Текст книги "Головоломка из пяти этажей (СИ)"

Автор книги: Андрей Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

   – Нажмите еще раз!

   Звук дрели не раздался, а прямо-таки разразился почти возле его ушей, а зеленый огонек мелькнул теперь над самой головой. Контагин осторожно поднялся на ноги и прибег к помощи зажигалки. Ага! Вот оно! Прямо под потолком находилась маленькая коробочка. Он встал на цыпочки и дотронулся до не рукой... крышка не открывается... дергать опасно, можно потерять спасительное для жизни равновесие. Зомби вытянулся еще выше и пошарил пальцами сверху этой коробки. Когда тактильным способом он нащупал маленький ключик, то чуть было не закричал от радости. «Так! Только без эмоций! Сейчас нужно медленно присесть...» Вот тут и произошла катастрофа. Опускаясь, Контагин совершил слишком резкое движение и когда уже чувствовал, что падает, на автомате выставил руку вперед. Несколько острых жал воткнулись в ладонь, и Зомби заорал.

   Он потом и не помнил, каким образом оказался на четвереньках, как включил зажигалку и увидел окровавленную руку. Лихорадочными движениями он принялся переставлять с места на место спинки кровати, в глазах пошло опасное помутнение. «Только бы не потерять сознание!» – одна-единственная мысль пульсом стучала в голове и помогала сердцу гнать кровь к клеткам мозга. В отравленном тьмой воздухе раздались далекие голоса товарищей:

   – Эй, что случилось?!

   – Ты живой?!

   Контагин не отвечал, он решил не тратить силы на бесполезные звуки. Он упорно продвигался к свету – тому, что источал прямоугольный проем маленькой двери, и в его личной жизни это был тот самый свет в конце тоннеля. Правдами и неправдами, с помощью чудес и законов физики полуживой Зомби ввалился, наконец, в кухню квартиры N4. Вся кисть его левой руки была залита кровью. Он со злостью швырнул ключ на стол и простонал:

   – Тряпку! Только чистую!

   Рука была вымыта под краном и перемотана каким-то платком. Гаврилов все ходил вокруг да около, причитая: «Ох, ребята, ну чего вы туда полезли? Я же предупреждал!» Контагин посмотрел на потолок и впервые свету простой электрической лампочки обрадовался больше, чем солнечному. Квашников ободряюще похлопал его по плечу:

   – Зомби, если мы живыми выберемся из этой передряги, я тебе памятник поставлю! Почти клянусь!

   – Это явно не тот ключ, которым отпирают огромный замок... – Косинов тем временем вертел в руках находку: небольшой домашний ключик с волнистой линией секрета. Потом он поднял глаза, в которых вместо зрачков светились два маленьких аквамариновых камешка, голубовато-зеленый оттенок придавал этим глазам просто ангельское очарование. И продолжил: – У нас два варианта: либо он от квартиры N6, либо от квартиры N10, где Вечная Пьянка. Первый вариант считаю более вероятным.

   Квашников небрежно бросил в его сторону:

   – От соседней, не сомневайся. Это единственное место во всем доме, о котором мы еще абсолютно ничего не знаем, ну... кроме пятого этажа, конечно.

   Выпускники девятой школы несколько минут толпились около двери с цифрой "6", говорили о всяких отвлеченных пустяках: вспомнили завуалированный хмелью выпускной, вспомнили всех одноклассниц и даже те пестрые платья, в которых они явились на бал. Потом прошлись по учителям, выявляя в характере каждого какие-то изъяны, далее переключились на отличника Лединеева, и все трое пришли единогласно к выводу, что его «непременно нужно повесить». Вот только никто вслух не признался, что настоящей причиной этих разговоров была не ностальгия по прошлому, а страх перед тем, что их ожидает за дверью расположенной в двух шагах. Тянуться эта демагогия долго не могла, и Косинов, держащий ключ, первым озабочено вздохнул:

   – Если там хотя бы не бомба, и на том спасибо! – Вряд ли такие слова подняли кому-то боевой дух, но ключ все же оказался внутри замка. Вошел туда как смазанный.

   – Легко хоть проворачивается? – поинтересовался Контагин.

   – Если как следует приподнатужиться... – Щелчок. Еще один щелчок. Легкий скрип.

   Дверь квартиры N6 была распахнута резким движением руки...

   И снова темнота...

   Какая-то полупрозрачная вуаль с серебристым оттенком, как ошибочно показалось вначале, украшала вход. Скрывала под своим флером некую интригующую таинственность. Но когда дошло, что это обыкновенная паутина, все трое откровенно поморщились. Паутина выглядела неестественно огромной – размером в целую дверь.

   – Дай-ка, Иваноид, свою зажигалку! – Косинов одной рукой брезгливо сорвал ужасную пародию на занавеску, другой просунул внутрь желтый огонек – тот самый, что уже не раз приходил им на выручку. – Силы света и силы тьмы!

   Больше он ничего не сказал, лишь онемелым и отчасти обезумевшим взором смотрел внутрь, где все абсолютно – пол, стены, потолки, пространство между ними были сплошь в паутине. Похожая на спутавшиеся рыболовные сети она тянулась от одной стены к другой, от потолка к полу, от угла к углу. Плоскости паутин располагались хаотично по-всякому: крест накрест, параллельно, перпендикулярно и под всеми мыслимыми углами. Не было и квадратного дециметра пустого пространства, свободного от художественных кружев неведомых пау... Кстати, а где же пауки?? Косинов, как ни старался, как ни сканировал углы светом зажигалки, ни одного-единственного паука так и не обнаружил. Может, у них сон-час где-нибудь на кухне? Или тусовка под унитазом? Или совещание? Или планерка?.. Да версий можно строить тысячи.

   – Мои мозги в полном ауте... – тихо произнес стоящий чуть позади Квашников.

   – Уж не Аристарх ли Вениаминович так потрудился? – предположил изумленный Контагин. – Хотя, нет. Ему бы для этого миллион лет понадобилось. Как бы то ни было, я туда не пойду, увольте. На сегодня с меня хватит! – И он показал больную руку.

   – Тебя никто и не заставляет. – Иваноид отобрал у Косинова зажигалку. – Иду я! По любому, это не гвозди...

   Квашников сам удивился собственному благородному порыву. Хотя... у любого благородства причина, как ни крути, кроется в эгоизме, но она бывает зарыта там очень глубоко. Просто ему сильно захотелось не растягивать дальше резиновое время и как можно скорее слинять с этого гиблого места. Вот и все. Выставив вперед руку с пляшущим огоньком, Иваноид осторожно сделал первые несколько шагов... Послышался тихий звук похожий на рвущуюся ткань. Паутина мигом облепила со всех сторон его одежду, но это первая и меньшая половина беды. Она также облепила его лицо и навязчиво лезла в глаза, ноздри, рот. Приходилось чуть ли не ежесекундно сдувать ее оттуда или смахивать ладонью. В свете зажигалки она искрилась почти по-праздничному, радужно и весело, как фата невесты. Да... аллегории дикие просто. Лампочек на потолках снова не было обнаружено, и надежда на альтернативные источники света погасла вместе с самими этими источниками. Квашников почувствовал себя внутри какого-то кокона, в некоторых фильмах инопланетяне примерно таким образом похищают глупых людей. Но тем не менее, он продвигался вперед – шаг за шагом, сплошь белый от паутины, а за ним тянулся след пустого пространства. Сначала забрел в ванную, там все исследовал. Потом прошел на кухню. В зажигалке, кстати, оставалось не так много топлива. Внимательнейшим образом осматривая все стены, полы и даже потолки, он был уверен в одном – что близок к цели. Вот и кухня пройдена... Еще один уровень позади. Паутины уже намоталось на одежду так много, что реально ощущался ее физический вес. И все же странно: за долгие блуждания он так и не нашел ни одного паука – ни живого, ни дохлого. Надо будет и впрямь у Аристарха Вениаминовича, как специалиста, спросить – кто тут безобразничает. Ах, да... Аристарх Вениаминович же русского языка не понимает!

   Вот, наконец, путь проложен и в главную комнату (она же единственная). Шаг, два, три... пять.

   Нашел!!

   – Нашел! – Иваноид закричал, словно перед ним стоял сундук с пиратским золотом.

   Да, сомнений нет, этот здоровый набалдашник размером больше пол-ладони и есть тот ключ, которым следует отпереть один из двух оставшихся замков. Только висел он каким-то странным способом – был просунут через тоненькую трость, почти прутик. Сам же прутик крепился миниатюрными кронштейнами к стене, и от него в сторону потолка вели странные натянутые нити, а уже там, наверху, нити скрывались под столь же странными листами. И что к чему? Короче, взять ключ можно было только переломив ту хлипкую тросточку, на которой он висел.

   – Так просто? – с весомой долей скепсиса спросил Квашников. Причем – у самого себя.

   «Нет, не просто! Здесь кроется подвох...» – уже мысленно ответило его альтер-эго. Он чувствовал, что после того, как переломится тросточка, должно что-то произойти. Сработала черная интуиция. Если вспомнить приключения Зомби в квартире N5 и произвести экстраполяцию на данное место... Даже в компьютерных играх редко бывает, чтобы следующий уровень выглядел легче предыдущего. Нечто должно произойти...

   «Да неужели и впрямь взрывное устройство?» Сердце у Иваноида усиленно заколотилось. «Нет, нет! Сочинитель стихов, вне всяких сомнений, псих. Но он не убийца». Тут совершенно неожиданно была сделана еще одна находка (если так можно выразиться). Когда Квашников посмотрел вниз, то увидел на полу очередную пластинку домино – 2:5. И чего они разбросаны по всему дому? Долго размышлял: взять – не взять, взять – не взять? Или пнуть ее куда подальше? Зомби на них просто помешался. Сам не ведая, каких чертей, каких сволочей он это делает, все же нагнулся и положил доминошку в карман.

   Итак, что же с ключом? Способа добыть его, не сломав при этом трость, просто не существовало. Разве есть другие варианты?

   Квашников схватился за драгоценный ключ и резко дернул на себя.

   Где-то над головой раздался хлопок, и он на случай всякий закрыл глаза.

   Потом пришло отчасти даже приятное ощущение, что на него из мешка высыпали сверху простого гороха. «Всего-то?»

   Когда глаза вновь оказались открыты, раздался вопль:

   – А-а-а!!

   Огромное количество пауков и тараканов ползало по всему его телу. Рой насекомых оказался столь многочисленным, что под ними лишь кое-где проглядывались просветы одежды. Они тут же норовили залезть за шиворот, под рукава, бегали по лицу, присматривая в качестве жилища уши и ноздри. Их было не меньше нескольких сотен... С криками и нецензурными проклятиями Квашников рванулся к выходу, всевозможными способами стряхивая с себя эту мерзость: подпрыгивал на месте, сметал их ладонями рук, резко вращал головой...

   А теперь перенесем режиссерскую камеру с точки А в точку Б и посмотрим, как ситуация выглядела глазами Косинова и Контагина. Два парня стояли, спокойно рассуждая о смысле жизни, один из них даже зевнул от тоски. И вдруг – вопль! Из квартиры N6 выбегает страшный демон, весь облепленный представителями класса членистоногих – короче, муравейник на двух ногах. Демон орет и машет руками:

   – Мудр-р-рена мать!! Лядь! Ну и приключения!

   Разумеется, у обоих психоделический шок.

   – Дверь закройте! Срочно! – в истерике крикнул Квашников.

   Потом он скинул с себя пиджак, скинул брюки и рубашку, и принялся топтать разбегающихся насекомых. Пауки с тараканами (обманчиво радуясь – мол, вот она, свобода!) весело зашевелили тоненькими лапками и понеслись кто куда по просторам лестницы. Но они тотчас превращались в пятна черных и рыжих цветов. Очнувшиеся от секундного оцепенения одноклассники Иваноида теперь помогали ему в неравной борьбе с полчищами Иных – яростно давили все, что движется. Короче, гонялись за мелкими тварями минут пятнадцать, пока площадка и часть лестницы не превратились в омерзительное месиво. А Квашников еще долгое время стоял в одних трусах, оглядывая со всех сторон свое накаченное тело и постоянно спрашивая: «гляньте, там никто не ползет?» Потом столь же долгое время он вытряхивал рубашку, брюки, пиджак.

   – Вообще-то, я не страдаю арахнофобией... – Иваноид брезгливо принялся одеваться. – Пауков бы я еще стерпел, но вот тараканов с детства ненавижу! Подчеркиваю – не боюсь, а просто ненавижу.

   – Мы видели, видели, – подтвердил Контагин, – ты их очень отважно ненавидишь.

   Косинов поглядел еще раз на изгаженный пол, на сотни рыжих и черных пятен, источающих специфические миазмы, и его чуть не стошнило:

   – Даже страшно подумать, как нам придется доставать третий ключ... Ладно, идем наверх.

   Чувство паники схлынуло, биение сердца стабилизировалось, и Квашников теперь с гордостью поднимался по ступенькам. В руках он держал драгоценный ключ, добытый (реально!) в бою с целой армией. Оказавшись на самом верху, у дубовой двери, он воинственно погремел натянутыми цепями и приподнял один из замков. Угадал сразу: Ключ и Замок, как созданные друг для друга самой Судьбой, соединились и покружились в нелепом танце, состоящем всего из двух оборотов. Клац! И душка замка откинула свою железную челюсть. Еще часть цепей распалась и повисла по швам вдоль косяков двери. Квашников схватился за оставшиеся цепи и, резко дергая их на себя, импульсивно заорал:

   – ОТ-КРЫ-ВАЙ-СЯ!! Сука!

   – Иваноид, остынь! Это бестолку. – Своим спокойным голосом Контагин попытался внести умиротворение в истерзанные души приятелей. Потом он подошел к паутине, на которой, как на шелковом троне, восседал невозмутимый паук, и укоризненно произнес: – Ну, Аристарх Вениаминович... твои кореша доставили нам хлопот. Надеюсь, ты не из их компании?

   – А дай, я его тоже...

   – Не вздумай! Разве ты не видишь, он благородных кровей и с пауками-плебеями ничего общего не имеет.

   Аристарх Вениаминович никак не отреагировал ни на первую, ни на вторую реплику, он слегка пошевелил двумя передними лапами и продолжал смотреть на суетящихся людей – высокомерно, холодно с неким сарказмом. Именно, с сарказмом! Ведь некоторые считают, что пауки отвратительны. Совсем нет – это милые создания. Но дело в том, что когда люди на них смотрят, они постоянно строят им в ответ страшные рожи. Вот такая экзегетика!

   Контагин подошел к квартире N10 и снова приложил ухо к ее двери, потом отстранился, покачал головой, слегка выпучил глаза и, заикаясь, сказал:

   – Я ба-балдею от этой нации! Алкаши из десятой до сих пор гудят да песни распевают! – Потом он развел руками. – Это просто физически невозможно!

   – Пни по двери еще разок, – посоветовал Квашников.

   – А толку-то! Уже сколько раз пи... – Краснобайская речь Зомби резко прервалась другой темой, ворвавшейся в сознание через застывший взгляд. – А к нам почта пришла!

   На стене чуть пониже, через лестничный пролет, неведомым паразитом-художником была нарисована знакомая до боли в мозгах картина – записка, прикрепленная медицинским шприцом. Новая! Свежая!

   Квашников рванулся с места так резко, словно его запустили из катапульты: до самого первого этажа были слышны его грохочущие шаги, которые вскоре затихли вместе с приглушенным эхом. Наверх же он поднимался не спеша, раз в пять медленней.

   – Никого... – Он удрученно вздохнул, от волнения его веснушки вновь излишне резко стали выделяться в текстуре лица. – Ну ведь рано или поздно я эту сволочь поймаю! Ну ведь реально башку отверну! Меня сейчас даже тюрьма не испугает.

   Косинов гневно смял бумажный листок, потом распрямил, затем снова смял, и так несколько раз...

   – Да читай уже!

   Косинов долго-долго стоял и тупо-тупо смотрел на строчки стихотворения, потом пробурчал себе под нос:

   – Ни черта не понял...

   – Там по-русски хоть написано? Вслух прочитай! – Квашников перевозбудился от негодования, поэтому каждый слог его речи обладал собственным оттенком раздражения.

   – Читаю:

   "Чтобы весь набор ключей

   По карманам разложить,

   Должен кто-то из мышей

   Странный подвиг совершить.

   Ведь не будет путь пройден,

   Пока Шторм не завершен..."

   Последние две строки, не смотря на выразительную интонацию читающего, не смотря на то что знали их наизусть, заставили вздрогнуть. Больше минуты никто не проронил ни слова, и целую минуту разразившийся снаружи здания ураган чувствовала себя Победителем, пред которой покорно смирились все вокруг. Неприятное оцепенение нарушил Контагин:

   – И это... все? – Он приподнял брови, затем изогнул их некой лохматой волной. – Где же его былое красноречие?

   – Дело тут не в красноречии, – отрезал Косинов. – Здесь совершенно не понять, что наш Сочинитель имеет ввиду! Если в предыдущих стихах имелись хоть какие-то намеки – бредовые, но подсказки, то сейчас... Что за подвиг? Куда? Когда? Зачем?

   Контагин вдохнул загустелый воздух и резко выдохнул:

   – Полный ибздец! – Потом вдруг радостно заулыбался как полный придурок. – Кстати! Я для русского языка новое слово придумал: «ибздец»! Он ведь стал от этого еще богаче?

   – А как же «пинзаданза», твой последний хит?

   – А... – Зомби махнул рукой. – Это уже устаревшее. В толковых словарях пусть так и пишут: (уст.).

   Квашников хлопнул обоих по спинам:

   – Так, хватит дурака валять! Пойдем в нашу квартиру, пожрем чего-нибудь да подумаем, как быть дальше.

   Квартира N1 вновь встречала своих неугомонных хозяев приятной для взора обстановкой: золотистая тональность обоев, лакированный паркет и еще эта шикарная люстра похожая на паникадило. Внешняя красота внесла и некое внутреннее успокоение. Сначала кое-чем перекусили – хватали все, что попадалось под руку, и заодно с тревогой отмечали, что от богато накрытого стола остались унылые объедки да масса разбросанных крошек. Потом каждый занялся своим делом. Косинов просто лежал и мысленно плевал в висячие потолки. Контагин приделал назад спинки своей кровати, теперь они были сплошь истыканы гвоздями да еще со следами крови. Красота! Самая трудная работа досталась Квашникову. Он опять разделся до семейных трусов и принялся тщательно отстирывать паутину со своей одежды, то выжимая ее, то застирывая вновь. Его пиджак выглядел уже мятым-перемятым, как будто побывал минимум в нескольких анусах. «А ведь перед выпускным мама совсем новый купила!» – думал Иваноид, чуть не со слезами глядя на эту тряпку, которой побрезговала бы и уборщица. Где-то по всей квартире были развешаны три красные ленточки, на которых чернилами горькой иронии кто-то написал: «Выпускник 2013».

   – Послушай, Зомби! – пассивно произнес Косинов, когда оба уже лежали по своим кроватям. – А правда умные люди говорят, что видеоигры развивают в человеке агрессию, желание убивать и так далее... Есть такое?

   Контагин хрустнул остатком огурца, тщательно пережевал, проглотил и лишь потом наставительно ответил:

   – Плюнь в морду тому, кто это тебе сказал!

   – Надежда Федоро...

   – Вот ей и плюнь. – «Хрусь, хрусь», огурец снова захрустел у него во рту. – Ибо видеоигры вызывают эффект прямо противоположный, они разряжают чувство агрессии. Человек выплеснет свою юношескую дурь на всяких монстрах, захватчиках, фашистах... а потом в обществе ведет себя нормально. Ну, во всяком случае, спокойней. Не было бы компов да игр, подростки выходили бы на улицу от безделья толпой на толпу и дубасили б друг друга. Я бы вам с Иваноидом морды бил. Внутреннее зло ведь надо куда-то девать... Так что ты, Косинус, ходишь до сих пор с не расквашенным носом только благодаря играм.

   Из далекой ванной раздался приглушенный глас Квашникова:

   – Это кому ты собрался морды бить? А?

   Контагин откусил еще часть огурца:

   – Ты, посудомойка, стираешь там и стирай себе!

   Косинов потянулся на кровати, а так как по длине он был с ней почти вровень, пришлось потягиваться по диагонали.

   – Ладно, почти убедил... И все равно, Зомби, девку бы тебе хорошую найти – сразу б много дури из головы повылетало.

   – Тебе легко говорить, красавчик, к тебе девки так и липнут. Вон, у тебя глаза как изумруд...

   – Не изумруд, а аквамарин. Сколько можно повторять?

   – Да какая разница! А у меня что за глаза – черные как две дыры.

   Косинов поднялся с кровати, удивленно посмотрел на своего товарища по несчастью, жрущего этот бесконечно длинный огурец, и почему-то улыбнулся. Этакой кривой улыбкой: в одну сторону.

   – Ошибаешься, братец. Ты знаешь, что есть такой полудрагоценный камень гагат? Он черного цвета со смолистым блеском. Так вот – твои глаза по всем показателям цвета этого камня.

   Контагин приподнял голову над подушкой и проглотил, наконец, остаток огурца:

   – Правда, что ли? Выходит, я тоже красавчик?

   Потом минут пять просто молчали, пока в комнате не появился сэр Квашников в семейных трусах в цветочек, точь-в-точь как у волка из «Ну, погоди!» Он подошел к столу, приговорил к смертной казни целых две ложки салата, потом произнес:

   – А еще, говорят, компьютерные игры для тупых. – И запил салат смачными глотками апельсинового сока.

   Контагин поначалу хотел гордо игнорировать последнюю фразу, колючее сплетение звуков, которое, пролетая из одного уха в другое, прошлось как пила по нервам. Для этого он даже демонстративно зевнул и повернулся набок. Потом что-то там кольнуло в области гордости, он резко развернулся:

   – Вот скажи мне, Иванушка! – Ну надо же! Впервые в жизни не «Иваноид», а именно «Иванушка». Для того, чтобы сказать такое Квашникову в лицо, необходим минимум тривиальный набор смелости (наглость, бесстрашие, бесшабашность). – Вот скажи мне: ты считаешь, что просмотр телевизора и чтение книг – это признак более высокого интеллекта?

   Тот лишь равнодушно передернул плечами, он и не думал обижаться:

   – Смотря какие книги читать...

   – Смотря в какие игры играть. Такое не приходило на ум?

   Вот и исчерпаны все аргументы. На всякий тезис находилась своя антитеза, на всякое изложение скользкого факта – особое толкование данного факта. Как извечная борьба противоположностей, которая в принципе не может закончиться победой ни одной из сторон, ибо она – суть диалектики. В импровизированный диспут по казуистике встрял молчащий целую минуту Косинов. Он грамотно смастерил на лице умную гримасу и произнес без тени иронии:

   – Зомби, ну согласись, что подавляющее большинство игр все же примитивны по своей сути: бегать с пушками, палить во все, что движется, и в тысячный раз по счету спасать мир.

   Вот тут Квашников не сдержался от сардонической улыбки:

   – Спасать мир – это же скучно... Вот разрушать мир, – он направил себе в рот еще одну ложку салата и выставил вверх оба больших пальца, – это весело! Черт побери!

   Как ни странно, но с последней репликой согласились все трое. Тут Иваноид, внезапно о чем-то вспомнив, хлопнул себя по лбу и зачем-то побежал в ванную, там он залез в карман своей постиранной рубашки, достав треклятую пластинку домино.

   – Зомби, у меня ж для тебя подарок имеется! Лови!

   Маленький черный параллелепипед полетел по воздуху, вращаясь при этом по неправильным осям и напоминая собой кусочек угля, который угодил аккурат Контагину в лоб, так как ни левая, ни правая рука не успели перехватить его вовремя. Вот и помирились. Квашников, щеголяя по комнате цветастыми трусами, подошел к ставням и послушал погоду на улице. Буря все не унималась, и сей факт заставлял серьезно задуматься. Уж не это ли тот самый «Шторм», о котором постоянно говорится в стихах Сочинителя? Ветер ревел стаей охрипших волков, порой его порывы достигали столь неистовой ярости, что заставляли жалобно поскрипывать непробиваемые для всех родов войск ставни. И лил вечный дождь... Он лил, лил, лил. Хлестал потоками воды слева направо да сверху вниз, словно перекрещивая этот грешный мир и пытаясь хоть немного очистить его от скверны. Отстранившись от окна, Квашников сделал свое метеорологическое заключение:

   – Погода просто замечательная: ливень, гроза, распутица! Все готы и эмо радостно бегают по лужам! Эх, где наш далекий, прекрасный город... – Потом немного помолчал и добавил: – Зомби, это ты во всем виноват!

   Контагин высоко вздернул брови и состарил свой лоб лет на пятьдесят:

   – Почему я?

   Иваноид лениво махнул рукой:

   – Просто надо было хоть кого-то обвинить в творящемся безобразии. Ты тупо ближе всех оказался.

   – А... понимаю. Юмор такой, чисто человеческий. Нас, представителей мертвого мира, прикалывает совсем другое: что-нибудь про вурдалаков, носферату, ведьм, оживших покойников, жителей ада. Все анекдоты должны начинаться словами: «Идет веселый-веселый мужик по темному-темному кладбищу...», или так: «Однажды в аду отключили отопление и горячую воду...», или вот еще: «Покойник-клаустрофоб, увидев что его закрывают в гробу, сбежал с собственных похорон и сказал: „Ну вас всех на фиг!“»...

   – Так, Зомби! – Квашников похлопал себя по трусам, огляделся, подошел к своей раздолбанной кровати и поднял оттуда зажигалку. – Пока ты мне мозг в астрал окончательно не вынес, давай-ка лучше закурим, а?

   Тут Контагин заметно погрустнел и вздохнул настолько искренне, что этому вздоху поверил бы сразу даже сам Станиславский, без колебаний.

   – Закончились у меня. Недавно пустую пачку выкинул.

   Иваноид опять ретировался в ванную комнату и вернулся оттуда с измятой «Pall-Mall». Пошелестел в ней пальцами, потянул паузу как в театре, дабы нарастить интригу, потом весело подмигнул левым глазом. Даже его знаменитые веснушки засветились:

   – Как раз две сигареты осталось! Живе... хотя нет, термин «живем» для тебя как оскорбление. Короче, существуем! Косинус, ты являешься свидетелем идиллической картины: представитель смертных и представитель нечисти, как два брата, выкуривают по последней сигарете. Держи, Зомби!

   Контагин дрожащими руками принял подарок. Его губы соединились с фильтром с такой страстью, которую не ведали даже в прикосновении женских губ. Зажигалка, уже неоднократно спасающая их в сложных ситуациях, пришла на помощь и сейчас. Ее желтоватый огонек стал почти священным, даже спортсмены к своему олимпийскому огню не относились с таким благоговением. Он покружил в воздухе, подразнил своим высокопарным сиянием всемогущий электрический свет, потом подлетел к одной сигарете, к другой – и горделиво погас, выполнив текущую миссию. Дым проник в голову, все обитатели которой (мысли Малые и Великие) тоже являлись заядлыми курильщиками. Все мысли решили собраться на симпозиум в Троне Сознания, оставить свои думы и сделать перекур. Они вдыхали поступающий дым, млели от счастья и даже на некоторое время прекратили разногласия между собой.

   Табачный дым заполонил комнату, и все ее позолоченное убранство (в первую очередь изящные обои) стало выглядеть как сквозь легкий туман, подернутым сизой рябью в глазах. А слабый пьянящий эффект самого табака добавлял штрихи некой ирреальности в происходящее. Квашников, чья душа отдыхала, нежно окутанная никотиновыми облаками, со смешанными чувствами наблюдал за тем, как рдеющий кончик сигареты мало-помалу ползет к своему финишу, к фильтру. Хотелось притормозить его, но когда-то неизбежно наступит последняя затяжка, за гранью которой – неизвестность.

   – Зомби, а ты сколько без курева можешь протянуть?

   Контагин пустил в свободное плавание пару небольших колец, остальной же дым двумя струями выдул через ноздри.

   – Да хоть неделю, хоть две. Только маяться буду.

   – Аналогично. Может, у девчонки попросим этого, термоядерного... «Беломорканал» называется. Интересно, в наших магазинах такой реликт найдется, нет?

   Косинов резко встал с кровати, причесывая пальцами растрепанные волосы:

   – Парни, о чем вы вообще думаете? Где третий ключ искать будем?

   – Ждем твоего мудрого совета, – Квашников произнес это, не вынимая сигарету изо рта, поэтому все слова получились пережеванными.

   – Я понятия не имею, что за «подвиг» мы должны совершить! Никакого наме...

   Речь оборвалась, и три человеческие фигуры замерли в том положении, в котором не до конца отзвучало слово «намека». Причина – неожиданно раздавшийся отчетливый стук в дверь. Тут же еще один. Выпускники девятой школы переглянулись, обменявшись застывшей мимикой на лице. У Контагина фильтр сигареты прилип к нижней губе, и теперь она нелепо свисала, готовая вот-вот сорваться.

   – Кто бы это? – почти шепотом спросил Косинов. Как будто остальные знали ответ! И сразу же изложил собственные версии: – А если сам Сочинитель стихов? Может, сын Гаврилова? Помните, тот рассказывал...

   Стук повторился в третий раз. И посильней.

   – Ладно, я открою. – Квашников поднялся, спешно сунув в рот остаток сигареты.

   Вот она, последняя затяжка! Как не хотелось совершать ее в столь нервозной обстановке... Он затушил окурок и направился к двери, задерживая подольше табачный дым в легких. Но у самого порога вдруг остановился в тревогах и раздумьях.

   – Иваноид, что-то не так? – Из комнаты высунулась взлохмаченная, веками не ведающая расчески голова Контагина.

   – Если что-то пойдет не так, на моем лице появится гримаса ужаса. Следи за его выражением. – После этих напутственных слов пару раз щелкнул дверной замок.

   В мире прекрасных грез и безудержных мечтаний появилась аномалия. В подъезде стоял Шестиглазый, почти неподвижно – памятником собственному существованию. Его лысая, потемневшая от химических опытов голова с длинной бородой слегка склонилась, двое очков медленно сканировали пространство, а огромные глаза под ними немигающе смотрели вперед. Аж жуть брала. Но Квашников лишь разочаровано вздохнул.

   – Вы зе мои младсые, м-ня, наутьные сотрудники? – Статуя пошевелилась. Надетый на нее синий халат поменял геометрию своих складок. Неестественно громоздкие тапочки потерлись один о другой.

   – Ну, типа того.

   – Поднимитесь ко мне на третий этаз, есть дело. – Скрипучий старческий голос отдал свой приказ, после чего Чичиков развернулся и шаркающей походкой кандидата в покойники направился в сторону лестницы.

   Секунд пять не отпускало чувство, что к ним явилось привидение профессора. Может, он уже помер там, надышавшись разных химикатов? Квашников прошелся на кухню, потом обратно к двери и снова на кухню. Посмотрел в застывшую морду оленя с ветвистыми рогами, на которых до сих пор висела ленточка с выпускного, поправил ее и сел на ближайший стул.

   – Надо идти! – уверенно заявил Косинов. – Вдруг это как-то связано с нашим заданием?

   – Да идем, идем.

   По лестнице до третьего этажа поднимались молча, каждый со своими мыслями, среди которых не находилось ни одной радужной. Все вокруг было окутано тревогой и подозрениями. Чуть приоткрытая дверь квартиры N9 молча приглашала войти внутрь. И вот опять болезненно пожелтевшие стены, прожженный во многих местах линолеум, но главное – запах «наутьных» экспериментов, который можно спутать только с запахом элитной помойки. Вся таблица Менделеева ударила в нос, от чего постоянно хотелось чихнуть. Чичиков колдовал у одного из столиков, заставленных мензурками, но слух по старости еще не растерял и быстро обернулся, когда гости вошли. Первым делом он выставил костлявый морщинистый палец в сторону Квашникова: