Текст книги "Восьмая горизонталь (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

мартышки, шимпанзе, опираясь на передние конечности и с восторгом прыгая по веткам

деревьев. Всё появлялось сразу, в одночасье. Гм, мы тоже появились здесь мгновенно. Я

усмехаюсь мыслям, целые цивилизации живых существ, стремительно появлялись на

нашей многострадальной Земле и вымирали так же быстро, освобождая место другим.

Очень жаль, но нам не дано понять сложную игру Бога и его ипостасей.

С грустью иду вдоль колонн, Семён рядом, что-то возбуждённо рассказывает, но я

с трудом понимаю его, меня одолевают непростые мысли.

Игорёше надоел крылатый ящер, он спешит, к гуляющей по музею, Светочке и её

новой подруге. Пещерная женщина ведёт себя настолько просто, будто обычная земная

тётя, прекрасно ладит с малышнёй, увидев Игоря, воинственно размахивающим

кинжалом, треплет по взъерошенным волосам. Девочку, теребящую бусы, прижимает к

себе. Вот удивительно, на меня до сих пор гипнотически действуют её пылающие глаза, а

детям всё нипочём, ходят за ней как цыплята за мамой наседкой.

Здание музея, трёх этажное, по центру зал на все этажи, по бокам, за колоннами,

вычурные лестницы, переходящие на мостки, идущие вдоль зала и десятки дверей, но

только одна или две открыты.

Экспонатов должно было много, но от большинства осталась в лучшем случае

труха. На стенах видимо висели картины, но только некоторые рамы из металла уцелели.

Хорошо, что часть экспонатов из мрамора и металла. Величественные вазы в форме

цветов вызывают удивление своими формами и безупречной резьбой. Статуи героев

застыли в поединках с доисторическими монстрами, хрупкие женщины, как живые, и

сейчас пленяют своей красотой.

Всматриваюсь в лица статуй. Незнакомые черты некогда жившего здесь народа, в

них есть всё, и радость, и горе, отвага, страх, и гордость, и унижение – все эмоции

присущие человеку, но это незнакомая мне раса. И вдруг я обмер, из темноты словно

выплывает трон из драгоценных металлов, на нём непринуждённо сидит, блистая белым

мрамором, женщина царица: насмешливый взгляд, глаза из самоцветных камней, у

пухлых губ властные складочки. Но я узнал её, она из моего сна, мы с ней гуляли, у

мелкого моря, в день заката их цивилизации.

Стою как громом оглушённый, грёзы овладевают мной, тоска тянет жилы из тела.

– Симпотная тётка,– разрушает грёзы Семён. Он остановился рядом, с интересом

рассматривает царицу как обычный музейный экспонат.

– Ты знаешь, благодаря кому, мы здесь оказались?– глухо говорю я.– Это она. Не знаю, что

она за существо, но обладал ,... обладает невероятным могуществом. Она миллионы лет

назад предвидела исторические события планетарных масштабов. Она вызвала нас сюда в

момент некой опасности. Видимо нечто нечеловеческой природы может сдуть

человеческую душу с нашей планеты.

Вглядываюсь в её лицо, может мне показалось, но в её глазах затрепетал живой

огонёк.

– Как живая,– вздрагивает рядом Семён.

– Её душа до сих пор витает здесь,– я почему-то оглядываюсь по сторонам.

Странные тени бегают по стенам, словно заволновались бесчисленные статуи в

зале. Мне становится не уютно, вдруг они оживут, захрустят суставами, расправят спины, откроют мёртвые глаза, посмотрят на меня с требованием отомстить за их смерть.

Рядом щебечет Светочка, они спустились вниз и подходят к нам. Пещерная

женщина останавливается перед царицей, глаза пылают огнём, на нефритовой коже

проступают капельки пота, она быстро говорит, оборачиваясь то ко мне, то к ней.

Внезапно, я улавливаю смысл её речи. Он входит в сознание целыми кусками, в виде

образов. В её глазах, мы пришельцы другого мира, не боги, она чётко это осознаёт, но

приравнивает меня по могуществу с ними. Она понимает, мы смертны, озабочена этим

обстоятельством. В её понимании за артефактами должно спуститься высшее существо, а

не человек и народ её так же думает. Она всё ещё сомневается в правильности решения

передачи их мне, но время не терпит, захватчики уже запустили щупальца в земные недра

и разрастаются, как раковая опухоль, пожирая всё на своём пути, отравляя воздух

аммиачной смесью, но как она боится ошибиться и, отдать единственный шанс на

спасение, не в те руки. Вдруг это руки врага? Я хочу её успокоить, но, кажется, она ждёт

некого знака, который развеет все сомнения не от меня.

Мраморная царица сидит неподвижно, от камня веет холодом, но самоцветные

глаза словно подёргиваются вуалью. Внезапно в глазах возникают узкие прорези зрачков, я отшатываюсь в ужасе, человеческой психике сложно воспринимать в не живом, живое.

Золотой свет заструился из глаз, повисает в пространстве в виде сверкающего облачка, густеет, принимает форму женской фигуры. Зыбкая фигура наливается светом и силой.

Женщина из неимоверно далёкого прошлого поводит очами, смотрит на меня, одаривает

теплом и любовью.

– Ты?– шевелятся губы.– Значит получилось. Какой красивый. Я могла бы тебя полюбить,-

я краснею от её слов.

– Ты живая?– спрашиваю я, зная, что задаю глупый вопрос.

– Живая? А, что такое жизнь? И где настоящая жизнь?– её голос переливается как звуки

серебряного колокольчика. Она смеётся, показывая белые, как снег, ровные зубы.

– Значит живая,– утверждаюсь в мысли.

– Живая,– соглашается она.

– Но как, же ты живёшь в этом камне,– страдание и горечь заполняет душу.

Она вновь смеётся:– Вот глупый, я абсолютно свободная, а камень, он простой

проводник между мирами – для меня открыта вся Вселенная, почти вся,– тень опускается

на прекрасное лицо.– Ты здесь, чтоб спасти себя и нас,– внезапно она становится суровой.-

А ты, Высшая жрица Огня,– обращается к пещерной женщине,– поможешь ему.

– Но, что мне делать? Как извести их?– вскричал я.

Дрожь пробегает по сияющей золотом фигуре, губы шевелятся, она лихорадочно,

говорит, но я не слышу слов. Чёрная тень опускается на неё, она превращается в золотое

облако, меркнет, и с великим трудом вливается в вертикальные зрачки статуи.

Стою в потрясении, пещерная женщина всхлипывает, размазывает слёзы по лицу.

Дети повизгивают, вцепились в угрюмого Семёна.

– Теперь ты не сомневаешься?– моя мысль вливается в трепещущее сознание.

Она вскидывает в удивлении пылающие глаза. Слёзы дрожат на щеках, губы

открываются в немом вопросе,– а я продолжаю:– Я так понимаю, мы в одной лодке и хотя

мы разные, нас объединяет одно – мы жители Земли. У нас общая проблема и нам сообща

её решать. Ты согласна?

Она кивает, волевые складочки явственно обозначаются в уголках стиснутых губ:-

Они были здесь, давно, царица тогда была из плоти. Другие, высадились на Землю с

армией наёмников по природе похожих на нас, но, с опустошёнными душами. Великая

Подземная война продолжалась не одно тысячелетие. Мы их разбили, но и нас

практически не осталось. Часть одичала, часть вышла на поверхность и подверглась

мутациям под действием радиации Солнца. Я, так думаю, вы их потомки. Ну, а мы,

немногие, кто сохранил знания. Царица предсказала, Другие вновь вернутся, но в новом

качестве, они начнут переделывать природу под себя. Атмосфера станет ядовитой, всё

живое погибнет, лишь мутанты будут осквернять землю и то, до тех пор, пока не

потянутся суда основные силы из Чёрных зон пространства чуждого нам разума. Они

используют нашу планету как плацдарм для захвата Светлой части Вселенной. К

великому сожалению, передовые отряды пришельцев уже здесь, не раз мы натыкались на

зловонные ходы, выжигали огнём, но они, не собираются идти на прямой конфликт,

похищают часть наших соплеменников и отступают, закупоривая свои лазы и открывая их

в других местах. Царица предсказала, нас спасут люди, живущие под Солнцем. Человеку

со шрамом на плече в виде короны передать артефакты. Он знает, как их применить – это

смерть для пришельцев.

– Я в некотором смущении, я не догадываюсь как можно использовать эти артефакты,-

моя мысль повисает в пространстве как знак вопроса.

В огненных глазах жрицы мелькает удивление, затем возвращается прежняя

решимость:– Придёт час, и ты поймёшь как с помощью их извести нечисть. Иначе и быть

не может!– напряжённость на её лице сменяет благодушная улыбка. Она с удовольствием

смотрит на ребят, но замечаю, её гложет тревога, внезапно догадываюсь, она боится за их

жизнь.

– Ты чем-то обеспокоена?

Она обжигает меня вспышкой огня своих глаз. Затем пылающий свет гаснет,

затаившись в вертикальных зрачках.

– Обеспокоена? О, да! Нельзя сейчас идти за артефактами. Вы, люди с поверхности. У нас

с вами, давняя вражда, вас растерзают, детей зажарят живьём.

– Что?– я не верю своим ушам.– А как же предания? Общий враг?

– Об этом знают лишь посвящённые жрецы, их не много. Тайна артефактов не доступна

народу пещер, это обычная мера предосторожности, но она может сыграть злую шутку со

всеми нами,– её мысль окрашивается в тоскливые тона,– в тоже время необходимо

спешить.

– Сделаем проще, мы подождём здесь. Ты принесёшь их сюда. Часть проблем будет снята.

Жрица ухмыляется:– Да кто ж мне разрешит их вынести из сокровищницы. Твоё

присутствие обязательно. Ты должен доказать, что Избран, а не сможешь, тебя убьют и

съедят.

– Дела,– я развожу руками.– Идти нельзя и не идти нельзя, нормально, а главное логично.

– Им нельзя,– поправила меня жрица.– Тебе можно, но осторожно,– чисто по-человечески

шутит она.

По-новому гляжу на жрицу. Очень непростая, многое недоговаривает, а когда

поняла, что я читаю мысли, стала их умело сортировать. А вдруг она не та за кого себя

выдаёт? Да нет, царица приказала ей помочь, а она жрица в её подчинении, злого умысла

у неё нет, просто народ свой знает. Очевидно, избранные, весьма отличаются от общей

массы. Не удивлюсь, техническим прогрессом владеет лишь горстка людей, для

остальных всё это – табу. Будет смешно, если окажется, что их народ на первобытном

уровне., вроде тех, с кем встретились на верхнем уровне.

– Мы не имеем ничего общего с тем племенем,– презрительно поджимает губы пещерная

женщина.

– В мыслях копаешься,– сурово сдвигаю брови.

– Ничего личного, обычная рутинная работа,– отмахивается жрица.

– Я запрещаю!– вспыхиваю я.

– Не запрещай, а научись прятать мысли,– парирует она.

– Как?– растеряно, спрашиваю я.

Она смеётся столь весело, что я мигом таю, Семён улыбается, Светочка с детской

непосредственностью прижимается к необычной женщине. Жрица ласково треплет её за

волосы.

Стоп. Меня неожиданно осеняет, не я читаю мысли, она генерирует ответную

реакцию на своё вторжение в мой мозг.

– Ничего, научишься,– её озорная мысль впорхнула в моё сознание.

– А я уже размечтался, думал, ещё одним подарком разжился,– капитулирую я.

– Тебе сделали много подарков и этот в тебе есть, просто ещё не освоился. В то же время я

бы опасалась иметь столько ценностей. Могут потребовать отдачи. А если не справишься?

Кара богов сокрушительна, всякая искра божья должна раздуваться в яркое пламя.

Негодяи те, кто гасит этот дар в самом зачатке, или используют его для низменных

потребностей, но каждому воздадут по заслугам, хочу сказать по секрету,– жрица

прикрывает, в чёрных как космос глазах, горящие искры,– ад есть, но он не здесь, как

думаешь ты и тебе подобные, он наверху, он рядом с вами. Вы ходите по острию ножа, оступитесь, взлетите прямо в него.

– А, что такое ад?– по-дурацки выпалил я и даже краснею от неловкости. Я такой умный и

взрослый, спрашиваю такую юную женщину, хотя и Высшую жрицу Огня, о вещах

спорных и большей части мифических.

Улыбка бежит по нефритовой коже, из прикрытых ресницами угольных глаз,

вырывается огонь.

– Хочу огорчить тебя, мой юный друг, конечно, я молодая женщина, но лишь

относительно своих соплеменников, время у нас иное и возраст в тысячу лет не является

зрелым, а мне, по вашим меркам, чуть более трёхсот. Для вас я, дремучая ведьма,– она

вновь смеётся,– но для своих мужчин, конечно девочка, а вот насчёт ада … он не похож на

картины, что рисуют ваши попы – это нечто другое, и в тысячу раз страшнее.

– Славно ты покопалась в моих мозгах,– удивляюсь я и мне очень неприятно.

– Ровно на столько, на сколько мне разрешили это сделать. Закрытых зон у тебя

неизмеримо больше, чем открытых окон,– её мысль несколько раздражённая успокаивает

меня.

Семён долго молчит, посматривает, как мы смотрим со жрицей друг на друга,

иногда улыбаемся, иногда хмуримся, он понимает, мы ведём беседу, но любопытство его

просто раздирает, наконец, он не выдерживает:– Простите, что я вмешиваюсь в ваш

разговор. Может, дадите немому вставить слово?

Жрица удивлённо косится на мощного мужчину, перехватывает его мысль,

понимает смысл, ещё больше удивляется, затем проанализировав смысл, догадывается об

истинном значении слов, снисходительно улыбается, звонко лает нечто ободряющее, а я

перевожу фразу пещерной женщины:– Она говорит, ты можешь принять участие в нашей

беседе, только по существу темы и формулируй фразы короче.

– Спасибо мамзель, за снисхождение,– Семён фыркает в кулак.– Так мы идём к вам в

гости?

На это раз жрица напрямую пускает мысль Семёну:– К сожалению, банкет

отменяется, в смысле у людоедов низшей касты. Не будет у них банкета! Я вас не

приглашаю. Великий князь пойдёт!– резко выставила ладонь в моём направлении. Пусть

он убеждает их, что несъедобный.

– Хорошая шутка,– мысленно говорю я.

– Это не шутка,– жрица поджимает губы. Волосы, искрясь, колыхнулись за плечами.

Ведьма, истинная ведьма. С невольным восхищением смотрю на женщину. Она

быть может, не уловила мою мысль, или оставила без внимания, по крайней мере

внезапно становится серьёзной.

– Мы вас проводим до выхода на поверхность,– обводит она притихших ребят огненным

взглядом.

– Свету с Игорем передам Яне и думаю присоединиться к вам,– с упрямством и вызовом

говорит Семён.

– Мысль неверная,– морщится жрица,– но твою храбрость, пусть и глупую, ценю, а вот на

Великом князе знак Высших сил, ему помогут – тебе нет.

– Она права. Ты лучше пошли за Аскольдом, пусть даст группу охотников, и ждите у

лифта. Кстати, подумай, как собрать паутину, из неё можно изготовить сверхпрочную

одежду, щиты, верёвки ...

– Паутина является собственностью моего народа,– жёстко замечает жрица.

– Это мой трофей,– мягко урезониваю её я.– Но, в принципе мы обсудим эту тему.

Жрица смолчала, но весь вид выражает недовольство. Она берёт за руки детей и

смешно разговаривает, вызывая этим, бурный смех у малышни, ведёт к выходу. Я

догадываюсь, она сознательно подыгрывает им, уловив, что их так веселит. В сознание

детей не лезет, осторожничает, боится нарушить какие-то скрытые механизмы детской

психики.

Следуем за ними. У двери она прислушивается к внешним звукам, затем подзывает

Семёна и требует, что бы он осторожно приоткрыл дверь.

Из образовавшейся щели потянуло свежестью и сыростью. Я весь напрягся,

втягиваю в ноздри воздух, запах зверья ощутил, но слабо, они разбрелись кто куда и

находятся на большом расстоянии.

– Можно выходить.

– Пусть он идёт первым,– распоряжается жрица.

– А у нас принято первой пропускать женщину, а так же, предлагать ей сесть, и снимают с

неё одежду,– язвлю я.

– Я тебя не понимаю,– искренне говорит, она и простодушно добавляет,– если его не

съедят, можно выходить и нам.

Семён хмыкает, глаза весело блестят. Он снимает с плеча бластер и проворно

выскальзывает наружу, в тот же час раздаётся рычание, это Семён решает пошутить.

– Дурак,– равнодушно заявляет жрица, закидывая автомат на плечо, но что-то мне

подсказывает, приглянулся ей этот мужчина.

Мы выходим наружу. Почти стемнело. Над рекой раздаются резкие крики

птеродактилей, из корней чахлых деревьев выползают жирные личинки и зажигают

смертоносные огни, гигантские стрекозы нагло шныряют над головами, со стороны реки

слышатся неясные крики рептилий.

– Весело у вас,– вздрагиваю я.

– Да уж лучше, чем наверху.

– А ты была на поверхности?

– Ещё чего! Мне ещё жить хочется. Там от вашего Солнца мясо с костей сходит, а твари

такие, нечета нашим зверюшкам.

– Мне кажется ты, что-то путаешь, это у вас тут игра на выживание.

– Как скажешь, Великий князь,– язвит жрица.

– Не сердись, у каждого своя, правда.

– Делать мне нечего, на глупости обижаться.

– Поговорили.

– Не сердись, у каждого своя правда,– повторяет мою мысль жрица.

В недоумении смотрю на неё. Она глянула на меня и неожиданно весело хохочет.

Семён косится на нас, его свинцовый взгляд больше, чем нужно цепляется за выпуклые

формы подземной жительницы, я усмехаюсь, мой друг попал под влияние неземной

красоты.

Жрица повела огненным взором, она чувствует внимание к своей особе, это её

забавляет и ей приятно, но она хмурит лоб и поджимает пухлые губы, весь вид показывает

неприступность и равнодушие, но разгоревшийся интерес к мужчине с поверхности, от

меня не скрыть, её глаза пылают огнём, даже нефритовая кожа порозовела.

Светочка идёт рядом с ней, что-то воркует под нос, Игорь старается шагать так же

крупно как его приёмный отец Семён, получается не очень, роста не хватает. Я, с

бластером наизготовку, иду первым. Жрица этим весьма недовольна, пытается вперёд

послать Семёна, считает мне нельзя рисковать, но я посылаю её ... не получится из меня

полководца-стратега, который следует за своей армией, умело прячась за их спинами. По

жизни я всегда стараюсь быть первым. В детстве, да и в зрелом возрасте, первым бросался

в драку в прямом и переносном смысле, защищая товарищей, или свои интересы, первым

получал по морде, но и первому, в случае победы, доставались лавры победителя.

Темнеет быстро, словно на небо накатывается грозовая туча. Невольно обращаю

взор наверх, в вышине, загадочно мерцают сталагмиты, совсем как звёзды. Чудно!

Сырость реки заставляет съеживаться, вечерние звуки, доносящиеся из

прибрежных зарослей, вызывают опасения, мысли рисуют кошмарных рептилий,

копошащихся на отмелях, встречаться с ними, ох как не хочется. Невольно замедляю шаг, жрица упирается в мою спину, вопросительно смотрит, я стыжусь, трусости и поспешно

двигаюсь дальше.

Чавканье и кваканье разносится с разных сторон, грузные тела плещутся в воде,

кто-то выбрался на берег и галопом ломится в заросли. Туша, пропахшая тиной и

прелыми водорослями, проносится в опасной близости. Мы затаились у мшистых кочек, пот струится по лицам. Страшно. Молю бога, что бы наши дети сидели как мышки. Они

молодцы, нас слушаются и не суетятся.

– Пора,– мысль жрицы шёпотом вливается в моё сознание,– катер чуть правее этих

каменных блоков.

Поспешно покидаем укрытие, бегом направляемся к реке. Запах всевозможного

зверья стегает по обонянию. У катера плавают исполинские животные, они фыркают, их

рёв вгоняет сознание в ступор. Приехали, мелькает паническая мысль, внезапно

шевелится на башне катера пушка, с шипением вырвался снаряд, шваркнуло так, что

челюсть едва не выпадает из суставов. Столб воды поднимается в скоплениях водяных

монстров. С амплитудой в секунду звучит ещё один выстрел, затем ещё с десяток. Словно

война началась. Водяные столбы смерчами вздымаются вверх, грохот разрывов

смешивается с рёвом рептилий, кровавые ошмётки тел, разлетаются далеко в разные

стороны. Мощно взревел двигатель, катер ползёт сквозь кровавую кашу, утыкается в

отмель близко от нас.

– Бегом!– кричит жрица. Хватает под мышки Светочку, прыгает на борт, затем принимает

от Семёна Игоря. Следом вваливаюсь на палубу, и я с Семёном. Катер резко отваливает от

берега, от неожиданности едва не вываливаемся за борт.

– Да чтоб вас,– рычит жрица,– держитесь за леера!

Позади катера беснуются раненые рептилии, а мои зубы выстукивают кастаньету

… наверное, от холода.

Открывается люк, поднимаемся на ходовой мостик. В кресле капитана сидит наш

старый знакомый, бинты, опоясывающие тело, пропитаны кровью, зелёное, как у жабы

лицо, мокрое от нездорового пота, глаза полузакрыты, из век пробивается багровое пламя.

Жрица быстро достаёт шприц. После инъекции мужчине становится легче, он

откидывается на спинку кресла, не переставая удерживать штурвал.

– Вам сильно больно?– без боязни подходит к нему Светочка. Мужчина хмуро глянул на

ребёнка, видит ожерелье подаренное жрицей, вопросительно косится на женщину.

– Давайте я вам руль помогу держать,– блеснул клыками Игорь.

Мужчина неожиданно усаживает рядом мальчика и кладёт его ручонки на

отполированные рукоятки штурвала, непонятная улыбка гримасой искажает лицо.

– Нам необходимо попасть в город, к лифту, он выведет нас на верхний уровень,-

обрисовываю свою мысль, показывая запомнившуюся картинку.

Мужчина смотрит на напарницу, качает головой.

– Что-то не так?– насторожился я.

– Башня Богов блокирована,– я понял, он имеет в виду лифт,– к ней не прорваться, нечисть

оккупировала Мёртвый город, о тебе знают, пришелец. С этого уровня не выйти, придётся

спускаться ниже,– мужчина тяжело дышит, сломанные рёбра причиняют ему боль, но он

терпит.

– Давай я встану за штурвал,– предлагаю я, испытывая к нему сострадание.

– Благодарю. Грайя поведёт,– назвал он жрицу по имени. Надо же, сколько мы уже

знакомы, а я всё ещё не удосужился спросить, как её звать. Я смотрю на женщину, она

чуть улыбнулась.

– Я Никита,– слегка смутившись, представляюсь я.

Она склоняет голову, насмешливо морщит носик.

– А это мой друг ...

– Семён,– перебивает она меня,– Малышей я тоже знаю, как звать. А это Гронд, начальник

моей охраны,– женщина вздыхает, видно вспомнила погибших товарищей.– Я так

понимаю, вы смогли проникнуть в Башню Богов,– Грайя несколько недоверчиво смотрит в

мои честные глаза.

– А для вас это проблема?

– Для нас Башня легенда, никто, в памяти моих предков, не смог в неё войти.

– Неужели это так сложно?

– Не смейся, Никита, мы ведь не боги.

– Мы тоже не боги,– хмыкаю я.

– Как знать,– она глянула на меня испепеляющим взором.

– Значит, нам необходимо спускаться, что бы подняться, а не проще нам сразу подняться?-

я в упор смотрю на Гронда.

– Не проще,– жуёт он губы.– От сюда нет выхода на верхние уровни, только Башня Богов, но путь к ней, закрыт, вниз пойдём, Через земли низшей касты.

– Похоже, банкет всё же будет?– подкалываю я жрицу.

– У кого?– невинно моргает она.

– У них.

– У людоедов, что ли? Мы не доставим им радости, пойдём тихо, может, пронесёт.

– Очень оптимистично.

– Тем и живём.

Гл. 19

Жрица занимает место за штурвалом. Я помогаю Гронду перебраться в каюту и

осматриваю раны. Хотя ему пришлось много двигаться, вследствие чего пошла кровь, всё

же динамика заживления на лицо.

Меняю повязки, Гронд внимательно наблюдает за мной. Несколько неприятно, я

все ещё не привык к горящим зрачкам, только в комиксах видел такие ужасы, людей

источающих огонь из глаз, думаю, у народа подземного мира выработалась мутация

глазного яблока, в результате чего, они могут свободно ориентироваться в полной

темноте.

– Я так понимаю, низшая каста не слишком вам подчиняется,– стараясь не смотреть ему в

глаза, уверено говорю я.

– Правильно понимаешь,– его мысль с хрипотцой царапнула мой мозг.– Более того, они

сами себя считают высшей кастой, но это ничего не меняет, они отбросы общества, но

необходимые нам. Людоеды обитают на окраине государства, весьма агрессивны к

чужакам, никто не проскочит мимо них, и никто не выйдет за пределы страны без их

согласия.

– А вы, как же?

– Мы? Мы над всеми кастами. Можно сказать, вне конкурса,– Гронд закашлялся от

пронзившей в груди боли.– В прочем,– продолжает он после не длительной паузы,– нам

они тоже доставляют некоторые неудобства. Поэтому маршруты огородили

металлическими решётками ... от греха подальше. А ещё ... у нас оружие, а у них его нет, согласись, неплохой аргумент.

– "Когда дипломаты не могут договориться говорят пушки",– иронизирую я.

– Тонко подмечено,– с явной симпатией соглашается Гронд.

Катер несётся по подземной реке как превосходный рысак по стриженой лужайке.

Двигатели мощно и ровно гудят, вибрация небольшая, это говорит о продвинутых

технологиях, очевидно, существуют научные центры, современные заводы,

высококвалифицированные кадры, хотя, во мне мелькает мысль, может это наследие

древних цивилизаций? Ладно, время покажет.

Оставив раненого отдыхать, поднимаюсь на ходовой мостик. Там, на уютных

диванах спят наши ребятишки. Семен рядом с Грайей, лицо сосредоточенно суровое,

видно делится с ней байками из своей жизни. Женщина приоткрыла рот в восхищении, её

расплавленный взгляд вязнет в свинцовой радужке Семёна. Вот интересно, земной

мужчина, вскормленный Солнцем, с кожей цвета бронзы и пещёрная женщина с

неземными глазами, как нефритовая статуэтка, разговаривающая так, как лают наши

дворовые собаки. А ведь чувствую, потянулись друг к другу, как луковка из подземного

царства, навстречу бесстрашной пчеле, ну, может не пчеле, а большому мохнатому

шмелю, это вернее. Мысли Семёна басовито гудят, я бы мог уловить их суть, но

стесняюсь, уж очень интимными эмоциями веет.

Они видят меня, Семён изображает радость, Грайя скользнула по мне

внимательным взглядом.

– Гронд спит. Долго нам ещё?– по-деловому спрашиваю я.

– К утру будем. Поставим катер в ангар, далее наш маршрут будет пеший.

– А там как?

– А там как повезёт. В любом случае дорога будет весёленькой.

– В смысле, обхохочемся.

– Не то слово. Если людоеды не сожрут, наши могут принять за демонов, кожа у вас, как у

призраков и глаза страшные, а демонам они вырезают печень.

– Нельзя так с исчезающим видом,– шучу я.

– Прямо, исчезающие. У нас их каждый день вылавливают. Развелось, как собак

нерезаных. Лезут из нижних уровней, серой воняют, вместо кожи чешуя, сдаётся мне, Другие, ими вплотную занялись.

– Действительно, весело у вас здесь.

– В любом случае, лучше, чем под Солнцем,– отмахивается она.

– Спорный вопрос.

Она рассеяно поводит глазами, утыкается в ласковый свинец Семёна, неожиданно

робко улыбается ему. Вновь нефритовая кожа освещается разовым румянцем. А ведь

совсем её проняло, с беспокойством думаю – отношения без будущего, если, конечно, Семён не возжелает спуститься, на постоянное место жительства, в её подземное царство.

А ведь от него можно ожидать чего угодно, с ещё большей тревогой думаю я.

Ночь в разгаре, глаза слипаются. С беспокойством смотрю на Грайю, она кивает

носом, зевает, показывая хорошенькие, белые как жемчуг, зубы.

Подхожу поближе, рассматриваю незнакомые приборы, но картинки узнаваемые.

Вот этот – эхолот, в другом приборе отсвечивается береговая линия, а вот здесь

проявляются багровые пятна живых существ, со штурвалом понятно, скорость

переключается просто рычагом вперёд – назад, в принципе всё очень просто.

– Я поведу катер, иди поспи хотя бы часа два – три.

Она с удивлением смотрит на меня.

– Справлюсь, не переживай.

Она бесцеремонно влезает в мои мысли, нехотя кивает, уступает место, а сама

потягивается, хрустит суставами, покачиваясь от усталости, спускается в свою каюту. Я

вцепился в штурвал, всё же страшно, катер реагирует на малейшее движение руля, как бы, не влететь в берег, от напряжения обливаюсь потом, но в этом есть свои плюсы, спать

расхотелось. Мой друг, недолго думая, заваливается рядом с детьми и умиротворённо

засопел. Я остаюсь один, наедине со своими мыслями.

На моё счастье, река течёт без сильных излучин, почти ровная. Корректировать

движение легко. Глубина в центре достаточная, чтобы не вляпаться в мель. Земноводные, от звука двигателя, шарахаются в разные стороны.

Медленно идёт время, в небольших иллюминаторах сплошная темень, Семён

богатырски храпит, повизгивает во сне малыши, а я с тоской вспоминаю свою Ладушку, Ярика. Как они? Наверное, там нешуточный переполох.

Проходит час, другой, третий, четвёртый. Я с беспокойством всматриваюсь в

иллюминаторы. Забрезжила серость рассвета. Грайя всё ещё спит. Как бы ни проскочили

место. Наконец слышатся лёгкие шаги, она проворно влетает на ходовой мостик.

– Проспала,– буркнула она. Быстро анализирует обстановку, бесцеремонно спихивает меня

с кресла и лихо разворачивает катер на сто восемьдесят градусов. Семён от толчка

просыпается, детишки ещё громче засопели.

– Мимо проскочили?– с участием спрашиваю я.

– Угу. Ещё с полчаса и угодили бы в водопад.

– Опрометчиво.

– Да, потрясло бы немного.

– Что-то не так?– тревожится Семён.

– Скоро причаливаем,– я не стал вдаваться в подробности.

Грайя сбавляет ход, катер тихо шелестит вдоль прибрежных зарослей, находит

узкий проток в листве, ныряет в густые заросли. Впереди виднеется свод потолка плавно

переходящий к земле. Ловко сворачивает в ещё один проток, направляет катер к

металлическому сооружению. Он высится прямо из воды, и при приближении к нему

судёнышка, гостеприимно растворяет створки, похожие на жалюзи. Грайя виртуозно

швартуется к причальной стенке.

– Мы на месте,– она глушит двигатель и мгновенно, наступившая тишина, больно бьёт по

мозгам.

Дети ёрзают на диванах. Светочка первая открывает ясные глазки, затем зевает

Игорь, хищно клацнув клыками, потягивается.

– Когда мы будем завтракать?– щебечет девочка.

– После того как умоетесь,– улыбается Грайя.

Завтракали все вместе. Гронд восседает на широком кресле, лицо задумчивое, ест

мало, пьёт больше, лечебную настойку. Не раз жрица поглядывала на него с тревогой.

– Ты права,– с трудом говорит он,– я останусь здесь. В аптечке всё необходимое, съестных

припасов достаточно.

После еды Грайя навьючила на себя тяжёлый ранец, на пояс подвешивает подсумок

с патронами, надевает шлем и перекидывает через плечо автомат. На предложенную

Семёном помощь, лишь усмехнулась, глазами попрощалась с Грондом, первая, легко

выскакивает на причал.

Линия причала теряется вдали. У причальной стенки, застыли в неподвижности,

маломерные суда различных типов. У меня мелькает мысль, всё же это наследие другой

цивилизации, иначе сейчас сновало по берегу масса народа. Мы стоим в неподвижности, оглядываемся по сторонам, дети жмутся у ног. Тусклый свет едва пробивается из

открытых створок, но вот они закрываются, и становится совсем темно, приходится

включить фонари бластеров.

Жрица двигается вперёд. Неуютно здесь, техники много, людей нет. На берегу

застыли тяжёлые автомобили, погрузчики, на боку лежит упавший грузовой кран, а вдоль

причальной стенки стоят металлические сооружения, я с опаской смотрю в провалы

тёмных окон.

– Здесь никого нет,– улавливает мою тревогу жрица.

– Откуда всё это?

– С прошлой войны. Как ты точно подумал, наследие древних.

– Вы этим только пользуетесь?

– Не совсем. Для того, что бы реанимировать кое-что из этого, требуются "продвинутые"

технологии,– она ехидно улыбается. Я понял, вновь копалась в моих мыслях, но не стал

возмущаться. Сейчас я точно знаю, более того, что ей разрешено она не выудит из моего

сознания.

Почти с километр топаем по бетонке. Шаги гулко разносятся эхом, жуть тихонько

вползает в сердце. Наконец подходим к концу огромного ангара, впереди мегалитическое