Текст книги "Лес потерянных"

Автор книги: Анн Плишота

38. Бесплодный Край

У Оксы жутко кружилась голова, ей казалось, что она падает в горячий и темный колодец. Несколько секунд спустя она уже стояла рядом с отцом и остальными Беглецами в мире, продуваемом пыльными ветрами, который видела за водопадом Маленького Рая.

Увиденное мало вдохновляло, а тут еще добавилась сильнейшая жара и резкий запах. Окса невольно зажала нос рукой. Абакум раздал всем Спонгосы, и Беглецы прижали растение к носам, чтобы не вдыхать мелкие частицы пыли, витавшие в воздухе и делавшие его практически непригодным для дыхания.

Тугдуал огляделся и, прищурившись, заметил большую скалу.

– Пошли! Там укрытие! – воскликнул он.

Все последовали за юношей к относительному убежищу, крепко прижимая Спонгосы к лицу.

– Но как он ухитрился разглядеть эту скалу? – тихонько спросил Гюс, подойдя к Оксе. – Я ни черта не вижу в этом гороховом супе!

– Не забывай, что он владеет Зоркоглазом, а это дает зоркость сокола! – напомнила Окса, стараясь не терять из виду молодого человека, чей силуэт лишь слабо различала.

Несмотря на завывание ветра, она расслышала бухтение Гюса. Когда же он, наконец, смирится с тем, кто он есть? Она раздраженно покосилась на приятеля, одновременно сражаясь с порывами ветра, замедлявшими продвижение группы. Наконец все укрылись за скалой в полном шоке от этого нового пласта испытаний.

– Ну и воняет тут, – изрек Простофиля, задрав мордашку. – Что-то оно мне напоминает…

– Тухлое яйцо! – завопила высунувшаяся из-за пазухи Абакума Вещунья. – Фу!

И она с пронзительным недовольным воплем снова скрылась в складках ткани.

– Что скажешь? – повернулся к Абакуму Леомидо. – Сил нам хватит? – добавил он, с тревогой покосившись на Реминисанс.

Абакум взглянул на пожилую даму, на лице которой читалась сильная усталость.

– Отвечу лишь одним вопросом, дружище: а у нас есть выбор?

Окса подняла голову, взволнованная этим обменом репликами, и с беспокойством поглядела на отца, но никто из Беглецов, даже Павел, казалось, был не в состоянии успокоить ее тревоги. К счастью, скала защищала от тысяч мелких и липких, как сажа, частиц, летящих практически горизонтально, настолько силен был ветер. Но от жуткой вони деваться было некуда – Спонгосы от запаха не защищали – и от страшной жары, донимающей всех членов группы. Даже Вещунья, большая любительница высоких температур, не демонстрировала восторга.

– Да мы тут сваримся! – заверещала она, тем самым, безусловно, весьма подняв дух остальным.

– Вот спасибо, Вещунья! – буркнула Окса. – Надеюсь, это не предсказание!

– ПФФФФ! – фыркнула крохотная курочка. – Могу сказать, что придется сильно постараться, чтобы не оказаться сваренными…

Шумно сглотнув, она снова спряталась за пазуху Абакума.

– Мы правильно сделали, что взяли с собой воду! – сообщил Гюс. – Ну что? Что это с вами со всеми? – всполошился он, увидев побелевшие лица Беглецов.

При упоминании о воде все поглядели на Ретинаты, которые еще буквально несколько секунд назад были полны под завязку свежей водой из Маленького Рая. Увы! Теперь они были плоскими, как блин: прозрачные медузы лишились всего своего содержимого! У беглецов не осталось ни капли воды… Что сулило в этой адской жаре немалые проблемы.

– Но… Куда вода подевалась? – изумилась Окса.

– Судьба! – прокудахтала Вещунья.

– Остались еще фрукты, – заметил Гюс.

Он пошарил в сумке и мгновенно побелел. Вытащив руку, мальчик с ужасом увидел, что она вся полна толстыми, как сосиски, червяками, обожравшимися сока фруктов, которые они опустошили начисто.

Завопив, Гюс замахал рукой, стряхивая мерзких червей. Те, едва коснувшись земли, тут же рассыпались в прах. Беглецы принялись шарить по сумкам в надежде спаси персик или банан. Но разложение сделало свое дело, и ничего спасти было нельзя.

– Ой, если у нас есть вода, то все хорошо, – меланхолично изрек Простофиля. – Разве не говорят: «вода – это жизнь»?

– Да нет у нас больше воды, придурок ты эдакий! – рявкнула из своего укрытия Вещунья.

– Да? – изумился тварюшка. – Ну, значит, в таком случае мы умрем… – добавил он с такой беспечностью, будто отказывался от конфетки.

– Очень мило нам об этом сообщить, – буркнула Окса, борясь с желанием разреветься.

Она отчаянно прижала Спонгос к лицу, чтобы спрятать нарастающую панику. Девочка поглядела на Беглецов: реальность явно выбила всех из колеи.

Реминисанс, поддерживаемая Леомидо, который казался постаревшим лет на десять, была на грани обморока. Стоявший рядом с ними Абакум смотрел в землю с непроницаемым выражением лица. Гюс же с Пьером в шоке прижались друг к другу. Тугдуал не сводил глаз с Оксы с таким странным выражением, что девочка задавалась вопросом, осознает ли он всю серьезность ситуации. И, наконец, стоявший чуть в стороне Павел тоже наблюдал за ней. Из-за его спины вырывались облачка пара, пугавшие Оксу. Девочка поползла к нему на четвереньках, чтобы не высовываться из-за скалы.

– Ты как, пап?

– Ну, скажем, знавал я деньки и получше… Должен признаться, что свойственный мне «оптимизм, граничащий с кретинизмом», в данный конкретный момент слегка дал слабину.

Окса невольно улыбнулась при упоминании черты характера, диаметрально противоположной характеру отца: сроду Павлу были несвойственны ни легкомыслие, ни оптимизм. Вот уж нет. Скорее, ему было свойственно вечно изводить себя всякими воображаемыми проблемами.

– Да уж, проблемки некоторые есть, – согласилась Окса, тронув его за руку. – Но я уверена, что мы выпутаемся!

Павел погрузился в тревожное молчание.

– Ну, во всяком случае, лично я не верю, что может быть по-другому! – громко заявила Окса, словно желая убедить себя саму. – Раз у нас теперь нет ни воды, ни еды, то, наверное, не стоит тут задерживаться. Нужно идти!

– Действовать, чтобы не умереть, ты это хочешь сказать, Маленькая Лучезарная? – пристально поглядел на нее Тугдуал с легкой улыбкой.

– Можешь иронизировать, сколько хочешь! – с вызовом бросила девочка. – Но не будем же мы, в самом деле, сидеть тут и дожидаться, пока превратимся в пыль?

– Ты права, – кивнул Абакум, поднимаясь.

– Но куда идти? – воскликнул Леомидо. – Тут нет никаких ориентиров!

Все поглядели на равнину, простиравшуюся насколько хватало взгляда.

Ветер немного утих, пыль уже не так застилала горизонт. Но открывшийся ландшафт не очень вдохновлял: бесплодная земля, потрескавшаяся от засухи и покрытая летучей пылью. Бесконечная пустыня. Враждебная, раскаленная и лишенная растительности территория.

Окса чертыхнулась сквозь зубы. Внезапно глаза ее загорелись: она согнула колени, будто приготовившись левитировать. Лицо ее сморщилось, а потом на нем появилось разочарованное выражение.

– Не получается! – возмутилась девочка.

– Левитировать невозможно, когда сила тяжести непостоянная, Юная Лучезарная, – сообщил Кульбу-Горлан.

– Сила тяжести? Непостоянная? – недоуменно повторила Окса.

– Да, – подтвердил Кульбу-Горлан. – Возможно, вы не отдаете себе в этом отчет, но физические механизмы, действующие Во-Вне, отличны от тех, что действуют здесь. Беглецы могут попробовать, сами увидите…

Леомидо тут же встал в стойку, прямой как палка, прижав руки к телу. Друзья смотрели, как он напрягся, а потом огорченно расслабился: как и Окса, Леомидо не смог левитировать. Павел, Пьер и Тугдуал тоже попробовали. Тщетно…

– А где бабочка? – спросила Окса, с досадой оглядевшись.

Беглецы, прищурившись, всмотрелись в мраморное небо, пытаясь обнаружить насекомое. Почти ураганный ветер превратился теперь в куда более приемлемый легкий ветерок, несмотря жару. Но черные грозные тучи продолжали двигаться с пугающей быстротой, усложняя поиск.

– Его наверняка ветром сдуло, – заметил Гюс.

– Но он нам нужен! – воскликнула Окса.

– Он сам нас найдет, – заверил ее Тугдуал. – Мимо не пролетит: в этой пустыне нас видно за много километров!

– Километров не существует, – возразил вынырнувший из сумочки Оксы Кульбу-Горлан, – потому что здесь расстояния не существует. У этой пустыни нет конца, мы находимся неизвестно где.

– Если у кого-нибудь еще есть сведения, поднимающие настроение, не стесняйтесь, выкладывайте! – заявила Окса, сдерживая слезы.

– О, Юная Лучезарная, простите меня за вмешательство! – извинился Кульбу-Горлан. – Когда я говорю, что пустыня безгранична, я имею в виду, что у нее нет тех границ, о которых мы привыкли думать.

– О чем ты толкуешь?! – нахмурилась Окса.

– Я имею в виду горизонтальные границы, более всего нам привычные.

– Ага, значит, вертикальные границы существуют? – в глазах Оксы снова загорелась надежда.

– Именно, Юная Лучезарная, – кивнул Кульбу-Горлан.

– Верх? Низ? – уточнила Окса.

– Выход может быть как воздушный, так и подземный, – сообщило маленькое существо.

– Нам что, землю рыть? – поинтересовался Абакум.

– Нет необходимости! – раздался из-под его куртки приглушенный голосок Вещуньи. – Проход сам появится в должный момент.

– Надеюсь, до того, как мы тут все сдохнем от жажды… – язвительно заметил Гюс.

– Если у вас нет воды, вы умрете, это очевидно… – вклинился Простофиля. – Вода – это жизнь… – меланхолично повторил он.

– Позволь тебе сказать, что тебя это тоже касается! – заверещала Вещунья. – Даже полные обалдуи нуждаются в воде, чтобы жить!

Простофиля дал информации дойти до его мозга и добрых секунд тридцать спустя отреагировал:

– Вы уверены в том, что сказали?

Гюс побледнел, а потом нервно расхохотался. Содрогаясь от хохота, он выронил Спонгос и тут же скривился.

– Ну и вонь!

– Это сера, друг Лучезарной, – пояснил Кульбу-Горлан, поспешно поднимая оброненную Гюсом губку. – Закройтесь, это очень опасно…

– Значит, у нас есть выбор: умереть от обезвоживания, от отравления или от безнадежности… просто класс! – пробурчал мальчик, прикладывая губку к носу.

– Ты забыл голод… – хмыкнул Тугдуал.

– Что, голод? – обернулся Гюс.

– Можем умереть еще от голода…

Окса сердито зыркнула на обоих парней. В ее взгляде были раздражение и печаль. Потом она встала, посмотрела на раскаленную пустыню, простиравшуюся до горизонта, и решительно заявила:

– Ну, а я не намерена умирать и не хочу, чтобы кто-нибудь из вас умер! Так что сейчас вы все встаете и идете за мной! Найдем мы его, в конце концов, этот чертов выход…

39. Раскаленная пустыня

Для Беглецов продвижение по раскаленной пустыне было очень тяжелым, помимо того, что здесь не было никаких ориентиров, позволяющих определить, в нужном ли направлении они идут. Ветер, наконец, стих, но темное небо придавало ландшафту угрожающий вид. Под чернильным небом Бесплодный Край простирался в бесконечность. Почва под ногами походила на чернозем, который просеяли и перемешали с раскаленным пеплом, настолько она была черной, напоминавшей пыль, и горячей.

Каждый шаг Беглецов вздымал клубы этой пыли, как искры обжигавшей щиколотки. Все терпели, тихо морщась, но боль становилась все более невыносимой.

Уставшая Окса остановилась первой. Лицо ее заливал пот. Уперев руки в бока, она вдохнула через Спонгос и принялась расшнуровывать кроссовки, чтобы стянуть шнурками штанины джинсов на щиколотках. Завязав узлы, она выпрямилась, приободрившись. Тугдуал заговорщицки ей улыбнулся, прежде чем в свой черед убрать штанины в берцы.

– Как ты выносишь эту вонь? – спросила Окса, заметив, что парень убрал свой Спонгос в карман.

– Надо думать, у меня восприимчивость иная… – пристально глядя на нее ответил он.

– Ну да… – пробубнил Гюс. – Восприимчивость летучей мыши, ага!

Тугдуал отвернулся с ухмылочкой, не вязавшейся с затаенной грустью в глубине его глаз.

Окса с бьющимся сердцем оглядела по очереди обоих парней. Как же они бесят своими вечными подковырками… и будоражат ей душу! Но сейчас было не самое подходящее время для эмоций. В этом бесконечном Бесплодном Краю на карту была поставлена их жизнь.

«Успокойся, Окса! – мысленно приказала себе девочка, еще разок взглянув на обоих своих друзей. – Будет время подумать над этим позже… если выберешься живой из этой гадской истории!»

Развернувшись, она двинулась дальше.

Самые молодые оказались и самыми стойкими: Окса шагала впереди вместе с Павлом. За ними брели Гюс, считавший делом чести выдерживать заданный темп, и Тугдуал, упругая походка которого свидетельствовала об удивительной физической выносливости. Кстати говоря, другой Твердорук в группе, Пьер, тоже лучше прочих выдерживал сложные условия Бесплодного Края.

«Завидное качество…» – думала Окса, чьи силы уменьшались с каждым шагом. Но она была Юной Лучезарной, наследницей трона Эдефии! И должна была служить примером. Только эта мысль ее и поддерживала.

Чуть дальше, замыкая цепочку, шел Абакум, не сводя с нее глаз. Своим чутьем он ощущал перепады настроения девочки, чувствовал направление ее мыслей. Она не знала, что делать, это он четко уловил. Детали и конечная цель часто оказывались за пределами ее понимания, однако фей был в ней совершенно уверен. Как и каждый из них, он знал, что Окса их спасет. Это была не просто надежда, а твердое убеждение, непреложная истина. За ней присматривали Феи-Без-Возраста, Абакум никогда об этом не забывал. Единственная проблема: невозможно узнать, смогут ли они все вместе противостоять злой силе Вредоносок…

В глазах фея промелькнула тень. Он выпрямился, снова пристально вглядываясь в тоненькую фигурку Оксы, и ускорил шаг. Несмотря на весьма солидный возраст, он на удивление бодро выдерживал их экспедицию, в отличие от Леомидо и Реминисанс. Пожилая дама очень ослабла. Это последнее испытание было явным перебором. После всего, что она вынесла вместе с другими Беглецами, а главное, после длительного и жестокого одиночного заточения в картине, которое, как она считала, будет длиться вечно, ее физическое состояние оставляло желать лучшего.

Вдобавок горячая пыль, покрывавшая землю, сильно ранила ее ступни, защищенные лишь тоненькими подошвами сандалий. Леомидо, конечно, давно обмотал ее ноги своими оторванными от пиджака рукавами, но тело пожилой женщины сдавало, что сказывалось и на ее моральном состоянии. До такой степени, что даже перспектива вновь увидеть внучку, Зоэ, больше ее не вдохновляла: усталость брала верх, потихоньку лишая ее надежды. Реминисанс опиралась на Леомидо, который чувствовал, как его возлюбленная слабеет с каждым шагом. Он и сам был совершенно разбит, и те мужество и силы, что у него еще оставались, он отдавал своей любимой.

– Я тебя понесу… – хрипло сказал он.

Реминисанс покорно позволила ему взять себя на руки, у нее не осталось сил даже на ответ. Леомидо с отчаянием поглядел на нее и, не способный выносить этот полный горечи взгляд, отвернул голову. Идущий позади них и не принимаемый в расчет Абакум лишь беспомощно сжал кулаки.

– Сколько мы уже идем? – спросила Окса у отца.

Павел пожал плечами и с трудом удержался от встречного вопроса: как долго они выдержат эту адскую жару? Он сжал руку дочери в своей. От девочки пыхало жаром, как и от всех остальных Беглецов. Они все старательно избегали этой мысли, но отсутствие воды начинало сказываться. Только Простофиля даже не пытался гнать эту мысль из своего заторможенного мозга.

– Может мне кто-нибудь дать немножко воды? – спросил он. – Я умираю от жажды…

– Мы тоже! – отрубила Окса.

– Лишь один стаканчик холодной воды, не беспокойтесь, – продолжил малыш.

– Со льдом, естественно! – грубо буркнул Гюс.

– О, это было бы чудесно! – с энтузиазмом воскликнул Простофиля. – Благодарю вас, друг Юной Лучезарной!

– Не за что! – Гюс раздраженно пнул пыльную землю. – Сейчас принесу тебе через минуту… но только если ты заткнешься!

Простофиля несколько секунд соображал, прежде чем понял смысл предложения Гюса. Потом посмотрел на мальчика огромными выпуклыми глазами и зажал обеими ручками себе рот, чтобы не говорить. И стал ждать стакан воды… если, конечно, уже не забыл о нем. В отличие от Беглецов!

Все страдали молча, худо-бедно скрывая панику, уже начавшую свою подрывную деятельность. Еще несколько часов в этом пекле, и они все умрут, это наверняка. Они шли, и шли, и шли… Останавливаясь лишь для того, чтобы немного поспать прямо на пыльной и раскаленной земле. Запасы энергии иссякали. Совсем. По оценке Кульбу-Горлана, они шли по Бесплодному Краю уже больше трех суток при средней температуре порядка сорока трех градусов – в исчислении Во-Вне – что было сверхъестественным достижением.

Гюс и Реминисанс хуже остальных выносили испытание, и на них было жалко смотреть. Губы у них пересохли, под глазами были черные мешки, они с трудом переставляли ноги. Леомидо принял помощь Абакума, и они по очереди несли с трудом дышащую женщину. Но каждый раз это дорого им обходилось. Павел и Пьер по очереди несли на спине Гюса, чтобы помочь тому, кто был Беглецом лишь из солидарности.

В этом тяжелом испытании они все задействовали свое физическое преимущество выходцев из Эдефии, пытаясь помочь мальчику из Во-Вне. Помощь была не ахти какая, но, несмотря на общую усталость, Беглецы были единодушны: приоритет Гюсу! Так что все начали собирать сбегавшей по их лицам пот, а Окса все время ловила пар, постоянно исходивший от спины ее отца, чтобы попытаться получить конденсат и влить капельки воды в рот друга.

– Мне стыдно… – пробормотал Гюс, уткнувшись лицом в плечо отца.

– Да прекрати ты скулить! – нахмурилась Окса, пытаясь скрыть тревогу.

И они шли дальше, все медленнее и медленнее, с покрасневшими глазами и ногами, покрытыми волдырями. Их тела страдали. Не получая ни капли влаги, они все меньше потели и стремительно приближались к обезвоживанию. А вокруг простиралась все та же пустыня, разве что мерзкий запах почти исчез, а землю теперь пересекали предсказанные Вещуньей трещины. Что делало дальнейшее продвижение еще более опасным для изнуренных организмов Беглецов. Время тянулось бесконечно, часы казались вечностью. Или дни?

Когда Окса остановилась, все молча последовали ее примеру, обрадованные паузой, которая, впрочем, никак не влияла на положение дел.

– Больше не могу… – простонала Юная Лучезарная.

К ней повернулись осунувшиеся лица, измученные усталостью и жаждой. Беглецы были покрыты пылью, одежда их походила на грязные тряпки, волосы стали как пакля, а подошвы обуви оплавились от постоянного контакта с раскаленной почвой. Окса в отчаянии взметнула руки к небу умоляющим жестом и заорала:

– Помогите нам! Пожалуйста!

Ее грязная футболка задралась, и все увидели у нее на животе великолепную Печать, окружавшую пупок. Восьмиконечная звезда мерцала на коже Оксы, притягивая взгляд. Внезапно послышалась песня. Абакум, согнувшись в изнеможении, принялся негромко напевать:

 
Люди, звери, птицы, все народы,
Тварюшки, создания природы,
Эй, сейчас не время ссорам да раздорам!
Запевайте нашу песню дружно хором!
 
 
Громогласы, Твердоруки и Горланы,
Мы покинули страну и Малорану!
Хаос нас не удержал, мы убежали,
Нас и Осия солдаты не догнали.
 

– Это еще что такое? – изумилась девочка.

– Гимн Беглецов, – ответил тронутый до слез Леомидо. – Мы его написали, когда у тебя проявилась Печать.

И, чтобы себя взбодрить, старик тоже запел, присоединяясь к Абакуму.

 
Мы тоскуем по покинутой земле,
Мы простились с ней когда-то на заре,
С Лучезарной Драгомирой
От врагов ушли постылых —
Но Эдефию мы в сердце унесли,
Нет дороже ничего родной земли.
 
 
После этой чехарды
Долго ждали мы рождения Звезды,
Долго, долго, долго
Ждали мы рождения Звезды.
 
 
Мы в Эдефию вернемся, дайте срок,
Так желает Окса, значит, дан зарок
Вместе с ней мы храбрецы, удальцы и молодцы —
Запевайте нашу песню, Беглецы!
 

К обоим мужчинам присоединился гортанный голос Пьера, а вскоре и Павел тоже запел, хрипло и решительно:

 
Мы вернемся к нашим милым берегам,
Молодая Окса путь укажет нам,
Принесла надежду юная заря:
Долгожданной мы зовем ее не зря!
Вместе с ней мы храбрецы, удальцы и молодцы —
Запевайте нашу песню, Беглецы!
 
 
Мы от Оксы указаний ожидаем,
Пусть возглавит нас, а мы не подкачаем.
Знаем, горькие терзанья на исходе,
Скоро-скоро снова встретимся в походе!
В дом вернутся храбрецы, удальцы и молодцы —
Запевайте нашу песню, Беглецы!
 
 
Мы исполним вековые ожиданья,
Принесем в наш мир любовь и процветанье,
Над Эдефией взойдет заря свободы,
Озарит она все земли и все воды,
 
 
Зелень Мантии, леса, поля, пороги,
Неприступных гор Обрывистых отроги,
Остров Фей и полосу прибрежной гальки,
И далекий уголок Неприближайки.
 
 
И повсюду до скончания веков
Будут славить легендарных Беглецов,
Что в бою не подвели, свою верность сберегли,
Лучезарной юной Оксе помогли!
 
 
Долгожданная нам счастье принесла,
И надежда в каждом сердце расцвела.
Вместе с Оксой мы бойцы, удальцы и молодцы —
Запевайте нашу песню, Беглецы!
 

И Беглецы двинулись дальше в ритме песни. Слова гимна снова поселили надежду в их сердцах.

Оксу же трясло от сдерживаемых эмоций. Удивление сменилось смущением и неловкостью от того, что она удостоилась такой чести. С полыхающими щеками, взбудораженная девочка шла впереди.

Гимн, написанный в ее честь? Вот уж действительно, это не с каждым может случиться… Только вот заслуживает ли она таких почестей? Ей так не казалось.

Окса не смела смотреть на своих спутников, хотя ее распирало от гордости.

– «Мы в Эдефию, вернемся, дайте срок!» – пропел Тугдуал, нагнав ее.

– Ой, перестань уже издеваться… – буркнула она.

– Но я вовсе не издеваюсь!

– Ну тогда, если ты хоть немножко меня любишь, больше никогда на это даже не намекай, ладно?

– Как скажешь, Маленькая Лучезарная… Но я не уверен в том, что уклонение – это добродетель.

Окса не успела поразмыслить над загадочным ответом Тугдуала. Ее насторожил звук падающего тела. Она мигом обернулась: Гюс рухнул на раскаленную землю.

– Больше не могу… – глаза мальчика были налиты кровью.

Вид у него был ужасным. В таком темпе он недолго протянет. Ей стало очень горько. А над головой мраморное небо затянули темные тучи с металлическим отливом. Периодически сверкали молнии, вынуждая вкартиненных Беглецов всякий раз вздрагивать. Но именно эти предвестники грозы навели Гюса на спасительную для всех мысль…

– Окса! – окликнул он подругу.

Девочка вздрогнула, застигнутая врасплох взволнованным голосом приятеля.

– Давненько ты у нас не злилась… – заметил Гюс хриплым от жажды голосом.

Окса озадаченно уставилась на друга. Что это с ним?

– Э-э… Извини, Гюс, но тебе не кажется, что все и без того довольно сложно? Я обезвожена, выдохлась и отчаялась. И, если хочешь знать, в ужасе от мысли, что умру через несколько часов… Но я не злюсь. Нет! Для этого мне нужно иметь хоть каплю энергии, тебе не кажется?

Она уставилась серыми глазами на Гюса, ответившего ей едва заметной улыбкой.

– Помнишь, как МакГроу выгнал тебя с урока? – поинтересовался мальчик.

Оксе потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, к чему они клонит.

– ДА!!!! – просияла она. – Злость означает грозу, а гроза означает… ДОЖДЬ!!!

Последнее слово оживило Беглецов, возродив в них почти угасшую надежду. Надежду выжить.

– Разозлите меня! – приказала Окса, сверкнув глазами. – Ну, давайте! Взбесите меня!