Текст книги "Восьмая горизонталь (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

поодиночке, голодные, истерзанные зверьми. Мы должны быть вместе и нам нужен

мудрый, справедливый человек. Мы обязаны подчиняться ему. Нам как жизнь, нужна

твёрдая рука, которая не допустит праздности, шатания, анархии в любых проявлениях, так как это смерти подобно для нашего маленького

народа, который сейчас как тлеющий уголёк, может внезапно потухнуть, а это смерть, или

вспыхнуть в великое пламя, а это наши дети, внуки, правнуки – жизнь надёжная,

счастливая, умная и сытая. На наше счастье есть человек, который поведёт нас вперёд, и

не я его выбрал, и не вы – это свыше. Для меня выпала большая честь представить его.

Многие его знают, может, удивятся. Но это уже решено и не нам это, оспаривать.

Аскольд, как настоящий оратор, говорит немного, но ёмко, проникновенно. Знает,

самое важное впрессовывается в души людей в первые пятнадцать минут, далее люди

просто слушают, а потом и вовсе может произойти обратный эффект. Я понимаю, хитрец

Аскольд добился своего, наш маленький народ дошёл до кондиции и проглотит всё, что

он скажет.

Наконец он торжественно поворачивается ко мне и, неожиданно в глазах возникает

изумление. Я слышу хлопанье крыльев, над моей головой взмахивает крыльями

невероятной красоты сокол. Его оперение светится медным, серебряным и золотым

светом. В восхищении взираю на птицу нереальной красоты. Сокол грозно сверкает

строгими глазами и опускается на плечо. Возглас изумления вырвался у толпы и, в тот же

час, Аскольд выкрикнул:– Вот он, человек, который нас поведёт, Великий князь Никита

Васильевич!

Сокол на плече словно соглашается с этим решением, хлопает крыльями. Затем,

сжимает плечо острыми когтями, да так, что брызгает фонтаном кровь и, с

торжествующим клёкотом стремительно взвивается в небо, растворяется в нём.

Толпа охнула как один человек. Это произошло, я Великий князь. Подождав, когда

люди немного успокоятся, поднимаю руку, моментально возникает тишина.

– Сограждане!– с чувством произношу я.– На нашу долю выпало немалое испытание, мы

привыкли к той жизни, заполненной равнодушием, насилием, где каждый из нас был

заперт, в своей скорлупе маленького мирка. Мы забыли, что есть настоящие друзья, везде

искали хоть небольшую, но выгоду. Мы убиваем, мы доносим друг на друга, мы

уничтожаем леса, океаны, мы стараемся уничтожить всё, с чем только соприкасались.

Конечно, это касается не всех, но мы с вами на всё закрываем глаза, и нет нам за это

оправдания. Но нам дают шанс, всё исправить. Мы сейчас в мире первозданной чистоты.

Он суров, но благосклонен. Он может покарать и наградить. Сейчас я издам первые указы, которые, считаю, необходимы на данное время. Начальником безопасности нашего

государства назначается князь Аскольд,– слово князь, выпрыгивает с моего языка, словно

против моей воли.

Аскольд вздрагивает, но уверенно выходит вперёд, кивает:– Спасибо тебе, Великий

князь, за доверие.

– Его главная обязанность, стоять на страже законов. И, подбор кадров,– уточняю я.-

Капитан первого ранга в отставке князь Анатолий Борисович, призывается на

действительную воинскую службу, с сохранением звания.

У тестя странно блеснули глаза. Он склоняет голову:– Служу нашей стране и тебе,

Великий князь,– чётко, по– военному, чеканит он.

Гл.4.

Один за другим вспыхивают костры, люди запасаются хворостом, чинят навесы,

бассейны для воды, расчищают очередные площадки. Работа кипит, Аскольд безупречно

выполняет обязанности.

Только под вечер несколько освободился и стал мастерить лук. Я знаю, настоящий

лук, в данный момент, изготовить невозможно, для этой цели требуется не меньше года, а

то и более: сушка, придание нужной формы, наложение одного сорта дерева на другое, обвязка роговых пластин и многое другое – процесс трудоёмкий и сложный. Но, из-за

недостатка времени, приходится использовать сырое дерево, лук будет не слишком

упругим и недолговечным. Ничего, сломается, сделаю другой. А в это время буду сушить

заготовки под навесом.

Из толстой длинной жилы изготавливаю тетиву. Один конец намертво

присоединяю к древку лука, а на другом завязываю петлю. Около меня останавливается

Игнат:– Низко петля расположена, племяш, не натянешь.

– Я попробую,– скромно ответствую я.

– Дай мне,– он берёт лук, делает упор о камень, мышцы вздуваются как валуны, но петлю

дотягивает лишь чуть более половины лука.

– Вот видишь, неправильно завязал. Надо переделать, Великий князь,– с иронией говорит

он.

Не говоря ни слова, во мне кипит азарт, я хочу утереть нос славному дядьке,

медленно беру лук, делаю упор о пятку и, под насмешливым взглядом Игната, сгибаю.

Лук натужно скрипит, петля неумолимо продвигается к цели, мышцы наливаются

металлом, с лица Игната сползает улыбка. С музыкой гудящего шмеля, петля запрыгивает

на наконечник лука.

– Всё!– выдыхаю я.

– Ты меня, последнее время, сильно удивляешь,– несколько неодобрительно жуёт губы

Игнат.

Мы стреляем до самой темноты и в полной темноте, только отблески костра едва

освещают мишени. Перешли на расстояние в пятьдесят метров. Да, бывали у меня

обидные срывы, видно новый мир не до конца изменил меня или, дал возможность

насколько поучиться самому. Под конец тренировки я довольно сносно поражаю мишени, правда, хуже Аскольда, тот в стрельбе как бог.

Серебряный месяц ровно светится среди россыпи жемчужных звёзд, море шелестит

по гальке, резво плещется рыбёшка, ухает ночная птица, летучие мыши порхают над

нашими головами как большие чёрные бабочки, под камышами, в корнях, зажигают

удивительные огоньки светлячки.

Детей уводят спать. Я, в окружении друзей, Аскольда и Семёна, сижу на берегу,

любуюсь ночью. Руки гудят, тело ноет, кончики пальцев кровоточат, не лёгкая

тренировка, но удовлетворение полное. Семён хвастается своими успехами, с пяти метров

он почти иногда попадал в сто сантиметровую мишень. Мы беззлобно посмеиваемся и

рекомендуем ему вместо лука освоить дубину.

Не дождавшись нас, спустились Ладушка и Яна. Немного пожурив, усаживаются

рядом и так же принимаются созерцать ночь. Здорово и спокойно.

Около часа говорим о всякой ерунде. Семён вспомнил несколько курьёзных и

смешных случаев из своей врачебной практики. Я тоже загорелся после и выложил пару

таких смешных историй, что Яна, взвизгнув, бросилась в ближайшие кусты, а Ладушка

шутливо дала, мне по шее, так же заливается в хохоте. Аскольд же больше слушает, скребёт тощую бородёнку, посмеивается. Потом он плавно перевёл наши байки в более

серьёзное русло и, в конце концов, мы говорим на злободневные темы.

– Народ под впечатлением от сегодняшних событий. Сокол, что оставил на твоём плече

отметину виде короны, произвёл неизгладимое впечатление, толкуют, что это чуть ли не

сам бог в виде птицы или, по крайней мере, его посланник. Это помогло нам сплотить

людей. Хороший задел для укрепления власти. Но, время пройдёт, страсти утихнут,

события этого дня потускнеют и найдутся шакалы, которые захотят всё порушить.

Тенденции к этому есть. Я приглядываюсь к людям в нашем городе, есть опасные типы, явные и скрытные. Последние из них, более неугодны для нас. Они потихоньку

прощупывают народ на предмет вшивости. Потенциальные единомышленники у них есть.

Если мы проявим, хоть небольшую слабину, нам вцепятся в горло.

– Неужели всё так серьёзно?– тревожится моя жена.

– В полной мере,– кивает Аскольд.

– И, что они сделают?– тревожится Семён. В глазах колыхнулся страх.

– Убьют,– усмехается начальник безопасности.

– А, ты, что думаешь?– обращается ко мне Лада.

– Будем работать на опережение.

– Это как?

– В режиме военного времени,– мрачно усмехаюсь я.

– Пару человек казним, на долгое время будет мир и порядок,– с невозмутимым видом

изрекает Аскольд.

– Ты шутишь?– недоверчиво улыбается моя жена.

Яна сидит посуровевшая, она как никто знает мужа, но никогда не вмешивается в

его дела.

– У нас гости,– неожиданно говорит Аскольд, внимательно вглядываясь в темноту.

Действительно, справа по берегу идут люди.

– Что за путники сюда пожаловали?– всматриваюсь я в том направлении.

– Ночью нормальные не ходят,– поджимает губки Лада.

– Шли бы вы в лагерь, девочки,– бросает Аскольд.

– Их трое ... точно, трое,– замечает глазастая Яна.– Думаю, мальчики, в случае чего, вы

справитесь,– уверенно говорит она, хищно раздувая ноздри.

– Ладно, сидите,– Аскольд по своему обыкновению усмехается. Кажется, он всё просчитал

и считает, произойдёт нечто забавное.

Фигуры медленно приближаются. Их трое мужчин весьма крепкого телосложения,

в руках держат толстые палки. Когда равняются с нами, я понимаю жену, «ночью

нормальные не ходят», они мне сразу не понравились. Все почти лысые, морды в щетине, татуировки вызывающе бьют синевой, глаза наглые, маслянистые.

– Здорово, братаны,– вякает один из них.– Греетесь под Луной,– хохотнул он, думая, что

остроумно шутит.

Краем глаза отмечаю, как Аскольд выудил на свет божий, длинный кусок

обсидиана, острого как бритва и понял, если начнут мутить, шансов у "братанов" никаких.

– Живёте там?– указал тот взглядом на скалы, где виднелись отблески от костров.-

Далеко,– глубокомысленно изрекает он.

«Братаны» явно изучают нас. Они видят: один из нас, Аскольд, что-то вроде

аспиранта, худощавый, с неказистой бородкой, вроде бы слякоть, но только, их сбивает с

толку, очень уж он, спокоен. Я, так же, не выделяюсь телосложением,

покрепче, правда, но, так себе. Семён крупный, но несколько рыхловат, тоже не

противник.

Видно всё, прокрутив в своих мозгах, они решили действовать:– Братаны, баб у вас

многовато, одну отдайте, миром разойдёмся.

Лада вспыхивает словно факел, глаза сверкнули как звёзды, испепеляя подонков

ненавистью. Яна та попроще, она просто с пренебрежением бросила:– Шли бы вы своей

дорогой, козлы, не ровен час, обделаетесь в штаны, вонять будете, хотя, вы и так

смердите, хоть нос зажимай.

– Во, чешет!– восхищается главарь,– решено, мы заберём эту тёлку.

Что произошло всей момент, за гранью соображения. Семён с рёвом взбесившегося

ишака вскакивает на ноги и тычет обломком копья урке в рот. Кровь брызгает фонтаном

как из брандзбойда. Главарь попытается вырвать палку, но неожиданно рухнул на землю, кусок сломанного лука ещё глубже входит в глотку и он благополучно испускает дух.

Двое других попятились, расклад сейчас не в их пользу, двое против троих, не считая

женщин, хотя я уверен, наших женщин недооценивать нельзя.

Аскольд, поигрывая смертоносным осколком обсидиана, непонимающе

спрашивает:– Вы куда, братаны? Мы не договорили.

– Мы не при деле,– скулит один из бандитов,– мы уходим. Против вас мы ничего не

имеем.

– Щенки, заберите этого с собой, он оскверняет наш берег,– рыкнул я, указывая на

мертвеца.

Подонки, безропотно подчиняются, хватают главаря за ноги и волокут туда, откуда

пришли недавно. Когда они скрылись, я поворачиваюсь к стоящему как столб Семёну:-

Семён Семёнович, а ты опасный тип, уже два жмурика на твоей совести. Как же так, как

же твои демократические принципы,– я подкалываю его, но понимаю, зря сделал, парень

расплакался и рухнул во весь рост на песок:– Я не знаю, как это произошло,– причитает

он,– как представил, что они будут глумиться над нашими женщинами, так во мне

перемкнуло, словно под питанием оголённый провод.

– Ты всё правильно сделал,– обняла его Лада.– Не терзайся так, мальчик, пусть они плачут.

Мир избавился ещё от одного негодяя. Разве это не прекрасно?

Яна нервно ходит по пляжу:– Сволочи, сволочи, весь вечер испоганили! Айда

купаться!

– Ночью у берега много акул,– резонно замечает Аскольд.

– И, чёрт с ними!– Яна уже в одном купальнике. Сбегает к морю и, не раздумывая, ныряет

в воду. Тот час, тело освещается призрачным сиянием. Ну, что можно сказать на это

безрассудство, мы все и даже Семён, лезем в воду.

Благодать. Море освежает наши разгорячённые тела, огненные вихри светящегося

планктона, закружились вокруг в хороводе, восторг переполняет души, а где-то в

отдалении рыскают голодные акулы, но в это раз нас бог миловал.

Следующий день после назначения моей персоны Великим князем начинается

бурно, стремительно. Князь Анатолий Борисович создал воинскую группировку из

кадровых военных. Пользуясь особыми уполномочиями, он многих восстанавливает в

званиях и навязывает жесточайшую дисциплину.

Князь Аскольд в течение дня он изыскал авторитетных людей и создал, а я

закрепил своей властью, первые законы нашего государства и дал всем понять, что их

нарушение, смерти подобно. Но гайки затягивать не стал, дал свободу выбора или быть с

нами или уходить от нас. Пару семей, невзирая на предостережения, ушли в лес. Это

сильные, волевые люди, может, выживут. Хотя, на этот счёт, у меня были большие

сомнения. И в подтверждении моим опасениям, как то ночью я вновь слышал

громогласный рёв медведя и злобные человеческие крики, сменившиеся в вопли боли и

отчаянья. Медведь вновь полакомился человечиной. Так как больше это терпеть

невозможно, а ещё по причине постройки города на плато, я решил извести мишку, а

заодно изучить прилегающие территории.

Вылазку назначили произвести ранним утром. Князь Анатолий Борисович,

выделил шестерых воинов, вооружённых тяжёлыми копьями. Утром, когда ночных

сверчков сменили трескучие кузнечики, мы выходим из города и, по свежей росе, бредём

по тропе.

На плато я останавливаю группу у тропы, по которой прошлый раз мы так

неблагоразумно пошли. Меня неприятно удивило то, что она приблизилась прямо к

обрывам, о чём наличествовало полёгшая под брюхом существа сочная трава и

голубоватая слизь. Прислушался. Кровь быстрее побежала по венам, все чувства

обостряются, из глубины души выползает некая древняя непонятная сила, будоражащая

сознание. Вновь множество запахов обволакивают меня. Пахнет мятой, свежестью

лимонника, горечью бессмертника, мёдом диких пчёл, навозом копытных и ... я вздрогнул

от отвращения. Ветер донёс до моих ноздрей гнилостный, смрадный запах смерти. Кто

скажет, что смерть не пахнет? Ещё как пахнет! Волоски на теле вмиг приняли боевую

стойку, мурашки ползут по телу, а рот наполняется вязкой слюной.

– Туда нельзя,– я с трудом шевелю языком в пересохшей гортани.

– Медведи?– встрепенулся Аскольд.

– Нет, это, то членистоногое.

– Нас много, может, завалим?– с сомнением говорит Аскольд.

– Нет, князь, не получится. Оно чужое, даже для этого мира, эта тварь страшнее медведя.

– Не возвращаться же назад,– Аскольд обескуражено чешет бородёнку.

– Придётся уйти в лес. Крюк не малый, но не пересекать тропу. Насекомое её чем-то

намазало, узнает о нас тут же.

– Давно хотел погулять в лесу,– усмехается Аскольд.

– Согласен, лучше погулять в лесу,– как боевой конь щёлкает челюстями Семён,– и домой, окружим город кольями, чего ещё надо,– браво добавляет он.

– Нет, Семён, мишку навестить необходимо сегодня,– мягко говорю я, и взгляд друга

тускнеет.

Луга закончились и резко утыкаемся в стену из деревьев. Лес, как обычно

встречает холодком и смолистой свежестью. Лесные птицы шныряют меж ветвей. До

боли знакомые рыжие белки устроили между собой свару, гоняются как сумасшедшие

друг за другом и стрекочут, что твои сороки. Жук рогач, басовито прогудев, врезается в

голову Семёна, валится ему на грудь, но успевает взлететь и проворно исчезает. Это

спасло ему жизнь, Семён уже замахивался дубиной.

Неожиданно напоролись на целые заросли малины, нашли дикую грушу, а на стыке

леса и луговых просторов, деревья оплёл дикий виноград. Чем не Эдем, думаю я, но

утробный рёв неведомого зверя, мощно пронёсшегося в лесу, повергает нас в ступор.

Отряд охотников ощетинивается копьями, я и Аскольд мигом натягиваем луки,

даже Семён, зверски завертел дубиной и глазами.

Лес трещит, стволы ходят ходуном. Словно цунами на нас наваливается острый

звериный запах, тяжёлая поступь сотрясает землю.

Животные показываются в просветах зелени, я подумал, галлюцинация. Глазам

поверить не могу, дух захватывает от восторга и страха. Невероятно, это степные

мамонты, сибирские мамонты, на их фоне, были бы не сформировавшимися подростками.

Древние слоны идут на границе леса, впереди возвышается вожак, в холке не менее шести

метров. Его бивни длиной более четырёх метров, как торпеды торчат впереди и

покачиваются из стороны в сторону. Хобот, толщиной с бревно, проворно ощупывает

листву. Маленькие глазки буравят пространство впереди себя, и, кажется, оно накаляется.

Свинячий хвост выписывает кренделя. Уши колыхаются как брезентовые палатки в

непогоду. Слон явно возбуждён, заметит нас, жизнь в этом раю закончится. Следом за ним

топают другие великаны: слоны, слонихи с малышами. И весь этот кошмар двигается на

нас как лавина с гор. Куда бежать? Где скрыться? Паника потихоньку сковывает ноги. Но, скидываю оцепенение и знаком указываю отряду, укрыться в лесу.

Из-за слонов мы зашли глубоко в лес и оказались у разлома в земле, здесь

произошла подвижка земной коры и, почва разверзлась в разные стороны метров на сто

пятьдесят, образуя бездонную трещину. Сколько я не вглядываюсь вниз, ничего кроме

мрака не вижу. Спуститься немыслимо, возвращаться обратно, неминуемая встреча с

нашими хоботными друзьями. Посылаю на разведку Аскольда, через полчаса он приходит

и подсаживается ко мне:– Я нашёл проход, поперёк лежит дерево, но это волчья дорога.

– Волки? Нестрашно, отгоним,– отмахиваюсь я.

– Ты, наверное, думаешь, они сродни нашим серыми? Боюсь огорчить. Судя по следам, в

холке они больше метра, а в длину с человека. Настоящие монстры. Причём, их целая стая

… и ещё,– Аскольд как обычно скребёт бородёнку,– в их стае дети.

– Какие дети?

– Обычные, человеческие. По следам семь, возраст пять, шесть лет. Наверное, волчица

потеряла своих волчат, наткнулась на человеческих детёнышей, взыграл материнский

инстинкт, так дети оказались у волков.

– Дела,– качаю головой. Семён, слышит наш разговор и предлагает спасать малышей.

– В любом случае, сворачивать с намеченного пути не будем. Мы пойдём по волчьей

дороге,– твёрдо решаю я. Аскольд кивает, но в глазах большое сомнение.

Быстро собрались. Князь Аскольд скрывает следы нашего присутствия, костёр

тушим, застилаем мхом и разбрасываем листву.

Мы продвигаемся максимально тихо, ноги пружинят на мшистой земле, заросли

обходим предельно осторожно, ловим каждый звук. Лес дышит первобытной силой.

Деревья гиганты, обвешанные лианами, вызывают трепет. На огромной высоте

существует неведомая жизнь. Неясные тени скользят в кронах, то ветка упадёт, то

спланируют на землю перья или клочки шерсти. Раздаются резкие крики, яростное

рычание, свист птиц, шипение, стуки, треск.

Слева змеится бездонная трещина, в её глубинах скапливается голубоватый туман

и, нехотя выползая на поверхность, стелется в низинах, оставляя после себя липкую

сырость.

Мне жутко смотреть в пропасть, но взгляд притягивает. Кажется, там, на дне,

живёт нечто, с чем человеку встречаться не стоит. Одна мысль о необходимости

перебираться через трещину, наводит ужас. Интуитивно вкладываю стрелу в лук, пальцы

сами собой оттягивают тетиву. Князь Аскольд так же бледен. Странно, на его лице

выступил пот, он тоже чувствует страх, для меня это открытие. А Семён меня удивил, он

спокоен и даже весел – вот что значит счастье, для дилетанта, бояться там, где не надо и не

бояться – где стоило бы.

На нашем пути целый бурелом из поваленных деревьев и, как следствие,

множество мелкой живности под ними, но далеко не безобидной: сороконожки, змеи,

мохнатые с тарелку пауки – и всё это богатство приходится преодолевать.

Но, вот, подходим к мосту. Дерево, в обхвате, метров двадцать, сломано как спичка, лежит от одного края трещины до другого. Острый скол позволяет легко проникнуть на

ствол и воспользоваться им как мостом, что и сделали волки, сделав дерево своей

переправой. Оголённая земля вся изрыта, чётко видны огромные звериные следы

вперемешку с человеческими отпечатками.

– А с чего ты взял, что дети с волками, может они раньше прошли или позже?– спрашиваю

я Аскольда.

– Неважный с тебя следопыт, Великий князь. Видишь, мальчик подсадил волчонка на

дерево, смотри, как отпечатались пальцы на ногах, а коготки зверёныша оставили

царапины на коре. А вот здесь, другой ребёнок цеплялся за волчицу и выдрал клок

шерсти. В этом месте дети подрались с волчатами и те, и другие получили трёпку от

волчицы. А вот ... – Аскольд осекается. Я, заинтригованный сажусь рядом:– Что замолчал?

– Ребёнок грыз кость, на ней следы хороших клыков. И, жим челюстей не детский, кость

перекушена пополам.

– Монстры, какие то,– бормочу я.

– Просто они другие,– шепчет князь, оглядывается по сторонам.

Мне становится не по себе. Если здесь такие детки, то какие взрослые? Внезапно

мне кажется, за нами наблюдают. Я выпрямляюсь, смотрю в лес. Все мужчины

выставляют копья, тоже чувствуют чьё-то внимание.

– Однако нам не стоит задерживаться,– Аскольд, словно простреливает взглядом

окружающую листву.

Не слова говоря, Семён проворно карабкается на ствол дерева, что-то давит

дубиной и с выжиданием смотрит на нас. Не сводя взгляда с внезапно притихшего леса, быстро заскакиваем на природный мост.

Толстая кора буграми покрывает дерево. Бурелом из сломанных ветвей местами в

клочьях грязной паутины, скользкая плесень, множество мокрых древесных грибов,

делают переход достаточно сложным, если не опасным. И ещё, слизни, мокрицы,

многоножки, жуки с длинными усами, всё это снуёт перед ногами и ещё норовит цапнуть.

Давно не испытывал такого омерзения. Но, приходилось, стиснув зубы от отвращения, продираться сквозь гниль, давя, то ногой, то кулаком назойливых насекомых.

Дерево огромное, мы уже прошли, проползли метров семьдесят, а оно всё ещё не

кончается. Ветвей стало больше, различной живности – полчища, ствол тоньше. Ноги

скользят. Кора и всякий мусор, срывается вниз и исчезает в тёмной мгле пропасти.

Напрягаюсь до невозможности. Обоняние выхватывает запахи необычных существ,

а слух выдёргивает непонятные звуки – то ли бормотание, то ли разговоры. Но, может, это

болезненное воображение, галлюцинации? В любом случае я очень тороплюсь пройти

опасный мост, спихиваю с дороги жуков, пауков, пугаю мелких грызунов. Скольжу, чуть

не падаю, но иду, стремясь быстрее преодолеть это кошмар. Впереди вскрикивает и

ругается Семён, сражаясь с очередной гадостью. Охотники не ропщут, разве, кто кого

посылал куда подальше, князь Аскольд замыкает путь. Он идёт, молча, руками при

продвижении не помогает, держит перед собой лук со стрелой, но движется ловко и

бесшумно, ни разу не споткнулся и не поскользнулся. Я всегда не перестаю удивляться

навыкам друга.

А пропасть под нами гипнотически манит к себе, удушливые испарения доносят

неясные запахи живых существ. Там живёт своей жизнью неведомый нам мир. Я

догадываюсь, разойдясь в разные стороны, трещина открыла вход в нечто, что абсолютно

чуждо нам, жителям света. Мороз дерёт кожу, страх гонит всё быстрее. Но вот, показались

просветы в листве. Страшный путь подходит к концу.

Отряд спрыгивает на землю, и сгрудились вокруг меня. Не мешкая, даю команду

Аскольду замыкать колонну. Последний раз смотрю на мешанину веток и листьев на

дереве-мосте, улавливаю скрытое движение. Возникает соблазн пустить стрелу, но решил

повременить. Почти бегом веду отряд из леса. Это необходимо сделать до вечера, иначе, лес нас сгубит.

Почва под ногами становится более влажной, мха – целые поля, иногда под ногами

брызгает вода. Меня это тревожит, боюсь, забредём в болото, а то и в трясину занесёт.

Держимся ближе к разлому, хотя хочу уйти от него. Щупальца белёсого тумана,

выползающего из него, не дают покоя. Всё кажется, под его прикрытием выползет какая-

нибудь гадость нам на погибель.

Часто натыкаемся на волчьи, вперемешку с детскими, следы. Звери, как и мы,

в болото не уходят. Но, обратил внимание, близко к расселине, так, же не приближаются.

Значит, действительно, там опасность для всех.

Запах свежей крови резко бьёт в ноздри. Я останавливаюсь как вкопанный.

Аскольд неслышно приближается, вытягивается как струна, прислушивается. Смотрит на

меня, требуя пояснений.

– Кровью пахнет.

– А я не чувствую,– принюхивается князь.

– Заходим с боков,– распоряжаюсь я.– Нагромождение валунов видите, это там.

Очень медленно, обходя сухие ветки, приближаемся к сему месту. Над ним витает

дух смерти. Кругом пятна крови, земля вспахана словно плугом, молодые деревца

сломаны, кусты выдраны с корнем.

Сразу за валунами натыкаемся на разорванного матёрого волка. Затем на другого

зверя, покрытого многочисленными рваными ранами. Он ещё живой, издыхает в

страшных муках, кишки вывалились на землю и по ним ползают жирные мухи. Волк, с

трудом поворачивает огромную голову, ни тени угрозы не вижу в его глазах, лишь

отрешённость, приготовился к смерти.

Мне становится, безумно жаль зверя, моментально натягиваю тетиву, стрела

взвизгивает, положив конец его мучениям.

И вдруг, вижу человека. Он, почти двухметрового роста, лежит животом на земле, пальцы

скрюченно вцепились в землю, тело – сплошная рана, крепкая шея, почти полностью

перегрызена. Охотники быстро переворачивают его на спину, я отшатываюсь. Клыки, как

кинжалы, торчат во рту словно тигриные, слегка в разные стороны. Но лицо, достаточно

человеческое, с разницей лишь в жевательных мышцах, они мощные, звериные. Что он не

поделил с волками? Может детей хотел забрать?

– Может, это батя, за своими детьми пришёл?– подтверждает догадку Семён.

– Очень может быть. Похороните его, и ... – задумался я,– волков тоже.

– Никита Васильевич, сюда,– кричат охотники,– ребёнок, живой!

Гл.5.

Охотники толпятся у больших валунов и копьями пытаются достать ребёнка

– Прекратите!– кричу я. Расталкиваю людей, сажусь на корточки. В щели, между камней

сидит всклокоченное, рычащее существо.

– Сейчас достану,– крупный мужчина с дряблым, в красных прожилках, лицом,

наматывает на руку толстую куртку, теснит меня и ползёт к малышу.

– Осторожней, не повреди мальчонку!– прикрикиваю я.

Детёныш шипит, плюётся и, неожиданно бросается вперёд, вцепляется в куртку,

срывает её, вновь бросается на человека. Но, охотник проворно отскакивает и, бьёт тупым

концом копья, в незащищённое тельце зверёныша. Что произошло всей момент, я даже

сразу не сообразил. С криком:– Ах, ты, гад!– Семён огрел краснолицего мужчину пудовым

кулаком.– Ещё раз ударишь ребёнка, раздавлю как мокрицу,– Семён белый от гнева, губы

трясутся, глаза краснеют как у сбесившегося быка. Я уже знаю, в таком состоянии он

становится неуправляем.

Мужчина откидывается навзничь, но моментально в ярости вскакивает. Но я

спокойно говорю:– Ты не прав ты. Соображаешь?

Князь Аскольд почёсывает бородёнку. Он смотрит на крупного мужчину, как кобра

на курёнка.

Охотник быстро приходит в себя и примиряющее говорит:– Это зверь, вы

посмотрите на его клыки.

– Пусть даже и зверь,– но руки не стоит распускать. Не ровен час, подумаем, что ты трус.

Тем временем Семён присаживается на корточки и ласково разговаривает с

несчастным существом. В ответ слышится:– Игррр, игррр ...

– Игорь!– смеётся сероглазый богатырь.– Вы слышали? Он говорит, Игорь.

– Рычит, цапнуть хочет,– зло вякает краснолицый мужчина.

– Пошёл от сюда, козёл вонючий!– рявкает Семён. После этого случая этот человек

перестал для него существовать. Как бы ни подрались, недовольно думаю я, но мужчина

проглатывает оскорбление, отходит.

Неожиданно звуки, игррр, сменяются на, иггг. Затем звук, похожий на мяуканье

крупной кошки и вдруг из щели высовывается ручонка, цвета бронзы. Семён ложится на

бок, показывает полное расположение малышу. Детёныш полностью выползает, видит

людей, скалится и, вместо того, чтобы броситься обратно, кидается на грудь Семёну.

Детинушка тает от умиления и без боязни гладит светлые волосики. Малыш

вздрагивает и повизгивает со страха и наслаждения. Все живые существа понимают и

любят ласку.

Семён без сожаления расстаётся с дубиной, её пришлось взять мне, поднимается,

держит вздрагивающее тельце.

– Не, пропадёшь, Игорёк,– воркует он.

Мы вновь двигаемся в нелёгкий путь. К Семёну, держащего мальчугана, близко не

подходим, чтоб не травмировать малыша. Но, тот оказался не робкого десятка, через

некоторое время завозился и попросился на землю.

– Убежит?– пугается Семён.

– Отпусти, всю жизнь на себе не проносишь. Убежит, значит, знает куда. Не стоит

неволить даже из благих соображений.

Семён нехотя опускает малыша на землю, ожидая, что тот рванёт в лес. Но мальчик

пристроился рядом, резво трусит на четырёх конечностях. Испуга в глазах никакого, видно понял, его приняла другая стая. Он деловито обегает людей, обнюхивает даже

краснолицего охотника, не высказывая никакой злости.

Единственно видимо его смущает то, что мы передвигаемся на двух ногах, а не на

четырёх.

Игорёк, как удачно окрестил его Семён, знает суровые правила, понимает,

если отстанет, в лесу ждёт смерть. Волки научили жизни. Поэтому не отстаёт и бежит

ногу в ногу с нами.

Чужой взгляд перестаю ощущать, несколько расслабился. Идём достаточно

спокойно, деревья в разлёте друг от друга на пятьдесят, сто метров. Кустарники и всякие

лианы остались позади. Дорогу покрывает мох и низкий папоротник. Зверья много, но

беспокойство не доставляют. В основном это травоядные животные, не агрессивные и

трусливые, моментально исчезают при нашем появлении. Встретились с лесными

слонами, с гиппопотама, в густой шерсти. Нас увидели, рванули в сторону болота как

резвые скакуны. Немалое беспокойство доставил крупный зверь, похожий на дикого

кабана, но огромный, клыки как у медведя, глаза мутные, пасть слюнявая. Он долго

провожает нас взглядом, повизгивает и переваливается из стороны в сторону, видно не

может принять решение. В конце концов, он отстаёт и шаркающей походкой направляется

в сторону, куда умчались карликовые слоны.

По моим расчётам скоро должны выйти на плато. Лес посветлел, иногда в

просветах между крон лесных великанов, пробивается небо, и брызгают на землю лучи

Солнца. Появился кустарник, папоротники стали гуще и выше. Орхидеи заполнили все

освещённые участки и наполняют воздух сладким благоуханием, а всё пространство

заполнено щебетанием птиц и резкими криками мелких зверьков, шныряющих меж

ветвей.

Далёкий звериный крик застаёт меня врасплох. Споткнувшись, едва не роняю лук.

Все остановились, прислушались. Вновь раздаётся вопль и был он ужасен тем, что

прослеживается в нём нечто человеческое и наполнен он горем и тоской. Игорёк

неожиданно встаёт на ноги, вытягивается в струнку, взгляд тревожный. Некоторое время

так стоит, затем, поскуливая, забегает за Семёна и вцепляется в его пояс.

– Это в той стороне, где мы похоронили лесного человека,– в волнении говорит князь