Текст книги "Оскал Фортуны"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 75 страниц) [доступный отрывок для чтения: 27 страниц]

Если судьба показала зубы это не значит, что она улыбается.

Пролог

1.

24 день месяца Орла 954 год Сына Неба.

Крепость несокрушимой громадой возвышалась на середине озера. Колонны измученных неудавшимся штурмом войск медленно отходили по насыпанным дамбам в лагерь, оставляя под каменными стенами горы трупов.

Аригато Тонго, восседавший на золотом троне под желтым шелковым балдахином, с раздражением отбросил костяной веер. Его удлиненное с небольшой черной бородкой лицо побледнело.

Крепость Нагаси была построена сегунами Хайдаро для защиты своих владений от диких лесных племен. Многие годы она служила северным шитом империи. Но сейчас за ее стенами укрылся враг еще более страшный, чем все племена варваров. Самозваный Император Атамото с уцелевшими сторонниками.

В глубине души Аригато сильно сомневался в его самозванстве. Многие благородные воины, предавшие Аматомо, говорили о его несомненном сходстве с покойным Сыном Неба Башо.

Правду знала только Ёшино – первая супруга Башо. Но та покончила с собой. Немногочисленная стража и слуги замка в Западных горах были перебиты посланными Аригато людьми. После смерти отца он – сын простой наложницы, хотя и коронованной в нарушении всех обычаев, боялся даже слухов о сыне Ёшино, яко бы родившемся уже в ссылке и умершем сразу после рождения. Посланцы перестарались. От них требовалось только выяснить все о рождении и смерти ребенка, но Ёшино бросилась в пропасть, когда пали последние защитники маленького замка.

Размышления Сына Неба прервал негромкий возглас из свиты. К внешней линии телохранителей приближалась пестрая кавалькада всадников.

– Маршал Фамлао.

За линию закованных в желтые доспехи воинов с длинными копьями пропустили только двоих: высокого старика в позолоченных доспехах, на богато украшенном коне, и соратника, сжимавшего императорский штандарт с золотой цаплей.

"Сегун Фамлао, – злорадно подумал Тонго глядя, как старик преклоняет колено и снимает шлем, украшенный маской чудовища. – Три года назад я как заяц бегал от твоих соратников, а сегодня я на троне, а ты на коленях!"

Тонгойская империя трещала по швам. Властители сегунатов – крупные землевладельцы с трудом переносили власть Сына Неба, вспоминая давно забытые привилегии. Лишь гражданская война заставила их забыть гордость и объединиться вокруг императора.

– Войска устали, – произнес маршал.

Несколько секунд Тонго рассматривал свои холеные ногти, подчеркнуто не замечая удрученного вида тестя.

– Фамлао-сей обещал взять крепость еще два дня назад, – негромко сказал он. – Так ли это?

– Так! Так! – угодливо подтвердила свита.

Сегун побледнел от подобного оскорбления. Обращаться к нему в третьем лице!

– Мятежники упорны, – ответил он, проглотив обиду. – Они предпочитают умереть на стенах, а не на колу. Они не сдадут Нагаси.

– А кто сказал, что мне нужна их сдача? Мне нужны их головы! – спокойно сказал Тонго.

– Если Сын Неба считает, что я плохо воюю, я готов передать командование другому!

– Барон Симадо, – обратился Тонго к своему любимцу – командиру "железных драконов" отборных войск императора. Молодой красавец в черных с золотом доспехах подошел к трону и преклонил колено.

– Твой род восходит к сегунам Хайдаро? – спросил владыка.

– Да Сын Неба.

– После казни изменника Госибо Хайдаро, который заперся в крепости, сегунат останется без господина. Ты можешь им стать. Но для этого крепость должна быть взята завтра!

Барон вскинул глаза на повелителя.

– Да будет так, Сын Неба!

Поправив плащ из человеческой кожи, он зашагал к внутреннему кольцу бодигаров, за которыми его ждал оруженосец с вороным жеребцом.

Вскоре мимо императора стройными рядами потянулись закованные в черные с золотом доспехи всадники, и у каждого за спиной развивался белый плащ. Подобно командиру "драконы" питали слабость к человеческой коже.

С наступлением темноты огромный лагерь замер. Только перекликались патрули на берегах озера.

Сидевшие у костра воины с опаской поглядывали на темневшую громаду крепости. Кого-то из них завтра ждет смерть у ее выщербленных стен. Все знали – защитники не сдадутся. Четыре года здесь царствовал Самозванец. Он освободил крестьян, урезал земли богатых землевладельцев, чтобы раздать ее безземельным ратникам. Теперь остатки его царства укрылись за стенами Нагаси.

Тысячи кольев с умирающими в муках крестьянами стояли вдоль императорских дорог. Пирамиды из голов благородных воинов высились на площадях городов и замков. Жизнь в стране возвращалась в обычное русло.

Тонго мрачно ужинал в одиночестве. Вдруг полы шатра распахнулись. Сын Неба с раздражением швырнул полуобглоданную кость на стол. Согнувшись в глубочайшем поклоне, вошел тучный старик в богатой шелковой одежде с резным жезлом в мягких белых руках, украшенных перстнями.

Недовольство уступило место тревожному ожиданию. Дариво Цунумото являлся Тайным советником Сына Неба и главой службы доносчиков. Именно Цунумото помог ему в первый раз утвердиться на престоле.

– Что случилось? – спросил Сын Неба.

– К сегуну Фамлао приехал гонец, – вкрадчиво заговорил старик. – Племена южных варваров перешли границу.

– У меня мир с Львами Пустыни! – вскричал Тонго.

– Джамба убит, – ответил Цунумото. – Его племянник не признает договоров старого кагана.

Беседу прервал вошедший в шатер командир бодигаров.

– Сын Неба, маршал Фамлао просит принять его.

– Скажи, что я готовлюсь отойти ко сну.

– С ним вооруженные бароны. Он требует встречи с тобой.

– Требует? – переспросил император. Всякий раз, когда приходилось наступать на горло собственному самолюбию, он становился медлительным, словно сонливым.

– Да, Сын Неба.

Тонго потеребил бородку

– Прикажи, и мы разбросаем этот сброд! – предложил телохранитель.

– Нет! Передай сегуну, что я оденусь и приму его.

Соратник кивнул пышным султаном, украшавшим шлем, и вышел.

Тонго взглянул на советника. Цунумото смиренно стоял, склонив голову в мягкой шапочке с крупным гранатом на макушке.

Он знал императора с детства, приходясь братом его матери. Цунумото очень многое сделал, чтобы возвести на престол сына бывшей наложницы. Трудно переоценить заслуги главного доносчика и в достижении победы над Самозванцем.

– Ты знаешь, зачем пришел сегун? – спросил Тонго.

– И ты знаешь, Сын Неба.

– Крепость не взята, там не меньше десяти тысяч бунтовщиков.

– Из которых не менее восьми тысяч – вооруженные простолюдины и воины, – кивнул советник.

– Это мы знаем! – раздраженно бросил император.

– Но Фамлао сейчас больше заботит защита своих земель.

– Сильный юг всегда мешал нашей власти. Война мало затронула те земли. Если Львы пустыни проделают за Самозванца работу разрушения, южные сегуны станут покладистее.

– Все на свете имеет две стороны, – вкрадчиво ответил Цунумото. – Фамлао и другие южане могут забыть клятву и увести войска. Разбив варваров, он станет освободителем. Тогда юг станет еще более независимым.

– Освободителем юга должен быть я! Армии пора перестать бросаться на стены Нагаси, подобно голодной собаке. Для осады необходимо гораздо меньше войск.

– В крепости большие запасы. А пока жив Самозванец, всегда есть опасность нового бунта.

– Иди. Пусть войдет сегун.

Тонго постарался придать лицу выражение озабоченности. Войдя, маршал преклонил колено.

– Что заставило тебя не спать в столь поздний час? – ласково спросил император.

– Сын Неба, с горькой вестью пришел я в твой шатер, – сказал Фамлао, подняв седую голову.

– Что случилось? – нахмурился властитель.

– Южные земли твоей империи разоряют Львы пустыни!

– Как? – удивился Сын Неба. – Неужели Джамба нарушил перемирие, освященное огненной клятвой?

– Каган убит. Власть захватил его племянник.

– Откуда тебе это известно?

– Только что прибыл гонец из Фамлао-сегу. Львы в пяти переходах от его стен. Подлый враг нанес нам удар в спину. Твои подданные гибнут!

– Львы Пустыни поплатятся за свое вероломство! – гневно вскричал Тонго, вскакивая с кресла. – Сразу после взятия крепости я поверну войска на юг. Пора показать всю силу нашего гнева!

Казалось сегун только и ждал этих слов.

– Разреши моим соратникам принять участие в завтрашнем штурме!

– Да будет так. Завтра Нагаси падет, и рыба в озере объестся мясом бунтовщиков!

Но крепость устояла!

Это казалось невероятным, но ни "драконы" Симадо, ни войска Фамлао не смогли сломить сопротивление ее защитников. Торопясь к разоряемым поместьям, южане под вечер закрепились на восточной стене, но их сбросили бодигары Самозванца, прежде чем остальные войска смогли прийти на помощь. Отряд бунтовщиков-смертников спустился со стены и сжег стенобитный таран, на который Тонго возлагал особенно большие надежды. Осажденные слишком хорошо знали, что пощады не будет, поэтому защищались отчаянно.

Не принесли результатов и два новых штурма.

Между тем вести с юга приходили с каждым днем все хуже. Пали замки рыцарей и баронов. Оказался разорен небесный город Кокие-но-Тонго. О судьбе Фамлао-сегу не было известно ничего.

Среди землевладельцев поднялся ропот. Несколько рыцарей со своими отрядами пытались покинуть лагерь, но были схвачены "драконами" Симадо и изрублены на куски. Однако даже эта жестокая мера не могла укрепить пошатнувшуюся дисциплину в императорских войсках.

Перед Сыном Неба во весь рост встала проблема приоритета. В то время как он осаждал мятежников, варвары, не встречая практически никакого сопротивления на своем пути, двигались в глубь страны, оставляя за собой сожженные и разграбленные города и деревни, опустошенные замки и крепости.

С первыми лучами солнца на стене крепости появился одинокий воин с позолоченной трубой. Низкий вибрирующий звук поплыл над залитыми кровью берегами озера.

Часовые армии Сына Неба бросились будить начальников и командиров. Со стены упала веревочная лестница, по которой стал спускаться одетый в белое кимо ( Кимо – повседневная одежда благородного сословия Прим. Автора) человек с длинной палкой увитой голубыми лентами.

"По кому надел траур этот бунтовщик?" – задавали себе вопрос многочисленные зрители, наблюдавшие, как парламентер что-то объяснял часовым на дамбе.

– Кто это? – спросил Тонго у барона Симадо, щурившего свои орлиные глаза.

Прибежал запыхавшийся телохранитель и, преклонив колено, торопливо проговорил.

– Сегун Госибо Хайдаро хочет лицезреть Сына Неба...

Госибо – последний из рода младших сегунов Хайдаро. Древний и уважаемый род. Хайдаро поддержал Самозванца потому, что считал своим племянником. Первая супруга отца Аригато приходилась ему сестрой. Мало кого Сын Неба ненавидел сильнее.

Император покосился на свиту. Приближенные дружно заговорили, стараясь угадать настроение владыки.

– Зачем позволять видеть лицо Сына Неба подлому изменнику?

– Уж не хочет ли он вымолить себе прощение?

– Хайдаро пришел не просто так.

– Пусть приблизится, – наконец разрешил Тонго.

Сквозь ряды бодигаров к трону, припадая на левую ногу, шел человек с осунувшимся морщинистым лицом. В одной руке он держал жезл парламентера, другой поддерживал пустые ножны. Меч у него отобрали еще на озере.

На секунду его глаза встретились с взглядом Тонго. Опустив голову и приклонив колено, он глухо сказал:

– Сын Неба.

По свите прошел злорадный гул. Изменник признает законного повелителя!

– Наш господин ночью умер, мы осиротели.

По обычаю он не назвал имени недавно умершего. Но все поняли – Самозванец мертв!

Аригато Тонго почувствовал, как огромная тяжесть свалилась с усталых плеч. Он словно стал выше, сильнее, зорче.

– Как это произошло?

– Его ранили два дня назад. Сегодня ночью он умер.

– Где тело?

– Он завещал себя сжечь

– Пришел только за тем, чтобы сказать мне это? – император наклонился вперед и стал похож на желтую хищную птицу, крепко вцепившуюся в подлокотники трона.

– Не только.

– Кто стал вашим предводителем? – внезапно спросил Сын Неба.

– Никто, – лаконично ответил парламентер. – Я пришел от всех защитников Нагаси. Если тебе нужна война – мы будем драться на смерть. Если нет – отпусти нас на север, в леса варваров.

Предложение оказалось столь неожиданным, что на миг Тонго растерялся. Отпустить на север? В непроходимые леса и болота, под стрелы дикарей, на съедение чудовищным животным?

– Завтра в это же время ты узнаешь мою волю, – наконец проговорил он.

Сегун склонил седую голову. Глядя, как маленькая фигурка в белой одежде поднимается по веревочной лестнице на стену крепости, барон Симадо в полголоса произнес:

– Пусть только выйдут за стены...

– Нет! – оборвал его император, – Слово Сына Неба священно! Даже если я дам его бунтовщикам и изменникам.

На военном совете приближенные и военные начальники спорили до хрипоты: маршал Фамлао и южные сегуны считали, что можно согласиться с предложением защитников Нагаси, другие настойчиво предлагали продолжить осаду крепости, третьи считали, что нужно пойти на обман. Тонго тогда промолчал. Окончательное решение он принял утром, когда примчался гонец с известием о падении Фамлао-сегу.

Шеренга императорский трубачей огласила утренний воздух хриплым ревом боевых труб. Осажденные ждали. Со стены упала веревочная лестница, и сегун Хайдаро спустился на землю. На этот раз парламентера встречали гораздо пышнее. Бодигары с обнаженными мечами, образовали сплошной коридор, по которому медленно шел седой старик с грустными глазами.

Сын Неба по этому случаю облачился в усыпанные драгоценными камнями доспехи. Свита также блистала великолепными одеждами, и тем более жалко выглядел преклонивший колено парламентер.

– Я принял решение, – надменно сказал Тонго. – Завтра моя армия отойдет от стен Нагаси. У вас будет десять дней, чтобы уйти за границу.

– Благодарю тебя, Сын Неба.

– Я не закончил, – нахмурился император. – Ни вам, ни вашим потомкам не будет дороги в Тонгой! Вы теряете все земли и имущество! Всякий, кто появится в империи, будет убит немедленно и жестоко! Но это не главное. Я отпущу вас с одним условием – вы должны выдать тело Самозванца!

Сегун вздрогнул.

– Но его воля...

– Тогда будет война! – Сыну Неба нужна была твердая уверенность в смерти Атамо. Иначе все жертвы и страдания напрасны.

Площадь перед храмом Нагаси по середине которой уже лежали дрова для костра, заполнила возбужденная толпа. Мало кто из собравшихся не имел на теле окровавленных повязок. Все, даже женщины и подростки, были вооружены.

Из дверей храма вышла группа людей. Сегун Хайдаро громко объявил волю Аригато Тонго.

– Мы не знаем, как поступить, – сказал он, оглядываясь на приближенных мертвого государя. – Выдать нам тело господина или умереть?

Над площадью повисло тягостное молчание. Вдруг, расталкивая людей, на ступеньки вышел худой юноша в залитых кровью доспехах. Поклонившись сегуну и начальникам, он обернулся к толпе.

– Сын Неба дал нам свободу и землю! Пусть недолго, но мы жили счастливо, не боясь гнева сегунов и баронов. Нарушить волю господина, выдать его тело, значит предать его и его память. Позор падет не только на нас, но и на наших потомков! Лучше пасть рядом с телом великого господина, чем быть вечно проклинаемыми его пресветлым духом!

Многие, особенно молодые, громкими криками приветствовали эти слова. Над толпой взметнулись выщербленные мечи и топоры, но большинство молчало.

Пока Сын Неба жил и сражался с ними, никакой надежды остаться в живых не было. Осажденные готовились к смерти и приняли бы ее безропотно. Но сейчас забрезжил выход. Все знали о посланцах диких племен, обещавших им гостеприимство. Однако предложить отдать мертвое тело государя на поругание не решался никто.

Вдруг из-за спины маршала Лисамо вышла молодая женщина, одетая в траурную белую юбу. (Юба – повседневная одежда благородных женщин. Прим. авт) Все замерли. Это была императрица Фудзико. Всего одиннадцать дней прошло, как она стала официальной супругой Атамо, и вот уже три дня как овдовела. Потеряв мужа, она вот-вот могла потерять и брата. Бусо Сакуро – командир бодигаров Сына Неба лежал без памяти. Он бился рядом с императором и закрыл его своим телом, но не смог спасти. И вот муж мертв, а брат при смерти. Собравшиеся люди знали о душевном состоянии женщины. Все ждали, что скажет императрица.

– Мой муж и наш государь умер, – негромко проговорила она, и ее слова далеко разнеслись над притихшей площадью. – Всю свою жизнь он думал о счастье других больше чем о себе. И делал все, что под силу смертному для своего народа. Душа его покинула тело. Скажите, не ради ли вас он отдал свою жизнь?

–Жизнь Сына Неба! – внезапно крикнула она. – Не для вас ли он жил и царствовал так не долго?

– Для нас, Фудзико-ли! Для нас! – раздались голоса из толпы.

– Тогда он, не задумываясь, отдал бы своё тело, чтобы спасти тех, кто был с ними до конца. Кто не покинул его в тяжкие дни поражения! Пусть прах моего мужа не увидит погребального костра, но его дух будет пребывать в чертогах Вечного Неба, и глядя с высоты, будет радоваться за своих детей!

После этих слов никто не стал ничего говорить.

Всю ночь Фудзико и приближенные молились у тела государя. Под утро вдова попросила оставить ее одну. Медленно и чинно военачальники и придворные вышли из полутемного зала, оставив для последнего прощания тех, чья любовь пронеслась мгновенно и ослепительно, подобно вспышке молнии. Проводив их взглядом, вдова дала волю слезам.

Тело Атамо уложили в колоду и спустили со стены.

Аригато Тонго внимательно вглядывался в желтоватое, тронутое дыханием смерти лицо.

Неужели это его брат? Или бунтовщики пытаются его обмануть, подсунув похожее тело? Сын Неба знал о двух лазутчиках, пробравшихся в крепость. Там наверняка слышали о вторжении Львов Пустыни в Фамлао. Все благородные воины во время предавшие Самозванца, дружно подтвердили подлинность тела. Отыскали несколько старых шрамов. И все-таки неуверенность поселилась в сердце Сына Неба.

Отогнав опасные мысли, он приказал:

– Пусть тело забальзамируют и увезут в Тонго-эдо в железной клетке. Все должны видеть, что Самозванец мертв! Что с ним делать дальше, решим потом.

В тот же день императорская армия стала быстро сворачивать лагерь. Торопясь на охваченный пламенем юг, Тонго оставил в двух переходах от Нагаси отряд "черных драконов", имевший приказ не мешать уходу бунтовщиков, после чего занять крепость.

Мятежники не заставили себя ждать. Когда их разведчики убедились, что войска императора ушли, они разобрали стену, перекрывавшую ворота, и стали торопливо уходить к границе, справедливо опасаясь вероломства Сына Неба.

На реке Велеса уже возводились мосты. Люди, заранее посланные Атамо в леса варваров, смогли договориться с местными жителями, и те согласились дать пристанище беглецам, если Тонгайская армия не станет их преследовать..

Колонны тяжело навьюченных мужчин, женщин и детей, вступили под своды дикого леса. Последними уходили приближенные Атамо. Едва они вступили на чужой берег, стоявшие наготове воины подожгли наплавные мосты. Глядя сквозь дым на родной берег, сегун Хайдаро с трудом сдерживал слезы. Когда Сына Неба разбили, он потерял все кроме надежды. Со смертью Атамо исчезла и она. Он больше никогда не увидит родного замка. В Хайдаро-сегу поселится барон Симадо, получив его титул и земли. Хайдаро знал, что жизнь в лесу не для него. Очень скоро он присоединится к своему племяннику и государю. Но не сейчас. Когда среди приближенных Атамо начались склоки, он должен быть рядом с Фудзико и разделить с ней ответственность за тысячи людей доверивших им свою судьбу. Они дети Атамо и должны жить. Чутье опытного военачальника и политика подсказывало, что беглецам нужно уходить как можно дальше на север, подальше от Тонго и его палачей.

6 день Цапли 955 год Сына Неба.

С самого утра жители Кувами-но-Токого-но-Канаго ждали нового господина. Затерянная среди холмов и лесов северо-запада сегуната Канаго, деревня без особых потрясений пережила гражданскую войну. Пятеро парней ушли в войско Самозванца, да два года спустя отряд армии Сына Неба сжег третью часть домов и, оставив за собой десяток кольев с умиравшими сельчанами, помчался дальше за бунтовщиками.

Крестьяне безропотно заплатили барону Годуцо Токого оброк за два года и всю зиму питались рыбой и дикими корешками. Из-за чего умерли все дети младше десяти лет и несколько стариков. Господин поступил справедливо. Другие землевладельцы содрали с крепостных недоимки за четыре года. Управитель барона не забывал напоминать об этом жителям деревни. И вот теперь у них будет новый господин. Будет ли он так же справедлив как барон Токого? Было над, чем задуматься бедному крестьянину.

Сын Неба, да продлится его жизнь десять тысяч раз по десять тысяч лет, после победы над Самозванцем и южными варварами возвел в бароны и рыцари множество воинов, повелев сегунам выделить новым землевладельцам полагающиеся их титулу имения. Больше всего новых землевладельцев пришлось разметить на своих землях сегунам, так или иначе поддержавших Самозванца в его недолгом царствовании. Сегуны, в свою очередь, потеснили слишком строптивых баронов. Установка границ новых землевладений и оформление соответствующих грамот дело не быстрое. Нужно внести изменения в регистры баронств и книги учета сегунатов. А тут еще император даровал право мелким землевладельцам жаловаться на своих господ. Вновь возведенные землевладельцы и те, кому, волей сегунов, пришлось потесниться, забросали Канцелярию Сына Неба жалобами. Кое-где чиновничьи проволочки тянулись годами.

Годуцо Токого не стал жаловаться. Сегун Канаго отнял у него земли Кувами, чтобы отдать Одо Гатомо, его же соратнику, отличившемуся в битве у Змеиных озер и в Пустынном походе. Барон был согласен, с тем, что этот воин вполне заслуживал посвящения в рыцари.

Управитель Токого давно освободил просторный дом за крепкой оградой и ждал только приезда нового хозяина деревни, чтобы покинуть ее навсегда. Согнанные на встречу нового землевладельца, крестьяне уже устали стоять под мелким моросящим дождем, когда на дороге показался конный отряд и обоз из трех повозок, запряженных волами. Первым на темной от воды лошади ехал соратник, держа в руке копье, с поникшим от сырости флажком.

Управитель поправил меч. Он узнал Гатомо, одетого в блестящие лакированные доспехи, поверх нового кимо. Латы двенадцати соратников рыцаря выглядели значительно беднее. Слуга подхватил под уздцы лошадь нового землевладельца. Гатомо легко спрыгнул на мокрую землю.

– Кто ты, и что тебе нужно? – после поклона произнес управитель ритуальную фразу.

Гатомо снял с пояса лакированный футляр и протянул ему сложенный лист бумаги. Увидев печать Токого, управитель низко поклонился.

– Теперь это ваш господин, – сказал он крестьянам. – Отныне ваша деревня называется Кувами-но-Гатомо-но-Токого-но-Канаго.

Селяне грохнулись на колени. Они обрели нового хозяина.

Дом Гатомо не понравился. В двух из четырех комнат пол не обогревался. Крошечные окна хранили тепло, но пропускали мало света. Старший соратник Румото Макао разделял мнение господина. Рыцарь вышел на крыльцо.

– Разгружайтесь.

– Забор-то жидковат, Гатомо-сей, – проговорил за спиной Макао.

– Будем строить замок! – ответил свежеиспеченный землевладелец. Подгоняемые соратниками крестьяне бросились разгружать повозки, таскать вещи в дом и кладовую. Прежний владелец оставил их в идеальном порядке. На дощатом полу амбара не было ни одного зернышка.

Из повозки крытой кожаным пологом выбралась толстая не молодая женщина в застиранной юбе. (Юба – повседневная одежда благородных женщин. Прим. авт)

– Где будет комната госпожи Сайо, Гатомо-сей? – поклонившись, спросила она у рыцаря.

– Выбери сама, – разрешил Гатомо. – Только смотри, чтобы там было тепло.

Весь день он обустраивался и устраивал соратников. Четверо поселились в доме, остальные у наиболее зажиточных крестьян. Вместе с рыцарем приехал помощник мастера – строителя. Не теряя времени, он с двумя соратниками стал выбирать наиболее подходящее место для постройки замка.

Пока Гатомо назначил старосту и объезжал окрестности, строитель уже отыскал три места, где можно построить маленький замок. Рыцарю осталось выбрать одно из них. Новый землевладелец потихоньку обживался в Кувами.

Между тем, воспитанница Гатомо – трехлетняя Юмико Сайо заболела. Видимо сказалась дальняя дорога и слабое здоровье крошки. Два дня нянька пыталась лечить ее всеми известными ей способами, а на третий – решила побеспокоить господина.

Рыцарь, наконец, выбрал место для своего замка. Крестьяне начали копать ров. Вместе с помощником мастера – строителя Гатомо до вечера составлял список необходимого инструмента. Он прекрасно разбирался в фортификации и несколько раз указывал начинающему строителю на недостатки в проекте замка.

– Я учту замечания, – поклонился тот. – Но последнее слово за моим хозяином.

– Вонгок знаменитый мастер, – кивнул рыцарь. – Я думаю, он меня поддержит.

Он приказал подавать ужин. Молоденькая племянница старосты, взятая в дом служанкой, стала раскладывать по фарфоровым тарелочкам куски мяса и рыбы, когда в дверь, низко кланяясь, вошла нянька.

– Что случилось? – недовольно спросил Гатомо. – Ты мешаешь мне есть!

Женщина упала на колени:

– Госпожа Сайо больна, Гатомо-сей.

– Так лечи ее!

– Госпожа болеет уже два дня, – ответила нянька, не поднимая головы. – Я не знаю, как ей помочь.

Гатомо нахмурился.

– Иди к ней.

Девочка лежала в самой теплой комнате на толстом матраце, закутанная в меховое одеяло. Бледное лицо с мокрой челкой пылало, в зеленых глазах поселилась боль. Мягко ступая, Гатомо опустился у постели Сайо:

– Что с тобой, моя девочка? – спросил он, положив ей ладонь на огненный лоб.

– Мне плохо, мой господин, – слабым голосом ответила Сайо. – У меня ножки болят.

– Ты поправишься, – чуть улыбнулся рыцарь. – Обязательно. А няня сошьет новое платье для куклы.

– Шелковое?– спросила девочка.

– Шелковое, – пообещал Гатомо.

Соратники приволокли трясущегося от страха старосту. Выхваченный из теплой постели, крестьянин не ждал для себя ничего хорошего.

– Есть в деревне лекарь? – хмуро спросил рыцарь.

– Нет, господин, – не вставая с колен, ответил староста. – Я иногда лечу.

– Ты должен вылечить маленькую госпожу!

– Не могу, господин, – заскулил крестьянин. – Твоя служанка уже спрашивала меня. Я не знаю, как помочь маленькой госпоже.

Гатомо кивком отпустил старосту. Он плохо спал и весь день не мог найти себе места. Когда они подъехали к стройке, рыцарь почти не слушал пояснения строителя. Сочувствуя, тот сказал:

– Я знаю, кто может помочь вашей дочери, Гатомо-сей.

– Она мне не дочь! – оборвал его Гатомо, и тут же спохватившись, спросил. – Кто?

– В Мусимо-но– Тонго живет лекарь Лихак. Говорят, нет болезни, от которой он не знал бы лекарства.

– Девочка не переживет дальней дороги, – покачал головой рыцарь.

– Прости мою смелость, господин, – вмешался соратник,– Можно привести сюда лекаря. Мы все равно поедем за мастером Вонг Боком.

– Мусимо – небесный город, – сказал Гатомо, – Этот лекарь запросит кучу денег.

– Да, – согласился строитель. – Он дорого берет.

Вечером рыцарь первым делом поинтересовался здоровьем девочки.

– Жар спал, – ответила нянька, щуря красные от недосыпания глаза. – Но она слабеет на глазах.

Утром Гатомо собрал воинов во дворе дома.

– Я еду в Мусимо, – сказал он. – Со мной Макао и семеро соратников. Четверо останутся в Кувами. Ждите нас через три дня.

Выстроившись в шеренги по шестеро, соратники коротким поклоном ответили на слова господина.

Сайо опять впала в забытье. Нянька вытерла пот с бледного лба девочки. Когда-то у нее тоже были дети: двое мальчиков и девочка, радость матери. Господин ее мужа пошел за Самозванцем. Как подобает жене воина, она терпеливо ждала супруга, воспитывала детей, вела маленькое хозяйство. Муж не вернулся. Вместо него с юга пришло войско Аригато Тонго. Вместе с женами и детьми других соратников она наравне с мужчинами защищала стены замка. Детей убили, а ее вырвал из рук разъяренных воинов Гатомо. Ему нужна была нянька для годовалой девочки. Гатомо никогда не говорил, кем ему приходится Сайо, а она никогда не спрашивала.

В обозе сегуна Канаго она прошла от Нагаси-но-Хайдаро на севере, до Фамлао-сегу на юге. Теперь судьба занесла ее на север-восток, где Гатомо стал рыцарем. Женщина стала надеяться на спокойную старость где-нибудь в уголке господской кухни, но Сайо заболела. Она искренне любила девочку. Пережив своих детей, она перенесла на малышку всю нерастраченную нежность.

Четвертую ночь нянька не смыкала глаз, подавая девочке травяной настой, меняя пропотевшее белье, уговаривая маленькую госпожу съесть хотя бы ложечку кашки с медом.

Соратники, оставленные Гатомо в деревне, ночевали в доме управителя, охраняя имущество господина. Семеро вооруженных до зубов оборванцев решили не тревожить господский дом. Благородные воины за крепким забором слишком серьезный противник для этих шакалов. Проще пройти по деревне, запастись продуктами и скрыться в лесу.

Война с Самозванцем закончилась два года назад, но до сих пор империя кишела шайками бунтовщиков, беглых крестьян и просто разбойников, торопливо ловивших рыбку в мутной воде. Жители Кувами безропотно отдавали последнюю курицу, последний прогорклый рис. Не брезговали бандиты и жалким крестьянским тряпьем.

Лай собак насторожил соратников Гатомо. Один из них отправился на разведку и у первой же хижины столкнулся с тремя разбойниками. Опытный воин, он не стал отступать и выхватил меч. Его противники тоже не были новичками в драке. Одному из них удалось оцарапать бок соратника, но воин Гатомо вторым ударом разрубил ему грудь. Второй разбойник получил меч в брюхо. Третий, изловчившись попал копьем в ногу соратника, распоров ляжку. Обливаясь кровью, воин упал и тут же погиб от удара в шею.

Не дождавшись посланного на разведку товарища, трое соратников стали спорить между собой. Один предлагал пойти в деревню и разузнать в чем дело. Другие возражали. Неизвестно столько врагов в Кувами. Вдруг с минуты на минуту они нападут на дом.

Узнав о гибели товарищей, разбойники не загорелись жаждой мести а покидав добычу и мешки, скрылись в лесу.

Гатомо вернулся в полдень. С ним приехал строитель замков Вонг Бок, и пришел большой обоз с припасами и рисом. Узнав о нападении на деревню, рыцарь пришел в ярость и едва не бросился в бессмысленную погоню. Старший соратник осторожно напомнил господину, что с ночи прошло слишком много времени, и вряд ли удастся отыскать следы разбойников.

Вместе с ним приехал и Лихак. Известный лекарь осмотрел девочку и поспешил к Гатомо. Тот стоял во дворе с мастером и разговаривал с коленопреклоненным старостой. Врач смиренно ждал, когда же на него обратят внимание. Получив необходимые распоряжения, мастер со старостой отошли.