355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анатолий Бочаров » Время волков (СИ) » Текст книги (страница 24)
Время волков (СИ)
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 23:07

Текст книги "Время волков (СИ)"


Автор книги: Анатолий Бочаров



сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

Айтверн мог лишь аплодировать успехам своего бедового господина. Молодой герцог признал, что сильно недооценивал Ретвальда. Как оказалось, тот владел оружием вполне недурно – недостаточно сильный и крепкий, Гайвен спасался тем не менее быстротой реакции. А еще он не впал в панику, что оказалось важнее всего. Впрочем, Артур, вынужденный довольствоваться ролью безучастного наблюдателя, заключил, что положение Ретвальда вовсе не так уж безоблачно, как хотелось бы надеяться. Катастрофический недостаток опыта давал о себе знать. Временами Гайвен немного запаздывал с отражениями – совсем чуть-чуть, на малую долю секунды, но и этого хватало чтобы понять – необходимыми боевые навыки во многом воспринимались им еще рассудочно, не отпечатались намертво в плоть и кость. А когда ты дерешься, не до конца слившись со своим оружием, риск очень велик.

Овладевшее Артуром воодушевление постепенно начинало сменяться тревогой. Гледерик скакал вокруг Ретвальда по кругу, пробуя его оборону то здесь, то там, и постоянно меняя свое положение. Он выбрал достаточно выигрышную тактику, изматывая противника и сбивая его с толку. Опытного бойца сложно поймать в такую ловушку, он легко вывернется из нее, навязав врагу собственный ритм или хотя бы грамотно использовав вражеский, но Гайвен опытным бойцом никак не был. Принц честно отбивал сыпавшиеся на него со всех сторон удары, но сам почти не проявлял инициативы. То, что в начале поединка являлось необходимой предосторожностью, сейчас превращалось в игру на поражение. Несколько раз Гайвен все же попробовал контратаковать, но неудачно и ничего тем не добившись – Картвор уклонился от его ударов с непристойной легкостью. К тому же, Ретвальд явно начинал уставать, его молодые годы и малый опыт давали о себе знать, что же до Гледерика, тот даже не запыхался. Потомок старых королей оказался очень неплохим фехтовальщиком – он уступал Александру Гальсу или лорду Раймонду, но все равно внушал уважение. Артур даже не знал, смог бы он сам победить такого врага. Пожалуй бы, смог. Но Гайвен…

А лицо Гайвена, когда тот отражал очередную веерную атаку, исказилось болезненной гримасой. Принц явно держался из последних сил.

Тьма! Так больше не может продолжаться. Он, Артур Айтверн, не может просто так смотреть на то, как убивают его сюзерена. И плевать на отданный приказ, законы чести и все на свете дуэльные кодексы. Он не позволит Гайвену погибнуть. Герцог принялся медленно приближаться к поединщикам, заходя им в тыл. Он старался не привлекать к себе внимания.

Гайвен блокировал направленный прямо в живот выпад, попробовал сам перейти в нападение, нацелившись узурпатору в шею, ничуть не преуспел в своем начинании, довольно неуклюже отстранил немедленно последовавший ответный укол. Удары Гледерика сыпались, как град, они сделались еще более частыми и жесткими, Ретвальд отражал их, тяжело дыша, все лицо ему заливал пот, который совсем не было времени утереть. Пару раз он даже вскрикнул – не от страха, от напряжения, требовавшего себе выхода. Потом сжал побелевшие губы и отбивался молча. Его пальцы судорожно вцепились в эфес, будто срослись с ним воедино, волосы прилипли ко лбу.

Наконец удача отвернулась от Гайвена. Он как раз увернулся от очередного удара, нацеленного под ребра, и попробовал атаковать сам, когда Гледерик зацепил его клинок изгибом крестовины и потянул на себя. Ретвальд выпустил эфес, пошатнулся, запутался в траве и грохнулся оземь. Ему хватило ума откатиться прочь, но тут Гледерик бросился за ним, собираясь добить поверженного врага. Как раз тогда в дело и вмешался Артур. Он подбежал к месту схватки и блокировал выпад, предназначавшийся Гайвену и долженствующий стать смертельным. Мечи скрестились.

– Вмешиваетесь в ход поединка, герцог? – глаза Гледерика бешено сверкнули. – Нехорошо!

– Я защищаю моего короля. Прочь с дороги!

Но Картвор, разумеется, и не подумал отступить. Он выругался и увеличил нажим на клинок Артура, прижимая его к груди герцога. Айтверн напрягся – и все же оттолкнул противника. Тот широко расставил ноги, удержав равновесие, и закрылся клинком в фронтальной плоскости. Артур рассек воздух перед Картвором, и тоже замер, готовый в любой момент кинуться в бой. За спиной глухо простонал Гайвен. Герцог Запада вознес Господу хвалу, благодаря того, что он уберег сюзерена от гибели.

– Может, все же дашь мне окончить бой? – полюбопытствовал Гледерик, сплевывая на землю. – Я понимаю, задеты твои чувства и все такое прочее… Но мы с господином Ретвальдом не уладили один вопрос.

Артур ответил не сразу. Сначала он прикинул, стоит ли продолжать схватку, следует ли попытаться прикончить сейчас Картвора. Казалось и в самом деле очень заманчивым завершить войну единственным росчерком стали – но Айтверн осознал, что не до конца уверен в успехе. Все-таки, Гледерик был хорош. Очень хорош.

– И не уладите, – бросил Артур. – Я объявляю поединок завершенным.

– По какому это основанию, позволь спросить?

– Я не нуждаюсь в основаниях. Уезжайте, Гледерик Картвор. Довожу до вашего августейшего внимания, что сегодня здесь больше не будет звенеть сталь. Вы и так изволили распугать полевых мышей – а может, еще и передавили половину из них. На вашем месте я бы отправлялся восвояси. То есть… Вообще-то, я понятия не имею, как бы поступал на вашем месте. Но лично вам разумнее всего будет последовать данному совету – если, разумеется, вам не чужд инстинкт самосохранения.

– Угрожаете?

– Предрекаю. – Артур иронично улыбнулся. – Если не желаете немедленно свидеться со своими почтенными предками, уходите отсюда. И радуйтесь, что на меня снизошла блажь, и я вдруг сделался милосерден.

– Милосерден? Ну что ж, – Гледерик попятился, пока не уперся спиной в своего коня, опустившего голову узурпатору на плечо. Тогда Картвор не глядя вложил меч в ножны и взлетел в седло. Тронул поводья. – Раз уж ты весь из себя великодушный… так и быть, испарюсь, – сказал он. Уже поворачивая коня, Гледерик бросил через плечо. – Только учти, ты еще пожалеешь, что не убил меня сегодня. Я бы на твоем месте не колебался, и покончил с делом сразу.

Артур и сам понимал, что, возможно, допускает непоправимую ошибку. Но он никак не мог рисковать. Если он победит Гледерика – хорошо, ну а если нет? В таком случае Гайвену Ретвальду не жить, Гледерик убьет его, а Айтверн спасал принцу жизнь отнюдь не затем, чтоб тут же его угробить. Поэтому Артур предпочел промолчать, несмотря на то, что ему очень хотелось окликнуть Картвора и предложить ему сразиться с собой. Совсем как тогда, с Александром. Но поступать так, как тогда, Артур уже не мог. Все, что он мог – проводить взглядом уезжающего узурпатора, испытывая при этом диковинную смесь досады, печали и облегчения.

За спиной вновь раздался сдавленный стон, сменившийся неразборчивым бормотанием. Айтверн развернулся, глядя на принца Гайвена, кое-как поднявшегося на ноги и теперь отряхивающего испачкавшееся при падении дорожное платье. Выглядел Ретвальд до невозможности нелепо, и похоже сам не до конца соображал, на каком он свете. Принц наклонился и подобрал оброненную шпагу.

– Я… О мой Бог… – Гайвен схватился за виски, – как же голова болит… – Его блуждающий, пьяный взгляд остановился на Артуре. – Послушай… Спасибо, – наконец выдохнул он. – Я думал, мне конец.

Айтверн вложил меч в ножны и сделал шаг навстречу Ретвальду.

– Спасибо, – повторил тот нетвердым голосом. – Ты меня спас… Но, черт, как же он ловок… Я про Картвора. Я… Артур, я даже не знаю. Ты меня просто спас. Я понятия не имел, во что лезу. Но полезть стоило… Ты меня понимаешь? Нельзя было не полезть. Ты только представь, что бы было, если бы получилось… Это ведь… Силы небесные…

"Благодарю тебя, отец, – подумал Артур, глядя на порядком помятого сюзерена и вспоминая точеные надменные черты лорда Раймонда, – однажды, отец, ты преподал мне отличный урок". И подумав это, Айтверн размахнулся и со всей силы ударил Гайвена Ретвальда в челюсть. Артур бил левой рукой, потому что удары правой получались у него лучше. Ударь он правой, то мог бы, пожалуй, убить насмерть – а убивать он не хотел. Гайвен охнул и, как подкошенный, повалился на землю. Артур безучастно смотрел на скорчившегося у его ног принца, потирая костяшки пальцев, и вспоминал, как сам валялся на полу в отцовском кабинете. "Удивительная штука жизнь – мы постоянно играем в одном и том же спектакле, но разные роли".

Когда Гайвен снова встал, на его губах пузырилась кровь.

– Ты не имеешь права жертвовать своей жизнью, – сообщил ему Артур, протягивая кружевной платок с вышитым на нем драконом. Гайвен вытер себе лицо, не говоря ни слова и не сводя с Айтверна помертвевшего взгляда. – Если хочешь стать королем, – продолжал Айтверн, – изволь запомнить одну вещь. Ты не имеешь права поступать так, как хочешь. Ты можешь поступать так, как должен, и больше никак. – Артур стряхнул с плеча Гайвена приставшую травинку. – И больше никак, – повторил он. – Я сам, к сожалению, понял это слишком поздно. Или почти поздно. Игра ведь еще не закончена, правда?

Ретвальд порывался что-то сказать, но прикусил язык и коротко кивнул. "Хотелось бы верить, что наука пойдет ему впрок, – подумал Артур. – Мой сюзерен, или я выбью из вас всю дурь до конца, попутно переломав половину костей, или вы сами себя погубите. Третьего не дано. А поскольку допускать вашей гибели я не намерен, придется забыть о жалости. Меня всю жизнь жалели, и в итоге я чуть не свернул себе шею. Зато ваша останется целой, обещаю".

Айтверн отвернулся, глядя на восток. Гледерик уже скрылся с глаз, наверно, доехал до своего лагеря. И наверняка встретил там теплый прием – людей, радующихся возвращению своего господина. Артур вспомнил, с каким жаром Александр Гальс рассказывал о наследнике Картворов, как превозносил его достоинства. И правда, Гледерик оказался человеком, за которым легко пойти в бой. Победить его будет совсем непросто. Хорошо было бы и в самом деле покончить со всем единственным ударом, но не удалось. Теперь все, что им осталось – идти окольной дорогой.

– У нас впереди война, – задумчиво сказал Айтверн. – А твоему маршалу всего двадцать лет, и это не самый лучший возраст для того, чтобы выигрывать войны. Не хватает опыта, не хватает знаний, не хватает уверенности в себе – всего не хватает, по большому счету. Будь мне тридцать лет, я бы выиграл эту войну одним махом. А будь мне сорок – сражался на другой стороне. – Заметив, что Гайвен недоуменно моргнул, Артур добавил: – Спокойно. Это шутка.

Глава четырнадцатая.

Придворный живописец облачил Бердарета Ретвальда в роскошный темно-синий камзол и накинул ему на плечи черную с серебром мантию. Чахоточно бледный король-чернокнижник, держащий в руках тяжеленную инкунабулу с украшенной изумрудами обложкой, смотрел куда-то поверх головы возможного наблюдателя, скорчив самую высокомерную мину из возможных. С портрета так и разило патрицианской надменностью – на пять миль во все стороны. Встреть Гледерик Брейсвер подобного типчика на торной дороге, непременно бы шмыгнул в кусты. А то беды не оберешься – идиотизм, говорят, штука заразная, не хуже чумы. Однако если верить историческим хроникам, а попробуй им не поверь, этот безродный проходимец, больше всего напоминающий безумного книжника, заставил иберленскую знать плясать под свою дудку, и заставил на совесть. Причем сделал он это отнюдь не волшебством и даже не посулами пополам с угрозами, а неплохим знанием людской натуры и острым умом. Конечно, не обошлось и без толковых советников, того же Радлера Айтверна, на первых порах не дававшего Ретвальду свернуть шею среди лиртанских интриг. Но советники советниками, а правитель из Бердарета Ретвальда вышел вполне достойный. И когда его наследник взошел на престол, никто и не вспомнил, что отец означенного наследника был голодранцем и чуть ли не нечистью. Черт побери! Вот же сукин сын был этот Бердарет, поневоле восхитишься. Гледерик сожалел, что чужеземный волшебник умер задолго до его рождения. Играть против него было бы сущим наслаждением, за такое удовольствие Брейсвер с удовольствием отдал бы собственную правую руку – а прикончил бы Бердарета, так уж и быть, левой. Оставалось лишь сожалеть, что этот умник преставился много-много лет тому назад. С ним, захапавшим чужое королевство, Гледерик расправился бы с наслаждением, но придется расправляться не с ним, а с его далеким потомком, отношение к той истории имеющим достаточно косвенное. Гайвен Ретвальд, ох уж этот чертов Гайвен Ретвальд… Он мало походил на папашу. Роберт был просто идиотом, вдобавок напыщенным как индюк. Гайвен… Гайвен определенно идиотом не был. Он выглядел как идиот, но это еще ничего не значило. Чертов иберленский принц оказался рисковым парнем – поставил все на кон и решил выиграть. А ведь мог бы, пожалуй, вполне мог, поймай Гледерик ворону в рот. Для шестнадцатилетнего молокососа Ретвальд отчаянно хорошо фехтовал. Откуда только нахватался? И какого хрена Лайдерс брехал, будто его высочество дофин – ничего толком не умеющий сопляк?

А еще у Гайвена Ретвальда есть Артур Айтверн, и это делает игру еще интересней. И сложней. Брейсвер вспомнил повелителя Западных берегов, с его саркастической улыбочкой и сумасшедшим взглядом. У парня явно не все в порядке с головой, таких людей Гледерик уважал, благо что сам относился к их числу. Досадно вышло, что Айтверн на стороне врага, и еще досадней – что умер его отец, вот уж кто действительно заслуживал уважения. Ну да ладно, чего теперь сокрушаться…

А еще – еще Гледерик поймал себя на мысли, что хочет его. Хочет Артура Айтверна. Хочет этого наглеца. Волосы цвета рассветного пламени, летящие на ветру. Глаза, прозрачные, как морская вода. Ярость и гордость. Обуздать эту ярость и гордость – вот что было бы лучше всего. Подчинить и овладеть. Гледерик представил, как берет в руки и ломает меч Айтверна, а потом отбрасывает обломки прочь. Опрокидывает юнца на землю. Срывает с него одежду. Под пальцами бьется, фонтанируя искрами, злое молодое тело. Ярость и гордость. Да, эти ярость и гордость будут принадлежать ему, Гледерику Брейсверу.

Гледерик понял, что улыбается – а потом неожиданно зевнул. Приличные люди, зевая, непременно прикрывают рот ладошкой, даже если на них никто не смотрит, и Брейсвер мог лишь порадоваться, что сам к приличным людям никак не относится. Избавлен от сей сомнительной чести поколениями предков, занимавшихся всякой полагающейся простолюдинам всячиной, дед даже селедкой торговал одно время – ну и внука никаким манерам обучать не стал. Помнится, когда на пиршестве по случаю коронации Гледерик отложил в сторону приборы и принялся есть баранину руками, придворные едва не подавились салфетками. Один только Дериварн не оплошал – подошел и от души хлопнул новоиспеченного монарха по плечу, проревев, что так мол и держать. Славный он парень, Дериварн, жаль лишь, простой как пять пенсов. Ему не сравниться с Александром… да и кому сравниться? Проклятье, граф Гальс, я хотел спасти вас от позора и смерти, а оказалось – не спас, а убил. Нехорошо получилось.

Гледерик Брейсвер саданул кулаком по дубовому столу и отвернулся, глядя в окно на крепостной двор, освещенный заходящим солнцем. Там царило удивительное спокойствие, все воины либо пьянствовали в специально открытых им залах цитадели, либо кутили в городе. Пиво, девки, кости, карты и драка. Что еще требуется уважающему себя солдату для счастья? Правильно, ничего. Гледерик и сам несколько лет служил наемником, там и сям, и прекрасно освоил подобные премудрости. Если начальство позволяет славно гульнуть, то получает в отместку любовь и преданность, все по-честному. Так что сегодня солдаты веселятся, завтра – отсыпаются, а послезавтра – в поход. Армия выйдет из Лиртана и встретит войска Айтверна на рубежах королевских владений. Лайдерс предлагал выступить прямо сегодня, сразу, как Гледерик приехал с переговоров, но Брейсвер пропустил его слова мимо ушей. Айтверн раньше времени к их воротам не явится, сроки не поджимают, можно и позволить верным бойцам развлечься – для поднятия морального духа. Сразу гнать отряды на марш было бы просто глупо.

Гледерик примчался в Лиртан еще до полудня, оставив за спиной два дня почти беспрестанной скачки, и валился с ног от усталости, однако минутку для отдыха выкроил лишь сейчас, под вечер. Слишком многое пришлось сделать перед этим. Стольких выслушаться, о стольком распорядиться. Из ратуши докладывали, что резать и душить в стольном городе за последнюю неделю стали чуть меньше, городская стража не зря вылазила из кожи вон, охотясь за преступным сбродом. Правда, пришлось увеличить ее же, стражи, жалование аж на треть, дабы бравые стражи порядка в наступившей суматохе сами не сделались разбойниками. Хорошо, что от Роберта досталась набитая золотом казна, и плохо, что даже у нее когда-нибудь покажется дно. Купцы заламывали руки, упрашивая поскорее разгромить не признавших Картвора дворян – а то смута может дурно отразиться на делах, уже отразилась. Гледерик прикинул, не запретить ли, кстати, высочайшим указом торговлю с западными герцогствами, но решил не корчить из себя идиота. Никакие запреты никого не остановят, а вот доверия к престолу от них не прибавится. Адская пляска, отец Гледерика работал управляющим у одного средней руки купчины, и всю жизнь занимался похожим делами. С меньшим размахом, конечно, но суть от того не менялась. Получается, быть королем – это всего-навсего быть купеческим управляющим, и ничего больше. Хорошо, что в отрочестве, прежде чем сбежать из дома, Гледерик часто просиживал у отца, помогая ему по работе – успел нахвататься в ту пору кой-каких премудростей. Интересно, а этот сукин кот, Роберт Ретвальд, утруждал себя государственной рутиной, или просто подписывал составленные другими указы? Уже и не выяснишь, как ни бейся. Первым министром Иберлена числился барон Фройдер, затрапезного вида человечек, во время переворота спрятавшийся в своих покоях, подперев дверь бюро. Но большинство вопросов проходило не через него, а через Раймонда Айтверна, который непонятным манером умудрялся быть одновременно неплохим правителем в собственных землях, маршалом королевской армии и правой рукой, а вернее – мозгами все того же короля. И, кажется, даже не сильно уставал, а если уставал – не подавал виду.

Брейсвер вздохнул и обвел глазами доставшийся ему в наследство от Роберта кабинет – он остался почти таким же, каким был при прежнем короле. Лайдерс с удручающей настырностью советовал сменить к чертовой матери обстановку, мол, нечего напоминать людям о Ретвальдах, Гледерик раз за разом пропускал его наставления мимо ушей. Какие, к бесам собачьим, тут могут быть поводы для воспоминаний? Людям, заходящим в монарший кабинет, так уж важно, какого цвета тут обивка диванов и ковры? Ну-ну. Может конечно и важно, если они круглые идиоты, но за чужую тупость Гледерик ответственности не нес. Он снял со стены щит с ретвальдовским гербовым хорьком, и на этом ограничился. Портрет Бердарета и тот оставил – Бердарет был врагом, вот пусть и повисит перед глазами, всегда полезно смотреть врагам в лицо.

Брейсвер стянул сапоги и положил ноги прямо на письменный стол, накрыв стопку докладов, которые перед тем читал. Кресло было на редкость уютным и мягким, еще одно неплохое наследство, доставшееся ему от Ретвальда, и Гледерику отчаянно захотелось вздремнуть. В конце концов, спать в кресле – куда лучше, нежели спать прямо на земле или в седле. Хуже, правда, чем в постели, но до постели еще требовалось добраться, а потомок Картворов решительно не хотел сейчас никуда идти. Да и потом, если он уснет в кровати, то проснется не раньше, чем через сутки, а подобной роскоши Гледерик себе позволить не мог. Ему бы парочку часов отдохнуть, не больше… А потом отправиться искать Дериварна, чтобы дать ему поручение. По-хорошему, обсудить с Томасом насущные дела требовалось уже сейчас, но Брейсвер не находил на то сил. Дела, меж тем, норовили взять за горло… Вся беда вышла с капитаном Стрейданом, командиром гальсовской дружины. Бравый капитан, вкупе с подчиненными ему офицерами, все последовавшие после отъезда Александра в Стеренхорд недели выражал горячее беспокойство по поводу судьбы своего лорда. Ну еще бы – тот умчался в дипломатическую поездку и как в воду канул, ни ответа, ни привета. Есть повод для раздумий. Среди дружинников пополз шепоток, что их сюзерен погиб. Гледерик, как мог, промывал капитану Стрейдану мозги, принуждая того не делать излишне резких телодвижений. Мол, граф Гальс просто задержался в дороге, скажем. Мало ли что бывает, да в наши смутные дни. Но сегодня, с возвращением Гледерика в Лиртан, сомнения уступили место определенности, причем определенности весьма печального толка. Узнав о смерти Александра, Стрейдан объявил, что должен принести присягу младшему брату графа, как новому повелителю Юга. Четырнадцатилетнему мальчику, ныне пребывающему в Элвингарде, фамильном замке Гальсов, и едва ли даже краем уха слышавшему о перевороте и смене династии. Капитан заявил, что уводит дружину из города, и добавил, что если граф Виктор Гальс поддержит дом Картворов, то Стрейдан охотно вернет солдат обратно в расположение его величества – но не раньше, чем его новый господин примет решение по этому поводу. Делать было нечего, и Гледерик позволил южанам покинуть столицу. Не удерживать же их силой, тогда бы пролилась лишняя кровь, а кому она нужна? Просто теперь придется склонить на свою сторону юного Виктора, вот и все. Брейсвер решил отправить в Элвингард Томаса Дериварна, тот, будучи двоюродным братом Гальса, должен уговорить кузена примкнуть к яблоневым знаменам. А если новый Белый Конь вдруг заупрямится и решит последовать за Гайвеном Ретвальдом… что маловероятно, учитывая, кто убил его брата… но если все-таки Гальс предпочтет Стеренхорд Лиртану – в свите графа Дериварна найдется специально подготовленный человек с инструкциями от Гледерика, который аккуратно отправит юного Виктора в могилу, после чего титул, владения и войско перейдут все к тому же Дериварну, как ближайшему родственнику мужского пола. Разумеется, сам Томас ни в коем случае не узнает о такой подстраховке. Все провернется гладко, не мытьем, так катанием. Но для начала нужно найти Дериварна и сообщить тому о предстоящей поездке. Этим и займемся – завтра, после обеда. До этого граф едва ли протрезвеет.

В дверь кабинета постучали – три раза, с короткими интервалами между каждым. Ого-го! Кому это вдруг понадобился обожаемый монарх?

– Смелей входите! – крикнул Гледерик. – Я не запираюсь.

Дверь отворилась, и на пороге возникли Томас Дериварн и Роальд Микдерми. Надо же, какая удача, вот и искать никого не придется! Спать, правда, не придется тоже, но это даже к лучшему – нечего раскисать, если не хочешь в следующий раз проснуться в аду.

– Вечер добрый, милорды, – промолвил Брейсвер, убирая ноги со стола и принимая царственный вид. По крайней мере, сам он полагал этот вид именно что царственным. Как ни странно, окружающие зачастую – тоже. – Чем обязан чести принимать вас нынче? Я, господа, склонен был полагать, что вы уже давно пьете в компании своих отважных вассалов и прочей благородной публики. А вы – нет, решили оказывается навестить своего государя… Польщен! Но любопытствую на предмет мотивов.

Вельможи изобразили легкое недоумение. Они все никак не могли привыкнуть к подчас весьма странному поведению своего нового господина. Пользуясь созданной им заминкой, Гледерик быстро оглядел вошедших. И Микдерми, и Дериварн казались абсолютно, убийственно трезвыми – ни намека на то, что они присутствовали на гремящей внизу пирушке. Брейсвер принюхался. Ну да, спиртным и не пахнет. Ладно еще Микдерми, но Дериварн, завидев бутылку, не оставит ее в покое, пока не выдует до дна… Очень любопытно.

– Мы решили составить вам компанию, – сообщил Микдерми, склонив голову. Граф был облачен в темно-синий камзол с пышными рукавами, и бледностью напоминал покойного Гальса. Вышитый на груди фамильный белый олень угрожающе склонил рога, будто готовый ринуться в бой. – Нехорошо, когда подданные веселятся, а король один… Нехорошо.

Томас Дериварн решительно кивнул, соглашаясь со словами приятеля. Сегодня он был непривычно молчалив.

– А вы, значит, все из себя хорошие, и решили посему поступать хорошо, – сделал вывод Гледерик. – Ну что вам сказать… Браво, господа! На Страшном Суде зачтется, – Роальд ничуть не изменился в лице, но на Роальда Брейсвер практически не смотрел. Он смотрел на Дериварна, а тот чуть заметно сжал губы. Не нравится, приятель? Сам мне присягал, за рукав никто не тянул. – Кстати, вы, смотрю, удручающе трезвы. Сие следует исправить, – Брейсвер выскользнул из кресла и направился к бару, специально пройдя так близко от Микдерми, что едва не задел того плечом. Роальд не шелохнулся и не выказал никаких признаков волнения. Тьма, хватит уже трястись, нет тут никакого подвоха, просто ребята пришли почесать языками с любимым государем. На наемных убийц они не похожи. На идейных – тоже не особенно.

Гледерик отворил дверцу шкафа и почтительно замер, созерцая занимавшую аж шесть полок коллекцию вин. Винный погреб прямо на дому, и не надо никуда спускаться… Правда, сам Брейсвер больше предпочитал пиво, а в благородном красном напитке разбирался довольно слабо. Верно сказать, что это еще за пойло такое, если оно кислое, как ослиная моча, да и не пенится к тому же? А если даже вдруг и не кислое, то смахивает на компот. Пр-релесть. А родовитые аристократы цедят его с умным видом и еще корчат из себя знатоков.

Недолго думая, Гледерик схватил бутыль, на этикете которой была намалевана обнаженная девица с рыжими волосами до пояса. Девица была довольно-таки страшная, что не помешало ей принять соблазнительную позу. Интересно, какое послание желал донести художник сим портретом? Нализавшемуся означенного пойла даже самая завалящая портовая шлюха покажется сказочной феей? Брейсвер хихикнул и достал с верхней полки три бокала и штопор.

– О! Милорд, да у вас имеется вкус, – заметил Томас Дериварн, когда Гледерик вернулся к столу со своей добычей.

– Вкус? Ну да, имеется. А еще обоняние, осязание, зрение и слух.

– Подумать только, – не слыша его, продолжал Дериварн, – вы поглядите, "Слезы солнца", сорокалетней выдержки… С южного побережья везли. Дорогое очень. Его купить, так это надо сначала целое поместье продать.

Брейсвер, до этого разливавший разнесчастные "Слезы солнца" по бокалам, чуть не уронил бутылку на пол.

– Что, серьезно? Находятся идиоты, готовые продать целое поместье за какое-то паршивое вино?

– Граф Дериварн выразился метафорически, – пояснил Роальд Микдерми, поправляя воротник – душно ему, что ли? – На самом деле, разумеется, никто не станет продавать…

– Не станет? Ну вот и славно. А то я уже испугался за род людской. – Гледерик задумчиво поглядел на до краев наполненный им бокал. – Кажется, для начала полагается произнести какой-нибудь пафосный тост? В таком случае, предлагаю отступить от закосневших традиций и выпить торжественно, но молча, – изрек он и сделал небольшой глоток. Расхваленное Дериварном вино показалось Гледерику весьма посредственным, впрочем, заключил он, любителям может и понравиться. Что до Томаса и Роальда, те пригубили "Слезы солнца" с помпой истинно верующих, дорвавшихся до святыни.

Томас Дериварн рухнул на скамью напротив Гледерика, Роальд с многозначительным видом принялся кружить по комнате. Семья Микдерми владела землями на востоке королевства и была связана ленной присягой с Малерами, герцогами Дейревера. Самые обычные дворяне, каких в Иберлене тьмы и тьмы. Ничем особенного в старину не выделялись, больших армий не собирали, у подножия трона не стояли и бунтовать тоже не шибко любили. Совсем незаметные при Картворах, они набрали чуть-чуть больше значимости в последнее столетие, но даже и сейчас не входили в десятку наиболее сильных домов. Не могли они похвастаться и особенным богатством, правда, зато обладали недурственной репутацией. Никогда, вроде, не нарушали данного ими слова, не били в спину, да и разбоем отродясь не занимались. Впрочем, при Ретвальдах лорды вообще перестали грабить торговые обозы и расположенные в соседних графствах деревни, что нередко случалось в старину. Король-чародей и его отродья навели в стране подобие порядка, при них даже междуусобицы прекратились – не сразу, конечно, а лишь после того, как Радлер Айтверн и его сын срубили головы всем особенно ретивым. Что же до Роальда Микдерми, то он пришел к Гледерику, ведомый своим сюзереном, Джеральдом Малером, но вроде бы искренне разделял идеи мятежников. Ему не нравилось, что при Роберте королевская власть вновь ослабла, и Иберлен начал погружаться в подобие прежнего хаоса.

Томас Дериварн с решительным видом отставил прочь бокал и склонился вперед, опершись локтями о край массивного стола, разделявшего его и Гледерика.

– Мы, если честно, к вам почему пришли, сэр… Тут дело какое. Новости, что вы привезли… Паршивые новости, чего тут таить. Я не про то, что Айтверн уперся, и так ясно было, драки не миновать, как ни бейся, но к вам он не придет. Но вот кузен мой бедовый, Александр Гальс… У меня сердце кровью облилось, как услышал. Достойный был парень, что ни говорить, рыцарь, каких поискать и соображение имел. Жаль очень, что так вышло.

– Верно говорите, граф. Мы понесли большую потерю, лишившись Александра. Сам сожалею, что отправил его в эту поездку. – Гледерик вновь отпил вина, скривившись от его вкуса. Нет, старый-добрый лагер куда лучше… – Очень большая потеря, – повторил он с причитающейся случаю скорбью.

Микдерми, до того бесцельно бродивший по кабинете, остановился.

– Значит, сожалеете? – тихо спросил он. Граф поднял голову, внимательно глядя на нового иберленского короля.

– Разумеется, – отвечал Роальду Гледерик, без труда выдержав его взгляд. Звоночек смутного подозрения, перед тем ненадолго замолкавший, вновь задребезжал в его голове. С чем все же пожаловали сюда эти господа? Брейсвер понимал, что если ожидать удара от любого прохожего, недолго сделаться сумасшедшим, а еще он понимал, что не будь он сумасшедшим, то давно бы отдал Богу душу. Хотя никакого Бога, конечно же, нет… Ну-ка, посмотрим, как запоет Микдерми, если слегка уколоть его шпагой. Зрелище выйдет не только поучительное, но прежде всего – познавательное. – Ну а как настроены вы, сударь? Я по поводу кончины графа Гальса сожалею, лорд Дериварн – сожалеет, а вы-то сами как, разделяете наши чувства? Или просто решили выпить за компанию?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю