355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анатолий Нейтак » Путь Любопытства. Дилогия (СИ) » Текст книги (страница 45)
Путь Любопытства. Дилогия (СИ)
  • Текст добавлен: 11 апреля 2021, 19:01

Текст книги "Путь Любопытства. Дилогия (СИ)"


Автор книги: Анатолий Нейтак



сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 46 страниц)

Тут‑то Рикс и начал швыряться припасёнными зельями. Быстро, как может лишь Воин под Усилением. И метко. Часть флаконов отскочила от корпуса переднего левого движителя пиратов, не разбившись. Но больше половины размазала по нему своё содержимое.

Которое вступило в реакцию с деревом – и вспыхнуло стелющимся, ярко‑белым пламенем.

«Каждый флакон – двадцать клатов в минус. Мы закидываем врага деньгами…»

– Сволочи! – заорал Хирип. – МОЯ КРАСАВИЦА!!!

Увы, отреагировать на угрозу кроме как подсердечным воплем Колено не успел. Один из флаконов удачно разбился о внутреннюю  часть движителя. Липкое пламя затекло внутрь и повредило одну из рун, отчего левый передний «ветродуй», продолжая полыхать, вышел из строя. Не успевший среагировать пилот пиратов получил внеплановое рысканье влево с падением скорости. И… Рикс забросал флаконами уже подставившийся правый передний движитель, с тем же результатом. Шак же без команды сманеврировала так, что подставила ему ещё и правый задний движитель, в который полетели несколько дополнительных зажигательных снарядов.

Полный щит «Мурены» наконец‑то развернулся… ха. Слишком поздно! Спасти от липкого пламени три задетых движителя уже не выйдет!

Однако успех с зельеметанием чуть было не обошёлся яхте слишком дорого. Абордажники эй‑щлюпа со своей палубы метнули в «Хитолору» тяжёлые костяные гарпуны с привязанными к хвостовикам шёлковыми канатами. И кто‑кто, а Воины из абордажников первой волны кидались ещё получше Рикса. Не всем из них помешал неудобный угол, их не остановила масса гарпунов, они даже смогли отчасти скомпенсировать взаимные манёвры двух судов. Броски под Усилением кратким вышли более чем опасными. Но… именно на подобный случай Мийол и призвал Беркута Урагана. Гарпуны летели не единой волной, а чуть вразбивку, поэтому призывной зверь смог отклонить четыре гарпуна, не позволив ни одному из них повредить левый «ветродуй»; а у тех двух, что не смог и которые всё‑таки вонзились в корпус, не промахнувшись – срезал канаты за какую‑то пару секунд; абордажники даже слабину вытянуть не успели.

Что вызвало со стороны пиратов дружный поток бранных воплей. Ещё бы: последний шанс расплатиться за потерю хода и дорогостоящий ремонт помахал платочком!

– Шак, курс на второго. Посмотрим, кто там и что там.

– А «Мурена»?

– На одном «ветродуе» далеко не ускачет. И даже если они каким‑то чудом сумеют погасить правые движители вовремя, преимущество в скорости всё равно за нами. Закончим с Хирипом позже.

– Может, всё‑таки сжечь им последний движитель?

– Не надо лишнего риска, – сказал Мийол.

И добавил с недобрым смешком:

– Позволим уважаемым пиратам надеяться на лучшее.

Математика погони проста. Удирая от вражеского судна, «Хитолору» набрал высоты, теряя скорость. Второй пират всё это время продолжал нагонять и тоже удалялся от поверхности моря – но медленно, под углом не более румба. Когда развернувшаяся яхта, и так более скоростная, стала полого пикировать в его сторону, шансов на отрыв у него не осталось. Кстати, рассмотрев пирата номер два поближе, Мийол стал несколько спокойней. Средний эй‑шлюп классической грузовой компоновки – угловатый корпус, вынесенная на нос рубка, скромного размера горизонтальный руль‑парус на корме, два «ветродуя» на коротких боковых крыльях… он не выглядел опасным. К тому же стоило этому пирату заметить плачевное положение «Мурены», как он даже не попытался сбежать, а просто сбросил ход, зависая на месте. Но…

– Реверс. Клади нас в дрейф в тысяче шагов от него.

– Опасаешься сюрпризов? – спросил Рикс.

– Конечно. И всегда. Не только мы можем удивлять врагов.

– И что ты собираешься делать?

– Слетаю по‑тихому, посмотрю, что там и как. И главное – кто.

– Удачи, лидер!

– Надеюсь не использовать, – ответил Мийол традиционно, но притом вполне искренне.

Он и впрямь полагался более на подготовку и расчёт, чем на разные «авось» и «вдруг». Вот взять пирата номер два: да, вроде бы тот заметил поражение Хирипа с командой, признал бегство невозможным, решил положиться на милость победителя. Вроде бы. Но что, если это лишь уловка и там, на этом грузовике, всё‑таки сидит кто‑то сильный, прямо сейчас просчитывающий, как бы повернуть переменчивое положение на игральной доске в свою пользу? Подмастерье с мощным и дальнобойным боевым заклинанием, заряженный чем‑то таким же артефакт, какая‑нибудь хитрая ловушка, Мастер Боя с левитационным талисманом, ещё что‑то или кто‑то?

Мийол собирался выяснить, угрожает ли этот шлюп ему и его команде. А если да, то чем именно. Выяснить прямо сейчас. И… предпринять меры против угрозы.

Первым делом забрать у Рикса последнюю обойму флаконов с липким пламенем. Зайти за рубку – так, чтобы со второго пирата не увидели, что происходит на палубе, даже пользуясь трубой дальнего взора. Затем активировать старый талисман, обнуляя собственный вес. Ощутить на плечах хватку когтей призывного Беркута Урагана. И последнее в череде приготовлений – ещё одна активация артефакта. Точнее, талисмана Средней Комплексной Незаметности .

И вперёд, на чужих крыльях. Эшки рядом нет – значит, придётся вести разведку лично.

Полёт в качестве груза оказался… никаким. Или, лучше сказать, подобным полёту во сне. Власть призыва, раздвигающего воздух перед Мийолом, не давала ощутить скорость. Вес тела не ощущался благодаря магии артефакта. Если бы молодой маг не отслеживал связанностью  токи силы и не видел, как растёт в размерах чужой эй‑шлюп, как движутся мимо облачные колонны – он вполне мог не понять, что куда‑то летит.

Странные впечатления, прямо сказать.

Но дело – в первую очередь.

Из чистой предосторожности заложив небольшой крюк и зависнув правее‑выше незримой линии между корпусами «Хитолору» и второго пирата, примерно в двух сотнях шагов от последнего, Мийол сосредоточился, исследуя цель сенсорикой Атрибута.

Очень быстро его губы сами собой раздвинулись в кривой и горькой усмешке.

«Что ж. Так я и думал.

Достаточно задать простой вопрос, чтобы осознать правду. Вернее, два очень простых вопроса. Классический «кому выгодно?» и ещё – «каким образом пираты находят своих жертв над морем, если облачность так сильно мешает обнаружению с большого расстояния на глазок?»

И вот уже «лет восемь как» импульсный маяк Геберра, что помогал найти путь к Рифовым Гнёздам, «раздолбали какие‑то раздолбаи». Что ж, не беда! Флинк Пятиглазый снабдит своими поделками всех желающих. За кругленькую, но вполне посильную сумму. Что за поделки? Так простенькие версии уловителей Акрата, вестимо. Артефакт‑источник ставится непосредственно в поселении, на воздушные и водные суда ставятся талисманы, что ловят опорную сигнатуру этого источника и указывают путь к нему. Просто и надёжно.

Капитанам – решение проблем навигации в районе Баалирских рифов, Пятиглазому – небольшой, но регулярный доход. Недовольны могут быть разве что раздолбаи, но они со дна морского протестов не пробулькают.

Вот только есть один маленький нюанс. Техномагический, почти естествоведческий.

Резонанс – явление взаимное. Уловители работы Флинка могут указывать направление на источник, но ведь можно смастрячить специальный артефакт, который укажет направление уже на уловители, столь неосторожно установленные в рубках судов… даже на «Хитолору» одна из этих поделок среднего радиуса стоит. Указывает путь к рифам. И, очевидно, указывает путь к яхте для Хирипа Колено… а также для Пятиглазого. Который на своей личной леталке явился сюда, чтобы проконтролировать угрозу своему маленькому приработку.

То‑то он так своеобразно радовался‑тревожился, продавая нам упрощённый уловитель по «совершенно оригинальной» схеме!

Что ж. Ситуация более‑менее ясна. Осталось закруглить эту мерзкую историю.

Как звучало очередное отцово оригинальное присловье – «концы в воду». Хирип честно предупредил, что собирается встретить меня и мою яхту над морем. Я ответил не менее честно: никаких проблем после этого у тебя не будет.

Мертвецы – вообще очень спокойный, беспроблемный народ».

На шлюпе Флинка отсутствовал щит. Вообще. Видимо, имея дело с Хирипом, а может, и ещё с кем‑нибудь из пиратской братии, Пятиглазый считал бессмысленной растратой ресурсов чисто пассивную  защиту, способную лишь замедлить, но не остановить абордажников. Его выбор, вполне разумный – призыватель и сам сделал бы такой – пал на артефактные ловушки и ударные талисманы. Что‑то такое ощущалось внутри через Атрибут, но смутно и неконкретно. Мийолу не удалось точно определить суть флинковых изделий: просто опыта не хватало; вдобавок мешало расстояние и взаимное наложение сигналов, сливающихся для восприятия в нечто насыщенное силой, ждущее своего часа, но не проявленное. Судно артефактора явно было подобно шкатулке с сокровищами и смертельными сюрпризами, да и сам по себе летучий корабль имел немалую цену. Не тысячи клатов – скорее, десятки тысяч.

Но Мийол не собирался лезть внутрь, как не собирался и сражаться с абордажниками Колена. Среди его пороков жадность не занимала заметного места.

Завершить приготовления. Зависнуть в полусотне шагов. Почти беззвучно шепнуть:

– Вперёд!

Беззвучно и бессмысленно. Беркут Урагана не словам повинуется, а его воле. Вот призыв разжимает когти (а хозяин продолжает висеть на месте: талисман работает, как прежде) и тихой незримой тенью скользит вперёд, к цели. Вот его коготь ветра разбивает разложенные флаконы с липким пламенем. По эй‑шлюпу растекается белый, яростный жар, не без труда, но стремительно одолевающий пропитывающую дерево морилку – та предназначена скорее для предотвращения гниения, чем против пожаров. Спустя считанные минуты огонь распространяется шире, и это уже обычный огонь, не магический.

Мийол ждёт.

Заметив неладное, Флинк выбегает на верхнюю палубу. Его сопровождает какая‑то девица – и, кстати, не просто «какая‑то», а Воин четвёртого ранга. Ещё у неё что‑то не так с глазами, но с пятидесяти шагов призывателю не видно, что именно, заметна только странная темнота меж век. А Беркут Урагана – не Эшки, чтобы посмотреть через его глаза. Пятиглазый сыплет проклятьями и убегает обратно в недра судна, не иначе как за средством против пламени. Девица же кричит:

– Эй! Ты хоть знаешь, против кого…

Больше ей ничего прокричать не удаётся: призыв, аккуратно подобравшись со спины, уже однажды испытанным приёмом перехватывает когтем ветра её глотку. Даже неплохая магическая защита не помогает: Беркут Урагана формирует свой коронный удар прямо внутри неё. Чисто физическую атаку вот так протиснуть не удалось бы, но призыв‑то атакует стихией.

С вернувшимся на палубу с какой‑то артефактной штуковиной в руках Флинком всё проходит ещё проще: его даже зачарованная кираса не защищает. Он не ждал атаки, не готовился к бою и смерти. Взрезанное горло, начало короткой агонии; а что, неплохая идея, думает Мийол – и когти его не вполне живого оружия срывают с головы артефактора вещь, что помогла тому получить прозвище, а затем уносят прочь, к призывателю.

И вовремя.

То ли Пятиглазый таскал на себе нечто, работающее по принципу «мёртвой руки», то ли просто активировал перед смертью все дистанционно управляемые ловушки на борту своего эй‑шлюпа – но его судно на глазах сотрясает череда внутренних взрывов, а затем дело довершает один, но очень мощный взрыв. Пылающие обломки разлетаются так быстро и широко, что даже в полусотне шагов Мийолу становится жутковато. К счастью, прямо в него так ничего и не попало. Но дымно‑пламенный фейерверк над морем, да с близкого расстояния…

Жутковато. И завораживает.

– А теперь – Хирип, – бормочет маг, уносимый когтями обратно к «Хитолору».

«Мурена» похожа на одноногого пса. Липкое пламя так и не успели – не смогли – погасить, и оно проело обугленные дыры в трёх движителях, насквозь. Яхта зависает рядом и выше – примерно в сорока шагах. Вопли пиратов с такой дистанции доносятся ослабленными и бессильными, троица победителей в них старательно не вслушивается.

Вот Шак возвращает Мийолу контрольное ожерелье. Вот сосредотачивается. Задача перед ней стоит непростая: едва ли не в первый раз алурине предстоит использовать три  синергичных заклинания одновременно, нагружая ауру до предела.

Вот из стеклянного сосуда в её руках вытекает струя синей жидкости, на лету дробясь на мелкие капли, а там и обращаясь в густой спрей. Вот получившееся синее облако, расширяясь и разрежаясь, устремляется к «Мурене». Всё это более‑менее стандартные эффекты от довольно‑таки могущественного и жутковатого заклинания боевой алхимии – Облако Синего Яда . От иных боевых заклинаний оно отличается необходимостью в материальном компоненте; созданный заранее яд (обычно используют зелье Исхара Синелицего, но на худой конец подойдёт любой яд, синий не сам по себе, а из‑за красителей) делает Облако Синего Яда  неуязвимым к контрчарам с эффектами разрушения магии. Такие контрчары могут разве что разрушить контроль заклинателя над его или её атакой, даже могут рассеять остаточную магию алхимического состава, хотя это кратно тяжелее – но субстанция зелья останется ядовитой и сама по себе.

А ещё использование вполне материального зелья устраняет одну из вечных слабостей обычной боевой магии. Облако Синего Яда  может поразить цель и в двадцати, и в двухстах, и даже в двух тысячах шагов, ничуть не ослабев на таком расстоянии. Просто за порогом ста шагов его движение уже не будет контролироваться заклинателем.

Беда этого заклинания – в относительной медлительности и сложности управления. Однако «Мурена» лишена хода, а что до управления… с ним Шак помогают Перемещение Субстанций  и Управление Памятью . Под влиянием тройной магии заклинание боевых алхимиков делает то, что обычное Облако Синего Яда  показать не способно: меняет форму, затекает в люки, проёмы и щели в корпусе пиратского корабля, настигает всё живое на борту, начиная с разумных и заканчивая трюмными крысами. Причём зелье Исхара Синелицего, как и положено боевому яду, действует стремительно и безжалостно, не растягивая агонию жертв: поражение нервной системы – паралич – остановка дыхания и сердцебиения – смерть.

Пока атака накрывала судно, с противоположного борта «Мурены» к поверхности моря отправился в полёт пяток человеческих фигурок. Кажется, малая часть пиратов предпочла более быструю смерть от удара о воду. Или же более долгую – от жажды и голода… в конце концов, при невероятной живучести Воинов вполне можно уцелеть, даже рухнув в море с высоты многих сотен шагов. Достаточно войти в воду под нужным углом и за миг до удара включить Укрепление краткое. Более того, у таких выживших останется исчезающее малый шанс: их могут заметить и подобрать проходящие неподалёку суда…

Подобного шанса сами пираты своим жертвам не оставляли.

Что же до «Мурены», обращённой в один большой могильник – там могли найтись ценные вещи. Оружие, броня, даже артефакты. Сомнительно, что сотрудничество с Флинком не обогатило команду предметами его работы либо, самое малое, зачарованиями на изначально не магических вещах. А Мийол с командой вполне могли обогатиться за счёт мародёрства. Всего‑то и надо, что создать неуязвимого для яда магоклона, отправить за трофеями…

Не создал и не отправил. Просто бросил с высоты на палубу «Мурены» небольшой бочонок с обычным и дешёвым, в отличие от липкого пламени, винным спиртом, а следом – подожжённую тряпицу. Проследил, как эй‑шлюп превращается в гигантский летающий костёр, погасить который уж точно никому не удастся. И через контрольное ожерелье направил яхту к Даштроху.

Где, помимо старейшины Лиэвена, его поджидал неприятный сюрприз.

– Что значит – «не можете забрать продовольствие»?

– Ты не понимаешь низкой речи, выскочка? – поинтересовался клановый маг разом злобно и скучающе (непростой фокус, видать, много тренировался). – Не можете – значит, не можете. Мы аннулируем эту незаконную сделку.


Охотник 9: договор без гарантий


…лицо с тонкими чертами, что выглядели бы даже приятно, если бы их не кривило едва скрываемое высокомерие. Заплетённые в косу соломенно‑жёлтые волосы – прямые, густые, под определённым углом золотящиеся. Насыщенно‑зелёные, изумрудного оттенка глаза (что вкупе с цветом волос являются внешним генным маркером клана Стаглорен). Аура мага третьего уровня. Хотя держится так, словно он эксперт, а то так вовсе подмастерье. Имя, названное старейшиной Клиакки – Финнирд. Возраст – примерно лет двадцать. Скорее чуть больше.

– Очень интересно, – наклонил голову набок Мийол, постаравшись вложить в ответный взгляд на малоприятную персону толику энтомологического любопытства. – Аннулируете сделку, значит. Позвольте поинтересоваться, уважаемый: кого вы имеете в виду под громогласным «мы»?

– Мы – это клан Стаглорен!

– Очень интересно, – повторил призыватель. И наклонил голову в другую сторону. – И на каком же основании вы собрались признавать куплю‑продажу незаконной?

– Такова наша воля , выскочка! Даштрох – наш лен, мы здесь закон!

– Предельно ясная позиция. Одно лишь не ясно: с кого мне взыскать причинённые убытки?

– Какие такие убытки? – «удивлённо» поинтересовался Финнирд.

– Ну как же, – «непонятливо» пояснил Мийол, словно принимая глумление за честный и прямой вопрос. – Предоплата внесена полностью, товар не получен – это убытки. Сумма невелика, конечно, но разбрасываться деньгами я не привык.

– Считай это штрафом за попытку обхода закона, выскочка.

– Вот как? Почтенный Лиэвен, будьте добры, оставьте нас.

– Уважаемый, вы…

– Просто поговорю с… коллегой как маг с магом. Не бойтесь, крови не прольётся.

– Как будто такой мусор посмеет что‑либо выкинуть! – фыркнул Финнирд.

– Приму это за обещание, уважаемый эксперт, – вздохнул Лиэвен.

Мийол подождал, пока старейшина покинет пределы видимости (а сцена происходила в том же внутреннем дворике, где ранее шли «смотрины» потомков Дваждыбородого и Улааси Чиэле). Дождался. Перевёл взгляд на кланового.

– Ну, что теперь, нищеброд? – скривился тот сильнее прежнего.

И получил в лицо заряд из струйника. Неполный.

Спустя пару минут, когда Финнирд более‑менее оклемался от неожиданных, весьма резких ощущений, Мийол довольно громко (и даже почти не глумливо) заметил:

– Надо же, как удивительно. Вроде бы клановый, а реагирует точь‑в‑точь, как бандит из подворотни. Корчится, кашляет и рыдает. Вероятно, дело в том, что этот конкретный клановый – такой же наглый слабак. Или всё‑таки в том, что конкретный клановый действует подобно бандиту, а вежливость, по обычаю подобного мусора, принимает за слабость?

– Я‑а‑а… Финнирд… юсти‑Стаглорен! Кха!

– И что?

– Старейшина Реммиц – мой дедушка!

– И что?

– Он тебя убьёт! Кха!

– И что?

– Ты сдохнешь! Сдохнешь!

Мийол ухватил мажонка (на полголовы ниже себя и раза в полтора легче – ну да, этот явно не утруждался развитием своего тела, чтобы пропускать много Природной Силы относительно безопасно…). Да не за плечо или ещё что, даже не за ворот.

За ухо. Левой, свободной рукой. Вздёрнул стоймя (в основном потому, что тот уцепился за тянущую руку своими руками… слабенько так, неубедительно). Поймал взгляд пострадавшего – насколько тот, неспособный открыть бешено слезящиеся глаза дольше, чем на полсекунды, мог встретиться с кем‑либо взглядом.

Ожидаемое удовольствие от этого действа, почти физиологическое, капитально портило сознание: весьма вероятно, Килиш некогда чувствовал себя рядом с младшим братом примерно так же. Хотя на самом‑то деле тот демонстрировал силу просто из подлости и безнаказанности, а вот Мийол… одно то, что он здесь и сейчас позаботился даже о чувствах этого вот… мажонка… и сделал сеанс унижения не публичным…

Нет. Они совершенно разные – Килиш и он. А применение силы к слабому сближает их не сильнее, чем, например, общая для всех живых необходимость в принятии пищи.

И всё последующее – это не ради мелочного сиюминутного удовольствия. Это урок.

«Причём и для того, кто урок даёт».

– Насколько я знаю, почтенный Реммиц ян‑Стаглорен – подмастерье Бегучей Крови?

– Да!

– И в данный момент он – единственный выживший подмастерье в вашем клане?

– Да…

– И ему, – жёстко закончил призыватель, – уже за двести?

– …

– Говоря проще, эта старая развалина безвылазно сидит в главном поместье, дежуря около сердца защитных построений, и не рискует надолго покидать их, поскольку Лерейид с Думартрен только того и ждут? Да, конечно, он всё бросит и побежит убивать меня из‑за одного мелкого фуска, своим пустым гонором разозлившего заезжего эксперта магии. В глаза мне смотри!

Увы, нормально смотреть куда‑либо после обработки струйником Финнирд не мог.

По физиологическим причинам.

– А теперь ты, позор своего клана и разочарование почтенного Реммица, быстренько мне расскажешь всё.

– Ч… что?

– Всё! Если же вздумаешь врать и юлить… – даже часто моргая люто горящими глазами, собеседник Мийола сумел скосить их на подсунутый к носу струйник. И против воли побледнеть ещё сильнее. – Знаешь, что будет, если угостить тебя из этого на вдохе?

– Не надо!

«Пузырь пустого гонора, проколотый нахрапистой грубостью, сдувается очень быстро.

Надо бы запомнить, как это выглядит – на случай, если самому придётся играть сдувшегося и проигравшего. А вернее, когда  придётся…»

– Надо‑надо. Если соврёшь – точно испытаешь, каково этим вот составом подышать. И ещё скажи спасибо, что я к тебе, слабаку позорному, несказанно милостив.

– Милостив?!

– Несказанно. Потому что в патрон, знаешь ли, можно и яд закачать. Один из многих сотен различных ядов нужной консистенции… у меня ученица на них специализируется.

– А это что? – взвыл клановец. – Не яд?!

– Никакого длительного вреда здоровью. Это всего лишь лакриматор… – За реакцией Финнирда Мийол следил связанностью  и оказался разочарован. Хотя казалось, что дальше уже некуда. «М‑да. Вот тебе и клановый: терминологии не знает!» – Просто жгучка, – «упростил» призыватель. – Раздражение от неё пройдёт через несколько часов, даже если не лечиться. И тебе досталась едва ли одна пятая полной порции, страдалец. Итак, вопрос первый…

Почти через три часа Анноле ань‑Стаглорен, регент клана, примчавшаяся в Даштрох после получения небрежно накарябанной записки в руках какого‑то грязного малолетнего кураса, готова была… ко многому. Воображение рисовало ей множество мрачных картин, причём в финале этак шести из семи их дядюшка Реммиц проделывал с нею нечто крайне болезненное и смертельное. За то, что не уберегли носителя чистейшей кровной линии. Анноле готовилась просить, унижаться и готовить жестокую месть. Возможно, даже драться и умирать.

А обнаружила, что племянник, которого та записка предлагала ей «получить назад одним куском», сидит на палубе какой‑то нестандартной леталки (насчёт которой вроде бы ходили некие слухи на прошлой неделе – жаль, тогда регент не прислушалась!) в компании «гостеприимного хозяина». Сидит в таком же кадарском кресле, как предположительный похититель, берёт какие‑то угощения со столика. Общается. Ну, в данный момент слушает что‑то… со своеобразным, очень и очень для племянничка нетипичным выражением лица.

Живой и здоровый. Разве что – как позднее обнаружила Анноле – губы и веки у него чуть припухли, словно он недавно как следует прорыдался.

– …так что можешь поверить: фантазии ань‑Верейид – именно чистой воды фантазии, что можно полистать разве что в качестве юмористического чтива.

– Но это же…

– Тебе привести пример из жизни? Причём, чтобы не пересказывать чужих слов, из моей?

– Я уже понял, что из твоей жизни примеров найдётся на любой случай, – огрызнулся Финнирд. Однако ж на диво беззлобно и даже как будто с опаской. – Привет, тётя, присаживайся. – И снова обратил взгляд к собеседнику. – Давай уж, глаголь… эксперт.

– Приветствую вас, уважаемая, – кивнул, как равной, «наследник школы Безграничного Призыва, Мийол» – если именно он накарябал ту записку. Вставать навстречу и не подумал, зато снова повернулся к прежнему собеседнику. – Глаголить особо не о чём. Случился у меня недавно один эпизод не так уж далеко отсюда, в Хорридоне…

«Не так уж далеко? Хотя для владельца своего воздушного судна…»

– Если опустить некоторые компрометирующие подробности и излишние детали, я посетил тамошний дом удовольствий в двух телах.

– Как это?

– Обыкновенно: одно тело своё, второе – управляемая на расстоянии призванная копия. Я же призыватель, в конце концов!

Финнирд развесил уши, явно не осознавая, что именно слышит, готовясь просто ещё одну байку послушать. Анноле же нешуточно напряглась. У всякой магии есть ограничения, просто не может не быть – это аксиома. Но если маг перед нею так легко сознаётся в своей способности быть в двух местах и двух телах одновременно… бравада? Попытка напустить дыма в лицо? Или он в самом деле не видит в сказанном ничего важного?

– Так вот, – продолжал Мийол, – когда дело дошло до практики, оказалось, что магоклон – то есть второе тело – не удваивает удовольствие, а скорее уполовинивает его.

– Почему это?

– Потому что контролировать свою копию – тяжёлый труд, отнимающий концентрацию. Вот почему. Невозможно полностью расслабиться, невозможно даже как следует  расслабиться. Каждую секунду надо уделять внимание магоклону. А если не уделять, то и ощущений от него никаких не получишь – ну, валяется где‑то вторая версия тебя, и что в том толку? Так что писания Кассафирины, хотя бы в части, касающейся создания «отряда любовников», как я уже говорил, – просто фантазии. Да и откуда бы ей взять точное понимание, как работает магия? Она же Воин из клана Воинов. Кроме того, магия со всеми её ограничениями – предмет довольно скучный, ань‑Верейид же старается читателей развлечь. Но я сейчас развлекать вас, уважаемая, – взгляд налево, в глаза севшей на заранее приготовленное свободное кресло гостье, – не стану. Пора переходить к серьёзным темам.

– Вы написали, что вернёте племянника. «Одним куском».

– Забирайте, – небрежный взмах кистью, словно о мелочи какой, упоминания едва стоящей.

– Так просто? Без условий?

– А зачем разводить сложности на пустом месте, – хмыкнул Мийол без вопросительной ноты. – Вне зависимости от исхода разговора этот слабак мне не нужен.

– Я маг третьего уровня! – вскинулся Финнирд. – Хватит называть меня слабаком!

– Ты гонористый слабак, позорящий свой клан. Маг‑специалист в двадцать два… к твоему возрасту я буду подмастерьем.

– Прямо‑таки будешь?

– Непременно. Это чтобы пробиться в мастера, нужен талант, а подмастерьем стать можно на чистом упорстве… которого тебе явно не хватает, раз даже до эксперта не дополз.

Финнирд поджал губы, отворачиваясь.

Анноле знала характер племянника. И его на диво смирное поведение… настораживало.

– Так, уважаемый регент Стаглорен. Давайте я изложу вам ситуацию, чтобы стало понятно, что вообще происходит. А потом сделаю предложение… от которого вы вполне можете отказаться – но я бы на вашем месте ухватился за него руками и ногами.

– А вы… кого вы представляете, уважаемый?

– Я представляю себя, свою семью и… группу заинтересованных лиц, – Мийол усмехнулся разом понимающе и многозначительно. – Если у вас имеются подозрения о моей работе на кого‑то из местных кланов, вроде Лерейид, Думартрен, Сконрен и всех прочих, имеющих владения около Мутного залива… нет. Я на них не работаю напрямую, не работаю на них через посредников, не имею договорённостей о следовании их интересам – что по отдельности, что вместе – в ближайшем будущем. Ну как, вы удостоверились, что я сказал правду, или мне нужно повторить?

Рука Анноле дрогнула, едва не потянувшись к родовому талисману Кровавой Честности. В самый последний момент удержалась.

«О более удалённых кланах и их интересах ни полслова не сказал. Намеренно?

Что ж, подыграю».

– Предположим, что удостоверилась. Продолжайте, уважаемый.

Обращение вышло неожиданно искренним. Этот Мийол, с его гладким лицом ещё не начавшего бриться юнца, разительно отличался от Финнирда. Разговаривал и держался куда более зрело. Причём не старался намеренно подчёркивать силу и статус, что произвело бы, скорее, строго обратное впечатление. Нет. Просто показывал сдержанное достоинство, ум и волю.

Притом аура его накрывала много больший радиус, чем положено всего лишь эксперту, контролируя окружающее пространство и транслируя – тонко и ненавязчиво – испытываемые им чувства. (В данный момент доброжелательность с толикой иронии).

Кто другой мог бы не заметить столь тихое, почти что сливающееся с природным фоном, вкрадчивое влияние. Но Анноле не на пустом месте стала регентом, неспроста носила родовой талисман, усиливающий её чувствительность кратно… и достаточно часто общалась с почтенным старейшиной Реммицем. Она могла опознать воздействие подобной пассивной магии, когда с ним сталкивалась (хотя ничего подобного от равного, от эксперта, не ожидала).

«Пожалуй, его слова о становлении подмастерьем вовсе не были похвальбой.

Задатки несомненны – и проявлены».

Меж тем Мийол закончил с предысторией первого своего посещения Даштроха и перешёл к более интересным материям.

– Уж не знаю, что послужило причиной – то ли наш отлёт до визита представителей клана, принятый за испуг перед лицом превосходящей силы, то ли какие‑то предубеждения в отношении курасов. Это не важно. А важно, что некто Хусафет эн‑Стаглорен породил своим ограниченным жадным умишком план личного обогащения. Ну а старейшина Лиэвен Саакичади шо Оллам этим планом решил воспользоваться – сталкивая лбами меня и Хусафета… а то и весь правящий клан.

Мийол покачал головой. Причём – насколько со своим талисманом могла ощущать Анноле – разочарование его не было наигранным. Разве что в самой малой степени.

– Знаете, есть фундаментально различающиеся категории людей. Различающиеся, но едва ли способные существовать раздельно. Вот, например, стражники и бандиты. Или правители и подданные. Но я хочу обратить внимание на ещё одну такую полярную пару: созидающих и забирающих. Первые привносят в мир… нечто. Хлеб и вино, дома и корабли, детей и улыбки, книги и торговые договоры, магию и музыку. Вторые – забирают созданное первыми. Иногда не отдариваясь вообще ничем, иногда швыряя какие‑нибудь малоценные подачки. А иногда и вовсе бездумно уничтожая источники своего благоденствия. Взять вот Хусафета с его жадностью и Лиэвена с его мелким интриганством. Знаете, я мог просто наплевать на потерянную предоплату. Что такое для меня несколько сотен клатов? Мелочь. Заработок за пару дней. Позавчера я со своей командой отправил на морское дно полыхающие обломки двух пиратских эй‑шлюпов. Тем самым были потеряны десятки тысяч  клатов. Однако я не пожалел об этом тогда и не жалею сейчас. Я – созидающий! Если я захочу иметь какую‑то вещь, я либо сделаю её сам, либо пойду и куплю, либо добуду материалы и отдам сестре, чтобы сделала нужное – она искуснее меня в артефакторике, хотя и слабее как маг. Но украсть, отнять, сорвать с трупа… я просто побрезгую подобным. Что я, бандит или пират – на чужое зариться? А тем более целенаправленно искать, где бы поживиться?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю