Текст книги "Головоломка из пяти этажей (СИ)"

Автор книги: Андрей Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

   – Парни, я так и не пойму: чего конкретно от нас добивается Сочинитель записок? Хочет извиниться за предъявленные неудобства или закормить до смерти? Наша игра явно затягивается, и я просто хочу ее скорейшего завершения. – Косинов отправил небольшой кусок сыра себе в рот.

   – А вот мы разыщем его, набьем морду и спросим, чего он добивался! – Квашников повернул бутылку этикеткой вперед. – Вином да жратвой он так просто не отделается! Главное не перепутать последовательность: сначала набить морду, а потом уже о чем-либо спрашивать.

   Кухня, до потолка отделанная шикарной кафельной плиткой, с декоративным кухонным гарнитуром и маленьким круглым столиком из темно-синего стекла, выглядела вполне соответствующе всему остальному. Неведомый дизайнер даже повесил на ее стенке размашистые оленьи рога. Еще две небольшие картины на пасторальную тему вносили пару нежных штрихов в общее эстетическое восприятие. Ванная ожидаемо оказалась совмещена с туалетом (увы, планировка квартиры была старинной), но внутри все также безудержно блестело. Горячая и холодная вода – пожалуйста! Несколько шампуней на выбор – пожалуйста! Мочалки и полотенца – еще раз пожалуйста!

   И это как нельзя более кстати.

   Выпускники школы обреченно посмотрели на самих себя и даже поначалу хотели выйти обратно в подъезд, чтобы своим ужасным видом не портить окружающую гармонию. После ковыряния стены их одежда полностью была покрыта цементом да известью, волосы на голове также не избежали этой участи и обрели преждевременную обманчивую седину. Лица, которые совсем недавно целовали жадные девичьи губы, сейчас побрезговал бы поцеловать бегемот. Черти, если их хорошенько отмыть да приодеть, и те посимпатичнее будут.

   Все трое разделись до трусов, сложили свое барахло в угол и даже вспомнили детскую считалку, так как демократическими методами не смогли определить – кто лезет в ванну первым, кто вторым, а кто лузер по жизни. Теплый душ, казавшийся вершиной человеческого блаженства, воспринимали как благословение свыше. Сейчас никого уже не мучил вопрос – откуда здесь берется вода, уставшее тело под напором искусственного дождя обретало былую легкость и заново чувствовало жизнь. Косматый душ, бегущий лентами воды, смывал не только грязь, но злобу, усталость и, как хотелось думать, грехи всей последней недели.

   Слепой жребий решил, что первым ванну принимает Косинов, далее Квашников, а нежить, как ей и положено по статусу, плелась в конце. Контагин поворчал что-то насчет несправедливости фортуны, но особо не возражал. Когда Иваноид выходил из душа, опоясанный просторным полотенцем, он презрительно посмотрел на Зомби и также презрительно произнес:

   – Ты один не умывался и грязнулею остался!

   Контагин последним «постирал свое туловище», как он сам выразился, но дальше их ожидало занятие куда менее благородное. Всю одежду и грязь на этой одежде брезгливо свалили в ванную, заполнили ее горячей водой, в которую вылили целый флакон шампуня. И еще один флакон, контрольный. Отмывали все вместе взятое, причем, одновременно и в шесть рук, каждый вылавливая из черной мыльной жижи собственное тряпье. Вода, кстати... тот еще видок имела. Кому покажи, он подумает – не стирка идет, а стадо свиней в ванне купается. Короче, воду меняли шесть или семь раз, прежде чем она приобрела хотя бы серый цвет. Одежду потом тщательно выжали и развешали здесь же по веревкам.

   Кем бы не являлся хозяин квартиры, он предусмотрел почти все, кроме одного – каких-нибудь халатов или просто сменного белья так и не нашли. Ничего другого не оставалось, за праздничный стол пришлось садиться в одних трусах, стыдливо накинув на плечи полотенца. Подобного рода картины мало просто запечатлеть на фото, их надо писать маслом. Три полуголых мужика вместе отмечают неофициальный праздник чьей-то глупости. Богато так отмечают...

   – А вы не рассматриваете вариант, что вот-вот придут настоящие хозяева? – пожирая глазами вино, спросил Контагин. – И что сидим мы здесь не по кем-то написанному сюжету, а просто вломились в чужой дом.

   – Откуда придут? С леса? Думаешь, мы еще не последние дураки в этом мире? – Квашников взял бутылку, показал нехитрый фокус скоростного открывания пробки и принялся разливать вино. – Лучше тост какой-нибудь придумай.

   – За то, чтобы люди и зомби сосуществовали вместе! Без вражды, без клинков, без боевых заклинаний! – Контагин жадно вдохнул прелый аромат хереса.

   – Чего-чего??

   – Ты сказал придумать тост, я придумал: за то, чтоб люди и зомби жили в мире, без клинков...

   – Зомби, у тебя реально мозги гниют?! – Иваноид вдруг почувствовал бешеный голод, принялся накладывать к себе тарелку все сразу и со всех блюд в радиусе его вытянутой руки.

   Более терпеливый Косинов поступил хитрее – выбрал самый лакомый да самый аппетитный кусок прожаренного краба и с мыслью «так не доставайся же ты никому из них» отправил его в рот. На зубах раздался приятный хруст, а вино, оросившее изрядно пересохшее горло, являлось завершающим аккордом блаженства. Казалось, полнота счастья свершилась и мечтать больше не о чем. Даже вырваться наружу уже не так сильно тянуло, более того – не тянуло совсем. Он смачно покряхтел и поднял отпитый наполовину бокал:

   – Я скажу нормальный тост. Слушайте: выпьем за наших девок, а? Что проще и что лучше? Я, правда, упустил немного из эпоса: «высоко, высоко в горах...» и так далее. Я пью за Маринку! Иваноид, твой ход!

   – За Аньку Ветрову из параллельного класса! – с набитым ртом подхватил Квашников, потом прожевал и ехидно обратился к третьему компаньону: – Тебя, Зомби, человеческие женщины вряд ли соблазняют. Скажи нам имя той эльфийки или вурдолачки...

   – За Татьяну Симохину! – резво парировал Контагин, не без удовольствия наблюдая реакцию остальных.

   – Не верю! Когда ты успел? Не, не верю! Такая с тобой в жизнь не свяжется!

   Контагин решил добить:

   – Женюсь я на ней!

   Секунду повисшая тишина придавила своей тяжестью всякий звук, но она тотчас растворилась звоном тарелок.

   – Жесть для всех живущих! – радостно закричал Квашников, разливая по второму бокалу. – Ты только уточни когда: до или после своей смерти? В каких нам костюмах приходить: в праздничных или траурных?

   Все трое заржали. Причем, Контагин ржал громче всех и дольше всех, затем назидательно произнес:

   – Смерть моя подружка, она мне ничего плохого не сделает.

   Потом много ели, изредка обмениваясь сомнительными остротами. Слово «ели» в данном случае самое либеральное из синонимов, чего уж скрывать – обжирались до отвала. Даже когда голод был уже утолен, а забитые под завязку желудки посылали по нервам сообщения в мозг: «хватит, иначе перегрузка», продолжали есть по инерции, а далее из упертого принципа. В постель они не улеглись – они буквально завалились на нее. Смещенный в область живота центр масс сам придавил их тела к атласным простыням. Каждый оказался в своей кровати с соответствующим цветом одеяла: Квашников – в коричневой, Контагин – в черной, а Косинов – в синей. Сон пришел так, как смерть приходит к героям – внезапно и наповал. Чей-то храп постоянно отпугивал тишину. И время принялось вхолостую буксовать своими стрелками по тропам Вечности...

   Иваноид проснулся первым и открыл форточку. За ставнями с неутихающей силой бушевал ураган: бесконечный дождь отголосками древнего потопа рушился с невидимых небес на невидимую землю, время от времени доносились далекие раскаты грома – небесная пиротехника гремела канонадой выстрелов и, как правило, разражалась салютом молний. Сквозь тонкую щель меж ставнями сложно было понять, какое сейчас время суток. Да и имел ли столь вздорный факт какое-то значение?

   – Непогода когда-нибудь угомонится или нет? – Вопрос Квашникова был обращен к обитателям высших сфер, но на него не ответили даже представители сфер низших: Контагин еще дрых, а Косинов возился в ванной.

   Рекреация сил телесных и сил душевных, несомненно, приподняла скатившееся до нуля настроение. Одежда в основном просохла, но еще отдавала влагой. Ни утюга, ни его аналогов обнаружено не было. Более того, в квартире не нашли ни одного внушительного железного предмета – ничего такого, с помощью которого можно попытаться взломать главную дверь. Даже ножики в столовом гарнитуре выглядели миниатюрно. Предусмотрительный хозяин, если таковой вообще существовал, обеспечил их всем, кроме главного – надежды на свободу. Однако, Контагин кое-что для себя все-таки надыбал: в кухонном шкафу аккуратно лежали целых четыре пластинки домино – 0:1, 0:5, 2:6, 4:6.

   – Вау! Богатство! – воскликнул он и добавил тише: – Все мое, мое... – затем еще тише: – Мое, мое, мое... – потом совсем тихо, практически молча: – Мое, мое, мое, мое...

   – Один дурак разбросал мусор, другой дурак его собирает, – резюмировал Квашников, а потом задал совсем уж неожиданный вопрос: – Вот скажи мне, брат Зомби, а ты в Бога веришь?

   Тот округлил глаза:

   – Нет вообще-то, агностик типа...

   – Хотя бы с существование папы Римского веришь?

   – А... в этого – да.

   – Ну вот, какая-никакая вера все же в тебе присутствует.

   В одежду облеклись, не дожидаясь ее окончательной просушки. Чуть влажная ткань вызывала непривычные ощущения, но главная проблема в другом. Если Зомби почти не изменился (его безликие джинсы и пуловер остались самими собой), то пиджаки выглядели мятыми-перемятыми, в каких щеголяют бомжи по праздникам. Выпускные ленточки, застиранные в общей грязной воде, свой яркий красный цвет сменили на темно-бордовый. Кровавый и мерзкий.

   – А теперь вопрос повышенной сложности: что делать дальше? Жратвы на пару дней еще хватит, теплым толчком и теплыми кроватями наша компания обеспечена, но жить я здесь не собираюсь. – Квашников по-привычке перекинул ленточку через плечо, потом сплюнул, снял ее и красиво развесил на оленьих рогах. Теперь под головой мертвого оленя красовалась, как на знамени, памятная надпись: «Выпускник 2013». Его выпученные искусственные глаза словно удивленно говорили: «офигеть!»

   – То же, что делали в черной квартире! – уверенно заявил Косинов. – Искать! Настойчиво искать! Подсказка должна где-то быть!

   – Мне понравилось словосочетание «чер-рная квартира», в ней есть «чер-рная комната», там в «чер-рном патроне» вкручена «чер-рная лампочка», а из нее идет «чер-рный свет», и вокруг – чер-р-р-рнота!!! – Квашников загоготал. – Интересно, в нашем классе хоть один идиот в это поверит?

   Поиски непонятно чего непонятно где вещь презабавная, но крайне непрактичная: такое ощущение, что просто перебираешь воздух руками. Записок со стихами «про мышат» больше не наблюдалось, и это успокаивало. Не наблюдалось также ничего, что хоть как-то проясняло бы текущую ситуацию, и это напрягало. В однокомнатном помещении не так уж много места, чтобы надежно спрятать какую-нибудь вещь. Эйфория от вчерашнего застолья давно улетучилась, и тревожные мысли заполнили образовавшуюся пустоту разума.

   – Как думаете, – спросил Контагин, – менты уже лес прочесывают? Наши трупы ищут?

   – В такой-то ливень? Очень сомневаюсь. К тому же, твой личный труп, Зомби, искать бесполезно – он постоянно перемещается туда-сюда, туда-сюда... – Квашников зачем-то заглянул под скатерть.

   На столе оставалось еще много съедобного, скрываемого под саваном аппетитных запахов. Но вчера нажрались до такой степени, что вид еды вызывал лишь утомление от жизни как таковой.

   – Не все так идеально в этой квартире! – почти радостно воскликнул Косинов, в руках он держал несколько плиток паркета.

   – Ты зачем пол ломаешь?

   – И не думал! Чуть коснулся, они сами отвалились.

   В углу кухни с половым покрытием действительно творилось нечто странное: то ли это халатность отделочников, которых самих неплохо бы отделать, то ли...

   – Парни! Это сенсация! – теперь Косинов откровенно орал, не скрывая бурных чувств.

   Под наспех разобранным паркетом в окружении бетонного монолита обнаружили деревянный люк похожий на крышку подполья в деревенских домах. На нем ни засовов, ни замков – лишь маленькое железное кольцо. Попытка открыть его не встретила никакого сопротивления. Вниз шел узкий подземных ход, выложенный красным кирпичом. Он выглядел настолько узким, что туда едва мог пролезть один человек. Взгляд, пытаясь проникнуть в глубину, все больше слеп от глухой темноты.

   – Мудрена мать! Неужто свобода?! – Квашников лихорадочно пошарил в кармане и достал свою зажигалку.

   Язычок пламени слегка осветил холодную темную гортань подземного прохода. Тайный лаз вел в загадочную неизвестность, манил и отпугивал одновременно. Кирпичи, пролежавшие здесь, наверное, не одно десятилетие, местами покрылись налетом плесени. Их от природы красные бока порой зеленели, порой болезненно желтели, да и сама кладка выглядела не ахти какой аккуратной.

   – Косинус, ты нашел этот люк, ты у нас разбираешься во всяких загадках, думаю – тебе и выпадает почетная миссия слазить туда. Что рот разинул? – Иваноид вручил ему зажигалку. Торжественно, но без лишней помпезности. – Держи!

   – Ну уж хренушки... если опять мараться, то всем вместе.

   – Что ж, справедливо, тогда кто первый? Обычно экспедицию возглавляет самый умный и самый смелый. – Квашников почесал подбородок, с полминуты надеясь на голос добровольца. – Хорошо. Косинус, я нарекаю тебя самым умным и самым смелым. Покажи всем нам, как это делается.

   Тот особо не возражал – полез первым, протягивая вперед руку с зажигалкой, за ним неуверенно двинулся Квашников, последним медленно поволок свое туловище Зомби, прикрывая пятками тылы. Тайный ход сначала уводил вниз, потом становился горизонтальным. Осязаемый даже на уровне костей холод пришел как-то внезапно, словно являлся здешним хозяином. Ползти приходилось практически на животе, как по узкой продольной трубе, а подняться хотя бы на колени не позволяло крайне маленькое пространство. Пламя зажигалки раскрашивало в полуреальные цвета все новые и новые ряды кирпичей. Сама же кирпичная кладка импровизировала на ходу – то лежала ровно, по струнке, то криво, с нелепыми кляксами раствора, а кое-где кирпичи вовсе отвалились, обнажая глинистую почву. Подземный ход пару раз вильнул в неизвестном направлении, его странные зигзаги повторила и вереница движущихся тел.

   – Надеюсь, нам так не придется ползти до самого города! – Контагин уже начинал ныть. – Иваноид! Перед моим носом постоянно трутся подошвы твоих ботинок.

   – Если бы мы двигались на коленях, – пришел в ответ глухой отдаленный голос, – знаешь что терлось бы перед твоим носом?

   Кроме сырости, плесени да бесконечного конструктора из кирпичей в подземелье не было ничего примечательного, поэтому Косинов слегка удивился, заметив валяющегося резинового утенка. Откуда здесь детская игрушка? Пространственных ориентиров, естественно, никто не оставил. Поэтому сказать, где находится север, можно было лишь с погрешностью в 360 градусов. Да и что изменило бы знание севера?

   – Кажется, начинаем подниматься! – утвердительно заявил Косинов. – Выход близко!

   Но движение его длинных ног почему-то остановилось, далее шло угрюмое и напряженное молчание, которое каждый толковал в меру своего пессимизма. Квашников отер губы, всю дорогу глотающие пыль, и крикнул:

   – Скажи какое угодно слово, только не «тупик»! Нет больше такого слова в русском языке!

   – Не совсем так.

   – Что значит «не совсем так»?!

   – Замок висит!

   В подземелье голоса сильно изменили свой тембр и звучали как сквозь слой мокрой ваты. На слух казалось, что между собой разговаривают не люди, а заблудившиеся привидения. Квашников шепотом высказал несколько скверных словосочетаний, безадресно направленных в никуда. Потом ляпнул неприкрытую глупость:

   – А ключ там рядом не висит?

   Перед замыленным взором Косинова находился массивный металлический набалдашник в виде кодового замка. Только вместо привычных цифр необходимо было набрать слово из семи букв. Сами же буквы менялись простым вращением скрытого барабана – довольно незатейливая механика. Сейчас там в один ряд стояло "А", "А", "А", "А", "А", "А", "А" и, наверное, символизировало некую бытовую бесконечность. Замок накрепко запирал еще один люк, о который то и дело стукалась макушка головы.

   – Слово из семи букв! Мы должны его знать! Думайте!

   Ответ пришел через полминуты, и его автором являлся господин Квашников:

   – СВОБОДА! Это же элементарно!

   – Логично, не спорю... – Косинов принялся вращать столбцы движущихся алфавитов, внутри механизма что-то защелкало. "С", "В", "О", "Б", "О", "Д", "А" – появилась новая и более понятная последовательность знаков, но от этого не произошло ничего абсолютно.

   – Думайте еще!

   Из самой глубины пещеры донесся загробный голос Контагина:

   – Напиши ДУРДОМ!

   – Зомби, в «дурдоме» шесть букв, мозги себе новые вставь!

   Вновь пришло философское безмолвие, изображающее из себя глубокую задумчивость и одетое в промозглый сумрак холода. Секунды становились все длиннее и длиннее, растягиваясь подобно резине. Квашников вдруг произнес:

   – ЗЕЛЕНЫЙ – тоже семь букв.

   – Что за абсурд?

   – На зеленый свет едут машины, идут пешеходы, может и здесь прокатит...

   Косинов не стал больше спорить и принялся набирать: "З", "Е", "Л", "Е", "Н", "Ы", "Й". Результатом было отсутствие какого-либо результата. Зажигалку приходилось периодически включать и выключать, дабы не тратить топливо, и с той же периодичностью царство вымерших кирпичей погружалось во тьму. Далее последовали наборы букв: "О", "Т", "К", "Р", "Ы", "Т", "Ь" – "О", "Т", "К", "Р", "Ы", "Т", "О" – "В", "Ы", "Х", "О", "Д", "И", "М" – "З", "А", "Н", "А", "В", "Е", "С" – "Н", "А", "М", "Т", "У", "Д", "А". И все совершенно бестолку. Попробовали даже свои клички: "К", "О", "С", "И", "Н", "У", "С" – "И", "В", "А", "Н", "О", "И", "Д". Глупый замок продолжал висеть и раздражать, не понимая своим железным умом, что его пытаются взломать лучшие хакеры округи. Когда холод пробрал насквозь, а отлежанные в сырости бока начали побаливать, угрожая хронической простудой, решили вернуться обратно в квартиру. Отползать ногами вперед было то еще удовольствие! Ботинки Квашникова то и дело натыкались на орущую голову Контагина, да и самому ему пару раз досталось каблуком от Косинова. Наконец, из квадратного проема в полу на кухне показались брыкающие зомбиевские ноги, далее – его чумазое туловище. Трехглавая и шестиногая змея выползла кое-как на поверхность, распавшись на трех человек.

   Иваноид с ужасом посмотрел на свой костюм:

   – Мать! Мать! Мать! Ведь только что постирались!

   У всех троих одежда покрылась многочисленными пятнами ржавого цвета, который среди кладки кирпичей вполне сошел бы за цвет защитный, но здесь...

   – Вот пословица: истинная свинья даже в бане грязь найдет! – с подчеркнутой строгостью в голосе сказал Контагин и принялся нелепо отряхивать джинсы. Казалось, что он даже гордится своим новым внешним видом.

   Квадратная дыра зияла из пола темной разинутой пастью, как бы зевая на весь мир. Косинов, похоже, был удручен больше остальных:

   – Свобода находилась в каких-то дециметрах от меня, я даже об нее башкой стучался. Я уверен в одном: либо мы в состоянии сами догадаться, либо подсказка где-то в этой комнате. Надо обшарить все. Слово может быть нацарапано, написано на клочке бумаги, даже задом наперед – так иногда бывает в квестах.

   Начались долгие поиски, сопровождаемые недовольным ворчанием да перетаскиванием предметов с места на место. Квашников вышел из квартиры, чтобы прогуляться по этажам и успокоить расшатанные нервы. Однообразные стены, окрашенные потемневшей известью да облезшей местами зеленой краской, последнее время так часто заполоняют взор, что скоро начнут казаться смыслом их существования. Иваноид решил сосчитать полное количество ступенек от подъезда до самого верха, но на одном из лестничных пролетов сбился со счета и матерно выругался. Площадка четвертого этажа представляла ужасное зрелище: слой пыли, обломки штукатурки да груда из нескольких кирпичей. В «черную» квартиру он побоялся вновь заглядывать – веяло оттуда какой-то мистикой, словно из инфернальной аномалии. Зато смело подошел к двери N10 и приложил к ней ухо, затаил дыхание, прислушался... Застольные песни продолжались. Каким образом можно горланить непрерывно уж более суток – загадка для здравого ума. Не совсем стройным многоголосьем таинственные хозяева квартиры подолгу тянули ноты, как будто занимались перетягиванием каната, сплетенного из аккордов, терций, диезов, бемолей. Иногда замолкали, но лишь для того, чтобы выслушать очередной тост и завести свой хор снова. Конкретного смысла слов, как и прежде, было практически не разобрать.

   Квашников громко постучал и в очередной раз усомнился, что там вообще находятся живые люди. Может, магнитофон включен? Затем он подошел к двери с цифрой 11 и несколько раз ткнул пальцем податливую кнопку звонка.

   Как у Чеширского кота из популярной сказки, сначала в воздухе нарисовалась улыбка – приветливая, в чем-то деревенская. Потом появился и сам моряк. (Все это образно, конечно.) Полосатая матроска, бескозырка на холеной голове, черные брюки-клеш – все как при параде. Вихрь рыжих волос был придавлен к бескозырке мнимым встречным ветром.

   – Привет, юнга! Кончили буянить? А где еще двое? На гауптвахте пади?

   – Дмитрий, ты знал, что под нашим зданием имеется подземный ход?

   – Так, так... от штормовых ветров у вас уже начинает крыша съезжать! Ты чего мелешь? И где так вывозился?

   – Тогда, – Иваноид оглянулся вокруг, – назови любое слово из семи букв.

   – ОТСТАНЬ – ровно семь букв. – И перед глазами снова цифра 11, приклеенная к серебристому металлу. Дверь закрылась, оставив на память негромкий звук хлопка.

   Квашников спустился вниз, к своим. Достаточно было глянуть на их кислые физиономии, и вопросы сразу становились лишними. Косинов лениво пожевывал кусок салями:

   – Не перебирать же теперь весь словарь!

   Контагин по-хозяйски разлегся на кровати и впал в несвойственную ему задумчивость, долго-долго лохматил свои волосы, потом резко вскочил:

   – Иваноид, кинь-ка зажигалку! – поймав налету блестящий коробок, он для чего-то залез под кровать.

   «Каких чертей, каких сволочей?» – хотел сказать Квашников, да лень было ворочать языком. Зомби вынырнул обратно, отряхивая колени – как будто на чистом полу их возможно измазать еще грязней, чем они являлись. Повелительница огня полетела по воздуху к своему хозяину.

   – Мне это сразу показалось неладным, там на спинке кровати стоит штамп фирмы-изготовителя: ООО «Иллюзия». Не кажется ли вам, довольно странное название для мебельной фабрики? Это во-первых...

   – А во-вторых, – подхватил Косинов, – в слове «иллюзия» семь проклятых букв. Совпадение? Возможно.

   – Так! – Квашников выставил руки вперед. – Давайте в уме еще с десяток слов набросаем, ну... которые покажутся более-менее разумными, чтобы сто раз туда-сюда вхолостую не лазить.

   Несколько минут спустя вереница из трех тел вновь поползла вдоль сырого подземелья. Спасительный огонек зажигалки указывал путь и подмигивал вездесущим кирпичам игривыми лучиками света. Вспомогательных слов не понадобилось. Когда Косинов набрал "И", "Л", "Л", "Ю", "З", "И", "Я", железное тело замка рухнуло вниз, прямо на его левую руку. Он впервые в жизни радостно закричал от боли, а потом приподнял крышку люка...

   ###___восьмой_осколок_мозаики___###

   «Тик-тик... тик-тик... тик-тик...» – если закрыть глаза и просто прислушаться, могло показаться, что множество мелких птенчиков клюют вокруг зерно. Ненавязчивое, но тем не менее настойчивое тиканье доносилось отовсюду одновременно. Такое количество часов Косинов не видел даже в фильмах. Все стены маленькой комнатки были ими завешаны, заставлены, заполонены. Присутствовало несколько громоздких напольных часов, которые возвышались как мини-замки, их маятники раскачивались подобно вздымающимся и опускающимся молотам. Все часы пестрили яркой расцветкой и поражали своими формами. Лишь некоторые из них выглядели обыденно, в основном же дизайнерская фантазия их изготовителей не имела границ. Вот часы в виде тарелки – роль минутной стрелки в ней играет движущаяся вилка, секунды показывает вращающийся нож, а вместо основной стрелки присутствует маленькая косточка. Еще часы в виде кота с хвостом-маятником и бегающими ему в такт стеклянными глазами, часы похожие на лягушку, на осьминога, на носорога, на орла, который шевелит когтями, пересчитывая текущее время. Некоторые часы представляли собой странные математические абстракции: под потолком в самом углу висел черный куб, к маятнику которого был прикреплен куб чуть поменьше размером, все три стрелки тоже оканчивались крохотными кубиками, а вместо цифр на квадратном циферблате располагались еще и кубики игральные с соответствующим количеством нарисованных (как в домино) белых точек. Часы в виде змеи, которая медленно вращается и вечно пытается укусить собственный хвост, еще больше поразили воображение. Своим ядовитым двужалым языком змея показывала время, как бы облизывая кровавого цвета цифры. Имелись даже часы-штангисты. Да-да... накаченный бугай, вырезанный из картона, поднимал игрушечную штангу все выше и выше. Утром эта штанга лишь доставала колен, к обеду находилась в районе пояса, к вечеру – уже в плечах, а ровно в 12 ночи – победа! Спортсмен взял свой вес и стоял с вытянутыми вверх руками. Далее штанга опускалась, и все начиналось заново.

   – Косинус, ты там чего?! Подавился свежим воздухом? Вылазий давай! – бурчал недовольный Квашников.

   Тот факт, что подземный ход не привел их к желанному лесу, все поняли сразу и именно в связи с отсутствием упомянутого свежего воздуха. Они просто оказались в другой кухне другой квартиры, сплошь заставленной безмозглыми часами. Но надеяться на то, что это какое-нибудь иное здание в неведомой части леса, мог только полный идиот. Кстати, абсолютно все часы показывали абсолютно разное время. Точность плюс-минус столетие (как в пророчествах Нострадамуса). Еще один любопытный факт: не было найдено ни одних электронных часов – все без исключения только механические. Вышли в коридор и там похожая картина – часы располагались разве что только не на потолке.

   – Их здесь около сотни, не меньше. – Контагин присвистнул.

   Осторожно прошествовали в зал и тотчас замерли... Все трое. Посреди комнаты располагалось кресло-качалка, напугавшее до жути. Дело в том, что оно некоторое время еще покачивалось, как будто с кресла кто-то только что встал. Оглянулись вокруг – и никого, кроме собственных изумленных лиц. Наверное, уже становится излишне говорить, но в зале все стены также были завешаны часами. Добрая сотня маятников, бессмысленно колышущих воздух, создавала эфемерный тикающий фон, пронизывающий все пространство. «Тик-тик... тик-тик... тик-тик...» – с частотой сыплющейся крупы раздавалось повсюду. Возникала иллюзия, что где-то бесконечно далеко работает целая армия кузнецов, а до слуха доносятся лишь слабые отголоски их деятельности.

   – Чего только не повидал в жизни, но часы-калейдоскоп... – Косинову редко приходилось так искренне удивляться.

   Кстати, имелись и такие. Стрелки на них напрочь отсутствовали, а два пестрых циферблата (часовой и минутный соответственно) с разной скоростью вращались вокруг незримых осей, цифры в них сами собой складывались из цветных камушков, как и бывает когда крутишь настоящий калейдоскоп. Виват неведомому дизайнеру, что еще скажешь...

   – Глядите-ка, здесь сейф прямо в стену замурован. – Квашников дотронулся рукой до металлических створок и попытался их дернуть. Не тут-то было.

   На сейфе не наблюдалось ни замка обыкновенного, ни замка кодового, ни даже крохотной ручки, чтобы было хоть что-то отломать. Лишь наглухо закрытые створки, на которых для чего-то мелом написали нынешний год: 2013. Косинов, долгим и пытливым взглядом осматривая все вокруг, высказал собственное мнение:

   – Я уже начинаю мыслить в унисон местной шизиловки. Если окажется, что в одной из квартир живет змей Горыныч, приму это как должное. – Он постукал кончиками пальцев по обоим своим вискам. – Понятен парадокс психологии? Ко всему привыкаешь, и все (рано ли, поздно ли) становится явлением обыденным. Вот интересно: эти часы необходимо регулярно заводить, как минимум раз в несколько дней. И кто этим занимается? Да и кому это надо?

   – Ты, умник, лучше объясни, почему они разное время показывают. – Квашников подошел к часам, изображающим разъяренного медведя, и слегка дернул за его клыки-маятники. Медведь умел рычать только тикающим металлическим звоном, только у него это получалось чуть грубее: вместо мягкого «тик-тик», свое (медвежье): «тык-тык».

   – Ну как же: время в Москве, в Риме, в Сараево, в деревне Гадюкино...

   – Идиот, в таком случае минутная стрелка везде указывала бы в одну сторону!

   Из мебели во всей квартире находилось только это кресло-качалка, стоящее посреди комнаты и гнутыми полозьями ножек балансирующее в крайне неустойчивом положении. Бесчисленную армию часов, естественно, берем в скобки. Что здесь оставалось делать? Пинать еще никем не пинаный воздух? Контагин сел в кресло и взялся раскачиваться. Потом раздался голос, и все резко вздрогнули:

   – Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!

   Казалось, что может быть более ожидаемо: в каких-то часах, наконец, сработал механизм и закуковала небольшая пластмассовая пташка, нелепо высовывая голову из игрушечного домика. Она просто-напросто отметила наступление нового часа в данном кластере пространства, но почему-то вздрогнули все трое. В клюве кукушка держала маленький черный предмет, который свалился на пол, как только она закончила свое сольное выступление. Им оказалась потертая пластинка домино мастью 0:3 (слово «масть», впрочем, звучит здесь довольно нелепо). Контагин подошел и, не мудрствуя лукаво, положил доминошку в карман рубашки.

   – Зомби! Объясни мне, троечнику, ну на хрена ты их собираешь? – Квашникова начинало раздражать все вокруг, даже такая мелочь.

   – На базар понесу торговать! – другого ответа, по оригинальней, на тот момент просто не пришло в голову.

   Более того, в ванной комнате (кстати – самой что ни на есть обычной, где не было ни одних часов) Контагин обнаружил еще три пластинки: 2:4, 1:5, 1:6. Их постигла участь всех предшественниц – пополнение карманной коллекции. Квашников пару раз щелкнул замком двери и выглянул наружу. Знакомая до жути в глазах картина могла вызвать только зевоту: унылый лампион, льющий унылый свет, вымершие стены подъезда, тот же почтовый ящик и тот же душный воздух. С обратной стороны на двери висела цифра 3 более похожая на пьяную букву "З".