Текст книги "Судьба. На острие меча"

Автор книги: Анатолий Гончар

Соавторы: Ольга Гончар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Лес за спиной сгустился. Минутой спустя я была уже уверена, что все это мне пригрезилось. Гном просто не мог быть магом, за несколько проведённых вместе дней я так ни разу этого и не почувствовала.

Этого просто не могло быть.

– Авель, – тихо позвал Тёрм. Он остановил коня на окраине небольшой полянки и теперь пристально вглядывался в её противоположную сторону. Придержав свою каурую, я остановилась напротив Тёрма.

– Авель, тебе не кажется подозрительным вон тот кустик? – он показал рукоятью куста на тёмные очертания кустов, виднеющиеся в глубине леса.

– Не кажется, – я усмехнулась. Я уже знала что это.

– Да? – Тёрм заподозрил неладное.

– Камень Нарит.

– Нарит? Откуда он здесь? – полковник недоверчиво покосился в мою сторону.

Я неопределённо пожала плечами. Откуда он здесь взялся, я понятия не имела, но то, что это был именно он, не вызывало ни малейшего сомнения.

– Нарит – источник могущества природных магов, в этом лесу?! Ну и ну. Я думал, что они встречаются только в горах.

– Собственно я тоже так считала.

– Так что едем дальше? Если честно, то я никогда не видел этого камня-куста.

– Я тоже.

Он недоуменно уставился на меня.

– Тогда откуда ты…

Я довольно бесцеремонно перебила его:

– Знаю, – объяснять что я не воспринимаю, но чувствую, практически любое магическое проявление, не хотелось. Потом как-нибудь расскажу.

– Тогда едем, – он решительно натянул поводья. И в ту же секунду я ухватила его за руку.

– Падай, – я рывком сдёрнула Тёрма с коня и вслед за ним повалилась на землю. Тяжелая каленная стрела, срезав ветку за моей спиной, улетела в глубину леса. Наши кони шарахнулись и рванув с места в карьер понеслись в разные стороны. Чёрт, если бы не блеснувшее на солнце жало наконечника, кого-то из нас пришлось бы закопать прямо на этой полянке. В создавшейся ситуации одно было хорошо, другое плохо. Хорошо было то, что мы были живы, а плохо, что до сих пор не видели стрелка. Направление, правда, я успела заметить, но если он не новичок, уже давно должен был сменить свою позицию.

– Т-с-с, – Терм приложил палец к губам, – тихонько я туда, ты сюда.

Я не столько слыша, сколько видя его знаки, кивнула головой и поползла вокруг поляны. Ползала я не в пример хуже, чем ходила. Во-первых, слишком медленно, во-вторых, как мне казалось шумновато, в-третьих… что в-третьих, я додумать не успела, где-то впереди и чуть сбоку послышались приглушенные удары, сопровождаемые приглушёнными вскриками, и наконец в наступившей тишине раздался негромкий окрик тяжело дышавшего Тёрма:

– Авель, иди сюда.

Я поднялась на ноги и, наложив стрелу на тетиву, не спеша направилась в сторону доносившегося до меня голоса. Я не торопилась, голос слышавшийся сквозь листву деревьев несомненно принадлежал Тёрму, но я уже привыкла не доверять никому и ни чему.

Всё же это действительно был Тёрм, он стоял над двумя ползающими у его ног амбалами и весьма недвусмысленно поигрывал поблёскивающим на солнце мечом. Два коротких лука и две стандартных дубины лежали тут же на земле, колчаны со стрелами были приторочены к их спинам. Тёрм улыбался, и улыбка не сулила этим двум ничего хорошего.

– Кто такие? – я тоже не была настроена на дружелюбие. Когда в тебя стреляют – это всегда неприятно, когда в тебя стреляют исподтишка – это неприятно вдвойне.

– Мы люди простые, перехожие, – завел волынку один из амбалов.

– Я спрашиваю, кто такие?

– Мы люди простые, пере… – я прервала его пока ещё лёгким тычком носком сапога в грудь. Этот тип уже начинал меня злить.

– Я последний раз спрашиваю, кто такие?

– Вольнонаёмные стрелки Их королевского величества, – быстро затараторил этот вражина, – Братья Селивёрстовы, – везёт же нам последнее время на братьев, – нынче стрелки егерские разосланы по лесам для уничтожения всякого пешего и конного, разбоем промышляющего…

– Так-так-так, на нас объявлена охота, – с каждым часом всё интереснее и интереснее.

– Постой, постой, а почему это вы решили, что мы разбоем промышляющие?

– Так ведь, кто ж ещё по лесу шастает, коли не разбойники?

– Что ж, получается теперь честному путнику и в лес войти нельзя?

– А пущай не ходят, – ляпнул один из Селиверстовых и получил мечом плашмя по шее.

– Ай, люди добрые, пощадите!

– Ах, мы теперь уже и люди добрые? – я на всякий случай пнула ногой их дубины, откидывая в сторону, от греха подальше, – а что если мы настоящие разбойники?

– Да какие ж вы разбойники? Вы на них нисколечко не похожи, это издалека видно. Вы когда только на полянку выезжали я Мефодию так и сказал: "Вот этих двоих мирняков угрохаем, нам с тобой и почёт и награда бу…", – малый прикусил язык, догадавшись, что сболтнул лишнее.

– Значит разбойников? – Тёрм угрожающе надвинулся на этого говоруна, – а ну-ка рассказывай, что приказано? Или это вы тут самодеятельностью занимаетесь всех, кого непоподя стрелами калеными как тетеревов весенних бьёте?

– Господин, господин, простите нас, всё как есть, всё как на духу. Приказано нам убить всякого в лесу оказавшегося без разбору – конного и пешего, малого и старого, разбойного вида и мирного…

– И вы не воспротивились?

– А чего противиться, если сказано: вороги наши маги великие, магией прикрываются, облик свой колдовством злобным прикрывают.

– Ага, уже и маги… А не брешешь?

– А чего мне брехать-то? Чего брехать? Мне тайн про то хранить не приказано, а коли вы есть те маги великие, так и рубите буйну голову или в пни бессловесные превратите или, если помилуете, наложите заклятья беспамятства, чтобы о встрече нашей и воспоминаний не осталось.

Тёрм подумал, подумал и впрямь наложил на братьев заклятие беспамятства – с помощью их же дубины. В качестве трофея мы забрали луки со стрелами, а всё остальное, переломав, выбросили в ближайшую канаву. А братья остались лежать в лесу. Хищного зверья здесь не водиться, так что поваляются, поваляются и придут в себя. А головная боль – это уж их проблемы. Меньше по лесу шастать надо и на невинных людей охоту устраивать.

– Авель, – Тёрм вывел меня из состояния задумчивости, – уходим. Ты свою лошадь видишь?

Я отрицательно покачала головой.

– Я свою тоже… тогда вот что, ищем, но недолго. Встречаемся здесь же.

– Договорились, – я чувствовала себя безмерно уставшей. Нарит, куст серо-зеленого камня словно не давал, а высасывал мои силы. Хорошо Тёрму, он магию не чувствует.

Своего конька я нашла в паре сотне шагов от поляны. Он мирно стоял под большим раскидистым тополем и безмятежно жевал травку. Изловить конягу труда не составило. Так что, взобравшись в седло, я уже через пять минут после начала поиска ехала в обратную сторону. Тёрм, посиживая на травке, ждал на месте.

– А я своего не нашёл, – он виновато развёл руками.

– Так быстро? – что-то здесь было не так, но я не могла понять, что именно.

– Ничего не поделаешь. Наверное, бедная лошадь испугалась, – короткая пауза, – в нескольких метрах от нашего падения следы идут вскачь и теряются в зарослях орешника.

– И ты не смог её догнать? Даже не попытался?

– Авель, она неслась как угорелая.

– Тёрм, – я не люблю когда меня водят за нос, – что произошло?

– Ничего. Я же говорю, лошадь испугалась и…

– Тёрм, – настойчиво повторила я, – ты хочешь, чтобы я проверила?

– Нет, – в голосе Тёрма послышался откровенный испуг.

– Тогда скажи толком, что случилось?

– Хорк… – дальше говорить и что-либо объяснять не имело смысла. Вот тебе и отсутствующие хищники. Может именно поэтому их тут и не было? Именно теперь я поняла, что так высасывало мои силы, и магические излучения Нарита были вовсе не причём. Я почуяла присутствие нежити, но не смогла распознать. В конце концов я же не маг-практик. И вообще не маг.

– Тёрм, – я понизила голос до шёпота, – что будем делать?

Тот неопределённо пожал плечами. У меня тоже не было никаких путных мыслей. Имея двух лошадей, мы бы ещё могли попытаться спастись бегством, но на одной… к тому же что делать с этими Селивёрстовыми? Не оставлять же их на съедение хорку. Я попыталась вспомнить всё, что мне было известно про эту нежить. Итак, как было написано в одной из прочитанных мной книженок, хорк – по новейшей классификации – нежить высшего магического разряда, сроки существования ограничены лишь наличием пищи. Живёт в неглубоких, хорошо замаскированных норах. Может спать до пятидесяти лет подряд, просыпается на две-три недели. В это время ведёт активную охоту, местность вокруг его логова пустеет буквально за считанные дни. Наевшись и вдоволь впитав жизненную силу, вновь залегает в спячку. Специально на людей не охотится, поэтому считается условно-неопасным, хотя известно достаточно много случаев уничтожения хорками целых селений. Возможно столь большой прожорливостью и объясняется пустынность выбираемой им местности. То есть пустынной она становиться уже после постройки логова. Отмечено массовое появление хорков в периоды народных волнений и начала войн. Уничтожается в основном во время спячки. А вот про способы и средства уничтожения в той самой книжице не было сказано ни слова, возможно потому, что многими исследователями, в том числе и автором, хорки считаются безвозвратно истреблённым видом. Его бы сюда, этого автора. Стоит ли переводить бумагу, если в ней нет никаких практических рекомендаций? Точнее рекомендации есть, но на каких угодно страницах, кроме той, где описывался этот "практически вымерший вид". Вот ведь угораздило этого гада проснуться в этой местности и именно в то время, когда по ней проезжали мы с Тёрмом. И это из пятидесяти-то лет…

– Авель, нам лучше перебраться поближе к Нариту.

– А смысл? Я не думаю, что это хорошая идея. Магический источник не отпугнёт его, а скорее притянет.

– Ты не права, если этот куст-камень достаточно силён, хорк может и не почувствовать нашего присутствия.

– Но он нас увидит.

– Хорк слеп.

– Слеп? – если сказать, что я удивилась – значит, не сказать ничего. Ни в одном магическом труде, ни в одной монографии об этом не было сказано ни слова.

– Слеп, слеп, – уверенно подтвердил свои слова Тёрм, – глаза на его голове ни что иное как утратившие своё основное значение рудименты. Хотя, по правде сказать, сверкающие в ночи красные глаза производят на жертву неизгладимое впечатление.

– Хорошо, а запах? – я даже не попыталась узнать, откуда у Тёрма такие интересные сведения. – Разве он не придет по нашим следам?

– Об этом я не подумал, – Тёрм нагнулся и, подхватив одного из братьев, закинул его на круп лошади, – но мне почему-то кажется, что подле этого камня у нас остаётся ещё хоть какой-то шанс спастись…

Не дожидаясь моего согласия, Тёрм взвалил второго брата себе на плечо и поволок к стоявшему за деревьями Нариту. Соскочив на землю и взяв коня под уздцы, я двинулась за ним следом.

Тёмно-зеленые ветки, растекаясь по поверхности невероятно круглого камня, образовывали чудесный узор. Прозрачные зелёные листья, словно рассыпавшиеся круглые монеты, накладывались друг на друга подобно рыбьей чешуе. Нарит напоминал творение великого художника. Может быть так оно и было? И этот невероятный куст-камень создал именно художник?

Едва мы остановились, как позади нас раздался ужасающий рев. Когда же зверь взревел второй раз, на деревьях зашумели листья, и я почувствовала, как зашевелились волосы на моей голове. Страшное, неведомое нечто коснулось моей сути, пытаясь подмять под себя, поработить мою волю. И это не было обычное магическое воздействие, нет, это было нечто другое, непознаваемое, древнее и неукротимое. Оно проникло в мои мысли, добралось до глубин сознания, взбаламутило и подняло на поверхность все мои страхи и мечтания. Я бросила взгляд на Тёрма. С ним тоже творилось нечто подобное. Мускулы его лица были напряжены, а глаза невидяще смотрели в глубину леса. Он изо всех сил боролся с надвигающимся на нас хорком.

…или нежить была полностью увлечена борьбой с Тёрмом, или я изначально не казалась хорку достойной добычей, но невидимые путы стягивающие моё сознание стали ослабевать. Я повела плечами, словно сбрасывая с себя остатки этих пут, и они далекими детскими воспоминаниями осыпались под камнедробилку действительности и вовремя: братья Селиверстовы, одновременно придя в себя и даже не успев понять, что происходит, были захвачены во власть древнего чудовища. Они ещё поднимались на ноги, а их вытянутые вперёд, дрожащие руки тянулись в направлении Тёрма. Я прыгнула и двумя касаниями кулака отправила обеих братьев в бессознательное состояние. Нежить вновь взревела, рассерженно и зло. Теперь-то я уже поняла, что рев звучал внутри меня, а в окружающем лесу царило безмолвие. Я попробовала нащупать исходящую от чудовища мысль и не ощутила ничего, кроме неимоверной жажды и голода. Я ухватилась за эту мысль и, потянувшись, проникла в хаос чужих воспоминаний. Кровавые сцены прошлых событий захлестнули волной неодолимого ужаса. Десятки, сотни, если не тысячи смертей, объединённые в одном калейдоскопе, ужас на лицах мужчин и женщин, и кровь, кровь, кровь, повсюду кровь и раздирающие душу крики. Этот хорк был древним, очень древним, калейдоскоп времени пестрел перед моими глазами, сменялись племена, одежды людей, архитектура возводимых ими строений, но одно оставалось неизменным – ужас на лицах убиваемых хорком людей и животных. И лишь далеко, на последней странице пергамента памяти оказалось время, когда сам хорк ощущал себя только что родившимся, маленьким и слабым, он ужасно боялся умереть от голода, но люди в шкурах сами с радостными криками и пением принесли ему первую жертву, на лице одноногого калеки сияла благодарная улыбка, но и эта улыбка потонула в потоках изливающейся из его вен крови. Я снова устремилась к поверхности его воспоминаний и увидела бьющегося в путах Тёрма. Он сражался изо всех сил, но никак не мог вырваться из паутины собственных воспоминаний – мучения отражались на его лице.

– Тёрм, – позвала я, надеясь вернуть его к реальности, но неожиданно для меня тот отрицательно покачал головой. Выражение муки на его лице становились всё явственнее и явственнее, и вдруг его затуманенный взор стал угрюмо-сосредоточенным, необоримая сила духа камерлинца превозмогла мощь монстра и в едином порыве швырнула её обратно, и почти тотчас же хорк взревел в неописуемом ужасе. Вся испытываемая Термом боль, все его самые страшные страдания в единый миг превратились в страдания хорка. Он снова взревел, и нас выбросило из его сознания. Я почувствовала себя снова стоящей на земле, в душе появилось чувство временной безопасности, но на всякий случай огляделась по сторонам. Тёрм стоял рядом и злорадно улыбался. В правой руке он держал сверкающий на солнце меч, лук и колчан со стрелами удобно расположились на круглой поверхности Нарита.

– Он сейчас придет сюда сам, – я не пыталась предугадать события, а просто констатировала факт.

– Пусть приходит, теперь мы будем сражаться на равных, – Тёрм подмигнул мне, и я поняла, что именно так и случится. Что у нас теперь есть шанс. Хорк испытал страх, который не проходит бесследно. Он будет нас бояться. Он воспринял боль Терма как свою собственную и теперь вспомнит свой детский страх, обязательно вспомнит…

Он был огромным, но едва переставлял ноги, двигаясь неуклюже и медленно. Его шатало. Хорк оказался уродлив на столько же, на сколько и неповоротлив. Короткие столбообразные ноги поддерживали огромное тело. Туго обтянутые голой кожей кости, по которой шли широкие костяные пластины, высокие шипы по спине и длинный кривой рог на голове, в довершение вытянутый череп, длинные чёрно-коричневые зубы и огромный, толстый тянувшийся по земле хвост. От всей его внешности тянуло могильным смрадом. Страх голодной смерти и ощущение непонятно откуда взявшейся боли лишали его сил. Он обладал огромной мощью, но всё же в какой-то мере оставался всё тем же маленьким, только что возродившимся существом. Мне даже на какое-то мгновение стало его жаль, но затем в памяти мелькнули его кровавые воспоминания, и в сердце не осталось ничего, лишь пустота и желание немедленно уничтожить это гнусное порождение мрака.

– Ударим одновременно, – Тёрм поднял меч и шагнул вперед, я двинулась следом, постепенно отходя чуть в сторону и не сводя взгляда с приближающегося хорка. Опыта убивания неживых существ у меня не было, и я решила во всём положиться на камерлинца.

– Тёрм, – осторожно позвала я, надеясь, что тот ещё не настолько погрузился в мысли о предстоящей схватке, чтобы не услышать моего вопроса, – где у него самые уязвимые места?

Полковник при этих словах даже споткнулся, он явно не ожидал такого вопроса, может именно поэтому ответил предельно честно.

– Понятия не имею.

Что ж, такое заявление обнадёживало…

Когда между нами ещё оставалось локтей двадцать, хорк оттолкнулся всеми четырьмя лапами и прыгнул вперёд. Вся его неуклюжесть растаяла без следа. Мы едва сумели отскочить в стороны. О том, чтобы успеть нанести ответный удар не было и речи. Нежить проскочила вперёд, и следующее мгновение уже разворачивалась в мою сторону. В открытом бою хорк похоже сперва рассчитывал покончить со мной.

– Держись, – вскричал Тёрм, нанося серию стремительных ударов. Не добежав до меня пару шагов, хорк развернулся в сторону главного обидчика, и я длинным выпадом ткнула остриём меча в бок чудовища. В следующее мгновение мне едва удалось избежать лязгнувших подле моего лица клыков.

– Берегись, – увенчанный огромным костяным набалдашником хвост опрокинул Тёрма навзничь. Я ударила мечом прямо по оскаленной морде монстра и тут же отскочила назад. Тот лишь плотоядно облизнулся и, совсем по-человечески ухмыльнувшись, шагнул вперёд. Он уже не обращал никакого внимания на пытающегося подняться Тёрма, всё его чувства были обращены ко мне. Я вдруг отчётливо поняла, что стоит монстру отведать моей крови, и его будет уже не остановить. Я почти беспрестанно била мечом по его оскаленной морде, но на оставляемые на ней глубокие полосы хорк не обращал никакого внимания. Он медленно наступал, выгадывая момент, когда сможет дотянуться до меня своими клыками. А я отходила назад, всё ближе и ближе подходя к Нариту.

– Держись, Авель, держись, я иду, – Тёрм наконец-то смог подняться и, пошатываясь, двинулся вперёд.

"Что он делает?" – в отчаянии чуть не закричала я, но на это уже не хватало дыхания, все мои силы уходили на отчаянные удары, которыми я награждала щелкающего зубами хорка. Тот подходил всё ближе, но завершать дело последним броском не спешил. Я приблизилась к Нариту настолько, что он уже холодил спину, и деваться мне было некуда, это понимали и я, и чудовище. Понимал и Тёрм.

– Лезь на камень, на камень, – крикнув, мой спутник прыгнул на извивающийся хвост нежити и, перебирая его ногами и руками, начал карабкаться вверх, стараясь как можно быстрее взобраться на спину взвывшего от такой наглости монстра. Я воспользовалась моментом и буквально запрыгнула на верхушку Нарита. Всё-таки в чём-то Тёрм был прав – камень действительно пригодился.

Хорк же, встав на задние лапы, безусловно смог бы дотянуться до самого верха, но сейчас ему было не до меня – восседавший между шипов Тёрм нещадно бил остриём меча в одно и тоже место на его спине.

– У-у-у, – взревев, чудовище изогнулось и попыталось схватить Тёрма за ногу. Но не тут-то было, короткая шея не позволила ему этого сделать. Хорк метался из стороны в сторону, стараясь скинуть с себя непрошенного наездника. А я стояла на вершине камня и не знала, как поступить дальше. Прыгать вниз и продолжать бесплодное махание мечом перед оскаленной мордой не имело смысла, но надо было хоть как-то помочь сражающемуся Тёрму. Мой взгляд внезапно зацепился за оставленный на камне лук, колчан со стрелами лежал там же. Чтобы вскинуть его вверх и натянуть тетиву потребовалось одно мгновение, но хорк уже стал валиться на бок, пытаясь подмять под себя противника. Тёрму ничего не оставалось, как соскочить на землю и отбежать в сторону. Монстр тут же вскочил на ноги и, победно хрюкая, стал надвигаться на выставившего перед собой меч камерлинца. Левой рукой Тёрм придерживался за ушибленные рёбра, но его лицо не выражало ничего, кроме решимости. Я натянула тетиву. Взгляд настойчиво искал на теле чудовища хоть какой-то уязвимый участок. Но тщетно. Невидящий глаз повернулся в мою сторону как нельзя кстати. Но с первого раза попасть в белесо-розовое пятно не удалось, стальной наконечник лишь скользнул по костяному черепу, и стрела улетела в чащу леса. Чудовище бросилось вперёд. Времени, чтобы прицелиться, не было, поэтому я выстрелила навскидку. Повезло, острое жало ткнулось точно в центр слепого глаза. Белесое зеркало его поверхности лопнуло белой слизью, и стрела по самое оперение ушла в голый череп нежити. Хорк, словно споткнувшись, подогнул под себя ноги и осел на землю. Мигом очутившийся рядом Тёрм изо всей силы вонзил меч в другое око, и нечисть, тонко взвизгнув, завалилась на бок. По всему телу пошли тонкие извивающиеся трещины, и хорк, захрипев, начал разваливаться на части. В моей голове на мгновение появился и бесследно растаял вопль бесконечного ужаса, а огромная серая масса, только что бывшая доисторическим чудищем осыпалась прахом и быстро унеслась вдаль, рассеиваясь по лесу налетающими порывами ветра…

Спустившись с Нарита и оглянувшись на камень, я невольно испытала чувство неловкости. Едва ли кто, чувствующий магическую силу, отваживался влезать на источник этой самой силы. Нужно было бы попросить у камня прощения, но я, как ни странно, не чувствовала в этом потребности. Пройдёт дождь и смоет с переплетения узоров отпечатки моих следов, и уже ничто не будет напоминать о произошедших здесь событиях. Я повернулась к присевшему подле корней дерева Тёрму.

– Ты как? – спросила я, присаживаясь рядом и осторожно касаясь его руки.

– Нормально, бывало и хуже, – он устало улыбался, и в его взгляде уже не чувствовалось боли.

– Спасибо, Тёрм.

– И тебе спасибо, Авель.

Я посмотрела на него, и мне тоже захотелось улыбнуться, но не смогла.

– Нам пора, – я его не торопила, просто напоминала, но он тут же начал подниматься на ноги.

– Ты права, не стоит дожидаться, когда эти братья придут в себя, они и так доставили нам слишком много хлопот. Оставим им лук и стрелы и уходим. Я не думаю, что здесь поблизости водиться ещё одно такое же чудовище.

– Я бы не была столь категорична, теперь после всего случившегося нам пожалуй не стоило бы спешить с выводами.

– Может ты и права, – согласился мой спутник, но по его виду было понятно, что ему это безразлично. А вот я решила при первой же возможности вернуться на это злосчастное место, найти логово чудовища и посмотреть, не осталось ли там ещё одного спящего монстра, – но мне как-то не хочется встречаться с ещё одной такой зверушкой. Поэтому я буду считать, что их тут больше нет, – он продолжал улыбаться…

Где-то в глубине леса послышался пронзительный птичий крик…

Мы всё же дождались, когда один из братьев зашевелился. И только тогда тронулись в путь. Тёрм, категорически отказавшийся сесть на коня, шёл пешком. Я великодушно позволила ему идти рядом…

Мы выбрались из леса на вторые сутки, к вечеру. Уже начинало смеркаться, когда мы подошли к стоявшему на отшибе одинокому домику и постучали в дверь. Маленький старичок появившийся в дверном проеме и, поднеся к нему факел, внимательно осмотрел наши измождённые дорогой лица.

– Кто такие? – настороженно спросил он.

– Меня зовут Алдеем Ряженским, а это сестра моя, Эрда, – Терм махнул рукой в мою сторону, и я склонила голову в знак приветствия. – Из Ряженского перепутка мы.

– Хм, – старичок на миг задумался, словно вспоминая давно забытое, а затем, пригладив жидкую бородку, вернулся в дом, следующие его слова донеслись уже оттуда, – проходите. Только коня заранее привяжите.

Мы обрадовано переглянувшись поставили коня к прилаженной прямо к стене коновязи, задали ему овса из торбы и вошли в дом.

Старик тем временем успел вскипятить самовар, и теперь на маленьком деревянном столе дымили паром две большие кружки, заваренные липовым цветом. Меж тем старик поставил рядом с ними глиняный горшок заполненный до краев каким-то варевом.

– Угощайтесь, гости дорогие, – сказал он и не дожидаясь ответа на своё приглашение убрался восвояси. Мы не заставили себя долго ждать. Дальняя дорога и постоянное ожидание опасности сделали своё дело, оказавшись в тепле и под защитой крыши мы тут же забыли об осторожности…

Зачерпнув большой деревянной ложкой содержимое горшка, оказавшееся свежайшим липовым мёдом, я тут же отправила его в рот. Мёд оказался таким сладким и душистым, каким его только возможно было себе представить. Когда мы угомонили половину посудины, пришел хозяин. Указав на помещение, в котором мы можем расположиться на ночлег, он вновь исчез.

Комната была маленькой, как и все в этом доме. Кроме двух узких деревянных кроватей и такого же узкого стола в ней ничего не было. Усталость брала своё и, не став тратить силы на разговоры, мы завалились спать. Уснула я мгновенно, а когда проснулась, то почувствовала, что меня мерно покачивает, будто в повозке. Я попробовала приподняться и только тут поняла, что мои руки и ноги крепко связаны. На очередной колдобине неимоверно тряхнуло. Нас точно куда-то везли.

– Тёрм, – тихо позвала я и, чуть повернув голову, увидела его голубые глаза. Тёрм смотрел на меня и, чёрт бы его побрал, улыбался.

– С добрым утром, – наверное, он глядел на меня таким образом довольно долго, эта улыбка, казалось, уже приклеилась к его лицу.

– Тёрм! – шёпотом закричала я, – что произошло?

– Спроси хозяина, – Тёрм с трудом кивнул в направлении движения, он так же, как и я, лежал на телеге связанный по рукам и ногам, только почему-то улыбался, вместо того, чтобы плакать.

– Какого хозяина? Старика что ли?

– Старика говоришь, кхе-кхе, – ворчливо отозвались с передка телеги, и я поняла, что хозяин и есть тот самый вчерашний гостеприимный дедок из лесной избушки. Я задрала голову к верху и покосилась на сидевшего на облучке возчика.

– Эй, дед, куда едем?

– К матушке, дочка, к матушке, – отвечая, старичок даже не повернул головы, – вот уж обрадуется такому подарочку.

– С чего бы это? – я спрашивала, едва не кусая губы от отчаяния, а Тёрм всё улыбался.

– А как же, хоть с вами за деток своих погубленных рассчитается.

– За каких деток? – я непонимающе таращилась в говорившую со мной спину.

– Авель, понимаешь ли, – наконец сжалился Терм, – Матушка – это матка скворхов, а Хозяин – он и есть Хозяин. Что про него объяснять?

Передо глазами всё закружилось. Это же надо так вляпаться. Я вспомнила липовый мёд, и мне стало совсем плохо. Нас усыпили, чёрт… Липовый мёд… Нет, теперь уж я точно никогда не стану его есть. Я закрыла глаза и долго думала, пытаясь найти выход из создавшегося положения. А так как ничего путного на ум не приходило, я решила развлечься ничего не значащей беседой. И действительно, почему бы не задать Тёрму давно интересующий меня вопрос?

– Послушай, Тёрм, а Ильдарас – кто он такой?

– Странно, что ты о нём сейчас вспомнила. Я не слишком много про него знаю, а вообще Ильдарас – довольно средненький маг из вольных, он иногда ходил с нашими караванами, но как боец-практик не имеет себе цены.

– Погоди, ты сказал, довольно средненький маг и хороший боец, как это может быть?

Тёрм неопределённо пожал плечами.

– Я как-то не задумывался, наверное, ему везло, и к тому же у него большой опыт.

– Опыт? – я чуть не рассмеялась, да Ильдарасу едва ли больше полусотни лет, – о каком опыте ты говоришь, для мага он почти ребенок.

– Я же говорю, не задумывался, а получается зря?

– Нет, Тёрм, хорошо, что не задумывался, мало ли какая мысль могла прийти в голову полковника тайной полиции?

– И то верно, – Тёрм не собирался спорить, но, судя по лицу, он всерьёз занялся этой головоломкой. Теперь он был занят, и дальше мы тряслись в телеге молча. Пребывая в скуке и неудобстве, я окончательно скисла.

– Ма-а-аг, маг Ильдара-ас, – растягивая слова процедил сквозь зубы Хозяин, видимо наш разговор не укрылся от его слуха, – ваш маг не так прост, каким хочет казаться.

Если он думал, что чем-то меня удивил, то очень в этом ошибался. Меж тем старикашка продолжал просвещать нас дальше.

– Матушка потеряла нить его следа, а с ней раньше такого никогда не случалось, – я не увидела, а скорее почувствовала, как он сокрушённо помотал головой, – силы немерянной ваш маг.

Он замолчал, а мне в голову забралась ехидная мысль. Может она след-то вовсе и не потеряла, а просто поостереглась?

– Так она что же каждого, кто ей дорогу перешёл почувствовать может?

– Каждого не каждого, а если надо, то и из-под земли сыщет и кому надо нить путеводную в руки даст.

– Так получается, Вы нас у леса прямо-таки и ждали?

– Прямо-таки и ждал, – самодовольно согласился Хозяин скворхов, – нити наших судеб должны были пересечься. Не здесь так в другом месте, не сейчас так через год-два.

– А дальше?

– Что дальше? – старикашка не понял моего вопроса.

– Дальше что в линии судеб сказано?

– Судеб? – отчего-то сердито переспросил старикан, – что вам линия судеб, высидите нам новый рой и вся недолга. Лучше прежнего будет.

– Да? – что-то темнит старикашка. Ничего он про судьбу не знает, да и про то, что нас по наводке своей матушки дожидался, тоже врёт. Кто-то ему про нас сообщить успел, только вот кто? Я внезапно вспомнила странного чёрного дятла, сидевшего то на самом дальнем камне, то на ветке посередине леса, и противный птичий крик раздавшийся уже после того, как мы расправились с хорком… Точно врёт. Разослали с маткой по всему свету разведчиков, а теперь ясновидящими прикидываются. Только вот всё одно, слишком уж он удачно близко от нашего выхода из леса оказался. Неспроста всё это, неспроста…

Весь день мы ехали в одном направлении. Выезжая на торную дорогу, старик заткнул нам рты кляпами и накрыл с головой старой дерюгой. Теперь у нас оставалась надежда лишь на то, что встречные подводы заинтересуются перевозимым грузом. Я бы не отказалась и от встречи с местными разбойниками. Не думаю, что они стали бы убивать сразу, во всяком случае может тогда у нас появились бы хоть какие шансы вырваться на свободу. Я довольно долго надеялась на везение, но когда мы, трижды сворачивая, углублялись далеко в лес, а по дороге в это время проезжали встречные караваны мои надежды рухнули. Я поняла, что неожиданных встреч не будет. Похоже впереди и позади нас летели соглядатаи – скворхи, заранее предупреждавшие старика о встречных повозках. Что ж с везением в этот день у нас пока было не густо. Тёрм лежал рядом и кажется ни капельки не заморачивался по поводу своего столь плачевного состояния, я не видела его лицо, но прекрасно слышала его ровное дыхание, дыхание спящего человека. От нечего делать я попробовала применить свои способности и увидеть ауру Хозяина. К большому удивлению у меня получилось. Она у старика была серой, безликой, такая бывает у безразличного ко всему человека, способного с одинаковым усердием и строить города, и сжигать их вместе со всеми жителями. Я даже не сразу смогла понять, живое ли он существо или рядящаяся под маску живого нежить. Нет, нежитью он не был, но выхолощенные за годы «хозяйствования» эмоции и мысли превратили его в послушную, легко управляемую куклу. Он уже не был человеком в широком понимании этого слова. А ведь возможно когда-то он слыл примерным семьянином, купцом, охранником каравана или даже знатным вельможей. В Хозяева попадали по-разному, но никогда добровольно. И я это знала не только из прочитанных книг. Всё же кем был этот старик раньше? Чтобы хоть как-то приблизиться к разгадке я внимательнее всмотрелась в его ауру и сумела увидеть в ней проблески эмоций. Точнее одной единственной – идущего из глубины подсознания страха. Чего же мог до жути бояться человек, практически не умеющий ни радоваться, ни огорчаться? Задав себе этот вопрос, я почти сразу нашла ответ – он боялся своей Матушки, истиной хозяйки роя и его повелительницы. Боялся, что не Тёрм, а он станет инкубатором для нового роя, а камерлинец был предназначен в новые Хозяева. От этой мысли мне стало не по себе, я представила ауру Тёрма, моего Тёрма, лишенную всех красок и эмоций. «Надо вырываться отсюда, пока не поздно!» – хотела закричать я, но кляп не позволял сделать этого. Я не могла подняться, не могла разорвать пут, нас обоих определённо была уготована ужасная участь. И я снова в который раз пожалела, что не слишком тщательно изучала магические науки и редко читала мудрые книги. Я хотела быть воином, а не борцом с нечистью. Все равно я не желала сдаваться. Итак, что я знала о скворхах, а точнее о Хозяине и Матке? Практически ничего. Хозяин – это всегда человек, волей судьбы оказавшийся не в то время и не в том месте и попавший во власть Матки скворхов. Скорее он должен был зваться не Хозяином, а Приказчиком, живущим ради исполнения желаний хозяйки и её милостью. Некоторые ученые сходились во мнении, что со временем сущность этого человека меняется на столько, что он уже не в силах и умереть, если на то не было приказа хозяйки, и даже будучи убит по прошествии определённого срока воскресает вновь. Но Хозяева обычно не живут слишком долго, Матушки ищут и находят себе новых более сильных, более выносливых и более жизнеспособных помощников. Ведь каждому известно, что чем крепче и здоровее хозяин, тем справнее у него дом и богаче хозяйство… А вот про Повелительницу роя Матушку Арабел сведения были куда противоречивее. Одни писали, что это женщина с торосом мужчины и змееподобной головой, другие, что это огромная чёрная птица с человеческим лицом, третьи, что это и не живое существо вовсе, а псевдоразум, заключенный в оболочку в виде не то гигантского улья, не то человеческой хаты. Хаты? Откуда на опушке леса могла появиться избушка? И у коновязи, к которой мы привязывали лошадь, не было никакой телеги. Всё это было мороком? Но морок на меня не действует. Значит… Но это невероятно… А как же ещё это объяснить? Хозяин никогда не разлучается со своей Маткой… Тогда получается, что… О, боже ты мой! Невероятно. Непостижимо. Неужели всё это правда? Значит планы на побег нужно срочно пересматривать. Зря я рассчитывала на то, что у нас есть несколько суток, пока мы станем добираться до окрестностей Картенминского леса. Нет, этого времени у нас, к сожалению, не было. Нас могли начать использовать в любую минуту… Я поняла это, но была бессильна что-либо сделать.