Текст книги "Дорога Короля"

Автор книги: Андрэ Нортон

Соавторы: Терри Дэвид Джон Пратчетт,Пол Уильям Андерсон,Роберт Сильверберг,Гарри Норман Тертлдав,Питер Сойер Бигл,Элизабет Энн Скарборо,Майкл (Майк) Даймонд Резник,Чарльз де Линт,Джон Браннер,Джейн Йолен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 43 страниц)

Андрэ Нортон
ДЕВЯТЬ ЗОЛОТЫХ НИТЕЙ
(Перевод И. Тогоевой)

Тропа, что шла по верхнему краю утеса, нависшего над морем, всегда служила запасным путем в замок. Край утеса постоянно осыпался, и теперь там осталась лишь тоненькая неровная тропинка, обрамленная ледяным кружевом замерзших водяных брызг, долетавших сюда со штормящего моря.

Уже перевалило за полдень, однако солнце так и не показалось; сердито насупленное серое небо сливалось со скалами, покрытыми глубокими трещинами. Путнице, что пробиралась по краю утеса, приходилось чуть ли не пополам сгибаться под порывами ледяного ветра. Она старалась втыкать свой дорожный посох поглубже в бесконечные трещины и щели под ногами, чтобы удержаться на ногах, когда ветер ударял с особой силой, ибо он легко мог сбросить ее с обрыва.

Вдруг путешественница остановилась, вглядываясь в нечто вроде высокого каменного столба или колонны, увенчанной изломанной капителью и указывающей в небеса. Это странное сооружение напоминало сломанный коготь. Женщина взмахнула своим посохом, и на вершине загадочной колонны или скалы заплясало голубоватое мерцающее пламя. Это продолжалось несколько мгновений, а потом вдруг яростный порыв ветра загасил голубоватый огонек – точно свечу задул.

Тропа наконец свернула в сторону. Спиной к морю идти стало легче, да и сама тропа здесь была шире, словно земля сумела сохранить здесь не только исхлестанные ветрами и волнами утесы, но и следы людей. Некоторое время путница шла по самому краю узкой горной долины, формой своей напоминавшей наконечник стрелы, острым концом направленный к морю. Ручей, деливший равнину пополам, тоже сбегал к морю, а там, где долина вдруг снова резко сужалась, высился замок – с башнями и узкими окнами-бойницами; рядом с ним виднелось второе такое же здание-близнец, и между ними был перекинут мост, под которым вольно несся бурный поток.

На фоне серых утесов каменные плиты, из которых были сложены стены обоих зданий, выделялись своей темной зеленью, будучи словно разрисованными мхами, которые успели за долгие-долгие годы покрыть стены замка почти целиком.

Путница остановилась у подножия крутой лестницы, спускавшейся к самой тропе, и внимательно огляделась. Никаких признаков жизни вокруг заметно не было. Щели окон смотрели на нее, словно черные слепые глазницы трупа. Окрестные поля так и не были распаханы, и теперь их покрывала густая и жесткая трава.

– М-да… – прошептала себе под нос женщина, словно пытаясь как-то оценить увиденное.

В ее памяти одна картина сменяла другую. Та земля, которую она видела сейчас перед собою, была хорошо знакома ей и при ином времени года, и в иные далекие дни. И в те дни здесь кипела жизнь во всем великом множестве своих проявлений.

Путница собрала в горсть плащ у горла, поплотнее закуталась в него и стала высматривать наиболее безопасный путь вверх по разрушенным ступеням лестницы. Тучи наконец разразились дождем, который собирался пойти еще с утра. Сердитая холодная морось, сыпавшаяся с небес, быстро покрыла узкие ступени опасной скользкой пленкой.

Однако женщина упорно поднималась по ним, пока не достигла некогда широкого и удобного подъездного пути к воротам замка. Несмотря на дождь, она опять остановилась и довольно долго стояла, внимательно разглядывая здание и держа свой посох чуть навесу над мощеной дорогой. Задумчиво покачивая посохом, она уверяла себя: нет, она правильно сделала, что поспешила сюда. Однако же остерегаться, безусловно, следовало. Осторожность порой может спасти жизнь не хуже, чем стальная кольчуга.

Как много времени прошло… В памяти так и мелькали, сменяя друг друга, разные времена года, и она не в силах была уцепиться ни за одно из воспоминаний…

Когда-то эта дорога, вымощенная на славу, содержалась отлично, но теперь края ее покрылись трещинами и осыпались, сквозь камни проросли мощные сорняки и даже небольшие кустики с лишенными листьев ветками. Растительность была жалкой, по-зимнему серой.

Дорога вела прямо к украшенным аркой воротам над ближним концом моста, соединявшего обе части замка. Внизу сердито бормотал поток, но птиц слышно не было. А ведь когда-то в этих утесах гнездилось множество птиц! Теперь и это в прошлом… Теперь здесь не слышно ни звука, лишь журчит река, да порой доносится с гор раскат далекого грома…

Путница взошла на мост, по-прежнему держа посох на весу и не касаясь им плит, по которым ступала. Конец посоха она чуть выставила вперед, словно слепая, нащупывающая дорогу. Если хоть малая часть того, о чем она подозревает, окажется правдой, то придется как-то защищаться.

Теперь ворота, ведущие во двор большего из двух строений, казались ей разверстой пастью. Внезапно посох резко качнулся вперед и застыл примерно на уровне колен.

Вспыхнул голубой огонь, во все стороны посыпались искры, и путница, сделав последний шаг, оказалась во дворе замка.

– И не входила сюда никакая тьма!.. – Она произнесла эти слова нараспев, точно магическое заклинание или волшебный пароль, и отбросила с лица скрывавший его капюшон дорожного плаща.

Свету явилось лицо, подобное лику древних богинь или цариц, воплощенному в камне. Хоть косы, плотным кольцом охватывавшие голову женщины, и были совершенно серебряными, лицо ее старость не тронула совершенно, разве что глаза смотрели так спокойно, как у людей, которые много в жизни повидали, многое успели взвесить и хорошо знают, что такое веление долга.

– Идем же, – сказала она посоху.

Тот слегка шевельнулся и как будто кивнул ей.

Те двое, что первыми вышли на открытое пространство, двигались осторожно и всем своим видом показывали: встречать гостью им совсем не хочется. Это были мальчик и девочка. На тощем мальчишеском теле свободно болталась многократно заплатанная куртка, кое-как сшитая из грубо выделанных кусков кожи. Довольно тяжелую дубинку мальчик сжимал обеими руками так, что косточки побелели. Впрочем, в плане воинственности и девочка от него не отставала: она не выпускала из рук весьма увесистый камень с острыми краями, тоже представлявший собой довольно серьезную угрозу.

На заднем плане, у стены и у ворот, возникло какое-то движение, но путешественница не сделала ни малейшей попытки обернуться или хотя бы глянуть через плечо. Еще один мальчик, страшно худой и напряженный, чем-то напоминавший тетиву того лука, которым был вооружен, и девочка с кинжалом в руке спрыгнули во двор откуда-то сверху. Затем к ним присоединился еще один мальчик тоже с луком в руках. Эти трое стали осторожно, бочком подбираться к непрошеной гостье, и по лицам их было видно, что им хорошо знакомы и внезапные приступы страха, и то оружие, которое они держали в руках.

Пятеро…

– А где же остальные? – спокойно спросила женщина.

И остальные тоже вылезли из своих укрытий, словно одно то, что она о них спросила, уже заставило их ей подчиниться. Перед ней предстали мальчики-близнецы, настолько похожие друг на друга, что один казался тенью второго; оба были вооружены деревянными копьями со старательно обожженными на медленном огне и затем тщательно отполированными остриями. Затем вышла еще одна девочка; при ней никакого оружия не имелось, зато имелся малыш, ловко уцепившийся ей за бедро.

Девять. Ну что ж… Однако это было не совсем то, чего она ожидала. Женщина пытливо всматривалась то в одно исхудавшее личико, то в другое. Нет, такого она никак не ожидала! С другой стороны, Ткач обязан обойтись тем, что есть у него под рукой.

Первым ей бросил вызов самый старший из мальчиков, тот, что спрыгнул со стены ей навстречу. Судя по возрасту, он вполне мог быть прежде чьим-то оруженосцем. Одет он был в покрытую ржавыми пятнами металлическую кольчугу, слишком просторную для него, и опоясан ремнем, на котором болтались пустые ножны от меча.

– Ты кто? – Вопрос прозвучал как выстрел, но в певучей речи мальчика слышались отголоски древнего языка горцев. – Как ты сюда попала?

– Она пришла по морской тропе… – Это сказала та девочка, которая, видимо, вместе с ним лежала в засаде на стене.

Свой кинжал она и не подумала убрать в ножны. Но тут слово взяла другая девочка, помоложе, к бедру которой цеплялся ребенок. Во все глаза глядя на гостью, она воскликнула:

– Разве ты не видишь, Гуртен? Это же одна из них!

Дети стояли вокруг гостьи полукругом. Женщина прямо-таки чувствовала на губах привкус страха, сочившегося из детских душ, но к этому страху примешивалась и некая мрачная решимость, которая, собственно, и привела их в это древнее убежище, которая и заставила их выжить, когда умерли все остальные. Да, они будут достаточно прочны для основы, эти девять нитей, чудом сохранившиеся на разрушенной, разграбленной земле…

– Я – одна из Искателей, – сказала женщина. – Если я непременно должна откликаться на какое-то имя, то пусть это будет Лета.

– Ну да, точно одна из них! – упрямо повторила девочка с младенцем на руках.

Старший мальчик по имени Гуртен рассмеялся:

– Ты что, Алана? Все онидавным-давно исчезли! А тебе всюду старые сказки мерещатся. Лета… – Он колебался, не уверенный, что может называть ее просто по имени, потом решился и заговорил со всей подобающей вежливостью: – Госпожа моя, здесь ничего нет! – И он, по-прежнему сжимая в руках лук, повел им вокруг себя, словно желая показать, что все здесь для нее открыто. – Мы никому не хотим зла. Мы, конечно, можем потесниться и предложить тебе место у огня, немного еды, кров над головой – но вряд ли что-то большее… Мы ведь и сами давно уже только странники, бездомные странники.

Лета подняла голову так резко, что капюшон плаща совсем соскользнул ей на спину.

– Прими мою искреннюю благодарность за любезное предложение дать мне кров и место у очага. А за то, что ты предложил это по доброй воле, пусть тебе воздастся стократ!

Алана, на минуту утратив бдительность, позволила малышу спрыгнуть на землю, и он, прежде чем девочка успела вновь сжать его в спасительных объятиях, бросился вперед и, чтобы не упасть, протянутой ручонкой изо всех сил ухватился за плащ Леты. Потом поднял мордашку и, заглянув ей прямо в глаза, спросил:

– Мамочка? – И тут же, не успев задать свой самый главный вопрос, весь сморщился и со слезами закричал: – Нет… не мамочка… не мамочка!

Алана наклонилась и снова подхватила мальчика на руки, а Лета мягко спросила:

– Это что же, братишка твой?

Девочка кивнула.

– Да. Его зовут Робар. Он еще… ничего не понимает, госпожа моя. Мы шли вместе с отрядом паломников, и на мосту нас настигли демоны… Мама… Мама велела мне спрыгнуть, а потом сбросила мне на руки Робара. И мы с ним спрятались в тростниках. И он… больше никогда ее не видел.

– Но ты-то видела, правда?

В глазах Аланы плеснулся ужас. Губы ее уже готовы были произнести какое-то слово, но у нее, казалось, не хватало на это сил. Посох Леты поднялся сам собой, и его конец легонько коснулся спутанных волос девочки.

– Пусть погаснет, – сказала женщина. – Пусть воспоминание об этом погаснет, детка. А через некоторое время тебе станет легче: наступит равновесие. Вот что, молодой человек, – обратилась она к Гуртену, – в данный момент я совершенно готова принять твое приглашение разделить с вами кров и место у огня.

С первого взгляда могло показаться, что все подозрения на ее счет у детей рассеялись. Они уже не так судорожно сжимали в руках свое оружие, хотя по-прежнему окружали ее плотным кольцом; а она шла к замку так уверенно, как если бы отлично знала здесь все входы и выходы, устремляясь прямо к тем дверям, что вели в главный зал приемов.

За стенами замка дневной свет быстро сменялся сумерками, но внутри было довольно светло. Шары, вделанные в стены, еще светились, но так слабо, словно то, что давало им жизнь, было на исходе сил. И освещенный этим слабым светом огромный зал являл собой полный упадок, еще усугубленный мрачным покрывалом сумерек.

Некогда эти стены украшали дивные гобелены, которые теперь скрывала такая густая паутина, что почти невозможно было различить то, что на них изображено. На небольшом возвышении, как помнилось Лете, некогда стояли прекрасные тяжелые кресла с высокими резными спинками. Теперь же кресла были опрокинуты и переломаны, и каждый из детей, проходя мимо, прихватил с собой охапку этих обломков. Даже маленький Робар поднял одну деревяшку; видимо, то была непременная обязанность каждого.

За резной ширмой скрывалась еще одна дверь, ведущая в коридор и дальше – в зал поменьше, служивший детям основным убежищем. Посреди зала прямо в полу зияла огромная яма – кострище, над которым висел котел. Он был таких размеров, что Робар вполне поместился бы в нем целиком. Вокруг стояли и лежали прочие кухонные принадлежности.

Огромный продолговатый стол да несколько табуреток – вот и все, что сохранилось из мебели. По одну сторону от очага в ряд тянулись постели, весьма комковатые на вид, устроенные из старых плащей, шкурок убитых зверьков, сена и сухих листьев.

В очаге горел огонь, и один из близнецов тут же подбросил туда дров из той кучи, в которую все дети дружно свалили принесенные ими обломки кресел, а кто-то принялся ворошить головни и раздувать слабое пламя, возрождая его к жизни.

Гуртен, освободившись от ноши, повернулся к Лете и, немного поколебавшись, сказал чуть хрипловато:

– Ты прости, госпожа моя… Но сейчас моя очередь в дозор идти. Мы всегда выставляем стражу.

И он ушел.

– Значит, есть и другие? Те, за кем вы должны следить? Кого опасаетесь, выставляя дозор? – спросила Лета.

– Да, но мы не видели ни одного с тех пор, как пришли Труза и Триста. – Старшая из девочек мотнула головой в сторону близнецов. – Труза и Триста пришли к нам из-за горы три десятка дней назад. Но в тех краях, у моря, демоны сотворили свои злые дела еще раньше. Там когда-то была деревня…

– Да, – кивнула Лета. – Была.

– Ее они захватили давным-давно. – Вперед вышел мальчик, по-прежнему державший в руках дубинку. – А мы… мы все из-за горы – и Ласта, и я… Меня зовут Тиффин, сын Хильдера с Четвертой излучины. Мы тогда были в поле с дядюшкой Стэнселсом. И он велел нам спрятаться в лесу, когда над деревней, что за холмом, поднялись клубы дыма. А сам пошел туда, да только… – Кулаки мальчика сжались сами собой, и его юное лицо помрачнело. – Назад не вернулся. Мы тогда уже слышали и о демонах, и о том, что они делают с деревнями, но все-таки ждали его. Спрятались и ждали. Только зря. Никто не пришел.

Девочка Ласта смотрела в огонь, теперь уже весело пылавший.

– Мы хотели вернуться домой, – сказала она, – но увидели демонов. Они скакали верхом, и мы поняли, что дома мы больше никогда не увидим.

Труза, приглядывавший за очагом, оглянулся через плечо и сообщил:

– А мы скот пасли и были далеко от деревни – у нас несколько коров от стада отбились, и мы их разыскивали. Демоны нас заметили, но мы-то знали в скалах каждую тропку! Хорошо, что эти дьяволы по крайней мере летать не умеют!

– Гуртен служил оруженосцем у лорда Вергана, – заговорила старшая девочка. – Во время схватки на перевале он был ранен в голову, и его бросили, посчитав убитым. А меня зовут Марсила. Это мой брат Орффа. – Она указала на мальчика помладше, который спрыгнул тогда со стены. – Наш отец был командующим в Дальней башне… Когда они пришли, мы охотились в лесу и оказались отрезанными…

– А как получилось, что вы сошлись все вместе? – спросила Лета.

Марсила растерянно посмотрела на нее, словно этот простой вопрос поставил ее в тупик.

– Мы встретились совершенно случайно, госпожа моя. Алана и Робар… убежали в лес Борс и там наткнулись на Ласту и Тиффина. А мы с Орффой отыскали Гуртена и оставались с ним до тех пор, пока у него голова не зажила, а потом тоже пошли по лесной дороге… Мы надеялись, что, может быть, Скайлен или Варон все-таки выстояли… И только когда мы встретили остальных, Алана сказала нам, что демоны перекрыли все пути…

– И тогда, значит, вы решили уйти за гору? Но почему? – Лета должна была это знать. Она уже чуяла, где начало того рисунка, который способен был выткать лишь Ткач, иначе она не была бы призвана. Иначе им не понадобилась бы ее помощь.

Ей ответила Ласта. Тихим голосом, низко опустив голову, словно признаваясь в совершенном проступке, девочка сказала:

– Это все сны, госпожа моя. Мне все время снился один и тот же сон, и каждый раз я видела все яснее и яснее…

– Бабушка Ласты была одной из Мудрых, – вмешался Тиффин. – И все у нас на Четвертой излучине считали, что у Ласты тоже есть этот дар. Во сне Ласта всех нас увидела именно в этом замке!

Марсила улыбнулась и обняла смутившуюся Ласту за плечи.

– В наше время мало кто обладает тем даром, каким обладали Мудрые. Но когда мы жили в Дальней башне, то нашли там записи… И в них говорилось… В общем, нам все равно больше некуда было идти. Вот мы и решили пойти в тот замок, что Ласте приснился. – Лицо Марсилы вновь стало грустным и каким-то безжизненным. – Во всяком случае, тогда демоны еще не пробовали пробраться в горы. Когда мы отыскали это место, то поняли, что судьба все-таки к нам благосклонна. Пусть хоть чуточку. Там в долине есть одичавшее стадо, есть даже несколько клочков земли, где еще растет пшеница, так что мы собираем «урожай». И фрукты там тоже есть. А еще… это место… Нам всем отчего-то казалось, что оно предназначено именно для того, чтобы послужить нам убежищем.

– Вот как? Значит, вами руководили сны! – Лета придвинулась к Ласте и коснулась головы девочки своим посохом. Сверкнула голубоватая искра. Лета улыбнулась. – Ну что ж, сновидица, ты отлично поработала! И теперь все будет хорошо. Вот только тебе не дано понять, как это случится.

И она вновь и вновь пытливо всматривалась в лица детей, надолго задерживая взгляд на каждом. Да, это действительно было начало.

– Вы правы, – помолчав, сказала она. – Это место и предназначено для таких, как вы.

Все они были из разных семей, из разных слоев общества, эти юные саженцы, и все же корни у них были одинаковыми, она поняла это с первого взгляда. Даже волосы у них, спутанные, нечесаные, немытые, были одного цвета – одинаково светлые, пепельные, – и глаза тоже светились одинаково и были ясными, светло-серыми, точно сталь клинка. Да, старое племя все-таки выжило, хотя семена его и разметало ветром во все стороны!

Лета сняла свой заплечный мешок, положила его на стол и распустила стягивавшую горловину веревку. Из мешка она достала один большой сверток с вяленым мясом и второй – с сухими травами.

В большом котле над очагом уже что-то варилось, исходя паром, и Лета не сомневалась: они не упустили возможность поохотиться днем. Подтолкнув к ним сверток с едой, она как бы сделала свой вклад в общий котел. Дети внимательно наблюдали за нею.

– У путника в заплечном мешке найдется немного, но все же и это немногое может послужить добавкой к общей трапезе. Да и обычай того требует, – сказала она.

Марсила смотрела на Лету во все глаза и после ее слов, несмотря на то что была одета в мужские штаны с заплатками из звериных шкур, в знак благодарности склонилась перед ней в глубоком реверансе, как того требовал этикет от дочери богатого и знатного человека, и с достоинством промолвила:

– Если это твой родовой замок, госпожа моя, то прими нашу благодарность за предоставленное нам убежище.

Учтивые слова. Но по глазам девочки было видно, что вопросы так и роятся у нее в голове.

Однако первой задавать вопросы стала все же не Марсила, а Алана, и голос ее при этом звучал почти обвиняюще:

– Ты одна из них!Значит, это действительно твой замок?

– А что ты знаешь о них,детка? – Одним движением Лета сбросила плащ. Ее узкие, заправленные в сапоги, «мужские» штаны и жилет были примерно того же темно-зеленого цвета, что и поросшие мхом стены замка.

–  Ониобладают невероятным могуществом! – сказала Алана, прижимая к себе Робара. – И какие-то неведомые силы позволяют имправить. Никто не может противостоять им!Как и демонам.

Лета сняла с крюка, вбитого в стенку очага, черпак и посмотрела на девочку.

– Значит, эти силы дают такую же власть, какой обладают демоны? Так теперь о нихговорят?

Алана довольно долго молчала, потом вся вспыхнула и заговорила, волнуясь:

– Только они…не охотятся на людей!.. Онине… убивают!..

–  Ониохраняли нас! – вмешалась Марсила. – Пока ониоставались здесь, смерть сюда даже заглянуть не смела!

– Но почему же ониотсюда ушли? – спросил один из близнецов, присаживаясь на корточки у огня. – Если у нихбыли такие твердыни, как эта, и ониправили всей страной, то почему онитак поступили?

Лета неторопливо помешала варево в котле, не глядя на мальчика, а потом промолвила:

– Эта земля очень стара. В ней покоятся корни многих народов. И с течением лет другая кровь начинает играть главенствующую роль.

Впервые за все это время заговорил Орффа:

– Значит, сейчас главенствующую роль будут играть демоны? Ты ведь это хотела сказать, госпожа моя? – В голосе мальчика звучал яростный вызов, да и смотрел он на Лету сердито.

– Демоны? – Лета по-прежнему смотрела не на детей, а на огонь и котел, исходивший паром. – Да, на этой земле в данный момент правят демоны.

Марсила придвинулась ближе.

– Значит, мы тоже должны считать их своими правителями? Да? Скажи честно, бывшая Хранительница!

Лета вздохнула.

– Да, придется пока считать их правителями.

Она наконец повернулась к детям лицом. К детям? Если не считать Робара, то в их лицах, в их глазах детского было совсем мало. Слишком много им уже довелось пережить; слишком мало они видели хорошего в своей жизни. Но и это было частью работы по созданию Пути; именно так требовалось Ткачу переплести нити… И во мраке за спиной каждого из этих детей слабо маячило видение иного будущего.

– Зачем же ты пришла сюда, госпожа моя? И последуют ли за тобой другие? – с надеждой спросил ее Орффа.

– Я пришла потому, что была призвана. Но я одна. – Она сказала им правду. – Мои… Мой народ перебрался в другие места. Похоже, я одна навечно привязана к этому месту и к этому времени.

– Это какое-то волшебство! – И Тиффин указал на ее посох, что лежал на столе. – А теперь ты одна против многих. Эти проклятые всадники захватили земли от Дальней реки до моря, от подножия горы Смор до Глубокой Иены!

Лета внимательно посмотрела на Тиффина. Макушкой со стоящими торчком волосами он едва доставал ей до плеча, но крепкие ноги его стояли твердо, чуть расставленные в стороны; кулаки были с вызовом уперты в бока.

– Ты говоришь со знанием дела… – заметила она.

И удивилась: мальчишка улыбался.

– Да, мы кое-что узнали, но только не с помощью колдовства, госпожа моя! Ты нашла нас тут и, наверно, решила, что мы все время тут и торчим? Однако и у нас есть кое-какие возможности, чтобы узнать, что творится за горой, – и совсем не с помощью снов!

Лета прикусила губу. Она вполне верила тому, на что он намекал. Этот мальчик действительно вырос в этих горах, а не на побережье и многому успел здесь научиться; молодые все схватывают быстро, особенно когда в том есть необходимость…

– Ну что ж, это значит, что вы использовали глаза и уши с пользой для себя. – Она коротко и одобрительно кивнула. – И это хорошо. Что же вам удалось узнать «без помощи колдовства»?

Орффа, сердито оттолкнув Тиффина, не дал ему ответить и буркнул:

– Вполне достаточно.

– А демоны вас тут не тревожили? – спросила Лета.

– Они послали сюда отряд своих разведчиков, – снова заговорила Марсила. – Они пробирались по той же морской дороге, что и ты, но там неожиданно случился обвал, тропу завалило, и им пришлось разбить лагерь и переночевать…

Тут Тиффин заулыбался во весь рот; близнецы тоже.

А Марсила продолжала:

– Им очень… не понравилось то, что они увидели и услышали той ночью. Нам они тоже очень не понравились, но мы догадались, что они вроде бы охотятся совсем не за нами. В общем, они разбежались… А некоторые бросились в реку. Гуртен сразил одного стрелой – он у нас отличный стрелок, а двоих или троих мы забросали камнями. Нам очень хотелось добыть оружие, но река все забрала себе. И их тоже. А нырять мы не осмелились. Но с тех пор они той дорогой не ходили ни разу. И дело было не в нас. Не только в нас… – Марсила помолчала. – Нет, здесь было что-то еще… Мы это все время чувствовали. Хотя оно никогда не пыталось нами завладеть… Оно действовало только против них…

Ласта взяла Марсилу за руку и сказала:

– Здешние скалы порождали живые тени!

– Значит, древние стражи все еще держатся, – кивнула Лета. – Но они не предназначались для борьбы с теми, кто сам борется со злом. А здесь, – она повела рукой вокруг, – существовала обитель мира и покоя. Убежище – под знаками земли и воздуха, огня и воды. – Она помолчала и, указав на котел, спросила: – Ну что, может быть, мы все-таки поедим? Плоть точно так же нуждается в пище, как ум – в знаниях.

Но думала Лета совсем о другом. Здесь сплелись странные нити, которые соединить воедино могла только опасность. Отпрыски землепашцев и пастухов, воинов и знатных семейств – они сошлись вместе случайно, но, похоже, уже успели объединиться. Случайно ли?

«Нет, – думала она, – скорее всего, случайностью это не было!»

Они принесли миски и выстроили их в ряд на столе. Некоторые посудины были металлические, покрытые царапинами и щербинами, потемневшие от времени; эти они, должно быть, нашли в замке. Но рядом с ними стояли и мисочки из коры, ловко сшитой с помощью тонких щепочек. Лета передала черпак Марсиле и смотрела, как девочка аккуратно, равными порциями разливает похлебку. Одну из мисок она отставила в сторонку. Лета встала, взяла миску и быстро сказала:

– Это, наверное, для вашего часового? Я с удовольствием ему отнесу.

И, прежде чем кто-нибудь успел возразить ей, вышла из столовой. Тьма вокруг была такая густая, что ее не мог рассеять слабый свет вделанных в стены шаров, но Лета шла уверенным шагом человека, который отлично знает дорогу, и, выйдя за ворота замка, легко нашла лестницу и поднялась на стену.

– Не стоит зря размахивать ножом, – спокойно сказала она, скорее услышав, чем увидев движение руки Гуртена. Она чувствовала, что он прячется рядом, среди камней. – Вот твой ужин, часовой. И твоя смена.

Он вышел к ней из темноты, словно и сам был сгустком тьмы. Посох в левой руке Леты слабо светился. Гуртен сразу же потянулся к миске, но ножа из руки так и не выпустил. Лета сделала вид, что не замечает его напряжения и тревоги. Взмахнув посохом, она провела им по внешнему краю парапета, который немного защищал их от залетавшего на крепостную стену морского ветра.

– Смотри: вот так устанавливают защиту, Гуртен. Обещаю тебе, что сторожить этой ночью никому больше не придется. Так что идем вниз: нам еще нужно о многом поговорить всем вместе…

Она прямо-таки физически ощущала острую неприязнь, исходившую от него. Что ж, естественно. До сих пор руководящая роль, безусловно, принадлежала ему: лишь он один кое-что понимал в военных искусствах и сумел научить этому других детей.

– О, властелин щита, – Лета намеренно сказала это на языке древних, – всему свое время; время покрывать свои клинки кровью врага и время думать, как еще лучше заострить свои клинки, чтобы убить еще больше врагов.

– Верно, клянусь дубом, ручьем, бурей и огнем!.. – Гуртен произнес это на языке древних.

Лета одобрительно кивнула, хотя вряд ли он сумел это увидеть в такой темноте.

– И я клянусь – мечом и посохом, рогом и короной! – Старинные слова удивительно легко слетали сейчас с ее уст. А ведь в иные времена они звучали здесь повсеместно… – Итак, воин, ты, кажется, уже успел сделать пару шагов по этому пути?

– Мой хозяин был из Дома Уйе. И когда нас во время обряда посвящения опоясывали мечами, он тоже произносил эти старинные клятвы.

«Опоясывали мечами, как настоящих мужчин! – думала Лета. – До чего же, наверно, это было жестокое и страшное время, раз мальчишек приходилось считать мужчинами!»

Но лишь жестокое время и могло заставить ее оказаться здесь.

– Значит, тебе известно, что это обитель мира и покоя?

Она услышала легкий шелест клинка, посылаемого обратно в ножны.

– Госпожа моя, на этой земле больше нет ни мира, ни покоя. – Голос Гуртена звучал хрипло, отрывисто.

– Вот как раз об этом я и хотела с вами поговорить, посоветоваться. Идем же…

Гуртен колебался; ему не хотелось признавать, что взятая им на себя обязанность более не является необходимой. Но Лета уже пустилась в обратный путь, как бы говоря этим, что никаких сомнений тут и быть не должно. И Гуртен последовал за нею.

Остальные дети собрались в кружок у очага. Орффа и Марсила одновременно и с удивлением посмотрели на вошедшего Гуртена, но Лета поспешила объяснить:

– Я поставила там хороших сторожей! Им доверять можно. А нам сейчас важнее все спокойно и неторопливо обсудить.

Она старательно подбирала слова, чтобы эти дети поняли ее сразу, ибо в их избранности у нее не оставалось уже ни малейших сомнений.

– Времена меняются. Но времена года, неизменно сменяя друг друга, остаются прежними. – Лета начала разговор, только когда все покончили с едой и вымыли свои миски. – Морские ветры возвещают наступление зла. Когда-то, очень давно, из этого дворца можно было управлять ветрами и погодой… Но теперь это, – она указала на огонь в очаге, – понадобится нам днем и ночью. Как и пища…

– Мы все время делаем запасы! – довольно резко, даже с вызовом сказала Марсила. – У нас и кладовая есть.

Лета кивнула.

– В этом я и не сомневалась. Но одного собирательства мало. Нам нужны более солидные запасы еды. Могут, скажем, начаться страшные многодневные метели, что вполне возможно, и тогда на вес золота будет каждая крошка съестного, каждый прутик хвороста. Очень полезно также собрать кое-какие лекарственные травы, ибо некоторые, довольно жестокие, недуги приходят вместе с переменами в погоде, вместе с холодами.

На противоположном конце стола возникло движение: это Алана, взяв на руки уснувшего Робара, решила перенести его на постель, поближе к огню.

Гуртен наклонился вперед и в упор посмотрел на Лету.

– Кто мы тебе? – хрипло спросил он. – Мы не принадлежим к твоему народу, – он посмотрел на своих товарищей, – мы не из одного Дома, да и кровными узами с тобой не связаны. Мы не предъявляем тебе никаких претензий, госпожа моя. Но клятвы, подобной той, какую дает вассал своему сюзерену, мы тебе давать не собираемся.

– Почему вообще ты оказалась здесь? – спросила Марсила задумчиво, опершись подбородком о руку, поставленную на стол. – С тех пор как умерла королева Фотана, не оставив после себя дочери, которая могла бы принять у нее бразды правления, о представителях твоего народа даже слухов никаких не было. И в итоге королевство оказалось раздробленным из-за бесконечных споров лордов и дам-воительниц между собой. А рассказы о вас превратились в полузабытые легенды. В нас же нет ни капли того могущества, каким в давние времена обладал ваш народ… Правда, Ласта… Она дважды благодаря своим снам спасала нас от опасности. Но у нашего народа были – и есть – свои мудрецы. Иные, чем вы. А потому ответь: почему ты пришла сюда и говоришь с нами как хозяйка этого замка?