Текст книги "Владимир Крючков. Время рассудит"

Автор книги: Анатолий Житнухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Нельзя согласиться с точкой зрения Горбачёва, который утверждает, что Запад нас ждёт, поможет, примет к себе. Откуда он это взял? Очевидно, кто-то даёт ему некачественную информацию, без должного анализа экономической и военно-политической обстановки в мире, или сознательно искажает её.

Чекисту-руководителю нужно хорошо понимать, научиться видеть связь экономики и политики, их диалектическое единство. Перестройка, реформы развиваются крайне непоследовательно, в ущерб большинству населения. При той приватизации, которую хотят провести у нас, теневики, доморощенные либералы всё народное добро разворуют и захватят. Они сделают всё, чтобы собственность перешла в их руки. А, по Марксу и Ленину, в чьих руках собственность, в тех руках и власть. Государственная, народная собственность должна быть в руках государства. Частная собственность имеет право на существование, но она не должна господствовать над государственной. Тем более, мы обязаны понимать: с помощью иностранных собственников мы свои проблемы не решим.

Рыночные отношения мы пока просто декларируем, забалтываем, а конкретной организаторской работой по подъёму экономики страны не занимаемся. Рынок, конечно, нужен, у него много позитивных сторон. Но обязательно возникнут и негативные явления: теневые, коррупционные, олигархические структуры будут легализоваться, проникать во властные, государственные органы, сращиваться с ними. Этому может противостоять только очень сильная государственная власть, действующая в интересах народа.

Есть и всегда будут жулики, спекулянты, мошенники. Борьба с ними – задача МВД. А есть весьма квалифицированные «акулы» теневого бизнеса, наносящие серьёзный экономический ущерб государству. Они всегда находятся в тени. Но именно они являются предметом нашей разведывательной и контрразведывательной деятельности. Если мы не доберёмся до этих людей, то они могут занять ключевые посты в управленческих структурах государства, действовать в интересах западной экономики».

Думается, эти высказывания Крючкова не нуждаются в особых комментариях. Отметим только два момента. Во-первых, то, что большинство из них не потеряло своей актуальности и сегодня. А во-вторых, за ними видна глубина взглядов на место и роль в государстве органов госбезопасности зрелого политика и организатора.

Однако компетентный руководитель органов госбезопасности должен обладать и целым рядом других, специфических и довольно сложных навыков работы, без чего немыслим его авторитет среди чекистов. Многие ветераны КГБ, особенно профессиональные разведчики, с которыми встречался автор, вполне обоснованно считают, что возглавлять разведку может только человек, который сам ведёт оперативную деятельность. Нельзя вникнуть во все тонкости и сложности разведывательной работы, не побывав в «шкуре» оперативника, не поработав с агентурой.

Крючков это прекрасно понимал. В практику его работы (сначала в качестве начальника разведки, а позднее – и председателя КГБ) вошли встречи с агентами не только на территории Москвы, на спецобъектах ПГУ, но и за рубежом, в том числе и в западноевропейских странах.

И здесь следует отметить, что Владимир Александрович не гнушался учиться у своих коллег, в частности, внимательно изучал и перенимал лучший опыт у руководителей органов госбезопасности социалистических стран. С особым уважением он относился к Маркусу Вольфу, который возглавлял разведку Министерства госбезопасности ГДР (одну из самых сильных разведок стран Варшавского договора) почти 30 лет, с 1958 по 1986 год. Дело в том, что Вольф, которого западные спецслужбы называли «человеком без лица», так как долгие годы не имели ни малейшего представления о его внешности, лично участвовал в разведывательной работе на территории других стран. О том, что Крючков использовал его опыт, подтверждает интервью Вольфа газете «Красная звезда». Вот что он ответил на вопрос о том, как развивались его контакты с советской разведкой:

«На первых порах наше сотрудничество в основном происходило в Берлине – на уровне представителей КГБ СССР при Министерстве государственной госбезопасности ГДР, которых тогда ещё называли «советниками». Затем, когда Первое главное управление КГБ возглавил Александр Михайлович Сахаровский, к которому я относился с большим уважением младшего к старшему – и по возрасту, и по опыту разведки, проводились коллегиальные встречи по обмену опытом уже и в Берлине, и в Москве… Если же говорить про Владимира Александровича Крючкова, то тут мы уже на равных действовали, и он, по-моему, по крайней мере на первых порах, был заинтересован воспользоваться моим большим опытом»[109]109
  М. Вольф: «Большинство немцев понимают значение России для Германии и её будущего» (беседа с А. Бондаренко) // Красная звезда. 2006. 16 августа.


[Закрыть].

О характере разведывательной деятельности Владимира Александровича можно судить по ряду эпизодов, описанных им в своих воспоминаниях. В качестве примера приведём один из них:

«Как-то мне было поручено посетить одну страну специально для проведения встречи с человеком, являющимся весьма ценным источником информации. Оперативно та встреча была обеспечена на должном профессиональном уровне, с соблюдением всех мер предосторожности, чтобы ни в коем случае не поставить под удар агента. Встреча длилась целых 26 часов! Когда усталость совсем валила нас с ног, тут же и дремали, отводя на это не более двух часов. Не хотели тратить время на сон ни наш зарубежный друг, ни я, ни два наших товарища, которые обеспечивали встречу.

Источник информации сотрудничал с нами на идейной основе, искренне уважал наше государство, был благодарен советским людям за победу в Великой Отечественной войне, которая спасла его и его близких от верной смерти. Он сам никогда не бывал в Советском Союзе и о жизни у нас знал лишь понаслышке. В последние годы агент далеко не по всем вопросам обладал конкретной информацией, но его связи, знания, опыт, характеристики отдельных лиц, глубокие оценки политической и экономической ситуации в стране представляли для нас поистине уникальный интерес.

По ходу разговора им была обронена одна случайная фраза, которая в сочетании с другой информацией, полученной нами ранее совсем из другого источника, явилась ключом к важной разгадке. Последовали целенаправленный поиск, всесторонний анализ, проверка возникших версий, оперативные игры, в результате чего был разоблачён опасный агент, длительное время работавший на зарубежную разведку»[110]110
  Крючков В. А. Личное дело. М.: Эксмо, 2003. С. 100.


[Закрыть].

Один из бывших сотрудников внешней разведки рассказал автору о том, как он участвовал (по дипломатическим каналам) в переговорах с высокопоставленным чиновником одной из восточных стран. Так вот, в ходе беседы с этим довольно влиятельным в регионе деятелем выяснилось, что тот имел раньше негласные встречи с Крючковым, который произвёл на него исключительно благоприятное впечатление.

Большую оперативную работу Владимир Александрович проводил в Афганистане, где вёл переговоры не только в Кабуле, но и в отдалённых провинциях, притом не только с представителями государственной власти, НДПА, сотрудниками ХАДа (Службы государственной информации), но и с главарями и боевиками действовавших там бандформирований. Кстати, на таких переговорах постоянно решались проблемы, связанные с освобождением советских солдат, попавших в плен к моджахедам. Далеко не все из наших оказавшихся в неволе воинов знают, что именно Крючкову они обязаны своим благополучным возвращением на Родину. Но кое-кто из них располагал такой информацией, например А. В. Руцкой, военный лётчик и будущий политик, дважды оказывавшийся в плену после того, как его сбивали моджахеды, и оба раза освобождённый при непосредственном участии Крючкова. Александр Владимирович «отблагодарил» Владимира Александровича тем, что, будучи вице-президентом при Ельцине, в августе 1991 года стал его непримиримым врагом, одним из инициаторов и организаторов ареста Крючкова и других членов ГКЧП.

В актив оперативной работы Крючкова следует занести его встречи с влиятельными деятелями ЦРУ и других западных спецслужб. На них поднимались такие важные проблемы, как необходимость гуманизации методов работы разведок, регулирования отдельных аспектов её деятельности путём разработки и принятия соответствующих международных правовых норм. В частности, Крючков ставил вопрос о неприемлемости некоторых приёмов обращения с противником: применения к разведчикам физического насилия, использования при допросах и склонении их к сотрудничеству психотропных препаратов, осуждения сотрудников разведок на длительные сроки тюремного заключения.

К решению этой проблемы его подталкивали прежде всего методы американских спецслужб, которые никогда не отличались корректностью. Так, в вербовочной работе ЦРУ всегда преобладают натиск, жёсткий, прямой разговор, откровенное предложение «в лоб» о сотрудничестве. Наиболее ярким примером Крючков считал стиль работы Тёрнера[111]111
  Директор ЦРУ в 1977–1981 годах.


[Закрыть], который предпочитал по-военному недвусмысленные способы решения оперативных задач. Видимо, сказывалась его военная закваска: служба на флоте, адмиральское звание.

Крючков неплохо знал Стэнсфилда Тернера, поскольку встречался с ним в Москве в 1990 году. Посещал Советский Союз и бывший директор Центрального разведывательного управления (вспомним, на всякий случай, поговорку: «Бывших разведчиков не бывает») Уильям Колби (возглавлял ЦРУ в 1973–1976 годах). По наблюдениям Крючкова, обоим в нашей стране понравилось, а культурная, особенно театральная жизнь Москвы и Ленинграда приводила их в настоящий восторг. Здесь, видимо, не обошлось без участия Владимира Александровича, который был завзятым театралом.

Ещё раньше, в 1987 году, в Вашингтоне состоялась встреча Крючкова с высокопоставленным представителем разведки США, будущим директором ЦРУ (в 1991–1993 годах) Робертом Гейтсом. Кстати, Владимир Александрович проявил на ней неплохое чувство юмора. На вопрос, что из спиртного подать к столу, он попросил виски. На что Гейтс заметил, что знает даже сорт виски, который тот предпочитает. «Это не такая уж большая тайна, – обронил Крючков, – однако вряд ли её раскрыли те, кто перешёл к вам из нашей разведки: я ни с кем из них никогда не выпивал».

Следующая, неофициальная, встреча с Гейтсом состоялась через три года в Москве, но проходила она уже не в такой непринуждённой обстановке. Ситуация в СССР накалялась, и для КГБ было ясно – события в нашей стране развиваются не без участия (если не сказать – по сценарию) ЦРУ. Гейтс прямо высказал предположение, что Советскому Союзу не удастся избежать распада. Правда, он предполагал, что произойдёт это лет через десять. То ли это была своеобразная попытка ввести в заблуждение руководителя КГБ, то ли американцы действительно не ожидали, что разрушительные процессы приведут нашу страну к трагедии значительно раньше.

Что характерно, на всех встречах Крючкова с именитыми американскими разведчиками его собеседников больше всего интересовало состояние национального вопроса в СССР и отношений между республиками Советского Союза. Пожалуй, не случайно. Идея расчленения Советского Союза по национально-территориальному признаку возникла задолго до распада СССР. На это, в частности, была направлена концепция создания Балтийско-Черноморского союза, ставящая своей целью выход из СССР и объединение прибалтийских республик, Украины и Белоруссии. Её автор, а «по совместительству» – создатель концепции «советского тоталитаризма» и глобальной стратегии антикоммунизма Збигнев Бжезинский считал, что такая конфедерация должна играть роль буферной зоны между Россией и Европой.

Гибель Советского Союза, последние события на Украине, кардинально поменявшей свои внешнеполитические приоритеты, откровенно недружественная позиция, которую занимают в отношении России Польша и страны Балтии, служат иллюстрацией того, как, казалось бы, утопии превращаются в реальность.

Распад СССР – лишь первый этап осуществления ан-тироссийских замыслов, которые всё время «обогащаются» новыми идеями. Например, свою лепту в «развитие» планов по удушению России внесли бывший президент Украины Виктор Ющенко и бывший президент Грузии Михаил Саакашвили, заявив в своё время о начале формирования Балтийско-Черноморско-Каспийского союза.

А в последние годы в политических кругах ряда стран Восточной Европы, прежде всего в Польше, Литве, Украине, пользуется популярностью проект создания так называемого «Междуморья» – конфедеративного государства, простирающегося от Адриатического и Чёрного морей до Балтийского. Подобный проект (и под таким же названием) ещё на рубеже 1920-х годов вынашивал Юзеф Пилсудский, мечтавший возродить Речь Посполитую в границах 1772 года, существовавших до первого раздела Польши. Пилсудский планировал объединить Польшу, Литву, Белоруссию и Украину. Современные конструкторы Междуморья расширили этот список, включив в него Латвию, Эстонию, Молдавию, Венгрию, Румынию, Югославию, Чехию и Словакию.

Дирижёры обновлённых проектов и доктрин – всё те же. А нынешние попытки с помощью санкций изолировать Россию от западного мира навевают невесёлые мысли: а так уж несбыточны планы крупных политических игроков США и доморощенных «геополитиков» из современной Восточной Европы по разделу и переделу европейского пространства? Тем более что у них и сегодня немало единомышленников и внутри России, которые лишь слегка поменяли внешность, прикрывшись квазипатриотической фразеологией, не имеющей ничего общего с подлинным патриотизмом.

«Пятая колонна», расшатывавшая СССР изнутри во второй половине 1980-х – начале 1990-х годов и объявившая патриотизм «последним прибежищем негодяев»[112]112
  Этот афоризм, который часто приписывают Л. Н. Толстому, в действительности принадлежит английскому литератору XVIII века Сэмюэлю Джонсону. Это высказывание содержится в фрагменте из жизнеописания Джонсона, автором которого является писатель Джеймс Босуэлл: «Джонсон неожиданно произнёс, сильным и решительным тоном, афоризм, на который многие накинутся: «Патриотизм – это последнее прибежище негодяев». Но, полагаю, что он не подразумевал реальной и щедрой любви к нашей стране, но имел в виду тот патриотизм, который так многие, во все времена и во всех странах, делали прикрытием личных интересов».
  В таком же ключе интерпретировал высказывание Джонсона Толстой: «Патриотизм в самом простом, ясном и несомненном значении своём есть не что иное для правителей, как орудие для достижения властолюбивых и корыстных целей».
  Эта же идея сформулирована Марксом и Энгельсом в Манифесте Коммунистической партии: «…Коммунистов упрекают, будто они хотят отменить отечество, национальность.
  Рабочие не имеют отечества. У них нельзя отнять то, чего у них нет… Пролетариат должен прежде всего завоевать политическое господство, подняться до положения национального класса».


[Закрыть], своих намерений не скрывала. Представляя механизм использования национальных проблем в «цветных революциях», нетрудно заметить, что для резкого обострения межэтнических конфликтов в Советском Союзе, усиления центробежных тенденций на фоне роста антирусских, антироссийских настроений в целом ряде республик, развернувшегося «парада суверенитетов» не было серьёзных объективных предпосылок. Большинство этих явлений было спровоцировано местными «элитами» при активной поддержке из-за рубежа и потакании со стороны Горбачёва и его ближайшего окружения. Советский Союз разваливали вполне осознанно и целенаправленно. И напрасно те, кто превратил великую трагедию в свой праздник, упорно, до сегодняшнего дня, твердят нам о том, что в основе распада СССР лежали исключительно внутренние, неразрешимые системные проблемы и противоречия. Но эту тему мы более детально затронем в следующих главах, а сейчас вернёмся к проблемам, которые решала внешняя разведка под руководством Крючкова в 1970—1980-е годы.

…Успех внешней разведки зависит от многих составляющих, в организации её деятельности нет мелких, второстепенных деталей. Особенно большую роль здесь играет человеческий фактор. Именно поэтому Крючков уделял особое внимание проблемам психологического характера. Став начальником разведки, Владимир Александрович сосредоточил усилия на создании в коллективе здорового морального климата, атмосферы дружелюбия и взаимопонимания между разведчиками и их коллегами из других управлений и служб. Дело в том, что сотрудники аппарата КГБ иногда высказывали в адрес ПГУ нарекания (чаще – беспочвенные), упрекали офицеров Первого главного управления в том, что те считают себя «белой костью», проявляют высокомерие, стремятся выделиться и оторваться от общего чекистского коллектива.

Существовал такой психологический барьер и между двумя наиболее близкими по характеру деятельности службами Комитета – ПГУ и Вторым главным управлением (внутренняя контрразведка), что было особенно недопустимо – ведь сотрудникам этих управлений часто приходилось совместными усилиями решать слишком серьёзные задачи.

Практика показывает, что живучесть подобных проблем, мешающих нормальной работе, связана, как правило, с тем, что они имеют отнюдь не надуманные причины, а более глубокие корни. В 1970-е годы и в Первом, и во Втором главных управлениях КГБ наблюдалась довольно тягостная картина, вызванная необъяснимыми провалами в разведке и контрразведке, частыми накладками, возникавшими в ходе операций.

«Косвенных данных о наличии предателей накопилось множество, – отмечал Крючков, – но ниточки, ведущие к источникам, размотать до конца никак не удавалось. Безуспешные попытки разоблачить агентуру, разумеется, доставляли нам немало беспокойства. Появилась нервозность, от сознания собственного бессилия у некоторых буквально опускались руки. В таких условиях важно было прежде всего сохранить моральный климат в коллективе, не дать разгуляться волне шпиономании, избежать необоснованных подозрений в отношении честных сотрудников, а главное, не ослаблять усилия и продолжать целенаправленную работу по выявлению агентуры в наших рядах.

Я, как руководитель разведки, пытался успокоить товарищей, призывал проявлять выдержку, стремился вселить в них веру в успех, хотя и сам находился под гнётом тяжёлых раздумий».

Во внутренней контрразведке, которая, как и ПГУ, переживала не лучшие времена, возникла даже сомнительная «теория», согласно которой контрразведывательным подразделениям якобы удаётся пресекать попытки агентурного проникновения в нашу страну в самом начале и тем, дескать, не допускать более глубокого внедрения агентуры в государственные структуры. На самом деле подобная точка зрения была всего лишь попыткой хоть чем-то объяснить отсутствие ощутимых результатов в борьбе с действующей агентурой.

В целях налаживания более тесной координации действий двух служб, укрепления взаимного доверия и уважения Крючков при поддержке Андропова добился осуществления ряда конкретных мер.

Во-первых, стали регулярно проводиться рабочие встречи между руководителями разведки и контрразведки. Во-вторых, в практику работы вошли систематические совместные операции и акции за рубежом. В-третьих, в разведку был направлен целый ряд сотрудников контрразведывательных подразделений, а в контрразведку – откомандирована группа сотрудников ПГУ.

Такой «обмен» проводился и в дальнейшем, причём и на уровне руководителей высшего звена. Так, в 1979 году первым заместителем начальника ПГУ стал заместитель начальника Второго главного управления И. А. Маркелов. А в 1983 году он вернулся в Главное управление контрразведки в качестве руководителя, был назначен заместителем председателя КГБ, получил звание генерал-полковника. Подобная практика оказалась исключительно плодотворной и давала хорошие результаты.

Стремление связать воедино два «родственных» направления оперативной деятельности отличало Крючкова и после того, когда он стал председателем КГБ. В. М. При-луков вспоминает, как Крючков в одной из бесед с ним подчёркивал:

«Наша разведка и контрразведка должны быть едины, в органической связке, они должны дополнять друг друга. Более того, я уверен, что со временем грани между разведкой и контрразведкой будут постепенно стираться».

Как мы уже знаем, подобные мысли Владимир Александрович не только «озвучивал» в беседах с коллегами и на совещаниях, но и проводил их в жизнь.

Во многом благодаря совместным усилиям разведки и контрразведки стали возможны успехи, достигнутые органами госбезопасности в 1980-е годы, отмеченные крупными провалами западных спецслужб. Вскоре после отстранения в 1979 году от руководства Управлением «К» ПГУ (внешняя контрразведка) генерала Калугина, заподозренного в предательстве, удалось выйти на обширную агентурную сеть, действовавшую в Советском Союзе. Были разоблачены десятки агентов, вербовка которых, как выяснилось, состоялась в разное время – некоторые из них были завербованы иностранными спецслужбами ещё в 1950—1960-е годы. Весьма любопытно, что за годы руководства Калугина Управление «К» не смогло выявить ни одного случая предательства (!).

Эту печальную «традицию» переломил сменивший Калугина генерал-майор А. Т. Киреев, который возглавлял внешнюю контрразведку с 1979 по 1987 год и создал группу высококлассных оперативных работников, специализировавшихся на выявлении иностранной агентуры.

Информационно-аналитическое управление ПГУ заново подвергло основательному анализу поступившие в разведку и контрразведку сигналы об агентурной деятельности противника. Были изучены огромный массив материалов, опубликованных в разное время средствами массовой информации, изданные за рубежом книги, а также доклады, представленные спецслужбами парламентам и руководству зарубежных стран.

К середине 1980-х годов появились первые ощутимые результаты. Именно в это время были разоблачены десятки иностранных разведчиков и их агентов в СССР, а также множество предателей из числа сотрудников КГБ и ГРУ, других советских граждан – так называемых «кротов», окопавшихся в различных советских учреждениях внутри страны и за рубежом. На длительный период была фактически парализована деятельность американской резидентуры в Москве.

Конечно, эти результаты имеют и сильный привкус горечи: слишком большое число предателей было выявлено. В то же время проведённое расследование всех выявленных случаев предательства дало богатый материал для аналитической работы: имевшиеся косвенные сведения, отдельные сигналы, которым ранее просто не придавали значения, сопоставлялись с поступившими доказательствами. На основании этого удалось составить обобщённый портрет предателя как такового, глубже понять генезис самого явления предательства.

Стали очевиднее изъяны в повседневной работе ПГУ, в подборе и подготовке сотрудников разведки. Как отмечал Крючков, почти во всех случаях обнажалась одна печальная истина: ущерб мог бы быть значительно меньшим, если бы строго соблюдались установленные нормы оперативно-служебной деятельности, секретного делопроизводства, если бы в учёте и обработке информации, а также при её реализации неукоснительно соблюдались все правила конспирации. «Причины лежали не в самой системе, а в той расхлябанности, небрежности, потере бдительности, которые, к сожалению, проявлялись у многих наших сотрудников. Что и говорить, оценки были нелицеприятными, но должные выводы из них мы сделали».

Как-то известный советский разведчик В. И. Черкашин, завербовавший в Вашингтоне несколько ценных агентов[113]113
  В частности, В. И. Черкашин («непревзойдённый ас шпионажа», как отозвался о нём «The Wall Street Journal») завербовал крупного сотрудника американского Федерального бюро расследований Р. Ф. Хансена, высокопоставленного офицера ЦРУ О. Эймса, участвовал в вербовке специалиста по электронной разведке Агентства национальной безопасности Р. У. Пелтона.


[Закрыть], в разговоре с автором книги обратил внимание на один феномен. Дело в том, что в 1980-е годы наблюдался рост числа провалов и предательств во многих крупных спецслужбах, в частности, не только в советской, но и в американской разведке. По его мнению, этот феномен ещё ждёт своих исследователей.

Безусловно, Виктор Иванович – большой профессионал своего дела (за успехи в разведывательной работе в США он был удостоен ордена Ленина) и знает, о чём говорит. О всех причинах провалов резидентуры ЦРУ в Москве мы судить не берёмся (отметим только результативную работу наших разведчиков и контрразведчиков), а вот по поводу роста числа предателей среди сотрудников зарубежных резидентур КГБ можем поделиться с читателем некоторыми соображениями. На наш взгляд, многочисленные измены Родине в 1980-е годы отражали негативные политические и социальные процессы, которые к тому времени происходили в СССР. Пока эту тему подробно затрагивать не будем, выделим лишь главное: морально-политическое единство советского общества, о котором так любили говорить руководители КПСС, дало серьёзную трещину. Впоследствии это стало и одной из основных причин распада Советского Союза – люди довольно легко поддались на лживые обещания «демократов» изменить жизнь к лучшему.

Предательство – наиболее тяжёлое явление для органов госбезопасности и особенно для их разведывательных служб. Только материальный ущерб, который наносит своей стране предатель, может исчисляться миллиардами рублей. Но даже с самыми астрономическими суммами материальных потерь несоизмеримы последствия для спецслужб и их агентуры, масштабы человеческих драм и трагедий, которые влечёт за собой предательство. Для разведчиков и их агентов предательство нередко оборачивается арестами, пытками, длительными сроками тюремного заключения. «Преданный разведчик» (так на сленге сотрудников ПГУ звали разведчика, пострадавшего от предательства), на подготовку которого затрачивались большие силы и средства, в большинстве случаев уже не может заниматься оперативной работой за рубежом.

Особое отвращение у сотрудников разведки вызывали так называемые «инициативники» – те, кто предлагал свои услуги западным спецслужбам по собственному почину. Но и разведчики, завербованные даже самыми жёсткими и изощрёнными способами, тоже не заслуживали особого снисхождения. Ведь к любой вербовке противник тщательно готовится, пытается выявить у объекта своего внимания наиболее уязвимые стороны. А набор слабостей, как правило, не слишком широк: любовь к деньгам и сладкой жизни, чрезмерное увлечение алкоголем, повышенный интерес к слабому полу. Кстати, разведчики не любят, когда в их круг попадают мужики-подкаблучники. И не только потому, что уж слишком наигранно и демонстративно выказывают они своё преклонение перед жёнами. Считается, что слепое и безропотное следование за женщинами «на поводке», потакание их прихотям, связанным порой с непомерными расходами, – путь, который может привести разведчика к предательству.

Интересна одна особенность, подмеченная Черкашиным и описанная в его книге «В поисках агента», созданной в сотрудничестве с Г. Файфером: «Сотрудники разведки часто могут думать, что только благодаря их усилиям люди становятся агентами, но правда заключается в том, чтобы найти лиц, которые хотят, чтобы их завербовали» (курсив мой. – А. Ж.). Это касается как агентов, завербованных в стане противника, так и советских граждан, перешедших на сторону западных спецслужб.

В подавляющем большинстве случаев предатели мотивировали свои действия политическими убеждениями, нежеланием работать на «коммунистический режим». Но «идейных» изменников Родины на самом деле можно пересчитать по пальцам. За попытками придать измене политический окрас стояли в основном шкурные интересы, очевидные для западных спецслужб.

Как тут не вспомнить Сталина, который подчёркивал ещё в довоенное время: «Наши провалы в большинстве своём происходят из-за отсутствия идейности. Мы, подбирая своих людей, должны основательно прощупать идейность и преданность их».

Проблема предательства в советское время имела и ещё одну сторону: в большинстве случаев наступал час расплаты за измену Родине. А кара, как правило, была суровой – расстрел (не будем говорить о тех, кто, избежав наказания, жил в постоянном ожидании возмездия и чаще всего топил свой страх в вине). По воспоминаниям Черкашина можно судить, насколько тяжёлые чувства одолевали разведчиков, когда им приходилось под благовидными предлогами сопровождать выявленных «кротов» в Москву – где тех ждала почти верная смерть. Виктор Иванович описывает случай, когда ему довелось отправлять из Вашингтона подполковника Валерия Мартынова, возглавлявшего линию «X» (научно-техническая разведка) вашингтонской резидентуры КГБ. Поводом для внеочередной «командировки» Мартынова на Родину послужила якобы возникшая необходимость сопровождения до Москвы другого разведчика – Виталия Юрченко, попавшего при неясных обстоятельствах в руки ЦРУ и сбежавшего из-под наблюдения американцев. Но на самом деле это был только предлог: подлинная причина откомандирования заключалась в получении достоверных данных о том, что Мартынов пошёл на предательство и стал агентом американских спецслужб.

«Прибыв в аэропорт, автобус без каких-либо препятствий подъехал прямо к самолёту. Уезжавшие стали прощаться. Ко мне подошёл Мартынов, чтобы пожать мне руку. В это время я стоял к нему спиной, его не замечая. Елена (жена Черкашина. – А. Ж.) среагировала быстро. Её что-то подтолкнуло, она подошла ко мне и потянула меня за руку.

– Валерий Фёдорович хочет тебе сказать до свидания, – сказала она.

Я повернулся, чтобы пожать ему руку, и – как делают воспитанные люди – посмотрел ему прямо в глаза. Елена и я отдавали себе отчёт в том, что Мартынов – уравновешенный и милый человек, которого мы любили, – летит навстречу своей смерти. Этот случай был самым тяжёлым за всё время моей работы в разведке. Должен ли я был так поступать, исполняя свой воинский долг? Я считаю, что да – должен был. Мартынов был предателем, американским шпионом. Кто-то обязан был его остановить, чтобы он не нанёс дальнейшего ущерба Советскому Союзу.

…Спустя десять часов самолёт благополучно приземлился в аэропорту «Шереметьево-2». Мартынов был арестован, как только он вышел из самолёта, и сразу был доставлен в Лефортовскую тюрьму»[114]114
  Черкашин В. И., Файфер Г. В поисках агента. Записки офицера КГБ. М.: Международные отношения, 2014. С. 224.


[Закрыть].

Валерий Мартынов за измену родине был осуждён и расстрелян. А как сложилась дальнейшая судьба человека, которого он «сопровождал»? Мы задаёмся этим вопросом не ради праздного любопытства – «дело Юрченко» (назовём эту историю так) в своё время получило широкий международный резонанс.

Полковник Юрченко за три месяца до того, как ступил на московскую землю вместе с Мартыновым, внезапно исчез в Риме и вскоре объявился в США, где с ним соответствующую работу проводили сотрудники ЦРУ и ФБР. Спустя некоторое время он неожиданно пришёл в жилой комплекс советского посольства в Вашингтоне. По версии Юрченко, он был захвачен американцами после сердечного приступа, который случился с ним в Риме, и был в бессознательном состоянии вывезен в США. Находясь в неволе, он якобы делал вид, что готов к сотрудничеству с ЦРУ, а параллельно собирал ценную информацию.

Что было на самом деле, до конца установить так и не удалось. Но в любом случае им был допущен ряд серьёзных прегрешений, что отмечал и Крючков, который лично разбирался в этом запутанном деле. Однако Юрченко не был наказан, более того, ему был вручён знак «Почётный сотрудник госбезопасности», которым он был награждён ещё до поездки в Италию. Позицию Крючкова – «вместо того чтобы добивать споткнувшегося, нужно протянуть ему руку» – можно считать продолжением перехода (начало ему положил Андропов) к более гуманному отношению к сотрудникам, совершившим недопустимые проступки в служебной деятельности или личном поведении, к смягчению мер наказания для них. Подобная практика распространялась также на всех советских граждан, в том числе и диссидентов, нанёсших ущерб государству, и «подпольщиков», вроде тех, кто окопался в институте Богомолова.

Однако с таким подходом были согласны далеко не все сотрудники госбезопасности, особенно те, кто был уверен, что Юрченко всё же совершил предательство, но затем одумался и решил развернуть ситуацию в свою пользу, что нельзя рассматривать как смягчающее обстоятельство. Такого мнения придерживаются и ветераны КГБ, расследовавшие дело Юрченко по долгу службы. Как бы то ни было, позиция Крючкова привела тогда американцев в сильное замешательство. ЦРУ согласилось на беспрепятственный выезд Юрченко из Вашингтона в Москву, но только при условии, если тот проведёт открытую пресс-конференцию. Советская сторона согласилась, и Юрченко на весь мир поведал, что ЦРУ вывезло его в США против его воли, применив психотропные препараты. Высказался он нелицеприятно и по методам его «обработки». А кроме того, финал «дела Юрченко» показал всем, что КГБ отнюдь не такая жестокая и «кровожадная» организация, как с подачи ЦРУ и других западных спецслужб было принято считать за рубежом.