Беглецы отдыхали, расслабившись после купанья и убаюканные идиллическим пейзажем.

– Погляди-ка, а не Реминисанс ли вон там? – произнесла девочка перемазанным соком ртом. – Леомидо вокруг нее квохчет…

Чуть подальше Реминисанс беззаботно раскачивалась в гамаке, сплетенном для нее Леомидо из лиан, предоставленных весьма впечатляющим по размерам баньяном. Над ней зависла огромная ярко-зеленая стрекоза, обдувая ее крылышками. Нитепряды, похоже, отлично поработали: ноги пожилой дамы были теперь целехонькими, никаких следов царапин и порезов. Но выглядела она измученной. Сложив руки на груди, Реминисанс дремала, черные круги под глазами выдавали степень ее усталости.

Рядом с ней сидел Леомидо, прислонившись спиной к дереву. Лицо его было серьезным, а взгляд мрачным. Жуя что-то вроде здоровенного манго, он не сводил с Реминисанс глаз.

– Должно быть, ему нелегко… – пробормотала Окса. – После стольких лет встретить женщину, которую любил…

– Особенно после того, как считал ее умершей, – добавил Павел.

– Думаешь, Абакум тоже любит Реминисанс? – вдруг спросила девочка, перехватив взгляд фея, сидевшего неподалеку.

Павел кашлянул.

– Уверен в этом, – он проследил за взглядом Абакума, устремленным на Реминисанс. – Но не забывай, что Абакум – человек долга, а главное – что он человек-тень. С самого рождения он посвятил себя служению семье Лучезарной. Сперва Малоране, потом ее детям, Леомидо и Драгомире. Ну, а затем и нам, потомкам. И, хотя он более могущественный, чем все мы, он всегда держится в тени.

– Это куда большее, чем просто верность! – воскликнула Окса.

– Таков Абакум. Для него преданность важнее всего.

– Даже важнее любви… – раздался голос Тугдуала.

Окса резко обернулась: парень лежал, растянувшись во всю длину на самой нижней ветке абрикоса.

– Это и есть истинная сила! – продолжил он. – Быть способным властвовать над тем, что может властвовать над тобой!

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась Окса под веселым взглядом отца.

Тугдуал, глядя в небо, непринужденно почесал голову.

– Поддаться чему-то – значит пойти на верную гибель, – ответил он. – Если мы контролируем то, что может нас поработить, значит, мы сильнее всех и вся.

Окса нахмурилась.

– Чувствую, Маленькой Лучезарной нужны примеры, – продолжил Тугдуал с ослепительной улыбкой несказанно довольного человека. – Возьмем чувство, обладающее огромным порабощающим потенциалом: любовь. Отдаться этому чувству очень опасно, потому что с ним очень трудно совладать. Если ты можешь его одолеть, то есть перешагнуть через него и идти дальше, ну, тогда браво! Ты – самый непобедимый человек на свете!

– Может, и так… – признала Окса. – Но это, должно быть, больно!

– Ну, естественно! – расхохотался Тугдуал. – А иначе было бы слишком легко! Жизнь – не волшебная сказка…

– Ну, с тобой вряд ли об этом забудешь! – буркнула Окса, а потом обратила свои мысли и взгляд на подлетевшую к ней черную бабочку.

– Юная Лучезарная, Беглецы, вам следует пойти посмотреть, – сообщил крылатый Дозорный. – Кажется, я нашел проход, который приведет нас к следующему пласту…

31. Недомолвки

Окса мгновенно встала, заинтригованные Беглецы последовали ее примеру. Бабочка полетела вдоль лагуны и привела группу к водопаду.

– Здесь!

Абакум шагнул вперед и прищурился, почти уткнувшись носом в падающий каскад воды.

– Ничего не вижу…

– Просуньте голову, – посоветовал Дозорный. – Вы ничем не рискуете, пока ваше туловище здесь.

Пьер и Леомидо взяли Абакума за плечи, и тот последовал совету насекомого, сунув голову в водопад. Литры воды обрушились ему на спину, обдав брызгами Беглецов. Через пару мгновений фей вытащил голову из-за водяной завесы.

– Ну? – не вытерпела и секунды Окса.

Абакум быстро вытерся и уныло сообщил:

– Кажется, друзья мои, нам придется набраться мужества и силы, чтобы достойно встретить следующее испытание…

– А я могу посмотреть? – тут же начала клянчить Окса.

– Да… – обреченно кивнул Абакум.

Окса, которую крепко держали отец с Пьером, в свой черед просунула голову за водяную завесу. И мигом забыла о падающей ей на спину массе воды, увидев простирающийся, насколько хватало глаз, жуткий пейзаж: серая, почти черная пустыня, где вовсю бушевала пепельная буря. Над этим негостеприимным ландшафтом, в небе, исчерченном темными полосами, сверкали эбеново-черные молнии, освещая глубокие провалы в почве. Все это сопровождалось мерзким скрежетом и диким грохотом, будто тут били огромные барабаны.

Окса в шоке вытащила голову и поморгала, ослепленная мягким светом Маленького Рая, более чем когда-либо заслуживающего этого названия.

– Жуть какая… – пролепетала девочка.

– Это Бесплодный Край, – пояснил Дозорный.

Услышав эту новость, Реминисанс с Гюсом застонали от огорчения. Окса с тревогой поглядела на них, понимая, что эти двое – хоть и по очень разным причинам – самые уязвимые члены команды.

Ей было больно видеть нерешительность Реминисанс, обусловленную ее долгим одиноким существованием в картине. Почтенная дама выглядела такой усталой… Лицо ее осунулось, губы были сжаты… Она вцепилась в руку Леомидо как в спасательный круг. Как она будет существовать в том враждебном мире, что поджидает их по ту сторону водопада?

А Гюс? Если хорошенько подумать, несмотря на преимущество юности и силу, больше всех опасность грозит именно ему. Реминисанс, пусть и измотанная почти до предела, Твердорук, да еще и Застень. А Гюс – обычный Внешник. Это совсем другое… Он не обладает никакими магическими способностями и очень рискует перед лицом опасностей, подстерегающих Беглецов на их пути.

Взгляд Оксы обратился на могилку Фолдинготы. Девочка вздрогнула, и Абакум, словно прочитав ее мысли, подошел ближе.

– Мы все находимся в очень тяжелой ситуации, – с ласковой грустью сказал он. – Но должны приложить все усилия, чтобы избежать новой драмы и выбраться из этой переделки. Тебе страшно, и это нормально. Твердо помни, что у нас есть сильные козыри: твой отец и Чернильный Дракон, Леомидо и кровь Лучезарных, текущая в его жилах, Реминисанс и Пьер с их способностями Твердоруков, Тугдуал с его множеством уникальных талантов…

– Не считая гири, способной лишь мешать своим друзьям… – с тоскливым видом встрял Гюс.

– Не считая, Гюса, неоднократно доказавшего, насколько он полезен одной барышне с взрывным характером! – отрезал Абакум. – У каждого из нас своя роль.

– Особенно когда все в одной лодке… – дернул плечами Тугдуал.

– Именно! – кивнул Абакум. – И позволь тебе заметить, Гюс, что ты был не единственной мишенью Сирен!

– Ну да! – воскликнула Окса. – Смотри! Абакум хоть и фей, а я Лучезарная, они не делали никакого различия между нами и тобой!

Гюс пробормотал что-то невразумительное, ковыряя носком ботинка землю.

– Ага, Гюса заткнули! – потерла руки Окса.

– Ой, да ладно тебе, воображала… – пробурчал Гюс, пряча улыбку.

– А ты, девочка, – Абакум положил руки Оксе на плечи, – не забывай самого главного: ты – Юная Лучезарная.

Окса, нахмурившись, закусила губу.

– Ну да… наверное… но мне не кажется, что это преимущество! По сравнению с вами я мало умею.

– О, вот и Маленькая Лучезарная подхватила вирус «острого гюссизма», – язвительно заметил Тугдуал.

Абакум пристально уставился серыми глазами в глаза девочки.

– Важно не то, что ты умеешь, – пояснил он. – А то, что ты собой представляешь, и заложенный в тебе потенциал. Ты не всегда отдаешь себе в этом отчет, Окса, но самый наш главный козырь – это ты.

Беглецы задумчиво опустили взгляд.

– Вас интересуют сведения о следующем пласте? – неожиданно спросила Вещунья, нарушив тишину.

– Вот видишь, Гюс, что я имел в виду, говоря, что у каждого своя роль? – подмигнул мальчику Абакум. – Ну конечно, Вещунья, мы тебя слушаем! – добавил он, обращаясь к крохотной курочке.

– В данном пласте климатические условия экстремальные, следовательно, очень тяжелые. Меня несказанно радует тамошняя температура – около сорока пяти градусов – но когда уровень влажности почти нулевой, эта идеальная температура рискует вызвать сильные страдания.

– Что ты имеешь в виду? – тут же поинтересовалась Окса.

– Я имею в виду, что там нет никаких следов воды. Полная сушь, абсолютная, тотальная! – воскликнула Вещунья. – Никогда с таким не сталкивалась, но, на мой взгляд, это не сулит ничего хорошего. Судя по тому, что я вижу, воздух насыщен частицами пыли, мелкой и летучей, как сажа. Нужно будет от нее как-то защититься, чтобы не задохнуться. Надеюсь, кто-нибудь из вас соизволит предоставить мне убежище в своем кармане, я не желаю окочуриться…

Абакум кивнул и жестом велел Вещунье продолжать.

– Еще должна вас предупредить насчет почвы. Земля там испещрена бездонными провалами. Если кто-то в них провалится, то ему конец.

– Зашибись… – пробормотал Гюс.

– Как это, бездонные провалы? – снова влезла Окса.

Вещунья закатила глазки и раздраженно встряхнулась.

– Это же очевидно! – разгорячилась птичка. – Там нет дна! Упал туда и пффф! Тебя ждет бесконечность. Пустота! Небытие!

– Ясно… – голос у Оксы сел. – Ну, значит, постараемся не падать…

– Думаете, это так просто? – ехидно вопросила Вещунья. – Однако тут задача не в том, чтобы не падать, а чтобы избежать падения!

– Да здравствует изворотливость! – бросил Тугдуал.

– Ладно, когда вы пройдете этот пласт – если пройдете! – то окажетесь в Оплоте Сердцеведа.

– Оплот сам по себе испытание, – добавила черная бабочка. – И самое важное. Потому что именно там решится, выйдете вы из картины или нет.

– Ну, уж я скажу ему пару теплых слов, этому Сердцеведу! – взорвалась Окса. – Мне до смерти охота преподнести ему Огнёвку, чтобы она ему как следует нос подпалила!

– Думаю, лучше набрать как можно больше еды, – ответил ей Абакум. – Фрукты, а главное воду, она нам понадобится… Что же касается пыли, то предлагаю использовать растения, которые я обнаружил вон там, в тенечке под скалами. Если мне память не изменяет, это Спонгосы, разновидность губки, и могут выполнять роль воздушного фильтра благодаря тысячам своих крошечных полостей. Я сделаю из них маски, которые, думаю, нам очень пригодятся…

Гюс с ужасом вытаращился на него.

– Хочешь сказать, мы пойдем в этот ад прямо сейчас? – с трудом выдавил мальчик.

– А чего ждать-то? – заметил Тугдуал.

– Ну да, тебе-то легко! – вскинулся Гюс. – Ты-то будешь в родной среде! Чем оно отвратней, тем тебе лучше!

Тугдуал, пожав плечами, отвернулся.

– Вопреки твоим домыслам, я вовсе не радуюсь предстоящему… – серьезно ответил он.

– Не время ссориться, – вмешался Павел. – Тугдуал прав, ждать нам нечего.

– Тут так здорово… – пробормотала Окса.

– Да… – согласился Павел, беря дочь за руку. – Но в первую очередь мы все хотим выбраться из этой картины, верно? А сидя здесь, нам это вряд ли удастся.

Неоспоримый довод. Павел был прав, и это понимали все. Солидарный с другом, Абакум достал Гранокодуй и звучным голосом произнес:

 
Силою Граноков кожу,
Ретината, разорви.
Даль, что взор мой потревожит,
От оков освободи.
 

Оглядев выплывшую из Гранокодуя большую медузу, он сунул ее в водопад. Вода тут же устремилась внутрь и наполнила Ретинату, прозрачные стенки которой немедленно раздулись.

Беглецы последовали его примеру, достали свои Гранокодуи и, пробормотав заклинание, тоже сунули Ретинаты в водопад. Гюс тем временем, проглотив раздражение, направился к деревьям, принявшимся состязаться в гибкости, чтобы склонить ветви с фруктами к руке мальчика.

Как только мешки всех Беглецов оказались набиты, Гюс на минутку задержался у могилы Фолдинготы. У него было тяжело на душе. Он хотел что-то выразить – благодарность? Сожаление? Обещание? – но слова застряли у него в горле, едва не задушив. И мальчик, не поднимая глаз от земли, присоединился к остальным.

– Иди сюда, сынок, – позвал его отец. – Понесешь мой мешок с припасами, сейчас мой черед нести Простофилю, – пояснил он, поправляя ремни переноски, куда должен был усесться малыш.

Взгромоздившись Пьеру на спину, Простофиля изумленно огляделся по сторонам.

– А куда подевалась та милая дама с косами вокруг головы? – вопросил он. – Я жил у нее, прежде чем погрузиться сюда… Давненько я ее не видел… Надеюсь, она не умерла!

Павел расстроенно провел рукой по лицу, а Окса поглядела на Беглецов со страхом и изумлением. Только бы это не было пророчеством… Абакум, словно прочитав ее мысли, поспешил успокоить девочку.

– Простофиля начисто лишен дара предвидения, – заявил он, стараясь говорить как можно увереннее. – Это существо обладает замечательными свойствами и способностями, но оракул из него никакой, не переживай.

Но Окса почувствовала, что слова Простофили задели почти всех Беглецов, начиная с отца. Даже Абакум встревожился, несмотря на кажущееся спокойствие. А тут еще Вещунья, высунув головку из-за пазухи Абакума, усилила их сомнения, завопив:

– Измена ведет игру, и с каждой минутой сила измены растет!

Абакум мигом запихнул крошечную курочку обратно под куртку и направился к водопаду.

Беглецы с наполненными водой шарами, прозрачные стенки которых переливались на солнце, взялись за руки, чтобы последовать за феем, решительно нырнувшим за водную завесу.

Окса не удержалась от прощального взгляда на крохотный холмик, под которым покоилась Фолдингота, послала ей воздушный поцелуй и последовала за отцом сквозь прозрачную стену водопада.