Текст книги "Судьба. На острие меча"

Автор книги: Анатолий Гончар

Соавторы: Ольга Гончар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Генерал, а вы не помните, кто из вражеских вельмож и командиров был убит или попал в плен?

– Помнить? Мне ни к чему такая роскошь, как память. К чему запоминать всякую мелочь, когда есть секретарь? Он очень скрупулезно фиксирует всё происходящее. Лист бумаги и перо – вот его оружие, точно так же как моё оружие – меч. Кстати, я как раз сегодня утром докладывал Её величеству о настоящем положении дел и имею с собой этот так Вас интересующий список.

– Дайте мне его! – наверное, чересчур поспешно потребовала я.

К чести Ламса, тот если и удивился, то не подал виду. Огромная с золочёными тиснениями папка раскрылась, и в мою сторону поплыл белый расплывающийся в глазах листок…

"Лишь бы не он, лишь бы не он", – твердила про себя я, пробегая глазами первую страничку, на которой были записаны убитые при штурме города вельможи и с той, и с другой стороны. Ни одного знакомого имени мне пока не попалось, хотя я не отказалась бы увидеть на белом листе нечто типа Вексель такой-то или, что ещё лучше, король Илактрион Первый. Тёрма в этом списке не было, я уже хотела перейти к списку пленных, когда мой взгляд зацепился за последнюю страничку. Имя показалось мне знакомым – генерал Мейххеваль де фон дор Тюрх. В глазах у меня помутнело. Бесспорно, это был Мейхель. Я взяла себя в руки и с остервенением перевернула страницу. Вздохнула и принялась читать дальше. Полковник Термарель Бернард Каннер отыскался на третьей странице. Значит, он всё же жив. Сердце, радостно забившись в груди, тут же рухнуло вниз, в бездну отчаяния. Он же в тюрьме! В нашей тюрьме. Боже! Законы Рустании строги, единожды попавший в подземелье уже никогда не выходит на свет. Поэтому у нас почти нет преступников. Но… но это же просто не справедливо! Он просто солдат, он обязан был защищать своего короля… Просто солдат?! Нет, он не просто солдат, он полковник враждебного государства, а значит знает, должен знать тайны. А Тёрм – не тот человек, чтобы выложить всё добровольно. Значит, его будут пытать. На что способны наши палачи я знала не понаслышке. Я, королевская воительница, собственными глазами видела несчастных, прошедших "процедуру перевоспитания". Камерлинские каты по сравнению с нашими «исправителями» мягкие и человечные.

"Почему ты оказался в плену? Почему? Лучше бы ты умер. Я пойду к королеве", – решительный жест, готовый откинуть одеяло, замер на полпути. Бесполезно. Наша королева непреклонна, она ни для кого не делает исключения, только на этом зиждется порядок. Цепкий ум, непреклонная воля, твёрдая рука. Да идите вы все к чёрту со своей твёрдостью! Ненавижу, всех ненавижу.

Листок со списком сам собой выпал у меня из рук и полетел на пол.

– Вам плохо? – генерал заботливо склонился к моему лицу.

– Нет, – я отрицательно покачала головой, хотя побежавшие по лицу слёзы говорили об обратном.

– Я оставлю Вас, принцесса.

Я согласно кивнула. Ламс нагнулся, поднял уроненный мной лист и вышел.

Подождав, пока затихнут шаги генерала, я заставила себя подняться в постели, не обращая внимания ни на боль, сковывающую всё тело, ни на головокружение.

– Где мои одежды? – сиделка испуганно вскочила, – живо мои одежды!

Я была не в том состоянии духа, чтобы церемониться. Потом извинюсь, а сейчас стоит мне только чуть распустить нюни и всё, конец. Уже не хватит сил даже на то, чтобы покинуть эту комнату.

– Госпожа, – на тумбочку рядом с кроватью легла аккуратная стопка одежд, – вам помочь облачиться?

В другое время я бы наверняка отказалась, но не сейчас, когда каждое движение отзывалось болью во всём теле. Сиделка была напугана. Мне стало её жаль.

– Буду благодарна, – в конце концов, всё же немного вежливости я могу себе позволить.

Первой неожиданностью стало то, что я находилась отнюдь не в королевской больнице для раненых воительниц, где собственно мне надлежало находиться, а во дворце. Но что это был не королевский дворец, было понятно сразу.

– Простите, милейший, – я остановила первого пробегавшего мимо слугу, – не подскажешь ли мне, кому принадлежит сей знатный дворец?

Тот посмотрел на меня с явным недоумением. Наверное, ему ещё не попадались люди, не знающие у кого в гостях они находятся.

– Его светлости герцога Лемурийского, владетельного графа Асбийского, действительного члена королевского…

– Хорошо, хорошо, голубчик, достаточно, – я постаралась быть как можно вежливее.

Так значит Лемурийский. Судя по всему, это его загородная резиденция. Так, так, Лемурийский-Ванийский, граф Асбийский – двоюродный племянник троюродного дяди королевы… Не ахти какое, конечно, родство, но какое-никакое влияние во дворе он имеет. И моё пребывание здесь о чём-то должно говорить, только вот о чём? Жаль, что не догадалась расспросить Ламса.

– Добрый день, госпожа! – раздавшийся за моей спиной голос заставил меня вздрогнуть. Я медленно повернулась. Из-за белой колонны выходил ярко наряженный камердинер, – Управляющий загородным имением его светлости герцога Лемурийского– Ванийского господин Штоц к вашим услугам.

Я небрежно кивнула, мол, весьма рада.

– Мне доложили, что Вы изволили выйти на прогулку. Очень неосмотрительно с Вашей стороны. Очень неосмотрительно. Вы ещё не совсем оправились от пережитого.

– Это мне решать, – я не собиралась обсуждать с кем бы то ни было свои поступки.

– Конечно, конечно, – управляющий примирительно развёл руками, – я и не собирался навязывать своё мнение героической воительнице. – сказано без всякого сарказма, вполне искренне. Кстати, кажется ему не известно об моём, так сказать, королевском происхождении. Возможно, это знание избранных. А по мне так и вообще к чему ворошить тени прошлого? Интересно, а знает ли об этом сам герцог?

Кажется в своих мыслях я совсем отвлеклась от происходящего. А господин Штоц тем не менее что-то говорил и говорил.

– …если вы не возражаете, я бы составил Вам компанию и с удовольствием показал наши достопримечательности.

Что это: ненавязчивый сервис или навязчивая слежка?

– Я бы предпочла прогуляться в одиночестве.

– Но Вы вполне можете заблудиться, – значит, всё-таки слежка. Что такого может хранить этот замок, и куда мне не следует заглядывать? – к тому же я должен показать Вам Ваши апартаменты. Теперь, когда Вы столь великолепно себя чувствуете, – в его голосе проскользнул сарказм, слегка зеленоватый цвет моего лица не смог скрыться от его глаз, – негоже держать Вас на больничной койке.

– Если Вы и впрямь будете столь любезны, то я не возражаю, – раз уж отвертеться от слежки не удаётся, то я тебя, паршивец, так потаскаю по комнатам… Если, конечно, у самой хватит сил, – идёмте, – слегка прихрамывая, я потащилась к дальней в этом зале двери.

Н-да! Резиденция у герцога была, что надо. Дворец оказался огромнейшим, при этом все залы были оформлены простенько, но со вкусом. Мне понравилось, мне действительно понравилось. Управляющий был предупредителен и ненавязчив, а подвешенный язык позволил ему увлекательно рассказывать о совершенно неинтересных вещах. И что удивительно, меня ни разу не остановили, куда бы в какую бы дверь я не направлялась. Значит, стерегли не тайны дворца, а меня? Или я просто выбрала не тот маршрут? Как бы то ни было, бесцельное блуждание по бесконечным помещениям мне в конце концов надоело.

– Так что Вы там говорили о предназначенных мне апартаментах?

– Ах, да, вы утомились, – при этих словах на лице управляющего появилась довольно-снисходительная улыбка, – идёмте, – и он по-прежнему бодрой походкой двинулся в обратный путь.

Вот паршивец…

У меня кружилась голова, подкашивались ноги, и я еле дотащилась до предназначенной мне комнаты, но пока столь предупредительный управляющий не ушёл, старалась не подавать вида. А вот когда за ним захлопнулась дверь, я обессилено повалилась на кровать. О том, чтобы в таком состоянии появиться перед королевой, не могло быть и речи. Я очень, очень устала, ужасно хотелось спать, но прежде следовало принять ванну. С трудом доползла до ванной комнаты и с ещё большим трудом разделась. Хорошо хоть огромный в несколько метров шириной и длинной бассейн уже был любезно наполнен исходившей паром водой. Пенистые настои трав стояли на специальной плавающей в центре бассейна подставке. Я буквально сползла в тёплые искрившиеся в свете Залусских светильников воды…

Выбралась я на кромку бассейна только когда окончательно почувствовала, что вот ещё чуть-чуть и окунусь в объятия морфея. Завернувшись в мягкое льняное полотенце, я кое-как добралась до кровати и, забравшись под одеяло, уснула. Тёрм, милый Тёрм, вместо того, чтобы терзать себя, я позволила времени течь своим чередом, надеясь, что оно всё расставит по своим местам…

Я выспалась. Моя вновь выстиранная и поглаженная одежда лежала на стойке около кровати. Чувствовала я себя великолепно, скорее всего в травяных настоях содержались какие-то лекарственные снадобья, во всяком случае большая часть синяков на теле исчезла, ссадины затянулись, а многочисленные царапины растаяли без следа. О свалившихся проблемах я позволила себе не думать.

Я встала и полчаса спустя, приведя себя в порядок, звякнула в стоявший на столике колокольчик. Почти тотчас же из-за дверей выглянула все та же перепуганная сиделка. Глаза её казались красными от недосыпания.

– Госпожа изволит приказывать? – голос служанки тоже был сонным. Похоже хозяева заставили её всю ночь дежурить у моей двери. Действительно опасаются за моё здоровье? Не люблю я этого. Мне было искренне жаль, но что я могла изменить в несправедливости этого мира?

– Простите, мне бы что-нибудь на завтрак.

– Два раза в колокольчик, госпожа, – понуро опустив голову посоветовала служанка.

– А если три? – интересно до какой степени у них тут отработана система сигнализации?

– Вам подадут новые одежды и сменят постельное бельё.

– А четыре или пять?

– О, это самому господину управляющему. А если звонить не переставая, прибежит дворцовая стража, вот, – дальше она похоже и сама не знала, это было видно по её лицу, да мне это было и не нужно.

– Спасибо, можешь быть свободна.

– Я могу идти?

– Идите, идите, – я постаралась как можно ласковее улыбнуться. Что ж, посмотрим, чем меня накормят. Колокольчик в моих руках дважды залился мелодичной трелью и буквально несколькими минутами спустя множество великолепных блюд украшали стол обеденной залы. Точнее, сперва я услышала топот многочисленных ног, затем их обогнали умопомрачительные запахи, и только потом в комнату вплыли подносы, заставленные разнообразнейшей снедью. Вернее, они не плыли, а их несли на руках многочисленные лакеи, но делали они это так ловко и умело, что, казалось, подносы, приподнятые над головами, сами перемещаются по воздуху, а люди лишь направляют их в нужную сторону.

– Госпожа, – обратился ко мне высокий усатый лакей, видимо бывший у них за старшего, – кушать подано. Следует оставить человека для прислуживания?

– Спасибо, не стоит, – уж как самой разобраться с вилками, ножами и ложками я знаю, да и наполнить напитком бокал смогу, не пролив ни капли. – Все свободны. Часом спустя заглянете, чтобы убрать недоеденное.

– Это у нас делают горничные, – мне показалось, что это было сказано с некой обидой в голосе. Ишь ты, как тут всё сложно, подача пищи господам – ступенька вверх по служебной лестнице.

Лакей низко поклонился и, кивнув своим, первым вышел из моих апартаментов. Не долго раздумывая, я принялась за поглощение пищи.

Итак, я выспалась, наелась, в общем и целом мне здесь понравилось, но что-то всё же было не так. Слишком тихо, что ли? Не суетно. Так не бывает. Рядом клубятся тучи, собираясь в грозу войны, день-два и запылают окружающие сёла, а тут – тишь, гладь, божья благодать. Возможно, герцог и всё его окружение просто делают вид, что ничего не происходит?! Но как говорил один мой хороший знакомый: "Нельзя всю жизнь прожить как страус, засунув голову в песок". Одним словом, если ты не идешь и не решаешь проблему, то проблема приходит к тебе сама. Хотя, что мне до проблем этого герцога? Мне бы со своими разобраться…

На этой мысли меня прервали настойчивым стуком в дверь.

– Войдите, – пригласила я, и в распахнувшуюся дверь торжественным маршем прошествовал вчерашний управляющий. Не доходя до меня десятка полтора шагов, он сорвав с головы шляпу, взмахнул ей перед собой, низко поклонился и торжественно возвестил:

– Госпожа королевская воительница! Его сиятельство герцог Сатар Лемурийский-Ванийский, граф Асбийский, действительный член королевского… – тут он взглянул на мою скучающую рожу и осёкся, – ждёт Вас в торжественной зале, сопровождающие прибудут через пять минут.

Тут он ещё раз махнул перед собой шляпой, шаркнул ногами и, пятясь, скрылся за дверями моей комнаты. Для меня так и осталось загадкой в каком же именно королевском обществе состоит столь многотитульный господин.

Свита прибыла без опозданий. Состояла она из трех шикарно одетых, упитанных мадам и одного маленького мальчика. Если они рассчитывали, что «госпожа» наденет платье со шлейфом, то они просчитались – из своего костюма воительницы я вылезать не собиралась. Кстати, как он здесь оказался? Наверное, постарался генерал Ламс. При встрече надо не забыть сказать спасибо.

Несколькими минутами спустя я спустилась по великолепной винтовой лестнице в тронную залу. Я рассчитывала увидеть огромную мрачную (ведь лестница вела под землю) комнату, освещённую желтыми всполохами светильников, а она оказалась залитым солнцем светлым помещением, украшенным растущими в кадках и вазах цветами. Плющ, расползаясь по узорчатым, стоявшим на окнах решёткам, казался зелёными занавесками. Здание действительно располагалось глубоко под землёй, а льющийся со всех сторон свет поступал сюда с помощью хитроумной системы зеркал. Все эти мысли пронеслись в моей голове, едва мы вошли в зал, дальнейший их ход был прерван топотом детских ножек.

Сопровождавший меня мальчик забежал вперёд и громко, визгливо выкрикнул:

– Её милость королевская воительница госпожа Авель!

Навстречу уже бежал сутулый, худощавый коротышка в расшитом золотом камзоле, с тремя королевскими орденами, едва помещавшимися на его худой груди и в кепке-тюбетейке, своими очертаниями слегка напоминавшей королевскую корону.

– Я рад приветствовать в своих апартаментах столь героическую, сколь и прекрасную воительницу! – коротышка широко улыбался, – прошу, прошу… – он повёл рукой, приглашая меня следовать за ним в глубину зала, где стояли широкие накрытые столы, за которыми сидели немногочисленные гости. Некоторых я знала. – Господа, предлагаю встать и встретить нашу героиню аплодисментами.

За столом началось шевеление, грохот отодвигаемых стульев, затем раздались громкие и похоже вполне искренние аплодисменты. Отбросив ложное смущение, я улыбнулась – иногда действительно хочется немного побыть знаменитостью.

– Мы восхищены вашими героическими деяниями, – ко мне подскочила полная противоположность встречавшему меня герцогу. Этого высокого, круглого как бочка господина я как-то раз видела на королевском приёме. Пренеприятный тип. Он весь вечер крутился подле меня. Был мил и обворожителен в своей улыбке и к тому же любезен до отвращения. Одним словом, тогда он мне не понравился. – Позвольте вашу ручку?!

– О, нет-нет, – вмешался сопровождавший меня герцог. – Воительница Авель – моя гостья, и сопровождать её буду я. Вы позволите?

Я безропотно протянула ему свою руку. Отказать в такой малости хозяину дворца было бы невежливо.

– Тогда первый танец – мой, – толстый господин не унимался.

Я, не зная, что ему ответить, беспомощно посмотрела на моего сопровождающего.

– Угомонитесь, Брейсток, – заступился за меня Сатар. – Авель слишком измучена, чтобы утомлять её танцами.

Брейсток фыркнул и, скорчив недовольную гримасу, поплёлся на своё место.

Я благодарно кивнула герцогу. Он понимающе улыбнулся, и мы пошли дальше. Гости продолжали приветливо хлопать в ладоши. Похоже здесь про моё внезапное возвеличивание ещё не знали или же усердно не подавали виду. Тем лучше. Получается, королева решила хранить происхождение моей матери в тайне? Разумно. Нашему государству сейчас ни к чему волнения, вызванные появлением новой наследницы. Совсем ни к чему.

Несмотря на то, что я совсем недавно перекусила и весьма плотно, мне снова захотелось есть. Стол буквально ломился от всевозможнейших яств. Звякнули бокалы за здравие, и я спокойно принялась за исходящую соком, хорошо прожаренную и приправленную специями куриную грудку. Затем отведала немного почек под маринадом, попробовала чуточку печёной оленины, дотянулась вилкой и разделалась с копчёным перепелом, и только было уже полезла за второй порцией салата, когда герцог, придвинувшись к моему уху, тихо произнёс:

– Вы знаете, Ваш главный палач полковник тайной полиции Термарель Каннер, – сердце моё дрогнуло, – принадлежит к одной из самых влиятельных и богатых фамилий Камерлина. И как только он пришёл в себя, так сразу потребовал перо и бумагу. И вы даже не представляете для чего…

Я изумлённо изогнула брови. Откуда мне знать?

– …он написал завещание, да-да, именно завещание. И Вы очень удивитесь, когда я назову имя его наследника, а точнее наследницы.

– Кто же эта счастливица? – с наигранным безразличием спросила я.

– Вы.

– Что?! – изумлённо воскликнула я. И тут же, словно в безразличии, махнула рукой, – полковник совсем молод, можно сказать юн, так что долго же мне придётся ждать этого наследства.

После этих слов герцог посмотрел мне в лицо, и на его губах появилась горькая и одновременно саркастическая улыбка.

– А вот тут как раз легко ошибиться.

– Вы хотите сказать, что я заблуждаюсь?

– Да, милая Авель, думать подобным образом, значит, ошибаться. Не далее, как завтра по утру Вы станете богатейшей невестой Рустании.

– Я… Я не понимаю… – язык заплетался. Я всё поняла, но ещё не в силах была в это поверить. Не хотела верить в это.

– Его завтра казнят.

"Казнят". Какое холодное, безразличное слово. И какое страшное. Я едва сдержалась, чтобы не закричать.

– Конечно, сейчас мы находимся с Камерлином не в том состоянии, чтобы оспаривать или требовать чьи-то имущественные права, но когда всё уляжется…

Герцог продолжал болтать, а я его уже не слушала. Тело моё ослабло, а разум требовал куда-то бежать, что-то делать. Чувства твердили, что надо спасать Тёрма, а здравый смысл подсказывал, что это бесполезно, что королева никогда не отменит принятого решения. Тем не менее я медленно поднялась из-за стола.

– Герцог, как далеко от вашего замка находиться столица?

– Сутки неспешным шагом на лошадях… – и, словно опомнившись, он смерил меня взглядом, – а Вы с какой целью…

– Ваша светлость, прошу выделить мне двух лучших скакунов.

– Вы собираетесь скакать в город? В ночь… Зачем?

– Не спрашивайте меня, просто распорядитесь дать мне коней.

– Конечно, конечно… Эй, слуги, – герцог четырежды хлопнул в ладоши. Появившийся в дверях лакей обменялся с хозяином лишь взглядом и, не проронив ни слова, удалился. По-моему, без магии тут не обошлось, но я ее не почувствовала. Да и разглядеть чью-либо ауру мне не удалось.

Через полчаса я уже скакала по широкому, наезженному тракту в направлении столицы. Оставшихся часов дня и ночи должно было хватить, чтобы еще до рассвета добраться до королевского замка.

Я мчалась всю ночь, без устали погоняя лошадей, и всё же безнадёжно отставала. До города оставалось ещё несколько миль, а безжалостное солнце уже золотило верхушки скрывшегося за моей спиной леса. Отчаяние, боровшееся в моей душе с надеждой, бесспорно одерживало верх. Я чувствовала, как слезы подступают к глазам, как крик боли сжимает пересохшее горло. Но я сдерживала себя, должна была сдерживать. Когда кони встали, не в силах продолжать скачку, я побежала. Как ни странно, именно отчаяние придавало мне сил, я хотела если не успеть, то хотя бы умереть от изнеможения. А дневное светило поднималось всё выше и выше. Оно слепило глаза, и, казалось, что его яркий свет приносит звуки призывных труб, возвещающих о начале казни.

К воротам я подбежала с трудом переставляя одеревеневшие ноги и чувствуя, что готова с кашлем выплюнуть собственные лёгкие. Выскочившего навстречу стражника я схватила за грудки и, рывком притянув к себе, с усилием выдохнула:

– Казнь?

– Что казнь? – ошарашено уставился на меня стражник.

– Казнь уже состоялась?

– Казнь? – стражник недоуменно посмотрел на меня.

– Казнь, казнь иностранного военачальника состоялась?

– А-а-а, казнь, так бы и сказала, – стражник поскрёб пятернёй за ухом, – казнь ещё намедни, – говорил он медленно и тягуче, и у меня сто раз остановилось сердце, пока он проговаривал конец фразы, – перенесли. Я полагаю так: покудова все тайны не выпытают – не четвертуют.

Вот они как, уже и казнь подходящую придумали. Но, слава богу, я не опоздала. Сейчас же к королеве. Упаду в ноги, упрошу, вымолю, отслужу. Знаю, королева непреклонна, знаю, королева не меняет своих решений, но ради меня?!

– Пропустите, – я решительно шагнула к приоткрытым створкам ворот, стражник испуганно отпрянул в сторону, даже не подумав поинтересоваться целью моего визита. Зато другой такой же страж, выпрыгнув, как чёрт из табакерки, из дверей сторожевой будки, опустил перед моей грудью изрядно зазубренную, давно не точенную алебарду и нагло потребовал:

– Входная пошлина – двадцать два талера.

– Иди к чёрту, – я слегка повёла рукой и стражник отлетел в сторону.

Теперь дорогу ничто не преграждало, и я решительно зашагала к центру города. Видевшие все это другие стражники решили предпочесть моему мечу бездействие и нагоняй от начальства.

А в городе казалось бы ничто и не изменилось: как прежде гулко шумела базарная площадь, всё так же несло свежевылитыми помоями, всё так же весело помахивали веревками стоявшие посреди лобной площади виселицы, вот только плах несколько прибавилось – столица готовилась к массовой казни. Собственно лобных места в городе было два: одно для всеобщего обозрения, второе – у ворот тюрьмы для увеселения знатных вельмож и казни особо опасных государственных преступников. Вспомнив об этом, я тяжело вздохнула и, чтобы не смотреть в сторону виселиц, свернула на боковую улицу.

– А что же, красавица, ты так раненько проснулась, а? – вылезший из-за угла дома щербатый верзила загородил мне дорогу. В его руке совершенно недвусмысленно покачивалась увесистая дубина.

– Не спеши, девица, – за мой спиной послышался топот ног, и я оглянулась. Из соседнего проулка вальяжно выходила бандитская троица, а впереди нарисовалось ещё двое. У каждого дубины, у троих ещё вдобавок короткие, чтобы было удобно прятать под одежду, мечи.

– Постой, красота, постоим, поговорим, – улыбка щербатого меня буквально умиляла.

– Да не прилично мне одной с шестью мужиками разговаривать.

– А мы и не мужики вовсе, – верзила прямо-таки умирал от разбиравшего его смеха, – мы купцы.

– Даже так? – я не спешила выдвигать аргументы в свою пользу. Вдруг они оказались умнее и на крышах сидят лучники? – и чем приторговываете?

– Не приторговываем, ха-ха, а торгуемся и меняемся.

– И что на что меняете? – я незаметно сделала шаг в сторону, отходя на более удобную позицию.

– Для тебя и только для тебя, красавица, твою жизнь на всё золото и имущество. Впрочем, костюмчик можешь оставить себе.

– Вот как! Щедрое предложение, – я уже поняла, что имею дело с "бандой Щербатого" и позволила себе мысленно усмехнуться – эти головорезы никогда не оставляли живых свидетелей. Но в уме им было не отказать. К чему драться, если можно заставить жертву поверить в благородство разбойников? Отнять оружие и ударить в спину – излюбленная тактика такого отребья, как Щербатый. – У меня есть время подумать? – ещё один шаг в сторону.

– Ишь, – Щербатый воровато оглядел улицу, вокруг никого не было, – думай, но недолго.

– Спасибо, – выдохнула я, резко поворачиваясь к стоявшим за спиной бандитам. Три метательных ножа, брошенных почти одновременно, не оставили им никаких шансов. Щербатый ещё не успел ничего понять, как под ударом моего меча повалился на землю, двое оставшихся бандитов не смогли оказать достойного сопротивления. Через несколько секунд всё было кончено. Я собралась уже уходить, когда голова Щербатого дернулась, приподнимаясь. Долгий, протяжный стон огласил улицу.

– Пощади, – прохрипел главарь. Я только усмехнулась на его просьбу, мне было его совсем не жалко.

– Пощади, – вновь просипел он, и на его губах выступила кровавая пена, – я сделаю для тебя всё, что угодно, я… я скажу тебе, где найти…

– Пощадить? – я взглянула на его распоротую грудь, вскрытый живот и отрицательно покачала головой. – Ты – не жилец, я могу только пообещать тебе лёгкую смерть.

– Я… я… я… согласен, – на глазах этой убившей десятки невинных людей сволочи заблестели слёзы, – мне страшно… и больно…

– Если ты меня понимаешь, то скажи, кто тебя послал? – я ни на мгновение не сомневалась, что наша встреча в этом переулке не случайна. Наверняка самая главная засада ждала меня на прямой улице, а здешние бандиты были выставлены просто так на всякий случай.

– Я не знаю, мне только передали деньги, – прохрипел он, и я поверила. Но не собиралась так легко выполнять своё обещание.

– Ты хотел сказать мне что-то ещё.

– Да… – в его горле булькала кровь.

– Я слушаю тебя, – мне не следовало здесь надолго задерживаться, в закоулках города обитало ещё достаточное количество не менее кровожадных шаек.

– Я слышал, что легендарный Корунд находиться горах близ ущелья Афенкраута…

– Эту сказку слышал каждый ребенок…

– Но не каждый… – Щербатый, с трудом перенося боль, перешел на сип, – …знает ключ… я слышал…

Сказанное дальше повергло меня в шок, я почему-то ни на мгновение не усомнилась в правдивости его слов, только откуда он мог это узнать?

– Ты не веришь, но кое-кто хотел купить свою жизнь в обмен на тайну, – лицо негодяя скривило гримасой боли.

– Как ты?

– Как я…

– Почему же ты не попытался воспользоваться своим знанием?

– Я не посмел… я… – кровь, рвущаяся из горла, не дала ему договорить. Новые попытки успехом не увенчались – он захлебывался кровью.

"Ты струсил", – подумала я, но говорить не стала, ни к чему плевать на умирающего, а вместо этого высоко подняла свой меч – обещание надо держать. Острие ухнуло вниз, но на полпути я изменила траекторию удара, и клинок просвистел мимо. Милосердие не состоялось – Щербатый уже умер.

Очистив оружие от крови, я поспешила дальше. Эмоции переполняли меня. Корунд, легендарный Корунд – камень способный в одночасье сделать всех людей счастливыми. Мечта многих поколений. Камень, о существовании которого знали, но никак не могли найти на протяжении столетий. Поговаривали, что с нахождением Корунда настанет эра добра и справедливости… Неужели то, что сказал Щербатый – правда?

В королевский дворец меня впустили беспрепятственно. Ещё бы! Сегодня была смена моей сотни, и на входных воротах стояли две моих воспитанницы. По их лицам было видно, что им о многом хочется спросить своего командира, но военная дисциплина не позволяла удовлетворить своё любопытство. Я только кивнула и, не останавливаясь, прошла мимо них. Воительницы королевы ни на мгновение не должны отвлекаться от вверенного им дела.

Я решительно поднималась вверх по винтовой лестнице, идя прямиком в покои её величества, и мне не было дела ни до распустившихся бутонов так меня умилявшего прежде большого ваграбского розолина, ни до созревшего и потому дивно пахнувшего плода лесландского шишповника, ни до зеленых лиан вьющегося по перилам закидонского плюща. Я хотела видеть королеву. Я должна молить её о снисхождении и всё, и ничего больше. Остальное оставалось за гранью моего восприятия. Я пришла в себя вместе с раздавшимся звоном скрестившихся прямо передо мной алебард.

– Что? – я не сразу поняла, что произошло. Меня не пускали мои же девочки, мои воспитанницы, мои солдаты… – Что случилось?

– Приказ королевы: никого не пускать ранее полудня.

– С каких пор на начальницу её стражи распространяются подобные приказы? – мне не надо было придавать суровости своему голосу, я и впрямь начинала злиться.

– Извини, командир, – младшая воительница по имени Надалаила виновато захлопала ресницами, – вот уже почти две недели как на Ваше место назначена воительница Адамита.

– Адамита? – я терпеть не могла эту воительницу из соседней сотни. Вздорная, своевольная и жестокая. Н-да, не сладко сейчас приходиться моим девочкам. – Это правда? – мои подчиненные (мои бывшие подчинённые, надо называть вещи своими именами) понуро опустили головы. Если меня сейчас пропустят, их ждёт суровая расправа. Что ж, время у меня есть, могу и подождать… – Когда Её величество сможет меня принять?

– Я думаю, не ранее окончания завтрака, – виновато просипела Надалаила. Вторая воительница, понуро опустив голову, помалкивала. Да, распустились… Стоило бы только захотеть прорваться к королеве, и мне бы не составило это никакого труда.

– Хорошо, несите службу и доложите королевскому штабс-секретарю о моей настоятельной просьбе включить меня в список на приём к Её величеству.

– Есть, командир, так точно, командир, – одновременно воскликнули обе девушки. Выглядели они обрадованными. "Рано радуетесь, скорее королева назначит меня тысячницкой, чем отменит своё решение и вернёт мне под команду сотню. Да, Ваше величество, не ждали Вы моего возвращения, не ждали…"

– Спасибо, девочки, – искренне поблагодарила я и, развернувшись, поспешила к потайному ходу, чьи извилистые коридоры вели в сердце королевской темницы. Не только Камерлинские короли любят посмотреть на человеческие страдания. Я ни разу не входила в тюрьму через этот вход, я только лишь сопровождала королеву по подземелью до входной двери и здесь же дожидалась её возращения. Теперь же предстояло войти туда самой.

В подземелье было темно и сыро, но разбегающиеся во все стороны крысы говорили о кипении жизни. Я спустилась вниз ровно на сто сорок ступенек, прошла по коридору ровно десять шагов и, нашарив на стене небольшой круглый выступ, резко нажала. Тут же в глубине каменной кладки заскрипел старый механизм, шестерёнки пришли в движение, и стена стала медленно отодвигаться в сторону. Тюрьма распахивала мне свои объятья.

Рустанские тюрьмы, не побоюсь этого слова, комфортнее камерлинских и уютнее – факелы по стенам, даже рисунки. Загляденье! Глядя на окружающее, мне стало за себя немножечко обидно. Вспоминать осклизлые стены Ламкрюнцина было противно даже сейчас.

– Простите, госпожа, – ко мне настороженно приближалось трое охранников, – вход в поземные казематы строго ограничен, – говоривший замолчал, но почти сразу же удивлённо воскликнул, – Авель?! – я в свою очередь узнала среди идущих долговязую фигуру начальника тюрьмы.