Текст книги "Время волков (СИ)"

Автор книги: Анатолий Бочаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)

Выражение лица Александра изменилось. Совсем немного, но и того оказалось достаточно. Артур не знал, о чем думает граф, но ему вдруг почему-то стало страшно.

– Обернись, – шепотом приказал Гальс. Айтверн бессознательно подчинился, хотя и понимал, что подставлять спину оказавшемуся на диво проницательным знакомцу опасно.

К ним уже шли Вейнард и Малер. Неприятно веселые на вид.

– Ну, а вот и мы! – громко сказал Элберт. Слишком громко. – Не заскучали тут?

– Не заскучали, – отрешенно сказал Гальс, выскальзывая вперед, по левую руку от Артура. – Пока вы прохлаждались на улице, мы с лордом Айтверном успели кое о чем переговорить.

– В самом деле? – весело переспросил Малер. – И что говорит лорд? Хотя какой он лорд… Папенькин сынок.

Артур стоял ни жив, ни мертв, только сейчас сообразив, на кого же он на самом деле нарвался этой ночью во дворце. По всему выходило, что его друзья – мятежники. Но это невозможно! Они же знают друг друга… столько лет… Он крепче сжал рукоять меча. Ударить Александра? Только это и остается, и хоть бы удалось свалить его с первого удара, но надежды мало. А потом останутся еще двое врагов… да, именно что врагов, и эти двое – куда лучшие фехтовальщики, нежели те, кто пытался похитить Лаэнэ.

– Этот… папенькин сынок сказал очень много интересных вещей, – вымолвил Александр Гальс. – Руперт, Элберт… что вы знаете о судьбе некой Лаэнэ Айтверн?

– Этой девки? – спросил Элберт. – Она здесь при чем?

– Возможно, не при чем, а возможно, при многом. Мне открылись некоторые… любопытные детали, прежде сокрытые мраком. Элберт, ваш достопочтенный отец порой бывает с вами откровенен. Он случайно ничего не упоминал о похищении дочери маршала Айтверна?

– Проклятье… Какой дурень тебе проболтался? Или… – Но тут Элберт осекся, запоздало сообразив сообразив, что раскрыл себя.

Александр выхватил меч:

– Артур! Прикрой бок! Я на твоей стороне!

И, не дожидаясь ответа от ошарашенного юноши, бросился вперед, пробуя достать Малера в выпаде. Элберт ловко отступил, слишком ловко для крепко выпившего не так давно человека, и обнажил свой клинок. Загремела сталь.

– Ты, верно, обезумел, дружище! – крикнул Малер. – Чего на тебя нашло?

– Это вы обезумели, – огрызнулся Гальс, проделав финт. По клинку скользнул лунный свет. Элберт парировал, пусть и не из самой удачной позиции, очень быстро крутанулся и атаковал. Отличный проникающий удар, в иной ситуации Айтверн бы зааплодировал, но сейчас он превратился в неподвижную статую и совсем перестал что-либо соображать. Гальс элегантно уклонился в сторону, взметнулся его черный плащ, и долю секунды спустя Александр сам сделал выпад. Элберт Малер с коротким ругательством отразил обрушившийся на него удар – раздался звон, совсем, как когда разбивается бокал.

Барон Вейнард обогнул сражающихся и двинулся к Артуру, Руперт держал меч на вытянутой и чуть опущенной руке, острие смотрело юноше в живот.

– И как это понять? – спросил Айтверн, выходя из гущи деревьев на открытое пространство. – Вы что, на стороне предателей?

Руперт не ответил, просто сделал еще один шаг навстречу. Артур лихорадочно соображал, сможет ли драться при таком недостатке света – звезды горели ясно, но и только. Александр и Элберт, правда, как-то дерутся, но в своих силах Артур был не уверен.

– Мы же друзья, Руперт, – с отчаянием сказал Айтверн. – Друзья! Забыл? Как вы могли стать мятежниками? Как могли?!

– У тебя нет друзей, – бросил Вейнард.

Он сделал еще один шаг.

– Я конечно тебя убью, – сообщил Артур, стараясь теперь говорить с легким презрением, – но совсем не хочу этого делать. Предлагаю тебе одуматься…

Руперт не ответил. Его меч взлетел вверх, нацелившись Айтверну в горло. Каким-то образом Артур все же сумел закрыться, несмотря на всю свою неуверенность. Да и удар барона вышел простым, хотя и сильным – настолько сильным, что у Айтверна заболело плечо, когда он парировал. Не давая времени на передышку, Руперт сделал новый выпад. Артур смог отвести его скорее интуитивно, не то чтобы увидев, откуда именно летит сталь, а просто догадавшись. Владетель Вейнардских топей всегда дрался хорошо, но предсказуемо, и профехтовав с ним на десятках тренировок, можно было чувствовать себя спокойно и в настоящем бою. Правда, Айтверну раньше никогда не хотелось сходиться с Рупертом в настоящем бою.

– Настоящих друзей, – отрывисто сказал Вейнард, когда они разорвали дистанцию, – никогда не заманивают смерти в пасть, сочинив для них смешную сказку.

– Зато их также не пытаются убить собственными руками! – крикнул Артур, все больше распаляясь и жалея, что не успел вытащить метательный нож из горла вражеского гвардейца.

– Ну тогда мы друг друга стоим, – подвел черту барон и вновь пошел на сближение. Айтверн, решив больше не давать ему инициативы, ударил сам, метя в правое плечо. Меч Руперта описал сверкающий полукруг, остановив летящую к барону сталь. Артур, не давая врагу передышки, вновь попробовал атаковать, на сей раз на нижнем уровне, целя пониже бедра, нарвался на заслон и здесь, тут же перешел на полночный горизонт, наметив укол в горло, но Вейнард поспел и здесь. Его тяжелый меч, куда более массивный, нежели довольно легкое оружие, имевшееся у Айтверна, плясал в воздухе с завидным изяществом, словно игла в пальцах ловкой мастерицы. Артур сражался, как и всегда прибегая к сложным обманным приемам, которых у него было, что карт в рукаве у шулера, Руперт опирался лишь на собственные скорость, силу и точность, и Айтверну никак не удавалось зацепить противника. Несмотря на явную примитивность техники последнего. Впрочем, кто сказал, что просто – значит примитивно? Два клинка кружились друг против друга, выделывая фигуры сложного танца, временами со стонами соприкасаясь, и временами юноше начинало казаться, что он сам – лишь безвольное приложение к пляшущему мечу.

Айтверн больше не пытался говорить с противником, берег дыхание. Временами, когда острие вражеского клинка проносилось на опасно близком расстоянии от юноши, он коротко вскрикивал, мимолетно поражаясь собственной несдержанности. Артуру хотелось бы верить, что проходи схватка днем, на ясном свету, что будь он сам выспавшимся, отдохнувшим, полным сил, то победил бы Руперта легко, за десять ударов сердца, и даже не заметил бы этой победы. Хотелось бы верить, но ни вера, ни неверие не имели сейчас значения, значение имели только время, утекающие мгновения, за которые следовало все успеть, только скорость, быстрота реакции, внимательность и мастерство. Кирпичики, из которых складывается фантом под названием "удача". Артур бился почти вслепую, но как-то все же бился… и был пока жив и даже не ранен.

– Жил, как сволочь, и подохнешь также, – неожиданно сказал Руперт после очередного обмена ударами. – Ты, себе, наверно очень нравишься… да вот только кроме себя – никому.

Айтверн сжал зубы. Очень хотелось бросить в ответ что-нибудь злое и остроумное, и он уже даже придумал что, но тут Вейнард вновь перешел в нападение, и единственным подходящим остроумным ответом оказался вскинутый меч.

– Ладно б ты был просто врагом, – продолжал барон, обрушивая клинок сверху вниз, – но ты и сам по себе – мразь…

– Да пошел ты на хрен! – слетело наконец с языка, рванувшись между двумя плотно пригнанных друг к другу сегментами выстраиваемой обороны. Никакого остроумия… ну и черт с ним, с остроумием, дорваться до горла этого ублюдочного подлеца – и разорвать его на части, голыми руками! Артур, весь дрожа от овладевшей им ослепительной ярости, отшвырнул в сторону оружие Вейнарда, вонзил свой меч в расступившийся перед ним воздух, почти довел хищно засвистевшее острие до груди Руперта – но только почти. Барон успел вовремя отступить – но, как оказалось, угодил из пожара в потоп. Руперт вдруг коротко, булькающе вскрикнул, и из его горла вырвался, вместе с рухнувшим вниз кровавым гейзером, длинный тонкий клинок, весь сейчас облаченный в багровую пленку.

– На будущее, – заметил граф Гальс, аккуратно высвобождая свой меч из тела убитого и безучастно глядя, как последнее падает к его ногам, – просто на будущее… Всегда убивай своих врагов быстро. А то не дай бог, их убьют твои друзья, и ты попадешь в глупое положение.

Артур потряс головой. Перевел дыхание.

– А мы друзья? – тихо спросил он.

– Нет, – спокойно ответствовал граф, вытаскивая кружевной платок и принявшись вытирать окровавленный меч. – Я это ради красного словца сказал.

Платок набух алым, стал даже на вид тяжелым и влажным, а лезвие так и не очистилось. Александр брезгливо поморщился и отшвырнул платок. Айтверн скосил глаза за плечо своему… проклятье, не хотелось говорить этого даже в мыслях, но – спасителю. То, что еще недавно звало себя Элбертом Малером, лежало на забрызганной пурпурным траве чуть поодаль.

– Давай отойдем немного, – сказал Александр и протянул Артуру руку. Стягивающая ее перчатка тоже была в крови. Как и все здесь. – Поговорим.

Айтверн не шелохнулся.

– Поговорим здесь.

– Ну что ж, здесь так здесь, – вздохнул Гальс и без перехода выдал. – Я убил своих друзей ради тебя. Врага. И теперь даже не знаю, что сделать… Хотя могу многое. Например, убить и тебя. Выйдет хороший размен, и все по-честному. – Артур молчал. – Не знаю, как вышло, что ты наткнулся именно на нас, – продолжал Александр. – Совпадение. Мы должны были быть этим утром во дворце. Не получилось. – Граф посмотрел на небо. Небо светлело. – Будет очень длинный день, милорд Айтверн. Длиннее, чем ночь. Мы выступаем сегодня. Мы пойдем на штурм цитадели… и дадим Иберлену нового короля. Так решено, так и случится. Вот только… То, что ты сказал, оказалось новостью даже для меня. Твоя сестра… Это – правда? Герцог Мартин посмел… впутать в наши дела – невинного ребенка?

– Посмел, – выдохнул Артур. Его злость никуда не делась, напротив, ее сделалось лишь ее больше, она поднялась до самого горла и обратилась в один огромный штормовой океан. Злость на Лайдерса и на его стаю шакалов, на Руперта и Элберта, оказавшихся врагами, на отца, бросившего Лаэнэ в беде, самолично, собственными устами подписавшего ей приговор, на ничтожного короля, допустившего заговор и не умеющего ничего, кроме как говорить красивые глупости, на Александра, посмевшего лишить Артура удовольствия убить врага. Злость клокотала и бурлила, извергая из себя молнии. – Посмел, еще как посмел! У него кишка на такое не тонка, даром, что весь благородный. И я тоже… кое-что посмею. Для начала – это я тебя убью. Вот этой вот игрушкой, – взмахнул он мечом. – А потом – прикончу всех скотов, что здесь окопались. Всех до одного. И этого вашего нового короля, кем бы он ни был – тоже. Мне плевать, сколько вас тут собралось, никто не уйдет. Я найду Мартина Лайдерса, и намотаю его благородные кишки ему же на язык. Тебе понятно?! В позицию, трахни тебя бес!

– Все же ты исключительный дурак, – устало сказал Александр, пряча клинок в ножны. – Ладно, герой, хватит петушиться. Я помогу тебе спасти твою сестру.

Глава пятая.

Все вышло очень быстро и очень глупо. Артур остался сражаться с врагами – обнаженная шпага, гордая осанка, совершенно безумное лицо. Он всегда становился безумцем, когда приходила беда, когда горевший в их общей крови огонь становился нестерпим и рвался наружу, но в тот раз – особенно. Он наверно и сам не понимал, что был в шаге от того, чтоб стать настоящим демоном, упивающимся убийствами и смертями… как не понимал этого никогда. Он остался сражаться, а она побежала. Побежала, хотя и понимала, что все это бессмысленно и тщетно – еще до того, как из-за углов на проклятый переулок выбежали люди в масках, такие же, как оставшиеся позади. Вот только здесь и сейчас некому было ее спасти.

Лаэнэ Айтверн выхватила из рукава стилет. Тонкий, острый, идеально заточенный… ее маленькую смертельную иглу, никогда раньше не оставлявшую свою хозяйку. И не предававшую – просто потому, что пользоваться ей прежде не доводилось ни разу. От страха мутилось перед глазами, но девушка все же сделала укол – прямо в живот первому из подвернувшихся врагов. Ее руку тут же перехватили и грубо вывернули, оружие само выпало из потерявших силу пальцев. Впрочем, силы в этих пальцах не было никогда. Лаэнэ грубо обхватили за плечи и талию, она пробовала вырваться, но держали ее крепко. Девушка закричала и продолжала кричать, призывая на помощь кого угодно – брата, живущих в квартале людей, Создателя, но ответили ей только наглухо закрытые ставни. Затем последовал удар чем-то тяжелым по затылку, и вокруг сделалось темно и тихо.

Она очнулась в небольшой, скудно обставленной комнате. Узкая кровать без матраса, застеленная белой простынью, голые каменные стены, тонкий серый ковер на полу. Из комнаты вела лишь одна дверь – массивная, обшитая железом, с маленьким отверстием внизу и таким же маленьким оконцем наверху – оконцем, зарешеченным стальными прутьями. И лишь одно окно – у самого потолка, и тоже зарешеченное. Окно выходило в клонящийся к закату день, и когда Лаэнэ очнулась, видимый край неба был подернут золотом. Мир погружался в ночь, а ей досталась тюремная камера. Клетка. Пять шагов от стены до стены.

Лаэнэ села на кровати, уперевшись спиной в стену и обхватив руками колени. Закрыла глаза. Ее немного подташнивало и болело ушибленное плечо, но в остальном девушка чувствовала себя прилично. В той степени, в какой можно чувствовать себя прилично, если знаешь, что находишься в тюрьме. В тюрьме… Ее похитили не обычные уличные грабители, ну да последнее было ясно и так. Кто-то очень тщательно подстроил им с Артуром засаду… кто? И зачем? Выкуп? Шантаж? У происходящего не могло не быть цели, и от этой цели за милю разило либо наживой, либо политикой. Одно из двух, выбирай, что нравится. Дочери лорда Раймонда стало страшно, и она погрузилась в бесцельные размышления, которые единственные могли отвлечь ее от холодных стен, от давящей тишины, от крохотного окна с лоскутом неба в нем и от страха. Когда ты ничего не можешь сделать, ты можешь хотя бы думать. Из-за двери не доносилось ни шороха, и это было хуже всего.

Прошел очень длинный час, и когда небо окончательно потемнело, став из золотистого темно-лиловым, к Лаэнэ пришли. Дверь отворилась медленно, с тяжелым скрежетом, и в камеру вошел крепкого сложения мужчина, несший перед собой дымящий факел. За спиной пришельца маячил воин в легких доспехах и в шлеме, не решивший переступить через порог. Господин и слуга.

– Вечер добрый, госпожа, – сказал мужчина с факелом, стараясь говорить мягко. Облаченный в простые, но ладно сшитые черного цвета одежды, он не держал на виду оружия. У зашедшего в комнату человека было правильное, хотя и тяжеловесное лицо, прошитые седыми прядями черные волосы падали ниже плеч. Одетый в черное гость был прекрасно знаком дочери герцога Айтверна, ну еще бы, она ведь не раз видела его при дворе, среди прочих надменных вельмож, но не теряющимся в роскошной толпе, а напротив, возвышенным над прочими дворянами… почти надо всеми. Этот человек нередко стоял по левую руку от королевского трона. Этот человек однажды танцевал с Лаэнэ на балу, и она надолго запомнила, какие у него сухие, жесткие, мозолистые руки.

– Лорд Лайдерс, – произнесла девушка, морщась от забивающегося в ноздри соленого дыма, – я почему-то ничуть не удивлена.

– Тогда вы слишком дурного обо мне мнения, – сказал герцог Мартин Лайдерс. – Я сам не знал, что пойду на такое. Мне пришлось.

– Да? – спросила Лаэнэ.

– Увы, – признался Лайдерс немного виновато. – Обстоятельства сложились так, что мне пришлось приказать доставить вас сюда… Я не больно хотел, и с охотой нашел бы иной выход, существуй он.

Девушка не ответила. Ее вдруг захлестнуло презрение к этому высокому красивому человеку с мужественным, но сейчас таким неуверенным лицом, к человеку, похитившему ее посреди бела дня и посадившему в тесную клетку, но принявшемуся оправдываться перед своей жертвой, оказавшись с ней лицом к лицу. Как он, держащий ее жизнь в своей хватке, смеет быть такой тряпкой? Как ему хватает духу опуститься до такого ничтожества? Охотник, загнавший дичь на край обрыва, чего же ты боишься?

Герцог огляделся, очевидно в поисках стула. Стульев в комнате не было. Как и вообще мебели, кроме кровати, на которой сейчас сидела девушка.

– Я не могу предложить вам сесть, – Лаэнэ постаралась собрать в своем голосе столько высокомерия, сколько у нее вообще было. – Надеюсь, ваши ноги не отвалятся, если вы немного постоите.

Губы лорда Мартина дрогнули:

– Я мог бы… опуститься на одно ложе с вами.

Лаэнэ ответила не сразу, лишь когда удалось подавить новый укол страха. Девушка надеялась лишь, что ее слова прозвучали твердо.

– Не могли бы. И вы знаете это не хуже, чем я.

Северный герцог быстро взмахнул в воздухе факелом, пламя дернулось, упало и вновь взвилось. Что это, внезапное раздражение или попытка защититься? Похоже, все же второе. Неужели вот это – наследник Полуночных Волков? Впрочем, отрешенно подумала Лаэнэ, я-то сейчас тоже наверно со стороны смотрюсь препаршиво. Лицо наверняка бледное, как у утопленницы, хорошо, если пот на лбу не выступил…

– Может, и знаю, – согласился Мартин. – Неважно… Я пришел, чтобы… извиниться перед вами. Боюсь, обстоятельства, в связи с которыми вы оказались у меня в гостях…

– Я не оказывалась у вас в гостях, – перебила его Лаэнэ с удивительной для самой себя резкостью. – Вы меня похитили.

– Похитил, – жестко сказал Лайдерс. Эта его жесткость поразила девушку едва ли не больше, чем предыдущие слабость и неуверенность. – Если хотите говорить прямо – поговорим прямо. Я похитил вас и намерен держать в заложниках. Мне нужно кое-что от вашего отца, и я это что-то получу. Через вас. Родители имеют обыкновение дорожить детьми. Вас устраивает мой ответ? – его щека чуть дернулась, а спустя мгновение лицо стянула маска отстраненного высокомерия.

– Что с моим братом? – быстро спросила Лаэнэ, выбрасывая из головы все, что ей только что сказали, заставляя себе поверить, что ей не говорили ничего. Не думать, не слушать, не понимать… Немедленно забыть… Иначе не сможешь совладать с паникой.

– Ваш брат… Люди, которые должны были пленить его, не вернулись. Думаю, он жив. Довольны? – спросил герцог.

– Нет, – ответила девушка, подаваясь вперед, чуть-чуть привставая с жесткой кровати. Не думать, не думать, не думать… Выбросить все из головы, превратить сознание в заполненную светом морозную пустоту… Не дать страху овладеть ей – иначе уже ничто не поможет. Иначе Лаэнэ Айтверн закричит от ужаса и забьется в самый дальний угол, какой только есть в этой клети. – Я недовольна. Я недовольна вами, герцог Лайдерс. Вы утратили остатки разума. Вы ведете себя как бешеный зверь. Вы не работорговец, чтобы похищать людей! Король, когда узнает, объявит вас вне закона. А мой отец снимет с вас голову и насадит ее на копье.

– Меня весьма мало волнует, что скажет король. И вам-то это никак не поможет.

Лаэнэ опустилась обратно, вновь прислонившись к стене. Она очень надеялась, что захлестнувшая ее слабость осталась для Лайдерса незамеченной. Пустота вздрогнула, раздаваясь в стороны и готовясь лопнуть как мыльный пузырь. На самой грани преломлялся холодный свет.

Не думать!

– Вам это поможет еще меньше, – заметила Лаэнэ Айтверн, пытаясь спрятаться за помимо ее воли складывающимися в предложения словами, надеясь забыться и превратиться в ничто. Это не она говорит, а кто-то другой. Может быть, это говорит отец. Может быть, это говорит брат. Но не Лаэнэ. Лаэнэ здесь нет. Она спряталась или спит. Ее здесь нет, и с ней ничего не случится. – Я могу истолковать ваши слова единственным образом. Вы бунтовщик и восстали против законной власти.

– Да… Вы совершенно правы. Я бунтовщик. А бунтовщики не ограничены ни законами, ни этикетом. Вы в моей власти, а потому следите за языком. Если не хотите его утратить… и не только его… – было в его браваде нечто неестественное, нарочито грубое и казавшееся ненастоящим. Так говорят только злодеи в глупых сказках. Лаэнэ смогла это заметить, даже несмотря на колотившую ее изнутри истерику. Она уже собралась с силами, готовя достойную, как ей казалось, отповедь, когда Мартин добавил. – И если герцог Айтверн отклонит мои требования, вы, леди, будете мертвы.

– Я… Вы… – Лаэнэ запнулась.

– Посмею, – подсказал Лайдерс. – Если вы об этом. – По его лицу скользнула странная тень, тут же сгинувшая.

– Вы… – девушка сглотнула подступивший к горлу комок и замолчала.

– Можете продолжать, – лорд Мартин сделал шаг назад, к открытой двери. Пламя вновь мигнуло. В коридоре сопел стражник – очень даже громко сопел, но Лаэнэ заметила это только сейчас. Солдат переминался с ноги на ногу. Интересно, он-то что по поводу этого всего думает?

Неважно. Неважно. Неважно!

– Ваша судьба сейчас зависит от воли вашего отца, – продолжал Мартин. – Если он примет мои требования, в вашей неволе больше не будет нужды. Я отпущу вас домой, и все у вас будет хорошо. Я надеюсь, что будет. Но если герцог Айтверн окажется упрям, я не смогу оставить его упрямство безнаказанным. Кроме того, дворянин всегда обязан исполнять свои обещания. Я убью вас, дабы не оказаться лжецом. Поскольку вы девица благородного происхождения, и поскольку мне претит лишняя жестокость, я сделаю это сам и быстро. Не думаю, что вы успеете почувствовать боль. Если даже успеете, то совсем ненадолго. Я повидал много мертвецов, многих из них сделал мертвецами сам. Лица очень немногих из них отражали боль или страх. Обычно только покой. Все умирают, рано или поздно. Возможно, для вас умереть будет не так уж и страшно. В конце концов, вы всего лишь женщина. Вам не стоит ждать от жизни слишком многого.

Лайдерс коротко поклонился, как будто бы извиняясь – и тут стены пустоты, которые Лаэнэ Айтверн возвела вокруг себя, наконец обрушились. Но их смел отнюдь не страх. Совсем иное чувство. Ярость. Лаэнэ почувствовала, как волна гнева, подобная морской волне, захлестывает ее с головой.

– Всего лишь женщина? – переспросила Лаэнэ. – А кто же в таком случае вы, великий лорд? Всего лишь мужчина? Что есть у вас такого, чего нет у меня – такого, чем бы стоило похвалиться? Ваша мужская сила? Я не вижу у вас силы, лорд Лайдерс. Будь у вас сила, вы бы не пришли с такими речами. Вы бы не оправдывались, как провинившийся псарь. Вы бы не убеждали меня и себя, что ни в чем виноваты. Не говорили, что делаете все правильно. Вы бы просто убили меня, возникни такая нужда. Как убивают настоящие мужчины. Но вы так не умеете. Вы знаете, что поступаете подло, хотите об этом забыть, но не можете. У вас не получается. У вас нет силы даже для такой малости. А что у вас есть? Может быть, у вас есть ваша воинская доблесть? Ну где же она тогда, лорд Лайдерс? Ткните в нее пальцем, вдруг появится. Вы бежите от войны, откупаясь от нее моей жизнью. Настоящий воин никогда не поступит так. Настоящий воин развернет полки и пойдет брать штурмом вражеский замок. И победит. Или погибнет. Но погибнет с честью. А у вас и чести нету, герцог. Разве честь предписывает мужчине угрожать женщине смертью? Нет, я совсем забыла, это предписывает вам ваша мудрость. Забота о благе страны. Так вот, знайте – мне плевать на вашу страну. Мне нет до нее дела. Мне не нужна страна, ради которой меня могут убить. Это не моя страна. Я не желаю иметь с такой страной ничего общего. И если вы ради этой проклятой страны желаете меня убить – да, вы можете это сделать. Ну так сделайте, если только хватит отваги. А потом ждите, когда сюда придут мои отец и брат, и покончат с вами. Айтверны никогда не бросают своих в беде. Не найдется на земле камня, под которым вы смогли бы укрыться.

– Вы безумны, – сказал Мартин. – Вы глупая маленькая дрянь. Вы не понимаете, о чем говорите. Вы – Айтверн во всем. Из-за таких, как вы, Иберлен скоро развалится на куски.

– В таком случае, пусть разваливается! Придумали себе довод и теперь держитесь за него что есть сил. Если Иберлен развалится, то из-за подонков вроде вас. Из-за мерзавцев, возомнивших себя государственным мужами. Как смели вы заточить меня сюда? Как смеете вести со мной такие речи? Как смеете угрожать мне смертью? Я не ровня вам! Я – высокой крови, наследница Древних, дитя тех, кто поверг повелителя тьмы! Что в сравнении с этим ваши северные скалы? Все равно что земляной червь в сравнении с вами! Вы недостойны даже разговаривать со мной, не то что распоряжаться моей судьбой. Я не желаю больше видеть вас здесь. Меня утомило ваше смрадное общество. Убирайтесь с глаз – и оставьте меня наконец одну.

– Воля ваша, – Лайдерс вновь поклонился. – Я не вижу смысла дальше говорить о чем-то с женщиной. Да еще не умеющей смотреть дальше кончика носа. Я разъяснил вам, в чем заключается ваше положение, а вести с вами споры мне не нужно. Когда вы мне понадобитесь, я за вами пришлю.

Лаэнэ не ответила. Лишь когда лорд Мартин наконец вышел в коридор, и дверь за ним захлопнулась, и загремел опускаемый засов, и послышались удаляющиеся шаги, шаги лишь одного человека, потому что солдат явно остался на страже – лишь тогда девушка позволила себе замолотить по стене кулаками. Она била по стене – со всей злостью, какую могла собрать, а злости в ней сейчас было много. Она била до тех пор, пока не заболели руки до самых плеч. Она жалела, что у нее нет силы достаточной, чтобы ударить Лайдерса.

… Лаэнэ не знала, как пережила последовавшую бесконечную ночь. Часы тянулись медленно, неотделимые один от другого, неразличимые на циферблате времени, падали, как крупинки в очень больших песочных часах с очень узким горлышком. Она ворочалась в бреду, даже не пытаясь заснуть, да и каком сне тут могла идти речь. Временами отчаяние и паника становились совсем нестерпимыми, и тогда хотелось закричать в голос… но за дверью караулил вражеский солдат, и это заставляло девушку держать себя в руках.

Когда небо начало немного светлеть, за ней снова пришли.

Из коридора донеслись быстрые шаги, а потом немного знакомый мужской голос спросил:

– Кто тут содержится?

– Пленница, сэр, – Лаэнэ впервые услышала, как говорит караулящий ее стражник. У него оказался низкий, сорванный голос.

– Ясно, что не эльфийский принц. Отворяй, я поговорю с ней.

– Не велено, сэр, – отвечал стражник немного неуверенно. – У меня приказ от герцога. Пускать только герцога.

– Тупое полено. А у меня приказ от герцога побеседовать с этой дамой. Того самого герцога, что командует тобой, между прочим. Возможно, ты решил со мной спорить?

– Сэр… Я вас знаю, видит Бог, но…

– А раз знаешь, открывай.

Возражений больше не последовало, видать решительной тон окончательно убедил караульного. Спустя несколько секунд дверь отворилась, и в комнату зашел человек в роскошной темно-синей одежде, поверх которой был наброшен просторный черный плащ. В предрассветных сумерках Лаэнэ не могла различить его лица.

Человек подошел к самой постели, опустил голову:

– Сударыня… Рад, что нашел вас, – сказал он негромко. Только тут Лаэнэ и узнала своего гостя. Александр Гальс, один из бесчисленных приятелей Артура. Повелитель Юга. Александр был главой богатого и знатного рода, и принял титул несколько лет назад, после гибели отца. Он посещал столицу не так уж часто, проводя много времени в своих владениях, на юго-востоке Иберлена. Гальс имел репутацию человека сдержанного, нелюдимого и вместе с тем решительного. Еще молодой граф славился как отменный турнирный боец и отлично владел копьем, да и из нескольких проведенных им дуэлей вышел победителем. Он приходился дальним родственником семье Айтвернов, через давно покойную супругу лорда Раймонда, впрочем, едва ли подобному родству можно было придавать значение. В политику Александр обычно не лез, но считался безоговорочно верным престолу… как, впрочем, считались верными и Лайдерсы. Девушка никак не ожидала увидать его здесь и сейчас, в этом месте.

– Значит… вы тоже, – сказала она.

– Зависит от того, что вы под этим понимаете… но да, – Гальс усмехнулся. – Я тоже. Как вы? – его тон стал серьезным. – Вы в порядке?

– Не имеет значения, – отрезала Лаэнэ. – Зачем вы сюда пришли? Вас послал Лайдерс? Что ему опять надо?

– У меня были причины нанести визит, – сообщил граф неопределенно и понизил голос до шепота. – Я плохо вас знаю, госпожа, а вы – плохо знаете меня, но прошу принять на веру. Я ваш друг. Тихо! – оборвал он попытку возразить. – Тихо, госпожа… Тот солдат не должен услышать. Я пришел вас спасти. Только молчите сейчас… ни звука, хорошо? Все зависит от вас, поняли?

Лаэнэ вгляделась в бледное, серьезное, сосредоточенное лицо своего собеседника. Чуть прищуренные глаза, заострившиеся скулы, напрягшаяся нижняя челюсть. Девушка вдруг поняла, что Гальс невероятно, немыслимо напряжен, и пытается скрыть это напряжение поистине запредельным усилием воли. Если сама Лаэнэ висела над бездной, то пришедший к ней человек в эту бездну уже падал, падал каждый миг, что проводил здесь, и старался по крайней мере не кричать особенно громко, проваливаясь сквозь облака.

Дочь герцога Айтверна кивнула.

– Спасибо, – все так же шепотом сказал Гальс. Пятясь, сделал несколько шагов назад. Обернулся к охраннику. – Скучно, должно быть, здесь стоять? – осведомился граф, и заданный вопрос не вязался с ледяным тоном, которым он был произнесен.

– Не то слово, – отозвался солдат. – Скучно, да и тошно по правде немного… Ладно бы мужика стеречь, врага там какого или подлеца, так ведь нет, девчонку, да и дело грязноватое… – Воин запнулся, очевидно сообразив, что ляпнул лишнее. – Вы меня неправильно не поймите, – засуетился солдат, – я служака простой, мое дело маленькое… Просто, понимаете, пахнет все это… не так чтобы хорошо.

– Понимаю, – медленно сказал Александр. – Ты даже не представляешь, как я тебя понимаю.

Дальнейшее заняло всего несколько секунд. Граф молниеносно выхватил меч, сделал шаг к солдату, одним летящим движением распрямляя руку. Охранник только и успел, что нелепо дернуться – кончик клинка вонзился ему в горло. Александр рванулся вперед, высвобождая и пряча оружие, и обнял умирающего. Неспешно опустил его на пол, так, чтоб не загремели доспехи. Стало очень тихо.

– А нам с вами, госпожа, нужно идти, – как ни в чем не бывало сказал Александр, поднявшись с колен. – За выходом из этого коридора стоят двое стражников. Еще двое – на боковой лестнице, выводящей из темниц. Через главный выход мы не пойдем, людей там больше, чем демонов в аду. Пойдем, где можно пройти. Двое и двое. Запомните эти числа. Они видели, как я входил в темницы в одиночку, и удивятся, если я выйду со спутницей. Поэтому мне придется их убить. И убить тихо, чтоб они не подняли тревогу – иначе мы мертвецы. Вы мне поможете?