Текст книги "Владимир Крючков. Время рассудит"

Автор книги: Анатолий Житнухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Приверженность к аналитической работе Крючков сохранил и после своего назначения председателем КГБ СССР. Одним из его первых шагов по совершенствованию работы центрального аппарата Комитета было создание в 1989 году Службы оперативного анализа и информации КГБ, которая через год была преобразована в Аналитическое управление Комитета госбезопасности. Н. С. Леонов, возглавивший это управление в начале 1991 года, сравнивал его со скорой помощью, пытающейся реанимировать смертельно больного. Однако, на наш взгляд, этот шаг и ряд других крупных организационных мер, предпринятых Крючковым, свидетельствует о том, что Владимир Александрович до последнего дня своей работы в Комитете госбезопасности верил в его будущее и связывал завтрашний день с качественным улучшением всей деятельности КГБ.

(Между прочим, Леонов считает своей заслугой то, что, несмотря на короткое время, в течение которого он возглавлял Аналитическое управление, сумел всё же сделать несколько важных дел – подготовить записки об антигосударственной деятельности А. Н. Яковлева и Э. А. Шеварднадзе и принять участие в подготовке Обращения ГКЧП к советскому народу.)

Аналитическую работу Крючкову и его единомышленникам пришлось налаживать не на пустом месте. Более осмысленный, интеллектуальный характер деятельность Комитета госбезопасности стала приобретать с конца 1960-х годов, когда КГБ возглавил Андропов, с которым Крючков в одной связке работал до 1982 года.

Ещё в 1968 году 101-я разведшкола была преобразована в Краснознамённый институт КГБ. Благодаря усилиям Юрия Владимировича налаживались творческие связи КГБ с научными институтами Академии наук, занимавшимися проблемами международных отношений, мировой экономики и политики. Частыми гостями Андропова были академики и члены-корреспонденты АН Н. Н. Иноземцев, Г. А. Арбатов, О. Т. Богомолов и другие видные учёные.

Так, по инициативе Андропова возглавляемый Богомоловым Институт экономики мировой социалистической системы АН СССР[99]99
  С сентября 1990 года – Институт международных экономических и политических исследований (ИМЭПИ).


[Закрыть] приступил к исследованию причин и характера кризисов в социалистических странах (изучением и анализом этих проблем в КГБ занимался информационно-аналитический отдел ПГУ).

Однако стремление к всестороннему осмыслению вызовов времени и путей реализации усложнявшихся задач Комитета государственной безопасности, в том числе разведки, отнюдь не означало принципиальной смены основополагающих векторов деятельности КГБ. Как человек мыслящий, Андропов прекрасно видел, что разработка академическими институтами тех или иных узловых проблем страдает явным хвостизмом, подчинена идеологическому обеспечению прагматических задач, исходящих из руководящих органов КПСС. А задачи эти, как известно, в большинстве случаев формулировались без должного теоретического анализа, часто – ради красного словца, при подготовке очередных докладов, выступлений и статей Генерального секретаря и других лидеров партии.

Когда в марте 1987 года Советский Союз посетила Маргарет Тэтчер, М. С. Горбачёв решил произвести на неё впечатление, организовав встречи с рядом крупных учёных-обществоведов. Позднее своё впечатление от общения с советскими академиками британский премьер выразила следующим образом: «сборище выдающихся лакеев»[100]100
  См.: Тьерио Ж. Л. Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов. М.: Молодая гвардия, 2010. С. 430.


[Закрыть]. Даже с учётом ярого антикоммунизма Тэтчер и её репутации «слона в посудной лавке», эти слова не выглядят уж чересчур несправедливыми. По крайней мере, многим известным обществоведам, почивавшим в советское время на лаврах и менявшим свои взгляды при малейшем изменении политической конъюнктуры, обижаться не на что.

Мы хорошо знаем, что ни Хрущёв, ни Брежнев, ни Горбачёв не испытывали к теории марксизма особого пристрастия, что, безусловно, приводило к ряду серьёзных и даже – непоправимых ошибок в их деятельности. Интересную мысль высказал на одном из заседаний Коллегии КГБ Крючков: «Наш противник считает, что марксизм – слишком мощное оружие, чтобы отдавать его в руки коммунистам. А сами тем временем активно используют многое из учения Маркса – Ленина. Это – и положение о диалектической связи экономики и политики, и принципы системного анализа общественных явлений, и выявление главного, узловых вопросов, и законы идеологической работы»[101]101
  Из воспоминаний генерал-лейтенанта В. М. Прилукова.


[Закрыть]. Очевидно, Владимир Александрович был знаком со словами Ф. Рузвельта, который, прочитав «Капитал», произнёс: «Мы эту умную книгу одним коммунистам не отдадим». (Кстати, интерес к «Капиталу» резко вырос в странах Западной Европы в начальный период последнего финансово-экономического кризиса – там его продажи в 2009–2010 годах увеличились многократно[102]102
  См., в частности: «Капитал» Маркса вновь стал популярен во время финансового кризиса // http://ria.ru/crisis_news/20090414/ 168083463.html


[Закрыть].)

…Андропов понимал, что телега (практика) шла впереди лошади (теории), а невостребованность свежих идей и мыслей учёных-обществоведов в руководстве партии и страны порождала неудовлетворённость и оппозиционные настроения. Показательной была ситуация, возникшая в Институте мировой экономики и международных отношений АН СССР, который с 1966 года до августа 1982-го возглавлял Н. Н. Иноземцев. В институте свила себе гнездо антисоветская подпольная организация «Молодые социалисты», инициаторами создания которой выступили Павел Кудюкин и Андрей Фадин. Кроме них в ядро кружка входили Борис Кагарлицкий, Михаил Ривкин, Юрий Хавкин, Владимир Чернецкий. Впрочем, ещё с конца 1970-х годов (Кудюкин и Фадин были тогда ещё студентами истфака МГУ) кружок находился под наблюдением органов госбезопасности. В апреле 1982 года руководители антисоветского подполья были арестованы, затем осуждены, но вскоре амнистированы.

Увы, потрясений, выпавших на долю ИМЭМО, не выдержало сердце фронтовика – в августе 1982 года Н. Н. Иноземцева не стало. Либеральные круги до сих пор пытаются взвалить вину за кончину учёного на чрезмерно жёсткие действия партийных органов. Здесь – как всегда: с больной головы на здоровую, как будто и не было тех, кто в своих авантюрных целях использовал доверие авторитетного руководителя, подло «подставил» его. Судя по всему, несостоявшиеся «социалисты» учитывали и прекрасное отношение к Иноземцеву со стороны Л. И. Брежнева, что также создавало некое подобие гарантии их безопасности. Кстати, не изменил своего благорасположения к Николаю Николаевичу и Андропов. Но вот кто у него не вызывал ни малейших позитивных чувств – так это новый директор ИМЭМО А. Н. Яковлев, возглавивший институт в сентябре 1983 года. Как считают многие исследователи, – вопреки позиции Андропова, здоровье которого к концу лета 1983 года резко ухудшилось (последнее заседание Политбюро ЦК КПСС он смог провести 1 сентября), и при прямой поддержке Горбачёва, который встречался с Яковлевым в Канаде весной того же года и настоял на его возвращении из командировки.

Знал Андропов и истинную цену Арбатову, к которому сложилось негативное отношение и у Крючкова. В связи с этим хотелось бы обратиться к воспоминаниям Владимира Александровича, который описывает первую свою встречу с Яковлевым, состоявшуюся в начале 1983 года:

«Когда мне доложили, что со мной хотел бы встретиться Яковлев, бывший тогда послом СССР в Канаде, я не удивился. Ничего необычного в этом не было – послы регулярно посещали нашу службу…

Прежде чем принять Яковлева, я поинтересовался у сотрудников, курировавших канадское направление, какие конкретные вопросы намерен затронуть гость, к чему нужно быть готовым. Оказалось, что, напрашиваясь на беседу, посол каких-либо специальных тем для обсуждения не обозначал, сказал, что разговор будет носить общий характер…

Наши товарищи с уверенностью предположили, что посол наверняка будет жаловаться на нашу службу, резко критиковать сотрудников резидентуры (в Канаде) и центрального аппарата, а может быть, даже намекнёт на желательность полного сворачивания оперативной работы в Канаде. Если разговор примет откровенный характер, подчеркнули в заключение товарищи, то Яковлев «ударит по КГБ в целом». Это, мол, его «любимый конёк».

Помню, что именно в этот момент мне по какому-то другому вопросу позвонил Андропов, бывший тогда уже Генеральным секретарём ЦК КПСС. Воспользовавшись этим звонком, я вскользь заметил, что мне предстоит встретиться с Яковлевым. Тотчас же стало ясно, что Юрий Владимирович также придерживается о Яковлеве довольно нелестного мнения. Он не только подчеркнул неоткровенность этого человека («что он думает на самом деле, ни черта не поймёшь!»), но и, более того, выразил большие сомнения в безупречности Яковлева по отношению к Советскому государству в целом.

Тут же Андропов сказал, что Яковлев десять лет уже работает в Канаде и что пора его отзывать в Москву. «Кстати, – заметил Юрий Владимирович, – есть люди, которые очень хлопочут о возвращении Яковлева в Москву, вот и пусть порадуются».

В числе хлопочущих людей был назван и Арбатов, который, по словам Андропова, ещё при Брежневе сам приложил руку к тому, чтобы отправить Яковлева подальше из Москвы на посольскую работу[103]103
  В 1972 году руководство КПСС осудило русофобскую статью Яковлева «Против антиисторизма», опубликованную в «Литературной газете». В ней были подвергнуты нападкам патриотические чувства русских писателей, позволивших себе рассуждать о «национальном духе», «национальном чувстве», «народном характере», «зове природной цельности»… Многие полагают, что эта статья и стала причиной «ссылки» Яковлева в Канаду.


[Закрыть], «а теперь вдруг почему-то не может обойтись без этого проходимца».

Да, именно так, назвав Яковлева «проходимцем», и закончил наш телефонный разговор Юрий Владимирович…

Встреча с Яковлевым прошла в строгом соответствии с предсказанным мне сценарием. Нарекания на сотрудников разведслужбы лились сплошным потоком, а всему КГБ доставалось при этом ещё больше. Поначалу оценки облекались, правда, в мягкие, даже осторожные выражения, но подтекст прослеживался чётко: зачем, мол, и кому нужна наша разведка в Канаде?

«Пустая трата усилий и денег», – с жаром утверждал посол. Александр Николаевич был убеждён, что резидентура только и занимается тем, что вовсю следит за ним – подслушивает, ведёт наружное наблюдение, досматривает почту и вообще, как он выразился, «копается в грязном белье»…

Если бы наши сотрудники и впрямь занимались тем, что им приписывал Яковлев, думаю, мы гораздо раньше узнали бы некоторые «детали», которые до сих пор пытается тщательно скрыть этот «архитектор» перестройки…»[104]104
  Крючков В. А. Личное дело. М.: Эксмо, 2003. С. 317–319.


[Закрыть] (Крючков писал эти строки в середине 1990-х годов).

Арбатова Крючков считал человеком шатких убеждений, который «сначала работал на Сталина, затем – на Хрущёва, Брежнева, Андропова, Черненко, Горбачёва, а теперь рвётся на следующий рубеж». По мнению Крючкова, у Арбатова невероятно много «заслуг» по разгрому Советского Союза: он крушил вооружённые силы нашей державы, издевался над армией, её историей, традициями, низводил её роль в обеспечении безопасности нашего государства. По его «подсчётам», в Советском Союзе расходы на армию в два-три раза превышали расходы на армию США. А на самом деле в Соединённых Штатах военный бюджет составлял в то время 300 миллиардов долларов, а у нас – менее 70 миллиардов рублей. Возглавляя Институт США и Канады АН СССР, Арбатов, как был уверен Крючков, «одновременно был душой проамериканского лобби. Это прекрасно понимал Громыко, и потому, в свою бытность министром иностранных дел, отказался иметь какие-либо дела с Арбатовым».

А вот ещё один взгляд, подтверждающий точку зрения Крючкова, – академика В. Г. Афанасьева (в советское время – главного редактора «Правды», которого, как принято было считать, вынудили уйти в отставку в 1989 году за перепечатку из итальянской газеты «Репубблика» статьи об алкоголизме Ельцина; но это был только повод – об истинных причинах поговорим позже):

«Георгий Арбатов – академик, директор Института США и Канады, друг Киссинджера, советник и Брежнева, и Горбачёва, и Ельцина. Большой недруг Советской Армии и военно-промышленного комплекса. Да, он друг Америки. А России? До сих пор не могу однозначно ответить на этот вопрос. Многое в нём настораживает»[105]105
  Афанасьев В. Г. Четвёртая власть и четыре генсека. М.: Кедр, 1994. С. 39.


[Закрыть].

К чему мы так подробно остановились на этой теме? К тому, что ряд ведущих учёных-международников (в отличие от Н. Н. Иноземцева или О. Т. Богомолова) не испытывали большой любви к своему Отечеству. В КГБ СССР и его разведывательном управлении это хорошо понимали и поэтому в оценках внешнеполитических проблем вынуждены были в основном полагаться на себя, на свои аналитические службы.

Крючков, с его интеллектом и эрудицией, уникальной памятью, располагая доступом к огромной информации, поступавшей из-за рубежа из закрытых и открытых источников, свободно ориентировался в этих вопросах.

В том информационном массиве, который ему приходилось «перерабатывать», он чувствовал себя как рыба в воде. В аппарате КГБ ходили легенды о картотеке Крючкова, с помощью которой он систематизировал, приводил в строгий порядок и приумножал свои поистине энциклопедические познания. Картотека представляла собой тысячи записей на бланках библиотечных формуляров и классифицировалась. Рабочая картотека (та, которая хранилась в секретариате ПГУ) насчитывала тысячи формуляров и делилась на два основных раздела: 1) персоналии; 2) страны и регионы мира. В первый раздел заносились сведения о значимых деятелях мировой политики и культуры, биографические данные и характеристики исторических личностей, почерпнутые из книг, текущей периодической печати и других источников. Второй раздел включал данные об истории различных государств и актуальную информацию, связанную с их современной деятельностью. Помимо базовой информации о политике, экономике, культуре, в картотеке имелись подразделы, посвящённые национальным традициям и особенностям тех или иных народов, литературе и искусству, религиозным верованиям, причинам и характеру межнациональных конфликтов, войн, обороноспособности, состоянию государственной безопасности.

Формирование картотеки осуществлялось следующим образом. Выдержки из материалов, которые следовало в неё поместить, Владимир Александрович помечал при чтении зелёным фломастером. Затем нужный ему текст машинистки секретариата заносили в формуляры и помещали их в соответствующие разделы.

Мы рассказываем о картотеке лишь в общих чертах, не останавливаясь на многочисленных нюансах её содержания, которыми прекрасно владел Крючков, удивляя коллег и зарубежных партнёров из социалистических стран своей осведомлённостью и образованностью. Со временем картотека стала основой большинства материалов, которые готовились к многочисленным поездкам и командировкам Владимира Александровича[106]106
  После смерти В. А. Крючкова его старший сын Сергей в официальном порядке передал картотеку руководству ФСБ РФ.


[Закрыть].

Текущую прессу Крючков не просто читал и просматривал – он её изучал. Каждое утро ему доставлялись газеты «Правда», «Известия», «Труд», «Красная звезда», из еженедельников и журналов выписывались «Новое время», «За рубежом», «Коммунист», «Партийная жизнь», «Огонёк». По давней привычке регулярно читал «Непсабадшаг» – газету Венгерской социалистической рабочей партии. Если какие-то важные события или явления и ускользали из поля зрения Крючкова, то уж сквозь «сито» Информационно-аналитического управления они проскочить никак не могли: слишком серьёзно там изучались и анализировались открытые источники, а результаты этой работы ежедневно докладывались начальнику разведки.

Специальные подборки готовились в ТАСС, куда перед началом рабочего дня заезжал дежурный офицер. Информационные материалы, предназначенные для ПГУ, имели своё «кодовое» обозначение: «Крючков – Леонов[107]107
  Имелся в виду начальник Информационно-аналитического управления ПГУ.


[Закрыть]». «Надо же, – удивилась однажды новая сотрудница экспедиции ТАСС, – артисты, а так много читают!»

То, что Владимир Александрович действительно много читал, подтверждает и его сын – Сергей Владимирович. Чтение – основное занятие В. А. Крючкова в те редкие часы, когда его видела семья. Он никогда не читал в кресле или на диване – только за письменным столом. В руках при этом у него всегда были ручка или карандаш. Собственно, эта многолетняя повседневная умственная работа и вылилась в создание уникальной картотеки. «Каких-то особых литературных предпочтений у отца не было, – вспоминает С. В. Крючков, – а вот начитанность была налицо. Он читал много классических произведений, старался быть в курсе всех современных новинок».

…Важное место в числе изданий, которые читал Крючков, занимал БИНТИ – Бюллетень иностранной научно-технической информации, что было связано с особым вниманием начальника ПГУ к развитию научно-технической и экономической разведки, к деятельности Управления «Т», которое занималось этими проблемами.

Большая заслуга Владимира Александровича состояла в том, что он вывел научно-техническую разведку за границы военной сферы и распространил её на гражданские отрасли науки и экономики. К этому его подтолкнули два главных обстоятельства.

Во-первых, серьёзную обеспокоенность вызывал характер экономического состояния СССР. Дело не только в том, что стали заметно снижаться темпы развития промышленности и сельского хозяйства, а с конца 1970-х годов – и прирост валового внутреннего продукта. Налицо был разрыв в передовых технологиях Запада и СССР, что существенно влияло на производительность труда, существовало большое отставание от западных стран в объёме производства и качестве товаров народного потребления, продуктов питания.

А во-вторых, выход на международный рынок серьёзно ограничивала, а во многих случаях – и перекрывала действующая система санкций и эмбарго, дискриминационных законов в области внешней торговли, направленная против СССР, стран социалистического содружества.

Например, доступ Советскому Союзу к новейшим технологиям производства электронно-вычислительной техники закрывал КОКОМ – Координационный комитет по экспортному контролю. Эта международная организация, объединяющая все страны НАТО (за исключением Исландии) и Японию, осуществляла экспортный контроль над товарами и технологиями, запрещаемыми к ввозу в СССР и другие социалистические страны. В КОКОМ была разработана стратегия так называемого «контролируемого технологического отставания», согласно которой техника и технология могли продаваться в социалистические страны не раньше чем через четыре года после их серийного выпуска.

Отметим также, что система эмбарго практически полностью перекрывала легальные возможности приобретения материалов по геологической тематике для нефтяной промышленности.

Разведка обладала уникальными возможностями, позволяющими преодолевать подобные барьеры, которых существовало великое множество. К примеру, ещё за несколько лет до чернобыльской аварии наша разведка получила доступ к иностранным материалам по проектированию, строительству и эксплуатации атомных станций. Особую ценность представляла информация по их безопасности, из которой, в частности, следовало, что гарантия надёжности атомной станции обходится примерно в 15 процентов от её стоимости. Принципиальное решение выглядело довольно просто: все опасные блоки и конструкции станции сооружаются под землёй, предусматриваются и другие меры её защиты.

Подобные материалы добывались с большим трудом и огромным риском. Чтобы читатель полнее представлял, как это происходило и чего это стоило, сошлёмся на выдержку из воспоминаний Ю. И. Дроздова:

«Я не могу назвать его имени, псевдонима, страны, где он работал. Пусть для читателя он будет просто «БС».

Уже с начала 70-х годов Комитет госбезопасности беспокоило положение наших ядерных энергетических объектов – всё ли там в порядке, правильно ли мы идём в развитии ядерных установок, как обеспечивается их безопасность, не отстаём ли от других стран, совершенствующих ядерную энергетику. Решение ряда таких задач выпало и на долю нелегальной разведки.

Справиться с ними предстояло в короткие сроки. «БС» должен был проникнуть на соответствующие объекты в ряде зарубежных стран, добыть необходимую информацию по обширному комплексу вопросов.

Мы думали, что самым трудным будет непосредственно период выполнения задания. Мы ошиблись. Самым трудным оказался период подготовки, документирования и легализации. Как бы то ни было, но в совершенстве было изучено два иностранных языка… обеспечена «железная» документация, выдерживающая любую проверку, найдены настоящие родственники и… требуемое место работы.

Попробуйте представить, какого это стоило труда, тем более в стране со сложной обстановкой и на объекте повышенной секретности с усиленным контролем за работающим персоналом.

В Центре каждый раз с напряжением ожидали выхода «БС» на связь. Каждая операция обеспечивалась с особой тщательностью. Провалиться мы не имели права… Но беда всё же пришла со стороны предателя, который имел косвенное отношение к делу «БС». Нам пришлось свернуть работу.

«БС» не понимал, что заставляет Центр отзывать его, выражал своё недовольство, сопротивлялся, ведь непосредственно вокруг него пока ещё всё было спокойно, хотя его уже искали по косвенным признакам, названным предателем.

Он прибыл в Центр и впервые за все годы нашей совместной службы (на операцию ушло пять лет. – А. Ж.) с возмущением говорил о трусости работников Центра, перестраховщиках и многое другое. Он требовал, чтобы его вернули в страну, где он оставил полезную для Родины работу и ставшего близким ему человека, прикрывавшего его и не знавшего, что он разведчик.

Мы рассказали, что его выдал предатель и что его ожидал скорый арест. «БС» долго не мог успокоиться, допустить саму возможность предательства со стороны другого разведчика. В конце концов он согласился с Центром…

По улицам Москвы и сегодня ходит скромный, иногда застенчивый, в меру обидчивый, требовательный к себе и другим человек среднего роста, совершенно не привлекающий внимания посторонних. Он никому не скажет, кроме «своих», кем он был и за что на его груди несколько боевых орденов и знак «Почётного сотрудника органов государственной безопасности».

Всё, что добывал «БС» за рубежом, сразу же направлялось в соответствующее ведомство. Если бы результаты его труда были правильно там использованы, учтены, то, может быть, Чернобыльской катастрофы и не было…»

К сожалению, добытую разведчиком-нелегалом информацию использовать не спешили. Лишь спустя год после чернобыльской аварии Крючкову позвонил министр энергетики и электрификации А. И. Майорец, который извинился за явные просчёты прежнего руководства и сообщил, что его министерство информацию КГБ признало исключительно ценной, особенно в той её части, которая касается безопасности. А ведь задолго до этого была организована встреча сотрудника, добывшего информацию, с группой советских специалистов, на которой были даны соответствующие квалифицированные разъяснения.

О причинах такого отношения к данным разведки КГБ в конкретном случае гадать не будем. Отметим только, что нередко использованию разведывательных материалов мешали обычные бюрократические проволочки в соответствующих правительственных ведомствах, для которых эти материалы предназначались, иногда не хватало средств для финансирования внедрения тех или иных новшеств и западных разработок, серьёзным препятствием нередко становилось и наше технологическое отставание во многих сферах. Бывший сотрудник ПГУ рассказывал автору, что однажды разведчики завладели ракетным снарядом, аналогов которому в нашей стране не было, и даже сумели доставить его в Москву. Однако учёные, в течение долгих месяцев «колдовавшие» над этим изделием, так и не смогли до конца разгадать важнейшие принципы его устройства и производства.

Тем не менее в большинстве случаев усилия разведки не пропадали втуне и в конечном счёте давали ощутимые результаты. Например, только одна крупная операция в космической сфере, проведённая советскими разведчиками вместе с коллегами из социалистических стран, принесла нашей экономике эффект, составляющий не менее 500 миллионов долларов.

С помощью разведки удалось в значительной мере разрешить проблему борьбы с таким распространённым заболеванием, как диабет. Так, покупка лицензии на производство инсулина выливалась по тем временам в астрономическую сумму – примерно в 1 миллиард долларов. Помимо того что крупные затраты государство несло при импорте лекарств, возникала большая зависимость от поставщиков. Сотрудники научно-технической разведки сумели добыть документацию, необходимую для производства инсулина, затратив всего 30 тысяч долларов.

По воспоминаниям Крючкова, разведке удавалось приобретать не только документацию по производству изделий электроники, но даже целые технологические линии. Иногда объёмы доставляемой в Советский Союз компьютерной техники и оборудования для производственных линий были настолько значительны, что приходилось фрахтовать морские суда. Это были сложнейшие и крайне рискованные операции.

Благодаря добытым разведкой материалам в стране развернулись производство и внедрение в сельское хозяйство биостимуляторов. Были накоплены важные данные о их производстве и использовании для повышения плодородия почв, силосования зелёной массы и сохранения свежести силоса, предупреждения гнилостных процессов.

Эти несколько примеров позволяют составить представление о том спектре проблем, которыми занималось Управление «Т». Исключительно высоко оценивал Крючков роль начальника этого управления Л. С. Зайцева – разносторонне образованного человека, высококвалифицированного оперативника, который имел три высших образования и знал три иностранных языка. Помимо большого опыта работы в Центре и за рубежом, Леонид Сергеевич прекрасно освоил механизм взаимодействия разведки с министерствами и ведомствами страны, среди которых центральное место занимал Государственный комитет по науке и технике.

В 1980-е годы начал создаваться государственный механизм формирования заданий научно-технической разведке КГБ, их финансирования, экспертных оценок и реализации. Однако после 1991 года он был разрушен.

Крючков полагал, что разведка может и должна стать рентабельной структурой. Конечно, под рентабельностью он имел в виду не те конкретные показатели, по которым мы обычно оцениваем эффективность работы того или иного предприятия. Разведывательные акции чаще всего такому измерению не поддаются. Подразумевалось, что Первое главное управление вкупе с другими разведывательными и контрразведывательными подразделениями способно покрывать те немалые расходы, которые несёт государство, обеспечивая полноценную деятельность своих спецслужб.

Отметим, что при Крючкове получил развитие Институт научно-технической разведки (образован в 1970 году), который в 1979 году под непосредственным руководством начальника ПГУ был преобразован в Научно-исследовательский институт разведывательных проблем. Это научное учреждение КГБ занималось анализом наиболее крупных проблем и подготовкой по ним информационно-аналитических материалов, направляемых в ЦК КПСС, правительство, АН СССР, министерства и ведомства. Исследовались состояние и перспективы по политическим и научно-техническим проблемам международного значения. В частности, анализировались такие вопросы, как процесс интеграции в Европе, роль и основные направления развития трёх мировых центров – США, Западной Европы и Японии, влияние научно-технической революции на расстановку политических сил в мире, ислам и его воздействие на мировую политику, основные пути и методы развития сельскохозяйственного производства.

Все проблемы, которыми занимался институт, по сути дела, отражали характер деятельности внешней разведки КГБ, её научно-технических и экономических служб, которая выходила далеко за рамки решения утилитарных, прикладных задач. В ПГУ ясно представляли, что недостатки в нашей экономике, политические просчёты, обозначившиеся во второй половине 1970-х годов и резко обострившиеся после 1985 года, носят прежде всего системный характер и требуют серьёзного «лечения».

Об этом свидетельствуют и конспекты бесед генерал-лейтенанта В. М. Прилукова с В. А. Крючковым, которые он вёл в ходе многочисленных встреч с председателем КГБ. Первые записи были сделаны Прилуковым весной 1987 года, когда Крючков, будучи не только начальником ПГУ, но и заместителем председателя Комитета госбезопасности, напутствовал его на работу в Ленинграде, после назначения на должность начальника Ленинградского управления КГБ. Последняя их рабочая встреча состоялась 21 августа 1991 года, когда Виталий Михайлович был начальником Управления КГБ по городу Москве и Московской области и одновременно – заместителем председателя КГБ СССР. Мы отобрали для публикации только наиболее принципиальные высказывания Крючкова, позволяющие составить целостное представление о его подходе к проблемам, которые решались в органах госбезопасности.

Крючков:

«Усиление роли в системе госбезопасности экономической, научно-технической разведки и контрразведки[108]108
  Имеется в виду внутренняя контрразведка (Второе главное управление КГБ), так как внешняя контрразведка (Управление «С» ПГУ) и другие разведывательные службы ПГУ всегда действовали в одной связке.


[Закрыть] – процесс неизбежный и необходимый. Нужно умело анализировать социально-экономическую обстановку, квалифицированно делать политические выводы. Веемы, сотрудники спецслужб, хотим этого или нет, являемся политическими работниками…

Существуют два основных рычага управления государством – экономический и административный. Нам нужно научиться как следует пользоваться первым…

Нам необходимо поднимать уровень аналитической работы. Ведь информационно-аналитический директорат ЦРУ США работает весьма успешно, особенно в области экономики, тесно сотрудничает с наукой. Западные учёные стали на контрактной основе сотрудничать и с бизнесом, и со спецслужбами. Ведь ещё в 1963 году президент США Кеннеди говорил, что хватит Америке бряцать оружием – это только укрепляет красных; нужно изучать и расширять экономическую щель. Нужно систему социалистических стран превратить в сумму, то есть расчленить эту систему и вернуть каждую страну в отдельности на капиталистический путь».

Обратим внимание, что именно эта реальная угроза подтолкнула в своё время Андропова дать задание Институту экономики мировой социалистической системы провести анализ всех крупных кризисов в соцстранах. Один из главных выводов специалистов института заключался в том, что причины всех переворотов в обществе кроются не в головах людей, а в реальных экономических процессах.

Но – продолжим. Крючков:

«У Запада своя экономическая, финансовая, торговая политика, свои интересы. Западные страны непременно воспользуются нашими недостатками, брешами в наших «перестройках» и «реформах». Поэтому взаимовыгодное партнёрство, о котором говорят, – это фикция. В экономических отношениях между нами и капиталистическими странами должны быть взаимовыгодные компромиссы.

Экономические реформы, проводимые либералами, не имеющими для этого необходимой профессиональной подготовки, негативно влияют на отечественную экономику, политическую, социальную и, конечно же, оперативную обстановку в стране. Комитету госбезопасности, его территориальным управлениям нужно поднять уровень анализа и оценок экономической и политической ситуации на местах, в стране, в мире.

Мы, к сожалению, не смогли реально оценить причины и выявить корни стагнации экономики и других негативных процессов, происходящих в стране. Недооценили, насколько щедро эти процессы финансируются Западом.