Текст книги "Путь Любопытства. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Анатолий Нейтак
Жанр:
Героическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 46 страниц)
И позволяя открыть встроенные в корпус пространственные короба.
– Ступай кормить своих чудищ, о главное чудище!
– Васька… а‑а, что с тебя возьмёшь. Командирша над главным чудищем.
– Заметь: не я это сказала! И за язык никого не тянула.
– Да‑да. Невиноватая ты, я сам сказал.
– Иди уже! Говорящий с чудовищами…
– Заметь: с удовольствием говорящий! – сказал Мийол, устраивая спешную ретираду в трюм (ибо знал по богатому печальному опыту, что бороться на языках они с сестрой могут хоть час, хоть два – а дело при этом стоит!). – Почему бы это, не догадываешься? А‑ха‑ха!
Васаре могла на это ответить, имела что ответить, хотела ответить… но не успела.
– Доча. Мы тут с твоим братом посовещались и решили сделать небольшой бизнес вместе с морскими Охотниками. Без прямого участия в собственно морских Охотах.
– Это как?
Ригар объяснил идею. И пара магов‑артефакторов – один постарше и поопытнее, но слабее, другая помоложе, но, как уже ясно им обоим, талантливее – принялась деловито обсуждать те изменения, которые принесёт в будущем новое занятие…
И те вполне возможные изменения в конструкции «Хитолору», что необходимо внести для большего удобства. Переделка из пассажирско‑грузовой яхты в грузо‑пассажирскую – серьёзное и не такое уж простое дело!
После визита в грузовой отсек и кормления подопечных, совмещённого с донорством маны и наблюдениями за их состоянием, Мийол отправился в свою каюту.
Восстановительная медитация… к хорошему привыкаешь быстро – поэтому после Хурана и эволюции Атрибута до третьего уровня он привык пополнять свой резерв на сорок, пятьдесят, даже шестьдесят условных единиц в час. Уверенно, безопасно, быстро. Потратить за день весь накопленный объём? Пустяк! Потратить дважды? Легко! Если урезать время сна, можно даже трижды опустошить запасы маны до донышка, тут же восстанавливая их за счёт плотного фона дальнего диколесья. Причём без вреда для здоровья – достаточно соблюдать пару несложных правил, вроде «не уменьшай плотность праны без необходимости» и «распределяй нагрузку на семь основных узлов».
В жёлтой зоне такое благолепие ужалось вдвое. Внешняя граница жёлтого – от двадцати пяти до пятнадцати на внутренней. Зелень? В Хорридоне даже при максимальном использовании Атрибута восстановление не превышало дюжины единиц в час. Что означало восстановление резерва от полного опустошения до предела за сутки с небольшим. Это если только медитировать без остановки и не тратиться на Ускорение Магических Действий . Если тратиться, не отказывая себе при этом во сне, то наилучший результат – двое суток.
Сейчас, в полосе бледно‑зелёного, Мийол мог бы восстанавливать семь‑восемь единиц в час. И то при идеальных условиях. Если бы он развернул Атрибут во всю ширь и тянул силу без разбора из всех возможных источников, «ветродуи» сперва исчерпали бы запасы в накопителях, а потом вообще встали. Потому что попали бы в радиус двадцати семи шагов от призывателя, где он являлся сильнейшим втягивающим «насосом» Природной Силы, эквивалентным по этому показателю условному сильному подмастерью… или даже слабому мастеру магии. Заодно он бы этим действием перекрыл возможности восстановления всех остальных в команде яхты, включая и разумных, и неразумных. За что ему никто спасибо не сказал бы.
…Мийол действительно развернул Атрибут во всю доступную ширь – но не в силовом, а в сенсорном варианте. Без поддержки Ускорения Магических Действий это, кстати, само по себе становилось не самой простой тренировкой. С активным заклинанием поддержки контролировать всю сферу казалось до смешного простым; сейчас, на голом сосредоточении, нормально держать фокус внимания удавалось только на одном выбранном объекте, все остальные погружались в темноту. Если бы сенсорика походила на зрение, последнее следовало назвать туннельным.
Вот ближайший сгусток силы: Рикс. Интерпретировать ощущения непросто, но Мийол уже имеет кое‑какой опыт и потому точно знает: сейчас Воин в своей каюте медленно отжимается. Его воля прочно держит в узде четыре основных узла: сердечный, лёгочный, головной и – в обход обычного порядка – печёночный. И пытается распространить контроль, также в обход обычного порядка, на седьмой. Контроль всё время сбоит, поэтому достигнутая плотность праны падает. Но Рикс не сдаётся – и с упрямством одержимого продолжает свою динамическую медитацию.
Вот сгусток силы чуть подальше: Шак. Она погружена в восстановительный транс, в точности как он сам. С той разницей, что её видовой Атрибут не может помочь в сборе Природной Силы. А потому её скорость восстановления сейчас ничтожна: полторы‑две единицы в час, не более. В сутки – полсотни, на весь резерв – неделя…
«Да уж, повезло мне просто безбожно. Мог бы сейчас так же по капле сосать фоновую энергию и ещё радоваться, что тут не чистая белизна, где даже я бы восстанавливал полторы единицы в час!»
Вот рубка, набитая навигационными артефактами, а в ней – семья. Сестра и отец. Они не медитируют целенаправленно, но вот их Атрибуты активны. Знакомый сигил Васаре чем‑то схож с танцующим огоньком: он, в общем‑то, остаётся на месте и не занят ничем конкретным, но при этом беспрестанно движется, меняется, вытягивает «протуберанцы» туда и сюда. Без ясной цели, без плана и воли, просто проявляя собственную переменчивую суть. Причём касание связанности заставляет чувствительность сестры измениться. Не факт, что она сознаёт происходящее – всё‑таки она не Охотник, её чувства не столь остры или, лучше сказать, насторожены, а внимание не так натренировано на контроль окружения. И всё же на неком уровне магия, встретившая магию, фиксирует этот контакт. Чтобы не причинять лишнего беспокойства, Мийол переносит фокус своего восприятия.
Ригар. Его Атрибут, разумеется, схож: «оттенок», ощущаемая плотность – подросшая до того же третьего уровня… но форма и поведение совершенно иные. Не танцующий огонёк, вовсе нет; скорее, это нечто вроде медузы. Размеренные пульсации «мантии», размеренное колыхание «щупалец», размеренное и вполне целенаправленное влияние на… что‑то. Мийол воспринимает массу подробностей, поскольку касание его магии не беспокоит отца – тот чувствителен куда меньше Васьки; соответственно, можно позволить себе куда больше назойливости и буквально ощупывать интересующие процессы. Да, восприятие приносит много, очень много данных… вот только воспринимать и понимать, что именно – вещи до боли разные. Утомившись от попыток пробить обманчивую упругую мягкость стены непонимания, Мийол снова смещает фокус.
А вот и ещё одна пара живых: Эшки и Зунг. Забавно, но в ней разница чувствительности так же распределена по полам, причём ещё контрастнее. Филин моментально ощущает поток связанности даже сквозь послеобеденный сон – и подхватывает его собственной связанностью , обеспечивая смутный, едва контролируемый, но всё же практически полноценный канал обмена сигналами. Мийол поспешно ослабляет связь с фамильяром: он уже пару раз проваливался в её несложные сны… и не нашёл их приятными. Слишком быстрая смена картин, неприятно‑непоследовательные мелькания образов; причём, если преодолеть отторжение и всё‑таки углубить контакт – потом собственное тело долго кажется неуклюже‑тяжёлым, шумным, уродливым.
И тянет в лучшем случае на сырое мясо, а то так и на более сомнительные штуки.
Зунг контакта с хозяином не замечает. Он ест. Да, до сих пор. Он вообще до смешного похож поведением на ленивого, зажиревшего домашнего кота, что либо ест, либо спит – и больше не делает ничего. Но это лишь внешнее, наносное. А вот внутри… хо. Внутри у Кошмарного Двурога на низкой, даже ниже самого густого баса, ноте гудит‑вибрирует‑трепещет Ядро Сути. И от этого вибрирующего гудения что‑то происходит с его толстой кожей, с костями, мышцами, жилами, что‑то с сосудами, что‑то и с нервами. Не прекращается глубинная работа, которую без соответствующей подготовки Мийол может воспринять лишь на малую долю целого… а уж чтобы понять – на малую долю от того, что воспринимает.
И подсказки искать бесполезно: как всякий зверь четвёртого уровня, Зунг уникален. Не найти такого же второго, не обменяться опытом с кем‑то более мудрым и знающим. Что, хочешь ответов на свои вопросы? Мучишься от незнания и вызванного им жгучего любопытства? Иди тогда и сам отвечай на них, Мийол‑призыватель! Таков твой путь…
И он – только твой .
Молодой маг бледно улыбнулся сквозь глубокий транс. Скользнул восприятием мимо движителей на концах крыльев, сосредоточился на внешней части воображаемой сферы, которую накрывал связанностью. И начал оттуда – с внешних слоёв, недоступных для всех остальных живых существ на борту «Хитолору» – тянуть к себе Природную Силу.
Да, это давалось тяжелее. Да, росли потери, и скорость восстановления маны падала до примерно трёх‑четырёх единиц в час – столько он восстанавливал в пассивном режиме в самом начале своих приключений, после визита банды Килиша и до первой встречи с Эшки. Но…
…но от этого напряжения, от этих усилий на грани возможного расширение связанности его Атрибута менялось качественно и даже – немножко – количественно. За десяток дней вдали от изобилия красных зон сфера воздействия расширилась довольно ощутимо. Кто‑то скажет: да что такого? Ну, был радиус двадцать пять шагов, стал двадцать семь. Мелочь, ерунда! Но ведь именно из таких мелочей и состоит могущество мага. Крупица там, возможность здесь, немного знаний оттуда, добавить экстремальные тренировки в особых условиях, предлагаемых самой жизнью – а там, глядишь, посреди стены, воздвигнутой на пути возвышения, сыщется пролом. Или даже самая настоящая дверь. Замок на которой откроет, словно ключ, очередная «ерундовая мелочь».
Охотник 2: гнилой порт
Тяжёлый топот доброго десятка ног, обутых в массивные говнодавы. Тяжёлое дыхание. Тяжёлый смрад трущоб, по сравнению с которыми район верхнего озёрного порта Хорридона – чистое, приветливое, почти что благополучное место.
– Суды! Вломым падлюке!
– Брате, иде ин уховалца?
– Тута жи тупык! Шо за жырный упацк?
– Фрасс! Упустыли…
Скрытый от взглядов талисманом Средней Комплексной Незаметности , маг вздохнул.
«Отец, противореча сам себе, любит повторять, что если урок требует повторения – значит, он не пошёл впрок и лишь впустую потратил время и силы обоих: что учителя, что ученика. И что самые лучшие уроки даёт нам жизнь.
Вот только никак не могу взять в толк, чего ради за мной решили снова побегать с самыми нехорошими целями местные бандиты.
Можно подумать, я с первого раза не усвоил, что мне такое совсем не нравится!»
…«Хитолору» прибыл в Даштрох не по воздуху, а морем. По мелкой и грязной воде залива с говорящим – и правдивым! – названием Мутный.
Аккурат в момент, когда впереди показались строения порта и города, выстроенного в устье узковатой темноводной речки Аккаль, Мийол высыпал с кормы яхты пепел, оставшийся от сожжения тела его второго учителя. Сделал он это в одиночку, без свидетелей; в конце концов, церемония прощания уже состоялась, а пепел – это просто пепел. Даже не тело.
Если судить по панораме города, открывающейся с залива, Даштрох знавал времена лучше и даже, наверно, много лучше… а ныне преобразился в гниющую дыру и уверенно двигался по пути дальнейшей деградации. Половина причалов стояли заброшенными, местами так и вовсе разрушенными; около второй половины причалов суда стояли, говоря прямо, не сильно густо. К тому же то были в основном маломерки, частенько уступающие размерами далеко не гигантскому «Хитолору» – всяческие рыбачьи лодки, потрёпанные баркасы, в лучшем случае пузатые каботажные лоханки, что редко могли похвастать водоизмещением хотя бы в четыре‑пять тысяч пудов. Притом складывалось стойкое ощущение, что основная масса этих плавсредств приводится в движение скорее вёслами и парусами, чем магией.
Короче – сплошные варварство и упадок, помноженные на нищету. Словно с момента Падения Империи прошло полвека, а не приблизительно семь столетий.
Яхта честной компании, которая в том же Хорридоне выглядела сама собой (то есть сильно самоделкой, грубоватой и самую малость косоватой, даром что интересного дизайна, дешёвой импровизацией из дорогих, для зелени, материалов)… эх. Чего скрывать? На фоне Даштроха яхта смотрелась артефактом из иных времён. Дивным гостем, роскошным и изящным. Чистеньким кружевным платочком на куче мятого грязного белья.
Хотя бы потому, что была новой . С однотонными, не посветлевшими ещё после травления боками и ровно залакированными, не облупившимися и не стёршимися деталями.
Разумеется, «Хитолору» и его пассажиры привлекли внимание. Разумеется, на них жадно и вожделеюще смотрели издалека буквально все, кто только мог себе позволить… издалека, да. При швартовке никто Мийолу не помог – ладно, он не гордый, сам может накинуть пару концов на причальные кнехты. Но когда от приближающегося гостя города местные откровенно разбегаются кто куда, словно тараканы от света… как‑то неприятно. Словно то ли они, то ли всё‑таки он сам – разносчики незримой заразы и не должны приближаться друг к другу. Причём заражён скорее всего именно одиночка, просто ещё не знает об этом.
Возможно, Мийол перебрал с подготовкой. Возможно, ему не следовало укутываться в свой новый, по росту, плащ Хантера и напяливать доработанную маску (отец по‑быстрому дополнил её старую функцию искажения голоса воздушным фильтром – чтобы вонью не дышать). Вид у него, ещё и открыто вооружённого, с учётом всего этого стал откровенно загадочный и угрожающий, но эй! Это же не повод сходу наставлять копья, отделываться в ответ на вопросы невразумительным бурчанием, а затем и вовсе травить бандитами? А?
Кстати, о бандитах. Покуда они, все пятеро, так удобно скучковались и смотрят сюда…
Чпок‑шшух!
– А‑а!
– Маи глазы! Глазы!!!
– Кха! Кха!
– Буэ…
Подкравшийся под талисманом, Мийол окатил их из струйника. Идею оружия подал отец, гравировали руны на вкладках в рукоять лично он и сестра, начинку для одноразовых патронов варила Шак. И нет, ничего смертельного… просто мощный лакриматор на основе всё того же жучиного экстракта с рядом добавок. Консультировал опять‑таки отец. В итоге получился густой, липкий и едкий состав, доставляющий неприятности даже просто при попадании на кожу, но не летучий и неохотно разбрызгивающийся. В рукояти же струйника скрывалась структура сильно упрощённого Пародела, оптимизированного под короткие импульсы при нажатии триггера. При выстреле содержимое патрона выдавливалось примерно за секунду‑полторы через узкое отверстие в виде струи спрея и мелких капель. Окатить таким манером цель с расстояния, превышающего четыре‑пять шагов, представлялось сложным; но на что Мийолу талисман Средней Комплексной Незаметности? И на что воздушный фильтр в маске?
«Натурные испытания прошли успешно. Выведение из строя надёжное, стрелок не страдает и возможность поражения групповых целей подтверждена. А что перед тем, как заманить этих ребят в узкое место, пришлось побегать… пустячок. Тактическая уловка».
Пинками расчистив путь среди корчащихся, рыдающих и кашляющих, а в двух случаях отчаянно блюющих оборванцев (не вовремя открыли рты или решили вдохнуть, бывает), Мийол двинулся обратно. Вообще ему хотелось достать кинжал и прирезать эту пятёрку ко всем упасхам – на всяком бандите уже за пару лет набирается достаточно грехов, чтобы досрочно упаковать его или её в могилу поглубже. Да, он хотел их прирезать и мог, но… лично ему они ничего дурного сделать всё же не успели, да и не судья он; а начинать день с резни – идея так себе. Зачем портить отношения с местными, пусть даже и такими ублюдочными, прямо со старта?
«Вот если намёк на снисходительность поймут превратно – придётся всё же убивать. Чего там, убивать придётся в любом случае… наверно… хотя я бы с радостью обошёлся без крайностей – но в случае чего вполне смогу…
Так. Хватит жевать сомнения, они невкусные. Пора вернуться к разговорам».
Мийол достал из струйника отработанный патрон и сунул его в кармашек патронташа. Вынул из соседнего кармашка новый, с тихим щелчком снарядил струйник и убрал оружие в открытую кобуру на правом бедре.
Уличный торговец пирожками (начинка наверняка сомнительна, тут и гадать нечего!), попытку общения с которым прервала неудачливая пятёрка бандитов, при возвращении мага резко побледнел. Побелел даже. Но с места не двинулся. Говоря по чести, он и не мог: кто‑то когда‑то сломал ему обе ноги, а сложить кости правильно никто не озаботился. Так что бедолага даже стоял неуверенно, бегать же не мог вовсе… отчего и стал единственной доступной жертвой жажды общения гостя города, пока остальные местные старательно ныкались по щелям.
– Ну что, уважаемый, продолжим с того места, на котором нас прервали? – риторически спросил Мийол, подходя к нехитрой печке‑тележке торговца. Затем чуть развернулся вправо и добавил громче, – или же лучше будет поговорить с вами?
– Лучше, как есть лучше, – сказал опрятный, на полголовы ниже мага, крепенький мужичок с колючими глазами убийцы, останавливаясь в десяти шагах ровно (то есть на удвоенном пределе эффективности выстрела из струйника). – Старына Крывоног опосля того, как по молодо сты его стукнулы, мычит токмо. Он всё понимат, но не говорыт. Так шо да, я за него.
– Зато уж вы‑то, если меня слух не обманывает, говорите вполне себе разборчиво и даже на довольно внятной низкой речи. Лучше той пятёрки. Это хорошо, это гарантирует, что мы, ко всеобщему удовлетворению, нормально поймём друг друга… ну, я на это очень надеюсь. Итак, уважаемый Воин второго ранга, не знаю вашего славного имени, приступим?
– Прыступым, многоважамый маг четвёртого уровня. Прыступым. Но не лучше ль где‑то в ином месте говорыть? Мене… открытом?
– Меня устраивает. Ты не хочешь даже имя называть и приближаться, подставляясь под выстрел и прочие сюрпризы, припасённые мной для разного рода агрессоров. Я тоже желанием сближаться не горю… – «Потому что именно ты, голубчик, приказал той пятёрке меня проверить на прочность, а приказывающий бандитам – и сам не иначе, как бандит». – Ибо никакой маг, взаимно не доверяя Воину, сближаться с ним не станет… даже если тот Воин малого ранга и без толковой экипировки. А разговор у меня достаточно простой и секретов никаких не содержит.
– До бро. Говорыте тогда, многоважамый.
– Буду краток. Почти век тому назад здесь, в Даштрохе, жил род Оллам и водил по морю свою шхуну капитан по прозвищу Дваждыбородый. Мой второй учитель хоть и родился хешатом, от того капитана и других курасов в основном видел только добро, а потому поручил мне добром же воздать им… вернее, их потомкам, потому что время простых людей не щадит. Я, наследник Хитолору Ахтрешт Науса, прозванного также Щетиной, во исполнение последней воли его должен позаботиться о наследниках его знакомых и благодетелей. И готов заплатить также за сведения, с ними связанные – без лишней щедрости, но достойно. Род Оллам, – повторил Мийол, – капитан Дваждыбородый, шхуна по имени «Бегунья Иллис». Засим желаю вам расторопности, мудрости и осторожности, уважаемый Воин. Я буду ждать новостей на борту нашей яхты или около.
Коротко кивнув, молодой маг развернулся и проследовал обратно к причалу.
«Наживка брошена, теперь будем ждать… и слушать. Как ты там, Эшки – бдишь?»
«Хух! Мог не спрашивать».
«Давай малое слияние».
«Хух… тяжеловато… но – вот».
Поверхностный контакт, позволяющий обмениваться мыслями, образами и эмоциями как импульсами, углубился. Незримая струна связи хозяина и фамильяра натянулась, делая обмен чем‑то вроде двунаправленного потока. Правда, эмоциональную компоненту Мийол поспешно пригасил, да и Эшки на своём конце струны сделала так же. Но остальные грани связи он трогать не стал, иначе слияние вообще не имело бы смысла.
Теперь глазами напарницы и её ушами маг видел и слышал Воина, оставленного за спиной его‑человека. Видел, как благообразный – если не считать взгляда, выдающего в нём жестокого мерзавца – мужичок долго смотрел в спину его‑человека; видел, как, сочтя, что расстояние стало достаточно велико, тот перекосил рот, сплюнул и пробормотал:
– Курасов ему подавай, ц‑ц‑ц… ещё не хватало, шоб энтым крысам э ксперт подмогал! Ну да то не мне решать, то дело старшого… можа, и срастётся шо… помощь‑та, кхе, ро зна быват…
Бросив по сторонам быстрые сторожкие взгляды, Воин развернулся и пошагал к тому переулку, из которого уже выползал наименее пострадавший бандит пятёрки. Попинав его (хех! А не только Мийолу хотелось пнуть сию братию… однако, тенденция!), вожак произнёс краткую, обильно пересыпанную бранью тираду на помеси местного диалекта и воровского жаргона.
Из красочной, местами малопонятной речи следовало, что ушибленным по жизни утыркам велели прибывшего проверить на прочность, а не пытаться поколотить, даже пары слов не молвив перед тем. Вместо разведки бречи торчливые полезли в драку на мага, что таких, як вы, трёх дюжин стоит – и закономерно огребли. Скажите спасибо, что вовсе не подохли. Лично он, дядя Батт, дерьмоглавов таких не пожалел бы. Но как вы есть именно его дерьмоглавы, перед старши м слово за вас он замолвит. Вот прямо сейчас и отправится. Только не за какие‑то личные успехи, не думайте лишнего – чисто за то, что своими неуклюжими шевелениями заставили мага вскрыть умение не то приблуду, делающую его невидимым. Ну и показать в действии какую‑то фигню, позволяющую разбрызгивать едучую дрянь. Артефакты плюс алхимия.
Вот за этот‑то частичный успех дядя Батт вам сейчас ещё малясь подмогнёт.
Как вскоре выяснилось, «подмога» заключалась в том, что Воин зашёл в ближайшую из халуп, где мобилизовал местных обитателей на помощь пострадавшим. Сам же он без задержек двинул куда‑то к центру города. К счастью, особо отдаляться дядя Батт не стал: попетлял изрядно, прибегая к хитростям, призванным «сбросить хвост», но по прямой отдалился от точки, где сидел старина Кривоног, всего шагов на триста. А от яхты, неподалёку от которой Мийол сидел на одной из причальных опор с закрытыми глазами, восстанавливая ману и шпионя через глаза фамильяра – на неполных четыреста. Иначе говоря, остался в радиусе пятисот шагов, внутри которого они с Эшки могли поддерживать малое слияние.
Более того: пресловутый старшой, как оказалось, сидел не в особняке, куда зашёл дядя Батт, а во внутреннем дворе, на скамейке под навесом, в окружении плодовых деревьев и коллег по рискованному ремеслу разбоя, вымогательства и насилия. Так что Мийолу дважды повезло: он напрямую прослушал всю беседу‑доклад и последовавшие указания.
Когда дядя Батт двинулся их исполнять, Мийол перестал расшифровывать речи старшого (тоже, кстати, испорченные местным ыкающим и глотающим часть гласных говорком) и разорвал малое слияние. Но Эшки оставил следить за бандитской компанией, а сам остался на месте – медитировать. В Даштрохе фон уступал хорридонскому, но не сильно; десяток единиц в час здесь он вполне мог вытянуть. Возможно, даже одиннадцать, если постараться.
А стараться приходилось, потому что поддержание Эшки и Зунга никто не отменял.
«Надо будет ещё провианта прикупить. Вот уж что‑что, а эта статья расходов в последнее время заставляет понервничать. Скорее бы уж развязаться с моральными долгами перед стариком и вернуться к заработкам… а то расходы у нас приличные, а дохода пока никакого. Проедаем запасы, причём без ощутимого толка…»
Спустя ещё десяток минут по пирсу, не особо приглушая шаги, прошёл Ригар. Сел на соседнюю причальную опору. Вздохнул. И спросил:
– Как дела, сын?
– Медитирую. Шпионю. Точнее, Эшки шпионит, а я так… готовлюсь при случае смотреть и слушать через неё.
– Ясно. Много нашпионил?
– Из полезного именно нам – не слишком. Дела былых времён поросли быльём, к тому же местные бандиты, Портовые Шустрилы, давней историей не интересуются.
– Типично, – заметил отец. – Полагаю, для них всё, что было больше года назад – седая древность, больше десятка лет – эпоха легенд. Однодневки!
– Угу. В общем, про род Оллам, Дваждыбородого и его шхуну никто из них раньше даже и не слыхивал. Теперь дядя Батт (это мелкий начальник у Портовых Шустрил, с которым я говорил) пошёл по поручению вожака в городскую управу, совать местным писарчукам малую мзду. Те уже займутся раскопками в архивах. По старикам тоже пройдутся с расспросами, попробуют сплетниц послушать, хотя на тех надежды совсем мало. Ну а нам только и остаётся, что ждать.
– Ясно.
Мийол нахмурился.
– Знаешь, пап, меня другое волнует. Это… даже звучит как‑то тупо…
– М?
– Короче, ты сам слышал историю старика. Он – хешат, но сто с чем‑то лет назад курасы вполне себе приютили его‑мальца, как ты меня. Воспитали, помогли на первых порах. Пока он в юнгах у Дваждыбородого ходил, его даже от медитаций особо не дёргали. Ну, ты помнишь, чего я буду пересказывать… так вот. Самая дурость в том, что местные банды существовали и при Щетине, конечно, но иначе. Нынче все они жёстко делятся по национальному признаку. Те же Портовые Шустрилы, например – сплошь хешаты! Центровые под каким‑то Свинорезом – та же картина. А вот Речные Крысы – никаких хешатов, только итциро. У курасов тоже своя банда: Кляки или как‑то так. Местный выговор на редкость поганый и кривой, а курасик полон гласных созвучий, этим выговором упрощаемых безбожно…
Вздох.
– Но это ещё ладно, – продолжил Мийол, – меня другое беспокоит даже больше. Почему в Даштрохе такое раздолье бандам? Мы приплыли – а где портовые чины? Ни звука, ни тени! От меня, по берегу прогулявшегося, откровенно сбегали, первый встречный – хромой калека, что не смог убежать, вторые встречные – пятёрка оборванцев с дубьём! Куда смотрят власти? Старик плевался ядом на клан Стаглорен, и плевался, наверно, заслуженно, даром что заинтересованная сторона… но в его время клановцы следили за порядком. А нынче что?
– А нынче тут настало, языком былин говоря, царство мрака и срака, – возгласил Ригар. Но тоном, подходящим не столько для шуточек, сколько для эпитафий. – Говоришь, тут затеяли по национальному признаку межевание? Банды в открытую подменили власть, всё в полном упадке? Знакомые симптомы. Типичная социальная гангрена! Вселенные разные, а люди в них такие одинаковые, что аж страшно становится…
– Ты что‑то об этом понял?
– Нечего тут понимать, – отец покривился и сплюнул. Причём вышло так похоже на жест дяди Батта, что Мийола чуть не передёрнуло. Хорошо ещё, что плевок полетел не на пирс, без того загаженный, а в воду… тоже не сильно чистую. – Я тебе, сын, сейчас обрисую картинку, как я её склеил – а дальше уж ты сам думай, что с этим делать. Или, скорее, как с этим жить.
Ригар встал, прошёлся туда‑сюда, собираясь с мыслями. Заговорил:
– Что да как с Падением Империи случилось – дело давнее и сейчас не интересное. Я буду говорить об упадке после него. Времена не выбирают, в них живут и умирают… м‑да. Когда крепкая, центральная, законная власть ослабевает либо вовсе рушится, на свет вылезает власть слабая, местечковая и незаконная. Так было, так будет. Правило носит аж межвселенский характер – я свидетель! Многое зависит от масштабов во времени и пространстве. От стабильности. Если слабая, местечковая, незаконная власть оказывается способна поддерживать порядок достаточно долго, получается власть всё ещё местечковая, но достаточно крепкая и условно легитимная. Или даже без условности. Такова сейчас ситуация в Рубежных Городах, как я её понимаю. Планетерре сильно повезло с магией, потому что правящие элиты там одним фактом своего долгожительства обеспечивают тот самый длительный порядок. Несменяемый правитель, если это приличный правитель – благо. Но у всякого меча две стороны. Планетерре повезло с магией – и одновременно фатально не повезло…
– Почему?
– Да потому, что власть опирается на потоки Природной Силы, а не на людей! На Земле тоже был период, сходный с нынешним здешним. Сперва великая Римская Империя – правда, далеко не всемирная и просуществовавшая куда меньший срок, чем наша. Затем падение этой Империи, фрагментация Pax Romana и закономерный упадок длиной примерно в тысячу лет. Его потом назвали Средними Веками. Забавно, что когда на Земле фантазировали про магические миры, то изображали их обычно как «средневековье с магией»… довольно лживая аналогия… но я отвлёкся. Так вот, об упадке в мире Сёвы. Магии, напомню, нет – правит грубая сила. Меч, копьё, лук – и руки, которые их держат. Оружие и бойцы. При этом кто из слабых, местечковых лордов сумеет набрать побольше бойцов, тот и прав. И власть его законна – ибо некому её оспорить.
– Бандитская какая‑то логика.
– Она и есть. Но всё же не совсем. Сейчас объясню, почему.
Ригар мерил шагами пирс, и Мийол неожиданно подумал, что ему пошёл бы мечущийся туда‑сюда полосатый хвост. Или длинная указка. Лучше хвост и указка сразу.
– Что такое средневековый боец, тот самый громила с оружием в руках? Это почти бандит, который ничего не производит, не выращивает еду, не строит и не ремесленничает – только лишь жрёт, пьёт, тренируется и временами воюет, оправдывая тем самым сожранное. Однако такой вот полубандит неизбежно зависит от простых людей. Не будет крестьян – он просто подохнет с голоду! Отсюда вытекает формула могущества средневекового феодала: чем больше земли, тем больше людей, а чем больше людей, тем больше бойцов, способных защищать эту землю от чужих набегов… ну, и ходить в набеги на чужое. Но чем больше бойцов, тем больше крестьян нужно, чтобы прокормить вооружённую ораву, которая, напомню, ничего сама не производит. Армия мирного времени расходует ресурсы, но не даёт отдачи. Чтобы давала – нужно воевать: грабить чужих, угонять скот и крестьян, жечь чужие поля, чтобы у врага настал голод и его бойцы не могли крепко держать в руках мечи. И почти тысячу лет по всем бывшим территориям Римской Империи шли мелкие войны. А не войны, так набеги, налёты, рейды. Без перерывов, везде.
– Жутковато звучит.
– А то. Неспроста второе название для этого времени – Тёмные Века! Так вот. При всех видимых различиях, тот период земной истории похож на то, что творится вокруг нас. И… совсем не похож. Вот скажи: кто правит землями бывшей Империи?
– Известно кто. В основном кланы, кое‑где торговые дома, редко где гильдии.
– Это внешнее. Здесь правят прежде всего сильные! То есть либо Воины, либо маги. Чем это отличается от ситуации на Земле? Да тем, что обладатели силы не нуждаются в большом числе вооружённых бойцов. В мире без магии, как правило, порядок бьёт класс. То есть, например, средние и даже слабые бойцы, но обученные за год‑два держать строй, выставлять стену щитов и из‑за этой стены колоть врага копьями, победят равных по численности сильных бойцов, что не приучены к строю и атакуют толпой. Почему так? А потому, что разрыв между слабыми и сильными бойцами мал. Чего нельзя сказать о наших условиях. В магическом мире – класс бьёт порядок! Даже Зунг, хотя он далеко не зверодемон, запросто стопчет хоть сотню обычных людей, хоть тысячу. Его просто не смогут остановить: слишком большой, слишком защищённый, слишком с недавних пор живучий. Или вот Рикс. Тоже далеко не самый сильный Воин. Но строй из слабых, обычных бойцов прорвёт и устроит резню. Он тоже стоит в бою целой тысячи обычных людей. И ты стоишь: призови Беркута Урагана, используй талисман… сам представь последствия.