Текст книги "Путь Любопытства. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Анатолий Нейтак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 46 страниц)

Младший помощник диспетчера слегка воспрял духом. Потому как на него, похоже, вовсе не собирались обрушивать земные и небесные кары. Это уже из обращения ясно: мало уважаемый – это всё же уважаемый! А не услужающий и тем паче не ничтожный. Можно сказать, одной лишь фразой могущественный гость города предложил забыть весьма досадную и обидную оплошность. Воистину этот гость не только силён, но также немыслимо милостив и отходчив! Но радоваться прежде времени нельзя, да и ответ возможен лишь один:

– Всё, что только будет в слабых силах этого недостойного услужающего!

– Кто у вас тут занимается изменениями в реестрах летающего транспорта?

– Это должностная обязанность заместителя начальника воздушного порта Хорридона, высокочтимого Кулукса эн‑Валтаррен.

– Замечательно. А где именно я могу его найти?

– Этот недостойный услужающий незамедлительно поможет вам! Следуйте за мной!

Вскоре яхта приземлилась около угрюмого вида, почти кубической башни – в высоту она превосходила собственные длину и ширину едва на одну пятую, а слагалась из некоего тёмно‑серого с бурыми жилками камня вроде песчаника. Притом перед самой посадкой Васька лихо и чётко развернула судно на семнадцать румбов, так что Мийол – вместе с Риксом, солидности ради – сошли наземь по кормовому слипу, как важные господа. Роам Дасс с особо глубоким поклоном сопроводил их и дальше: к башне, а затем по её не слишком путаным коридорам и лестницам – до кабинета нужного лица.

– Этот недостойный услужающий подождёт снаружи, на случай, если…

– Нечего оправдывать безделье, – фыркнул Кулукс эн‑Валтаррен. Это оказался богато, почти до пышности, одетый мужчина неопределённого – но солидного – возраста со сросшимися бровями и неприятно узким, «щучьим» лицом (что, как позднее выяснил Мийол, входило во внешние генные маркеры его клана: и брови, и узость лица). Ах да, нюанс: несмотря на возраст, Кулукс оставался всего лишь магом‑специалистом. – Возвращайся к работе, здесь мы разберёмся и без, кхе‑кхе, недостойных услужающих. Итак, я – заместитель начальника этого воздушного порта по основным вопросам. С кем имею удовольствие общаться?

Что ж. Позади остались дни планирования и подготовки… оставалось надеяться, что этого окажется достаточно и лишних вопросов не возникнет. Мийол активировал Кирасу Истины , так как предстоял слишком важный разговор, чтобы обойтись без подстраховки.

У Кулукса не оказалось защиты. Точнее, кое‑какая защита имелась – но не от Атрибута и его ритуально усиленной скрытной связанности . Что ж, тем лучше.

– Моё имя – Мийол. И я хочу зарегистрировать недавно построенную леталку. Её первый испытательный полёт от Токаля сюда прошёл удовлетворительно, так что…

И молодой призыватель неопределённо дёрнул кистью правой руки.

Замначальника, несколько удивлённый, воодушевился.

– Я правильно понимаю, что вы, уважаемый Мийол, хотите зарегистрировать, кхе, отчасти не совсем… соответствующее стандартам… воздушное судно?

– Да, это индивидуальная постройка по особой схеме.

– Прекрасно! Вы не будете возражать, если портом регистрации станет наш прекрасный и обильный благами Хорридон?

– Никаких возражений. Иначе я выбрал бы другой имперский порт, не так ли?

– И в самом деле… что ж. Давайте определимся с… нюансами. Раз у вас нестандарт, мне, боюсь, придётся задать ряд дополнительных вопросов. Итак, какое название вы хотите дать своему судну?

Кратчайшая пауза. Затем:

– «Серая Стрела».

– Минутку…

Кулукс эн‑Валтаррен закопался в бумаги. Заняло это не «минутку», а минуты две. Впрочем, Мийол терпеливо ждал.

– Должен вас огорчить: это название не уникально. В реестрах значатся ещё минимум две «Серых Стрелы». Уверены, что хотите дать судну именно такое название?

«Что ж… значит, такова судьба».

– А как насчёт названия, скажем, «Хитолору»?

– Ещё минутку… но я почти уверен, что повторов не будет…

Шелест бумаг. Запахи чернил, пыли, дерева, воска и чего‑то ещё, менее определённого.

– Да. Такое название вполне уникально. Итак, пробежимся по параметрам. Длина?

– Чуть больше двадцати шагов.

– Ширина?

– Считается только герметичный корпус или вместе с выносными движителями?

– Оба числа.

– Тогда – более шести и более дюжины соответственно.

– Высота?

– Более девяти шагов.

– Сухая масса?

– Тысяча шестьсот пудов. С небольшим.

– Грузоподъёмность?

– Четыреста пудов. Ну, вообще больше, но пределов нагрузки пока не выясняли…

– Понимаю. А сколько людей берёт на борт?

– Если вы про число спальных мест, то восемь. А так‑то, если недолго, можно возить туда и сюда четыреста пудов людей. То есть около сотни.

Замначальника вежливо посмеялся шутке. И сказал:

– Что ж, про секретные моменты, вроде предельной скорости, мощности щитов и наличия на борту оружия, спрашивать не буду…

«А я бы мог и ответить. Потому что из всего названного у нас только предельная скорость имеется в наличии».

С воздушными судами, как вообще со всем на свете, имеется ряд практических проблем. Новонаречённую яхту «Хитолору» они также не обошли. В самом деле: что мешает артефактору‑проектировщику создать леталку надёжную, быструю, окружённую мощным магическим щитом, несущую набор отличных навигационных артефактов и при этом вооружённую парой ритуально‑артефактных наборов, способных сделать больно любым потенциальным агрессорам? Это же вышел бы просто корабль мечты!

Что ж. На таких кораблях мечты и впрямь кое‑кто летает. Свысока поплёвывая на общую стоимость постройки и обслуживания. Мастера магии и особенно гранды могут позволить себе много такого, что для простых экспертов или даже подмастерий – недостижимый идеал… но даже они заказывают подобные корабли мечты у гномов, а сами строят редко.

Почему?

Да потому, что леталка класса «всё‑в‑одном», в первую очередь, является уже не сложным, но архи сложным комплексным артефактом. С суммарным уровнем от шесть плюс (потому что просто леталка с бортовыми движителями – это уже  комплексный артефакт пятого уровня). А так‑то полноценный корабль «всё‑в‑одном» будет иметь гордое звание артефакта вне категорий. Ведь по‑настоящему эффективные левитационные контуры, с которыми внешние движители уже не требуются – это взаимно резервирующие артефакты пятого уровня, комплекс которых вполне можно приравнять к шестому уровню. По‑настоящему мощные щиты, особенно алгоритмически сложные и перенастраиваемые – это тоже уровень шестой, не меньше. Да и артефактное оружие с достаточной дальнобойностью и мощностью начинается как раз от шестого уровня. А согласовать все эти радости милитариста в едином ансамбле, не забыв про контрольно‑управляющие контуры и навигацию и связь и ещё что‑нибудь нужное…

Вне категорий. Без вариантов.

Но если собрать такой ансамбль ещё возможно магически и технически – просто очень, очень и очень сложно, на одни лишь расчёты могут годы улетать – то вступает в действие уже тот фактор, который не обойти никак.

Природная Сила.

Корабли мастеров и архимагов, бороздящие небеса от одного Рубежного Города до другого, особых проблем не испытывают. В ближнем и тем более среднем чернолесье естественный фон позволяет запитать почти что угодно. Но яхта Мийола и его команды строилась с расчётом на полёты в том числе в зелёных зонах. То бишь над территориями, где потоков Природной Силы еле хватает черноклювым змеептицам. И если левитация, раз активированная, требует не таких уж больших затрат маны, то о движителях этого сказать нельзя. Вполне вероятно, что где‑то в районе бледно‑зелёных, на грани с белым, зон крейсерская скорость «Хитолору» упадёт до одной десятой номинала и даже ниже.

В Хорридоне, кстати, она упала аккурат до трёх пятых – то есть даже две трети, которых держалась Васька раньше, нынче стали недостижимы, превысив честную крейсерскую для ослабшего фона. А что есть крейсерская скорость? Это такая скорость, при которой маршевые «ветродуи» восполняют энергию в накопителях так же быстро, как тратят её на движение судна. Превысишь – и придётся периодически останавливаться для восстановления запасов маны.

Вот почему при создании леталки решили не мудрить и не пытаться впихнуть в довесок ко всем остальным артефактам ещё и, например, магический щит. Такая фиговина условного уровня где‑то третьего‑четвёртого просто стала бы довеском, несоразмерно усложняющим конструкцию, сильно портящим аэродинамику и отжирающим долю природного фона у движителей – то есть снижающим крейсерскую скорость аж двумя разными способами.

Во время полёта и так приходилось блокировать доступ к пространственным коробам. Ни Ригар, ни Васаре не могли гарантировать, что рассчитали сочетаемость контуров идеально точно – а испытывать эту сочетаемость на практике, учитывая возможные последствия, никто не рисковал.

Проще командовать взлёт исключительно при пассивной работе коробов.

И куда спокойнее.

– …да, про секреты не спрошу, – повторил Кулукс эн‑Валтаррен. – О другом спрошу. У вас действительно нестандартное судно. Поэтому при регистрации есть выбор.

– И какой же?

– Я могу записать в графу официального судового класса «большая эй‑лодка». Либо же «малый эй‑шлюп». В первом случае регистрация обойдётся вам в 150 клатов, а ежегодный налог на имущество составит 45 клатов. Во втором случае регистрация встанет в 200 клатов при налоге в 60 клатов. Хочу добавить, что налоговая просрочка для лодок равна трём годам, после чего собственность вычёркивается из общего реестра и потраченные на регистрацию средства сгорают. А вот предел просрочки для эй‑шлюпов, независимо от класса – уже пять лет.

При этом замначальника якобы в задумчивости поглаживал левую щёку тремя пальцами. И без Кирасы Истины  молодой призыватель вполне мог не понять, на что прозрачно намекает его собеседник, такой важный и солидный годами.

«А ещё клановый, пхех.

Вообще схемка простая до примитивности. Я даю этому типу тридцать клатов сверх официальных полутора сотен, что экономит двадцать клатов сразу и ещё по пятнадцать каждый год. И летаю на – по факту – шлюпе, который – по документам – лодка. Причём Кулукс всегда сможет прикрыться тем, что моего судна в глаза не видывал, а сведения вносил со слов владельца.

А также у него появится возможность потом, в перспективе, легонько прижать не совсем честного владельца воздушного судна. Или скорее даже не у него, а у других Валтаррен.

Так что в пропасть мелкую экономию».

– Разумные люди планируют на длинные сроки, – сказал Мийол. – Регистрируйте малый эй‑шлюп, а деньги я сейчас отсчитаю. Кстати, ежегодный налог выплачивается вам же?

– Да, – замначальника не выказал и следа досады… внешне. Обмануть обострённые Атрибутом чувства ему не удалось. – Я веду всю документацию.

Двадцать минут спустя молодой призыватель и не проронивший ни слова Рикс покинули башню‑куб, обедневшие на двести шестьдесят клатов, зато получившие на руки два подписанных комплекта документов о регистрации «Хитолору», присвоении ему уникального реестрового номера и уплате ежегодного налога на собственность. Брошюрку с правилами использования воздушного транспорта в городской черте Мийол получил бесплатно.

И теперь их всех ждал Хорридон.

Странник 3: люди большого города

Трио стеклянных колокольчиков над входной дверью прозвенело тонко и высоко. Венорид – понемногу начинающий привыкать к прозвищу Седоус, ох, как летит время! – поднял взгляд от страниц не в первый раз перечитываемого томика Аллани Морской. И дальнозорко уставился поверх стёкол очков для чтения на гостей своего магазина… не забывая поглаживать свисающую с запястья бусину сигнального амулета. Надо заметить, взаимному наблюдению ничто не мешало. Двухэтажное здание, битком набитое книжными полками и библиотечными запахами, не имело ни перекрытий, ни потолков, а ребристый купол крыши обтягивал шёлк, пропитанный водоотталкивающим составом – почти такой же прозрачный, как стекло. Так что никакого дополнительного освещения магазин не требовал, дневного света хватало с избытком.

Первой вошедшей была девица лет, навскидку, пятнадцати. Округляющаяся фигура, рост чуть ниже среднего, простецкие черты лица без явных генных маркеров. Каштановые в рыжину волосы, без особой заботы о себе стянутые в недлинный хвост дешёвым деревянным гребнем‑щелкунчиком, бело‑розовая чистая кожа – знак молодости и здоровья, зелёно‑серые глаза. Вот чем она выделялась по‑настоящему, так это одеждой… и экипировкой. Ничего девичьего в которой не нашлось бы, хоть все глаза прогляди. Грубоватый, но прочный даже на вид комбинезон. Широкий кожаный пояс, поддерживаемый перекинутым через левое плечо ремнём – притом и на поясе, и на ремне спереди множество каких‑то кармашков и петель, три четверти которых заполнены весьма разнообразными штуковинами – от оружия до рабочих инструментов и, возможно, артефактов. И как тройка последних штрихов – беспалые перчатки‑митенки, защитные наколенники (это что, хитиновое литьё? похоже на то…) и тяжёлые полусапоги на шнуровке с толстыми подошвами.

Вторым вошёл парень примерно тех же лет, хотя, скорее, всё же постарше. И почти на голову выше. При беглом взгляде его было легко принять за родича девицы: похожий оттенок каштановых волос с чуть более выраженной рыжиной, серо‑зелёные, а не зелёно‑серые глаза схожего оттенка, чуть более тёмная, но тоже совершенно гладкая, здоровая, без явных отметин бело‑розовая кожа. Но стоит чуть приглядеться, как мелкие различия разрушают теорию близкого родства в мелкий щебень. У парня правильно‑овальное лицо – у девицы заметно заострённое книзу. У парня нос прямой, среднего размера – у девицы вздёрнутый и коротковатый. У парня густые брови выгнуты пологими дугами – у девицы они более прямые и редкие. Лоб парня скорее высок, чем широк – у девицы наоборот.

Одним словом, пара больше похожа не на родственников, а на выходцев из какого‑нибудь отдалённого селения, где поколение за поколением женились на «своих» и в итоге получили вот такое усреднение внешности.

Одежда парня, кстати, ощущения диссонанса, как наряд его спутницы, не вызывала. Тоже комбинезон, ладно сидящий на гибкой атлетичной фигуре, тоже широкий пояс – но с более крупными карманами, скорее даже ячейками, и зачарованным боевым ножом на левом боку. Перчатки более тонкие, классические – не надеты, а заткнуты за тот самый пояс с левого бока; наколенников нет, зато есть высокие сапоги без шнуровок, с мягкими тонкими подошвами. И грубоватый, без подкладки, зелёный плащ до середины икр с откинутым на спину капюшоном.

В голове у Седоуса со щелчком сложилась головоломка.

– Рад приветствовать в моём скромном заведении юных, но многообещающих Охотников, – сказал он, выходя навстречу гостям. – Моё имя – Венорид аун‑Хорридон. Как мне обращаться к вам, молодые люди?

– Вы немного ошиблись, уважаемый, – с лёгким поклоном сказал парень приятным, вполне уже устоявшимся баритоном. – Примерно наполовину. Я – да, Охотник, а вот моя сестра больше по артефакторике. Её зовут Васаре, а моё имя – Мийол.

Хозяин магазина подошёл уже на дистанцию шагов пяти… и на этом рубеже замер, своим довольно куцым аурным чутьём оценив гостей.

«Помоги боги, два эксперта магии!  При их возрасте это значит…»

– Прошу простить мою непочтительность… – резко поклонился Седоус, удерживая при этом взгляд в районе шеи собеседника и напряжённо отслеживая его реакцию. – По незнанию я…

Васаре фыркнула. На лицо Мийола набежала тень.

– Нет нужды в избытке церемонности, уважаемый, – поспешил добавить он. – Давайте сразу сойдёмся на том, что хоть мы и сильнее, зато вы старше, опытней и к тому же хозяин здесь. А мы лишь клиенты, явившиеся просить помощи в лучший, как нас все дружно уверяли, книжный магазин Хорридона. Взаимное уважение нас вполне устроит, правда, сестрица?

– Правда. Уважаемый Венорид, у вас найдётся общий каталог?

– Найдётся, конечно. Прошу сюда, вот этот альбом новинок и вот этот шкаф…

«Хоть он и сказал, что она не Охотница, а воспитывали их явно в одном ключе. Но всё же – два эксперта! Разом! И сами ходят за покупками!

Чудеса чудесатые, иначе и не скажешь».

Более или менее регулярно Седоус общался только с одним экспертом: Ламиной инь‑Ксорирен. У этой откровенно жутенькой особы имелась небольшая слабость, практически каприз – пристрастие к душещипательным историям сентиментально‑романтического свойства. Притом посылать за новыми поступлениями слуг она не любила: они ведь, как жвачные полорогие, ровно ничего не понимают в литературе!  То есть вообще ничего, вплоть до незнания, кто такая Велия аун‑Лаонгат и почему поэмы Кассафирины ань‑Верейид столь игриво‑прелестны, хотя не вполне, хи‑хи‑хи, пристойны.

Каждый визит Ламины для книготорговца становился пыткой. Не в последнюю очередь из‑за того, что она ни на мгновение не позволяла собеседнику забыть о разнице в положении. Меж целым экспертом и старшим учеником, меж весьма вероятной наследницей сильнейшего из местных кланов и всего лишь горожанином, пусть состоятельным и тесно связанным сразу с тремя торговыми домами. Не так легко решить, что после общения с принцессой клана, иной раз затягивающегося и на час‑полтора, болит сильнее: голова или спина с шеей? До рождения внука Венорид сказал бы, что голова, но с годами склонялся к тому, что всё же спина.

Слишком много поклонов. С выворачиванием головы: Ламина любила видеть, как на неё смотрят снизу вверх, а вот рост имела… скромный.

– Итак, чем могу помочь вам, уважаемый клиент?

От подобной вопиющей непочтительности Мийол даже не моргнул, но Седоус расслабился лишь немного. Это прямо сейчас гость считает их условно‑равными, а чуть что не так…

– Для начала я хотел бы оценить разнообразие предложения. Только не общего каталога вашего магазина, а трудов, связанных с магией. И естествознанием.

– Боюсь, у меня не так уж много книг, что могли бы заинтересовать экспертов. Это редкий и ценный товар, но притом весьма ограниченного спроса. Обычно литературу подобного уровня через меня просто заказывают. И ждут доставки… месяцами. А когда такие заказы сдают обратно в магазин с дисконтом…

– Это понятно. Но ведь что‑то интересное всё равно отыщется?

– Не мне судить, что покажется вам интересным, а что нет, уважаемый. Но нужные каталоги я предоставлю незамедлительно. Магия и естествознание?

– Верно, уважаемый Венорид.

До поры в составлении и ведении каталогов Седоусу (вернее, тогда ещё Черноусу) помогал сын. Однако потом пошёл, так сказать, на повышение, заделавшись наёмником в торговом доме, – и ныне пребывал в постоянных разъездах. Жена его, потомственная горожанка из семьи пекарей, отличалась множеством чисто женских недостатков – от мотовства до легкомыслия. А из достоинств – любовью и умением готовить вкусное, причём не только мучное. Читать она всё же умела и писать тоже, иное для потомственной горожанки невместно; но почерк притом имела прескверный, ибо, понимая свой статус, интереса к науке не проявляла.

Когда она – редко чаще раза в месяц – брала у свёкра книги, чисто по родственному, без денежных расчётов, но за небольшую взятку в виде рыбных пирогов («да я аккуратненько и как дочитаю, сразу верну в целости!»; надо отдать должное: возвращала)… чего скрывать? Во вкусах по части чтения сноха вполне повторяла Ламину. Разве только томик Кассафирины вернула в разы быстрее обычного и потом смотрела на почтенного свёкра как‑то странновато. Венориду это быстро надоело и он пояснил при следующем визите – так и так, интересы у людей разные, но сходство случается и хороший торговец это подмечать обязан. Книги для чтения, что берёшь ты, сноха, стоят на полках в личной библиотеке высокочтимой инь‑Ксорирен, и всякого нового поступления за авторством Кассафирины та ждёт с нетерпением. Вот я и подумал, что тебе такое тоже подойдёт. Немного ошибся, уж извини.

И нет, я не читал эти, пфе, «поэмы». Некогда составил представление; не впечатлился. Мне более по нраву иные стихи. Если уж речь о поэтессах – классическая лирика Тамери, пейзажная лирика Лиаменосы, драматика Аллани Морской. Вот там да, поэзия. Глубокая, многоплановая, с аллюзиями на классику, взывающая не только к чувству, но и к мысли. Хочешь, дам почитать?

Не захотела.

Впрочем, она же понимала свой статус, иного Седоус от неё и не ждал.

Так вот, о каталогах. С ними Венориду помогал внук, отрада его и гордость. В пять лет уже различать буквы, в шесть – по складам, а к семи – читать почти свободно, с запинками на особо длинных либо сложных незнакомых словах… да. Есть, чем гордиться. В деда пошёл, не в мать. И почерк умеренно крупный, чёткий – приятно посмотреть, не стыдно клиентам показать. Сам‑то Седоус стал плоховато видеть вблизи, даже очки для чтения не особо помогали (не пора ли новые заказать? расходы, расходы… но надобность ощутимая, не поспоришь…). А внуку – разом урок семейного ремесла, упражнение в чистописании, воспитание ценных душевных качеств вроде внимательности с прилежанием… и малые, но приятные карманные деньги. Не выпрошенные, не из милости старшими данные – заработанные своим, честным трудом.

Венорида его отец некогда наставлял точно так же. И отступать от временем проверенной традиции он смысла не усматривал. Негоже ломать надёжное!

Меж тем Мийол просматривал и откладывал карточки заинтересовавших его книг столь быстро, что Седоус понемногу впадал в недоумение. Но потом мысленно кивнул сам себе и сразу успокоился. Да, от обычных магов он такого не ждал – но Охотник и эксперт магии, по всему судя, ускорял собственную реакцию (и темп чтения) при помощи какого‑то заклинания. Очень, очень полезная магия, книготорговец сам бы не отказался от подобной… жаль, что он не эксперт!

– Вот, – сообщил клиент, закончив отбор в рекордно сжатый срок. – Будьте так любезны, уважаемый, принесите эти издания для более тщательной оценки.

– Прошу подождать ещё минуту.

– Не спешите сверх меры, книжное дело не любит спешки.

– Приятно встретить в вашем лице не только юного и сильного, но и понимающего дело человека, – коротко склонился Венорид. Более искренне, чем ранее.

И без промедления, но и без спешки двинулся в глубины магазина.

Вернувшись же с первой частью заказа, обнаружил гостя за чтением Аллани – того самого томика, который оставил на прилавке. Притом, как он сразу отметил, Мийол явно не использовал ускоряющее заклинание, читая в нормальном человеческом темпе… чем добавил в неощутимую копилку ещё несколько баллов личной симпатии. А когда не стал отрываться от чтения для знакомства с принесённым – вдвое больше баллов.

Когда Седоус вернулся повторно, с ещё более высокой стопкой заказанных книг, гость уже не читал и обратился к хозяину:

– Скажите, уважаемый, вы случайно не в курсе, насколько эти вот строки поэтичны и насколько – правдивы?

– Какие именно строки?

Мийол с должным чувством, хотя и очень сильно сокращая «Балладу о Павшем Пилоте», продекламировал (притом по памяти, в очередной раз впечатляя книготорговца):

Всё выше, выше он летел

И облака пронзил;

И свет заоблачный, иной

В глаза его светил.

Рои блуждающих огней,

Подобные волнам,

И улыбался им Пилот,

Как ярким детским снам.

Всё выше, выше он летел…

Но воздух разрежён;

Огни запретны для людей –

Пилот заворожён!

И пал на землю он с небес,

Глаза его слепы,

Ожоги кожи; праны ход

И пульс – слабы! Слабы…

Но перед гибелью Пилот

Вложил в слова всю страсть:

– Кто слишком высоко взлетел,

Тот должен больно пасть!

– Именно эти строки. Здесь чистая фантазия – или же?

– Если я правильно помню, – ответил Венорид, – хотя в критике «Баллады» меня более интересовала художественная сторона, Аллани творчески переосмыслила реальный опыт ранних высотных полётов группы… м‑м… группы Горджиса, кажется.

– А где об этом можно почитать без поэтических, так сказать, эллипсисов?

– Не уверен, но… да. Об этом точно есть эпизод в «Покорителях неба». Но это наполовину детская книжка, где гравюр больше, чем текста – я брал её для внука, по рекомендации…

– Несите! – решительно повелел Мийол. С юной горячностью, но и каменной уверенностью в том, что повеление исполнят.

И Седоус, разумеется, повиновался.

Вернулся он быстро, но даже минуты уважаемому гостю хватило, чтобы изучить часть томов из принесённых стопок. Прямо на глазах у хозяина, заглянув после оглавления куда‑то в середину текста, он с тихим презрительным хмыком отложил на край стола – почти отбросил – ещё один том. Вдобавок к ещё одному, видимо, так же отложенному ранее.

– Вот «Покорители неба», прошу.

– Кладите сюда, я посмотрю чуть позже.

– Вы позволите задать, возможно, излишне дерзкий вопрос?

– Задавайте, уважаемый.

– Что вызвало у вас такое… неприятие? Возможно, я чего‑то не знаю о собственном товаре?

– Ну, конкретно вон в тех отбракованных… эм… изданиях  меня возмутило враньё. Притом тупое и наглое. Я вполне понимаю, когда тупо врёт, например, Слакт ян‑Виру в своём «О разуме и разумных» – вопрос идеологии и ничего личного, как говорится. Но я не понимаю, кому может потребоваться рисовать в книжке по естествознанию сведения, прямо противоречащие сказанному в «Природной истории» Нимаротуфа – и моему личному опыту. Или вносить в другую книжку, что претендует быть пособием по алхимии, неверные сведения об устройстве мистической печи.

– Возможно, вы что‑то не так поняли при беглом взгляде?

– Нет, уважаемый. Боюсь, что я всё понял верно. И я не могу доверять изданиям , в которых зверодемонов объявляют беглецами из Ада, а в рунной схеме мистической печи центральным символом рисуют Огонь .

– Кхм. Насчёт зверодемонов согласен, нелепица. Но что не так с…

– Да ровно то, что в словосочетании «мистическая печь» первое слово важнее второго! При практике конденсомантии почти никто и никогда не нагревает пилюли – это же не кузнечные станы гномов для работы с металлами! Центральная рунная связка любой мистической печи – это контроглиф из Размягчения  и Отверждения . В общем, уважаемый, я вполне понимаю также ваше желание сбыть побольше литературы, но продажа вот этого, – брезгливый жест в сторону книг на краю стола, – уже и не продажа, а впаривание. Надеюсь, моя позиция понятна?

– Предельно, – поклонился Венорид. Притом пониже прежнего.

«Вот так. Сочинил какой‑то идиот, одобрил для печати другой идиот, а стыдно мне…»

Некоторое время Мийол продолжал бегло изучать принесённое. И, увы, в отбраковку ушла без малого половина принесённого.

А потом колокольчики у входа зазвенели снова.

– Так и знал, что найду вас в книжном, – удовлетворённо заметил решительно вошедший и бегло осмотревшийся немолодой мужчина.

По виду он не сильно отличался от обычных небогатых горожан: деревянные башмаки, широкие тёмно‑серые штаны, присобранные у щиколоток; льняная рубаха с половинным, до локтя, рукавом и кожаный жилет поверх; плащ, сильно похожий на плащ Мийола – зелёный того же оттенка, с капюшоном, до середины икр.

Вот только стоило приглядеться, как образ дополнялся странными деталями и рассыпался. Взять хоть башмаки. Мало того, что какие‑то слишком аккуратные и тщательно сделанные для такого простецкого материала – если приглядеться, узор на них слагался в настоящие руны! А оружие? Слева на боку мужчины, в специальной петле, висел зачарованный боевой нож. Причём даже издали видно: оружие качественное, превосходящее по цене весь остальной наряд (ну, кроме башмаков – с теми ясности никакой) в десятки раз! Чего там говорить, если нож Мийола – ни много ни мало, эксперта магии, способного позволить себе почти что самое лучшее, и Охотника – имел примерно такой же вид и нёс однотипное зачарование!

– А, отец! – повернулся и улыбнулся первый гость. – Позволь представить доброго хозяина этого магазина, уважаемого Венорида аун‑Хорридон. Уважаемый, это мой отец, Ригар.

Старшие мужчины обменялись взаимными поклонами. Книготорговец кланялся глубоко, но и новопредставленный не ограничился небрежным кивком – хотя вполне мог.

– Знаешь, – продолжил Мийол с заметным воодушевлением, – я тут прелюбопытные вещи обнаружил. Иди сюда, буду удивлять.

– Ну, удивляй, – с совершенно равной (и совершенно изумительной) простотой согласился Ригар, подходя поближе.

Седоус же, стоило расстоянию меж ними сократиться до тех же пяти шагов, обнаружил, что новый клиент – всего лишь специалист.

«Понятно, почему такие отношения. Один старше годами, другой – уровнем магии. Отец и сын. Старая и прочная связь душ, взаимоприязнь. Но всё равно… такая простота в общении прямо граничит с грубостью! Почти дикарством!

Что вполне объяснимо, если они родом с Рубежа Экспансии. Там вроде бы нравы простые аж до полной естественности. И выверять разницу статусов до волоса – не любят.

Совсем не то, что у нас, в нормальных землях ближе к сердцу Империи».

– Для начала, – сказал меж тем Мийол, – прочти «Балладу о Павшем Пилоте», вот тут. Ну а потом – про ранние высотные полёты вроде бы группы Горджиса, но может, и не Горджиса – я сам ещё не успел уточнить. Интересно твоё мнение.

– Вы позволите? – обратился Ригар к Венориду. Тот поклонился. – Спасибо.

Поэму отец читал, что характерно, без спешки, явно наслаждаясь стилем и ритмикой. А вот соответствующую историю в «Покорителях неба» – зырк! зырк! зырк! – и отложил, задумавшись. Но явно не просто проглядел, а прочёл… и понял.

«Значит, заклинание для скорочтения доступно и специалистам? Жаль, что я – всего лишь старший ученик…»

– Ну, как тебе?

– Развёрнуто или кратко?

– Пока кратко, развёрнуто потом, при всех.

– Что ж… – Ригар улыбнулся. – Да. Думаю, твоя команда оценит. Кратко по «Балладе»: не считая примечательных параллелей с мифом об Икаре, а также ещё с некоторыми мотивами интеркультурного  свойства, здесь, – пальцы касаются обложки томика стихов, – отражён кривым зеркалом трагический опыт Падения Империи. Знаешь, когда сделать ничего нельзя, а просто смириться и жить дальше невозможно, требуется как‑то переработать тягостный и мучительный опыт истории, появляется… подобное. И вроде как чьей‑то конкретной вины уже не сыскать, про внутренние и внешние причины, с которыми можно было бороться, тоже нет речи. Просто таково уж свойство этого мира, что за любым дерзанием последует наказание. Поэтому сиди на земле, где родился, и не чирикай. Или лети за облака, но тогда жить будешь ярко, а умрёшь мучительно.

– Тоже обратил внимание на датировку, да, отец? Ну, конечно, обратил. Пяти веков после Падения как раз хватило, чтобы пройти четыре стадии принятия неизбежного, через отрицание, гнев и торг до подавленности. Жаль, о принятии пока речи нет; но почва для него готова, думаю.

– Не уверен. Но почву можно дополнительно подготовить. Теперь о группе Горджиса. Там, судя по результатам, хоть и очень скупо описанным, больше пищи для конкретных размышлений. По моим предварительным выводам, за облаками, помимо разрежённого воздуха, о котором даже Аллани пишет, находятся источники проникающего излучения. Природа их и вид неведомы, не с такими опорами быть в чём‑то уверенным – но симптомы пострадавших испытателей говорят о лучевой болезни довольно однозначно. Отсюда же вывод, что в неделю Рубежа Года отключается только видимое и тепловое излучение с небес, а вот проникающее остаётся как минимум частично – сетчатка глаз поражается избытком ультрафиолета  и слепнет: вот и причина взаперти сидеть да праздновать. Никакой мистики, всё просто и понятно.