Текст книги "Лес потерянных"
Автор книги: Анн Плишота
Соавторы: Сандрин Вольф
Жанр:
Детская фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
19. Движущиеся холмы
Реминисанс замолчала, сложила руки перед собой и застыла, как статуя. Беглецы, взволнованные ее повествованием, с состраданием взирали на нее. Ее поразительная история произвела на них сильное впечатление.
Фолдингота всхлипнула, нарушив тишину.
– Моя дорогая Реминисанс… – пробормотал бледный, как смерть, Леомидо. – Я не мог поступить иначе…
– Не стоит себя корить.
– Не мог! – взорвался Леомидо, яростно сжимая кулаки.
– Давай не будем тревожить прошлое, – сказала Реминисанс. – все равно ничего не изменить. Что было, то было. Надо научиться жить, примирившись со своими страданиями.
– Я не знала этих подробностей. Ужас какой… – пробормотала потрясенная Окса.
Реминисанс обреченно поглядела на нее, а потом вскинула голову.
– Ладно… По-моему, нам пора двигаться, как считаете?
– Тут с вершины открывается просто фантастический вид! Уверен, вы никогда такого не видели! – воскликнул Гюс.
Он взял за руку недоуменно поглядевшего на него Простофилю и пружинящим шагом направился к вершине холма.
– Эй! – внезапно воскликнул Простофиля. – Это ведь выходит, что Зоэ – внучка Реминисанс и Леомидо!!!
– Э-э… ну да, – подтвердила Окса. – И должна тебе сказать, Простофиля, что мы об этом знаем всего лишь четыре месяца!
– Четыре месяца? – изумленно повторило существо. – А, так вот почему я не в курсе…
– Он совсем дуб! – прыснул Гюс.
Окса ускорила шаг и, оказавшись на вершине, мгновенно поняла, что имел в виду Гюс, говоря о фантастическом зрелище: перед ее глазами до самого горизонта простирался великолепный пейзаж – бесконечная череда темных бархатистых холмов. Но самым поразительным было вовсе не их количество! Дыхание у Беглецов захватило совсем от другого: холмы двигались! Шевелясь в каком-то гипнотизирующем регулярном ритме, колыхаясь, как волны растительного океана, они издавали мощный гул. Покрывающий их вереск переливался нежными, поразительно красивыми оттенками.
– Ух ты-ы… – восхищенно воскликнула Окса. – Похоже на море! Прямо хочется туда нырнуть…
– Нет! – ухватил ее за руку Гюс, когда она шагнула вперед. – Не знаю, что будет, но, по-моему, лучше не надо…
– Он прав, – кивнул Тугдуал, тоже очарованный зрелищем, от которого никак не мог оторвать глаз. – У меня такое ощущение, что, если туда прыгнуть, тебя проглотят, как глотает муху хищное растение!
Окса, вздрогнув, отошла назад. Гюс зыркнул на Тугдуала, ответившего ему невинной улыбкой.
– Смотри, Окса! – указал Гюс вверх. – Небо!
Окса задрала голову и перестала дышать: небо, такое же сиреневое, каким она его видела сквозь листву, пока шла по Безвозвратному лесу, теперь было усыпано планетами, быстро вращающимися вокруг той, что тут выполняла роль Солнца – огромного диска, испускавшего фиолетовые лучи.
– Да где это мы? – поразилась Окса.
– Желаете услышать точно? – предложил Кульбу-Горлан.
– Ну, если ты можешь, то я вся – одно большое ухо! – недоверчиво ответила девочка.
– Я абсолютно точен! – продолжил Кульбу-Горлан. – Мы по-прежнему в Великобритании, в западно-центральной части Лондона. Но мы сменили дислокацию: теперь мы находимся на Бигтоу-сквер, последний этаж, в помещении, именуемом личной мастерской Старой Лучезарной, южная стена, метр двадцать от пола, три двадцать пять от западного угла, три сорок от восточного. Добавлю, что мы на столике и на нас смотрят три пары глаз.
Беглецы проследили за взглядом Кульбу-Горлана, уставившегося в сиреневое небо.
– Откуда он это знает? – прищурившись, тихо спросил Гюс.
– Я не знаю, Молодой Хозяин, – ответило существо, раскачиваясь в вереске. – Я вижу!
– А он прав! – вдруг пронзительно закричала Окса. – Смотрите! На небе видны какие-то движущиеся тени!
Все снова пристально уставились в небо. Действительно, там двигались какие-то странные, похожие на дымку тени, постоянно перемещающиеся или приближающиеся.
– Тени вовсе не на небе, Молодая Хозяйка, – уточнил Кульбу-Горлан. – Они за небом! Вот! Смотрите… Одна из них на нас смотрит!
Прямо над маленькой группой небо затмил темный неровный овал. Потом внезапно прорисовались контуры лица, и все узнали Драгомиру.
– Бабуля! – завопила Окса. – БА-БУ-УЛЬ! МЫ ЗДЕСЬ!!!
Но глаза Бабули Поллок продолжали смотреть в картину, ни на чем особо не останавливаясь. Крики и отчаянная жестикуляция Беглецов терялись в сиреневом небе, не достигая ни ушей, ни глаз Драгомиры… Потом лицо пожилой дамы исчезло, повергнув обитателей картины в глубокое уныние.
– В данный момент нас скатывают в трубочку диаметром восемь сантиметров, перевязывают кожаным шнуром длиной в сорок три сантиметра, – внезапно сообщил Кульбу-Горлан, нарушив мертвую тишину. – Старая Лучезарная скатала картину и убрала в деревянный футляр. По-моему, из бука. Теперь мы находимся в тайнике в ее личной мастерской, за портретом сына Старой Лучезарной.
– Ниша с Граноками! – воскликнула Окса. – Это хорошо, значит, мы в безопасности! Эй! Смотрите-ка, вроде бы та бабочка из леса!
Беглецы увидели великолепную черную бабочку, увеличивающуюся с каждой секундой по мере ее приближения к холму.
– Это Дозорный эмиссара Сердцеведа! – пояснил Гюс.
– Ты его уже видел? – удивилась Окса. – Ты знаешь эмиссара?
Тогда Гюс рассказал о своей встрече с вороном и передал Беглецам драгоценные – и тревожные – сведения, сообщенные птицей.
– Ладно… Ну, по крайней мере, мы теперь знаем, что не одни! – заметила Окса после того, как Гюс сообщил все, что ему было известно о Вкартинивании.
Бабочка к этому моменту уже подлетала к Беглецам и внимательно слушала то, что говорили друзья, время от времени кивая головкой. А потом зависла прямо перед Оксой.
– Вы должны бежать, Юная Лучезарная! – раздался гортанный голос, весьма впечатляющий по мощи. – Спасайтесь, Беглецы! – повторил Дозорный для всех остальных. – Бегите, пока Ничто не поглотило вас! Нужно спасти Юную Лучезарную!
– Посмотрите туда! – внезапно произнес Павел севшим голосом. – Что это?
– Это Ничто! – ответила бабочка. – Оно приближается! Поспешите!
Издали сюда с грохотом надвигалась огромная темная масса, поглощая все на своем пути: небо, планеты, движущиеся холмы…
– Бегите! – настойчиво закричала бабочка, слетая вниз по холму.
Осознав, что происходит, Беглецы мигом скатились с холма. Бабочка летела впереди, указывая путь к гроту, вход в который находился у подножия другого холма, в нескольких десятках метров от предыдущего.
– Скорее к пещере! – зарокотал голос Дозорного. – Туда Ничто не войдет!
– Простофиля! – внезапно воскликнула Окса, оглянувшись назад. – Простофилю забыли!
Павел мгновенно остановился и, не задумываясь, понесся назад вверх по холму, откуда только что спустился.
– Папа! – закричала Окса. – Нет! Не ходи туда!
Но Павел уже был далеко. Абакум схватил девочку за руку и бегом потащил к пещере, а Павел тем временем как раз домчался до вершины холма.
Простофиля с отсутствующим видом стоял на месте, верный своей репутации. Павел, не церемонясь, подхватил его на руки. Но, прежде чем сбежать вниз, не удержался и еще раз оглядел окрестности. И побелел, пораженный увиденным.
Холмы, до этого медленно колыхавшиеся, теперь ходили ходуном, как под действием могучего урагана. Ничто надвигалось, а перед ним взметались земляные валы, закрывая тьмой небо, словно сама природа всеми силами старалась противостоять смертельной опасности. Отчаянная, но тщетная борьба: Ничто неумолимо продвигалось, с чудовищным грохотом поглощая все формы жизни.
– ПАПА! СКОРЕЙ!!!
Умоляющий голос Оксы вывел Павла из состояния ступора. Распахнув глаза, он вздрогнул и с трудом оторвал взгляд от апокалипсического зрелища. С удвоившимися от ужаса силами он развернулся и помчался вниз по склону, перепрыгивая через заросли вереска.
Все Беглецы к этому времени уже добрались до грота и поджидали его у входа, не находя себе места от беспокойства.
– Папа! Быстрее! – ломая руки, крикнула Окса.
Ничто догоняло, почти наступая на пятки Павла. Последним отчаянным усилием тот прибавил скорость. Спина его горела огнем. Окса, снедаемая тревогой, не сводила глаз с отца, и вдруг ей показалось, что она бредит: за спиной Павла неожиданно выросли крылья дракона и распахнулись, пламенея.
Четыре взмаха – и Павел достиг пещеры на ставших квадратными от изумления глазах дочери, его крылья снова втянулись в татуировку, и он рывком ввалился в грот. А через пару мгновений вход в пещеру исчез во тьме.
Грохот мгновенно стих, и убежище Беглецов окатило холодным, леденящим и жестоким воздушным потоком.
20. Поучительная беседа
Драгомира тяжело вздохнула и закрыла спрятанную в стене маленькую нишу, предварительно аккуратно вложив в нее деревянный футляр. Две недели назад Павел с Оксой ушли в картину вместе с верными друзьями на помощь Гюсу. Опасное путешествие с непредсказуемым итогом.
– Как же долго… – снова вздохнула Бабуля Поллок. – Как же я по ним скучаю…
Подошел Фолдингот и встал перед хозяйкой, переминаясь с ноги на ногу.
– Должна Старая Лучезарная уверенность хранить в душе своей, – пропищал он. – Познает Юная Лучезарная множество перипетий, но обеспечат Беглецы защиту ей и помощь. А сын почтенной Старой Лучезарной, отец Юной Лучезарной – там силу несказанную и могущественную обретет.
– Павел… – Драгомира недоверчиво поглядела на Фолдингота. – Он с таким нежеланием принимает наш выбор!
– Нежелание не есть помеха укоренению прочному уверенности, – сообщил Фолдингот.
Драгомира пристально посмотрела на него и кивнула, грустно улыбнувшись.
– Обожаю твои умозаключения, Фолдингот. Они всегда загадочны, но когда их расшифруешь, то понимаешь, что они всегда верны.
– Владеют Фолдинготы умением видеть истину в каждом Лучезарном сердце, уверенность свою всю может положить на Фолдинготов Старая Лучезарная.
– Договорились, так я и сделаю… – заверила Драгомира.
– Однако должна узнать при этом Старая Лучезарная, что бродит близ нее измена. Сидит опасность не только внутри картины сей, но и снаружи. Недруги мешают Старой Лучезарной и обладать картиной хотят, чтобы схватить на выходе Юную Лучезарную.
– Недруги? – Драгомира побелела. – Кто?
– Известно будет Старой Лучезарной, что Фолдингот ее о том не знает. Фолдингот не знает, он чувствует. Зависть ужасную картина у Изменников пробудит, и защитить ее необходимость острая.
Драгомира кинула встревоженный взгляд на скрытую в стене нишу.
– Но ни у кого нет доступа к этому тайнику… Ни у кого! – вздрогнув, заявила она.
– Изменникам знакома хитрость, – настаивал Фолдингот. – Хитрость и жестокость, что делает их более могущественными, чем Беглецы и Старая Лучезарная.
Драгомира плюхнулась в обитое фиолетовым бархатом кресло и принялась размышлять, прикрыв глаза и чуть склонив на бок голову. Она едва слышно застонала, пораженная до глубины души откровениями Фолдингота.
Тварюшки и растения, находившиеся в мастерской, прекратили свои занятия и затаили дыхание, дабы не мешать размышлениям пожилой дамы. Только крохотные золотистые птички подлетели к ней и сели на плечи, где и застыли совершенно неподвижно.
Примерно через час Драгомира резко выпрямилась, выйдя из состояния оцепенения. Горанова, с самого начала за ней пристально наблюдавшая, вздрогнула и отчаянно затрясла листочками.
– Полагаю, опасность весьма велика, коль Старая Лучезарная в подобном состоянии! – заметило нервное растение. – Мы все умрем!
– Прекрати всех пугать, зануда! – поддело ее волосатое существо.
– Заткнись, Геториг! – отрезала Горанова. – Я первая на очереди!
– Первая в чем? – заржало лохматое создание. – Первая среди плакс, это да!
– Ты забываешь, что я ценное растение! – возмутилась Горанова, трепеща листочками. – Без меня не будет ни Гранокодуев, ни Ларцов, ни Экзекуты, ни Эликсира Застеней!
Драгомира вздрогнула.
– Что ты только что сказала? – напряженно подалась она к Горанове.
– Без меня не будет ни Г'ранокодуев, ни Ларцов, ни Экзекуты, ни Эликсира Застеней! – повторила Горанова, задрожав еще сильней. – Изготовление этого жуткого снадобья повлекло за собой самое массовое истребление Горанов за все времена, не забывайте! Застени отнюдь не прибегали к предосторожностям Гранокологов, которые всегда обращались с нами бережно и аккуратно. Нет! – возмутилась Горанова, гневно сотрясаясь. – Вместо того, чтобы нас доить, эти чудовища Застени резали нам веточки! Делали такие глубокие надрезы, что некоторые из нас никогда от этого не оправились! Я не хочу снова это пережить! Никогда!
И несчастная хлопнулась в обморок, ее мелкие листочки опали вдоль ствола.
Драгомира взяла маленький распылитель и обрызгала каждый листочек бедного растения.
– Новое средство, Старая Лучезарная? – поинтересовался Геториг, небрежно приподняв один из листочков, который тут же снова опал.
– Угу… – подтвердила Драгомира. – Стопколлапсин. Очень действенное средство от обмороков нашей дражайшей Горановы.
– Вы вроде бы встревожены, Старая Лучезарная… – продолжил Геториг, сунув нос в маленький флакон.
Драгомира кивнула.
– Так и есть, Геториг. Так и есть… Конечно, Горанова от скромности никогда не страдала, но ее закидоны всегда имеют объяснение. И она только что сказала нечто очень точное: она является основным ингредиентом наших тайных рецептов. И наших врагов тоже, в том-то и проблема… А история с Эликсиром Застеней… Я даже об этом не думала. Горанова – самый мощный катализатор из существующих в природе. Понимаешь, что это значит?
– Очень даже, Старая Лучезарная… – волосики на голове Геторига встали дыбом.
– В этом доме хранятся четыре бесценных и очень важных вещи: картина, Фолдингот-хранитель Абсолютного Ориентира, медальон Малораны и Горанова. Их ценность велика, но она же делает нас очень уязвимыми…
С этими словами Драгомира поспешила к узенькой лестнице и быстро спустилась в свои апартаменты этажом ниже. Пройдя через футляр контрабаса, она приложила ладонь к дну, и футляр закрылся, отсекая винтовую лестницу и скрывая проход к ее личной мастерской.
Драгомира нетерпеливым жестом смахнула все лишнее с большого стола, стоявшего в глубине квартиры, и принялась за работу.
21. Кульбу-Горлан, с докладом!
Устроившись в кресле, Драгомира следила за площадью, как зоркий сокол. И то, что она предвидела, не замедлило произойти. Улицу быстро пересекли три фигуры и направились прямиком к ее дому. Был уже довольно поздний вечер, и фонари тускло освещали тротуар, оставляя фасад дома в темноте.
– А вы времени не теряли… – пробормотала Бабуля Поллок.
Она встала, открыла футляр контрабаса и вошла в него со странной улыбкой на губах.
– Попались, которые кусались… – проговорила она, быстро закрывая за собой футляр.
Три фигуры скрытно проскочили между кустами, растущими перед низеньким крыльцом, и прижались к стене.
– Уверен, что Драгомиры нет? – тихо спросил один из незваных гостей – долговязый, худощавый мужчина.
– Абсолютно уверен! – ответил более коренастый мужчина. – Она у Абакума, а Мари Поллок ночует у Жанны Белланже… Не забывай – у меня информация из первых рук…
– Да уж, о лучшем информаторе и мечтать нельзя! – третьей, судя по голосу и фигуре, была женщина. – Кто, кроме нее, может быть ближе к костяку их группы?
– А если все пойдет по плану, то дражайшая Драгомира так ничего и не поймет!
И все трое тихонько рассмеялись злым довольным смехом.
– Ладно, хватит веселиться насчет скорого невезения бедняжки Драгомиры и ее таких наивных друзей, – снова заговорил коренастый. – Пора двигаться! Не забывайте, от этой миссии зависит наше будущее!
Двое мужчин и женщина вытащили из карманов по маленькой коробочке, из нее – по белой пилюле и проглотили ее. И через несколько секунд незнакомцы полезли, как пауки, по фасаду, цепляясь ладонями и ногами за красные кирпичи. Докарабкавшись до третьего этажа, они замерли, и тощий примостился на подоконнике. А затем, как по волшебству, его тело прошло сквозь стекло и он исчез внутри дома.
Драгомира, торжествуя, через маленькую щелку наблюдала за нежданными визитерами. Ее ловушка сработала в лучшем виде!
– Нашли что-нибудь? – спросил один из мужчин.
– Мать говорила о деревянном тубусе, в который положили свернутую в рулон картину. Примерно сантиметров сорок длиной и десять в диаметре. Такую штуку не так-то просто спрятать, мы наверняка ее найдем…
Трое взломщиков шарили по всем углам и щелям заставленной квартиры, поднимали подушки, открывали шкафы и ящики, искали над и под мебелью. Но внимание их привлекла как-то странно скрипящая половица.
– Похоже, друзья, я нашла… – выдохнула женщина.
– Под паркетиной? – изумился худощавый. – Не больно-то оригинально!
– Да, от такой женщины, как Драгомира, можно было ожидать большей изобретательности… Должно быть, это и называют губительными последствиями маразма! – хохотнул крепыш. – Давайте-ка поднимем эту половицу и поглядим, что там под ней.
Все трое опустились на корточки и через пару мгновений вытащили наружу длинный деревянный тубус.
– Есть! – негромко воскликнула женщина, заглянув внутрь. – Ну, либо мы очень сильны, либо репутация Драгомиры сильно преувеличена!
– Как бы то ни было, это отличное предзнаменование для нас! – подытожил высокий. – Ладно, не стоит тут задерживаться…
Все трое направились к окну и выбрались тем же путем, спустившись по стене.
Драгомира из окна наблюдала, как три фигуры растворяются в темноте площади, затем испустила долгий довольный вздох и изобразила аплодисменты.
На следующий день постучался в окошко личной мастерской своей хозяйки Кульбу-Горлан. Пожилая дама встала со стула и впустила его.
– Ты уже вернулся, дорогой мой Кульбу? – ласково погладила она следопыта.
Запыхавшийся Кульбу-Горлан явно наслаждался лаской, мурлыча, как котенок.
– Очень рада твоему возвращению! – сказала ему Драгомира. – Тебе есть много чего мне рассказать, да?
– Вот мой доклад, Старая Лучезарная. Чужаки в количестве трех были в составе двоих мужчин и одной женщины. Я смог услышать имена мужчин: высокого зовут Грегор, а крепыша Оскар. Мы покинули Лондон и проехали на машине шестьсот двадцать три километра, направление норд-норд-вест, и прибыли на Гебридское море, у побережья Шотландии. Там сели на корабль и отправились на остров, расположенный в восемнадцати километрах от берега, пятьдесят семь градусов северной широты, семь градусов западной долготы. Должен уточнить Старой Лучезарной, что я был закрыт в тубусе, украденном чужаками, и поэтому мог слышать только обрывки разговоров. К тому же Старой Лучезарной известно, что я плохо переношу транспорт… Долгий путь на машине, потом на корабле по Гебридскому морю с его течениями вызвал у меня сильную морскую болезнь. Я боюсь, меня вырвало прямо в тубус, Старая Лучезарная…
Драгомира рассмеялась и погладила Кульбу-Горлана, ничуть не рассердившись.
– Но как тебе удалось остаться незамеченным? – поинтересовалась она.
– Когда качка, наконец, прекратилась, – продолжил малыш, – мерзкая троица направилась к каменному строению в семистах сорока трех метрах от того места, где причалил наш корабль. Женщина, несшая тубус, в котором я находился, поднялась по трем ступенькам, затем прошла по проходу длиной шесть метров двадцать сантиметров и шириной три метра восемьдесят пять сантиметров. Мы пришли в комнату, и я почувствовал, что там горит камин два метра высотой и два тридцать шириной. Там была еще одна женщина, ожидавшая похитителей в компании троих мужчин. Я не очень хорошо расслышал, о чем они говорили, потому что меня мутило после гнусного транспорта. Но все они явно были очень довольны! Они открыли тубус и я жутко перепугался, что вот настал мой последний час. Запах моей рвоты вырвался наружу, и все они пожаловались, что это какая-то зараза. Но единственное, что их интересовало, это картина. Они очень осторожно вынули ее из тубуса и были так увлечены этим, что я воспользовался моментом и выскользнул из тубуса, который женщина положила на стол. И спрятался в уголке комнаты, еще ослепленный тошнотой, и, должен сказать, очень вовремя, потому что Оскар схватил тубус, чтобы посмотреть, откуда на картине совсем свежая пакость. И они тут же принялись шарить вокруг.
«Наверняка что-то есть! Ищите как следует!» – говорила женщина.
А я затаился за занавеской и ничего не видел, зато отлично слышал, а попутно искал выход из дома. Неожиданно раздался громкий крик. Я услышал, как женщина спросила: «В чем дело, мама?» И тут вторая женщина завопила: «Она нас поимела! Драгомира нас обставила! Это не та картина!» Оскар, который, сам того не зная, находился в сорока двух сантиметрах от меня, взревел: «Ты о чем?» И женщина ответила: «Поглядите, это копия! Ну ясное дело, все уж слишком легко прошло! Эта старая ведьма догадалась, что все именно так и будет… Она нас опередила… А-а-а!»
И она в бешенстве схватила деревянный тубус и швырнула на три метра восемьдесят четыре сантиметра в северный угол комнаты. Внезапно закрывающая меня занавеска отодвинулась и я оказался нос к носу с Грегором, высоким, тощим мужчиной. Положившись на свою храбрость, я рванул со всей скоростью к двери, находившейся более чем в пяти метрах от моего укрытия. «Ловите его! Он не должен уйти!» – заверещала вторая женщина. И все они кинулись за мной. И тут я полетел, как сумасшедший, крылышки жутко болели, и меня страшно мутило. Я оказался в коридоре и уловил воздушный поток на норд-зюйд-норд, скорость сорок пять километров в час, идущий из другой комнаты.
А в это время жуткие хозяева дома швырялись в меня Граноками, а женщина, которая вроде бы была у них главной, чуть не попала в меня Нок-бамом, ударившим меня об южную стену коридора. Думаю, это страх перед поимкой и верность Старой Лучезарной меня спасли. Я помчался в комнату, откуда дул ветер, и нашел там вентиляционное отверстие, достаточно большое, чтобы я смог в него проскользнуть, то есть примерно семь сантиметров диаметром. В тот самый момент, когда я втиснул туда свое тело, я почувствовал сильный ветер, как минимум двести тридцать километров в час: мерзкая тетка запулила в меня Гранок Торнадон! К счастью, я уже был в вентиляционной трубе, откуда выскочил двенадцать секунд спустя. И тут я взял крылья в клювик и вернулся к вам так быстро, как только мог, моя Старая Лучезарная. Я сознаю, что моя миссия не выполнена, и мне очень стыдно. Простите ли вы мне мою неточность, Старая Лучезарная?
– Ну конечно, мой Кульбу! – заверила его Драгомира, странно улыбаясь. – Ты молодец. Просто идеально все сделал. Но скажи-ка мне, ты разглядел вторую женщину?
– Старая Лучезарная, несмотря на мою тошноту, личность Изменницы от меня не ускользнула, – подтвердил малыш.
– Не сообщишь ли мне имя?
Кульбу-Горлан огляделся по сторонам, пару секунд разглядывая остальных существ, внимательно слушавших его рассказ, и принялся раскачиваться, явно не в своей тарелке.
Казалось, он лихорадочно о чем-то размышляет, прищурив блестящие глазки, и, наконец, все же решился.
Он перелетел к Драгомире на плечо, осторожно на нем угнездился и тихонько сообщил имя, одно лишь имя, ей на ухо.
Бабуля Поллок побелела, как простыня, схватилась за сердце и хрипло застонала.