Текст книги "Владимир Крючков. Время рассудит"

Автор книги: Анатолий Житнухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Глава седьмая
РАЗВЯЗКА

Знакомясь с выступлениями и статьями В. А. Крючкова, включёнными им в двухтомник «Без срока давности», невольно обращаешь внимание на то, как в течение сравнительно короткого времени менялась их тональность. И если после назначения на пост председателя КГБ СССР Владимир Александрович вполне искренне говорил о своей приверженности перестройке и неутраченной вере в Горбачёва, то спустя полтора-два года в его публичных заявлениях стали всё чаще звучать жёсткие оценки ситуации в стране и положения, в которое загоняли КГБ. «Архитекторы» и «прорабы» перестройки, ввергнув страну в фазу полураспада, теперь упорно толкали её к последней черте, к точке невозврата.

Обычная манера Крючкова даже самые острые вопросы ставить спокойно и взвешенно, не давая воли эмоциям, конечно же, никого не вводила в заблуждение. Заметные перемены в его позиции в первую очередь обеспокоили Горбачёва и ближайшее окружение президента. К тому же на Горбачёва давили и набиравшие силу «удельные князья», мечтавшие о своей полной независимости от Центра. Мешал КГБ, где слишком много знали, – разведывательные и контрразведывательные структуры Комитета, несмотря на массированные психические атаки либеральных СМИ, продолжали работать в обычном режиме. Неудивительно, что Крючкову, обладавшему полной информацией о состоянии страны и реальных целях «демократов», исподволь стали подыскивать замену. Об этом, например, свидетельствует В. И. Болдин, который в силу обязанностей заведующего Общим отделом ЦК КПСС и руководителя Аппарата президента СССР общался с Горбачёвым едва ли не каждый день. В книге Валерия Ивановича «Крушение пьедестала» описывается такой эпизод:

«Все, кто знал Горбачёва довольно близко, видели его колебания, понимали безысходность положения. Страна стояла на грани развала, гражданской войны, разрухи, и оздоровительные меры были просто необходимы. Президента СССР всё больше загоняли в угол руководители России, других республик, они диктовали ему условия, оказывали влияние на выбор им кадров. Незадолго до отъезда в отпуск Горбачёв неожиданно спросил меня:

– Ты знаешь о моей встрече с Ельциным и Назарбаевым? Они настаивают на том, что Крючкова и Язова надо убирать с должностей: не тянут больше старики.

Я удивился не столько самой встрече, о которой ничего не знал, сколько тому, что сказал Горбачёв.

– Я слышал другое – будто вы обсуждаете вопрос о назначении Бакатина на пост председателя КГБ.

Он удивлённо взглянул на меня и быстро заговорил:

– Ни Крючкова, ни Язова этим вождям я не отдам. Скорее вместе уйдём с постов…

Я понял, что Горбачёва очень волновало, знает ли о его разговоре с Ельциным и Назарбаевым Крючков. И если нет, то он, видимо, надеялся, что при случае я могу передать Крючкову слова Горбачёва о его решимости отвергнуть предложения Ельцина и Назарбаева. Но моя реплика о том, что Крючкову уже подготовлена замена, заставила Горбачёва страстно убеждать меня, что… эти домыслы подброшены, чтобы рассорить его со своими соратниками. Был дан и адрес, по которому председателю КГБ следовало обратить гнев.

Лишь спустя два или три года я узнал от Крючкова, что он ничего не знал о содержании разговора Горбачёва, Ельцина и Назарбаева[171]171
  Впоследствии Крючкова обвиняли в том, что он якобы осуществлял прослушку этой беседы и, усмотрев в разговоре угрозу своей власти, предпринял попытку «государственного переворота».


[Закрыть], как и не знал вообще, что президент СССР плетёт против него интриги» (курсив мой. – А. Ж.).

Поскольку мы всё ближе подходим к августовским событиям 1991 года, ставшим переломными не только в судьбе Крючкова, но и в истории нашей страны, хотелось бы заострить внимание читателя на некоторых моментах, позволяющих, по мнению автора, лучше понять феномен ГКЧП.

На протяжении многих веков философам и историкам не даёт покоя вопрос о роли личности в истории. Сторонники тех или иных, часто – взаимоисключающих, взглядов в качестве аргументов своей точки зрения, как правило, приводят примеры из прошлого. Но на поверку большинство исторических иллюстраций оказываются столь противоречивыми, что этот философский вопрос до сих пор остаётся неразрешённым.

Однако это не лишает нас права утверждать, что в критические моменты истории роль субъективных факторов неизмеримо возрастает и отдельные личности могут существенно повлиять на течение исторического процесса. И не случайно революционные эпохи, войны и другие крупные катаклизмы наша память тесно связывает с именами людей, предрешивших исход тех или иных событий.

Конечно, на характер и итог недолгой деятельности Государственного комитета по чрезвычайному положению оказал воздействие целый ряд объективных факторов. Но многое в августе 1991 года предопределил именно Крючков, причём большую роль сыграли его чисто человеческие, личные качества.

Тема «Крючков и ГКЧП» постоянно поднималась во время многочисленных бесед автора с ветеранами КГБ, и всегда во главу угла ими ставился вопрос: обладал ли Владимир Александрович необходимой решительностью для того, чтобы действия ГКЧП увенчались успехом, или ему не хватило твёрдости и последовательности? При этом высказывались прямо противоположные мнения, и каждый обосновывал своё суждение достаточно вескими доводами. И всё же, на взгляд автора, более убедительными выглядят аргументы тех, кто считает, что решительности Владимиру Александровичу вполне хватало.

Поясню свою точку зрения такими примерами.

В конце 1988 года, вскоре после назначения Крючкова председателем КГБ СССР, страну потрясла драма, разыгравшаяся в городе Орджоникидзе (ныне Владикавказ): трое вооружённых бандитов захватили автобус с большой группой школьников вместе с их учительницей. Угрожая убийством детей, они потребовали предоставить самолёт для вылета за рубеж.

Крючкову пришлось тогда решать сложную дилемму. Можно было попытаться освободить заложников с помощью группы захвата, готовой уничтожить преступников. Однако исключить при этом гибель хотя бы одного школьника никто не мог. И тогда Владимир Александрович принял такое решение: удовлетворить все требования преступников – выдать им запрошенную огромную сумму валюты, продукты питания, доставить до аэропорта, предоставить самолёт, передать пистолеты, автоматы и бронежилеты.

Особенно большой риск заключался в том, что преступники в любую минуту могли воспользоваться предоставленным оружием. Всю ответственность Крючков взял на себя, поскольку далеко не все одобряли его решение. Но в конечном счёте, убедившись, что их требования полностью выполняются, бандиты уже перед самым вылетом самолёта в Тель-Авив освободили всех заложников. Последним самолёт покинул подполковник Шереметев – сотрудник УКГБ по Ставропольскому краю, который по требованию бандитов добровольно согласился быть у них заложником (за этот мужественный поступок он был удостоен ордена Красного Знамени).

Кстати, после этого случая в СССР была прекращена практика неоправданного, неприемлемого риска при освобождении заложников – в центр внимания ставилась задача их спасения.

Следует добавить, что в этой истории Крючков проявил и свои дипломатические способности. Поначалу преступники не собирались лететь в Израиль, рассматривали совсем другие маршруты. И лишь в самый последний момент, к огромному облегчению Владимира Александровича, назвали в качестве конечной точки Тель-Авив. По каким-то одному ему известным причинам, он был твёрдо убеждён, что выбор террористами Израиля, по сути, предопределял благоприятный для нас исход операции.

А ведь у нас с Израилем были тогда весьма натянутые отношения. Однако Владимир Александрович через МИД СССР вступил в контакт с израильскими властями и спецслужбами, будучи уверенным, что они окажут нам поддержку, задержат бандитов и выдадут их Советскому Союзу. Никто тогда его уверенности не разделял, но произошло всё именно так. А помимо прочего, этот случай сыграл свою роль в потеплении отношений между СССР и Израилем.

В результате действий и твёрдости Крючкова операция КГБ по спасению детей закончилась благополучно. И разве можно его отказ от крайних мер по освобождению заложников назвать нерешительностью?

Вместе с тем в других критических ситуациях, при обстоятельствах, не оставляющих выбора, он всегда принимал жёсткие решения. Как, например, при проведении операции КГБ по обезвреживанию преступников в Саратове в мае 1989 года. Тогда, захватив оружие и автомашину, бандиты обосновались в квартире, в которой проживала семья – муж, жена и их двухлетняя дочь. Ими были выдвинуты требования – деньги и самолёт для вылета за рубеж, иначе заложники будут сброшены с четвёртого этажа. Судя по совершённым накануне этой же бандой преступлениям, рассчитывать на то, что переговоры могут дать какой-то результат, не приходилось.

Сотрудники группы захвата совершили, казалось, невероятное – с крыши дома на канатах спустились на два этажа ниже и вышибли окна квартиры. Первый ворвавшийся в неё чекист накрыл своим телом девочку. Выстрелы бандитов участники операции приняли на себя, но, к счастью, выручили бронежилеты.

В другой раз, в августе 1990 года, группа преступников из семи человек захватила следственный изолятор в Сухуми, в котором они содержались в ожидании суда за ранее совершённые преступления. Помимо арестованных, они взяли в заложники четырёх сотрудников изолятора и в последующие двое суток выдвинули ряд опять-таки «стандартных» условий – машина, деньги, самолёт. В противном случае грозили расправиться с заложниками. Переговоры шли день и ночь, но результатов не дали. Было принято решение направить в Сухуми группу сотрудников спецподразделения «А» 7-го управления КГБ (так называемую группу «Альфа»). Расчёт строился на внезапности и быстроте действий. Преступникам по их просьбе был предоставлен микроавтобус, на котором они рассчитывали выехать в аэропорт, чтобы оттуда покинуть страну. В момент выхода во внутренний двор изолятора и посадки в микроавтобус преступники были атакованы скрытно находившейся там группой «Альфа». Спустя несколько секунд все семеро преступников были нейтрализованы. Жизни заложников были спасены.

Конечно, приведённые примеры убедят не всех: оперативная сфера – это всё же одно, а способность принимать последовательные и жёсткие решения политического характера, от которого зависит судьба страны, – это совсем другое. Однако многие факты свидетельствуют о том, что Крючков и при возникновении реальной угрозы конституционному строю СССР был внутренне готов к самым серьёзным шагам. Как предупреждение явным и скрытым врагам советской власти прозвучали его слова на Четвёртом съезде народных депутатов, состоявшемся в декабре 1990 года:

«Звучат опасения, что если сегодня пойти на решительные действия по наведению порядка, то надо заведомо согласиться с тем, что прольётся кровь.

А разве кровь уже не льётся? Разве, включая телевизор и открывая газеты, мы не узнаём почти каждый день о новых человеческих жертвах, гибели невинных людей, в том числе женщин и детей? Никого не хочу запугивать, но Комитет госбезопасности убеждён, что, если развитие ситуации в нашей стране пойдёт и далее в таком же ключе, нам не избежать более серьёзных и тяжёлых по своим последствиям социально-политических потрясений. Речь идёт о том, чтобы уйти от жертв, предупредить новые»[172]172
  Крючков В. А. Без срока давности. Кн. 1. М.: Просвещение, 2006. С. 215.


[Закрыть].

Острые и нелицеприятные оценки сложившегося в стране положения и перспектив выхода из него прозвучали в выступлении Владимира Александровича на закрытом заседании сессии Верховного Совета СССР 17 июня 1991 года, за два месяца до создания ГКЧП. Поднятый перед депутатами ряд принципиальных проблем уже ни у кого не оставил сомнений в том, что Крючков не намерен созерцать дальнейший развал СССР в качестве стороннего наблюдателя – ведь страна стояла на грани жизни и смерти.

Сначала приведём несколько его высказываний по поводу текущего момента:

«…Наше Отечество находится на грани катастрофы…

Общество охвачено острым кризисом, угрожающим жизненно важным интересам народа, неотъемлемым правам всех граждан СССР, самим основам Советского государства. Если в самое ближайшее время не удастся остановить крайне опасные разрушительные процессы, то самые худшие опасения наши станут реальностью…

Главная причина нынешней критической ситуации кроется в целенаправленных, последовательных действиях антигосударственных, сепаратистских и других экстремистских сил, развернувших непримиримую борьбу за власть в стране…

Пока мы рассуждаем об общечеловеческих ценностях, демократических процессах, гуманизме, страну захлестнула волна кровавых межнациональных конфликтов. Миллионы наших сограждан подвергаются моральному и физическому террору…

Всё более угрожающие масштабы приобретает преступность, в том числе организованная. Она буквально на глазах политизируется и уже непосредственно подрывает безопасность граждан и общества…

Нужны настойчивость и решительность в главном – защите Конституции…

Главное наше достояние – это складывающийся веками великий союз народов. Его сохранение – священный долг перед поколениями, которые жили до нас, и теми, кто придёт нам на смену. Тут в полную силу пора говорить о нашей исторической ответственности…

По сообщениям, которые мы получаем, – это и в открытой печати проходит – в Соединённых Штатах Америки и в некоторых других западных странах считают, что развал Советского Союза предрешён…

Есть данные о разработке планов умиротворения и даже оккупации Советского Союза в определённых условиях под предлогом установления международного контроля над его ядерным арсеналом…

Нет такого принципиального вопроса, по которому мы не представляли бы объективную, острую, упреждающую, часто нелицеприятную информацию руководству страны и не вносили бы совершенно конкретное предложение. Однако, разумеется, нужна адекватная реакция…

Обстоятельства таковы, что без действий чрезвычайного характера уже просто невозможно обойтись. Не видеть этого – равносильно самообману, бездействовать – значит взять на себя тяжёлую ответственность за трагические, поистине непредсказуемые последствия…

Обстановка требует от всех нас отрешиться от личного, придать должное общегосударственному, и прежде всего – борьбе за сохранение Союза. Всё остальное, мне думается, должно быть подчинено этому».

Но даже предельная откровенность Крючкова и вся острота поднятых им проблем не произвели на депутатов Верховного Совета такого впечатления, как затронутый в выступлении вопрос о деятельности агентуры влияния. При этом Крючков начал с того, что зачитал записку Андропова, направленную в Политбюро ЦК КПСС ещё в 1977 году. Ознакомимся с ней и мы:

«По достоверным данным, полученным Комитетом государственной безопасности, в последнее время ЦРУ США на основе анализа и прогноза своих специалистов о дальнейших путях развития СССР разрабатывает планы по активизации враждебной деятельности, направленной на разложение советского общества и дезорганизацию социалистической экономики. В этих целях американская разведка ставит задачу осуществлять вербовку агентуры влияния из числа советских граждан, проводить их обучение и в дальнейшем продвигать в сферу управления политикой, экономикой и наукой Советского Союза.

ЦРУ разработало программы индивидуальной подготовки агентов влияния, предусматривающие приобретение ими навыков шпионской деятельности, а также их концентрированную политическую и идеологическую обработку. Кроме того, одним из важнейших аспектов подготовки такой агентуры является преподавание методов управления в руководящем звене народного хозяйства.

Руководство американской разведки планирует целенаправленно и настойчиво, не считаясь с затратами, вести поиск лиц, способных по своим личным и деловым качествам в перспективе занять административные должности в аппарате управления и выполнять сформулированные противником задачи. При этом ЦРУ исходит из того, что деятельность отдельных, не связанных между собой агентов влияния, проводящих в жизнь политику саботажа в народном хозяйстве и искривления руководящих указаний, будет координироваться и направляться из единого центра, созданного в рамках американской разведки.

По замыслу ЦРУ, целенаправленная деятельность агентуры влияния будет способствовать созданию определённых трудностей внутриполитического характера в Советском Союзе, задержит развитие нашей экономики, будет вести научные изыскания в Советском Союзе по тупиковым направлениям. При выработке указанных планов американская разведка исходит из того, что возрастающие контакты Советского Союза с Западом создают благоприятные предпосылки для их реализации в современных условиях.

По заявлениям американских разведчиков, призванных непосредственно заниматься работой с такой агентурой из числа советских граждан, осуществляемая в настоящее время американскими спецслужбами программа будет способствовать качественным изменениям в различных сферах жизни нашего общества и прежде всего в экономике, что приведёт в конечном счёте к принятию Советским Союзом многих западных идеалов. КГБ учитывает полученную информацию для организации мероприятий по вскрытию и пресечению планов американской разведки.

Председатель КГБ СССР Ю. Андропов».

Выступление Крючкова и зачитанный им документ, несмотря на секретность заседания Верховного Совета, получили огласку и произвели в «демократическом» лагере эффект разорвавшейся бомбы. Во-первых, всем было ясно, что записка Андропова к концу 1980-х – началу 1990-х годов приобрела особую актуальность. Многие, очень многие в «коллективном портрете» агентов влияния, составленном Комитетом госбезопасности по материалам разведки и контрразведки, без труда узнавали себя и боялись разоблачений, которые, как они обоснованно полагали, были вполне возможны в случае принятия чрезвычайных мер, на чём настаивал Крючков. Вот почему «демократы» с такой истерикой и злобой встретили весть о создании ГКЧП и не скрывали безудержной радости по поводу его неудачи.

С тех пор либеральные СМИ усилили нападки на Крючкова, обвиняя его в необоснованной дискредитации «благородных намерений и помыслов сторонников свободы и демократии». Тот, в свою очередь, был убеждён, что к началу 1990-х годов наша страна была «нашпигована» агентами влияния, которые направляли демократическое движение в деструктивное русло. Однако эта его уверенность вовсе не подтверждала многочисленных выдумок «демократов» о наличии в КГБ мифических «списков Крючкова», на основании которых якобы готовились «новые репрессии против инакомыслящих». У страха, как известно, глаза велики.

В январе 2006 года в интервью газете «Трибуна» Крючков подчёркивал, что, говоря о наличии в стране агентов влияния, он никого прямо не обвинял. «Но всем тогда становилось ясно, о ком идёт речь. Из уст председателя КГБ прямые обвинения не должны были исходить. Я ведь не суд»[173]173
  Крючков В. А. Без срока давности. Кн. 2. М.: Просвещение, 2006. С. 461.


[Закрыть].

Но это высказывание Владимира Александровича отнюдь не означало, что органы госбезопасности, чья разведывательная и контрразведывательная деятельность всегда носила и будет носить политический характер, должны были закрывать глаза на существующую проблему.

Агентура влияния – это не выдумка КГБ, как очень часто нам пытаются представить. В использовании такого метода работы ни наши, ни западные разведывательные службы никогда не видели ничего предосудительного. Другое дело – оказаться в рядах агентуры влияния, сознавая, что ты работаешь против своей страны (правда, не всех это расстраивало и расстраивает). В «Записках начальника нелегальной разведки» Ю. И. Дроздов даёт такие пояснения:

«Специфическим орудием борьбы и их, и наши стеснительные политики называют агентуру. «Агентура влияния», как правило, не вербуется, она приобретается, завоёвывается, воспитывается терпеливо, ненавязчиво, заботливо, услужливо. По американским взглядам, акции влияния и подбор агентуры для них должны осуществляться строго конспиративно. Конечная цель должна быть скрыта. Ещё более конспиративную форму должно иметь финансирование подобных акций: различные международные конференции, общества дружбы с Америкой, – но ни в коем разе не допускать грубого прямого подкупа политика иностранной державы для действий в интересах США. Только в результате длительного и кропотливого труда появлялась возможность считать такого политика или государственного деятеля «агентом влияния», а последний и не догадывался, что считается «оберегаемым» или «особо оберегаемым источником». На языке нашей разведки это называется использованием объекта «втёмную».

Эти строки написаны человеком на основании огромного личного опыта разведывательной работы за рубежом, в том числе и в США.

Почти 40 лет службы в органах госбезопасности и за плечами у А. П. Фролова, который также затрагивает эту тему:

«Формы и методы привлечения к сотрудничеству и использованию «агентов влияния» существуют самые разнообразные и диктуются конкретными условиями жизни, работы и отдыха таких людей. Многие из них сотрудничают на идеологической основе и не преследуют стяжательские цели.

«Агенты влияния» получали, однако, завуалированные, хотя и прозрачные, вознаграждения в виде повышенных гонораров за изданные книги, статьи или публичные выступления, устройства детей и родственников в учебные заведения, культурные или спортивные учреждения и многое другое[174]174
  Об этом же упоминает и В. Ф. Грушко в книге «Судьба разведчика».


[Закрыть].

Выявление и разоблачение «агентов влияния» является профессиональным делом контрразведчиков, но требует сверхтонкого искусства контршпионажа. Дело в том, что типичные признаки, демаскирующие обычный агентурный шпионаж, в поведении и работе «агентов влияния» или вовсе отсутствуют, или бывают затенены на фоне выполнения ими привычных служебных обязанностей»[175]175
  Фролов А. П. КГБ СССР: контршпионаж, учёба и работа контрразведчиков. М., 2011. С. 185.


[Закрыть].

Однако вернёмся к личности Крючкова, которому суждено было стать центральной фигурой в Государственном комитете по чрезвычайному положению и координировать (не формально, а по существу) его деятельность. Именно суждено, поскольку никто из членов ГКЧП такой ответственности на себя брать не стал. Вице-президент СССР Г. И. Янаев узнал о готовящемся выступлении лишь 18 августа. И то, что он, ни минуты не колеблясь, дал согласие исполнять обязанности президента, несомненно, делает ему честь. Вопрос о руководителе ГКЧП обсуждался, однако так и остался открытым. Фактически Крючков взял основную ответственность на себя.

Ряд ветеранов госбезопасности, с которыми беседовал автор, уверены, что ГКЧП в своих действиях должен был идти до конца и не останавливаться перед применением силы. В критические моменты истории власть, защищающая интересы народа и убеждённая в своей правоте, имеет право на вооружённую защиту. В качестве примера приводились события 1989 года в Пекине на площади Тяньаньмэнь, когда китайское руководство подавило выступления недовольных реформами Дэн Сяопина, решившись на крайние меры. А ведь значительная часть протестовавших против политики властей китайских студентов и представителей интеллигенции полагала тогда, что образцом для Китая могут стать либеральные преобразования Горбачёва, посетившего накануне этих событий КНР.

Трудно представить, что бы стало с Китаем, если бы противники Дэн Сяопина взяли верх. Развитие современного Китая, толчок которому дали его реформы, сегодня впечатляет весь мир. «Реформы» Горбачёва уничтожили СССР и поставили Россию на грань катастрофы.

Не только члены ГКЧП, но и некоторые влиятельные сотрудники КГБ, по их рассказам, ещё за несколько месяцев до августовских событий делали попытки склонить Крючкова к мысли о том, что спасти страну можно только силовыми методами. Но Владимир Александрович в таких случаях казался непроницаемым.

Они не убедили Крючкова. Скорее всего, потому, что плохо знали его. Вероятно, Владимир Александрович уходил от ответа, поскольку лучше других видел черту, которую он не сможет переступить. И вряд ли можно до конца понять суть августовских событий, если эту проблему обойти стороной.

Генерал-лейтенант Н. С. Леонов известен не только как крупный разведчик-аналитик и учёный, но и как человек, наделённый несомненным литературным даром, автор многих известных книг. Как-то он высказал автору такое мнение о Крючкове: по уровню образованности и присущей ему интеллигентности председателя КГБ можно сравнить только с одним человеком из большого круга руководителей спецслужб, включая зарубежные, – главой разведки ГДР Маркусом Вольфом, поражавшим всех своим интеллектом и кругозором.

Крючков – настоящий интеллигент, которого отличают не только ум и образованность. Вспомним о его страстной любви к театру. Или о его манере поведения, таких качествах, как сдержанность и неизменная вежливость в общении с окружающими, обращение ко всем без исключения только на «вы», неподдельная забота о людях. В его спокойной и неторопливой речи никогда не было грубых слов, тем более «солёных» словечек, без которых обходится далеко не каждый мужчина. Он практически никогда не повышал голос.

В то же время он далёк от той когорты чеховских хлюпиков-интеллигентов, которые всегда чем-то недовольны, философствуют ни о чём и ведут меж собой пустопорожние разговоры. Как подметил один из героев «Вишнёвого сада», «громадное большинство интеллигенции ничего не ищет, ничего не делает и к труду… не способно».

И, пожалуй, о главном. Крючкову, почти 30 лет проработавшему в органах прокуратуры и КГБ, было присуще такое качество, как нетерпимость к любому виду насилия. Что, в общем-то, нетипично для людей подобных профессий и поэтому может показаться кому-то странным.

Мы уже говорили о том, что Крючков не любил охоту, поскольку это занятие претило всей его натуре. Однажды, в 1965 году, ему довелось сопровождать в поездке по Венгрии Брежнева и Подгорного. Наблюдал он и за охотой на фазанов, которую организовал для них Янош Кадар, знавший о любимом увлечении советских руководителей. Наверное, это самые эмоциональные страницы воспоминаний Владимира Александровича, пронизанные отвращением и даже ненавистью к тому, что он тогда увидел. «Эта бойня, – пишет Крючков, – и по сей день стоит у меня перед глазами».

Эта история говорит о многом. Мог ли Крючков, который категорически отказался взять в руки ружьё на охоте, допустить, что противостояние 19–21 августа выльется в вооружённые столкновения? Вопрос скорее риторический.

К тому же не будем забывать, что Крючков – законник (юридическое образование и прокурорская работа не прошли даром), и его законопослушание, как считают некоторые его коллеги по КГБ, было «избыточным». Трудно сказать, может ли оно вообще быть таковым. Но вот известный юрист, государственный советник юстиции 1-го класса, бывший заместитель Генерального прокурора РФ М. Б. Катышев, с которым автор обсуждал эту тему, убеждён, что именно верность Закону не позволила Крючкову перешагнуть роковую черту в августе 1991 года.

Благодаря этому качеству Владимир Александрович, возглавив КГБ, увидел зазоры между правовой базой КГБ и его практической деятельностью, добился принятия закона об органах государственной безопасности и приступил к осуществлению конкретных мер по их демократизации.

Законопослушание Крючкова проявлялось и в его отношениях с Горбачёвым, во взаимодействии Комитета госбезопасности с органами государственной власти даже в то время, когда, может быть, и следовало «наступить на горло собственной песне».

В начале 1991 года, обсуждая с Горбачёвым январский кризис в Литве, спровоцированный экстремистами, Крючков чётко обозначил свою линию: Комитет госбезопасности силовыми методами будет действовать лишь в тех случаях, когда получит соответствующие указания от руководства страны. Он был привержен этой линии и в последующем.

То, что произошло в Литве, требует пояснений – ведь в столкновениях у телецентра в Вильнюсе либералы, по своему обыкновению, обвинили в первую очередь КГБ и, естественно, Крючкова.

Экстремистские силы из движения «Саюдис», нагнетая обстановку в республике и подогревая сепаратистские настроения, пользовались поддержкой со стороны руководства Литвы, в частности председателя Верховного совета Литовской ССР В. Ландсбергиса, и не намеревались решать какие-либо проблемы политическим путём – речь шла только о насильственных методах борьбы «за независимость», против «советской оккупации». Москва обвинялась во всех смертных грехах, изображалась источником враждебности по отношению к литовскому народу. Телевидение и радио, значительная часть газет и журналов выливали на жителей Литвы поток лживых инсинуаций и подстрекательских заявлений, призывов действовать, добиваться «свободы для литовского народа».

Как отмечал Крючков, резкое обострение обстановки вынудило президента СССР Горбачёва 10 января 1991 года обратиться к Верховному совету республики. В его обращении говорилось: «Надо смотреть правде в глаза и видеть истинные причины создавшегося положения. Они коренятся в грубых нарушениях и отступлениях от Конституции СССР, Конституции Литовской ССР, попрании политических и социальных прав граждан, в стремлении под лозунгом демократии провести в жизнь политику, направленную на восстановление буржуазного строя и порядков, противоречащих интересам народа».

Поскольку никакой реакции на это обращение не последовало, Горбачёв дал указание министру обороны Язову, министру внутренних дел Пуго и председателю КГБ Крючкову предпринять при необходимости адекватные меры силового характера. Заметим, что это решение поддержал тогда и министр иностранных дел СССР Шеварднадзе, ставший к тому времени «своим» в лагере либералов.

В ночь на 13 января 1991 года агрессивно настроенная дружина литовцев из так называемого Комитета национального спасения выдвинулась к телецентру, безопасность которого вместе с другими силовыми подразделениями должны были обеспечить 30 сотрудников группы КГБ «Альфа». На пути к телецентру военнослужащие и бойцы «Альфы» подверглись нападениям со стороны хулиганствующих элементов, обстрелу с крыш близлежащих домов, в результате чего пострадали и гражданские лица. Через несколько месяцев, закончив расследование, Прокуратура СССР установила виновность организаторов и участников беспорядков. Также было отмечено, что сотрудники «Альфы» не произвели ни одного выстрела[176]176
  Сотрудники группы «Альфа», сохранившейся после упразднения КГБ СССР, проявили верность своему долгу по обеспечению безопасности граждан и во время вооружённого захвата Верховного Совета РФ 4 октября 1993 года, организованного Ельциным. Они отказались применить оружие против осаждённых и в течение нескольких часов выводили людей на безопасную территорию, заслоняя их от пуль своими бронежилетами и рискуя собственными жизнями. За всё время нахождения в самом пекле событий ими было израсходовано в общей сложности всего четыре патрона.


[Закрыть]. Даже несмотря на то, что от огнестрельного ранения в спину погиб их товарищ – лейтенант В. В. Шатских, посмертно награждённый орденом Красного Знамени…

Искусственно спровоцированные в республиках центробежные тенденции вылились в так называемый «парад суверенитетов». Суть его заключалась в принятии республиканскими органами власти местных законов, имевших приоритет над союзными, что создавало правовые предпосылки распада Советского Союза. В головной колонне этого «парада» оказалась и Россия, планы выхода которой из Союза вынашивались Ельциным и его сторонниками. Крупным шагом в реализации задуманного ими стало принятие 12 июня 1990 года Декларации о государственном суверенитете РСФСР, 5-я, ключевая статья которой предусматривала верховенство российских законов над законами СССР.