Текст книги "Головоломка из пяти этажей (СИ)"

Автор книги: Андрей Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

   – Это круто! Это настоящая живопись!

   Косинов лишь пробурчал:

   – М-да... – в столь простом звуке могли затаиться какие угодно эмоции.

   Контагин вдруг высказал совсем неожиданную идею:

   – А с чего вы вообще взяли, что это солнце? Вдруг здесь так выглядит луна?

   И ведь не поспоришь: настоящую луну-то никто не видел. Правда, Лединеев вскоре нашел аргумент:

   – Луна излучает только отраженный свет... я чувствую, воды мы здесь так и не найдем... ой, плохо мне.

   На том диспут и закончился. Часа полтора или два шли практически молча. Перед взором одно и то же: мельтешили гигантские гвозди да гипертрофированных размеров шурупы, пробивающие пустоту воздуха и словно воткнутые в верхние слои атмосферы. По небу, вращаясь, медленно плыла раскаленная гайка, взбудоражив беснующимся светом это, по умолчанию, сонное царство стали. Все небо блестело, выполняя роль некого прожектора размером с полвселенной. Пару раз над головой пролетела железная птица, ее крылья были прикреплены к туловищу простыми шарнирами, которые постоянно скрипели. Птица внешностью и пропорциями чем-то походила на грифа.

   Вскоре послышался шум похожий на звук бегущей реки.

   – Да неужели... – Лединеев воскрес из состояния летаргической смерти. – Неужели вода?!

   Тут у него открылось второе дыхание: идущий вечно последним, секундами спустя он был уже первым. Потом не сдержался и побежал вперед...

   Остальные трое спокойно дошагали до очередной точки экстремума их бренного пути, и все разочаровано вздохнули... По всему Железному лесу протекала река – вроде не очень широкая, но проблема совсем в другом. Она была черного цвета: то ли мазут, то ли... Квашников подошел ближе, сунул руку и некоторое время наблюдал, как маслянистая жидкость стекает меж пальцев.

   – Машинное масло! А вы чего ожидали?

   На резиновом берегу стоял на коленях Лединеев и готов был завыть от отчаяния. Течение выглядело относительно спокойным: у берегов медленным, к середине чуть быстрее – как и в обычных реках. Искать какие-то «слабые места» не имело смысла: поток масла довольно ровной, лишь чуть извилистой темной лентой бежал меж огромных гвоздей и шурупов. Солнце-гайка отражалось в нем невзрачной аморфной кляксой.

   – Закатываем штаны насколько возможно! Не проводить же нам остаток дней на этом живописном берегу.

   Дно реки оказалось тоже резиновым, только, зараза, скользким. Осторожно погружаясь в поток теплого масла, Контагин разумно заметил:

   – Между прочим, у нас между ног солидные деньги проплывают.

   Мысли о деньгах сразу вылетели из головы, как только вошли в масло по колено. Уже явно набирала мощь пытающаяся сбить с ног сила течения.

   – Э, давайте-ка крепко за руки возьмемся и того самого... вниз лучше не смотреть, – предложил Косинов, что охотно было поддержано всеми членами компании.

   Настоящий страх наступил, когда черный поток почти скрывал ноги, грозясь добраться до пояса. Длинный от природы Косинов чувствовал себя относительно неплохо, а вот Контагину пришлось туговато. Его ботинки скользили по дну, казавшемуся точно специально намыленным, вонючая жидкость текла, текла и текла... обвивая нерасторопное тело и ухищряясь увлечь его с собой в свободное плавание. Пару раз он поскользнулся, но могучая рука Квашникова была тут как тут: поддержала и вновь поставила на задние конечности.

   – В случае чего, плывем к берегу! Все умеют плавать? – Иваноид, подбадривая остальных, сам еле-еле держал себя в вертикальном положении.

   Еще этот проклятый удушающий запах! От него мозги превращались в пластилин, а мозжечок, отвечающий за координацию движений, работал с постоянными глюками да программными ошибками. Черный вонючий поток хлюпал и играл волнами, думая, что тем самым забавляет своих незваных гостей. От цвета стального неба хотелось блевать, но смотреть постоянно приходилось именно туда, вверх.

   – Или мне кажется, или... нет, не кажется. Дно становится выше! – Косинов сжал посильней локоть Лединеева – слева, и локоть Зомби – справа. – Парни, последний рывок! Только в отключку не уходите.

   Река из машинного масла вновь стала всего чуть повыше колена, потом по щиколотки, потом – долгожданный резиновый берег и первые вздохи облегчения:

   – Н-да-а... – скорее не произнес, а велеречиво промычал Контагин. – Задница теперь уж точно не заржавеет! Смазались капитально!

   Кстати, как выяснилось, штанины можно было и не закатывать. При любом раскладе результат одинаков: вся одежда ниже пояса теперь была черной, липкой и мерзкой. Квашников, цокая языком, лишь безнадежно покачал головой:

   – Ну мы и клоуны! Почти как Вечно Веселый! Только того жизнь разлиновала вдоль, а нас поперек.

   – Остроумное сравнение, – согласился Косинов.

   Лединеев нахмурился, чуть скривил излишне умное лицо и почесал подбородок:

   – Вечно Готовый? Кто это?

   Иваноид небрежно махнул рукой:

   – Ты, алкоголичка, вообще полжизни пропустил! Молчи и иди следом.

   Двинулись дальше. Крайне неприятное липкое ощущение от промасленных штанов приходилось стоически терпеть, равно как физическую усталость, боль в мышцах, приближающиеся голод и жажду. Гвозди с шурупами все также торчали из резиновой почвы и также бессмысленно пытались проткнуть вершинами неудачную иллюзию неба. Они не становились ни выше, ни ниже, ни гуще и ни реже. Железный лес выглядел довольно однородным, и одна его часть практически не отличалась от любой другой. По стальному небу все скользила гайка-солнце, только похоже, ее изначальный накал был уже не столь ярок и приобретал багровый оттенок.

   – Солнце остывает, что ли? – Зомби думал, что кто-нибудь ответит на его вопрос, но все хмуро шагали вперед. Законы местной астрономии, видать, никого не привлекали. Местная физика также не в фаворе, ну а про логику и говорить не приходится.

   Время текло не поймешь куда: то ли традиционно шло вперед, то ли хаотично виляло по сторонам, откатываясь порой даже назад. Секунды, минуты, часы перемешались и спутались между собой в клубок. Не даром в той пустыне все часы показывали его по-разному.

   – И как я мог такое забыть! У меня же сотовый телефон еще остался! – Косинов залез в карман пиджака и достал продолговатое чудо микроэлектроники, приобретенное им еще по ту сторону Здравомыслия. – Сейчас Маринке позвоню. Ух, если она роман с кем закрутила...

   Он набрал номер и приставил аппарат к уху. Наполовину черный, наполовину просто грязный он выглядел трагикомично, и никак иначе.

   – Ало, Маринка, привет! Ну как, после выпускного отошла?.. (пауза) Да не, все нормально. Моим только скажи, чтоб не волновались... Квашников? Да, мы вместе. Короче, часа через четыре будем дома. (пауза) Ну как где? Пустыню с часами уже прошли. Учителей наших встретишь, привет передавай! Пока! Целую!

   У Контагина отвисла челюсть. Иваноид, хоть и догадывался в чем дело, не смог совладать с напряжением лицевых мышц. Только Лединеев криво ухмыльнулся, хотел покрутить у виска, но лень было поднимать руку. Косинов откинул назад челку, нажал что-то на телефоне и вдруг засмеялся:

   – Вы чего, дебилы, повелись что ли?! Тут уже батарейка давно сдохла! И вообще... к чему мне лишняя тяжесть? – Размашистый рывок руки – и сотик полетел по долгой параболе в дебри Железного леса. – Просто хотел вам настроение поднять...

   – Несмешно как-то это все, – хмуро заметил Лединеев. – Идемте уж дальше.

   И опять долгая-долгая ходьба по капризно виляющей тропинке. Потом с неба что-то начало падать: мелкие крупицы, точно град. Они залетали в волосы, скользили по одежде, то тут то там забарабанили по резиновой почве. А когда пригляделись, увидели множество маленьких болтиков, гаечек, шестеренок (как с разобранных ручных часов).

   – Ничего удивительного, здесь такие вот странные осадки. – Контагин равнодушно передернул плечами.

   – А если что посерьезней с неба полетит? – забеспокоился Квашников. – Бежим!

   И беспокойство не оказалось напрасным: «железные хлопья», падающие на голову, становились более увесистыми. Те же гайки да шестеренки, только чуть крупнее. Косинов пару раз выругался и включил свою крейсерскую скорость, в несколько прыжков обогнав всю компанию. С разных сторон раздавался звук металла о метал. «Осадки», естественно, долбили и по самим деревьям, их со временем становилось больше, как при нарастающем шторме. Откуда-то приползли порывы некстати разбуженного ветра.

   – О черт! – взревел Контагин, когда в лицо ударил шуруп размером с фалангу пальца.

   Шли тягучие минуты, внутри которых панически разбегались секунды. Железные осадки уже откровенно остервенело бомбили череп, хлестали по незащищенным рукам, а в лесу стоял настоящий грохот. Резиновая земля секунда за секундой покрывалась множеством мелких деталюшек, как будто там, наверху, разобрали и вытрясли миллионы мешков с запчастями от какого-то конструктора. Лединеев взвыл, когда ему в плечо попал настоящий гаечный ключ.

   – Забор! Он уже близко! – Голос Косинова никто не расслышал из-за грохочущего диссонанса взорвавшейся стихии.

   Но тут пошла уже настоящая боль: с воплями, с криками и магическими проклятиями. С неба падали детали все более крупного размера: прежние миниатюрные болты да гайки словно выросли, а у кого-то по телу уже потекла кровь.

   И дверь оказалась, наконец, распахнута!

   Косинов первым ввалился Туда, Где шум резко стих.

   Следом – Квашников, вытирая с лица кровавые ручейки.

   Потом, к удивлению, нарисовался больной похмельем Лединеев. Его голова на затылке была пробита, а волосы покрылись багровым пятном. Как умудрились уцелеть очки – непонятно.

   Последним с возгласом «пинзаданза!» в проем деревянного забора пулей влетел Зомби. Он оказался самым умным: перемотал голову снятым пуловером и, кажется, пострадал меньше всех.

   Дверь на границе Железного леса захлопнулась, и все четверо знали, что она больше не откроется никогда. Страшно даже было глядеть – что там дальше... Но пришлось.

   Мрак и холод, два главных ингредиента очередной области Неведомого, царили повсюду. И еще какие-то непонятные белые струны, натянутые между небом и землей.

   – О нет! Мне это совсем не по душе. – Квашников для чего-то достал неразлучную зажигалку и выпустил маленького огненного джина. Как будто от этого действия во вселенной стало светлей!

   Теперь что касается струн: так показалось лишь с первого мимолетного взгляда. На самом же деле, между черной землей и черным небом простиралась бесконечных размеров паутина. Покрытая словно белым фосфором, она и являлась источником света в этом мире. Внизу паутина выглядела здоровенными толстыми перекрещенными канатами, а кверху, в сторону космического пространства, все линии сужались и терялись в мрачном небытие. Она была повсюду – тянулась с горизонта левого, с горизонта правого, переплетаясь между собой и множеством сетчатых плоскостей изрезая все мыслимое пространство данного сектора реальности. Кстати, наконец-то на небе появились звезды, но между ними тоже была натянута чуть заметная тоненькая паутинка, отмечая своим рисунком неизвестные науке созвездия. Виднелись далекие галактики, сделанные из той же паутины, и человеческий глаз едва-едва улавливал их ажурную сущность. Вдобавок ко всему, в погасшем ночном небе застенчиво сияли целых четыре луны. Между ними, разумеется, простиралась отдельная паутина, цепляясь за луны белыми нитями. Первую минуту даже сложно было сообразить: радоваться всей увиденной картине или огорчаться. Одно лишь определенно успокаивало – никаких пауков пока нигде не наблюдалось.

   – Нехило... – выдавил из себя Косинус, но не пояснил, что конкретно он имеет ввиду.

   Тропинка под ногами продолжала свой триумфальный бег, только теперь она была словно покрашена какой-то синей краской, благодаря чему ясно различалась в бледном фосфорирующем свечении. Контагин нагнулся:

   – Смертные, вы не поверите, у нас под ногами обыкновенный деревянный пол.

   Пригляделись, потрогали – и точно. По всей поверхности планеты (если это вообще планета) все было устлано аккуратно подогнанными друг к другу деревянными плахами. На настоящей Земле ради такого «шика» пришлось бы вырубить весь существующий лес. Само дерево чуть подгнило, а вот спасительная тропинка действительно оказалась кем-то любезно покрашена.

   – Когда я отдохну и немного приду в себя, – произнес Лединеев, дыша на свои вспотевшие очки, – я обязательно напишу научное опровержение всему, что здесь происходит. И вы сами поймете, что находились в так называемом мистериуме. Слово хоть такое слышали?

   – Нет, конечно, умнейший из людей! – громко возгласил Квашников. – Этого слова не слышали даже обладатели серебряной медали за учебу. А обладатели бронзовой не смогут и правильно его написать.

   Лединеев нацепил очки на их законное место, спрятав за двумя стеклами свой усталый взор:

   – Пытаешься иронизировать, да? Вот как напишу статью! Да как пошлю ее в научный журнал! Тогда узнаете...

   – Твои угрозы слишком серьезны, чтобы их оспаривать. – Иваноид поежился от проникающего в кожу неприятного холода. – Только давайте для начала выберемся отсюда и добредем до ближайшей редакции научного журнала. Потом пиши хоть тома опровержений!

   – Ага, давайте, – согласился Вундер и поплелся вслед за остальными.

   Контагин осторожно дотронулся пальцем до одного из канатов гигантской паутины, и какая-то липкая мерзкая дрянь потянулась вслед за его пальцем.

   – Бя, гадость! Еще и воняет!

   Только возобновили движение, как сразу столкнулись с проблемой: синяя лента тропинки местами пробегала именно через область паутины, обходить которую означало нарезать лишние километровые круги. А это было просто непозволительно для их измотанных тел. Приходилось частенько нагибаться и пролазить под липкими канатами, ощущая при этом некий мистический страх. Как-то Косинов не удержал равновесия и, спасаясь от падения, облокотился на один из липучих тросов. Потом дернулся, да не тут-то было: пиджак намертво прилип к слюне гипотетически существующего космического паука. Косинов вынырнул из его объятий, схватился за рукава и что есть силы дернул пиджак на себя... Послышался треск материи, большой кусок ткани так и остался на канате, а в некогда праздничном костюме выпускника школы N9 образовалась весьма неэстетичная дыра. И моды, увы, такой еще не придумали, чтоб пиджаки с дырками на спине носить.

   – Тьфу, зараза!

   Квашников еще раз осторожно потрогал странную светящуюся фигню, которой была измазана поверхность паутины:

   – Кажется, я понял. Эта липкая дрянь действует как клей «момент», зазеваешься – и в пожизненном пролете! Станешь кое для кого закуской. Постарайтесь не касаться тросов паутины! А, если уж коснулись, незамедлительно одергивайте руку или ногу.

   Взяв на вооружение горький опыт, двинулись дальше. Контагин лишний раз оглянулся, почесав грязный затылок:

   – Прилипших мух что-то нигде не видать. Представляю, какого они размера.

   Косинов неуклюже плелся, зияя новоявленной дырой на спине:

   – О каких мухах ты говоришь? Этой сеткой впору НЛО да звездолеты в плен захватывать.

   Опровергать последнее утверждение от лени и усталости никто не взялся, к тому же, неизвестно – существуют ли в шизонутых мирах инопланетные цивилизации. Если да, то им с головокружительных галактических высот по любому плевать на четырех скитальцев, ползущих где-то там, внизу, не поймешь куда и не поймешь зачем.

   Вновь потянулись долгие часы скитаний. Синяя дорожка, как назло, приводила их то к одной, то к другой мегапаутине. Постоянно приходилось как-то нагибаться, изворачиваться, дабы не превратиться в ее пленника. Четыре луны все также равнодушно смотрели со стороны молчаливого мертвого неба, а солнца в этом мире вроде еще не изобрели. Да никто и не обещал, что оно здесь будет. Лишенное смысла время куда-то текло и текло... Опять прекратились всякие разговоры, ибо сил хватало лишь на то, чтобы переставлять ноги да иногда нагибаться, минуя очередную паутину. Машинное масло уже почти высохло, но черный мазутный окрас одежды и не думал никуда испаряться. Все, что находилось ниже пояса, как у неправильных клоунов, было темным-темно. Особенно нелепо на этом фоне смотрелся оранжевый галстук Лединеева. Даже изящные в прошлом выпускные ленточки оказались отчасти заляпанными грязной рекой Железного леса.

   – Вижу забор... – Косинов уже дышал через рот, его волосы слиплись на лице, а длинные ноги постоянно норовили переплестись веревкой. – Далеко, но вижу...

   – Еще один рывок! – Квашников на время остановился, согнулся пополам и с тяжелым хрипом принялся перекачивать воздух в легкие и обратно. – Реально подохнуть можно! И тогда, наконец, невероятные приключения четырех идиотов подойдут к логическому финалу. Останется только некролог написать.

   Лединеев опять отставал метров на сто или сто пятьдесят: при этом шатался еще сильнее, чем когда был пьяным. Перед взором все явственнее мерещились ручейки воды, графины с водой, стаканы с водой, фонтаны с водой – эти видения уже начали обретать форму осязаемых глюков.

   – Если я сейчас не попью, я свихнусь, – бредил его ум.

   Вот вновь перед глазами такого же формата забор из знакомых высотных бревен с единственной железной дверью, некой аномалией выделяющейся на однообразном деревянном полотне. Казалось, что какая-то невидимая сила просто берет один и тот же забор и переносит его по воздуху с места на место. Гигантских космических паутин, пронзающих фосфорирующим естеством всю обозреваемую вселенную, по эту границу миров было ничуть не меньше. Даже вглядываться особо не приходилось. А четыре луны, ставшие уже знаменитыми, смотрелись чуть под другим углом.

   – Расскажите кто-нибудь анекдот, – совершенно неожиданно попросил Контагин.

   – Зомби, в своем ли ты уме? Или чужим заразился? – Иваноид еще тяжело дышал.

   – Смертные, вы не поверите: вдруг захотелось разнообразия ощущений. Привнести, так сказать, в свою жизнь какие-то новые краски...

   Квашников изумленно покачал головой:

   – Зомби, чтобы привнести в жизнь новые краски, нужно тупо взять ведро с краской и вылить его себе на голову. – А потом уже тише добавил: – Придурок полный...

   До забора оставалось метров пятьдесят, а это примерно столько же размашистых шагов, и вот она – очередная граница миров. (Тут и несколько восклицательных знаков не жалко бы поставить.) Да не все так просто! Как раз около двери находилась огромная белая лужа, излучающая слабое свечение, от которого уже мутило в глазах. Иваноид подошел почти вплотную и кончиком пальца потрогал ее на ощупь:

   – Н-да... та же паутина, только в жидком виде. Кажется, мы влипли в самом прямом смысле этого слова. Прямолинейном, я бы сказал. И, как назло, вокруг ни одного предмета, который можно бы под ноги положить. Мир, где вместо почвы или песка внизу простирается бесконечный деревянный пол! И кто такие миры придумывает?!

   Добраться до двери и миновать проклятую клейкую лужу никакими способами не получалось. Белые черти, что в ней наверняка водились, скорее всего попытаются утащить в свой плен. К этому времени из темноты смрадного небытия вынырнул еле живой Лединеев: огляделся, оценил обстановку и тут же высказал свою идею:

   – Если быстро побежим – прорвемся!

   Квашников смастерил скептическую мимику на лице:

   – Слишком рискованно... если увязнем – это конец. Не в пошлом, а в самом возвышенном понимании слова. Смерть, короче.

   – Я готов рискнуть... – Лединеев заливался прохладными струйками пота. – Мне уже все пофиг.

   – Поступим умнее. – Иваноид посмотрел на остальных так, будто взором пытался прожечь дырку в душе у каждого. Таким вот образом у него выражались эмоции крайнего сомнения. – Снимайте свои пиджаки, а заодно попрощайтесь с ними. Ты, Зомби, снимай пуловер. Да, и еще: если кто верит в сверхъестественные силы, то самое время им помолиться.

   Квашников собрал всю одежду, сосредоточился, по личной системе аутотренинга сделал глубокий вдох и глубокий выдох, потом взялся совершать задуманное. Он бросил плашмя на жидкую паутину пиджак Косинова и перепрыгнул на него. Потом, не медля ни секунды, бросил подальше свой пиджак и – еще один размашистый прыжок.

   – Теперь по одному за мной, пока ткань не пропиталась этой гадостью!!

   Следующим полетел в белое болото бежевый и некогда очень красивый пиджак Лединеева. До двери оставалось несколько метров. Оставшийся последним пуловер Контагина, давно уже походивший на простую тряпку, было совершенно не жалко. Главное – не потерять равновесия, и чтобы эти олухи, прыгающие сзади, также его не потеряли. Находясь уже возле двери, Квашников дернул ее на себя и ввалился в очередную область Неведомого. Ботинок правой ноги все-таки пришлось окунуть в клейкую жижу, но спортивная нога вовремя успела дернуться с места.

   – Помоги, я застрял!!

   Сильные руки схватили орущего Косинова и перевалили его по Ту Сторону двери. Зомби прибежал самостоятельно, неистово ругаясь и проклиная все, что приходило на кипящий от страха ум. Несчастный Лединеев все же умудрился потерять одну туфлю и уныло посмотрел на испачканный в клею носок.

   – Как же я да-дальше-то пойду? Может, верну...

   – Куда?! – Квашников схватил его за шиворот. – Поздно! Сам останешься там!

   Железная дверь сама собой закрылась.

   Навсегда.

   Тихим щелчком возвещая, что назад дороги нет.

   Косинов медленно-медленно повернул голову и сначала даже зажмурил глаза. Под закрытыми веками побежали какие-то светлые мурашки, слагаясь в нелепую мозаику визуальной бессмыслицы, затем глаза оказались снова открытыми. Приступ изумления, смешанный с неосознанным испугом, кое-как преобразовался во вменяемую фразу:

   – В жизни не видел ничего подобного...

   Квашников на автомате выпалил один из своих шаблонов:

   – Каких чертей, каких сволочей... – Но эти четыре блеклых слова не отражали и десятой доли ворвавшихся внутрь чувств.

   Контагин просто промолчал, глотая горькую слюну. А Идеальномыслящий все твердил о своем:

   – Ну куда же я теперь без одной туфли...

   ###___глава_вечная___###

   Здесь не было ни неба, ни земли, ни горизонтов (или хотя бы абстрактных линий, пытающихся изобразить эфемерные горизонты).

   Лишь только одна Пустота.

   Пустота, в которой напрочь отсутствовали цвета, звуки, краски, запахи. Бесцветное Ничто – пугающее и отталкивающее, будоражащее рассудок и приводящее в смятение чувства, ослепляющее глаза и дарующее зрение сошедшей с ума интуиции. Она (т. е. невменяемая интуиция) пыталась разглядеть в Пустоте некие вымышленные образы, тайные религиозные чаяния, когда-то несбывшиеся надежды. Но Пустота все умножала на ноль и сама являлась этим Нолем, растворяя в себе любые поползновения к жизни.

   Еще посередине Пустоты висел Прекрасный Город. Окруженный враждебным Небытием, он существовал независимо от чьего-либо желания, он не был чьей-то мечтой, чьей-то постройкой, тем более чьей-то собственностью. Он существовал сам в себе и сам для себя. Окруженный по периметру высокой стеной, он как бы преграждал путь всему инородному или инакомыслящему. Пустота также не смела проникнуть в его недра, так как они состояли из взаимно исключающих субстанций. В Городе Жизнь, а вне его – Смерть. В нем полнота света, а вне – его идеальное отсутствие. Внутри Города витало буйство красок: его башни переливались множеством мыслимых и немыслимых цветов. За его же стенами все эти цвета вырождались в серую квинтэссенцию траура. И наконец, в Городе присутствовало осязаемое счастье, а вне – бесчувственное отчаяние.

   От железной двери, пронзая Пустоту, к роскошным воротам Города вела тропинка. Она висела ни на чем. На вид она выглядела ненадежной и хрупкой. Квашников присел на какой-то полукруглый выступ, уже совершенно неважно из чего сделанный. Его пересохшие губы, слипаясь, прошептали в необозримый океан Небытия:

   – Я ничего... ничего... НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮ! Где мы вообще? Что это за Город? Мы ведь с вами еще не умирали, чтобы слоняться по столь экзотичным загробным мирам.

   Океан Небытия поглотил его шепот, но не снизошел до ответа. Косинов, присевший рядом, только и смог произнести:

   – Мои мозги в полной отключке. Это необъяснимо. В здешних краях нет логики, она мертва.

   Контагин тоже попытался внести свою лепту в теософский диспут:

   – Послушайте, смертные! Я думаю, тогда мы не просто заблудились в лесу – мы заблудились во всем, в чем только можно заблудиться. Даже в трех извилинах собственных мозгов. Круто я сказал, да?

   – А что нам скажет Умнейший из умнейших? – повысил голос Квашников. – Обладатель золотой медали и титула «лучший ученик школы N9». А?

   Лединеев поднял тяжелый взор на неприветливую Пустоту и еле слышно пробормотал:

   – Я пить хочу. Просто ужасно...

   Иваноид совершил экспериментальный шаг... далее второй – для подтверждения эксперимента... третий – для закрепления опыта... и еще несколько шагов, убеждаясь, что тропинка, висящая над Бездной, благополучно выдерживает его вес. Правда, постоянно приходилось балансировать руками, чтобы не окунуться с истерическими воплями в эту самую Бездну.

   – Так! – в приказном тоне произнес он. – Засовываем свою гордость в одно мрачное и не столь отдаленное место, и становимся на колени! Так хотя бы гарантировано не свалимся.

   Следом по тропинке пополз Косинов, послушно смиривший гордость и безропотно опустившийся на четвереньки, далее – господин Контагин. Ну а последним, как раньше и как всегда, тащился измотанный похмельем Лединеев. Голова у всех слегка кружилась, вниз старались не смотреть, к тому же там не было Ничего абсолютно. Верх являлся просто зеркальным отражением низа: такая же Бездна – без звуков, без красок или хотя бы рудиментарных признаков каких-либо очертаний. Прекрасный Город, как было замечено ранее, висел ни на чем. Тропинка не спеша подводила к его белокаменному подножью – туда, где наконец можно было разогнуть спину и вдохнуть воздух полной грудью, ощущая его необычную на вкус свежесть.

   И вот наступил волнительный момент, когда четверо скитальцев стояли твердо на ногах и с изумлением разглядывали зодческое чудо, точно само собой выросшее перед глазами. Их штаны были измазаны в масляный черный цвет, рубашки – вспотевшие и грязные, но на каждой из них висела красная ленточка с победной надписью «Выпускник 2013».

   Стена Города, высотой метров пятнадцать, была выложена голубоватого оттенка кирпичом, бессмысленно и гадать – из какого именно вещества. В природе реальных вещей его наверняка не существовало. Периодически она венчалась великолепными башнями подстать средневековому ампиру, а на вершине каждой башни в качестве капители находился граненый драгоценный камень огромнейшего размера. Масть этих камней... опять-таки сложно назвать: пурпурный полупрозрачный цвет поблескивал в неведомых лучах из столь же неведомого источника. В стене также имелись позолоченные ворота, накрепко запертые. И вот тут начинались откровенные странности. И без того поломанную логику словно бы окончательно добивали очередным необъяснимым явлением.

   Справа и слева от ворот стояли по три высоченные скульптуры из белого камня. Первая (по отдаленности) скульптура представляла инвалида без одной ноги, находящегося на костылях. Окаменелое лицо горемыки точно было располовинено на две части: белую и серую, как будто опаленную. Его мертвый нечувственный взгляд безразлично смотрел в неизменную Пустоту. Рядом с ним находилась широкоплечая скульптура моряка в тельняшке и бескозырке с двумя, как бы вьющимися на ветру, ленточками. Моряк слегка улыбался Всему Сущему, и этот миг застыл в камне чуть расширенными уголками губ. Следом располагался памятник старой-старой женщине, чуть сгорбившейся и постоянно смотрящей вниз. Ее лицо оказалось полностью изрезано морщинами. Уже по другую сторону ворот стояла скульптура девочки в школьной форме с огромными бантами и косичками, она беззаботно улыбалась и держала в руках какую-то книгу. Застывший камень очень правдоподобно запечатлел ее радужные чувства. Девочка смотрела сквозь Пустоту так, точно видела за ее границей райские кущи.

   Далее находился клоун в глупом остроконечном колпаке да с широким размалеванным лицом. От его скульптуры в первую очередь ожидалась улыбка, но лицо клоуна выглядело каким-то... задумчиво-глуповатым. И последним был изображен маленький худощавый старичок с длинной бородой и парой очков, надетых одни поверх других. У старичка был взгляд человека, который постоянно над чем-то размышляет и морщит при этом лоб. Каменные морщины как нельзя выразительно передавали его сущность.

   – Ну что, братья по разуму, у кого-нибудь есть комментарии? Или ссылки на чужие комментарии. – Квашников уж в который раз потрогал свою щетину и равнодушно заметил, что за последние дни оброс как небритый веками черт.

   – У меня нет. – Косинов небрежно махнул рукой, пробуя на прочность окружающий воздух. – Я просто хочу поскорей узнать, чем все закончится.

   – И мне нечего сказать. – Зомби глянул на свой бомжеватый внешний вид и хотел уже сматериться, но не смог. Просто от этого чудного места веяло какой-то небесной чистотой: даже грязное слово бросить было неловко.

   – Говорил раньше и говорю теперь, – раздался голос самого уставшего в мире человека. – Все вокруг антинаучно. Рано или поздно эти наваждения развеются как дым.

   Еще неподалеку от ворот находился маленький теремок, почему-то оказавшийся за пределами городской стены. Впрочем, «теремок» неудачное в данном случае слово, скорее – миниатюрный дворец, что ли. Сооруженный как бы из гранита, украшенный всюду художественной росписью да барельефами распустившихся цветов, и вдобавок инкрустированный по всем граням гирляндами драгоценных каменьев, он явно не являлся жилищем челяди. Прежде, чем хоть кто-то успел произнести хоть что-то в адрес экстравагантной постройки, в ней распахнулась дверь, и наружу вышел человек средних лет, среднего роста и среднего телосложения – да, абсолютно все в нем выглядело типичным и математически усредненным. Лысеющая голова да пробивающаяся рыжая щетина тоже довольно заурядное явление. Кроме одного факта – одежды. Она была под тип древнеримской туники и вся сплошь голубого цвета: ни тесьмы, ни нитки какой-либо иной расцветки. Хотя нет, замечалась странная деталь: около плеча был вышит длинный номер девятого порядка. Человек довольно спокойно посмотрел на скитальцев – примерно также смотрит учитель на надоевших учеников, появляясь каждое утро в классе. Все жадно ожидали его голоса, и он возник, нарушив окружающее почти святое безмолвие. Спокойный, ровный, гипнотически расслабляющий голос: