355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анн Плишота » Лес потерянных » Текст книги (страница 11)
Лес потерянных
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 15:53

Текст книги "Лес потерянных"


Автор книги: Анн Плишота


Соавторы: Сандрин Вольф
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

27. Никакой пощады!

Туннель казался бесконечным. Создавалось такое впечатление, что он ведет к центру Земли. Вдобавок чуть наклонный пол был усеян острыми камушками, отчего идти Беглецам было еще труднее. Реминисанс в ее сандалиях на тоненькой подошве, практически не защищавшей стопу, приходилось хуже всех. Окса же, хоть и обутая в крепкие и удобные кроссовки, тоже быстро начала спотыкаться, всякий раз чертыхаясь. И поэтому именно она нашла хитроумный выход из положения, достойный Юной Лучезарной, каковой она и являлась: каждые десять-двадцать метров Окса кидала Гранок Торнадона, который мигом расчищал им путь, сильным порывом ветра разметывая камни.

– Нельзя позволять издеваться над собой какой-то паршивой гальке! – торжествовала она, перезаряжая Гранокодуй.

При свете Трасибулы Беглецы шли довольно быстро, по-прежнему в сопровождении Летучих Сирен. Было ощущение, что время перестало существовать. Часы всех остановились на моменте Вкартинивания, так что невозможно было определить, прошло два часа или два дня после их попадания в картину.

Уже стала сказываться усталость. Все они одним глазом присматривали за друзьями, а другим следили за Сиренами: такое напряжение выматывало. По мере продвижения группы Окса чувствовала, как ее силы постепенно иссякают. Ноги, казалось, весили тонну каждая, и у нее возникло почти непреодолимое желание вздремнуть.

Тугдуал шагал слева и, в отличие от нее, похоже, никакой усталости не испытывал. Ну или не показывал этого… Внезапно он повернулся и вроде бы удивился, увидев усталое выражение лица девочки.

– Давай-ка я тебя сменю с Торнадонами, – предложил юноша, доставая свой Гранокодуй.

Беглецы еще некоторое время шли в тишине, нарушаемой лишь грохотом разлетающихся камней. Скорость их продвижения становилась все медленнее, но каждый из Беглецов словно считал делом чести идти дальше и не выказывать слабости и усталости.

Реминисанс сдалась первой. Белая, как простыня, она со вздохом уселась на пыльный пол.

– Не могу больше… – выдохнула она.

– Может, немного отдохнем? – предложил Абакум к всеобщему облегчению. – Но бдительности не теряем!

Все переглянулись, изнуренные и встревоженные.

– Почему мы так устали? – спросила Реминисанс. – Мы не так уж и долго идем…

– Сирены? – предположила Окса. – Они пытаются нас усыпить, да?

И в этот же миг одна из Сирен приблизилась и уставилась на Оксу таким жестоким взглядом, что та застыла, зачарованная.

Длинные волосы Сирены тихо колыхались, поглаживая лицо девочки. Окса содрогнулась, чувствуя, как ее затягивает совершенно неожиданный вид: она не была в туннеле, а стояла на вершине того, что походило на… Хрустальную Колонну Эдефии!

Под возвышавшимся над городом балконом толпа скандировала ее имя, а в небе люди выписывали фигуры высшего пилотажа.

Окса повернула голову, душа ее пела от счастья. Рядом с ней стоял человек, в котором девочка, несмотря на его постаревшее лицо, узнала отца. Вошел еще кто-то, и Окса вздрогнула, завидев его: он тоже постарел. Точнее, повзрослел. Это был Гюс! Его лицо стало взрослым и мужественным, плечи раздались, но он по-прежнему был таким же красивым.

Гюс отбросил с лица темные волосы и посмотрел на нее своими синими глазами. Потом приблизился, и она почувствовала его губы на своих губах.

– Ты счастлива? – прошептал он, прижимая ее к себе и гладя по спине.

Окса блаженно кивнула, чувствуя щекой щетину на подбородке мужчины, в которого превратился Гюс. Затем ее взгляд привлекла женщина, с улыбкой подходившая к ней. Она мгновенно узнала маму. Мари тоже выглядела постаревшей… Но самое главное – она стояла на ногах и самостоятельно шла!

– Мама! Ты выздоровела! – выдохнула Окса.

В этот же миг Павел подскочил и изо всей силы врезал Сирене кулаком в лицо, отшвырнув ее к стене туннеля. Изображение Мари исчезло из сознания Оксы. Девочка изумленно поглядела на Беглецов, с тревогой смотревших на нее.

– У меня галлюцинации! – воскликнула она, испуганная реализмом иллюзии.

– Осторожно, Павел! – взревел вдруг Пьер, выпучив глаза.

Летучая Сирена, которую оглушил Павел, пришла в себя! Раскрыв рот в беззвучном вопле, она ринулась на отца Оксы.

Павел мгновенно встал в стойку и ребром ладони сильно ударил голову чудища. Но Сирена была к этому готова: она приняла удар и осталась на месте в нескольких сантиметрах от Павла. Сузившимися глазами она свирепо уставилась на него, а потом из ее рта вылетела точно такая же голова, и не менее угрожающая!

– Это еще что такое? – ошарашенно пробормотала Окса.

– Я так по вас скучал… – эхом откликнулся сонный голос Абакума.

Все обернулись и с ужасом увидели, что одна из Сирен гладит по голове фея, отсутствующий взгляд которого свидетельствовал о силе окружавшей его иллюзии.

– Боже! – вскричала Реминисанс. – Я оставила его без присмотра!

– Мама… папа… – протянул Абакум. – Я бы так хотел… так хотел вас любить…

Окса, прислушиваясь лишь к своей интуиции, подскочила и схватила Сирену за волосы. Пришедший в себя Абакум увидел, как девочка изо всей силы швыряет голову в кучу камней с воплем:

– Зараза! Оставь Абакума в покое!

Голова чудища раскололась, как арбуз, и Юная Лучезарная скривилась от отвращения.

Но передышка оказалась короткой: из расколотого черепа возникли две новых головы, целехонькие и сильно жаждущие отомстить за товарку. Они метнулись к остальным Сиренам, и парящий хоровод, угрожающе сверкая глазами, стал надвигаться на Беглецов.


– Доставайте Гранокодуи… – тихо сказал Абакум. – И никакой пощады, друзья мои…

Миг спустя на Сирен обрушился шквал Граноков. Пьер, Абакум и Тугдуал начали с града Быстрогнили и Ледоцинтов. Павел же предпочел единоборство. Носясь по стенам туннеля, он изо всей силы сбивал ногами попадавшиеся на пути летучие головы.

Окса попробовала Свиль, захватывая мерзких Сирен в сеть из липких лиан. Но чудища с удивительной ловкостью быстро высвобождались, и девочка, следуя примеру Реминисанс и Леомидо, выбрала огонь.

Их троица демонстрировала великолепное владение Огнедуем, сея опустошение в рядах Сирен. Вследствие столь массированной атаки по туннелю разнесся запах гнили и гари. И вскоре в воздухе не осталось ни одной летучей головы: израненные, они все валялись на земле. Некоторые разлагались прямо на глазах, другие корчились, треснув пополам. Но хуже всех было тем, кто угодил под Огнедуй: их волосы горели, источая едкий дым, от которого першило в горле. Зрелище было апокалипсическое и тошнотворное.

В туннеле установилось давящая тишина, Беглецы замерли в ступоре. Все затаили дыхание в жутком предчувствии, что Сирены, несмотря на поражение, на этом не успокоятся.

Не сводя глаз с быстро разлагающихся голов, Окса схватила отца за руку и сильно ее сжала. И то, о чем все подозревали, не замедлило случиться: из каждой поверженной головы появились две, абсолютно идентичных, свирепых и жаждущих мести!

Беглецы, сжимая в руках Гранокодуи, невольно отступили назад при виде этого чудовищного явления. Окса наклонилась, взяла большой камень и бросила его в одну из голов, и та с треском раскололась. Но через пару мгновений на месте этой головы появились две. Сирен в общей сложности стало пятьдесят.

– Больше ничего не предпринимайте! – поднял руку Абакум. – Ничего не делайте, друзья! Бойня лишь ухудшает наше положение. Тут нужен другой подход…

– Только быстро… – пробормотала Окса, которую одна из Сирен снова выбрала мишенью.

Она так устала… А поглаживание по лицу волосами Сирены было таким приятным… Невозможно было сопротивляться желанию уснуть. Как и желанию вновь оказаться в том чудесном видении…

Тело девочки расслабилось, и она почувствовала, как погружается в приятную дрему, охваченная ощущением полного счастья. Как давно она не испытывала радости!

И тут Окса внезапно очнулась, да так резко, что у нее перехватило дыхание. Перед ее глазами огромный язык пламени буквально испепелил всех Сирен, включая и ту, что затягивала девочку в непреодолимый сон. Раздался душераздирающий крик: в нескольких метрах отец Оксы корчился от невыносимой боли. Из его спины вырвался Чернильный Дракон и яростно плевался длинными языками разрушительного огня.

– Папа! Прекрати! Все нормально, я очнулась! – завопила Окса.

И тут же все прекратилось. Чернильный Дракон будто всосался в тело Павла, и тот мгновенно подскочил к дочери.

– Детка… Я думал, они тебя унесли!

И он прижал ее к груди. Окса тоже прижалась к отцу.

– Не смог сдержаться, извините… – добавил Павел, обращаясь к Беглецам.

– Ни один родитель не смог бы, Павел! – взволнованно ответила Реминисанс. – Ты действовал по велению сердца, и никто из нас не может тебя упрекнуть. Но теперь нам придется иметь дело вот с ЭТИМ…

Пятьдесят сожженных голов догорели до конца. И перед лицами Беглецов зависла в воздухе огромная толпа из сотни Сирен, люто взиравших на них.

28. Душераздирающее самопожертвование

– БЕГИТЕ! – раздался гулкий голос черной бабочки. – Бегите быстрее!

Дозорный энергично забил крылышками и помчался в глубину туннеля. Павел схватил Оксу за руку и бросился следом за бабочкой. Беглецы устремились за ними. Но Сирены быстро их догнали и окружили, зажав со всех сторон.

Окса, хоть и неслась во всю прыть, увлекаемая отцом, не удержалась и взглянула им в лицо. И тут же начала погружаться в сонное оцепенение. Шаг ее стал сбиваться, ноги цепляться одна за другую, сердце замедлило ритм. Павел покосился на дочь и яростно зарычал, увидев, как ее взгляд становится отсутствующим.

Окса зависла как бы между двумя мирами, первым был тот, куда уводило ее видение, где она была с родителями, в объятиях Гюса, где не было ни тревоги, ни боли, и вторым – тем, где она в данный момент сражалась с темным могуществом Сирен. Первый мир, мир прекрасной иллюзии, привлекал ее с такой силой, что девочка сопротивлялась ей все слабее и слабее. Потому что как можно бороться с тем, чего в глубине души так отчаянно хочешь?

Павел, понимая состояние дочери, подхватил ее на руки и продолжил сумасшедшую гонку по туннелю, прижимая Оксу к груди.

– Слушай меня, Окса! – громко сказал он. – Слушай меня внимательно! Сосредоточься только на моих словах, хорошо?

Окса, обмякнув на руках отца, медленно кивнула и постаралась сконцентрироваться на его голосе.

– Ты не спишь, Окса! – твердо заявил Павел. – Ты вместе с твоими друзьями находишься в туннеле, затерянном где-то в недрах картины. Нас преследуют очень злобные Сирены, и они пытаются поймать самых уязвимых из нас. Со мной они ничего не могут сделать, потому что у меня есть Чернильный Дракон, который глушит мои самые сокровенные желания, чтобы эти голодные твари не могли использовать их против меня. Ты же, детка, бороться не можешь, потому что твоя душа – как открытая книга. Пожалуйста, не поддавайся лживым посулам Сирен. Сирены лгут, Окса. То, что они тебе показывают, – это неправда. Они показывают то, что ты хочешь видеть! Сосредоточься на настоящем. Смотри на камни, усыпавшие пол туннеля! Смотри на бабочку, которая указывает нам путь! Думай о своих друзьях… Думай о Гюсе, о Тугдуале… Скажи мне, что ты видишь! Давай же, Окса, скажи, что ты видишь вокруг! Где мы, Окса? Где мы?

Несмотря на психическую атаку Сирен и страшную сонливость, грозившую поглотить ее, девочка собрала силы и последовала совету отца. Продолжая цепляться за Павла, она огляделась и, чтобы снова не скатиться в забытье, принялась громко называть имена Беглецов, мчавшихся бок о бок по туннелю.

– Мы в туннеле, – начала она, почти крича. – Вокруг нас летают эти мерзкие головы, а мы бежим от них. Вижу за нами Реминисанс. Абакум держит ее за правую руку, а Леомидо – за левую. Реминисанс выглядит усталой, у нее странные глаза, кажется, ей трудно сопротивляться Сиренам. Рядом Тугдуал, он несет на плечах Фолдинготу. Бедная Фолдингота… Глаза ее закрыты, она почти прозрачная, по-моему, ей до смерти страшно. С Тугдуалом, похоже, все нормально, он выглядит вполне здравым…

Голос девочки внезапно затих. Одна из Сирен коснулась ее лица шелковистыми волосами. Окса уронила голову отцу на плечо.

– Продолжай, Окса! – заорал Павел, встряхивая девочку. – Продолжай! Что еще ты видишь?

Окса дернулась, словно пробудившись от глубокого сна, и подчинилась властному голосу отца.

– Вижу Пьера! – закричала она во весь голос, как Павел. – За спиной у него Простофиля, и он несет на руках Гюса. Ой, нет! Гюс, кажется, совсем «уплыл»!

Она замолчала в ужасе от увиденного. И правда, Гюс безвольно болтался на руках отца, по щекам мальчика струились слезы. Кружившие вокруг него пять Сирен почти закрывали волосами его лицо, и Окса видела только его совершенно отсутствующие, жутко пустые глаза.

– Мамочка! – шептал мальчик. – Я так хотел тебя увидеть…

– Они захватили Гюса, па! – переполошилась Окса. – Он видит свою мать! Это чудовищно! А-а-а! Что это затеяла Фолдингота?

Павел резко остановился, Дозорный тоже, а также беглецы и Сирены.

Все повернулись к Фолдинготе, которая, спрыгнув с плеч Тугдуала, направилась прямиком к Пьеру и его находящемуся в ступоре сыну – жертве иллюзий, навеянных летучими головами.

Казалось, время остановилось, пока маленькое преданное Лучезарным существо не заговорило.

– Преисполнено сердце мое сожалением, что наступила тяжелая година подобной крайности, – начала домовая, проводя рукой по лицу Гюса и убирая волосы Сирен.

Шмыгнув носом, Фолдингота продолжила, глядя огромными выпуклыми глазами на Оксу, вздрогнувшую от дурного предчувствия.

– Продолжат все Сирены охоту неутомимую за душами открытыми и добрыми, пока не овладеют одной из них. Фей ошибку совершил почти фатальную, но вовремя сумел вернуть своей душе твердость гранитную, что ему свойственна. Но уязвимы больше других сердца Юной Лучезарной, ее друга и Реминисанс. Сопротивление их есть слишком легкий противовес умению и хитрости Сирен. Несчастье неизбежно: осаду будут вечную держать Сирены, пока одна из душ им не отдастся. Друг Юной Лучезарной не смог сопротивляться притяжению того видения, что дали ему Сирены, и уступил ему…

– НЕТ! – отчаянно завопила Окса. – ТОЛЬКО НЕ ОН!

Фолдингота подошла к ней и коснулась пухлой ручкой плеча девочки.

– Имеет ваша слуга решение проблемы, – тихо, но твердо произнесла она.

– И что это? – икнула Окса, утирая слезы.

Малышка приблизилась и, когда девочка наклонилась, что-то шепнула ей на ухо. Окса побелела и зажала рукой рот, чтобы подавить невольный возглас. Она взглянула на Гюса, потом на Фолдинготу. Абакум и Леомидо, будто поняв, о чем идет речь, подошли и по очереди обняли Фолдинготу с грустью и благодарностью.

– Сирены получить хотят открытую и благородную душу, – сказало маленькое существо остальным Беглецам. – И та, которой обладаю я, горит желанием огромным осуществить спасение друга Юной Лучезарной. Желание сие столь силы колоссальной, что много превышает все те желания, что в сердце каждого из вас таятся. Не смогут устоять Сирены перед приманкою столь лакомой. Сим заявляю я мою решимость и прощаюсь…

И, не дожидаясь реакции Беглецов, она метнулась к стае летучих голов и исчезла среди колышущихся шевелюр, мигом поглотивших ее.

Беглецы, опустив глаза, слушали душераздирающее прощальное обращение Абакума к Фолдинготе.

– Наша благодарность не остынет никогда, – севшим голосом говорил он. – Знай, мы никогда не забудем. Память о твоей преданности мы будем хранить вечно, как драгоценность…

Окса подавила всхлип. Она чувствовала себя совершенно измученной, и ей было ужасно грустно. Девочка присоединилась к Гюсу, сидевшему под деревом чуть в стороне. Мальчик казался сломленным горем. Черная прядь закрывала полные слез глаза. Бледный и осунувшийся, он замер, обхватив голову руками. Некоторое время Окса молчала, потом положила руку ему на плечо.

Гюс вздрогнул и насупился еще больше.

– Это должен был сделать я… – сквозь зубы процедил он.

От этих слов Оксе кровь бросилась в голову. Она вскочила, а потом встала перед Гюсом на колени и вздернула голову приятеля с резкостью, удивившей ее саму.

– Тебе не надоело чушь пороть? – яростно заявила она. – Тебе должно быть стыдно за эти слова! Из уважения к Фолдинготе…

Голос ее сорвался, и Окса отвернулась, кусая губы. Потом встала и, устремив на мальчика взгляд ясных серых глаз, продолжила:

– Из уважения к ней тебе следовало бы сделать все, чтобы доказать… что ты достоин этой жертвы! Иначе получится, что она отдала свою жизнь ни за грош!

Сама в шоке от вырвавшихся у нее слов, Окса стояла перед Гюсом, уперев руки в бока, глядя на него с вызовом.

Гюс, в свою очередь, уставился на нее. И под его взглядом, полным боли и злости, девочка почувствовала себя неловко. Она мгновенно пожалела, что зашла слишком далеко. В очередной раз…

Гюс попытался заговорить, но не смог выдавить из себя ни слова. Он просто смотрел, и невыносимое страдание в его глазах пробрало Оксу. Поколебавшись, она виновато коснулась руки друга.

– Извини, Гюс… – выдохнула девочка. – Иногда я такая толстокожая…

– Часто, ты хочешь сказать… – шмыгнул носом мальчик. – Знаешь, я не хотел, чтобы все так вышло… – добавил он, подумав о Фолдинготе.

– Никто не хотел, – уточнила Окса. – Никто этого не хотел, и никто этого не ожидал. Но мы все оказались в ловушке, и это было неизбежно. Один из нас должен был там остаться. Поэтому как только Фолдингота кинулась к Сиренам, все, что окружало нас, исчезло! Туннель, эти гнусные головы… Всё!

Гюс, словно желая в этом убедиться, оглядел окрестности, на которые широким жестом указывала Окса.

И действительно, самопожертвование Фолдинготы сыграло свою роль: и туннель, и смертоносные обитатели проклятого пласта мигом исчезли. Беглецы оказались на зеленом островке, в настоящем саду Эдема, где раздавалось пение невидимых птиц и шорох водопада, стекающего в прозрачную лагуну.

Пораженные Беглецы растерянно переглянулись, изумившись, что все еще живы-здоровы. Реминисанс рухнула на мягкий теплый песок, совершенно измученная беспощадной битвой с Летучими Сиренами. У нее были довольно серьезно поранены ноги, а на щеке виднелась кровавая ссадина.

Абакум с Леомидо поспешили к ней, и фей под хмурым взглядом Леомидо вытащил из своей котомки флакончик с Нитепрядами – волшебными паучками-ткачами. Папа Белланже рухнул на землю, в его глазах все еще стояло отчаяние, которое Пьер ощутил, глядя, как сын уходит в небытие.

Павел поставил Оксу на мягкий песок и тут же схватился руками за сильно болевшую спину. Потом прогнулся, словно желая распрямить позвоночник, весьма громко хрустнувший при этом. Убедившись, что с отцом все более-менее в порядке, Окса перевела взгляд на Тугдуала. Юноша стоял на коленях у тела Фолдинготы. Длинными, унизанными серебряными кольцами пальцами он с хмурым видом гладил ставшие вдруг совсем седыми волосы храброй малышки.

Некоторое время все в тяжелом молчании смотрели на тело Фолдинготы, пока Тугдуал не поднялся на ноги.

Не говоря ни слова, парень взял большой плоский камень и принялся копать могилу под деревом с густой листвой…

Отупевшие от усталости и печали, все с опаской ожидали продолжения жестоких испытаний, всячески стараясь не смотреть на могилку Фолдинготы. Только Окса осмелилась глянуть на нее с тяжестью на сердце и покрасневшими глазами. Проглотив слезы, она отвернулась, судорожно вздохнув, чтобы подавить рыдания. И тут ее внимание привлекли роскошные цветы, росшие по краю лагуны. Их ярко-алые лепестки походили на крошечные язычки пламени.

Заинтересовавшись, Окса подошла поближе. Растения, длинные и изящные, как камыш, лениво покачивались, несмотря на полное отсутствие ветра. Ее первое впечатление подтвердилось: с лепестков действительно срывались крошечные огненные язычки, словно в серединке каждого цветка полыхал маленький пожар.

– Невероятно… – зачарованно произнесла Окса.

Подойдя вплотную, она решила подождать, когда огоньки погаснут. Но тщетно. Лепестки, образовывавшие пылающий венчик этих великолепных цветов, вовсе не горели. Они сами были огненными!

– Уверена, ей бы понравилось… – пробормотала Окса, с грустью покосившись на голую могилу Фолдинготы.

И протянула руку, чтобы сорвать цветок. Вполне естественный жест на земле, но, как выяснилось, не в волшебной картине, как девочка быстро обнаружила…

– Да что вы пытаетесь сделать, несчастная?! – возмутился цветок, который Окса вознамерилась сорвать. – Отпустите сейчас же! Вы меня душите!

Окса тут же послушалась, удивленная не тем, что растение разговаривает – к этому уже привыкла – а огненным облачком, сорвавшимся с лепестков в ее направлении. Вытаращив глаза, она отступила на несколько шагов, видя, как мерцающее облачко приближается.

– Это что еще за фигня? – пробормотала девочка, выставив перед собой руки. – Ай! Жжется! – вскрикнула она, дернув пальцами, которых облачко едва коснулось.

– Это Огнёвка, – сообщил Абакум. – Действует как миниатюрный вулкан, и, по-моему, ты спровоцировала извержение… Смотри!

Выбросив раскаленное облако, достигшее Оксы, растение теперь демонстрировало маленькое извержение вулкана: плевалось искрами и субстанцией, похожей на раскаленную лаву.

– Похоже, это растение очень сердито, – заметил Простофиля.

Уставившись на впечатляющее представление Огнёвки, он взял Оксу за руку, и девочка почувствовала, как приятная свежесть ладошки малыша остужает обожженные пальцы.

– Хоть вы и Юная Лучезарная, не стоит думать, что вам все дозволено! – рыкнула Огнёвка, подкрепляя свои слова выбросом капель раскаленной лавы.

– Извините, – Окса стряхнула искорку с футболки. – Вы такая красивая… Я просто хотела вас сорвать, чтобы положить на могилу Фолдинготы…

– Меня сорвать?! Просто меня сорвать?! – снова возмутилось растение. – Вас что, ничему не учили? Огнёвку не срывают!

– Извините, – повторила Окса, поморщившись.

– Огнёвку не срывают, – продолжил цветок, – но она размножается! Вот, теперь не скажете, что я не сделала это добровольно, пффф! – подытожила Огнёвка, швыряя лаву через голову Оксы.

– Окса, смотри… – Тугдуал указал на могилу Фолдинготы.

На крошечном холмике земли, куда приземлилась капелька лавы, расцвела великолепная Огнёвка, а через пару секунд рядом с ней заполыхала охапка таких же.

Тугдуал подмигнул Оксе, а Простофиля пробормотал:

– Тут паленым воняет…

Окса невольно улыбнулась. Наклонившись, она обняла Простофилю, потом кинула последний взгляд на могилку, покрытую Огнёвками, и повернулась к Беглецам.

– Ладно, – утерла она слезы. – Пошли, посмотрим, что тут у нас…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю