Текст книги "Восьмая горизонталь (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Но сейчас преобладают крепкие вулканические породы, хотя известняка и глины так, же

немало. Конкретные обвалы вряд ли произойдут, но отдельные глыбы рухнуть могут. И

ещё меня беспокоит одна проблема, продовольствие. Рыбы и моллюсков недостаточно.

Пока они только добавляются к рациону, который ещё есть кое у кого от прошлой жизни, но скоро, если не принять меры, может наступить голод. Завтра Катерину и Егора, он, как

и я был неплохим подводным охотником, придется послать в море. Об акулах все знают, теперь это не будет неожиданностью, меры безопасности, надеюсь, примут. Про себя

решил, с Семёном обследуем прилегающую территорию леса, и быть может, подберём,

что-либо для изготовления оружия. Неплохо изготовить луки, а так же стрелы и копья.

Рубила из обсидиана я подготовил. При рубке веток на дрова они показывают себя

прекрасно. В дальнейшем из них сделаем полноценные топоры.

Видя, что Катерина не собирается ложиться, она возится около мужа, который не

спит из-за боли, я перекладываю Ярика на колени Ладе, зову её:– Скоро будет легче, у

Гены организм крепкий, присмотра особенного не нужно. В рубашке родился твой

мужчина, малёк напал, а ведь взрослая акула рыскала рядом. Завтра в лесу попробую

разыскать обезболивающие травы.

На следующий день с Семёном покидаем лагерь. Путь на поверхность недолгий.

Дует лёгкий тёплый ветер. Небольшое поле, покрыто высокой травой, ходит волнами под

порывами ветра, создаётся иллюзия движения воды, а за ним темнеет мощный сосновый

лес.

С опаской входим в густую траву, интуитивно чувствуем огромную опасность

предпринятого шага. Густые заросли иной раз скрывают нас с головой, что впереди, не

видно, только кроны далёких деревьев. Мои чувства обостряются, даже слышу бегущих

внизу муравьёв. Носом втягиваю воздух, надеюсь вовремя распознать опасность.

Странное ощущение, никогда такого со мной не было, действительно ощущаю множество

запахов. Я кошусь на идущего рядом Семёна, он напряжён, глаза вовсе потемнели и

больше по цвету напоминают даже не свинец, а что-то более гремучее, может ртуть. Он

судорожно сжимает осколок обсидиана. Я даже боюсь, распорет ладонь.

– Идём чуть левее,– подаёт он голос,– вижу просветы в траве.

Мы поворачиваем и сразу вываливаемся на тропу. Это так неожиданно, что мигом

отпрянули.

– Звериная?– присаживается на корточки Семён.

Опускаюсь рядом, чутьё подсказывает, догадка компаньона неверная. Втягиваю

воздух в легкие, не ощущаю даже присутствия запаха зверья. Но запах есть, тлетворный, мёртвый. Мне становится неприятно, на душе неуютно.

– Здесь звери не ходили.

– Здорово, значит люди?– восклицает Семён.

– Не знаю,– холодный пот выступает на лице, предчувствие надвигающейся беды

захлёстывает целиком моё существо.

Тропа ведёт между густо обросших холмов, по мере движения они, то надвигаются

почти вплотную, и становилось темно от нависших стеблей, то раздвигаются в разные

стороны. Кое-где зелёная стена прорвана с боков местным зверьём, стебли лежат

потоптанные, пожеванные, но к удивлению, животные не пересекали дорогу, а

возвращаются обратно. Не хотят её переходить, и это меня ещё больше тревожит, но мы

идём, и пока ничего необычного не происходит.

Вскоре чувствуется приближение леса. Пахнуло сыростью, грибами, свиристят птицы, шумит ветер в ветвях, трава поредела, и мы незаметно оказываемся в лесу и утыкаемся в

круглую пещеру. Из пещеры несёт гнилью и падалью, нити грязной паутины,

вперемешку с серым мхом, в изобилии скопились на стенах.

– Не нравится мне это,– Семён в страхе лязгнул зубами,– на паучий ход похож.

Внезапно в пещере слышится противный скрежет, липкие нити дрогнули, но мы уже в

ужасе несёмся прочь от кошмарного места. Благоразумно сворачиваем с тропы и

углубляемся в лес. Переходим на шаг. Бредём как зомби, не менее часа, затем

спохватываемся и останавливаемся, растерянно смотрим друг на друга. Мы оказались в

непролазной чаще, вокруг возвышаются древесные гиганты, стволы каждого не мене

десяти метров в обхвате. Тихо в лесу, сумрачно, куда не посмотришь: сплошь тёмные

колонны из исполинских деревьев, мощные папоротники, гибкие лохматые лианы, шапки

мха на тёмных валунах и ни одного лучика света, готового разрядить суровую картину.

– Похоже, заблудились,– угрюмо говорю я.

– Из огня да в полымя,– бурчит Семён. Его взгляд растерян, жирок на боках колышется от

бурного дыхания.

– Подожди,– во мне вспыхивает надежда, присаживаюсь на корточки. На мху, чётко

виднеются наши отпечатки ног, – дорогу назад найдём.

– Если нас кто раньше не оприходует,– с пессимизмом замечает Семён, указывает на

виднеющиеся чуть в отдалении следы зверя с ярко выраженными отпечатками когтей.

– Значит, надо сделать то, ради чего мы здесь, оружие. Думаю, нам жизненно необходимы

тяжёлые копья и хорошие дубинки.

С энтузиазмом, близким к лихорадочности, прочёсываем ближайшие кусты и

поросль молодых деревьев. Изнурительный труд вознаграждает нас. Менее, чем через час

набирается достаточно заготовок для крепких копий и хороших дубин. Обсидиановыми

лезвиями вырубаем прочные и гибкие ветви из тиса, будет из чего делать луки. Теперь мы

были более-менее вооружены. Единственно смущает факт, за свою жизнь, самым

крупным животным, с которым я смог справиться, был наш кот, который выпрыгнул в

окно, с целью обрести своё дикое, природное начало. Я поймал его в соседнем дворе.

Несмотря на то, что он изодрал и искусал руки, не отпустил жирную тварь. В результате

этой битвы я даже угодил в больницу. У меня до сих пор сохранились шрамы от кошачьей

любви к свободной жизни. Затем котика кастрировали и он, судя по всему, остался этим, доволен, по крайней мере, уже не убегал и мурлыкал, когда брал его на руки. Но, держа в

руке тяжёлое копьё, я ощущаю такую уверенность, даже дрожь появляется в руках от

возбуждения. Сила приходит ко мне, я чувствую это. Наверное, возникает то

нереализованное при безмятежной цивилизованной жизни. Я ощущаю запахи, много

запахов, обостряется слух, да и мощь в мышцах чувствую непривычную, упругую и

приятную. Может это выброс тестостерона? Я различаю запах, исходящий от наших

следов, терпкий аромат от следов зверя. Знаю, тот прошёл несколько часов назад. И, самое

главное, понял, я хищник, по крайней мере, исходя из того, что на этот момент имею

копьё и ... хочу есть. Ветер доносит запах травоядного, я поворачиваюсь в ту сторону, мышцы напружинились, но отдёргиваю себя. Я, цивилизованный человек, нельзя идти у

природы на поводу. Хотя, почему нельзя? Резонно задаю себе философский вопрос. Есть

ведь хочется.

– Нам туда,– указываю направление, противоположное тому, откуда ведут наши следы.

– Никита Васильевич, вы ошибаетесь, нам туда,– Семён смотрит на меня честным

свинцовым взглядом.

– Вот, что, мой молодой друг. Бери копьё крепче в руки. Попробуем их в деле. Чувствуешь

запах? Похоже олень. Ветер от него, попробуем реализовать этот шанс. Мы завалим его.

– Я кроме запаха мха и дождевых червей ничего не слышу,– пискнул увалень.

– Это не главное, важно желание.

– Может в другой раз?– осторожно изрекает Семён. Я с сожалением смотрю на него. Как

бы ни обделался со страху, видя, как трясутся небритые щёки, тревожусь я.

– Нет,– я безжалостен,– впрочем,– неожиданно уступаю ему,– можешь подождать меня

здесь, справлюсь сам,– мне кажется, я его пристыдил. Вот сейчас он гордо выдвинет

челюсть, сверкнёт очами и с бесстрашием двинется со мной.

К моему удивлению Семён кротко кивнул, в глазах, как море, разливается

благодарность:– Только долго не задерживайтесь. А я пока на дерево залезу, вот на это.

– Делай, как считаешь нужным,– я разочарован, но осуждать за трусость не тороплюсь.

Может, время для его подвигов не пришло?

Беру два копья и скольжу в густых зарослях. Азарт и возбуждение двигают всё

сознание. На удивление, двигаюсь быстро и бесшумно. Как только меняется направление

ветра, замираю и жду благоприятного момента. Иду по запаху как по компасу, вскоре

выползаю на большую поляну, заросшую густой, сочной травой. А вот и молодой олень, на его теле видны раны от хищника и животное с трудом дышит и видно, что страдает от

боли. Мне становится жаль его, но мой желудок судорожно сжимается от голода. Со

звериным рычанием кидаю копьё и едва не рву связки на руке. Тяжёлое копьё свистит в

воздухе и пронзает зверя.

Когда подошёл к дереву, где сидит Семён, тот прыгает вниз. Глаза лезут на лоб от

удивления:– Я думал, вы умом тронулись,– искренне лепечет он,– действительно, олень.

Неужели копьём?

– Ты меня обескураживаешь своей непосредственностью,– чего нового видел, сидя на

дереве,– подковырнул приятеля.

– А, муравьи покусали, да ещё клопа случайно раздавил, неприятно очень.

– Настрадался, значит,– сочувствую я.– Теперь пора домой. Бери оленёнка за задние ноги и

потопали. Наверное, нас заждались, да и темнеть скоро будет. Не хочу проводить ночь в

этой чаще.

– Зачем за ноги, привяжем к копьям, легче нести будет,– с мудростью изрекает сероглазый

увалень. С уважением смотрю на него. Какая цепкость ума!

Под вечер, обливаясь потом и, морщась от боли в плечах, подходим к спуску в наш

лагерь. Качаясь от усталости, начинаем спуск. Внезапно пахнуло потом, из-за скалы на

тропу выходят два мускулистых парня. Я узнаю их, они из группы Вилена Ждановича.

– Вход и выход платный, бросайте вашего козла и можете проходить,– нагло, играя

мышцами, заявляет один из них.

– Быстро освоились,– удивляюсь я. Злость вскипает в груди и вот-вот изольётся как лава

из жерла вулкана. Видно, что-то ощутив, один из них лихорадочно достаёт пистолет:-

Козла на землю!– с угрозой говорит он, но я чувствую, голос наглеца дрогнул.

– А, что вы будете делать, когда патроны кончатся,– я хладнокровно освобождаю копьё от

пут коры лианы. Ещё мгновение и проткну мразь, но не успеваю. Внезапно очнулся

Семён, видно пришло время подвигу. С воплем испуганного зайца, размахивается

дубиной и врезает по голове бандиту. С сожалением понимаю, парень перестарался.

Голова с противным хрустом позвонков откидывается назад. Не жилец, я лишь шмыгаю

носом. Его напарник, испуганно попятился и метнулся вниз.

– Какой ужас! Я убил человека! Я же хирург!– запричитал Семён, слёзы заполняют его

ясный взор и брызжут как у клоуна из глаз.

– Правильно, хирург. Ты, только, что произвёл операцию по удалению злокачественной

опухоли из нашего только зарождающего общества и заметь, очень успешно. Поздравляю, коллега!– высокопарно заявляю я и подбираю пистолет.

Семён дико водит очами:– Жмурика куда девать будем? А ещё, необходимо заявить

в милицию.

– Семён Семёнович, какая милиция!– всплескиваю руками.

– Может, на берегу найдём?– теряется сероглазый увалень.

– Вот кого я бы не хотел, искать, так это милиционера.

Мы, вновь поднимаем оленя и через некоторое время подходим к лагерю. Ладушка

первая меня увидела и с радостью подбегает.

– Как долго... ого, какой зверь,– неожиданно видит оленёнка.

– Пить хочу, умираю,– я облизываю пересохшие губы.

Тихий вечер окутывает нас, звёзды как жемчуг сияют на небе, Луна чуть показала

себя из-за горизонта, цикады так знакомо цвыркают в ближайших кустах. Мирно

потрескивает костёр. Внизу перекатывается волнами тёмное море, ночесветки вдали

пытаются составить конкуренцию высокомерным звёздам. Всё это вызывает спокойствие

и уверенность, мы дома, это наш мир. Долго сидим у костра, но усталость валит с ног, наконец-то я подполз, к спальным местам и грохнулся между Яриком и Ладушкой. Они

прильнули ко мне с разных сторон, и я заснул, будто в омут нырнул.

Пробуждение резкое и неприятное. Вскакиваю на ноги, вдали трещат едва

слышимые пистолетные выстрелы. Темно, костёр почти догорел, но на горизонте

появилась едва заметная серость, предвестница наступающего утра.

Быстро добираюсь до Аскольда, он единственный, кроме поста, бодрствует.

– Надо, поглядеть,– его глаза блестят, мне кажется в них радость ожидания.

Мы берём по копью, и подходим к тестю, который вместе с крепким парнем, так же

вслушивается в глухо звучавшие выстрелы.

– Это на верху, в кого-то стреляют, не прицельно, лихорадочно,– оборачивается к нам.

Внезапно выстрелы закончились. Через некоторое время явственно слышится

полный боли и безысходности человеческий крик и глухой рёв.

– Медведь,– свистящим шёпотом произносит тесть. Странно, что люди делают на плато?

– Мы посмотрим.

– Только осторожнее, часа два назад какие-то люди, что-то скидывали на тропу,-

предупреждает тесть.

Мы поднимаемся. Я обостряю все чувства. До меня долетает запах сырой рыбы.

Вскоре натыкаемся на кусок белуги, наверное, той самой, что отобрали и Катерины. Ещё, через некоторое время, у самого выхода, ещё на один.

– Что скажешь?– заинтригованный спрашиваю я.

– Проще пареной репы,– ухмыляется Аскольд,– как говорится: "Не рой другому яму, сам в

неё попадешь".

– Я, так понимаю, хлопцы из бригады Вилена Ждановича, не успокоились, решили к

нашему лагерю подманить медведя.

– Подманили,– бесшумно смеётся Аскольд.

Мы выбираемся на поверхность. Фонарик я выключил. Нельзя привлекать

внимание. Принюхиваюсь, ощущаю ещё один запах сырой рыбы. Идя по запаху как по

компасу, добираемся до места трагедии. Это недалеко от пещер, где, обитают пещерные

медведи.

Трава скомкана, кровищи, словно порося зарезали. Огромные медвежьи следы

внушают уважение. Настоящий исполин. Нашли и пистолет, но сжёванный острыми

зубами. Сую его в карман, хороший металл, в хозяйстве пригодится, ножики, скребки

сделать.

– Медведь стал людоедом. Уверен, другие его родичи последуют этому примеру. Очень

неприятно, ситуацию необходимо разрулить,– задумчиво говорит Аскольд.

– Завтра вход в лагерь загородим кольями. А дальше попробуем пощекотать нервы

мишкам, да так, чтоб дорогу к нашей тропе забыли.

Назад мы идём скорым шагом, но не забываем собирать куски белуги. Рыба ещё

свежая, запечём на костре, деликатес.

Не много не мало, а набрали, каждый, килограммов по тридцать, тридцать пять. Ты

смотри, столько рыбы не пожалели. Настоящие люди, всё сделают ради подлости

ближнему своему.

В лагерь возвращаемся на рассвете. Небо посветлело, неугомонные чайки

раскричались, перебудив почти всех людей. Поэтому, возвращение наше было очень

кстати. Сразу принялись запекать белужьи куски.

Гл.3.

Утром собираю всех мужчин, женщин на совет сознательно не приглашаю, вопрос

должен стоять достаточно деликатно. Мне не нравится ситуация с компанией Вилена

Ждановича, я решил эту публику поставить на место. Мужчин в нашем лагере

предостаточно, есть опытные бойцы. Донёс своё решение с предложением обломать эту

компанию достаточно жестоко. Предлагаю, в случае серьёзного сопротивления, бить

насмерть, затем даю высказаться народу.

– Я, конечно, не пойду против коллектива, решите дать в морду серьёзным людям,

поддержу,– блеет Аскольд,– но это не метод, это бесчеловечно ... лучше устроим обвал, всё

решим одним махом,– скребёт он куцую бородёнку.

Аскольд весьма странный человек. Его с поволокой глаза на неказистом лице

придают ему некий шарм, что многие женщины, встретившись с его взглядом, мигом

становились влажными и сверху и внизу. Он никогда о себе не рассказывает и, когда

приятели хвастались, что кто-то из них служил в спецназе или в десанте бил кирпичи, он

скромно опускал глаза. А на вопрос, где провёл место службы, краснел, как красна девица

и под снисходительные улыбки говорил: "писарем при штабе". Но я видел его тело, на нем

зияют шрамы, но не от аппендицита, а конкретные пулевые, в этом я хорошо разбираюсь.

Я догадываюсь, немало в своей недолгой жизни, он успел завалить людей. Он тонок в

кости, но мышцы как притаившиеся удавы, будить не стоит, но Аскольд, как-то так прячет

их на своём теле и неискушённому человеку могло показаться, что он хил и слаб.

Аскольда я знаю как невероятно выносливого человека. Для меня дельное предложение

Аскольда, не поддержал никто. Пришлось готовить оружие: копья, дубины, ножи, камни.

Наш Аскольд, из кучи осколков обсидиана, выбирает острые куски, балансирует на руке и

прячет на своём теле. Затем подходит ко мне:– Никита, я, конечно, не хочу вмешиваться в

твою работу, учишься быстро, народ тебя уважает. Не сомневаюсь, морды набьём, но, сдаётся мне, перед посещением наших "друзей", стоит провести небольшую разведку.

Может у них есть ПП-2000, или пару "Кипарисов" из оружия завалялось, тогда шансов у

нас не будет. Хотя это маловероятно, не стали бы они медведей к нам подманивать, когда

проблему можно решить намного проще. Но, может они извращенцы, какие? Нравятся

заумные методы, так что тебе решать. Предлагаю, сходить, прогуляться по пляжу, на

народ поглядим, себя покажем, а там, видно будет, развлечься всегда успеем.

Да, Аскольд, видно для тебя это занятное проведение своего досуга, а по мне, ахи, какая боевая спецоперация, с восхищением думаю я, глядя в его честные глаза и на лёгкий

стыдливый румянец на лице. Нравится мне этот парень, чувствую, очень надёжный

человек.

– У меня такие же мысли,– сознаюсь я,– но думал, не стоит всё усложнять. Но если ты

советуешь ... давай сходим.

Аскольд, Семён и я, вооружённый ПК «Гюрзой», спустились на пляж. На нём

произошли достаточно заметные изменения. Бывшие отдыхающие понастроили из веток и

камыша безобразные хижины. Кто-то объединился в небольшие группы,

горят костры, в них запекают устриц, другого я из еды ничего не увидел. Сердце сжалось, на таком рационе долго не протянут.

Люди копошатся на отмелях, глубже не рискуют заходить. Чуть далее, где

начинались глубины и, на подводных камнях растёт великое множество раковин,

рассекают гладь моря чёрные плавники акул. Что привлекло хищников в таком

количестве, я не понимаю. Может сезонные миграции, а может, выискивают жертву среди

людей.

Мы идём между людей, те бросают на нас неприязненные взгляды, они понимают,

мы устроились лучше их, завидуют, но кто виноват, мы предлагали присоединиться к нам, но видно они предпочли гордое одиночество. Как говорится – останемся без штанов, но

назло врагу, или – издохнем, но не отдадим свою независимость и самостоятельность.

Не спеша направляемся к лагерю Вилена Ждановича. Взгляд Аскольда рыскает по

берегу, по зарослям камыша. Он сосредоточен и насторожен, видно ждёт некий подвох.

Семён, с грозным видом, тащит на плече полюбившуюся дубину, нижняя челюсть

выдвинулась вперёд, показывает его бесстрашие.

По мере продвижения начинаю догадываться, их нет на берегу, они поменяли

место. Оказалось я прав, утыкаемся в брошенную стоянку.

– Я был уверен,– бесшумно смеётся Аскольд,– умные люди должны именно так поступить.

– И, где их теперь искать?– теряюсь я.

– На плато, естественно не пошли. В лес, тем более. Значит, как и мы, нашли убежище на

склонах и строят круговую оборону, на всякий случай. По крайней мере, я бы так сделал,-

просто говорит Аскольд, чешет тощую бородёнку,– но найти их надо,– во взгляде

появляется, что-то змеиное. Он считает, нам сделали вызов,– Никита, я пойду в камышах, а вам предлагаю идти друг за другом с дистанцией десять метров.

– Согласен,– чувствую интуитивно, в вопросе тактики, Аскольд грамотнее меня.

Через некоторое время минуем место, где на мужа Катерины напала акула. В этом

месте над морем зависают скалы, и виднеется узкий проход на другой, более дикий пляж.

Аскольд, совершенно не вспотевший, прогулка по камышам его не утомила,

присоединяется к нам.

– Они прошли здесь,– в возбуждении говорит Семён,– вон, потеряли бутылку с виски. Ты

смотри, полная,– радуется он и тянет к ней руку.

– Не газуй,– Аскольд удерживает его.– Хороший подарок, такие виски не на одну сотню

долларов потянут. Такое не теряют.

Аскольд внимательно осматривает место, затем удовлетворённо хмыкает,– в их

группе есть профи,– заявляет он, и видно, это открытие доставляет ему истинное

удовольствие,– это ловушка, к горлышку привязана верёвка, при её натяжении, падает вон

тот камень. Мы, естественно, бросаемся в эту щель, между камнями, так как больше

деваться некуда, и происходит интересная ситуация. Видите, ветка? Мы на неё наступаем.

Она работает как рычаг, и эта глыба закрывает выход. Просто и со вкусом, ловушка с

тройным секретом,– Аскольд, по своему обыкновению беззвучно смеётся,– мне нравятся

эти ребята,– делает он неожиданное заявление,– но у них нет никаких шансов,– добавляет

он.

– Почему с тройным, с двойным,– поправляет его Семён.

– Ты думаешь, они в виски не закачали какую-нибудь ампулку? На радостях выпили и

оказались в их лапах или на небесах. Поэтому бутылку разобьём,– Аскольд швыряет её в

камни.

– Одно не могу понять, зачем такие сложности? Не проще просто напасть на наш лагерь

ночью и всех перебить и пост наш не спасёт, раз они такие крутые,– я обескуражен.

– Может они, то есть он, развлекается. Оттачивает своё мастерство. Может меня знает, спецов как я мало,– просто, без хвастовства заявляет Аскольд.

– Кто ты, господин Аскольд?– постаравшись сказать иронично, говорю я.

– Какая разница, Никита,– усмехается он.

– Чтоб, не было разницы, назначаю тебя начальником безопасности нашего государства,-

шучу я.

– Спасибо за доверие, я принимаю эту должность,– неожиданно, весьма серьёзно говорит

Аскольд. Я с удивлением смотрю на него, но он сама невозмутимость. И я пока не

понимаю, шутит он или нет, но что-то мне подсказывает, он не играет. А почему нет?

Пусть кто попробует оспорить это решение.

– Солидно, дух захватывает,– сероглазый увалень покрывается румянцем,– начальник

безопасности целого государства. Вот, только государства нет и названия нет.

– Конкурс объявим на лучшее название, а государство у нас есть, это мы,– улыбаюсь я.

Неожиданно на меня навалился груз ответственности за судьбы людские.

– А кто государством будет управлять президент, генеральный секретарь?– не унимается

Семён.

– Президенту служить не буду, Великому князю, да,– огорошил нас Аскольд.

– Где ж его найти, князя, великого,– меня распирает от иронии.

– Ты им будешь,– невозмутимо, заявляет Аскольд и совсем добивает меня этим

заявлением.

– Нет, это не возможно, чушь какая-то ... это не мне и не нам решать. А, затем, князь, это

не слишком?

– Зато, чисто по-русски.

– Надо собрать собрание, выдвинуть несколько кандидатур, что бы было демократично, прозрачно. А, то получится диктатура, а не светское государство,– поддерживает меня

Семён.

– К вашему сведению,– усмехается Аскольд,– демократия, это самая извращённая,

замаскированная во вкусную конфетку, форма диктатуры.

– Интересная мысль,– задумываюсь я,– мне приходили аналогичные мысли, но я не когда

на это место себя не ставил.– А почему ты решил, что подхожу для этой роли?

– Других нет, а тебя знаю,– невозмутимо и просто отвечает он.

– Вы, знаете, а мне нравится эта идея,– неожиданно горячо ответствует Семён.

– Там видно будет,– в сердцах буркнул я. Но, внезапно ощущаю такой взрыв энергии, словно целая электростанция закачала в меня мегаватты электричества. На мгновение мир

изменился, стал сверхконтрастным и словно Некто, кто стоит над всеми нами, поставил на

это решение свою печать. Я понял, обратной дороги нет, на меня опустился огромный

груз ответственности и власти.

– Так тому и быть,– сурово произношу я. Аскольд удовлетворённо выдыхает, Семён

распрямляет плечи, я только сейчас обратил внимание, какие они широченные.

– Как сейчас нам поступать, продолжать разведку, или вернёмся в лагерь,– в раздумье

спрашиваю я,– может, мне по статусу не положено прыгать по камням?

– Думаю, Великому князю не возбраняется потешить себя удалью,– беззвучно смеётся

Аскольд.

Мы протискиваемся между скалами, и оказываемся на другом берегу. В этом месте

царит первобытная дикость, видно метаморфозы произошли основательные. Хаос из

базальтовых и гранитных отложений, застывшие потоки лавы и ровненькая, кругленькая

галька у самой воды, придают неповторимое очарование. Непуганые крабы копошатся на

покрытых водорослями прибрежных валунах. Чайки с добрых индюков, бродят между

камней, выискивая разнообразную живность, в море мелькают всё те же акульи плавники, на горизонте выпустил фонтан кит. Процесс поглощения одного мира другим происходит

непрерывно.

Стараясь не спугнуть наглых чаек, соблюдая интервал, идём по берегу. Ни одной

пластиковой бутылки, шкурок от колбасы и яиц, мазута в воде и на камнях, первозданная

чистота.

Неожиданно вдалеке, видим просто сюрреалистическую картину, под пляжным

зонтом сидит человек.

– Это он,– подходит ко мне Аскольд.

– Почему один?

– Хочет поговорить.

– Наглец!– сверкнул очами Семён.

– Почему?– удивляется Аскольд,– нормальный мужчина.

Не спеша подходим к сидящему человеку. Тот, до последнего не поворачивает

голову. Когда мы приблизились вплотную, он, наконец, соизволил, обернулся к нам, в

глазах искрится веселье:– Привет, Аспид,– обращается он к Аскольду.

– Привет. Росомаха,– Так же радушно поприветствовал его он. Есть ощущение,

встретились старые, добрые друзья.

– Виски мой не понравился?

– Решил с тобой выпить.

– Нет проблем,– он достаёт четыре разовых стаканчика и плеснул туда янтарной жидкости.

Аскольд взял виски и на мой вопросительный взгляд, ободряюще кивнул.

– Два раза хохма уже не хохма,– беззвучно как Аскольд, смеётся незнакомец.

– Представил бы своих друзей, Аспид,– с укором в голосе говорит мужчина.

– Семён, хирург,– указывает он на сероглазого верзилу.– Великий князь, Никита

Васильевич,– торжественно представил он меня.

Я ждал любой реакции со стороны незнакомца, но не этой. Мужчина с

достоинством встаёт, кивает:– Для меня большая честь с вами познакомиться, Великий

князь,– серьёзно говорит он. Я несколько смущаюсь:– Князь государства, у которого даже

названия нет.

– Назовите его Растиславлем,– советует нам наш враг.

– Славим Солнце,– задумчиво высказывается Семён.

– Где-то так,– соглашается Росомаха.

Мы выпили виски без тоста, каждый сказал его в душе.

– Зачем придурков заставил рыбу разбрасывать перед нашим лагерем?– спрашивает

Аскольд.

– Засиделись ребята, да и этот метод хотел проверить, но осечка вышла. Как говориться,

«заставь дурака молиться, он и лоб расшибёт». Правильно заметил, придурки. Потащили

мясо прямо к пещерам, вот медведь их и учуял раньше, чем рыбу.

– А с теми ловушками? Ты же знаешь, у меня нюх на них, не прокатит.

– Знаю об этом. Просто хотел старого друга позабавить, а заодно проверить, в какую

сторону повлиял новый мир на тебя. Я сделал выводы, кто-то сильно потерял, кто-то

нашёл в десять раз больше, чем было в прошлой жизни. Ты не потерял,– похоже,

Росомаха этим очень доволен.

– А если б потерял?

– Убил бы.

– Что думаете предпринимать?

– Уходим мы, Аспид.

– А к нам не желаешь присоединиться?

– Я с Виленом Ждановичем тесно связан.

– А если заключим союз? Земли на всех хватит.

– Он не хочет делиться властью, в чем-то его понимаю. А, вообще, жизнь покажет,– не

стал обрубать канаты наш враг,– может, и заключим союз.

Росомаха встаёт, не спеша закрывает зонтик, улыбается и неторопливо идёт прочь.

– Вот бы мне сейчас пистолет, разрядил бы в него всю обойму,– неожиданно разъяряется

Семён.

– У тебя не получится, а я не стану,– просто отвечает Аскольд.

Я долго наблюдаю за этим необычным человеком, пока тот не скрывается за

тёмными скалами. Чувствую угрозу, исходящую от него, знаю, пути наши должны, когда

то пересечься. Неуютно почему-то на душе.

– Пора домой,– грустно говорю я.

– Да, нам делать здесь уже нечего,– соглашается Аскольд. Он непривычно печален.

– А почему он тебя Аспидом называл?

– Ядовитый, наверное,– усмехается друг.

Налетает порыв ветра. Песок взвивается вверх призрачными смерчами. Море идёт

рябью. Потемнело. На Солнце накатилась тяжёлая грозовая туча. Я зябко передёргиваю

плечами, где-то вдали, тёмная серость горизонта осветилась мощными фиолетовыми

вспышками, но грома пока не слышно. Пахнет озоном, в воздухе появляется солёная

пыль. Акулы неторопливо идут на глубину. Недовольные чайки, то одна, то другая,

взмывают воздух. Даже крабы, что рыскали по берегу, группками соскальзывают в море.

Налетает тугой порыв ветра, мигом срывает с моря клочья пены и, небо будто

лопается. Шквал из дождя тяжёлыми струями ринулся на берег, моментально изменив

весь пляжный ландшафт в нечто суровое, страшное, серое. Бесчисленные молнии,

наскакивая друг на друга, вызывают такую оргию огня, что зрелище буквально

гипнотизирует. Раскаты грома звучат неправдоподобно громко, перепонки едва

выдерживают канонаду. Ветер стремительно усиливается, море бушует, клочья пены

взвиваются в воздух, и тяжёлые волны вздыбливаются над пляжем.

– Берегом не пройдём, уходим в скалы!– кричит Аскольд.

Мы ринулись к крутым скалам, по которым пенистыми потоками несутся потоки

воды вперемежку с глиной. Мокрые и грязные выбираемся на поверхность и нас едва не

сбрасывает ураганным ветром обратно со скал.

Гроза продолжается несколько часов, то затихает, то наращивает свою мощь.

Молнии, огненными столбами бьют в опасной близости. Яростно шипят, трещат,

разбрасывают искры и распространяют вокруг себя неповторимый запах, какой-то

освежающий, резкий и грозный.

Но вот, ветер стихает. Ливень превращается просто в дождь, молнии ушли за

горизонт, гром мурлычет далеко за лесом. Небо очищается от серости и черноты, чистое

Солнце улыбнулось с небес, и заливает округу тёплыми лучами.

Не торопясь идём вдоль обрыва в сторону лагеря. Что там произошло? Как люди

пережили удар стихии?

В лагере значительно прибавилось народа. Незнакомые люди небольшими

группами рассредоточились на каменистой площадке. Все мокрые, многие растерянные, некоторые пострадали от ударов стихии.

Как я заметил, некоторые бассейны с водой смыло потоками воды, разрушило

спальные места, навесы, но коптильня устояла, и сейчас из неё валит дым. Каким-то

чудом сохранился костёр, укрытый ветками, там что-то запекается. Тем временем

Аскольд оглядывает промокших, усталых, несколько растерянных людей.

– Самое время представить тебя народу,– шепчет он мне,– в таком состоянии легче

принять тебя. Им нужен защитник, они ждут его.

Аскольд обводит всех взглядом и вдруг, без подготовки, властно кричит:– Всему

населению срочно собраться у костра для экстренного сообщения!

Голос его хорошо поставлен, чувствовался прирождённый оратор, я даже

позавидовал немного. Вот чего мне всегда не хватало так это владеть искусством

пламенных речей, доводящих до экстаза толпы.

Люди, удивлённо косясь на нас, задвигались и скоро сгрудились вокруг нас.

– Слушайте люди, народ нашей новой родины. Господь дал нам этот мир и мир этот не

плох, я вам скажу. Только мы хилые и не можем по достоинству оценить этот воистину

божественный дар. Мы должны доказать Ему и себе, что достойны жить здесь и не сгинем