Текст книги "Восьмая горизонталь (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

– Это не люди,– шепчет друг,– Миша, человек, хоть и испорченный, но не они … а

человеческая жизнь очень ценна, поэтому, стреляй, не раздумывай. Целься под левую

лопатку, там сердце.

– Вот уж не знал,– фыркаю я, оттягиваю тетиву.

– Пли,– шепчет Аскольд.

Как злые шершни гудят стрелы. Моя стрела пробивает на вылет, второго Аскольд

прошивает до половины. Без единого звука бандиты заваливаются на землю. Один из них

цепляется за собственное копьё и, зависает, словно в раздумье, другой, утыкается лбом в

землю, словно ищет, чего. Услышав шум, остальные поворачиваются.

– Что ищете?– хохотнул один из них, ещё не осознав происшедшего.

– Пли,– вновь шепчет Аскольд. Вновь двое словно спотыкаются, взмахивают руками и

оставшимся в живых становится всё ясно.

– Шухер! Менты поганые!– бросаются по склону вниз, а Миша стоит, не может ничего

понять, садится на землю.

Мы подбегаем к обрыву, по осыпи, поднимая пыль, бегут две фигуры. Целюсь,

стреляю, мимо.

– Не трать стрелы! Помоги сдвинуть камень!

– Зачем?

– Давай!

Я догадываюсь:– Их же засыплет!– жалость кольнуло сердце.

– Ты же только, что стрелял?!– недоумевает князь Аскольд.

– Но, то стрелы, а это камни. Жестоко!

– Помогай, говорю!– рычит Аскольд. Упираюсь ногами. Валун качнулся, сдвигается с

места, словно нехотя сползает, я уже думаю, застынет навечно, но вдруг,

переворачивается, и стремительно несётся вниз, захватив с собой, целую лавину из

мелких камней. Вопли прорываются сквозь грохот лавины, между камней мелькают

разорванные тела и всё это, с грохотом несётся к морю.

– Вот и всё, а ты боялся,– обтирает пот Аскольд.

– Какая мерзость,– не могу прийти в себя.

– А то!– соглашается друг. Он садится рядом с Мишей.

– Шаляпин, ты как?

– Какой кошмар,– шепчет он.

– А ты как думал! Погулять захотел? Здесь не московские проспекты, если не съедят

звери, люди кожу сдерут. Больше не экспериментируй с нашим здоровьем, видишь,

Великий князь едва не надорвался, отдышаться не может, бегали, как зайцы по полю, мимоходом, монстра загасили и этих, на тот свет спровадили. Какое ж, здоровье

выдержит!

– Извините,– всхлипывает парень.

– Не раскисай,– говорю я,– дай руку,– нащупываю пульс,– м-да, загнал себя, дружок. Идти

хоть, сможешь, или тебя нести?

– Смогу,– он поднимается, шатается как пьяный.

– Мало спортом занимался?– хмыкает князь.

– У меня сцена, спорт,– вновь всхлипывает Миша.

Гл.9

Светает. Почему-то, именно в это момент, звёзды особенно большие, но они

быстро блекнут под натиском солнечных лучей, небо становится с сиреневым отливом и

выпадает роса – она всюду, травинки, словно нанизанные хрустальными бусинками, даже

пригибаются к сырой земле. Кузнечики с трудом отползают в сторону, кровь не

разогрелась, не могут прыгать, лениво прошелестел полоз, сверкнув медной чешуёй, лисица, прогибая траву, носится за мышами, а далеко, на гране слышимости, проносится

тяжёлый рёв – степные мамонты просыпаются, радуются наступающему утру.

Стервятники кружат над степью, но, ни один не изъявляет желание полакомиться

мёртвым насекомым, он чужд этому миру, никто его есть не будет, сгниёт, и даже трава на

его месте не будет расти.

– Словно груз с души упал,– вдыхаю полной грудью прозрачный воздух.

Князь кивает, всматриваясь вдаль. Миша ковыляет за нами, вид несчастный, совсем

не похож на ту «звезду», что был вчера.

– Отстроишься, женишься, гитару сделаешь, концерты давать будешь,– хлопает по плечу

Аскольд.

– Я к маме хочу!– неожиданно разрыдался Миша.

– Ну вот, приплыли!– расстроился князь.– Где я её тебе найду? Ты не раскисай, сейчас

многие в таком же положении что и ты, обживёшься, глядишь, и родителей своих

найдёшь, а там, женишься, детишки пойдут. Сколько народу у нас сейчас и ещё

прибывают.

– Они в Севастополе, в гостинице Крым остановились,– Миша шмыгнул носом и, внезапно

взревел в великом горе, как авиалайнер, взлетающий с аэродрома.

– Вот видишь, они не слишком далеко, ты умойся росой, моментально полегчает,-

советует князь и неожиданно прижимает вопящего парня к себе.

Наблюдаю за другом, ни малейшей насмешки, в глазах печаль, так переживать за

других людей – удел сильных.

На этот раз никто не покушался на нашу жизнь, львы ревут в отдалении, где

проходят маршруты диких быков. Без происшествий добираемся до города Титанов,

выкупались в озере под водопадом. Встретились с охотниками, у них начинается рабочий

день. Они вооружены копьями, луками, тащат рогатины, верёвки. Я тормознул их,

рассказал, что путь через тропу насекомого открыт. Известие о смерти монстра встретили

удивлённым ропотом, кому как не им знать, насколько опасен он был.

Жёны наши, естественно не спят. Яна с дочкой, пришла к нам, с Ладой готовят

завтрак. Ярик камнем забивает колья, ему старательно мешает Светочка.

Нас видят, всё побросали, Мишу усаживают к костру, вручают кусок сочного

оленьего мяса и пучок остро пахнувшего лука.

– Семёну надо рассказать, мы монстра убили,– я обнимаю жену.

– Как?– не верит она.

– Миша себя использовал в качестве дохлой мухи, а мы из себя изображали злобных

неандертальцев, монстр с испугу живот распорол об камень. Так что не зря наш Шаляпин

решил увязнуть в паутине.

– Вы внизу были,– качает головой Лада.

– А я тебе говорила, не на озере они. Как только он факел взял, сразу поняла,– Яна

чувствительно пинает локтем ухмыляющегося мужа.

– Вот, здорово, папа! А можно на него посмотреть?– радуется Ярик.

– Нечего на него смотреть, кругом кишки и яд, мерзость,– вспоминаю я произошедшее и

содрогаюсь, мы были на волоске от гибели, причём, лучше умереть в пасти медведя, чем

под хелицерами кошмарного существа.

– Я бы тоже посмотрела,– поддерживает моего сына Светочка,– капризно надувает губки.

– А, ведь, стоит экскурсию организовать,– неожиданно соглашается Аскольд,– у народа и

так мало развлечений, пусть позабавятся.

– Ура!– хлопает в ладоши Светочка.

– Я говорю о народе,– лукаво хмурится Аскольд.

– А я и есть народ,– обвивает шею отца, тонкими ручонками, девочка.

– Он очень страшный,– передёргивается Миша.

– Вот и хорошо!– светится от счастья Светочка.

– А мы тоже пойдём,– переглянулись друг с другом женщины.

– Вот любопытные, спать после этого не будете,– бурчу я.

Миша, незаметно для всех засыпает, кусок мяса выпадает из рук, губы

перепачканы жиром, на щеках грязные пятна от сажи. Лада накрывает его пляжным

полотенцем, вытирает ему лицо, цыкнула на нас, чтоб не шумели. Миша во сне шлёпнул

губами:– Мама,– проговорил он, лицо озаряется счастливой улыбкой.

А нам, к сожалению, спать не придётся, уже слышится стук топоров, шум

падающих деревьев, резкие крики, процесс идёт, люди благоустраиваются с таким

энтузиазмом, что очень скоро развалины превратятся в цветущий город.

Дни летят со скоростью пулемётной очереди, что даже пугаюсь, зато результат на

лицо, крыша готова, подкинули немного цемента, делаю дверные проёмы, окна. Ярик

заканчивает с изгородью. Лада занялась огородом, у нас уже растёт лук, дикий чеснок, наливается цветом клубника, Светочкин подарок, пара грецких орехов, пустили крепкие

ростки. Я приволок из леса дикую сливу, яблони и груши, несколько виноградных лоз.

Тесть, князь Анатолий Борисович, вспомнил, как делать ульи. В своё время, на Кубани, его отец держал небольшую пасеку, вот и он загорелся, изготовил с десяток домиков, осталось за малым, выловить пчелиную матку, а где роятся пчёлы, он знает, это в скалах у

леса. Мать вышла замуж за Григория Васильевича, мужчина оказался настолько

хозяйственным, что с домом закончил одним из первых, а она обшивает всех соседей.

Иглы, местный умелец, наловчился изготавливать из рыбьих костей, они часто ломаются, но зато их много. Скоро появится железо, нашли железную руду. На их залежи наткнулась

Катерина, когда охотилась за дальними мысами. В прошлом там был вулкан, а

железосодержащие образования в изобилии покрывают дно. Глубокова-то, правда,

приходится мне помогать, я неплохо ныряю в глубину, на будущее, необходимо выдумать

тралы для сбора этих минералов.

В один из дней мне пришлось идти с Катериной за дальний мыс, печь для плавки

руды готова, а сырья мало.

Миша Шаляпин, зная, что отношусь к нему благожелательно, попросился со мной.

Парень, после всех своих злоключений, потихоньку начал осваиваться в новой жизни.

Конечно, взбрыкиваний ещё достаточно, как говориться, не всё сразу, но прогресс налицо.

Жирок, незаметно рассосался, кожа потемнела, голос погрубел, а когда запоёт какую-

нибудь арию, дрожь проносится под кожей, все работу бросают, чтоб послушать,

определённо, у него талант.

Князь Аскольд, у местных умельцев, заказал гитару, решил подарок на день

рождение ему сделать. Сам он, высушил с десяток жил, утверждает, неплохо пойдут на

струны.

Вооружаемся тяжёлыми копьями, самый лучший способ отпугнуть акул. Практически

любого подводного хищника можно отогнать ударом острейшего наконечника из

обсидиана, разве, что, кроме мегалодона, размером они с кита, этой булавки не заметят.

Как обычно, меня сопровождает Егор и его сын, Стасик со своей девушкой

Иришкой. Ярик, накидывает на плечи собственноручно изготовленный рюкзак из кожи

оленя и, разрешает нам трогаться в путь. Даю ему лёгкого подзатыльника, чтоб не

умничал, двигаемся в путь.

За день я решил запастись достаточным количеством, а под вечер, к нам должна

прибыть бригада, чтоб забрать "улов".

Дальние мыса находятся в тех местах, где мы встречались с Росомахой. Это, как

бы, нейтральная территория, люди Вилена Ждановича стараются туда не заходить, да и

мы тоже. Странная местность, берег постоянно меняется, допустим, сегодня на Солнце

сияет разноцветная галька, завтра – дышат холодом и сыростью, неизвестно откуда

появившиеся скалы. На том берегу оставаться на ночь нельзя, люди к утру исчезают. Но

Катерину, эти места тянут как магнитом, в море небывалое количество рыбы.

Сейчас утро. Поэтому, нам нечего бояться. Времена перемен начинается ночью. На

этот раз берег засыпан кварцевым песком, а к ленивым волнам опускаются языки

застывшей лавы, а по ней ходят толстые чайки и неприязненно косятся на нас чёрными

глазами, выхватывают из щелей зазевавшихся мелких крабов, чем-то недовольные,

скрипуче кричат.

Ярик быстро скидывает рюкзак, лезет в воду, Катерина настороженно окидывает

взглядом спокойную гладь моря, чёрных плавников не видно, кивает мне, мол, всё

спокойно. Миша Шаляпин прочищает горло, сейчас выдаст нечто ревущее, подходящее к

данному ландшафту. Егор, как всегда молчалив, сосредоточенно возится с самодельными

ластами, его гордость, изготовил из жёсткого тростника, по свойствам напоминающий

бамбук. Стасик с Иришкой натягивают тент. День сегодня обещает быть длинным, а

Солнце уже с утра припекает. Я раздеваюсь до плавок, на пояс наматываю верёвку, за неё

засовываю сетку, Катерина протягивает маску, плюю на стекло, смываю в морской воде, напяливаю на голову, просовываю под резину трубку, со скрипом надеваю ласты Егора, спиной захожу в море.

Вода привычно взбадривает, озноб поднимается до груди, привычно его гашу, с

разворота ныряю. Пузырьки скользят вдоль тела, выдуваю воду из трубки, оглядываюсь.

Словно завис в пространстве, даже дух захватывает, прозрачность запредельная, дно, словно поверхность неведомой планеты. В буйных зарослях, подводные скалы

причудливых форм, разломы, долины и всё заполнено жизнью. Проносятся стайки

серебристых рыбёшек, из грота выплыли тяжёлые великаны-горбыли, в расщелинах

замерли разноцветные скорпены, гигантский окунь поднялся из глубины, словно морская

мина, застыл напротив меня, размышляет, пища я или нет. Махнул в его сторону сеткой, рыбина нехотя отваливает в сторону и исчезает в нагромождении подводных скал.

Гребу вдоль мыса, его стены, как органные трубы, уходят вниз и, утыкаются в

каменистое дно, которое, под наклоном, стремительно уходит в тёмные глубины. Мне

туда, где не видно дна – очередное испытание для моей воли, стресс для всего организма.

Уже загодя, занимаюсь гипервентиляцией лёгких, гребу медленно, стараюсь

минимально расходовать энергию, дышу глубоко, энергично, долго, пока не появляется

пьянящее чувство и, некая эйфория, признак перенасыщения лёгочных тканей,

кислородом.

На мыс уже взобрались мои спутники, ползут вдоль отвесных стен, когда будет

нужно, скинут верёвку и будут затягивать сетку с тяжёлыми минералами.

Я на подходе, дна уже не видно, лучики света пронзают светлую воду, и

устремляются в одну световую точку. Глубоко. Вытесняю из сознания появляющийся

холодок, знаю, будет тяжело, в тоже время, захватывает азарт. Пора. Застываю на месте, ещё пару глубоких глотков воздуха, кровь словно вскипает, стучит молоточками в висках, ныряю.

Мир меняется, сознание почти меркнет, скольжу вдоль "органных" труб в пустоту.

Несколько раз притормаживаю, выравниваю внутреннее давление и, вновь погружение.

Глаза ищут дно, но его нет, всё также вижу перекрещивающие лучи Солнца. Но, вот, темнеет, словно наползает туча. Толща воды гасит свет. Внезапно, словно проявляется

чёрно-белая фотография, возникает суровое, каменистое дно. Но оно так далеко! Но я

знаю, теперь его достигну. Совсем расслабляюсь, необходимо беречь энергию. Медленно

опускаюсь и застываю, на лишённой всякой растительности, поверхности морского дна.

Полная тишина и покой, но всем телом ощущаю дикое давление, как будто, что-то

потрескивает под черепной коробкой. А вот и то, что нам нужно! В разломах в изобилии

теснятся железосодержащие минералы, они заполняют все низины.

Настаёт миг действия. Выдёргиваю сетку, расстилаю у минералов и, горстями

загружаю их в центр. Работаю лихорадочно, энергия, на такой глубине, расходуется

невероятно быстро. Наполняю сеть доверху. Подняли бы? Стягиваю сетку, привязываю

верёвку.

От недостатка воздуха темнеет в глазах, лёгкие судорожно пульсируют под

грудной клеткой, требуют кислорода. Однако задерживаться больше нельзя. Последний

раз оглядываю странную местность, тяжёлый как танк краб, умирая от любопытства,

вылез из норы, быстро семенит лапами в моём направлении. Интересно, что его так

заинтересовало, я или сетка с минералами? В другой раз попытался бы поймать такого

гиганта, но не сейчас, промедление смерти подобно. Отрываюсь от дна, плыву не спеша, хотя хочется рвать и руками и ногами. Плыву и плыву, а поверхности всё нет и нет, но я

терплю, хотя красный туман постепенно застилает глаза, не забываю разматывать верёвку, а пальцы уже теряют чувствительность. Всё равно знаю, выплыву! Судороги

прокатываются под рёбрами, лёгкие требуют воздуха, но я крепко сжимаю зубы. Не

дождётесь! Посылаю кому-то мысль.

Вдруг, на огромной высоте полыхнула плёнка поверхности моря. О, как она

далеко! Уже не сдерживаюсь, рву наверх как торпеда, кровь едва не вскипает в голове, с

криком выныриваю, жадно вдыхаю, чувствую наслаждение и боль. Ещё долго

успокаиваюсь, расслабившись на поверхности ласкового моря. Не выронил бы конец

верёвки? Пугаюсь я. Но нет, вот, она, крепко зажата в руках. Отрываю голову от воды, на

скале вижу людей, они скидывают свой конец троса, ловлю, связываю со своей верёвкой, гребу ближе к скале.

За день я смог сделать пятнадцать заходов, много это или мало, не знаю, но

вымотался до такой степени, что под конец уже перестал, что-либо соображать. Взобрался

под тент, наблюдаю, как ребята таскают с мыса добытые с таким трудом сокровища.

Безусловно, такая добыча, не выход из положения, что-то надо думать, за целый день

подняли не больше пол тонны, а это около ста пятидесяти килограммов чистого железа, для нашего населения не слишком густо.

Под вечер прибыла группа помощников. Взвалили на плечи бесценный груз, а мы

задержались на берегу. С группой пришёл муж Катерины, Геннадий и он с женой решил

подстрелить, что-нибудь на ужин.

Миша Шаляпин с Яриком нажарил устриц, запекли с десяток крабов. Стасик

разбивает клешни, кормит хихикающую Ирочку, Егор на стрёме – следит за морем, ему

показалось, что за мысами появился чёрный плавник мегалодона, но, сколько я не

вглядывался, ничто не волнует поверхность моря, может, блик, какой, всё же выбрался из

тента, присоединяюсь к Егору.

Катерина с Геннадием далеко не отплывают от берега, здесь достаточные глубины

для охоты и множество подводных скал в щелях и гротах которых, скапливаются всякие

морские животные.

Вот, они увидели, что-то на дне, Катерина застыла на одном месте, Геннадий

продувает лёгкие, ныряет, с минуты нет, затем ныряет его жена, элегантно взмахнув

изогнутыми ластами.

И тут я вижу чёрный плавник, он неожиданно выплывает из-за мыса, белый бурун

заворачивается за ним как за надстройкой подводной лодки.

Егор срывается с места, хрипло кричит. Но подводные охотники на глубине. Я

бледнею, сразу видно, это то, что мы все боимся. Акула величиной с кита, двигается

мощно и невероятно легко. Люди не её жертва, так … мелкая плотва, но зачем, же она

тогда идёт к берегу?

Одеваю ласты. Нащупал копьё, стискиваю рукоятку, не сводя взгляда с чудовища

мрачных глубин, шагаю с берега в море, рядом аккуратно спускается Егор.

Выныривает Катерина, следом появляется голова Геннадия. Они борются с

крупной рыбиной. Несколько взмахов ножа и вода розовеет от крови, рыба судорожно

бьёт хвостом, теряет ориентацию, рванула в сторону берега. Трос натягивается, Катерина

погружается с головой, едва не теряет маску, муж мгновенно приходит на помощь,

перехватывает верёвку, пытается дотянуться до рыбы, чтоб вновь ударить ножом.

Тем временем чёрный плавник стремительно приближается к подводным

охотникам. Я с Егором кричу, но они, в пылу поединка, не слышат нас. Отталкиваемся от

дна, гребём наперерез акуле, кровь в артериях несётся потоком, вызывая дрожь в теле.

Через некоторое время успокаиваюсь, выставив копьё, уверенно плыву, стараюсь не

создавать за собой пены от гребков рукой. Почти вплотную со мной двигается Егор, он

тоже с копьём, так же не создаёт суеты.

Воистину, у него железные нервы. Я не раз наблюдал за ним, ощущение, что он

ничего не боится, всегда флегма, создаётся впечатление, что он заторможен, даже хочется, иной раз, подогнать, но всё у него получается быстрее, чем у других, наверное, у него нет

лишних движений. Чем-то Егор похож на князя Аскольда. Но, только, в отличие от него, выражение лица всегда серьёзное. В какой-то мере, "тёмная лошадка". Даже Игнат его

побаивается.

Если бы подстреленная рыба не устремилась к берегу, мегалодон давно догнал бы

Катерину с Геннадием. Может, это, их спасает, мы успеваем вклиниться между ними.

Акула нас узрела, тормозит, уходит в сторону от намеченного маршрута – она ничем не

отличается от товарок своего племени, любопытна. То, что нам было нужно, сделали, мегалодон временно заинтересовался нами. Смотрю сквозь толщу воды, знаю, скоро

сквозь неё проявится страшная морда акулы. Стараюсь спрятать наползающий ужас в

самые глубины сознания, акула моментально поймёт это и тогда нас ничего не спасёт.

Егор чуть отплывает в сторону, едва шевелит ластами, копьё выставил вперёд.

Внезапно, словно появляется облако и, через миг, невообразимых размеров хищница

притормаживает в непосредственной близости от нас. Первое, что вижу, чёрные как

антрацит, глаза, они излучают адский огонь. Сердце встрепенулось в ужасе, ещё

мгновенье и я в панике метнусь прочь. На счастье ко мне подплывает Егор, касается

плечом моего плеча. Его копьё, словно продолжение руки, торс напряжён как стальная

рессора под чудовищным весом. Мне становится дико стыдно за всколыхнувшую мою

душу трусость, криво улыбаюсь, толкаю ластами тело навстречу кошмару морских

глубин.

Мегалодон, словно в удивлении приоткрывает пасть, она столь велика, что можно в

неё въехать на легковом автомобиле. Треугольные зубы безупречно белые, острые как

бритвы. Он обескуражен моим поведением, может, думает, я один из прилипал, что как

пиявки болтаются на его пятнистой коже.

Чудовище слегка отвернуло в сторону. Боже, какой он огромный! Мне кажется он

не менее тридцати метров. На шершавой шкуре играют солнечные зайчики ещё не

ушедшего Солнца, целая стая полосатых рыбёшек, спешит за своим хозяином, боятся

отстать.

Ринулся вслед, мне показалось, что он сейчас вновь направится в сторону

подводных охотников, но мегалодон разворачивается, и я оказываюсь прямо перед

кошмарной пастью. Интуитивно хватаюсь за, словно покрытый броневыми листами, нос.

Приоткрывается щель рта, он глотает воду, меня едва не затягивает в пасть, но крепкая

рука Егора оттаскивает меня от морды хищника, и мы цепляемся за твёрдый плавник.

Это, что-то невообразимое, нас везёт на спине самый страшный хищник всех

геологических эпох.

Болтаемся как сосиски на верёвке, пытаемся встать на шершавую спину, сносит

волной, акула набирает скорость. Неужели решила напасть на подводных охотников? Да, нет, сворачивает с курса, плывёт к мысу, где я весь день добывал железную руду.

Надо отцепляться от плавника, но страх не позволяет этого сделать. Кажется, едва

мы окажемся снова в открытой воде, она нас уже не пощадит.

– Прыгаем!– кричу Егору. Он кивает, затем взмахивает копьём, указывая куда-то вперёд.

Теперь я понял, что притянуло сюда мегалодона. В бухте, окружённой неприступными

скалами, плещется небольшое стадо китов. Достойная добыча для такого хищника как эта

акула.

К своему ужасу замечаю в море ещё с десяток исполинских плавников. На этот раз

перебираюсь на сторону к Егору и мы вместе соскальзываем в воду. Мощный взмах

хвоста швыряет нас в глубину, едва не покалечив. Мы спешим под защиту нависающих

скал, но акул мы не интересуем, видим как пятнистые тела, как подводные лодки,

проносятся мимо. Скоро произойдёт бойня исторических масштабов.

Внезапно сквозь толщу воды проносится необычный звук, как сирена,

вибрирующая в разных диапазонах. Затем ещё несколько мощных, тревожных воплей.

Это киты увидели мегалодонов.

Вспенилась вода, удары хвостов об поверхность моря звучат как пушечные

выстрелы, морские колоссы не спешат попасть на ужин, дорого они продадут свою жизнь.

Мы не хотим смотреть на весь этот ужас, лихорадочно гребём прочь от

разворачивающейся морской баталии.

На удивление далеко мы заплыли на спине акулы от нашей стоянки, с тревогой

наблюдаю за тем как Солнце, побагровев, опустилось за горизонт, нехорошее время

наступает на этом берегу, скоро начнутся метаболизмы преобразования, много я б отдал, чтоб выбраться отсюда до наступления темноты.

Темнеет быстро, поднимается приливная волна. Отплываем от скал, чтоб нас не

размазало об острые, как наждак, скалы.

Волны лениво, но мощно плюхаются об отвесные стены, заворачиваются обратно,

укрывая нас колючей пеной. Наконец-то проплываем мимо места добычи руды,

заворачиваем за мыс, сталкиваемся нос к носу с Катериной и Геннадием.

– Быстрее! На берегу начались подвижки!– в голосе подводной охотницы звучат

тревожные нотки.

– Надо было всех уводить с этого места!– кричу я.

– Никто не послушался,– отплёвывается от морской пены Геннадий.

Егор переходит на кроль, ловко взбираясь на вздымающиеся гребни волн. Мы

спешим за ним. Виден берег, на нём группа людей, машут руками и полотенцами,

волнуются, но мы и так несемся, словно на рекорд.

Вода то теплеет, то жутко становится ледяной, появляются множество

водоворотов, на дне вспыхивают, словно электрические разряды, фиолетовые огни.

Словно призрак из пустоты возникает прогулочный катер, весь в огнях, на палубе

обезумевшая толпа, глаза выпученные, рты открыты в беззвучных воплях, из моря

выплёвывается толстый столб воды, он подхватывает катер, возносит его наверх и,

срывается в водоворот. Физически ощущаю животный страх гибнущих людей. Через

мгновенье, на месте трагедии клокочет пена, и лопаются крупные пузыри.

Наши души в ужасе, мы в центре Хаоса, но Бог милует, водовороты не засасывают

и волны не швыряют на скалы, мы плывём по, словно вскипевшей воде, к берегу. А там

тоже начинается нечто невообразимое. Едва выбрались на пляж, как поверхность

содрогнулась и нас бросает на четвереньки, пытаюсь встать, оглядываюсь. Никого нет!

Горе залило сердце горячей кровью. Неужели все погибли? Внезапно вижу Мишу

Шаляпина, он пытается схватиться, за истончающийся прямо на глазах, осколок скалы, его рыдания переходят в вопли. Подлетаю к нему:– Где все!– вздёргиваю за шиворот. Он

видит меня, радостно улыбается, отцепляется от, почти исчезнувшей скалы, моментально

цепляется за меня.

– Князь Аскольд так вовремя пришёл … всех увёл … я один остался.

– Почему остался?– невероятно удивляюсь я.

– Но, как же. Если б вы никого не застали на берегу, то начали искать, а это смерти

подобно, поэтому я здесь, чтоб вас предупредить,– Миша счастливо улыбается, но

вдруг лицо искажает страх, на всём протяжении пляжа взвиваются, мерцающие

звёздными искрами, смерчи.

– Что разлеглись? Бегом отсюда!– слышу голос Аскольда. Он бледен, бородка вызывающе

топорщится, взгляд блуждает по сторонам.

– Пришёл, бродяга!– обрадовался я.

– Да, куда я от вас денусь, вечно влипаете в неприятности,– беззлобно ворчит он.

Вскакиваем на ноги, нас разбрасывает в разные стороны, пытаемся удержаться,

вновь падаем, всё вокруг движется, меняется, одни скалы наползают на другие, затем, с

гулом падают в разверзшиеся бездонные трещины. Кошмарная тварь вынырнула из

пустоты, увидела нас, глаза вспыхнули алчным огнём, но вдруг её спину пронзают

чудовищные зубы ужасного монстра, едкая кровь выплеснулась прямо на нас, а через

мгновенье они исчезли, в захватившем их огненном смерче.

Уже не пытаемся подняться, ползём на четвереньках и, всё равно нас валяет по

вздыбившейся земле. Миша Шаляпин укачался, его выворачивает наизнанку, теряет

ориентацию, ползёт прямо в сторону, искрящихся искрами, смерчей. Князь Аскольд

пытается его поймать, но тот, словно ищет своей смерти, вползает в возникшее на пути

искривляющееся пространство и, словно растворяется в нём. Делаю рывок за ним, хватаю

за пятку, Миша неизвестно, что подумал, больно бьёт другой ногой по моей голове.

Ругаюсь, как никогда раньше не ругался, но пятку не отпускаю, так и вползаю с ним в

нечто извивающееся и полыхающее.

Словно ватой заткнули уши, воздух сухой, с металлическим привкусом,

абсолютная тишина и покой, тело, словно в невесомости. Мимо проплывают, словно

заснувшие, необычные существа и исчезают в разных направлениях. У меня чувство, что я

здесь чужой. Ещё мгновенье, и меня сомнут неизвестные силы, а тело выкинут на

"Помойку Вечности". Необходимо срочно возвращаться назад, но Шаляпин, будь он

неладен, лезет вперёд, подвывая со страха и, вновь исчезает. Словно плыву за ним, нащупываю в пустоте его руку и, выдёргиваю из Нечто.

– Хватит, нагулялся!– с размаху луплю по щеке. Он встрепенулся, едва не вцепился зубами

в мою руку, но приходит в себя, лицо озаряет улыбка.

– Никита Васильевич, где мы? Как здесь тихо. Мы умерли?

– Приди в себя,– встряхиваю его как тряпичную куклу,– давай назад!

Резко толкаю, он, растопырив руки, как космонавт летит, к шарившей по пустоте

руке Аскольда. Князь умело хватает за рубашку и вытягивает его из этого пространства.

Но, от того, что так резко оттолкнул от себя хорошо упитанного парня, неожиданно для

себя взлетаю вверх и, лечу в противоположную сторону. Затормозить не могу, за что-то

зацепиться, тоже, парю в пространстве, в ужасе вращая глазами и размахивая руками.

Мимо меня, по неким дорогам, проплывают незнакомые существа и даже, среди них есть

людей. Не глазами, внутренним зрением, вижу маршруты, по которым они

передвигаются. Леденящий страх поднимает волосы на голове, знаю, если коснусь одного

из энергетических путей, уже не вырвусь и, унесёт меня неизвестность. Меня тянет к

мерцающей стене, всеми силами пытаюсь затормозить. Выставил копьё, что благоразумно

не бросил, стараюсь воткнуть его в проплывающую под ногами поверхность. Но, я

слишком высоко, длины копья не хватает. Медленно, но неотвратимо, приближаюсь к

колыхающейся плёнке и, окунаюсь в неё.

Гл.10.

Шрам в виде короны горит как термит и едва не разбрасывает огненные брызги,

боль невыносимая, понимаю, это предупреждение об опасности, но сделать ничего не

могу, меня всасывает в поверхность и, грубо выплёвывает с другой стороны, беспомощно

размахивая руками, падаю вниз.

Удар о камни сильный, едва не теряю сознание. Но я не умер! Сижу на пляже,

место невероятно знакомое. Ну, да, это Кача! Оглядываюсь по сторонам, но спутников

своих не вижу. Неужели ушли в город без меня? Такого быть не может! Князь Аскольд

точно остался бы здесь. Но никого нет. Странно. Встал на ноги, иду к морю. Хрустит

галька, ветер доносит до ноздрей запах гниющих водорослей и... мазута. Останавливаюсь

как вкопанный в землю столб, волной выбрасывает пластиковую бутылку. В потрясении

сажусь на корточки, начинаю смутно догадываться, где я. Пляж изгажен. Валяются

ржавые консервные банки, бутылки из-под пива и вина, арбузные корки, забытые кем-то

мокрые плавки, чернеют безобразные пятна от кострищ. Неужели всё было сном? Сердце

сжимается, разум отказывается верить. Остро захотелось вернуться домой. Домой? А где

мой дом? Там где дышит жизнью озеро Рос, омывая камни Града Растиславль, где ждёт

меня семья, друзья, планы о дальнейшей жизни, мечты и реальность суровой жизни в

девственно чистом мире, или здесь? Зачерпнул горсть мелкой гальки, сыплю сквозь

пальцы, на коже остались воняющие нефтью пятна.

Обречённо встаю на ноги. Зябко. Я лишь в плавках, зато при копье. Хмуро

ухмыляюсь. На что оно мне теперь здесь? Но не выкидываю, опираясь как на посох, бреду

к выходу из Немецкой балки.

Где-то вдали едва просматривается силуэт гигантского корабля. С удивлением

распознаю в нём авианосец, причём американский и ещё с десяток кораблей, но меньших

по размеру, но все они военные. Интересно, что здесь делает эта армада?

Замечаю человеческую фигуру. Некто осторожно, прилагая немалые усилия, чтоб

его не увидели, протискивается между камней, но зрение у меня, с недавних пор,

уникальное.

По привычке беру копьё наизготовку, жду приближения незнакомца. Но тот,

понимает, что его заметили, осторожно выходит на открытое пространство.

– Привет. Тоже дышите свежим воздухом?– вкрадчиво спрашивает он.

Смотрю ему в лицо. Не очень молодой, но хорошо держится, осанка гордая,

худощавый, лицо цвета морёного дуба, глаза цепкие.

– Отдыхаю,– осторожно произношу я и удобнее перехватываю копьё.

– Потеплела водичка?– мужчина близко не подходит, со странным любопытством изучает

моё копьё.

– А что, холодная была?

– Так спад был. Говорят из-за бомбометаний.

– Каких бомбометаний?– не понимаю я.

– Вы словно не отсюда,– удивляется незнакомец.

– Полностью правы, я недавно здесь.