Текст книги "Восьмая горизонталь (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

– Здесь есть секрет,– внимательно осматриваю бронированную поверхность.

– Дай лазером попробую,– Семён бесцеремонно теснит меня. Тонкий луч ползает по

поверхности, но она даже не нагревается.

– Не трать заряд, если её можно было бы пробить лазерным лучом, пробили давно.

– Как же открыть?

– Может, приложить, куда-нибудь палец, она сосчитает ДНК и чудесным образом

распахнётся?– пытаюсь острить я.

– На ней нет пластины, куда следует приставить палец,– изучив всю дверь, серьёзно

замечает Семён.

– Тогда она не здесь открывается,– подытожил я.

– И где же?

– С какого ни будь бункера. Он должен находиться неподалёку.

– А вдруг волшебное слово, надо сказать,– шутит Семён.

– Именно: "Сезам откройся".

– Типа того.

– Хорошо, ты пока поговори с дверью, а я бункер поищу.

Осматриваюсь. Вокруг одни развалины. Крошево из камня и металла заполоняет

всё пространство. Мёртво и жутко. Но и сюда пробралась жизнь. Кое-где растёт

полупрозрачный кустарник. Бесцветные стебельки моментально съёживаются от

направленного на них света, им не нравится.

Решил зайти за угол дома. Семён догоняет меня. Идём по мраморным плитам

вдоль стены. В стороны разбегаются белые насекомые. Скорпион угрожающе поднял

почти прозрачный хвост, блеснул красными глазами и боком вполз в щель между

камнями. Счастливый, с горечью думаю я, он уже дома.

За домом оказывается пустырь, если это можно так назвать. На нём растёт мох,

кусты, похожие на глубоководные, мясистые водоросли, грибы на тонких ножках. Блестят

как серебро лужицы воды. Вдали неясно виднеются контуры природной пещеры со

своими неизменными атрибутами, сталагмитами и сталактитами.

– Нам там делать нечего,– я иду дальше в обход дома.

С другой стороны здание стоит у большого тоннеля. Тускло поблёскивают рельсы,

на боку лежит разбитая вагонетка, внутри туннеля идёт перрон, а по бокам заметны двери

и входы в другие тоннели.

– Целая подземная страна,– шепчет на ухо Семён.– Хочется подойти к тому завалу, там

ящики лежат.

– А мне не хочется, запах не нравиться.

– Обычный запах. Вроде рыбой пахнет.

– Но это не рыба. Хотя,– я взглянул на свой бластер,– давай сходим. Я тоже вижу ящики, вроде не вскрытые.

Осторожно идём. Дует тёплый ветерок, но не сухой, влажный, одежда

пропитывается водой, тряпки на ботинках промокают и мешают идти. Снимаем, крадёмся

дальше. Замечаем на стенах непонятные образования, похожие на большие сетки с

картофелем.

– Инкубатор,– я неприятно удивляюсь, когда рассмотрел содержимое этих сеток. В

ячеистых плёнках покоятся продолговатые яйца.

–

Мы подходим к завалу. Множество наваленных друг на друга ящиков, немало

разбитых, их содержимое не вызывает сомнения – оружие, бластеры различных форм и

размеров, груды энергетических батарей. Один из бластеров меня весьма заинтересовал, массивный как пусковая ракетная установка, тяжёлый, не менее двадцати килограммов.

Думаю, применялся для атак на крупные цели, вроде танка. За завалом тоннель круто идёт

вниз, рельсы обрываются, а дальше – сплошная вода.

Отвлекаюсь от находок, всматриваюсь в маслянистую поверхность. Гладь воды

спокойная, но я знаю, под водой своя жизнь.

Внимание привлекает плавающий предмет, не могу понять, что это. Он медленно,

под действием легкого ветра, дрейфует в нашу сторону.

– Ты его тоже видишь?– Голос друга вздрагивает от напряжения.

– Не могу понять. На большой щит похоже или лодка перевёрнутая. Знаешь, а давай-ка

подыщем для этой пушки батарею.

Мы роемся среди ящиков, вызывая неоправданный шум, но находим, что искали,

правда, батарея одна. Не медля, пытаюсь вставить её в пазы, она с трудом защёлкивается, нажимаю на курок, свет едва вырвавшись, гаснет.

– Пустая, ищи ещё!

– У воды ящик, а в нём такие же батареи,– Семён перелезает через завал и спускается

вниз.

– Стой! Назад!

– Ты чего?– пугается Семён.

– Эта штука совсем рядом.

– Ветром пригнало.

– Назад, говорю!

Семён, озираясь, спешит обратно:– Я почти дошёл до батарей,– возмущённо шепчет

он.

– Подожди немного,– я включаю лазерный прицел и сосредоточился на уткнувшийся в

берег предмет.

Внезапно он качнулся и медленно вздымается из воды. Мы как зачарованные

смотрим. Существо встаёт на ноги, всю спину покрывает броня похожая на панцирь

мокрицы, под нависшими над головой пластинами, алеют маленькие глазки, головка, как

у ежа создаёт полное впечатление безобидности данного существа, но брюхо

перекрывают толстые лапы с непропорционально длинными когтями. Внезапно оно

ринулось на нас со скоростью непонятной для такого тяжеловеса.

– Стреляй!– воплю я.

Лазерные лучи впиваются в тело животного. Оно немедленно прикрывается

пластинами. Дымилась роговая броня, но животное не падает и несётся на нас с

потрясающей скоростью.

– Бежим!

Мы бросаемся прочь, но не перестаём жечь существо из лазера. Воняет палёной

плотью, но живучесть поразительная. Животное разбрасывает на своём пути огромные

ящики, правда замешкалась при этом. Этим мы воспользовались сполна, почти в упор

стреляем в панцирь над головой. Он медленно крошился, ещё немного и доберёмся до

головы, но не успеваем, тварь вновь бросается на нас. Мы явно опаздываем, совсем рядом

слышим злобное фырчанье.

– Разбегаемся в разные стороны!– в отчаянии кричу я.

Резко расходимся друг от друга. Животное сворачивает в мою сторону. Мчусь как

заяц, петляю в разные стороны, ловко перепрыгиваю через каменные завалы. За спиной

слышу яростное сопение и горелый запах. О том, что бы стрелять, речи нет. Любая

заминка и меня раздерут чудовищные когти. Неужели всё? Но, счастье, замечаю между

двумя сталагмитами бурелом из арматуры и толстых балок. С ходу влетаю в узкую щель.

Вовремя. Животное бьётся сзади, меня обдаёт каменной крошкой. С трудом

разворачиваюсь, выволакиваю из-за спины бластер. Тварь успешно вгрызается в камень.

Чудовищные когти рвут арматуру как шёлковые нитки, сваи качаются, вот-вот рухнут.

– Получай!– луч лазера легко режет железо, бетон крошится, но не броня чудовища. С неё

слетают, лишь, небольшие обугленные чешуйки. Но все, же слетают. Времени мало,

давлю на кнопку. Наконец луч прогрызает броню и достигает плоти. Животное отпрянуло

и тут сквозь щель вижу друга. Семёну конец, с содроганием думаю я. Но не тут-то было, как только чудовище повернулось в его сторону, Семён с размаху наносит удар топором в

незащищённую голову. Животное не успевает сдвинуть броню, отсечённая голова

скатывается вниз. Не верю глазам, монстр заваливается набок, судорожно гребёт лапами

воздух. Семён без сил опускается на землю, а я с трудом выкарабкиваюсь, обнимаю друга

за плечи.

– Спасибо,– с чувством говорю я.

– Тебе спасибо. Разбежались вовремя в разные стороны. А мамка злая была.

– Хорошо самца рядом не было. Повезло.

– Повезло. Но если здесь обитают такие животные, нужна лазерная пушка.

– Угу, только я обратно не пойду. Дёргать отсюда надо.

– Надо. А где мы?– Семён привстал, озирается по сторонам.

– Пустырь пробежали. Мы в пещере.

– Ящерки пираньи!– Семён скидывает с плеча бластер.

– Тьфу ты,– ругаюсь я. Поспешно целюсь, полосую по ним лучом. Маленькие тушки

вспыхивают, остальные верещат и чуть отступили, но сзади на них напирают и они вновь

трусят к нам. Медленно отступаем, голодные ящерицы наступают даже несмотря на то, что многие вспыхивают от наших лучей.

– Настырные!

Мы пятимся. Внезапно кончается заряд в батарее, еле успеваю перезарядить. У

Семёна тоже разряжается элемент, я его прикрываю пока он возиться с оружием. Этого

времени достаточно, нас почти окружили. Но неожиданно голодные твари, как по

команде, отхлынули и исчезают в каменных джунглях.

– Не нравится мне это,– Семён выдвигает челюсть, в свинцовых глазах нешуточная

тревога.

– Кого это ещё несёт?

– Может, ещё одна мокрица?

Ёжусь, вспомнив живучую тварь. Но скорее всего, не она, кто-то другой.

Вглядываюсь в чёрное пространство, свет бластера растворяется в пространстве.

– Муравьи!– кричит Семён.

Точно. Вижу между камней, с хорошую собаку, насекомых. Они чёрные в

оранжевых пятнах. Головы крупные, челюсти как жуков оленей, но даже с такого

расстояния видна их острота.

– Они пострашнее мокриц, и лазерная пушка нам не поможет. Бежим!– кричу я, пытаясь

сжечь их лазером. Но насекомые даже не чувствуют направленных на них

лучей, прут и прут.

Вновь бег с препятствиями. На наше счастье муравьи задержались у убитой

мокрицы. Слышится лязг челюстей, с удивлением замечаем, они разодрали монстра по

запчастям, и отдельные особи засеменили обратно, неся на себе куски изломанного

панциря.

С облегчением понимаю, муравьи не охотятся на нас, зачищают пространство, если

успеем убраться с их пути, преследовать не будут. Только бы убраться вовремя, а они, бегут как лошади.

Громада здания приближается, наконец-то мы у станции, вот только чувствую, не

успеваем. Сзади бьёт по ушам скрип множества членистых ног, спрятаться негде, они

достанут нас из любой щели. Единственное спасение, закрыться за бронированной

дверью, но она заперта, мы не нашли способ как её открыть. В последней попытке

вцепляемся в дверь, пытаемся сдвинуть с места. Глупая затея. Стоит как тысячетонная

скала.

– Ради Бога, откройся!– кричу я и представляю, как дверь открывается. На

подсознательном уровне ощущаю, моя мольба принята. Раздаётся гул, словно взлетает

баллистическая ракета, здание дрожит, с ужасным грохотом дверь сдвигается в сторону.

Влетаем внутрь, дверь задвигается, раздавливая незадачливого муравья, что хотел

полакомиться нашим мясом, его огромная голова падает у ног, челюсти всё ещё

сжимаются, в глазах медленно затухает красный огонь. Страшное существо, безусловно, история ещё не знала таких монстров.

– Всё же нашли подходящую фразу,– нервно вздрагивает Семён.

– Нашли. Ты прав. Надо было подобрать правильные слова.

Гл.16

Долго не можем отдышаться, сидим, осматриваемся, сто процентная тишина и

тьма, рассмотреть, что-либо сложно. Лучи бластеров высвечивают ровные стены, этажей

нет – это большой пустотелый куб. В центре здания темнеет квадратное сооружение, на

нём, так же дверь, без замков и каких либо других аксессуаров.

Семён немного приходит в себя и ползает вдоль стен, ищет включатель, я

улыбаюсь, знаю – их нет в принципе. Во мне зреет убеждение, что всё здесь работает на

уровне ментальных образов, как говориться, надо подобрать правильные слова. Улыбаюсь

про себя, мысленно произношу фразу, да будет свет. Естественно ничего

не щёлкнуло, свет не зажёгся. А может, попробуем несколько иначе? Представляю

вспышку света.

– Ой!– взвизгивает Семён.

Открываю глаза, всё тонет в молочном сиянии.

– Ещё скажи, нас окружают,– рассмеялся я, реагируя на эмоции друга.

– Ты нашёл нужную фразу!

– Нашёл. Образ. Здесь не обязательно говорить, всё очень просто и очень сложно.

С интересом осматриваемся. Зеркальная чистота. У стены, наполняя воздух

свежестью, стоит круглая мраморная ванная, заполненная прозрачной водой, вода

проточная. С плоского каменного лепестка, светлые струю бесшумно вливаются в чашу, а

сквозь щель вверху, излишки уходят. Каменные скамейки рассчитаны на человека,

удобные сидения и изогнутые спинки. Овальные столики, стойка пустующего буфета, а в

центре помещения, расположена вертикальная труба диаметром 3-4 метра и в ней ещё

одна дверь, совсем как в лифте. Бросаю взгляд на стену, на ней огромная карта.

– Вот это да!– слышу возглас Семёна.– Карта подземного мира. Смотри, станции, туннели.

В безмерном удивлении всматриваюсь в путаницу схем. Я догадывался, подземная

страна огромна, но не настолько. Считаю ярусы, сбиваюсь, их бесчисленное множество.

Причём, чем ниже, тем обширнее сеть ходов и огромных пустот. Грустнею, никогда не

разобраться в этой паутине, даже служебный туннель найти не могу, где-то он должен

быть вверху, я представляю его, вспоминаю даже стены, сверкающие металлическим

блеском, внезапно, длинная извилистая тонкая полоска вспыхивает изумрудным светом.

– Что это?– отшатывается Семён.

– Здесь всё на образах,– вздыхаю с облегчением,– это туннель, по которому прокатились

наши дети на вагонетке.

– Здорово. А может можно найти их вагонетку?

– Это идея. Сейчас попробую,– воодушевляюсь я и представляю катящийся по рельсам

предмет, в ту же секунду на карте замигала красная точка.

– Вот они!– относительно нас,– я вызываю образ нашего помещения, он сразу наливается

на карте рубиновым цветом,– на три уровня ниже. Их вагонетка стоит. Они смогли её

остановить. Молодцы! И ещё,– меня осеняет догадка,– мы в лифте. Видишь, он пересекает

все уровни. А сейчас мы попробуем найти детей,– с замиранием в сердце представляю

лукавое личико Светочки и серьёзное – Игоря.

Замигали две точки, они двигаются внутри квадрата.

– Сейчас дети находятся в доме. Дай бог, чтобы там задержались,– я невероятно рад, они

живы. Семён улыбается, торопит меня. Я и сам не хочу задерживаться, но хмурюсь

мыслям, представляю пещерных существ, указываю на квадрат, где находятся дети.

Внутри животных нет, но с наружи затаилось огромное красное пятно, проникнуть в дом

не может, вероятно, дети заперлись.

– Теперь бегом,– говорю я посуровевшему Семёну. Как бы мимоходом представляю

открывающую дверь в сооружении стоящим в центре. Дверь гостеприимно открывается.

Влетаем внутрь. Мысленно вызываю образ третьего уровня и уже не удивляюсь, когда

кабина рванула вниз.

Спускаемся не долго. Останавливаемся. Дверь скользит в сторону. Выходим в

помещение как две капли похожее на то где только, что были. Я даже пугаюсь, что

вернулись обратно, но у входной двери не валяется голова муравья убийцы.

На раскачку время не даю, вспоминаю предыдущее открытие, грохот и тяжесть

движения двери – всё повторяется, но без грохота. Когда выскользнули во внешний мир, я

понимаю разницу. Во-первых, следов боевых действий не видно, возле здания стерильная

чистота, ничто не помешало открытию двери. Во-вторых, мы оказались в полностью

целом городе. Ни одно здание не разрушено, но от этого ещё более жутко, чем в первом

случае. Там, хоть всё понятно, была война, смело всё, людей нет, животные вселились в

пустующие развалины – здесь всё целое. В темноте выделяются мрачные строения, ни в

одном окне нет света, на улицах молчаливо покоятся автомобили, виднеются площади, на

одной из них плещется в фонтане вода. Попытаюсь мысленно включить свет, но законы в

лифте не действуют в городе, вероятно это разные цивилизации. Даже лифтовое

сооружение резко отличается от этих строений. В городской архитектуре прослеживается

нечто человеческое, есть балконы, лесенки, беседки, дворики, дороги для автомобилей и

тротуары ... только зелени нет ... и людей – город мёртв давно.

– Кошмар,– ёжится друг. В руках подрагивает бластер.– Как же в нём отыскать ребят?

– Отыщем,– вздыхаю я. Мне очевидно, без них не уйдём или ... останемся здесь.

– Где искать?– в голосе друга тоска и страх, мне не очень нравится его состояние.

– Мы найдём их. Вначале разыщем служебный туннель, затем, по их следам, выйдем к

ним.

– Здесь нет пыли и нет следов,– совсем расклеивается Семён.

– Зато есть моё обоняние.

– Ты не собака,– с горечью усмехается друг.

– Иногда я могу быть ею,– я сжимаюсь, цепляюсь в сознание, дрожь бежит по телу, зрение

привычно обостряется, вдыхаю полной грудью – в нос, едко ударило плесенью, сыростью

камня. О, как воняет потом мой друг! И я, тоже. Морщусь. Возникает желание

немедленно помыться. А ладно, сойдёт до лучших времён, отмахиваюсь от праведных

мыслей. Наверное, я в чём-то изменился, Семён с удивлением смотрит на меня.

– Опять на тебя ... нашло?

– Как обычно, но это стоит для меня титанических усилий.

– Ты ... это, что-то ... – Семён потупился, видно свои слова, которые хотел сказать, посчитал не слишком тактичные.

– В смысле, что-то унюхал?– улыбаюсь я. Вдохнул ещё воздух в грудь.– Кроме твоего пота, дружище, ни чего не ощущаю. Не красней, от меня тоже пахнет как от козла, а вот с той

стороны запах как из того туннеля – идём туда.

Проходим с полсотни шагов, но ничего не могу с собой поделать, меня тошнит от

запаха друга, от своего тоже – но не так сильно.

– Где мы можем помыться?– обращаюсь к Семёну.

– Ой! Ты бледный как смерть. Тебе воды дать?

– Да не подходи ко мне!– неожиданно рявкнул я.– Говорю помыться, а не воды,– я совсем

не ожидал такого побочного эффекта приобретённого дара.

– Только в лифте,– лепечет растерянный друг,– ты так побледнел. Тебе плохо?

Скачками бегу к лифту, мне кажется, ощущаю запах свежести воды сквозь

запертую дверь. Открываю её без труда и, не раздеваясь, прыгаю в бассейн. Какое

блаженство! Сидя в ванне, стаскиваю одежду, выполаскиваю её, тру себя, вновь

выполаскиваю, затем процесс повторяю снова и снова. Семён в суеверном ужасе

наблюдает за моими действиями. Когда меня стали крутить от ледяной воды судороги, выхожу из ванны, как бог и тут же сую туда друга, я издеваюсь над ним больше часа.

Когда выкрутили одежду, и одели её мокрую, на чистое тело, я в смущении

оправдываюсь перед другом, якобы наш запах перебивает запах следов. Отчасти это

верно, но истинная причина – в побочном эффекте. Семён посматривает на меня немного в

ужасе, но главное он чистый!

На этот раз ничто не смущает обоняние. Семён понуро плетётся за мной, всё не

может согреться, меня тоже колотит, но настроение пятибалльное, одежда высохнет и

будет абсолютный комфорт.

Идём по дороге, бластерами освещаем путь. Мимо нас проплывают как призраки,

брошенные людьми, дома, застывшие автомобили бередят воспоминания, снаружи как

новые, внутри отделка сгнила и исчезла без следа. Так хочется обтянуть сидения,

постелить коврики и как в старые добрые времена включить зажигание и в путь.

Идём спокойно, но я не забываю, об увиденной красной точке на интеллектуальной

карте. Понятно, там, живое существо. Но насколько оно опасно? В данный момент ни

запахов, ни шорохов не ощущаю, топаем по дороге, удобно и быстро. Проходим мимо

разбитых витрин когда-то роскошных магазинов, хочется взглянуть внутрь, но боязнь за

наших ребятишек торопит. Удивляюсь, что не видим останков людей. Успокаиваю себя

тем, что все успели убраться из города до каких-то небывалых событий, а быть может -

живут сейчас на других уровнях. Я не удивлюсь, если узнаю, что где-то на кошмарных

глубинах – заселённые города.

Внезапно выходим к большому котловану. Семён светит туда, вскрикивает,

пятится, по лицу струями течёт пот, свинцовые глаза белеют. Я осторожно подхожу к яме, дрожь пробегает по телу, как мне становится жутко, ни куда не ушли люди – все они

здесь, ужасная могила, доверху наполнена человеческими костями.

Потрясение сильное, мы стоим долго, не в силах отвести взгляда от страшной

находки.

– Что здесь произошло?– Семён заикается, на бледном лице проступают красные пятна.

– Боюсь, никогда не узнаем. Может, радиация была, или местный Пол Пот, кто его знает.

Но это событие,– я окидываю взором чашу котлована,– Вселенского масштаба.

Десятки, может, сотни тысяч скелетов поблёскивают белыми костями, черепа

пугают мрачными оскалами челюстей, чёрные глазницы словно наблюдают за нами, со

всех сторон, ехидно ухмыляясь.

– Уйдём отсюда,– зубы друга выколачивают дробь, пальцы обхватывают бластер как

клещи, костяшки фаланг побелели.

Мне самому не хочется здесь задерживаться, но иду вдоль котлована, заворожено

смотрю на когда-то существовавших людей.

– Это произошло давно, кости спрессовались друг с другом. Кальций заменён каменной

породой,– замечаю я.

Постепенно Семён справляется со стрессом и подходит ко мне:– Но хоть кто-то

остался в живых?– спрашивает он и не ждёт ответа.

– Наверное, остался, вероятно, те дикари, потомки этих людей.

– Или их бывшие враги,– добавляет друг,– в любом случае сейчас город пуст.

– Кто-то здесь живёт, вспомни красную точку на карте.

– То, наверное, животное.

– Может быть.

Подземная полость как линза, мы видим своды, они по всей длине плавно

спускаются к земле. В месте стыка наблюдаем множество заброшенных станций. У

пиронов навсегда замерли целые составы. Площадь перед ними заполнена легковыми

автомобилями. Как это знакомо, безусловно, человеческая природа выбирает похожие

пути развития и в технике и в обществе. Единственно, что меня удивляет, зачем человек

залез под землю, ведь на поверхности так много места. Может он от кого-то прятался? А

может, подземная жизнь более комфортная? Нет такой радиации от Солнца, таких смен

климата, ни ураганов, ни падающих с космоса астероидов, комет. Для меня, родившегося

под тёплыми лучами, в любом случае непонятна их жизнь.

Стою на станции, вдыхаю воздух полной грудью, пытаюсь вспомнить запах

служебного туннеля. Он явственно доносится вместе с тёплым воздухом.

Прыгаем на пути, бежим мимо пахнувших железом поездов. Сразу за локомотивом,

видим провал в стене. На горизонтальных рельсах застыл блестящий вагончик, а в воздухе

до сих пор витает запах окалины от торможения. Взбираемся туда. В вагоне аккуратные

металлические кресла, в передней части два рычага – всё очень просто – один снимает с

тормоза, другой сталкивает с места.

На скамейках грудками лежат собранные детьми "сокровища", кристаллы

кальцита, несколько уже высохших тонких сталагмитов и горсточка невзрачных

камушков, потерявший блеск пещерный жемчуг.

Семён, с непонятным лицом, собирает весь этот хлам, бережно кладёт в рюкзак. Я

сосредоточился, пытаюсь ощутить запах детей. Со стороны, наверное, смешно, как

примерный пёс, лазаю на четвереньках, обнюхиваю пол и смеюсь, боже, до чего

докатился. Вот сейчас Семён скажет – ищи и я с тявканьем помчусь по следам, но друг

суров, в глазах нетерпение. Внезапно я разобрался в запахах, фильтрую ненужные

впечатления и в мозгу, чётко вырисовывается рисунок детских следов – это даже не

связано с обонянием, я ощущаю страх, боль, желание спрятаться. Следы эмоционального

настроя чётко весят в пространстве, словно нити, ведущие к их чистым душам.

– Нашёл,– выдыхаю я,– вижу их путь, теперь не собьёмся.

Семён с восторгом смотрит на меня, в глазах как всегда плещется свинец, но мне

тепло от его взгляда.

След тянется вдоль составов, забирается ближе к сводам, дети боятся выходить в

город. Идём по окраине. Слева стена испещрена дырами тоннелей. Виднеются узловые

станции и просто ровные, проходящие мимо пути.

Чем дальше продвигаемся, тем меньше попадаются строений. Вскоре и вовсе

выходим за город. Перед нами степь, заросшая белёсой травой и мхом, даже есть корявые

деревца. Вдали просматривается мост, пахнет водой, ноздри ловят неясные запахи

животных – они далеко, вероятно, линза города стыкуется с природными пещерами.

Может мне кажется, но вроде посветлело. Верчу головой по сторонам. Семён тоже

суетится.

– Никита, не кажется тебе, светает?

– Глупости, такого быть не может, здесь нет Солнца.

– Ну, как же, Никита, точно светает!

Я и сам сейчас вижу, это ведь очевидно, раз растёт трава, должен быть когда-то

свет, хотя не факт, вероятно, мы попали в этот мир ночью, а сейчас, невиданные

механизмы запустили программу – день.

Постепенно воздух светлеет, мы отключаем бластеры, громада моста

приближается, а с ним и запахи живых существ, ёжусь, вспоминаю встречи с

представителями подземной фауны.

Вскоре совсем посветлело. Интуитивно посматриваем вверх, кажется сейчас из-за

марева клубящегося вверху тумана, блеснёт Солнце. Сумасшедшее ощущение, словно мы

на поверхности в пасмурное утро, Аа на самом деле, над нами ни один десяток

километров земной тверди.

Уже слышится шум реки, но поверхности воды не видно, весь берег зарос густой

травой, почти как наш камыш, а в воздухе мелькали крылатые создания. Смотрю на них и

чуть не рассмеялся, вспомнив великий роман Конан Дойля "Затерянный мир", где герои

встречаются с птеродактилями, величиной с аэроплан, здесь же они как голуби, только

зубастые клювы выдают в них первобытных ящериц, издали легко спутать с летучими

мышами.

Нападения с их стороны не произошло, увидев нас, с недовольным писком,

умчались в сторону густых зарослей.

Останавливаемся у моста – он полуразрушенный, часть тяжёлых бетонных балок

упало в воду, часть висит на ржавой арматуре. Целые эстакады завалены в воду, но перила

и сегменты пешеходного мостика почти уцелели. Вдоль них тянется след нашей ребятни.

Сложно понять детскую логику, всё дальше и дальше загоняют себя вглубь подземной

страны.

Идём по мосту, под нами бурлит река, вода прозрачная как хрусталь, пена

срывается с острых камней, на дне шевелятся длинные водоросли, стайки

полупрозрачных рыбёшек стрелами проносятся против течения.

С опаской наблюдаем на копошащихся, на отмелях мокриц, они как люди ходят на

задних ногах. В отличие от той, что убили, вместо длинных когтей – рачьи клешни, но не

думаю, что нрав у них иной.

Мост длинный, опасный, на каждом шагу провалы, иной раз каменные плиты

шевелятся под нашим весом, грозя сползти вместе с нами в бурлящую реку, на радость их

обитателям.

На противоположном берегу, в серости раннего утра, нехотя выдвигается город с

башнями, шпилями, высокими заборами и площадями, а вдоль береговой линии тянется, выкрошенная временем, стена. В ней темнеют прорези лестниц, ведущих вверх и, зияют

чёрными провалами зловещие окна, очень вероятно, там убежища многих обитателей

города мёртвых. В подтверждении моих мыслей слабый ветерок доносит вонь падали,

запах мускуса и ... дыма. Неужели дети разожгли костёр?

Минуем последний пролёт моста и оказываемся на его краю, осколки бетона,

вперемешку с острой арматурой, валяются внизу, спуститься нереально – высота не менее

пятнадцати метров, но ребята как-то спустились. Спустя некоторое время Семён выискал

металлический трап на стойке моста, он свисает аккуратно к самой земле. Прерывистые

следы детей слабо сигналят над железными скобами. Я заметил, как только дети

отвлекались на какое-то действие от своих страхов, их энергетические следы затухают, но

внизу их следы вновь сияют как маяки, дети напуганы, может, слышат звуки животных.

По насыпи, скользя и падая на подвижных мелких камнях, мы с трудом

выбираемся к мощной, сложенной из крупных каменных блоков, стене. На этот раз и

Семён чувствует запах костра, тревога мелькает в глазах.

– Думаешь, его Игорь со Светой разожгли?

– Ничего не думаю, но костёр на их пути, может и они, хотя … в последний раз они были в

здании … в любом случае, нам туда.

Соблюдая осторожность, идём вдоль стены. Впереди лестница, а ещё ближе,

провалы окон. Зловоние бьёт по обонянию, даже Семён, менее ощущающий запахи,

морщит нос.

– Издох кто-то?

– Только заметил?

– Воняет чем-то, вроде.

– С моста мучаюсь,– жалуюсь я.

– Не везёт тебе,– чешет он голову.

– Издержки моего дара.

Напряжение растёт с каждой секундой, всё внимание к чёрным окнам, запах зверя

устойчив и насыщен мускусом, чувствуется, он большой и независимый – один из хозяев

развалин.

А вот и его обед, на поляне истерзанная мокрица, даже броня и клешни изжёваны

мощными челюстями, от неё несёт невыносимым запахом, поэтому, когда обходили

падаль стороной, не сразу заметили ещё одну жертву хищника – мы едва не наступили на

почти полностью обглоданные останки ... человека.

Гл.17

В потрясении замираем над страшной находкой, мысли роятся как осы в гнезде.

Кто это? Кем он был? Но очевидно, уровень этого человека выше, чем тех, с кем

встречались на верхнем этаже. По всей округе разбросаны клочья одежды, ткань плотная, цвета хаки, рядом с изуродованным лицом – защитный шлем с толстым стеклом,

металлический ранец измят когтями зверя, оружие, в чём-то похожее на автомат

Калашникова, беспомощно валяется в пыли.

Над местом трагедии – эмоциональное зарево ярости, и боли этого человека

вперемешку с ужасом детей.

– Он их спас,– смахиваю я слезу.

Семён стоит мрачный, мышцы бугрятся под одеждой, взгляд твёрдый как скала,

ощущение, ещё чуть-чуть и польётся из глаз ртуть.

– Надо похоронить.

С сомнением смотрю на друга, здесь опасно стоять каждую секунду, чего ещё

говорить, если мы начнём возиться с телом.

– Нет,– через силу выдавливаю я,– уходим.

Семён не спорит, но взгляд полон сострадания. Пятясь, уходим к зарослям у реки.

Посматриваю на воду, нет ли с её стороны опасности, но похоже, ракообразные мокрицы

избегают этих мест.

Внезапно до ушей доносится характерный звук лодочного мотора. Мы опешили и

заинтригованные, спешим к реке. Вода парит и стелется полупрозрачной дымкой над её

поверхностью. Рокот моторки всё явственнее вырисовывается в пространстве.

Она выскакивает из пелены тумана как торпеда, чёрная, обтекаемая, броневые

листы закрывают ходовую рубку. Над ней угадывается круглая башня со спаренным

пулемётом.

Не зная, что там за народ, пячусь в заросли, Семён делает то же самое, но

несколько неуклюже, стебли ходят ходуном, моментально вода у наших ног

вздыбливается от шквального огня.

– Ё, моё!– ругаюсь я и как лось вломился в гущу зарослей, рядом пыхтит друг, стебли над

головой рассыпаются как от голодного смерча, а пули визжат, скашивают листву как в

хорошем боевике. Очень вовремя успеваем забиться под обломки разрушенного моста. На

моторке не угомонились, буквально в трёх метрах так громыхнуло, что плиты сдвигаются

с места, едва нас не давят.

– Война, что ли!– в недоумении кричит Семён.

Моторка приблизилась к берегу, слышится хлюпанье воды прыгающих с неё

людей, трещат заросли, разносятся резкие голоса и короткие автоматные очереди.

– Приплыли,– сплёвываю на землю и готовлю бластер к стрельбе.

– Они обознались,– делает предположение Семён.

– От этого не легче. Похоже, они сначала стреляют, а потом разбираются.

– Обычный спецназ,– глубокомысленно изрекает друг.

Тем временем группа уверенно приближается к нам, уже вижу пятнистые

комбинезоны, блестят толстые стёкла на шлемах, я догадываюсь, тот человек, спасший

наших детей, из их группы. От этих мыслей прихожу в ужас, что мне придётся по ним

стрелять.

Они сейчас как на ладони, нам легко атаковать, но не могу заставить себя нажать

на кнопку, Семён так же, хоть и держит их на прицеле, включать лазер не торопится.

Чужаки знают, где мы находимся, но не боятся нас, не скрываясь идут, ведь точно, они нас не за тех принимают.

Нечто взревело, рёв, с преобладанием низких, почти инфразвуковых звуков, словно

распластал всех по земле. Спецназовцы как по команде отступают к воде, слышится

беспорядочная пальба, и тут я вижу это – зверь прыгает на заросли, и они ложатся под его

тушей в разные стороны. По комплекции походит на быка, но на этом всё заканчивается: морда тяжёлая, широкая как у амфибии, глаза навыкате, огромные, с вертикальными

зрачками, лапы толстые расставлены в разные стороны, бугрятся мышцами, а сзади

безобразный короткий треугольный хвост.