Текст книги "Путь Любопытства. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Анатолий Нейтак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 46 страниц)

Когда Мийол приступил к перегравировке Ускорения Магических Действий  (и остался с поддержкой только Управления Памятью , в этом плане куда менее эффективного – хотя тоже сокращающего сроки гравировки в разы), на пятисимвольную матрицу ему пришлось потратить ещё сорок пять минут.

– Я закончил, учитель.

– М‑м… а? – пока ученик занимался делом, старик выкурил порцию фишле. Наркотик его как бы притормозил и успокоил. Что было определённо к лучшему, поскольку в своём исходном состоянии Щетина становился резким аж до невменяемости. – Уже закончил?

– Да.

– А по‑моему – нет. На четвёртой оболочке у тебя что? А?!

– Минутку.

На возвращение Вызова Света  ушла даже не минута, а секунд пятьдесят.

– Вот теперь точно всё.

– Хо. Резвей поноса, поцелуй меня акула! Я, чтоб ты знал, гравирую двухсимвольные чары за полторы минуты и раньше считал это хорошим темпом… ты когда начал гравировать?

– В десять лет.

– Во‑о‑от. Четыре года практики. А у меня их позади больше ста! И ты всё равно меня обходишь. Но только не обольщайся. Я типичный застрявший с талантом ниже среднего, такого, как Старик Хит, обогнать не мудрено… тем более, что ты и не обогнал, а обхитрил. Это твоё… хм.

– Ускорение Магических Действий?

– Оно самое. Расскажи‑ка, чего оно делает.

– Да что в названии обозначено, то и делает.

– А подробнее?

– Гравировку облегчает, – сдался Мийол. – Сильно. Но это и так понятно… ещё с ним становится намного легче делить внимание и совершать несколько действий, вовлекая заклинания с разных слоёв ауры. И ещё, если дополнительно сконцентрироваться и вложить больше маны, можно немного сокращать срок отката других чар.

– А стоимость? Базовая стоимость у него какая? Можно использовать постоянно?

– Можно. Да я его и не отключаю. А тратится… ну, точно не скажу, но немного. Где‑то от полутора и, может, до трёх единиц в час, судя по ощущениям.

– И это чары твоей композиции. Именно тобой придуманные.

– Да.

– Всё равно не обольщайся. Но… облегчает совершение нескольких действий?

– Верно. Я перед прорывом от специалиста до эксперта этим пользовался. На первом слое у меня работало Ускорение Магических Действий , на втором Атрибут помогал собирать Природную Силу, а на третьем и – тогда – последнем я гравировал матрицы. Стирал и гравировал, стирал и гравировал. И продолжал до тех пор, пока не прорвался.

– Хороший метод. Известный, конечно, и трудный в исполнении, потому что задействовать параллельно все оболочки или хотя бы большинство – это, хм… Но метод хороший. Этак ты в подмастерья выйдешь годам к семнадцати… хм. Ну‑ка, давай проверим скорость восстановления. Говоришь, твой сигил в этом деле помогает? Тогда призови кого‑нибудь и вперёд.

Мийол призвал – просто для разнообразия – Кошмарного Медведя.

Спустя полчаса медитации учитель его прервал, сообщив:

– Ну что ж, в чистых числах и при полном сосредоточении твоё восполнение достигает аж сорока шести или сорока семи условных единиц в час. Ближе к чернолесью будет ещё больше, но и так это… мхм… много. Да, много. Знавал я даже мастеров, которые в поле восстанавливались медленнее. Но не обольщайся: это только в поле. Если же маг засядет в башне… кстати, ты же для призыва тоже нестандарт используешь? Ну‑ка, ну‑ка, что там с особенностями чар?

– Усиленный Призыв Существа  даёт возможность усиливать призывы.

– Как? И для начала, каковы порог срабатывания, траты на поддержку призыва, откат?

– Откат – заметно больше часа, – начал с конца Мийол. – Минимум час, если призыв слаб. Задержка активации – никак не меньше двадцати пяти секунд, чаще ближе к тридцати; это уже от силы призыва не зависит. Порог срабатывания – около тридцати пяти единиц на призыв. Если мелочь второго уровня призывать, она даже на таких тратах получается слегка усиленной. Для призыва плотной иллюзии зверей третьего уровня тратится уже от полусотни единиц. Четвёртого уровня – сотни полторы‑две. Ну а на младшего зверодемона мне даже всего резерва не хватит.

– Это, кстати, надо будет проверить, – вставил старый призыватель.

– У вас найдутся катализаторы для призыва пятого уровня?

– Найдутся, найдутся… только сперва закончим с ритуалом. Давай дальше по курсу!

– Да, конечно. Про разовые траты сказал, поддержание… это от четырёх единиц в час на каждый призыв, примерно. Даже если зверя‑двойку призвать. Если тройку… где‑то так же. Конечно, если призвана Болотная Нага, которая ничего не делает, а только сидит, обвившись под плащом вокруг пояса и ждёт команды атаковать. А вот призывы четвёртого уровня даже на поддержку без активных действий жрут… даже точно не скажу… от десяти единиц, наверно. Там смотря какой призыв. Та же Амфисбена Урагана, которая для простого передвижения использует обращение к стихии, тратит в районе двадцати в час. Беркут Урагана вообще сильно за двадцать, но у него траты идут не на движение, а на невидимость и гашение звуков. Если их поотменять, оставив только полёт, то даже и не знаю… А Кошмарный Медведь, вот этот – берёт десятку. Всех троих я призывал скопом, ещё даже с четвёртым зверем, только один раз… это вышло тяжко.

– И зачем призывал? Испытать свой предел?

– Нет. Для боя. Точнее, поединка с одним бандитом… Воином пятого ранга.

– Убил?

– Пришлось.

– Жалеешь?

– Не очень.

– Жалеешь, значит… м‑м… но это и хорошо. Наверно.

– Мне Ригар говорил: если не знаешь, за что убить разумного – не убивай.

Старик Хит хмыкнул.

– Сильно сказано… как для ремесленника‑то. Хо! Да‑а… а расскажи‑ка мне, как ты вышел против того бандита. Как победил и почему убил. Всё, в деталях.

– Его звали Закрон Чалый. Пятый ранг как Воина, это я уже говорил… но вряд ли особо искусный. Зато экипирован хорошо. Оружие и броня с него сейчас на Риксе. У меня с Закроном вышел конфликт из‑за третьего лица…

– Бабу не поделили? – спокойно предположил Щетина.

– Чего? Да ты…

– Хо! Хо! А что мне ещё думать‑то? Дело молодое, кровь горячая, в штанах…

– Стар‑р‑рик!

– Спокойно. Кати дальше, не буду перебивать.

– Ф‑ф! В общем, я кое‑что ценное доверил третьему лицу, а Чалый это присвоил. Да ещё решил, что раз у меня «призывы не настоящие», можно с меня ещё тысчонку‑две клатов срезать. Что клан за меня не вступится, я сам говорил, выдав версию, что прохожу одиночное испытание в диколесье… хм. А ведь я об этом только раз напрямую обмолвился, когда…

– Ученик, не отвлекайся.

– Извиняюсь. В общем, Закрон устроил на мою команду засаду силами своей команды. Но я этого ждал и подготовился. Заранее вызвал Беркута Урагана и Кошмарного Медведя, причём второго с максимальным усилением. И Болотную Нагу ещё, с усилением стремительности . Её под плащ, чтобы не показывать открыто. Восстановил ману, запасся зельями Силы, ну и двинулся встречать неприятность лицом. Перед дракой поговорили, я постарался обернуть дело так, словно имею претензии только к вожаку и готов драться честно, но только один на один. И если вдруг проиграю, в будущем мстить не стану. Ну а ставкой при проигрыше Чалого был возврат того, что он нахапал у того самого третьего лица.

– Говоришь, Беркута Урагана он не видел?

– Его никто не видел. Я ему, как Эшки, подогнал парные браслеты Невидимости Малого Круга , так что вместе с его собственной маскировкой вышло нечто вроде Невидимости Среднего Круга . Даже Чуткостью краткой не вдруг заметишь, а простым глазом – вообще никак. В общем, Закрон видел Кошмарного Медведя и Амфисбену Урагана, которую я вызвал у него на глазах. И всё. Та стала неприятным сюрпризом, но он всё ещё считал, что преимущество, благодаря всем его артефактам и одному сюрпризу, за ним. И двинулся вперёд, понемногу готовясь к рывку. Я же направил Амфисбену во фланг, чтобы угрожала ему слева, со стороны безоружной руки.

– Умно. Предсказуемо, зато надёжно.

Мийол кивнул и продолжил:

– Полагаю, Чалый хотел покончить с Медведем одним ударом – и вполне мог бы это сделать, с учётом его молота. Но я успел отдать команду, так что косолапый превратил свой личный магический щит в проецируемое поле подавления.

– Свойства?

– Общая мощность, спасибо усилению, на хорошем четвёртом уровне. Ну, усиление зверя при призыве нарастило мощность, а расстояние между Кошмарным Медведем и целью ослабило, в сумме вышло так на так. Дополнительные свойства поля подавления – рассеивание магии примерно уровня третьего и ослабление… тоже третьего уровня. Против Воинов особенно хорошо работает, потому что снижает мышечный тонус не хуже какого‑нибудь яда‑миорелаксанта. Сам Кошмарный Медведь при этом остался без защиты, конечно, но это уже не играло роли. Потому что Закрон замедлился, с него слезла артефактная защита – просто истощился запас накопителей. Я в усиленный призыв почти четыреста единиц влил, комплект из вещей третьего уровня против такого даже продержаться смог считанные секунды. Так враг стал уязвим. Тут‑то Беркут Урагана и вступил в дело. Хлоп! И бандит ранен. Хлоп! Снова ранен, сильнее прежнего. Хлоп! Опять.

– А у Беркута какие свойства, кроме невидимости и подавления звука?

– Ускорение полёта и когти ветра. Резко маневрирующий летающий невидимый убийца, в общем. Если бы атаковал физически, вылетал бы из невидимости, а так – остаётся незрим. Минус, что атака когтями ветра не очень сильна и ограничена всего лишь полуметром. Но зато быстра и точна. После истощения барьеров брони… шансов у Чалого не осталось. Тут бы ему признать поражение и склонить голову – но он решил нарушить правила и приказал своему подельнику атаковать Кошмарного Медведя. Конечно, Этцин Гроб выбил его одним ударом…

– А, ну да, защиту‑то он преобразовал в поле подавления. Хотя убить даже беззащитного зверя одним ударом… Почему так вышло?

– Потому что он имел меч четвёртого уровня и вот эту цацку, – Мийол извлёк на свет из‑за ворота трофейный талисман. – Тоже четвёртый уровень, Средняя Комплексная Незаметность . Не даёт обнаружить аж четырьмя путями: на глаз, на слух, на нюх… и от аурной чувствительности прикрывает. Вот только Амфисбена Урагана имеет расширенную сенсорику, от неё за простой неслышимостью не укрыться – так что я точно знал, где находится невидимый подельник Закрона и что он делает. А защиту от яда имел только сам Чалый. В общем, Кошмарного Медведя выбил Этцин, моя призывная змея тут же выбила самого Этцина, Беркут полоснул когтями ветра уже не по конечностям Закрона, а по горлу, карая нарушение правил поединка. Точка.

– М‑м… и ты ведь ещё Охотой промышляешь?

– Да. Но убивать зверей, особенно теперь – это почти рутина. Люди куда опаснее.

Щетина усмехнулся.

– Вот уж точно… ладно. С аурой твоей разобрались, да и состояние тела с токами праны я изучить успел. И вот что я насчёт этого скажу, парень… тебе нужны тренировки. Не такие, как для мальчика‑матерьяльчика, конечно. Но нужны.

– Почему?

– Ну, – снова усмехнулся старик, ещё шире прежнего, – во‑первых, здоровья много не бывает. И когда с бабой начнёшь простыни мять, ты это оценишь! А во‑вторых…

Улыбка испарилась, как не бывало.

– У тебя скорость восполнения выше сороковника. А Природная Сила – это тебе не молоко из мамкиной титьки. Если природа и мать нам, то суровая. Ты пропускаешь через себя, через свою прану и своё тело, большой поток силы. Возможно, даже слишком  большой. И бесследно это не проходит. Да, в отличие от некоторых скороспелых идиотов ты пропускаешь прану в ауру через все семь основных узлов. Это грамотно распределяет нагрузку по всему телу. Иначе у тебя уже давно начались бы проблемы со здоровьем. Но распределение нагрузки не уменьшает её в целом! Твоя прана постоянно разбавляется, постоянно меняется, постоянно впитывает неоднородные и не всегда чистые токи извне. Причём происходит это в таком темпе, который…

– Опасен?

– Именно. Опасен. Быстрый рост силы – он, знаешь ли, возьмёт свою цену, обязательно. И не спросит, хочешь ли ты её отдавать.

– Что тогда мне делать, учитель?

– Да я уже сказал, что. Тренируйся. Укрепляй тело. По минимуму используй магию, но при этом держи прану максимально уплотнённой – чтобы организм отошёл от ударных доз Природной Силы. Чтобы восстановился как следует. У тебя, между прочим, этот самый организм прямо сейчас и без того в сплошных напрягах, потому что возраст подошёл. Он, организм то бишь, хочет активно расти… а ты его вместо роста заставляешь ману производить ускоренно. Хех… на меня посмотри! Внимательно посмотри! А? Видишь? Вот к чему приводит это самое ускоренное производство маны в самом деликатном возрасте! Так что если не хочешь годам к тридцати остаться хилым коротышом – укрепляй. Тело. Не. Жалея. Сил!

– Я понял, учитель.

– Понял он… – проворчал Старик Хит. – Да ни бельмеса ты не понял. Потому что хоть и умный, а всё равно дурак. И в двадцать будешь дураком, и в тридцать. Может, к полтиннику что‑то в башке заведётся… но это вряд ли. При дураке‑учителе ума набраться трудно. Хорошо, что я…

– Что хорошо? – спросил Мийол, когда оказалось, что старик умолк надолго. Тот моргнул.

– А. Ученик. Я тебе вроде обещал изучение гномьих языков? Начиная с кузура и, наверно, чедгхара, раз уж у нас город Гранита рядом…

– Да, обещали.

– Ну вот и пойдём. Выдам тебе литературу. Надоест зубрить отпечатанное – марш наружу и бегай. Надоест бегать – возвращайся и зубри. Тяжело в экспертах – легко в архимагах! Хо! Хо! Хо!

Ученик 3: я направил тебя!

Дни потянулись, как выводок цыплят за курицей. Фишлер там или нет, а старый маг дело знал и как‑то плавно, без особых рывков взял в оборот всех.

Рикс прописался на кухне в качестве «близко не нормальный кок, но для горной местности сгодится». Отведав его готовки раз и другой, Старик Хит почти перестал обзывать его мальчиком‑матерьяльчиком, повысив до «Воина кухонного». А потом – когда прогнал Мийола, Рикса и Шак через обещанный ритуал, уточняющий состояние здоровья, и взял у всех троих на анализы всякое разное, в основном стыдное – выдал несколько новых рецептов и продуктов. Последние на четыре пятых списком: «Добудь где хошь, хоть из камня роди непорочно!».

При этом старый маг жёстко поделил всю еду по категориям: кому, что, когда можно и кому, что, когда ни‑ни, даже чтобы не смотрели в ту сторону! Потому как выяснилось, что всем троим, но в особенности Шак и Мийолу, не хватает мышечной массы, хотя все трое дружно переели белков (ещё бы: на Охоте команда в охотку потребляла жареное мясо, заедая варёным мясом и с вяленым мясом для перекусов в промежутке меж серьёзной едой). А ещё – что алурина страдает от последствий недоедания в детстве, что Риксу нужна диета для укрепления связок и костей, что Мийолу остро не хватает «низкоцепных углеводов». Что всем им скопом просто позарез нужны дополнительно такие‑то витамины, микроэлементы и что‑то ещё мозголомно‑алхимическое (для каждого из троицы отдельный список с устрашающими своей длиной и непонятностью словами).

Поэтому‑то Риксу пришлось готовить на четверых, но для каждого примерно на две трети отдельные блюда – и «чтоб чужое не жрали, а то вам же хуже, оглоеды безголовые!»

Лидер команды, как и обещал в своём злорадстве учитель, чередовал занятия физические с умственными. Да притом так, что даже и неясно, какие тяжелее. Мешать в кучу языки по здравом размышлении не стали, чтобы не возникло путаницы в произношении, начертании и прочих важных нюансах. Начали с древнего, высокочтимого для всякого гнома и полумёртвого кузура… но зато уж в совершенно ударных, маловыносимых дозах, «на расплав мозга», как сказал бы Ригар. Однако ж всё познаётся в сравнении – и когда Щетина с мерзкой ухмылкой начал грузить ученика ординарной алхимией с особым упором на алхимию жизненного, вот тут‑то и стало ясно кристально: когда мозг плавится – это вынести можно.

Когда он закипает – нет!

Во избежание такого неприятного исхода пришлось, как опять‑таки обещал учитель, менять нагрузку, чередуя с физической. А чтобы молодому магу легче бегалось и прыгалось (а ещё плавалось и даже нырялось в ледяном, ледяном, совсем ледяном  озерце!) – более опытный маг, этот жуками траченый урюк, отрыжка змеептицы, магическая пиявка, чтоб его три раза сожрали и два раза выпердели, решил вопрос мотивации в классическом стиле магов‑призывателей.

То есть призвал младшего зверодемона, врезал этой суке по мозгам каким‑то специальным ритуалом – и под управлением своего старого, изощрённого, садистического умишки отправил улучшать физическую форму ученика. Насчёт суки совсем не в переносном смысле: называть её по канону Охотников следовало Бронированной Волчицей Паники. При этом Щетина обещал со временем передать тварину Мийолу в полное владение, потому как хорошему призывателю без нормальных, живых помощников – просто никуда. Но сам потенциальный наследник школы Безграничного Призыва склонялся скорее к тому, чтобы впоследствии просто распотрошить суку и отдать её Ядро Сути гномам за полцены. Невзирая ни на какую пользу от живого подавителя пятого уровня: крайне прочного, быстрого, чуткого и умеющего вдобавок нагонять совершенно чудовищной жути – такой, что сердце в груди чуть не останавливается.

Шак отделалась легче всех. Её Старик Хит просто рекрутировал в служанки.

А чтобы отмывать каменные полы и протирать от пыли всё запылившееся оказалось не так скучно – поручил ей замену освещения. Во всём немаленьком подземелье. Так что алурина исходила его своими ногами до самого последнего закутка и собрала все банки с окончательно сдохшей коллоидной основой. А в те банки, коллоид в которых после перемешивания ещё на что‑то годился, внедряла первоуровневое двухсимвольное заклинание Свет, в котором одноимённую руну дополнял стабилизирующий контур.

Кавилла с Сеиной, занимавшиеся в Лагере‑под‑Холмом примерно тем же и бравшие за обновление эликсиров небольшие деньги, тратили на одну банку всего пару минут. Щетина, если не соврал в беседе при проверке ритуалом комплексной оценки Энхелитта, управился бы за полторы. Для Шак задача выходила сложнее: поначалу на один эликсир с непривычки тратилось больше получаса. Но вскоре алурина довела результат до десяти минут на банку и упорно работала над дальнейшим его улучшением… с чем весьма помогало переданное Мийолом, гравированное в ауре и работающее без перерывов Управление Памятью .

Так что благодаря Шак жизнь в подземелье становилась всё светлее. Буквально.

…конечно, случались и моменты отдыха. Особенно когда Старик Хит позволял себе вместо обычной дозы фишле удвоенную или даже утроенную. Поначалу молодёжь иногда ещё общалась с ним в такие моменты, испытывая сложную смесь лёгкой брезгливости, болезненного интереса, презрения и постыдной насмешливости. Под удвоенной дозой старик окончательно впадал в тихое добродушие, называл алурину – «котяткой», Рикса – «юнгой», а Мийола – «старпомом». Причём полностью переставал повышать голос, зато начинал травить довольно любопытные байки про времена своей юности и молодости.

Увы, любопытными они казались только в первый раз. Двойная доза зацикливала его на одних и тех же воспоминаниях, которые он излагал не совсем уж одинаковыми, но довольно‑таки близкими словами. Притом чаще всего повторялся рассказ об эпизоде с участием самого Щетины, «бабёнки из курасов с во‑о‑от такой кормой, представляешь?», «кошечки с мяконькой шёрсткой и горячей дыркой», а также полным бочонком тёмного пива.

Под тройной же дозой старик медленно, но с минимальными паузами изливал примерно следующее, не особо замечая, есть ли у него собеседники:

– И вот тогда мы как стали валяться, собрали со всего города, ты понимаешь, вообще до самого крайнего в архипелаге, обогнули, а там идёт такая краля, что я бы даже вовсе не подумал, ведь такой дружбан был, а я ему кишки намотал на ворот и поднял якорь, сразу врубили наискось по песку, там ещё чайки орали, как будто их всей командой натягивают, иначе буксировка в полный штиль морока ещё та, непременно скрысят самое вкусное, а почему бы и нет? Но ты слушай, потому что больше такого нигде не выловить и не догнать…

В таком жалком состоянии Щетина, разумеется, ничего не мог (ну, кроме бормотания без особых следов смысла), да и в последующие примерно сутки тоже. Потому что сперва, умолкнув, впадал в подобие мёртвого сна часов так на четырнадцать, а оставшиеся четырнадцать часов тихо сидел в своей комнатушке за дверью, единственной на всё подземелье, мучимый жуткой смесью наркотического похмелья и остатков не вполне прокуренной совести.

После чего выходил и принимался за всех, но особенно за Мийола, с особым усердием.

Тот же, как ни удивительно, всего за месяц вполне привык к бешеному режиму, учителю‑садисту‑фишлеру, интересной библиотеке, не изученной пока и на одну десятую, царапающим гортань фразам кузура, странноватым, но съедобным блюдам, вышедшим из рук Рикса. Привык даже к почти исключённой из повседневной жизни магии. Исключить её из жизни вовсе он бы не сумел, потому что даже при самом горячем желании Атрибут сидел у него за грудиной и работал вне зависимости от его желания либо нежелания. Однако Мийол сумел перевести его в новый режим, который можно было описать как «расширение связано и сокрыто» .

(Старик Хит, к слову, полностью одобрил подобную самосвёртку Атрибута. И довольно много философствовал, на разные лады склоняя довольно тривиальную мысль: «Полезно пожить без восприятия через сигил, изучая мир на чистом аурном чутье. Это помогает понять, как всё вокруг видят и понимают обычные маги, не обладающие особыми талантами, а также развить это самое чистое аурное чутьё. Так ослепшие начинают лучше слышать и острее осязать». Кроме того, самосвёрнутый Атрибут оказался ещё сложнее различим для различных магических тестов. Что вполне могло пригодиться Мийолу… когда‑нибудь потом).

Определённая практическая мудрость нашлась и в совете увеличить плотность праны. Наверняка тут свою лепту внесла и диета, и постоянные выматывающие упражнения, да даже купания в ледяной воде… одним словом, спустя всего лишь месяц Мийол довёл плотность своей праны до показателя, более характерного для Воина на пике первого ранга. И при этом, надо отметить, ощущал себя таким бодрым, живым, сильным и энергичным, как никогда ранее.

Уплотнившаяся прана дала и несколько неожиданные плюсы. К примеру, память. Ранее по этой части, не поддерживаемый заклинаниями, молодой маг очень сильно просел. Доходило до того, что спустя пару недель приходилось во второй раз перечитывать уже вроде бы однажды перечитанное и запомненное… но всё же исказившееся, если не вовсе забытое. Старик Хит на это лишь хмыкал и принимался рассуждать всё о том же: что устремившись по лёгкому пути, то бишь положась на поддержку природных способностей заклинаниями, можно только помешать тренировкам тех самых чисто природных способностей, присущих людям так же, как вообще всему живому. Люди прекрасно могут запоминать новое безо всякой магии – но если магия им в этом помогает, то они начинают полагаться именно на неё, а не на самих себя.

– Допустим, – сказал тогда Мийол, – я смог отказаться от применения маны. Но отказаться от праны я не смогу просто физически. Как же мне тренировать способности, поддерживаемые праной – ведь получается, что я использую пранические костыли вместо собственных ног!

– Глупостей не говори, – ответил учитель. – Если прана суть неотделимая и неустранимая часть тебя, она же, очевидно, является и частью твоей природы.

– Что частью природы – это верно. Но жизнь как таковая возможна и без взаимоподдержки спиритуальными феноменами.

– Это кто тебе сказал?

«Ригар. Но вряд ли он покажется достаточно авторитетным, потому…»

– Это напрямую следует из ряда классических наблюдений. К примеру, когда грандмастер Нимаротуф из Ольхетта пишет о природе зверодемонов, то употребляет буквально такие слова: «Границы плотского естества такие существа превзошли окончательно». Очевидно, что простые магические звери благодаря спиритуальным феноменам превосходят границы плотского частично. И что те самые границы плотского существуют отдельно, а спиритуальное – отдельно.

– При чём тут вообще фрассовы зверодемоны, если мы говорим о людях?

– Мы говорим о природе как таковой. И потом, лично мне как‑то сложновато считать себя каким‑то особенным и отдельным, учитывая, что вот тут, – Мийол стукнул себя кулаком в грудь, – понемногу развивается самый настоящий Атрибут! Как у магического зверя, точь‑в‑точь!

– Гхм. Но не у всех же такой есть…

– И что с того? Людей отличает от зверей не так уж многое. По большому счёту – разум да дар речи, что можно считать вообще единственным различием. Звери точно так же жрут и гадят, пьют и спят, размножаются и воспитывают потомство. Наиболее близкая к людям часть зверей и больше сходства показывает: всеядна, теплокровна, вскармливает младенцев молоком. Я бы не удивился, если бы люди оказались особо удачно сформировавшимся видом зверей.

– Так. – Старик Хит, морщась и жмурясь, потёр лицо ладонями. Затем снова уставился на ученика. – Об этой ерунде потом поговорим. Особо удачно. Вид зверей. Кхе! Что ты там говорил про жизнь без спиритуального?

– Только то, что таковая возможна. Ты вот сейчас учишь меня алхимии жизненного. Но она зовётся именно алхимией жизненного, а для алхимии мистического есть отдельный раздел! И вообще, – приободрившись, продолжил Мийол, – дополнительность и необязательность любых феноменов спиритуального можно считать расширенным следствием пятого великого предела Энхелитта! Ведь что он постулирует? Магия в принципе не может создавать самофокусируемые мановые структуры, не имеющие материальной основы . Раз так, то материя первична, магия же вторична, здесь нет и быть не может никакого равноправия!

– Постой, но…

Куда там. Мийола уже вовсю несло:

– А ведь помимо этого существует ещё и пятый малый предел: нельзя творить магию в нулевом природном фоне . Но во время попыток подтвердить либо опровергнуть данный постулат древние маги много экспериментировали с областями, максимально лишёнными спиритуальности вообще и магии в частности. В основном с пространственными лакунами сложных конфигураций – что, кстати, в той же «Природной истории» Нимаротуфа упоминается, к сожалению, без деталей. И вывод из этого один: жизненные процессы, не в пример магическим, в обнулённом или, точнее, близком к нулевому фоне идут преспокойно! А умирают в таком фоне лишь зверодемоны, что «превзошли границы плотского» и не могут жить без Природной Силы, как рыба без воды!

Старик Хит после этой жаркой речи немного помолчал. А потом сказал:

– Я бы потыкал тебя, с твоим‑то Атрибутом, в обезмаженное пространство и посмотрел, что получится. Интересно же, что выйдет, поцелуй меня акула! Вот только создавать лакуны нужных свойств и ориентации я не умею. Так что придётся тебе тренировать память, как обычно: прямо вместе с твоей же праной, пребывая в ненулевом потоке Природной Силы! Хватит отвлекаться на глупости, пора бегать! Ать‑хвать, левой‑правой, у‑че‑ни‑чок!

…возможно, тот разговор остался бы лишь ещё одним рядовым эпизодом в череде будней молодого мага, временно отказавшегося от магии. Вот только Мийол соотнёс классическую, аж доимперских времён, теорию магии с собственным опытом – и, мягко говоря, озадачился. Когда выдалось свободное время, он заглянул в свои записи и нашёл, что теорию запомнил точно:

Энхелитт, 318‑й год до К.З., работа о пяти пределах. Выдвинуты без специальных доказательств пять утверждений. По Энхелитту, магия в принципе не может:

* создавать из ничего;

* уничтожать без остатка;

* манипулировать джахханой;

* рвать течение времени;

* создавать самофокусируемые мановые структуры, не имеющие материальной основы.

Утверждения сии получили имя пяти великих пределов.

В ходе попыток обосновать либо опровергнуть получен ряд ценнейших наблюдений и чисто практических результатов. Так, в попытках полного уничтожения тепла в некой области маги боевого направления создали Сад Ледяного Совершенства. В попытках опровергнуть либо хотя бы обойти первый предел маги пространства…

Мийол перелистнул не интересные сейчас выкладки и примеры. Где‑то тут… да. Вот оно.

Позже, в период до первого века К.З. включительно, разными авторами сформулированы более близкие к эмпирике т. н. пять малых пределов, также касающиеся невозможного:

* нельзя магически обратить ману в прану;

* нельзя превратить прану обратно в Природную Силу: ни магически, ни приёмом Воина;

* стихийное преобразование нейтральной маны также необратимо;

* нельзя вложить в артефакт гибкие чары;

* нельзя создавать магию в нулевом природном фоне.

Для каждого из данных малых пределов практически сразу выявился ряд положений, начинающихся с «но». Например: обратить ману в прану нельзя, но можно создать условия, при которых мана начнёт выполнять некоторые функции праны – на чём основан ряд важнейших приёмов целительства. Или, к тому же пределу: но прана целителя, смешанная с его же маной, повышает эффективность заклинаний в разы и даже…

Правда, по зрелом размышлении, малые пределы ни при чём. Диссонанс с выученным и испытанным на своём опыте возникает, если вспомнить про пятый великий предел. И про…

– Да какого фрасса? – ввернул Мийол вслух подхваченное словечко. – Уж от пары опытов с магией мне смерть точно не грозит! К тому же я давно уже хотел попробовать… это . Заодно раз навсегда закрою вопрос о близости людей и зверей…

Рука, ложащаяся на грудь. Пульс маны и воли, пробуждающий от долгого бездействия – но, конечно, никуда с первой оболочки его ауры не исчезнувший – Усиленный Призыв Существа . Пауза длительностью ровно в половину минуты.

И вот впереди встаёт полная, внешне, копия Мийола. Плотная иллюзия. Самопризыв.

Совершенно обнажённое и столь же неподвижное тело, не имеющее следа искры мысли в широко распахнутых, редко моргающих глазах.

«Следовало ожидать. Призванные иллюзии не обладают телами, не имеют ни сознания, ни воли, ни желаний. Поэтому ими так легко командовать… и, кстати, вполне возможен перехват контроля над моими призывами… но об этом подумаю позже.

Зато само существование данного призыва предельно наглядно доказывает: какой‑то особенной разницы между людьми и зверьми, хотя бы только на физическом уровне, нет – это раз. Призывать можно даже существ, чей образец активной магии пребывает в живом существе – это два. Хотя второе я уже доказал раньше со своим Вызовом Человеческого Двойника .

А сейчас пора вернуть к активности Ускорение Магических Действий  и мой Атрибут. Иначе этим голышом даже толком не покомандуешь».

Как и следовало ожидать, призванный… хм… как его назвать‑то? «Ладно, – решил Мийол, пока побудет копией или двойником, а название подберу позже, когда вникну в имеющиеся у него свойства и способности». Так вот: как и следовало ожидать, призванный двойник мага являлся таким же подобием оригинала, как иные призывы. То есть оболочка, повторяющая своей формой исходный образец, наполненная маной и содержащая теневое подобие Атрибута с уже знакомыми свойствами: скрытность, связанность, расширение . Особой щедрости при вызове Мийол не проявил и во время активации заклинания потратил лишь полсотни условных единиц маны. Этого для «тоже лишь третьеуровневого магического зверя» хватило.