Текст книги "Судьба. На острие меча"

Автор книги: Анатолий Гончар

Соавторы: Ольга Гончар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– Я не рассчитывал, что сегодня магия Мёртвого леса окажется столь сильна. Возможно, подойди мы ближе, многое из приснившегося превратилось бы в явь. Нам ещё повезло, что магия Древних действует только ночью. Днем её чары бессильны. И потому, друзья, нам надо спешить. Лес велик, к закату мы уже должны быть далеко за пределами долины. В противном случае нам едва ли удастся пережить следующую ночь.

– Ильдарас, – прежде, чем двинуться в путь, я все же должна была прояснить себе один немаловажный момент, – почему ты отобрал огниво, не объяснив причины?

– Я думал, что об этом знают все, – несколько растерянно пояснил маг, – это ведь известно каждому мальчишке.

– Но я, если ты, конечно, заметил, не ношу мальчишеских шаровар, и у меня не вырастут усы, как бы я этого не хотела.

– Ну, это-то мы как раз запросто можем устроить, – маг легонько щелкнул пальцами показывая свою готовность сотворить простенькое заклинание.

– Не дури, – остановил его Тёрм.

– Я пошутил, – Ильдарас улыбнулся, но в его взгляде я прочла разочарование. Возможно этим заклинанием он хотел проверить мою восприимчивость к магии… Хе-хе, не вышло. – Что же касается огнива, то всё очень просто. Этот лес славиться своей сухостью. Земля потрескалась сотни лет назад и она совершенно безжизненна. Там никогда не идёт дождь, не падает снег, тучи и ветер обходят его стороной. В Лесу вы не найдёте ни зелёной травинки, ни свежего листочка. В определённом смысле этот лес давно мёртв. Там так сухо, что стоит упасть лишь одной искорке, как от этих исполинов останется только пепел. Они бы уже давно сгорели, если бы не древнее заклинание, заключившее весь Картенминский лес в огромное защитное кольцо. Всякий, кто посмеет пересечь границу, проходящую по опушке леса, неся с собой огнеопасный предмет, сам сгорит в холодном призрачном пламени. Да и спутникам его уготована та же участь. Именно поэтому я и собрал ваши огнива, а вчера вечером выбросил и последнее – своё собственное. А почему ты спросила? – в глазах мага мелькнуло подозрение.

– Любопытно, – я пожала плечами. Ильдарас смерил меня взглядом с головы до ног, фыркнул и отвернулся.

Он не поверил…

– Терм, – я окликнула парня, когда он уже собрался запрыгнуть в седло.

– Что? – Камерлинец медленно повернулся в мою сторону. Во взгляде – ни тени любезности.

– Я могу попросить тебя об одной услуге?

– Говори прямо, чего ты хочешь?

Хм, неужели я так ему противна?

– Если со мной вдруг что-нибудь случится, – я добавила в голос грусти, можно было бы, конечно, пустить слезу, но после всех наших приключений он вряд ли поверил в её искренность, – прошу, передай моей матери письмо…

– Она ещё и писать умеет, – проезжавший мимо Мейхель не мог ни поприветствовать меня шпилькой.

– Мне… – я не успела ответить, как он меня перебил:

– Знаю, знаю твой папенька-ремесленник… – «Кузнец» – поправила я, но Мейхель, продолжая говорить, замечание проигнорировал, – …ещё в детстве наловчился вырезать гусиные перья так, что буквы буквально сами стали из-под них сыпаться, – он захохотал и поехал дальше.

– Давай своё письмо, – Тёрм протянул руку, – только как я смогу найти твою матушку?

– Отправь в Мирск с припиской: для вдовы кузнеца Играна. Там её всякий знает.

– Какое-то оно тяжелое, словно внутри железо вложено…

– Серебряная цепочка, батюшкой дарёная. Хочу, чтобы к матушке памятью возвратилась, – надеюсь, он на серебро не позарится? Не говорить же ему, что внутри и впрямь железное кресало лежит. Я тут подумала, раз уж всё равно и мне, и спутникам моим в случае чего от моей глупости смерть грозит, так уж лучше кремень и кресало подальше друг от друга держать. Терм в голове каравана, я к хвосту ближе, глядишь и проскочим.

– Не переживай, доставлю я твоё письмо, – говорит-то как, будто уже меня похоронил. Но ничего, я ещё их всех пережить сумею… Нам бы только из этого чёртова леса выбраться, а там… А что там? Вышегорск, убийство, плаха. Камень брошен, круги на воде расходятся, и уже никому не успокоить разволновавшиеся воды…

Чем ближе мы подъезжали к чёрной полосе застывшего в безмолвии леса, тем сильнее билось моё сердце. Я совсем не чувствовала магии, хотя точно знала, что она должна быть. Защитное кольцо – это ни сказки безумцев и ни слова выжившего из ума мага, высушенный до черноты Мертвый лес зримое тому подтверждение. Даже здесь, на расстоянии нескольких сотен метров от ближайшего дерева, земля под копытами коней превратилась в серую бесплодную пыль, изъеденную разбегающимися во все стороны трещинами. Ни единой зелёной травинки, только черные, словно обожженные огнём камни.

До Леса оставалось около сотни метров, когда все словно по команде одели защитные шлемы и обнажили оружие. Магии я так и не ощутила, но сердце сжало железным обручем. Хотелось сцепить зубы и пришпорить коня, лишь бы всё это побыстрее закончилось. Как назло чёрная стена деревьев никак не желала приближаться. Мы ехали медленно, очень медленно, словно ведший караван Терм (маг на этот раз выбрал себе место посередине, между двумя братьями) хотел отсрочить неизбежное. Наконец, ветви над нами сомкнулись, погрузив в нереальный мир полутеней. Скорее всего, я была единственной, кто въехав в лес почувствовал облегчение. Защитное кольцо было пройдено.

Обруки появились так внезапно, словно вышли из обугленных стволов окружающих тропинку деревьев. Впрочем, тропинки здесь не было, угадывалось лишь общее направление, по которому и шел караван.

– Пища, – прошелестел идущий из ниоткуда Голос.

– Пища, пища, пища – вторил ему весь окружающий лес. Многоголосое эхо, на тысячи ладов повторяло, смаковало, облизывало это короткое, шипящее, как масло на сковороде слово. Сотни ветвей и рук потянулись к нам, норовя сорвать, стащить нас с дико ржавших коней. Наши мечи неистово мелькали в воздухе, срубая призрачные руки и гибкие петли ветвей.

Посягательство на нас прекратилось, так же неожиданно, как и началось. Но минутой спустя эти страшные уродливые человечки заступили дорогу вновь. Впрочем, на этот раз они не нападали, а лишь стояли на нашем пути. Мы, не останавливаясь, продвигались вперёд. Уродцы визжали и стонали под копытами коней, но быстро поднимались, чтобы вновь и вновь оказываться на нашем пути. А голос продолжал звенеть…

– Не сопротивляйтесь, – Голос не угрожал, он окутывал сознание и успокаивал, – это бессмысленно. Вы все будете жить, долго…

– …и счастливо, – ехавший в середине каравана маг расхохотался, его оба меча засверкали с неимоверной быстротой. Всё же какая-то часть его магии сохраняла свою силу.

– Мы убьем только мага и девушку.

Ого, как изменились их намерения, ночью они, кажется, предлагали мне дружбу…

– Чтоб вы все сгорели синим пламенем, – лучшего проклятья я не смогла бы придумать, даже просидев в раздумьях целые сутки.

Лес вздрогнул и на мгновение ветки отступили, а человечки отпрыгнули от нас в сторону.

– Вперёд, – выкрик Терма донесся до меня даже сквозь скрежет сгибающихся ветвей. Я слегка пришпорила Верного, и конь устремился вслед за всё убыстряющим свой бег караваном.

Но продолжалась наша скачка не слишком долго, не сразу, но Лес сообразил, что его надули. Хищные ветви и обруки вновь перегородили нам дорогу.

– Нелоф, у тебя остался всего один брат, – Голос шелестел, проникая в наше сознание, не заглушаемый ни треском ломающихся ветвей, ни нашими криками, ни топотом и ржаньем коней, – посмотри, Нелоф, Ильлия уже умер, его не вернёшь, а они… они все живы…

– Нелоф, не слушай его, не слушай, – кричал Ильдарас, разворачивая коня в попытке добраться до опустившего оружие Браузера.

– …они даже не пожелали задержаться, чтобы освободить его душу, они обрекли его на вечные страдания… Нелоф, будь с нами, будь одним из нас, – вытянувшиеся ветви захлестнулись на шее безвольно застывшего Браузера и, сдернув его с коня, потащили в сторону деревьев.

– Нет, – вскричал отчаянно бьющийся Мардлоф, он, как и Ильдарас безуспешно пытался пробиться к брату. Его конь застрял в переплетениях ветвей, и тогда Мардлоф спрыгнул на землю и, лавируя меж ветвей, побежал в сторону доносившихся до нас криков.

– Стой, Мардлоф! Стой! – приказал маг, но его не слушали. Крики Нелофа становились всё отчаянней, похоже, он очнулся от охватившего оцепенения и понял, что с ним случилось.

– Нет, я не могу остановиться, – ответ Марлофа донесся уже из глубины леса, – что я скажу матушке, если и второй мой брат не вернётся домой?

– Остановись, Мардлоф, если убьют и тебя, то кто продолжит ваш род? – Ильдарас тяжело дышал, но его слова звучали отчётливо и громко.

Ответа не последовало.

– Что станем делать? – пробившийся к нам Мейхель обратился ко мне за советом. Спереди слышалось тяжелое сопение Терма, продирающегося сквозь толпу обруков. Наше движение вперёд окончательно застопорилось.

– Мы должны попытаться спасти их!

– Это бесполезно.

– Значит, мы поможем им умереть.

– Мы не станем так рисковать, мы должны… – говоривший это маг оборвал себя на полуслове.

– К черту ваши обязательства, к чёрту ваш долг! Вы хоть знаете, что их там ждёт? – О, да, мужчины знали, но предпочли промолчать. – Тогда я пойду одна, – зло крикнула я и, рубанув наотмашь наиболее наглого обрука, ухватившегося за стремя, спрыгнула с коня и устремилась в чащу. По топоту раздавшихся за спиной ног поняла, без помощи меня не оставили… Я рубила направо, налево, и всё убыстряла и убыстряла свой шаг. Через некоторое меня посетило некое смутное сомнение – не слишком ли легко мне даётся продвижение в глубины леса?

– Осторожнее, Авель, – тихо, в полголоса предупредил Тёрм, – они заманивают нас в ловушку.

Так, значит, эта мысль пришла в голову не мне одной… Я невольно замедлила своё движение и, остановившись, огляделась по сторонам. Черные, словно обугленные ветви, что шевелились впереди нас, свисая и вытягиваясь к земле, оставляли совсем узкий проход, но тем не менее его было достаточно, чтобы свободно протиснуться пешему человеку. А за нашими спинами Лес смыкался в сплошную стену. Повернувшийся вспять Мейхель ударил мечом раз, другой, но только и сумел, что срубить пару тонких веточек, на место которых тут же потянулись новые. Он замахнулся вновь, но опустившийся сверху большой узловатый сук ударом в грудь отбросил его под ноги неподвижно застывшему магу. Ветви, составляющие стену, переплетались меж собой, с каждой секундой возводя все более и более монолитное сооружение. А за стеной слышались шепелявые и рассерженные голоса десятков обруков.

– Ну, что мы стоим? – Тёрм оттеснил меня плечом. – Мы хотели помочь нашим друзьям, так поможем им. И будь, что будет.

Камерлинец быстро зашагал вперёд. Меч он держал в готовности, но так ни разу и не поднял, чтобы ударить – черные ветви сами убирались с нашего пути, а обруков нигде не было видно. Спустя пару минут мы вышли на узкую, но длинную аллею, образованную гигантскими, уже начинающими срастаться меж собой деревьями.

– Центр Картенминского леса, – не знаю для чего (по мне и так всем всё было понятно) прокомментировал стоящий за моей спиной маг.

В нос шибануло отвратительным смрадом мертвечины. Мои глаза, успевшие привыкнуть ко тьме, увидели ужасающее зрелище – около каждого дерева врытые по колено в землю, оплетённые ветвями стояли пленники. Их было очень много, десятки, сотни человек со вспоротыми животами, с обескровленными лицами, с потухшим, невидящим взором. Страшный сон повторялся… теперь уже наяву.

– Нелоф! Мардлоф! – мучительный стон, раздавшийся совсем рядом, заставил меня броситься в направлении звука. Добежать мне не дали – толстая в два обхвата ветвь загородила дорогу и отбросила меня назад.

– Пища, – прошелестел всё тот же, уже давно преследующий нас Голос.

А на поляну вышло десятка полтора обруков, которые тут же начали пищать и шепелявить в несколько голосов:

– Пища для господина готова.

– Хозяин, твоя пища здесь, позволь нам получить награду.

– Хорошо, – подумав, изрек Голос, – можете выпить одну лошадь.

Обруки стояли к нам совсем близко, и я поняла, что именно не давало мне покоя в их облике – сморщенные тела и лица буквально говорили, кричали о неимоверно мучавшей их жажде.

– Нелоф? – Тёрм подался вперед. Проследив за его взглядом, я увидела, что – о, боже… – самым последним в ряду человечков действительно стоял младший из братьев Браузеров. Ссохшийся, с пустыми ввалившимися глазницами, беззубым огромным ртом, но тем не менее это был он – Нелоф. Мой взгляд скользнул дальше: у ближайшего ко мне дерева стоял врытый по колено в землю Мардлоф. Я невольно потянулась к висевшему за спиной луку.

– Погоди, – удержал меня маг – погоди, – повторил он снова, и я, поверив ему, повиновалась.

На нас не обращали никакого внимания. Видимо они были полностью уверены в том, что забредшим сюда путникам уже не уйти. Значит, какое-то время на «подумать» у нас было. Ситуация складывалась не в нашу пользу. Единственное, что приходило мне на ум – это быстро пустить две стрелы, прекратив тем самым мучения Мардлофа и оборвав чудовищную жизнь Нелофа, а затем, вонзив кинжал в собственную грудь, покончить с собой. Но нет, это потом, в крайнем случае…

Мардлоф закричал пронзительно и громко. Крик, наполненный болью и ужасающим страхом, заставил меня снова натянуть тетиву.

– Ещё не время, – Ильдарас твердо и решительно опустил руку на моё плечо.

– Но он же…

– Жди, так надо, поверь мне.

Я сжала зубы, чтобы не закричать самой – толстая черная ветка приблизилась к располосованному животу старшего Браузера и множество тонких шевелящихся корней потянулись к оголенной печени. Мардлоф снова пронзительно вскрикнул. Его печень почернела и покрылась кровавыми подтёками.

– Жди, – подойдя ко мне с другой стороны, шепнул Тёрм.

Да чёрт бы их побрал, что же такое происходит? Почему я должна ждать и смотреть, когда так зверски и мучительно умирает мой товарищ? Резким движением плеча сбросив удерживающую меня руку, я вскинула лук, но выстрела уже не требовалось. Ужасающий рев потряс окружающее пространство, и одновременно пришедшие в движение ветви огромного дерева неистово замолотили по мгновенно превратившемуся в кровавое месиво Мардлофу. Ошметки мяса полетели в разные стороны, падая на иссушенную почву, и тут же из-под земли вылезли багрово-красные корни, тянувшиеся к ногам вкопанных в землю пленников. Меж тем убившее Мардлофа дерево содрогнулось словно от удара, прошедшая по нему дрожь расколола ствол надвое, вниз посыпались тяжелые, сухие ветви. Мы едва успели отскочить в сторону. Менее расторопных обруков, среди которых был и младший Браузер, погребло под лавиной чёрных сучьев.

– Яд, яд, – зашумел, закричал на все лады окружавший нас Лес, – они пропитали себя ядом. Убьем их! Убьем!

Стало ясно, чего, удерживая от выстрела мою руку, ждали мои спутники.

– Так вот чем был тот эликсир – смертельным для деревьев ядом! – кажется, я выкрикнула свою догадку вслух. На меня начали коситься.

– Да, это был яд, – Тёрм даже не попробовал отпираться.

– Нельзя что ли было рассказать об этом сразу? Тем более, что этот яд совершенно безобиден для человека.

– Ну… Мы этого точно не знали, – несколько сконфужено пробормотал Тёрм.

– Что? Ты дал нам непроверенный препарат?!

– Мы надеялись…

– Ты рисковал нашими жизнями!

– Но деревья он убивал, это факт!

– Я бы сама тебя убила… – произнесла я, но развивать тему не стала. А ведь убила бы, если бы сама не поступила б точно также… – Но сказать ты всё же мог, к чему все эти тайны? Мы бы поняли…

– А ночь? Ты помнишь свой сон? Ты все свои тайны сумела сохранить? И если да, то ты так же уверена и в остальных?

Тут он был прав, но мы могли бы продолжать нашу дискуссию ещё и дальше, однако в этот момент всё вокруг пришло в движение. Отовсюду к нам потянулись чёрные обугленные вечной сушью ветви.

– Авель, в центр, – безапелляционно приказал Тёрм.

– Не-ет, я буду сражаться вместе с вами! – ласково прошипела я, но Термарель только улыбнулся моей наивности.

– Вот и сражайся. Твоё оружие – лук и стрелы. Стреляй в пленных людей, мы тебя прикроем.

Эх, я-то уже подумала… а оказывается никто меня от ратных подвигов освобождать и не собирался.

Первая же моя стрела, найдя брешь в переплетении окружающих нас ветвей, пронзила грудь и сердце высокого, когда-то статного мужчины. Его тело тут же скрючилось и оплыло вниз черной безобразной массой. Вторая, расщепив на пути пару небольших веток, пронзила голову совершенно седой, беззвучно разевавшей рот женщины, которая неизвестным мне образом попала в этот черный – да будь он проклят! – Лес. Третья стрела застряла в одном в сучков, так и не достигнув цели, зато четвертая поставила точку в мучениях ещё одного несчастного. Всё это время вокруг меня шла ни на мгновение не прекращающаяся битва. Мужчины, образовав тесный треугольник, изо всех сил рубили и отбивали рвущиеся ко мне – да, именно ко мне – ветви и сучья, а поблизости уже слышались завывания спешивших сюда обруков. Колчан постепенно пустел, а ещё более стремительно истаивало отпущенное нам время.

– Стойте, – громко и властно прошелестел Лес, – довольно смертей и крови, – окружившие нас ветви и обруки как по команде отпрянули назад. Моя рука, держа до упора натянутую тетиву, слегка дрожала. Я, не зная, как поступить, не смела разжать пальцы, но и желания отпустить лук тоже не было. В своей жизни мне пришлось увидеть достаточно подлости, чтобы вот так запросто поверить в честные намерения своего врага.

– Авель, опусти лук, – Ильдарас осторожно коснулся моего плеча, с другой стороны от меня стоял Тёрм. Он тяжело дышал, глаза грозно пылали, но иззубренный меч был отведен назад. Пыхтящий Мейхель едва удерживал его за пояс.

– Чего вы хотите? – Выкрикнул рвущийся в бой Терм. Его трясло от переполняющей сердце ярости.

– Не троньте наши стада, – вот как они называют обреченных на долгие годы мучений людей, – и мы не станем убивать вас.

– Что? – взревел Тёрм, теперь и Ильдарасу пришлось ухватить его за пояс, – да я только за одного Мардлофа повыдергиваю все ваши корни!..

– Тёрм, опомнись, их уже не вернёшь, – чтобы быть услышанным маг кричал ему в самое ухо, и тут же обратился к деревьям, – но мы ещё хотим забрать лошадей.

По рядам обруков пробежал ропот.

– Хорошо, – на удивление легко согласился Голос. Обруки обречённо вздохнули, а Лес добавил, – вы заберёте всех, кроме двух. Они остались без всадников, они нужны моим рабам.

– Согласен, – кажется Ильдарас сегодня был не склонен к длительной торговле, – где наши кони?

– Их приведут к вам. Ступайте по аллее, она выведет вас к тропе. Уходите и больше не возвращайтесь, вы и так принесли нам много горя.

"А вы нам?" – хотела крикнуть я, но не стала. Мейхель и Ильдарас сунули мечи в ножны, почему-то безоговорочно поверив в обещание врага.

– Идём, Терм, – я настойчиво потянула его за рукав.

– Нет, я не могу смириться с подобным, – он упрямо замотал головой, – идите, а я останусь сражаться.

– Мы отомстим, Тёрм, верь мне, – я снова потянула его за рукав.

Ильдарас повернулся и заглянул ко мне в лицо.

– Идем, Термарель, она знает что говорит. Идем! – настойчиво повторил он.

Тёрм, не сводя ненавидящегося взгляда с поляны, повиновался.

Стук копыт и конское ржание возвестили нас о приближающемся караване. Следующие три часа прошли в напряженной скачке. Мы молча нахлестывали лошадей, слыша, как за нашими спинами трещат, смыкаясь, ветви деревьев, как улюлюкают неотстающие от нас ни на шаг обруки…

Напали на нас в тот момент, когда мы, наконец, вырвались из узкой полосы древней аллеи. Наверное, Ильдарас ждал нечто подобного, поэтому, когда до её конца оставались считанные метры, он приказал обнажить мечи и приготовиться к схватке. Ветки ударили одновременно со всех сторон, только теперь они не стремились стащить нас с коней, а просто били, стараясь покончить с незваными гостями как можно быстрей. Ударом горбатой ветви меня сбило с коня, я кубарем покатилась под копыта лошади Тёрма. Тому едва удалось отвернуть в сторону. Я вскочила на ноги, а Тёрм уже разворачивал назад.

– Держись, – закричал он, хватая меня правой рукой и сильным рывком закидывая на круп лошади позади себя. Я послушно обняла его одной рукой, другая сжимала оборванные поводья Верного, скакавшего рядом на полкорпуса впереди лошади Тёрма. Мой конь сносил грудью перегораживающие дорогу сучья, рвал зубами тянувшиеся к нам ветви, опрокидывал копытами встающих на пути существ. Когда мы вырвались под полог синего вечернего неба, я, кусая губы, прижимала к себе подвернутую руку; иссечённый и избитый ветвями Терм, едва держась в седле, пытался всунуть в ножны уже ненужный меч; а окровавленный Мейхель обессилено сползал с коня, держась за разбитую голову. Один лишь маг был в состоянии продолжать битву. Мой взгляд скользнул по сторонам, наших противников нигде не было. Силы оставили меня, и я начала медленно сползать на землю.

– Где огниво? – Ильдарас тормошил меня за плечо. Я лежала в дорожной пыли, отвечать не хотелось. – Где огниво?

"Огниво? Зачем? Мы ведь живы? – проносились в голове затуманенные мысли, – огонь же уничтожит весь лес, всё живое… Разве они виноваты, что хотят есть? Разве есть их вина в том, что только кровь и плоть людей могут заглушить тысячелетнюю жажду? Кто они эти исполины? Всего лишь жертвы колдовских заклинаний, обреченные на вечные муки голода. Их нельзя убивать, их надо жалеть, если бы не яд, напитавший мое тело, я бы вернулась, я бы отдала им свои соки…"

– Авель, – голос откуда-то издалека прервал мои мысли, – очнись, Авель, уже темнеет, нам не пережить этой ночи, скажи, где огниво. Где оно?!

– Возьми письмо к матушке…

– Авель, какое письмо?! Авель, скажи, где огниво, и всё мы будем жить.

– Письмо, – у меня не было сил объяснять.

– Черт, Тёрм, – Ильдарас с беспокойством посмотрел на темнеющий горизонт, – где это чёртово письмо, дай его сюда.

– Там кресало, – кажется, я ненадолго проваливалась в забытье, – трут… – меня знобило, – в чересседельной сумке… кремень здесь, – не глядя, открутила набалдашник рукояти меча, и протянула руку. Небольшой камень выпал в подставленную ладонь.

– Молодец, девочка, – маг легонько коснулся моих волос, – даже я не способен так рисковать, – тихо признался он и, быстро поднявшись, поспешил навстречу только что закончившему рыться в сумках Тёрму.

Я не видела, как маг зашагал к в ужасе затрещавшему ветвями лесу; не видела, как он ударил кресалом по кремню, и первые искры упали на сухой трут; не видела, как запылала подожженная тряпица, и как подхваченная внезапно налетевшим ветром она опустилась на ветви ближайшего дерева. Я спала, обессиленная и измученная, и мне впервые за последние несколько дней ничего не снилось. А тысячелетний лес вспыхнул, как единая серная спичка, только не было от него ни жара, ни копоти, только синий режущий глаза свет. Всего несколько мгновений, и от древнего, внушающего ужас леса остался только ровный укрывающий равнину пепел. Раздался ужасающий треск, и веками стоявшее вокруг Леса защитное кольцо с громовым грохотом лопнуло и исчезло в сиреневой вспышке. А в небе сама собой образовалась огромная лилово-черная туча, и на оголенную равнину обрушился проливной дождь. Он лил и лил, не останавливаясь, будто сдерживаемая столетия небесная хлябь разверзлась стотысячным потоком вод. Ужасающий и пугающий Картенминский лес исчез в небытие, став лишь еще одной страшной легендой…

Ночь выдалась теплой и безветренной. Полная луна освещала путь неярким, но далеко не призрачным светом. До столицы осталось всего шесть часов пути, и я заметно волновалась. Как назло все мои спутники молчали, заставляя меня тревожиться еще сильнее. А от Терма я вообще не слышала ни слова с самого вечера, и чем ближе мы подъезжали к столице, тем мрачней он становился. Я пробовала разговорить Мейхеля, но тот отделался глупой шуткой. Тогда я, притворившись, что обиделась, попридержала коня и пристроившись в самый конец каравана, предалась своим невесёлым раздумьям.

– Терм, расслабься, – Мейхель похлопал друга по плечу. – Все обойдется.

Погода стояла тихая, даже не пришлось напрягать слух, чтобы всё слышать.

– Не обойдется, – Термарель угрюмо помотал головой, – я более, чем уверен в этом. Всё будет… так, как мы и предполагали с самого начала.

– Ну, разве может, чтобы… – Мейхель, оглянувшись на меня, замолчал на полуслове, – они ошиблись… и всё это чепуха, так не бывает.

– Сам знаешь лучше меня, именно так чаще всего и бывает…

Вновь ехавший впереди всех маг поднял руку, щелкнул пальцами, и меня от моих спутников отделила непроницаемая для звуков стена. Чужая беседа осталась недослушанной, что ж не очень-то и хотелось, зато теперь наконец-то можно было поразмышлять над собственными проблемами. "Итак, что мы имеем? Трёх вполне отзывчивых (пошутила, да?) спутников, которые (ну, хотя бы кто-нибудь) смогут приютить на пару дней измученную путешествием девушку. В противном случае, в карманах у меня имеется ещё достаточно монет. Так что проблемы с жильём быть не должно. Это первое, второе – я вызнала у Мейхеля примерное расписание прогулок, совершаемых Илактрионом. И третье – когда все закончится, бежать мне лучше всего уже пройденной нами дорогой…"

Мерно покачиваясь в такт размеренным шагам коняги и размышляя таким образом, я незаметно для себя уснула, вновь провалившись в пучину беспамятства…

* * *

Вышегорск встретил нас громадой своих серых угрюмо-неприветливых стен. Врата ещё только открывались после ночи, когда наш маленький караван вышел из тени глубокой, поросшей кустами боярышника балки. Двигались мы столь далеко от привычной дороги, что это не могло не вызвать пристального любопытства обывателей. А кое-кто поопытнее, сложив два и два, сделал правильные выводы, и на крепостных стенах появилась стража. Из-за всеобщего внимания, обращенного к нашим особам, я уже жалела о столь поспешно выбранных попутчиках. «Нужно было ехать с другим караваном, идущим в обход», – мелькнула мысль, но ей тут же противоречила другая: «И где этот караван? Сколько его надо было ждать? Неделю? Месяц? Королева ясно дала понять, что мне надо поторопиться…»

Занятая этими мыслями я и не заметила, как мы преодолели большую часть разделяющего нас и Вышегорск расстояния. Кажется нас узнали. Со стен послышались крики, народ шумно приветствовал преодолевших тяжелый путь героев. Вести разносились быстро, толпа всё прибывала. Покуда мы добрались до ворот, нас приветствовали уже тысячи горожан. Они кричали, свистели и бросали вниз всякие отжившие своё безделушки, в общем, веселились, как могли.

– Мы приветствуем жителей свободного Вышегорска, – вышедший вперёд Мейхель поклонился до пояса, – слава живым и память павшим, – выкрикнул он обычное камерлинское приветствие.

Толпа взвыла ещё громче.

– Слава, слава, слава, – прокричали тысячи глоток. Я была готова заткнуть уши, лишь бы не слышать этого ужасающего рёва, но, помня о важности порученного мне дела, только глазела по сторонам и глупо улыбалась. Народ продолжал неистовствовать. Но вот затрубили трубы, а следом за ними наступила невообразимая тишина. Нам навстречу вышел богато одетый седобородый мужчина.

– Мир вам, путники, – он слегка склонил голову в приветствии.

– И тебе, господин стольничий, того же, – Мейхель отвесил низкий поклон встречавшему. Поклонились и остальные мои спутники, успевшие слезть с коней. Я же тем временем, спрятавшись за гриву Верного, медленно сползала на землю. Чёрт, не хватало мне ещё для полного счастья попасть в немилость первому же встреченному вельможе.

– Я вижу, ваш путь был труден и долог, – серобородый не произнес ничего такого, чего не требовали бы правила вежливой беседы, и мне это почему-то не понравилось.

– Да, господин, нам выпал тяжелый жребий, не все из нас, начав путь, дошли его до конца, – Мейхель повинно склонил голову.

– Сердце чьей матери разорвет сегодня безутешное горе? По кому жёны справят пышную тризну? О ком невесты прольют скупую, пустопорожнюю слезинку? – певуче вопросил градоправитель.

– Трижды разорвется сердце материнское. Три брата, три сокола ясных улетели в небо безоблачное за птицей синей в дали неведомые. Мардлоф, Ильлия и Нелоф Браузеры ушли героями… Как сказать матери, не разумею.

Мейхель замолчал (странно, что Векселя он не упомянул), а вельможа, подняв голову, громко выкрикнул:

– Слава живым и память павшим!

– Слава, слава, слава, – понеслось над городом многоголосое эхо.

А пока оно гудело, перекладываясь на многие лады, серобородый, понизив голос, успел шепнуть опустившему взгляд Мейхелю:

– О матери не беспокойся, всё её слезы уже пролиты, пребудет она в неведении, до венца дней своих пребудет…

Крики толпы потихоньку стихли.

– А кто эта девица красная, столь тяжкое бремя пути на себя взвалившая? – вельможа пристально посмотрел в мою сторону.

Я хотела ответить сама, но Терм движением руки ясно дал понять, что беседа простолюдинки с вельможей в их городе не приветствуется.

– Авель, дитя кузнецкое, мир повидать да жениха сыскать едет, – на стенах одобрительно загудели. – Бой-девка, кто замуж возьмёт – не пожалеет, на мечах не хуже иного мужика рубится, а из лука стре… – тут Мейхель понял, что сболтнул лишнего и прикусил язык.

– Хорошо. Коли так, глядишь и сам за нею посватаюсь, – серобородый широко улыбнулся, – но не об том речь нынче, – градоправитель воздел руки к небу и уже обращаясь ко всему народу выкрикнул, – Случилось дело неслыханное: целый караван дорогой близкой к городу вышел. И хоть потери имеет немалые, но сохранил грузы ценные и разум людской в целостности, – народ снова загудел, и он поднял руку, призывая к молчанию. – Господин наш и повелитель, о том услышав, повелел мне поперед всех к воротам выйти, да в палаты каменные всех путников пригласить, дабы они поведали ему о своих странствиях и приключениях чудных.

– Всех? – Мейхель покосился в мою сторону, – и девушку?!

– Господин мой приказал всех – значит, всех без всякого исключения, – вельможа важно надул щеки.

Неужели всё будет так легко и просто? Неужели не нужен никакой хитроумный план? Не нужны долгие дни, проведенные в размышлениях о тайных подходах, бессонные ночи наблюдения, одним словом, не нужно ничего из того, к чему я мысленно готовилась всё последнее время?

Один бросок, полёт ножа и враг умрёт?! Что-то не вериться мне в это, не вериться и все тут… и вообще долго мы тут будем стоять? Мой мысленный вопрос остался без ответа, но вельможа сделал царственный жест, и толпа отхлынула в стороны, загремели цепные запоры, распахивая ворота всё шире и шире, наконец, створки окончательно распахнулись, и наши кони ступили на мраморные плиты города.