Текст книги "Эхо. Творец нитей (СИ)"

Автор книги: Анатолий Хохлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 44 страниц)

   – Спасибо... – прохрипел он и содрогнулся в кашле. – Антидот начинает действовать... подожди немного, я сейчас...

   Кицунэ, трясущаяся словно лист на ветру, вытерла слезы со своих глаз рукавом пальто и кивнула.

   – Он жив? – к оборотнице подбежали подоспевшие ронины. – Великий горный дух! Соберитесь с силами, умоляем! Отряд врага следует за нами и сейчас будет здесь! Их больше, чем нас, и они лучше вооружены!

   Нова не смог сделать даже попытки подняться.

   – Я почти справился... – прохрипел он. – Мне нужно еще пять или шесть минут...

   – Ясно. – Тайкан взмахнул рукой, привлекая к себе общее внимание. – Занять оборону! Мы должны выиграть немного времени для духа гор и нашей юной госпожи! Смелее, бойцы! Если бы мы не покинули лагерь вместе с леди Кицунэ, то все без исключения увидели бы брюхо черного дракона изнутри! Мы должны отплатить волшебной лисе за наше спасение! Всего пять минут! Что мы за солдаты, если не сумеем продержаться такой крошечный промежуток времени?!

   – Капитан! Враги!

   Выше по склону горы солнце блеснуло на стали доспехов. Несколько сотен самураев дайме, увидевших лежащего на земле великана и осмелевших, занимали позицию, выгодную для ведения стрельбы и атаки.

   – Они готовятся стрелять! – проорал Тайкан. – Строим чешую дракона! Живо, или мы все погибнем!

   Лишенные кавалерии, жители страны Камней были вынуждены изобретать собственную тактику атаки и защиты. Почти каждый из двух сотен бывших бандитов волок на себе тяжеленный цельнометаллический щит, подобранный у разоренного обоза регулярных войск. Здоровенная стальная пластина, снабженная силовой печатью для сбережения Ци, пропускаемой через броню для придания прочности.

   – Чешую дракона! – орал Тайкан. – Теснее ряды!

   Ронины сбились в кучу, передние ряды воинов выставили щиты перед собой и присели, а ряды за ними подняли щиты, накрывая головы стоящих перед ними и надвигая щит на щит, словно наслоения чешуи.

   – Успели! – выкрикнул капитан, когда лязг смыкающихся щитов затих. – Теперь держать! Держать защиту, солдаты!

   Воздух наполнился пронзительным свистом, и высоко в серое небо взлетело целое облако стрел. Секунда, и количество стрел удвоилось. Еще секунда, и третье облако устремилось следом за первой парой.

   Нова сгреб Кицунэ и прижал ее к себе, укрывая наплечником и широкой ладонью в бронированной перчатке. За миг до того, как смертоносный град обрушился на изготовившихся к обороне ронинов и на великана, лишь крепче стиснувшего зубы в ожидании вспышек боли.

   Грохот ударов стали о сталь разнесся далеко в хрустальном воздухе морозного утра. Стрелы долбили «Чешую дракона», бессильно отскакивая от тех щитов, в которых потоки Ци были сильны или вонзаясь в те стальные листы, держатели которых грамотно укреплять броню не умели. Ни одна стрела первого облака навылет щиты не пробила, но на сквозной пробой стрелки и не рассчитывали. Не напрасно стрелы такого типа называли бронебойно-разрывными. В древке каждой из них была сложена силовая схема, заряженная энергией Ци до предела и высвобождающая свою силу при деформации печати. При прохождении по ложу лука печать в древке стрелы взводилась в боевое состояние и при столкновении с препятствием получала деформацию.

   Грохот взрывов сотряс небо и горы. "Чешуя дракона" исчезла в огне и дыму, утонула в ярчайших всполохах молний. В хаосе, в который, пронзая встречные ударные волны, канула вторая волна стрел, а за ней и третья. Куски металла и человеческих тел полетели во все стороны. Ронины, бывшие прежде в своем большинстве городскими стражами, знали, как ходить строем и как сложить из щитов "чешую", но уровнем сил явно уступали армейским самураям и выдержать то, что выдержали бы настоящие солдаты, попросту не могли.

   – Держать защиту! – проорал Тайкан, но "Чешуя" уже рассыпалась, и ронины, припадая к земле, укрывались теперь каждый своим щитом. Многие убиты, почти все ранены...

   Энергия Ци, высвобожденная из взрыв-печатей, была насыщена и растекалась по щитам, словно пылающее масло. Молнии рвали тела, вихри воздуха сшибали с ног и подставляли под удары новых стрел.

   От полного истребления ронинов спасло только то, что они были вторичной целью.

   – Все! – проорал капитан ронинов сквозь крики и вой раненых, когда грохот взрывов стих. – Весь боезапас извели! Встать! Все, кто может, встать! Сейчас пойдут в атаку! Поднимайтесь! Поднимайтесь, вам говорю!

   Старый, седой сотник, ушедший со службы по возрасту и спешно мобилизованный ввиду чрезвычайных обстоятельств, оценил урон, нанесенный врагу лучниками, и взмахнул рукой, приказывая переданным под его командование солдатам атаковать. Инвалиды, строптивцы и вольнодумцы, слабаки... он прекрасно понимал, что за отряд ему выдали. Под стать командиру.

   – Вперед, воины! – старик подхватил с земли тяжелое цельнометаллическое копье. – Заберем себе всю славу победы над гигантом-опустошителем!

   "Пусть генерал Соджиро потом удавится от зависти".

   Три сотни смертников, издавая громогласный боевой рев, покинули укрытия и стальной лавиной покатились вниз по склону на изрядно поредевший отряд ронинов, усилиями Тайкана кое-как принявший оборонительный строй.

   – Держитесь! – подбадривал бывший бандит своих солдат. – Чудо случится! Волшебная лиса с нами! Мы победим!

   У шиноби, наблюдающих за происходящим с большого расстояния, однако, сложилось на этот счет совсем иное мнение. Они ясно видели плачевное состояние отряда врагов и, когда порывы ветра унесли дым, пользуясь мощной оптикой, разглядели страшные раны на спине великана. Без усиления энергий Ци доспех его не выдержал удары стрел, и в кровавых ранах, грязных от сажи и угля, виднелись обломки костей. Позвоночник и перебитые ребра. Ноги и руки тоже покрыты рваными ранами, только голова и плечи остались целы, но разве может это спасти гиганта, если кровь потоками льет из разорванных вен?

   – Особый отряд столкнулся с бандитами! – радиоволны понесли слова разведчиков генералу регулярных войск. – Добивает их! Еще пара минут, и они доберутся до гиганта!

   – Соджиро-сама! – капитаны и главы поселений окружили генерала со всех сторон, в эту минуту они больше всего были похожи на детей, опаздывающих на праздник и рискующих остаться без подарков. – Нельзя, чтобы смертники присвоили славу победы над опустошителем! Как мы будем выглядеть перед нашими людьми?!

   – Тихо! – генерал и сам не намерен был больше ждать. – Отряды с третьего по пятый, за мной! Остальные в резерве!

   Генерал и четверо капитанов вскочили на коней и погнали их вперед, по отвесным горным кручам, по которым могучие звери карабкались не в пример лучше любых горных животных. Две тысячи латников, гремя оружием и броней, устремились за своими командирами. Весть о победе окрыляла всех.

   Погибали один за другим яростно сражающиеся ронины. Пал быстроногий Дайтаро, получив удар копья в бок, под левую руку. Каматари всеми силами пытался помочь своему учителю и командиру, но удар тяжелой булавы по шлему оборвал жизнь молодого ронина, и телохранитель с проломленной головой повалился под ноги наступающих врагов. Тайкан сражался с десятком противников, пока один из них, зайдя командиру врагов за спину, взмахом катаны не отсек капитану руку, держащую щит. Еще мгновение, и Тайкан, роняя оружие, повис на копьях, пробивших его тело насквозь в шести местах. Капитан печально улыбнулся, хотел что-то сказать, но кровь хлынула из его горла, и воин поник, тихо покидая мир живых.

   Ронины, теснимые превосходящими силами противника, потеряли присутствие духа и начали беспорядочно отступать. Когда на гребне горы появилась армия, ведомая генералом Соджиро, уцелевшие ронины в своем большинстве уже обратились в бегство, и лишь единицы из них, отчаянно надеясь на спасительное чудо, продолжали сражаться.

   – Не позвольте никому уйти! – выкрикнул генерал, взмахнув мечом. – Убить всех! Всех!

   Армия ринулась в атаку. Больше двух тысяч окрыленных близкой победой, свежих бойцов против шестнадцати деморализованных, усталых и израненных ронинов.

   Но самураи вдруг замерли и испуганно попятились. Ужас, смертный, рвущий душу когтями беспощадного льда, обуял их.

   Опустошитель поднимался на ноги. Здоровенная туша невероятного монстра, залитая кровью, избитая и истерзанная, все еще продолжала двигаться.

   – Лучники! – заорал с визгливыми нотками в голосе генерал Соджиро. – Лучники, сбейте его!!!

   Грохот хлестнул по ушам самураев, и огненный шар, порожденный штурмовой печатью на кирасе великана, вонзился в самую гущу врагов. Шары поменьше очередями хлестнули фланги, струя огня, вылетевшая из ладони Новы, обрушилась на "Особый" отряд. Ударные волны рвали людей, пламя сжигало тела в пепел.

   – Отступаем! – Соджиро дернул поводья своего коня. – Общее отступление! Бегите! Бегите!!!

   Из черного дыма, словно видение кошмарного сна, возникла громада идущего в атаку гиганта. Столбообразная нога пинком опрокинула боевого коня набок, и многотонный латный сапог опустился на истошно заоравшего человека. Останки генерала и его коня смешались с каменистой землей, сыреющей от крови и тающего снега. Нова продолжил движение, топча и сжигая бестолково мечущуюся, абсолютно беспомощную мелочь.

   – Отступаем! – у кого-то из капитанов оставленной в резерве армии хватило ума понять, чем грозит им грохот по ту сторону горы. – Быстрее! Уходим отсюда!

   – Но наши войска и генерал Соджиро по ту сторону...

   Над гребнем горы появилась фигура опустошителя, и, забыв о сомнениях, полторы тысячи самураев обратились в паническое бегство.

   – Не толпой! – орали капитаны в микрофоны радиопередатчиков. – В разные стороны! Врассыпную!

   Нова собрал остатки сил и нанес один за другим еще четыре удара. Можно было бы продолжать, врагов все еще предостаточно в поле зрения, но запасы энергии в печатях на броне полностью истощены. Великан обреченно склонил голову, понимая, что теперь представляет собой просто большую, почти неподвижную мишень.

   Но враги этого не знали. Обуреваемые паникой разрозненные группы их удирали с максимальной быстротой, на которую были способны. Убегут, скроются. Все-таки Нова убил не всех. Снова не смог сдержать свою клятву...

   – Нова... – прозвучал у его ног жалобный голос маленькой боевой биоформы. – У тебя кровь течет...

   – Да, – отозвался великан. – Они нанесли мне несколько довольно глубоких ран. Хорошо, что из-за онемения тела боли почти не чувствую. Пойдем. Пойдем...

   С трудом переставляя ноги, Нова повернулся и поплелся восток. Сам не зная почему. Может быть, потому, что там – Другая Страна? Не важно, что дойти не получится. Почти бессознательно он стремился туда, где вообразил себе воплощение всех его мечтаний. Другой мир, где нет льда и бесконечной череды мертвых каменных пиков. Где живут другие люди. Где нет зловредной, презренной мелочи, жгущей его своей злобой. Где ему уже никогда не придется убивать.

   Он никогда не увидит ее. Слишком тяжелы повреждения. Слишком большая потеря крови.

   Но идти надо. Только по одной разумной причине.

   Враги опомнятся и вернутся. Их еще осталось около семи сотен, и убить маленькую боевую биоформу для них не составит ни малейшего труда. Надо выиграть для нее время. Враги вернутся сюда, но отважиться на погоню им будет непросто. Час? Два? Десять минут? Даже ради крошечного преимущества стоило постараться, ведь в нем была жизнь, пусть не Новы, но другого... человека.

   – Нова... Нова... – Кицунэ давилась слезами, спотыкалась при каждом шаге и едва могла говорить из-за горьких рыданий. – Надо перевязать спину... у тебя же кровь течет! Сильно течет, Нова!

   В глазах темнело. Ноги подкашивались, но великан шел, пока силы не оставили его совершенно.

   – Все, – сказал штурмовой самурай, остановившись у края отвесного обрыва. – Прости, мелкая... иди дальше без меня...

   Закрыв глаза и не обращая внимания на испуганный крик Кицунэ, он подался вперед. Край обрыва обвалился под его ногами, и великан, сорвавшись вниз, после недолгого полета рухнул на острые обломки скал, лежащие ниже по склону.

   – Нова!!! – Кицунэ ринулась вниз и, прыгая по уступам, быстро добралась до упавшего. – Нова! Нова!!!

   Тяжелое дыхание сказало ей о том, что великан еще жив. Нова не двигался, не пытался подняться, но сердце его гулко ухало в груди, вырабатывая Ци и увеличивая заряд последней неповрежденной силовой схемы, нанесенной даже не на доспех, а на сердце и легкие самого великана. Схема самоликвидации, предназначенная для уничтожения боевой биоформы в случае бунта. Обезвреженная генералом... отцом, перед попыткой прорвать периметр научной базы и спастись. Теперь Нова активировал ее по своей воле.

   – Уходи, мелкая... – прошептал умирающий воин, собрав остатки сил. – Я больше... не смогу тебя защищать.

   – Я не брошу тебя, Нова! Нет! Никогда не брошу, слышишь?

   – Это приказ... Я активирую печать, которая заставит детонировать всю оставшуюся Ци в моем теле. Сразу, как только... остановится мое сердце. Это будет не взрыв... а костер, в котором сгорит мое тело. Не останется ничего... но я уже тогда буду мертв. Не умирай со мной...

   – Нова...

   – Уходи. Не жди врагов здесь, не погибай бессмысленной смертью. Кицунэ... очень жаль... что я никогда не смогу... вместе с тобой... увидеть Другую Страну...

   Девочка, глотая слезы, сделала пару шагов вперед и прижала свои дрожащие ладошки к шлему великана, покрытому слоем сажи и грязи. Защитные схемы уже не работают. Гендзюцу пройдет...

   Ци оборотницы мягко окутала голову штурмового самурая, и Нова погрузился в видения, гораздо более яркие, чем самые удивительные сны.

   Боль и дурнота отступили, растаяли, как тени другого мира. Исчезли холод и страх.

   Нова с изумлением любовался чередой пологих холмов, покрытых зеленым ковром мягких трав и полевых цветов. Рощицы цветущих деревьев и домики небольшого городка виднелись в отдалении, а над всем этим великолепием бескрайнего простора сиял синевой купол из ясного, безоблачного неба.

   Впервые в жизни он видел мир в цвете. Впервые в жизни чувствовал запахи. Аромат зеленой травы и множества цветов. Никогда прежде Нова не вдыхал такого упоительно сладкого воздуха.

   Значит, вот как она выглядит, Другая Страна? Вот он каков, мир, если смотреть на него человеческими глазами?

   – Нова... – прозвучал робкий, полный тоски и боли голос позади мальчишки.

   Юный самурай, обернувшись, увидел перед собой златовласую девочку в ярком кимоно. Невероятно красивого человека... того же роста, что и он.

   – Кицунэ... – произнес потрясенный сын самураев, а девочка вдруг бросилась к нему и крепко обняла. – Я так и знал... так и знал, что на самом деле ты – большая. Такая же, как я, только... – юный самурай улыбнулся собственному противоречию, – ...только маленькая совсем.

   Мир таял вокруг мальчишки, но он поднял свои дрожащие руки, сжал Кицунэ в объятиях и, склонившись, с наслаждением вдохнул запах ее духов. Сладкая истома нахлынула на Нову. Истома и горечь от того, что ему все же не суждено наслаждаться этими моментами долго.

   – Нова, – жалобно шепнула Кицунэ. – Не уходи... пожалуйста, не уходи...

   Наивная. Просто ребенок еще.

   – Кицунэ... – Нова обнял девочку еще крепче, желая как можно дольше наслаждаться близостью другого человека. – Спасибо.

   За то, что показала Другую Страну. За то, что успокоила. За то, что теперь... слишком долго искавшая смерти в сражениях боевая биоформа умирает с бесконечным, жгучим желанием жить.

   – Теперь я понял... – едва слышно произнес Нова, когда мир уже почти угас для него. – Кицунэ... мне кажется, теперь я знаю, что такое... девочка.

   Несколько уцелевших ронинов, обессилевших и истерзанных, зажимающих раны и кутающихся в порванные мечами шубы, с высоты скального уступа смотрели на то, как плачет, обнимая шлем мертвого великана, та, кого они ошибочно приняли за богиню.

   Чудес не бывает. Те, кто с надеждой потянулся за золотистым светом, лежат на залитом кровью снегу. Волшебная лиса – просто человек. Самая обыкновенная дочь шиноби, лишь отдаленно похожая на божественного духа из легенд.

   Ронины отступили и ушли. Они хотели жить, а за златохвостой устремится теперь слишком много врагов. Она бессильна кого-либо защитить. Сказки лгут, и спасаться придется своими силами.

   Они отступили, растаяли в бесконечности ледяны пиков, а Кицунэ осталась около неподвижного тела погибшего друга.

   Возможно, она бы так и не ушла, погибла бы от рук самураев регулярных войск, но Нова позаботился о ней, необычайно рассудительно для своих лет предвидя, что малявка не оставит его даже мертвым. Ведь он тоже не оставил бы тело Генерала, если бы враги не развеяли его в пепел.

   Сердце замерло, и силовая схема активировалась. Жар начал быстро распространяться по мертвому телу, хлынул в все стороны, предупреждая о том, что сейчас произойдет. Когда полыхнул огонь, Кицунэ не выдержала и отшатнулась. Тело Новы горело, жуткий запах паленого гнал прочь не хуже испепеляющего жара. Великан, никогда ни на кого в своей жизни не рассчитывавший, сам себе устроил даже погребальный костер.

   Кицунэ отбежала подальше, села на снег и, дрожа, закрыла лицо руками.

   Она видела войну и смерть уже не раз, видела мертвые тела и страдала от того, что, защищая ее, гибли добрые люди, но впервые она видела смерть не просто своего союзника, а человека, ставшего, пусть даже на очень краткий срок, настоящим другом. В погребальном горе горел близкий ей человек, по-настоящему понимавший Кицунэ, и тот, кого Кицунэ по-настоящему понимала.

   "Монстр легко может понять монстра".

   Девчонка, до крови вонзая ногти в собственное лицо, ткнулась в снег и с надрывом, горестно завыла. Так не воют звери, боги и демоны. Вой человека, которому разорвали душу, не спутаешь ни с чем.

   Отзвуки далекого боя в Агемацу были не слышны, и о разгроме войск дайме в городе не знали, но об истреблении бандитов неведомым чудовищем весть в город была принесена несколькими чудом уцелевшими бандитами, прибежавшими в поисках спасения к родственникам.

   Кто и за кого сражался, пока было непонятно, но то, что власть меняется, никто не сомневался. Когда к воротам штурмовым порядком бросились воины капитана Такао, стража Агемацу, оставив посты, спешно ретировалась и позволила атакующим взять укрепления без боя.

   – Похоже, они поняли, с кем сила, – сказал командир захватчиков, гордо водружая знамя страны Камней над воротами Агемацу. – Теперь можно ждать делегацию с изъявлениями покорности.

   Ожидание было недолгим. Главный городской судья, по сути, ставший правителем города после гибели наместника от рук бандитов, с трепетом ждал прихода новых властей. Он заранее приготовил речи и подарки.

   Подарки Такао принял, речи выслушал и поблагодарил судью за здравое суждение.

   – Таюра, возьми двадцать серебристых и отправляйся с этим... кхм... почетным горожанином. Будь гостем в его доме в знак нашей лояльности. Мы больше прибыли с города получим, если сейчас его жители не побегут в страхе перед новыми грабежами. Покажи всем, что власть дайме и закон возвращены в Агемацу, но будь осторожна. Глаза у нашего нового друга крысиные.

   – За меня можешь не беспокоиться. Пока ты и твои солдаты держите город, судья ничего не сможет мне сделать. Вы здесь в большей опасности, чем я в гостях у недавнего бандитского прихвостня.

   Таюра отправилась в особняк судьи, и не прошло даже пары часов, как она, уже изрядно пьяная, тискала и мяла удачно подвернувшегося сына хозяина дома, как другие женщины тискают, пожалуй, кошек и маленьких домашних собачек. Известный ловелас, сын судьи поддался любопытству и пришел взглянуть на принцессу Таюру, после чего попытался ретироваться, но не успел. Гостья заметила его и ухватила лапищей, лишая даже малейшей надежды на побег.

   Таюра пила и предавалась болтовне с хозяйствующим семейством, но вдруг всеобщее веселье нарушил вошедший солдат, склонившийся к уху судьи и что-то прошептавший. Судья выслушал, переменился в лице и замахал руками на солдата.

   – Приведите его сюда! Скорее!

   Солдат выбежал и через пару мгновений вернулся, таща за собой тяжело дышащего человека в серых обносках. Выглядел этот бродяга так, словно бежал сюда сломя голову с противоположного края города.

   – Таюра-сама, – сказал судья удивленно взирающей на бродягу принцессе. – Вы рассказали нам о златохвостом демоне, но у нас тоже есть что сказать! Этот человек утверждает, что видел ее своими глазами уже дважды!

   – Что-о-о?! – Таюра поднялась с подушек и потянулась к мечу. – Где лиса?! Где эта проклятая плутовка?!

   – Она в городе, госпожа! – соглядатай испуганно ткнулся лицом в пол. – Я видел ее только что и точно знаю, куда она направилась! Скорее, прошу вас! Мы успеем ее поймать!

   Стены опустели. Даже на смотровых вышках никого не осталось. Кто бы ни вздумал в этот день перелезть через городскую стену, он мало интересовал стражу. Были заботы поважнее. Все боялись начала погромов и грабежей. Жители города закладывали имущество в схроны и прятались сами. В горы бежали толпами, мародеры шарили по опустевшим домам.

   Кицунэ соскочила со стены, юркнула в тень и побежала, избегая людских глаз, вглубь города. К дому, в котором жил еще один человек, ставший ей близким другом. Ту, чью боль и горе она разделила.

   Девчонка быстро разыскала нужный дом и с особой осторожностью подобралась к нему, но ее старания остаться незамеченной были совершенно бессмысленны. Кицунэ обмерла от ужаса, видя выбитую, сорванную с петель дверь и снег на маленьком дворе, смятый и взрытый тяжелыми латными сапогами.

   Самураи...

   В доме послышалось движение, и Кицунэ, окрыленная надеждой, ринулась внутрь. Надо увидеть госпожу Танако, рассказать ей о том, что случилось, и заверить, что все негодяи теперь получат по заслугам. В Агемацу возвращается законная власть и справедливый суд, который разберется с подонками, убившими ее детей и мужа. Надо обнять ее и позвать с собой, чтобы несчастная добрая женщина не оставалась в одиночестве...

   Но в доме был не тот человек, которого Кицунэ искала. Невзрачный худощавый мужчина в серой нищенской одежде шарил по дому, собирая те более-менее ценные вещи, что еще не унесли самураи. Мародер удивленно уставился на Кицунэ и испуганно вскрикнул, когда девчонка схватила его за шиворот и с силой впечатала в стену.

   – Что здесь произошло?! – яростно выкрикнула Кицунэ. – Где госпожа Танако?! Отвечай!

   – Я... я... я...

   – Отвечай!

   – Ее увели самураи! – выпалил мародер. – Танако-сан вела себя подозрительно... бегала в магазин за едой и суетилась... кто-то увидел ее на улице и рассказал судье. Тот прислал самураев, а они... они нашли в этом доме окровавленное кимоно разыскиваемой опасной куноичи! Танако-сан увели для разбирательства... а я... я нищий человек, госпожа... пожалуйста, пощадите... у меня жена и дети от голода умирают, вот я и залез в опустевший дом. Только от безысходности... Пощадите, госпожа...

   Кицунэ не слушала больше его жалостное нытье. Она отпустила мародера и, отступив на пару шагов, схватилась за голову руками. Все именно так она и поняла, увидев выбитую дверь.

   – Где она сейчас? Где госпожа Танако?

   – В тюремном комплексе. Всех, кого для разбирательств туда уводят.

   Кицунэ не могла знать, что именно этот соглядатай-мародер, что стоял перед ней, следил за Танако и донес на нее судье. Не могла она знать и того, что этот мелкий вор помчится к своему покровителю и хозяину сразу, как только она устремится к комплексу тюрьмы. Потрясенная последними событиями, кошмарами, болью от потерь, она вообще плохо могла соображать и бездумно помчалась туда, где женщина, спасшая Кицунэ жизнь, теперь получала за это мучительную кару.

   Пусть даже там будут самураи. Пусть даже их будет много. Кицунэ не допустит еще одной тяжелейшей потери. Никогда и ни за что!

   Она опоздала.

   Тюремный комплекс был пуст и захвачен тишиной. В коридорах стояла полутьма, и только слабый свет, проникающий сквозь маленькие зарешеченные окошки, помогал найти дорогу.

   – Танако-сан! – крикнула девчонка в пустоту. – Танако-сан, вы здесь?

   Тишина.

   Кицунэ нарушила ее скрипом петель открываемой двери.

   – Танако-сан... – робея перед пустотой и темной аурой этого места, девочка двинулась вдоль камер, заглядывая в них по очереди сквозь старые, тронутые ржавчиной решетки.

   Серые стены, покрытые пылью и бурыми пятнами. Цепи с кандалами, деревянные колодки. Решетки и мутные стекла на окнах. Все было старым и грязным. Даже воздух пах безысходностью, страхом и людской злобой.

   – Танако-сан... – прошептала Кицунэ и, вдруг закричала во весь голос: – Танако-сан! Это я, Кицунэ! Танако-сан, отзовитесь!!!

   Нельзя, чтобы та добрая женщина осталась в таком жутком месте! Может быть, она без сознания или ранена? Кицунэ обязана найти ее и унести на руках, подальше от этих проклятых ледяных гор, от озлобленных чудовищ, их населяющих. В другую страну, где с человеком, конечно же, никогда не случится таких ужасов, какие выпали на судьбу этой несчастной женщины.

   – Танако-сан...

   Кицунэ остановилась у одной из камер и несколько мгновений, парализованная страхом, не двигалась с места. Она не хотела верить в то, что видела, но, увы, глаза ее не обманывали.

   У стены камеры лежало неподвижное тело женщины в рваном тюремном тряпье.

   Кицунэ бросилась к ней и с горестным стоном обняла, приподняв и уложив себе на колени.

   – Танако-сан... – прошептала Кицунэ, глотая слезы. – Это я... вы не узнали меня, Танако-сан? Я пришла... сказать, что чудо случилось... что бандиты побеждены... что... что... теперь вы можете уйти со мной...

   Рыдания вырвались из груди Кицунэ, девчонка ткнулась лицом в волосы Танако, и слезы хлынули снова.

   Только по волосам, длинным темным волнам аккуратных локонов, сохранившим образ той бойкой, веселой девчонки, которой Танако когда-то была, ее еще можно было узнать теперь. Тело несчастной женщины представляло собой сплошной кровоподтек, на изуродованное лицо невозможно было взглянуть без содрогания.

   Судя по крови на стенах и полу, били ее здесь. Без всякого смысла, просто били и калечили, вымещая свою злобу и ненависть к тому, кто помог спастись наивной девочке, думавшей, что стражи закона всегда должны быть честны и справедливы. Били, даже когда она перестала кричать и плакать, продолжали бить, даже когда она потеряла сознание.

   Как и говорил соглядатай, Танако увели на разбирательство. Стражи порядка разобрались с нарушительницей всерьез и надежно, а затем бросили ее умирать на холодном полу, в грязи и крови.

   Звуки горьких рыданий далеко разносились в тишине пустого комплекса.

   – Слышите, слышите? Здесь она! – соглядатай, не разгибая спины, семенил за судьей и сиял от радости, предвкушая награду. Он первый заметил проклятого демона и сообщил самураям! За такое могут даже статус повысить и в историю вписать! А уж денежная награда за донос должна превысить все самые смелые ожидания!

   Судья, его сын и пять сильнейших телохранителей, принцесса Таюра и ее стражи, стараясь не шуметь, подобрались ближе к камере. Свирепая дочь самураев первая заглянула в мрачную полутьму.

   Кицунэ не замечала их. Боль от потерь затмила ей рассудок, тяжесть вины согнула плечи и душила горькой петлей. Слишком много смертей. Слишком много погибает людей вокруг нее. Тех, кого Кицунэ больше всего на свете хотела бы спасти и сделать счастливыми. Правы те ронины, что отреклись от нее и ушли после гибели великана. Она не богиня и не может творить чудес. Если бы она могла... если бы только могла изменить все неведомой магией! Но...

   Толстые, сильные пальцы вцепились в волосы Кицунэ. Стиснули так, что девчонка не выдержала и закричала от боли.

   – Привет, красотка! – с торжеством рассмеялась Таюра, стискивая пальцы еще сильнее. – Не ждала? А вот я очень рада нашей встрече!

   – Будьте осторожны, госпожа! – сын судьи, которого привело сюда неодолимое желание полюбоваться на прославленную красавицу, прятался за спинами самураев и таращился на Кицунэ во все глаза. – Это все-таки волшебная лиса!

   – Успокойся, – хохотнула принцесса. – Мы уже встречались с ней, и в прошлый раз я, не зная, с кем имею дело, просто вскрыла ей горло! Но теперь она так дешево не отделается. Я отрежу ей голову и отошлю подарочек в столицу!

   Вынув вакидзаси, чудовищная принцесса запрокинула Кицунэ голову, и оборотница почувствовала касание к шее остро отточенной стали.

   – Ну же, красавица, – проворковала Таюра. – Я действительно собираюсь убить тебя. Боишься? Развлеки меня. Покажи свою прославленную лисью магию! В своей жизни я еще ни разу не видела настоящего волшебства!

   Кицунэ закрыла глаза.

   Вот и все...

   Туман возник внезапно.

   Он хлынул в коридоры и камеры, затопил их, проник в каждый уголок тюремного комплекса и облек остолбеневших от изумления людей влажным, непроницаемым для взгляда одеялом.

   – Что это? – самураи озирались, пытаясь разглядеть что-либо сквозь белую пелену. – Колдовство?

   – Не стройте из себя идиотов! – выкрикнула Таюра. – В тумане полно энергии Ци! Это обычное ниндзюцу!

   – Разрыв! – самураи принялись бить дестабилизирующими дзюцу во все стороны, пытаясь нарушить контроль врага над белой завесой. – Разрыв! Разрыв!

   Это было наведением хаоса на хаос. Влияние Ци лишь поднимало частицы воды в воздух. Она рассеивалась под ударами дестабилизирующих дзюцу, но чтобы туман осел или развеялся, требовалось время.

   Двое самураев примерили дзюцу элемента воздуха, создавая воздушные вихри. Бесполезно. Туман пришел в движение, но от этого не стал прозрачнее или разреженней.

   – Нужно пробить стены и вымести туман наружу! – догадался кто-то.

   – Кто там у стены? – крикнула Таюра. – Пробейте ход для воздуха!

   Тишина.

   – Эй! Оглохли?

   Тишина.

   Таюра начала выкрикивать имена своих людей, приказывая отозваться, но отзывались не все.

   – В тумане кто-то есть! – свист катан, скрежет разрубаемых решеток и грохот обрушающихся стен послышался оттуда, где самураи принялись вслепую наносить удары, надеясь зацепить невидимого врага. – Проклятье! Покажись, трус!

   Пелена была столь густой, что невозможно было разглядеть даже собственные плечи. Сенсор, присутствующий в отряде Таюры, попытался активировать свои способности, но Ци врага, пропитывающая туман, своим фоном слепила не хуже солнца.